Любят только раз Линдсей Джоанна

Глава 1

Пальцы, сжимавшие горлышко графина, были длинными и изящными. Селена Эддингтон гордилась своими красивыми ухоженными руками, никогда не упускала случая их продемонстрировать, поэтому и сейчас, вместо того чтобы взять у Николаса рюмку, она поднесла ему графин с бренди. Впрочем, это давало Селене и другое преимущество: Николас полулежал на голубом плюшевом диване, а она стояла перед ним спиной к огню, и сквозь полупрозрачное вечернее платье отчетливо просматривались линии ее тела. Даже такой отъявленный повеса, как Николас Эден, наверняка не оставит без внимания ни ее платье, ни то, что оно скрывает.

Пока Селена разливала бренди, на ее левой руке ярко вспыхивал крупный рубин. Она все еще носила обручальное кольцо, хотя овдовела два года назад. Рубиновое колье, сверкающее на шее, невольно привлекало внимание к глубокому декольте. Темно-розовое платье в стиле ампир как нельзя лучше оттеняло блеск рубинов и красоту Селены.

– Ты слушаешь меня, Ники?

В последнее время она все чаще замечала у него этот меланхоличный отсутствующий взгляд. Без сомнения, Николас ее не слушал, занятый собственными мыслями, которые она не могла угадать. Он даже не взглянул на нее, пока она наливала ему бренди.

– Почему ты меня игнорируешь, Ники? Это оскорбительно. – Она стояла перед ним, нетерпеливо ожидая, когда он наконец поднимет на нее глаза.

– О чем ты, дорогая?

Карие глаза Селены вспыхнули. Она готова была затопать ногами от ярости, и ей стоило большого труда взять себя в руки. Она не имела ни малейшего желания показывать Николасу свой буйный темперамент, хотя его равнодушный взгляд так и провоцировал ее на это. Он просто невыносим! Если бы он не был таким потрясающим любовником…

Твердо решив не выходить за рамки приличия, она спокойно произнесла:

– О бале, Ники. Я говорю о нем уже несколько минут, но ты, кажется, не слушаешь. Если желаешь, я переменю тему, но сначала ты дашь мне слово, что заедешь за мной завтра вечером.

– Какой бал?

Селена задохнулась от удивления. На притворство вроде не похоже. Наверное, он действительно не понимает, о чем она говорит.

– Не шути, Ники. Я говорю про бал у Шепфордов. Ты ведь знаешь, как я мечтаю на него попасть.

– Ах да, конечно, – сухо ответил Николас. – Это же открытие сезона, другой такой возможности покорить и превзойти всех у тебя не будет.

Селена сделала вид, что не заметила его тона:

– Тебе известно, как долго я ждала приглашения от герцогини Шепфорд на один из ее вечеров, а этот бал обещает быть одним из самых грандиозных, на него ведь съедутся все сливки общества!

– Ну и что?

Селена мысленно сосчитала до пяти.

– А то, что я просто умру от досады, если на него опоздаю.

– Ты слишком часто умираешь по пустякам, дорогая, – усмехнулся он. – Не следует принимать так близко к сердцу мирскую суету.

– Значит, я должна стать равнодушной ко всему, как ты?

Селена готова была пожалеть о нечаянно вырвавшихся словах. Еще немного, и она окончательно потеряет власть над собой, а этого ни в коем случае нельзя допустить. Николас терпеть не может, когда в его присутствии дают волю чувствам. Вот если он сам приходит в ярость, это считается в порядке вещей, хотя подобное зрелище далеко не из приятных.

Николас пожал плечами:

– Можешь считать меня оригиналом, чудаком, как тебе угодно, моя дорогая, но мне действительно на все и на всех наплевать.

И он в самом деле мог выказать пренебрежение, даже оскорбить любого, невзирая на титулы и положение. Он дружил с теми, кого общество и высший свет давно перестали считать своими. Он никогда ни перед кем не заискивал и оправдывал репутацию дерзкого, высокомерного гордеца. Но когда он брал на себя труд пустить в ход свое обаяние, редко кто мог устоять перед его чарами.

Каким-то чудом Селене удалось собрать остатки самообладания.

– Тем не менее, Ники, ты обещал сопровождать меня на бал к Шепфордам.

– Неужели?

– Да, – отрезала она. – А теперь пообещай, что завтра вечером заедешь за мной минута в минуту.

– Как же я могу обещать, дорогая? У меня нет дара предвидения. Вдруг меня завтра что-нибудь задержит?

Селена готова была визжать от злости. Что может его задержать, кроме собственного безразличия? Они оба это прекрасно знают, и нечего тут разыгрывать комедию. Она больше не намерена терпеть его пренебрежение к ее просьбам. Приняв такое решение, она сказала бесстрастным тоном:

– Хорошо, Ники, делай как знаешь. Только имей в виду, что бал очень для меня важен, и я не могу зависеть от твоих капризов. Если ты не хочешь сопровождать меня, я найду себе другого кавалера. Хотя все-таки надеюсь увидеть тебя среди приглашенных.

Вот так! Она тоже умеет играть в его игры!

– За такое короткое время? – язвительно поинтересовался он.

– А ты сомневаешься? – с вызовом бросила она.

Николас лениво усмехнулся и окинул ее оценивающим взглядом:

– О нет. Я почти уверен, что тебе не составит труда найти мне замену.

