Чернослив в шоколаде Лазорева Ольга

Следующее упражнение было совершенно немыслимым с точки зрения нормального человека. Зоя предложила всем встать на четвереньки и хаотично ползать по полу. Но при встрече друг с другом поднимать голову и произносить свое имя. Все беспрекословно принялись ползать, словно ошалевшие от солнца божьи коровки. Мы с Ириской после нашего неуместного приступа хохота решили как-то реабилитировать себя в глазах окружающих и безропотно подчинились большинству. Я боковым зрением увидела, как Ириска развернулась, подняла голову перед полной пожилой женщиной и они одновременно сказали:

– Ирина, Наталья.

Кивнув друг другу, они расползлись. Тут перед моим носом возник давешний смущающийся парень. Его лицо было красным и потным.

– Оля, – сказала я.

– Илья, – произнес он и улыбнулся. – Приятно познакомиться, – зачем-то добавил он.

И на меня снова накатило. Воображение у писателей развито настолько сильно, что иногда будто видишь художественный фильм. И в этот момент я увидела словно эпизод с моим участием. Причем картинка была настолько смешной, что удержаться не было никакой возможности. Но сами представьте такой способ знакомства с молодым человеком! Я стою на четвереньках на полу, причем я ясно увидела свою немаленькую задницу (крупный план, вид сзади), обтянутую трикотажными лосинами, неизбежно отвисший живот и свисающую грудь, едва придерживаемые футболкой (крупный план, вид сбоку), свое изумленное красное лицо с вытаращенными глазами и наверняка разлохмаченную прическу. И нос к носу со мной молодой симпатичный парень, тоже на четвереньках и внимательно глядящий мне в глаза. На заднем плане медленно ползающие на коленках люди. Текст «Илья. Приятно познакомиться» служил завершающим штрихом комедии. И я, выдавив из себя: «А мне-то как приятно», опустила голову и затряслась в приступе смеха. Услышав, что Илья тоже начал смеяться, я села и посмотрела на него. Но увидев, что у него уже слезы от смеха выступили, вновь начала хохотать. Тут к нам подползла Ириска и сурово на нас посмотрела. Но я не могла ничего сказать от смеха, Илья тоже никак не мог остановиться. Ириска схватила нас за руки, подняла и вывела из помещения в раздевалку. Мы с Ильей упали на стулья, выпили воды из кулера и постепенно успокоились. Ириска ходила туда – обратно и периодически поглядывала на меня. Увидев, что я перестала смеяться, она подошла и нависла надо мной.

– И как это назвать? – с угрозой поинтересовалась Ириска. – Как мы сейчас туда вернемся?

– А мы не вернемся, – ответила я и почувствовала, что не могу сдержать улыбку. – С меня хватит! Не знаю, как ты, но я разгрузилась дальше некуда!

– И я тоже! – встрял Илья.

– А тебя никто и не спрашивает! – агрессивно сказала Ириска и развернулась к нему.

Илья тут же сник и опустил глаза.

– Прекрати! – осадила я Ириску. – Ты не права! И давай будем переодеваться! Я на воздух хочу.

– Извини, парень, – тут же опомнилась она. – Это я просто от переживаний за подругу, понимаешь?

Илья встал и улыбнулся.

– Приятно было познакомиться, – повторил он. – Но я вернусь в зал. Еще увидимся?

– Вполне вероятно, – ответила я. – И обниматься с тобой лично мне было приятнее всех.

Он зарделся, как маков цвет, кивнул и вышел.

– А вот последнее замечание было излишним, – пробурчала Ириска и стянула футболку.

Оказавшись на улице, мы не сговариваясь, направились к видневшемуся невдалеке кафе. Когда уселись за столик, Ириска еще ворчала какое-то время, но как только принесли капучино и пирожные, тут же успокоилась. Выпив кофе, она начала улыбаться, а потом и смеяться, вспоминая наш поход на курсы психологической разгрузки.

Когда мы вышли из кафе, Ириска предложила прогуляться. И мы почему-то, не сговариваясь, направились в сторону Даниловского монастыря. На улице было приятно, прохладно и сухо. И явственно чувствовалось приближение осени. Я шла медленно, глядя на деревья с уже начавшей менять цвет листвой, на проезжающие машины, на шедших навстречу людей. С нами поравнялась девушка, обогнула нас и быстро пошла вперед. Ириска, которая в этот момент рассказывала мне о каком-то клиенте на работе, мгновенно замолчала и вцепилась в мой локоть. Девушка была высокой и довольно полной. И одета уж очень специфично. Короткий приталенный кожаный жакет, немыслимо короткие черные шорты, белые колготки, туфли на высоких шпильках. Белые волосы были распущены и падали до лопаток. Девушка шла, виляя бедрами. Ириска даже шаг ускорила, но я придержала ее за руку.