Селена быстро отвернулась, чтобы он не успел заметить выражение ее лица. Итак, это надо понимать как предупреждение? До чего же он самоуверен! А если она положит конец их отношениям? Ни одна его любовница еще не осмеливалась на такое, последнее слово всегда оставалось за ним. Интересно, что он почувствует, когда она его бросит? Гнев, озлобление? А может, в ярости поднимет на нее руку? Сначала надо все хорошенько обдумать.

Вытянувшись на мягком диване, Николас Эден наблюдал, как Селена взяла свой бокал с хересом и села перед огнем на толстый меховой ковер спиной к нему. Его губы искривила презрительная усмешка. Как соблазнительна ее поза – и ей это, без сомнения, известно. Селена всегда знает, что делает.

Они находились в особняке ее подруги, где сначала наслаждались изысканным обедом в обществе Мари и ее нового возлюбленного, затем поиграли в вист и вернулись в эту уютную гостиную. Мари с пылким джентльменом удалились в покои на верхнем этаже, оставив Николаса и Селену наедине. Сколько уже таких вечеров они провели вместе? Эти однообразные встречи различались лишь тем, что каждый раз у графини был другой любовник. Когда граф, ее супруг, находился в отъезде, она вела довольно рискованный образ жизни.

Сегодняшний вечер имел еще одно весьма существенное отличие. Хотя комната погружена в обычный романтический полумрак, в камине потрескивает огонь, в графине отличный бренди, слуги предусмотрительно удалились, а Селена по-прежнему мила и соблазнительна, однако сегодня Николас отчаянно скучал. У него не было ни малейшего желания покинуть удобный диван и присоединиться к Селене, расположившейся на ковре.

Он знал, что рано или поздно потеряет к ней интерес. И его нежелание делить с ней постель указывало на необходимость положить конец их связи. Еще никогда его отношения с женщинами не продолжались так долго, почти три месяца. Возможно, именно поэтому он и желал с нею расстаться, хотя у него пока нет никого на примете.

Селена затмевала всех известных ему дам, кроме нескольких странных женщин, которые любили своих мужей и оставались равнодушными к его чарам. Впрочем, любовные приключения Николаса не ограничивались замужними леди. Он не колеблясь заводил интрижки с невинными девицами, едва появившимися в свете. Если эти нежные создания по неопытности уступали Николасу, он пользовался ими, пока любовные отношения можно было скрывать от родственников девицы. Подобные связи всегда оказывались самыми короткими и, конечно, самыми дерзкими и опасными.

Со времен буйной молодости у Николаса сохранилось воспоминание о трех наиболее захватывающих приключениях такого рода. Одной из девиц, дочери герцога, удалось быстро выскочить замуж за своего кузена. Двух других юных сумасбродок ждала та же участь. Впрочем, это не остановило сплетников. Но поскольку со стороны оскорбленных родственников не последовало никаких ответных действий, все так и осталось на уровне пересудов. На самом же деле Николаса просто боялись вызывать на дуэль. К тому времени на его счету уже было два успешных поединка с разгневанными мужьями.

Николас не слишком гордился тем, что обесчестил невинных девиц и ранил двух мужчин, которые имели столь любвеобильных жен. Но он не чувствовал за собой и особой вины. Если эти дебютантки решили отдаться ему, хотя он ни разу не заговорил о женитьбе, тем хуже для них. А жены высокопоставленных особ, без сомнения, знали, что делают.

После этих скандальных историй все начали считать Николаса бездушным, заботящимся лишь о своих удовольствиях. Трудно сказать, насколько это было справедливо. Ведь никто не мог похвастаться тем, что хорошо знает Николаса. Да и он сам порою затруднялся объяснить, почему сделал так, а не иначе.

Однако за скандальную репутацию приходилось расплачиваться. Богатые и знатные отцы семейств не хотели выдавать за него своих дочерей, только наиболее смелые или те, кого нужда заставляла искать богатого мужа для своих бесприданниц, считали Николаса возможным кандидатом в женихи.

Но он и не думал о женитьбе. Ему казалось, что он не имеет права делать предложение молодой женщине, чье происхождение и воспитание соответствовало бы его титулу и положению. Видимо, он собирался навсегда остаться холостяком. А поскольку никто не знал, почему виконт Монтьет принял такое решение, многие оптимистки не теряли надежды со временем образумить его и заставить изменить свое мнение о браке.

К ним относилась и леди Селена Эддингтон. Она, разумеется, даже виду не подавала, что надеется завлечь Николаса в брачные сети, но он прекрасно знал, что Селена охотится за его титулом. Первым ее мужем был барон, и теперь она метила выше. Она была потрясающе красива, с короткими черными волосами, обрамляющими нежный овал лица, с выразительными карими глазами, подчеркивающими золотистый тон кожи. В свои двадцать четыре года она еще не утеряла ни соблазнительности, ни очарования, и если Николас к ней охладел, то в этом не было ее вины.

До сих пор ни одной женщине не удавалось долго поддерживать в нем жар страсти, и он с самого начала отношений с Селеной предвидел их скорый конец. Николаса удивляло только его желание порвать с ней уже сейчас, когда он еще не решил, кого собирается покорять. Это значило, что ему придется вновь окунуться в светскую жизнь, пока он не найдет Селене достойную замену, а он терпеть не мог великосветские развлечения.

Возможно, он сделает выбор на завтрашнем балу, ведь на него съедется множество хорошеньких дебютанток. Николас вздохнул. Ему уже двадцать семь, и за последние семь бурных лет он успел потерять вкус к юным девственницам.

Поразмыслив, он решил пока ничего не говорить Селене. Сегодня она и так ссорится с ним по всяким пустякам, а неприятная новость вообще превратит ее в разъяренную фурию. Николас терпеть не мог бурные объяснения и сцены, поскольку сам обладал вспыльчивым нравом, и когда его долго сдерживаемое раздражение выливалось наружу, мало кому удавалось противостоять этому гневу. Женщины сразу применяли свое единственное, но верное оружие, а слезы для Николаса были хуже ссор. Нет, он все скажет ей завтра на балу, там Селена не осмелится устроить ему сцену.

Селена поднесла свой бокал к огню. Удивительно, как янтарный херес напоминает по цвету глаза Николаса. Впервые она заметила этот золотистый, медовый оттенок, когда Николас стал преследовать ее своими ухаживаниями. Впрочем, когда он был чем-то взволнован или удивлен, блеск глаз всегда выдавал его. В остальное же время его глаза имели рыжевато-коричневый оттенок полированной меди. Но и тогда они обладали какой-то волшебной притягательной силой, в их глубине мерцал внутренний огонь, чуть-чуть приглушенный длинными темными ресницами. Николас много времени проводил на воздухе, поэтому его смуглое от природы лицо приобрело бронзовый оттенок. В общем, он вполне мог сойти за пирата или разбойника, если бы не золотисто-каштановые кудри, подстриженные и уложенные в живописном беспорядке, как предписывал модный в то время стиль изящной небрежности.

Ну почему он так чертовски хорош! Один его вид заставлял трепетать женские сердца. Селена не раз видела, как молоденькие барышни смущенно хихикали в его присутствии, а женщины постарше бросали на него взгляды, полные нескромных обещаний. Неудивительно, что его трудно удержать при себе, он никогда не испытывал недостатка в женском внимании, и любая из этих красавиц бросилась бы в его объятия, забыв все на свете. Но не только его лицо притягивало восторженные женские взгляды. Селена в отчаянии спрашивала себя, почему он, к примеру, не толстый коротышка, почему природа не обделила его ни ростом, ни силой? Если бы в его внешности был хоть один изъян! Так нет же, модные обтягивающие панталоны и фрак сидят на нем как влитые без всяких дополнительных подкладок. Он превосходно сложен: мускулистый, подтянутый, высокий и стройный.

Конечно, будь он не так красив, ее сердце не замирало бы всякий раз, когда он обращал на нее свой янтарный взгляд. Селена твердо решила привести его к алтарю, и не только потому, что он был несравненно привлекательнее всех известных ей мужчин. Николас Эден ко всем прочим достоинствам имел титул четвертого виконта Монтьета и порядочное состояние, а горделивое сознание превосходства над окружающими придавало ему еще больше высокомерия.

И что ей, спрашивается, придумать, чтобы удержать его? Ведь скоро он совсем потеряет к ней интерес. Но как разжечь в нем былой огонь? Проскакать голой по Гайд-парку? Или принять участие в тайных оргиях «Блэк Саббат», о которых все поговаривают? Да, чтобы привлечь его внимание, придется вести себя вызывающе. Только как? Может, прорваться в клуб «Уайтс» или «Брукс»? Это вызовет у него шок, ведь женщинам невозможно заходить в клубы для джентльменов. Или на время прекратить с Николасом всяческие отношения? Или… о Господи, ну конечно! Она скажет, что у нее появился другой возлюбленный! Вот это будет удар по его самолюбию! Он просто сойдет с ума от ревности! И если он тут же не предложит ей руку и сердце, она плохо знает мужчин!

От этой мысли Селена пришла в крайнее возбуждение. Хоть бы все получилось! Должно получиться! В любом случае ей ничего другого не остается, а если она потерпит неудачу, то опять же ничего не теряет: он все равно, видимо, собирается ее бросить.

Селена обернулась. Николас лежал на диване с закрытыми глазами, заложив руки за голову и вытянув длинные ноги. Неужели он заснул в ее присутствии?! Вот это мило! Ни разу она не чувствовала себя такой униженной, на подобное не осмеливался даже ее муж. Да, ей определенно следует принять меры, и чем скорее, тем лучше.

– Николас, – позвала она, и тот что-то промычал в ответ. По крайней мере он хоть не спит. – Николас, я думала о нас с тобой… о наших отношениях.

– Правда?

В его голосе звучала такая скука, что Селена внутренне содрогнулась.

– Правда, – твердо произнесла она. – Я подумала и решила. Поскольку ты ко мне, скажем так… охладел, я решила найти того, кто меня по-настоящему оценит.

– Не сомневаюсь, что тебе это удастся.

Селена нахмурилась. Странно, он принял это известие с такой легкостью.

– Недавно мне сделали несколько предложений, и я ответила отказом, но теперь… – Она замолчала, собираясь с духом перед тем, как произнести заведомую ложь, потом зажмурилась и выпалила: – Теперь одно из них я решила принять.

Подождав мгновение, она открыла глаза. Николас даже не шевельнулся, но через минуту он медленно сел и устремил на нее свой взгляд. Выражение его лица оставалось непроницаемым, однако Селене вдруг сделалось тревожно и неуютно.

Затаив дыхание, она смотрела, как Николас взял со столика рюмку и протянул ей:

– Налей-ка мне еще бренди, дорогая.

– О да, конечно. – Она быстро вскочила, не успев подумать о том, как возмутительно он обращается с ней.

– Ну и кто же этот счастливец?

Селена вздрогнула, пролив бренди. Или его голос прозвучал резко, или она приняла желаемое за действительное?

– Мой новый кавалер хочет сохранить наши отношения в тайне и просил меня не называть его имени.

– Он женат?

Она передала ему рюмку и сказала:

– Нет, не женат. Поэтому я надеюсь, что наш роман приведет к более плодотворным результатам. Но он хочет соблюдать некоторую осторожность… пока.

Не следовало так говорить! Но опрометчивые слова уже сорвались у нее с языка. Они с Николасом тоже не выставляли напоказ свои отношения, никогда не встречались ни у нее дома, ни в его особняке на Парк-Лейн, опасаясь слуг. И тем не менее все знали, что она его любовница. Достаточно несколько раз появиться на людях с Николасом Эденом, чтобы окружающие пришли к такому выводу.

– He проси меня нарушить обещание, Николас, – добавила она, изобразив улыбку. – Скоро ты узнаешь его имя.

– Тогда почему, скажи на милость, ты не можешь назвать его сейчас?

Неужели он понял, что она его обманывает? Конечно, понял, это ясно по его виду. И кто, спрашивается, мог заменить Николаса? Все знакомые мужчины сразу оставили свои ухаживания, как только он начал повсюду ее сопровождать.

– Ах, Николас, ты просто невыносим! – перешла в наступление Селена. – Тебе совсем не обязательно знать его имя. Мне не хотелось бы об этом говорить, но с некоторых пор ты мною пренебрегаешь. Я тебя больше не интересую?

Она хотела дать ему возможность доказать обратное, но увы.

– О чем ты, Селена? – резко спросил он. – Все из-за проклятого бала? Ведь так?

– Конечно, нет, – возмутилась она.

– Нет? – насмешливо повторил он. – А мне кажется, ты хочешь заставить меня сопровождать тебя на завтрашний бал. Не выйдет, дорогая.

Его невероятный эгоизм сведет ее в могилу. Какая самонадеянность! Он, видите ли, и мысли не допускает, что она может его на кого-то променять.

Темные брови Николаса взлетели в немом изумлении, и Селена, к своему ужасу, поняла, что высказала свои мысли вслух. Однако эта оплошность только придала ей решимости.

– Да, это правда, – с вызовом бросила она и отвернулась.

В камине пылал огонь, и так же пылал гнев в ее груди. Он не заслуживает любви!

– Мне очень жаль, Ники, – сказала она некоторое время спустя, все еще не осмеливаясь взглянуть на него. – Не хотелось бы, чтобы наш роман закончился таким образом. Ты был очень мил… до недавнего времени. Ах, дорогой мой, – вздохнула она, – тебя невозможно перехитрить. Скажи по крайней мере: у меня неплохо получилось?

– Для начинающей актрисы сыграно вполне сносно, – любезно ответил Николас, едва сдерживая смех.

– Хорошо. – Селена заметно повеселела и даже рискнула бросить в его сторону осторожный взгляд. Николас ухмылялся. Черт, он все же не поверил ее истории! – Вы можете сомневаться, лорд Монтьет, но время покажет, не так ли? Надеюсь, вы будете не слишком удивлены, когда увидите меня с новым джентльменом.

Она снова опустилась на ковер перед огнем, а когда минуту спустя повернулась к Николасу, его уже не было.

Глава 2

В особняке Мэлори на Гросвенор-сквер все готовились к предстоящему балу у Шепфордов. По коридорам с самого утра бегали слуги, а члены семейства отдавали им приказания из своих спален.

Лорду Маршаллу вдруг срочно понадобилось накрахмалить галстук, а леди Клэр захотелось перекусить. Она так волновалась, что целый день не могла ничего есть. Леди Диане пришлось выпить чашку горячего молока, чтобы успокоиться. Это был ее первый бал, и девочка уже два дня страшно нервничала. Лорд Трэвис куда-то подевал новую рубашку с жабо и теперь никак не мог ее найти, а леди Эми просто нуждалась в утешении. Как самая младшая в семье, она еще не могла посещать даже костюмированные балы, на которых трудно узнать кого-либо под маской. Ужасно, когда тебе всего пятнадцать!

И только леди Регина Эштон, племянница лорда Эдварда Мэлори, не проявляла никакой активности. Конечно, если бы ей что-нибудь понадобилось, ее желание было бы тут же исполнено. Однако уже целый час ни леди Регины, ни ее горничной никто не видел.

С самого утра особняк Мэлори гудел, словно улей. Раньше всех начали собираться лорд и леди Мэлори, чтобы успеть на званый обед, который Шепфорды давали перед балом для нескольких избранных гостей. Они уехали час назад, поэтому сопровождать сестер и кузину выпало двум братьям Мэлори – достаточно ответственное поручение для студента и недавнего выпускника университета.

Маршалл Мэлори никогда не испытывал от этого особой радости. Но сегодня одна знакомая дама неожиданно изъявила желание ехать в семейной карете Мэлори. Его попросила о такой услуге именно эта леди!

Он был влюблен в нее с прошлого года, когда приезжал домой на каникулы и познакомился с нею. Тогда она не принимала его всерьез, но теперь иное дело. Он больше не школяр, ему уже двадцать один год, он сам себе господин, может жить отдельно от родителей в собственном доме и даже попросить некую леди выйти за него замуж. О, как прекрасно быть взрослым!

Леди Клэр тоже задумывалась о своем возрасте, но безо всякой радости. Недавно ей исполнилось двадцать, и мысль об этом приводила ее в ужас. Она выезжает в свет уже третий сезон, а до сих пор не только не вышла замуж, но даже не помолвлена! Хотя ей сделали несколько предложений, однако к ним нельзя относиться серьезно, это весьма невыгодные партии. Да, все считают ее очень хорошенькой. Но в том-то и дело. Она всего лишь… хорошенькая. В ней нет обаяния ее кузины Регины, которая всегда затмевала Клэр своей яркой, необычной красотой. И надо же так случиться, что в этом сезоне она опять будет выезжать в свет вместе с Региной!

Клэр все это ужасно злило. Кузина давно могла бы выйти замуж, у нее же столько поклонников, но до свадьбы дело почему-то не доходит, она отклоняет все предложения. Не помогла даже поездка на континент. Регина вернулась на прошлой неделе в Лондон без жениха.

К тому же Клэр придется выезжать в свет и с младшей сестрой Дианой, которой минуло восемнадцать. Диана могла бы годик подождать, но родители решили, что ей не помешает развлечься. Впрочем, Диане строго-настрого запрещено думать о молодых людях. Замуж ей пока рано, а для светских развлечений возраст самый подходящий.

Клэр с нарастающей тревогой думала о том, что в следующем году родители, пожалуй, начнут вывозить и маленькую Эми, которой уже исполнится шестнадцать. Тогда Клэр придется соперничать с Дианой и Эми, а младшая сестра обладала почти такой же яркой внешностью, как и Регина. В семействе Мэлори лишь немногим достался темный цвет волос. Клэр мрачно решила обязательно найти себе мужа в этом сезоне. Она не догадывалась, что о том же думала и ее кузина.

Регина Эштон сидела перед зеркалом, а горничная Мэг старалась уложить ее длинные черные волосы в модную прическу. Регина смотрела в зеркало, не видя ни своих синих, чуть раскосых глаз, ни полных губ, ни ослепительно белой кожи, которая подчеркивала ее иссиня-черные волосы и длинные ресницы. Она видела лишь нескончаемую вереницу мужчин – французов, швейцарцев, австрийцев, итальянцев, англичан – и недоумевала, почему до сих пор не замужем. Во всяком случае, она сделала все от нее зависящее.

У Реджи, как ее называли, было столько поклонников, что это ее даже смущало. Дюжина из них наверняка сделала бы ее счастливой, в дюжину других она, как ей казалось, была влюблена, а остальные по каким-либо причинам не подходили ей. А те, кого Реджи считала кандидатами в женихи, не подходили ее многочисленным дядям.

Кто бы мог подумать, что иногда так невыгодно иметь четырех любящих дядюшек, которые души в ней не чают! Она их тоже обожала, всех четверых. Старший, сорокапятилетний Джейсон, стал главой семьи в неполные шестнадцать лет, и на его плечи легла забота о трех младших братьях и сестре, матери Реджи. Джейсон относился к своим обязанностям весьма серьезно, подчас даже слишком серьезно. Но такой уж у него характер.

Эдвард, наоборот, был добродушным, веселым, снисходительным к чужим слабостям. Он женился на тете Шарлотте, когда ему исполнился двадцать один год, и теперь у него пятеро детей – три девочки и два мальчика. Девятнадцатилетний Трэвис, средний ребенок в семье Эдварда, и единственный сын Джейсона росли вместе с Реджи и всегда были ее товарищами в детских играх.

Мать Реджи, Мелисса, была почти на семь лет моложе двух старших братьев, а за нею, спустя два года, появился на свет Джеймс.

Джеймс отличался буйным нравом, посылал всех к чертям и жил так, как ему хотелось. В семье Мэлори запрещалось даже упоминать имя тридцатипятилетнего Джеймса. Во всяком случае, для Джейсона и Эдварда он как бы не существовал, но Реджи любила его по-прежнему, ужасно тосковала по нему, поскольку виделась с ним лишь изредка, да к тому же тайно. За последние девять лет это произошло всего шесть раз.

Но если уж говорить откровенно, больше всех она любила Энтони. Он, как его сестра Мелисса, Реджи и Эми, унаследовал черные волосы и ярко-голубые глаза прабабушки, которую считали цыганкой, хотя в семействе Мэлори этот скандальный факт всячески отрицали. Возможно, Реджи очень любила дядю Энтони потому, что он был таким же беззаботным, как и она сама.

В свои тридцать четыре года Энтони по-прежнему оставался для семьи ребенком, и Реджи воспринимала его скорее как брата, чем как дядю. Когда Джеймс покинул Лондон, Энтони начали считать отъявленным повесой в семействе Мэлори. Но если Джеймс порою бывал жестоким и суровым, как Джейсон, то Энтони больше походил на добродушно-беспечного Эдварда. Энтони имел славу обольстителя. Мнение света ничего для него не значило, зато для дорогих ему людей Энтони готов был сделать невозможное.

Реджи улыбнулась. Несмотря на бессчетное количество любовниц, сомнительных приятелей, скандалы, в которых фигурировало его имя, несмотря на все дуэли и дерзкие пари, Энтони становился другим человеком, когда дело касалось Реджи. Он готов был вызвать на поединок любого за один-единственный косой взгляд в ее сторону. Даже отъявленные распутники вели себя прилично, когда она навещала своего дядюшку, и ограничивались невинными шутками. Узнай дядя Джейсон, что Реджи находилась в одной комнате с дружками Энтони, он бы страшно разгневался и брату не поздоровилось бы. Но Джейсон ничего не знал, а Эдвард, хотя кое о чем и догадывался, смотрел на это сквозь пальцы.

Четверо дядюшек обращались с нею как с родной дочерью, поскольку вырастили Реджи с двухлетнего возраста, когда погибли ее родители. С тех пор как ей исполнилось шесть лет, они буквально не могли поделить ее. Эдвард с семьей, Джеймс и Энтони в то время жили в Лондоне, поэтому у них с Джейсоном чуть не вышло ссоры, когда тот стал настаивать, чтобы Реджи отправили в его загородное имение. В конце концов Джейсон согласился, чтобы она полгода жила в Лондоне у Эдварда, где могла бы часто видеться с Энтони и Джеймсом.

Когда Реджи исполнилось одиннадцать, Энтони решил, что он уже достаточно взрослый, чтобы на время забирать Реджи в свой особняк. Братья выделили ему летние месяцы, и Энтони с радостью принес в жертву на это время свой образ жизни и превратил холостяцкую берлогу в уютный дом. Это нетрудно было сделать, так как вместе с Реджи приезжали горничная, няня и многочисленные гувернантки. К тому же Энтони и Реджи два раза в неделю обедали у Эдварда. Однако семейная атмосфера не изменила его отношения к женитьбе, и он оставался холостяком. Теперь, когда Реджи начали вывозить в свет, ей уже неприлично жить месяцами в его доме, поэтому она виделась с Энтони довольно редко.

Ах, она все равно скоро выйдет замуж. Правда, ей не очень-то этого хотелось, лучше бы ей разрешили повеселиться еще годик-другой. Но дядюшки оставались непреклонны, полагая, что она должна найти подходящего жениха и создать семью. Разве не об этом мечтают все девушки? У них был серьезный разговор с Реджи, и, хотя она всячески пыталась убедить их, что еще не готова покинуть лоно семьи, настойчивость дядюшек победила, и Реджи сдалась.

Она изо всех сил хотела сделать им приятное, ведь она так их любила. Она приводила на их суд поклонника за поклонником, но кто-нибудь из дядюшек всегда находил в любом какие-то недостатки. Реджи поехала в Европу, но вскоре устала смотреть на каждого мужчину как на потенциального супруга и вернулась домой. У нее не было друзей, она не могла развлекаться по своему желанию, поэтому никакой радости поездка ей не доставила. Каждого мужчину она должна была подвергнуть строжайшему разбору. А вдруг он и есть тот идеальный жених, который понравится всем ее дядюшкам?

Реджи уже отчаялась найти такого человека, и больше всего на свете ей хотелось прекратить эти бессмысленные поиски. Она решила встретиться с дядей Тони, который понял бы ее и не колеблясь походатайствовал за нее перед Джейсоном. Но оказалось, Тони гостил у своего друга и вернулся только прошлой ночью.

Реджи дважды за этот день справлялась о нем, однако всякий раз он отсутствовал. Наверное, он уже получил оставленную ею записку. Тогда почему же он не идет?

Стоило ей об этом подумать, как во дворе раздался стук подъехавшей кареты. Реджи засмеялась от радости:

– Наконец-то!

– Что? – осведомилась Мэг. – Я еще не закончила. Думаете, легко причесать ваши волосы? Я же советовала вам укоротить их. Так будет легче и мне, и вам.

– Ах, Мэг, оставь, пожалуйста, – нетерпеливо бросила Реджи, вскакивая с места, и шпильки упали на пол. – Дядя Тони приехал!

– Куда вы направились в таком виде? – неодобрительно спросила Мэг.

Но Реджи уже выскочила из комнаты, не обращая внимания на грозное «Регина Эштон!», несущееся ей вдогонку. Подбежав к лестнице, ведущей в холл, она вспомнила про свой весьма легкий наряд и спряталась за угол, решив сначала удостовериться, что это действительно ее дядя. Но вместо знакомого баритона она услышала женский голос и, осторожно выглянув из своего укрытия, к своему великому разочарованию, увидела, как дворецкий беседует с дамой, а не с дядей Тони. Реджи ее узнала. Несколько дней назад она видела ее во время прогулки по Гайд-парку. Черт возьми, где же Тони?

В этот момент Мэг схватила ее за руку и повлекла обратно в комнату. Горничная иногда допускала в обращении с Реджи некоторые вольности, но ей это прощалось, ведь она, как и няня Тесс, знала хозяйку с пеленок.

– И как взрослая девушка может так себя вести! – проворчала она, усаживая Реджи перед трюмо. – Где ваши манеры, мисс? Чему вас учили?

– Я думала, это дядя Тони.

– Нечего оправдываться.

– Я должна с ним поговорить, и ты знаешь почему, Мэг. Только он мне поможет. Он напишет дяде Джейсону, и тогда я смогу отдохнуть от погони за женихами.

– И как, по-вашему, он убедит господина маркиза?

Реджи лукаво улыбнулась:

– А он ему напишет, что я предоставляю любимым дядюшкам самим выбрать мне жениха.

Мэг покачала головой и вздохнула:

– Вряд ли вы будете счастливы с тем, кого они выберут, девочка моя.

– Может быть. Но мне уже все равно, – решительно заявила Реджи. – Конечно, раньше я хотела найти себе мужа, а теперь поняла, что мой выбор не имеет значения, раз его не одобряют дядюшки. Я целый год ездила на все балы и рауты, они мне до смерти надоели, я их почти ненавижу. А ведь мне так не терпелось попасть на мой первый бал, помнишь?

– Понимаю, дорогая, – утешила ее Мэг.

– Хорошо бы это понял дядя Тони и согласился бы мне помочь. Тогда я поеду в наше поместье и буду вести там спокойную, безмятежную жизнь. С мужем или без мужа, не важно. Если сегодня вечером я встречу подходящего молодого человека, то завтра же выйду за него замуж. Я готова на все, только бы удалиться от светской суеты. Но к сожалению, это вряд ли случится, и пусть лучше займутся поисками мои дядюшки. Им понадобится не один год, ведь они никогда не могут ни о чем договориться. А пока они не придут к согласию, я буду жить дома, в Гаверстоне.

– Не пойму, зачем вам помощь дяди Тони, вы и сами можете все объяснить господину маркизу. Вы его не боитесь, прямо веревки из него вьете, разве не так? Расскажите ему, как вы несчастны, и он…

– Ах нет, ни за что! – горячо воскликнула Реджи. – Дядя Джейсон не должен знать, что я несчастна, он себе этого никогда не простит!

– Слишком уж вы добры, моя девочка. Себе же во вред, – проворчала Мэг. – Или вы решили молча страдать?

– Нет. Поэтому я хочу, чтобы Тони сначала написал дяде Джейсону. Если бы это сделала я, то дядя Джейсон стал бы уговаривать меня остаться. А теперь, если письмо Тони не достигнет цели, я буду знать, что мой план не удался, и придумаю еще что-нибудь.

– Может, вы увидитесь с лордом Энтони на балу.

– Вряд ли, он терпеть не может балы. Даже ради меня он не пойдет на такую жертву. Ладно, это терпит до завтрашнего утра. – Заметив, что горничная нахмурилась, Реджи тревожно спросила: – В чем дело? Ты что-то от меня скрываешь, Мэг?

Та неопределенно повела плечами:

– Да просто… лорд Энтони, наверное, уедет завтра утром и вернется только через три дня.

– А кто тебе сказал, что он уезжает?

– Я слышала, как лорд Эдвард говорил жене, что лорда Энтони желает видеть господин маркиз. Опять его вызывают за какие-то проделки.

– О нет! – воскликнула Реджи и добавила с убитым видом: – Ты думаешь, он уехал?

– Вряд ли, – усмехнулась Мэг. – Этот бездельник не слишком торопится предстать пред старшим братом. Уверена, он, насколько возможно, попытается оттянуть визит.

– Значит, я должна сегодня же поговорить с ним. Все складывается как нельзя лучше: он сам все расскажет дяде Джейсону, и не нужно будет посылать ему письмо.

– Но, мисс, вы не можете сейчас ехать к лорду Энтони, – запротестовала Мэг. – До бала осталось совсем немного.

– Тогда подай скорее мое платье. Тони живет всего в нескольких кварталах отсюда, я успею вернуться до того, как мои кузены и кузины будут готовы отправиться на бал.

Но когда Реджи спустилась в холл, оказалось, что все в сборе и ждут только ее. Тем не менее она решила, что все еще можно уладить. Быстро войдя в гостиную, Реджи с заговорщическим видом тронула старшего кузена за руку:

– Маршалл, мне неловко тебя просить, но я хотела бы ненадолго воспользоваться каретой.

– Что?

Реджи говорила шепотом, но возглас кузена моментально привлек к ним внимание. Она вздохнула:

– Маршалл, ты ведешь себя так, будто я прошу о чем-то невозможном.

Маршалл заметил, что все на них смотрят, и, досадуя на свою несдержанность, рассудительно заметил:

– Мы и так ждем тебя десять минут, а теперь ты хочешь заставить нас ждать еще дольше?

Его слова были встречены негодующими возгласами, но Реджи не удостоила их вниманием.

– Я ни за что не попросила бы тебя, Маршалл, если бы это не было так важно. Мне нужно всего полчаса… во всяком случае, не больше часа. Я должна встретиться с дядей Тони.

– Нет, нет, нет, – решительно возразила Диана, которая всегда считалась тихоней. – Как можно быть такой безответственной, Реджи? Это на тебя не похоже. Мы же опоздаем! Мы должны немедленно отправляться на бал.

– Глупости! – отрезала Реджи. – Вы хотите приехать туда в числе первых?

– Во всяком случае, не в числе последних! – отозвалась Клэр. – Бал начнется через полчаса, и мы едва успеем доехать. Зачем тебе понадобилось так срочно увидеть дядю Тони?

– Это мое личное дело, и оно не терпит отлагательств. Завтра утром дядя Тони едет в Гаверстон, поэтому мне нужно застать его сейчас.

– Но ты можешь встретиться с ним после его возвращения, – не унималась Клэр. – Разве твое дело не может подождать?

– Не может, – решительно ответила Реджи, но, взглянув на лица кузин и незнакомой дамы, примирительно добавила: – Ладно, я поеду в наемном экипаже, Маршалл, если кто-нибудь из слуг вызовет его. Как только я закончу свои дела, то сразу приеду на бал.

– Даже и не помышляй.

Маршалл не на шутку встревожился. Очень похоже на кузину, опять она вовлекает его в какую-то авантюру, а ему придется отвечать за ее проделки. Ну уж нет, только не сегодня. Он старше и умнее, теперь он не поддастся на ее уговоры, сколько бы она ни кружила вокруг него.

– О чем ты говоришь, Реджи! Наемный экипаж, ночью? Это небезопасно, ты ведь знаешь, – непреклонно заявил Маршалл.

– Со мной может поехать Трэвис.

– Но Трэвис не поедет, – быстро вмешался младший кузен. – И не пытайся меня уговаривать, Реджи. Я тоже не хочу опаздывать.

– Ну пожалуйста, Трэвис.

– Нет.

Реджи хмуро оглядела враждебные лица, но решила не сдаваться:

– Тогда я вообще не поеду на бал. Я не собираюсь лететь туда сломя голову раньше всех гостей. Если хотите, можете ехать хоть сейчас.

– О нет. – Маршалл решительно тряхнул головой. – Я слишком хорошо тебя знаю, дорогая кузина. Не успеем мы отъехать, как ты выскользнешь из дома и побежишь к дяде Тони. Отец меня убьет.

– Я не такая дурочка, Маршалл, – оскорбленно заметила Реджи. – Я пошлю Тони письмо и буду его ждать.

– А если он не придет? – возразил Маршалл. – Думаю, у него и без тебя забот хватает, он не обязан мчаться к тебе по первому твоему зову. Может, его вообще нет дома. Нет, ты поедешь с нами на бал.

– Не поеду!

– Поедешь!

– Она может воспользоваться моей каретой, – сказала незнакомая гостья. Все глаза тут же обратились на нее. – Моему кучеру и слуге можно доверять, они у меня уже несколько лет. Вашу кузину отвезут, куда ей нужно, а потом в целости и сохранности доставят на бал.

Реджи одарила гостью улыбкой:

– Чудесно! Вы меня просто спасли, леди…

– Эддингтон, – представилась дама. – Мы с вами на днях встречались.

– Ах да, в парке. Простите мою забывчивость. В последнее время я плохо запоминаю имена – за этот год у меня было столько знакомств. Не знаю, как вас благодарить.

– Не стоит, я рада оказать вам услугу.

Селена, видит Бог, действительно была рада, что нашла выход из положения, хотя на этот бал сезона ее сопровождает всего лишь Маршалл Мэлори. Он единственный ответил согласием на ее записку, другие мужчины под тем или иным предлогом отказались. Конечно, Мэлори она держала на крайний случай. А теперь к тому же она должна присутствовать при семейной ссоре, и все из-за этой девчонки.

– Ну вот, Маршалл, – с победным видом заявила Реджи, – теперь ты уже не сможешь возражать.

– Ладно, будь по-твоему, – нехотя буркнул Маршалл. – Но запомни, я даю тебе полчаса, кузина. Постарайся не задерживаться. В твоих же интересах появиться у Шепфордов до того, как отец заметит твое отсутствие. Иначе нам всем несдобровать.

Глава 3

– Тони, я не шучу! – нетерпеливо воскликнула Реджи, не спуская с него глаз. – Как ты можешь не верить? Это же так важно!

Тони единственный из четверых дядюшек разрешал племяннице называть себя по имени.

Приехав к нему домой, Реджи целых двадцать минут ждала, пока он проснется. Вечер Тони провел в клубе, пил, играл в карты, затем поехал домой и лег спать. Еще десять минут ушло на то, чтобы убедить его в серьезности ее визита. Отпущенные Реджи полчаса уже истекли, а она только приступила к существу дела. Маршалл ее убьет.

– Успокойся, кошечка моя. Ты и недели не выдержишь за городом, заскучаешь по старому веселому Лондону. Если хочешь отдохнуть, скажи Эдди, что плохо себя чувствуешь или что-нибудь в этом роде. Посидишь денек-другой в своей комнате, отдохнешь, потом сама поблагодаришь меня, что я не принял твои слова всерьез.

– За последний год я только и делала, что развлекалась, – настойчиво продолжала Реджи. – Словно я путешествовала не из страны в страну, а с бала на бал. Я совсем не это имела в виду, Тони. Я не собираюсь проводить весь сезон в Гаверстоне, мне хватит двух недель, чтобы прийти в себя. Просто мне до смерти надоела погоня за женихами. Правда, Тони.

– Никто и не говорил, что ты должна выйти замуж за первого встречного, – рассудительно заметил Энтони.

– Первого встречного? Да их были сотни, Тони. Уверена, за глаза меня уже называют «бессердечной ледышкой».

– Господи, да с чего ты взяла?

– Я не обижаюсь, Тони, прозвище вполне заслуженное. С моими поклонниками я вынуждена была себя вести холодно, поскольку не хотела их обнадеживать. Ведь надеяться-то им не на что.