– Куда рванула? – засмеялась я.

– Надо же в таком виде по улицам разгуливать! – возмутилась она. – А тут ведь не Ленинградское шоссе!

– Тебе-то что за дело? – резонно заметила я.

Мы в этот момент шли по переулку, ведущему к монастырю. Из-за угла вывернул батюшка. И девушка направилась к нему. Ириска тут же притормозила, глядя на них во все глаза. Картинка была примечательной. Высокий полный батюшка в черной рясе с большим крестом на груди, с холеным румяным лицом, на котором выделялись красные влажные губы, с аккуратно подстриженной черной бородой и усами и припавшая к его руке девушка, казавшаяся голой в этих коротких шортах, белых колготках и распахнутом жакете, под которым виднелся очень открытый красный топ. Девушка что-то сказала и выпрямилась, глядя на батюшку с умоляющим выражением. Он улыбнулся и перекрестил ее.

– Девка какая наглая! – зашептала Ириска. – В таком развратном виде лезет, но и поп хорош! Такая холь в результате постов не приобретается! Губы прямо как у вампира!

– Кто о чем! – усмехнулась я. – А ты посмотри на эту картинку с другой стороны: грех и раскаяние. И очень наглядно, учитывая, что фоном служит улица современного города. Эти спешащие люди, проезжающие машины, никому ни до кого нет дела, в огромном муравейнике все заняты только собой. И словно вставка – батюшка и падшая. И главное, оба в черно-белых тонах. Красиво и многозначительно.

Ириска глянула на меня искоса и заметила, что все писатели чокнутые и видят что-то свое.

– Слушай, – вдруг встрепенулась она, – может, к гадалке завтра съездим? У одной моей клиентки есть очень хорошая провидица. Интересно, что она предскажет.

Я удивилась странному ходу ее мыслей, засмеялась, но тут же замолчала, так как батюшка, закончив разговаривать с девушкой, быстро двигался в нашу сторону. Когда он поравнялся с нами, я вежливо обратилась к нему:

– Добрый день! А можно вам задать вопрос?

Батюшка остановился и хмуро глянул на нас. Услышав, как возмущенно засопела Ириска, я с трудом сдержала улыбку. В его глазах ясно читалось нежелание общаться, к тому же он, по-видимому, спешил. Но все-таки сделал соответствующее выражение лица и склонил к нам голову.

– Я вас слушаю, сударыни, – пророкотал он низким поставленным голосом.

– Вот моя подруга интересуется, – продолжила я, – гадалками, предсказателями и тому подобной…

Я чуть не добавила «хренью», но вовремя прикусила язык.

– Вы православные? – спросил батюшка, но без особого интереса.

Мы молча кивнули.

– У Христовых овец есть крест и покаяние. Об энергиях, судьбе, сущностях, будущем земном благополучии и прочей ереси думают заблудшие Христа и не хотящие знать его. Христовы ученики несут крест и думают о любви, – важно проговорил он.

Ириска перестала сопеть. Батюшка замолчал и внимательно посмотрел мне в глаза.

– Но ведь можно узнать свою судьбу заранее! – заявила Ириска. – Чтобы не делать каких-то ошибок.

Батюшка улыбнулся в усы и сложил руки на животе.

– У кого вы хотите это узнать? – поинтересовался он довольно ехидно.

– Ну есть же гадалки, – не унималась Ириска.

– Будущее – это не промысел Божий, это просто некое стечение обстоятельств, – продолжил он ласковым голосом. – А промысел это живое сотворчество бога и человека, это ощущение послушания воле бога. В любви и смирении открывается промысел человеку. А если человек независимо получает некую информацию о будущем – то это гипотеза и не более, которая ничего не дает человеку. И все волхвы, то бишь колдуны, маги, чародеи – от бесов. И лучше никогда не знать их. Благослови вас, господи!

Батюшка быстро перекрестил воздух перед нами и ушел.

– Съела? – засмеялась я.

– Ну не знаю, – с сомнением протянула Ириска. – Любую газету открой, сплошь объявления гадалок, экстрасенсов, колдунов, знахарей.

– И что?

– Но ведь среди них наверняка есть настоящие, – не унималась она. – Вот поедем к одной гадалке, я тебе начала говорить, но ты мне не дала и привязалась к батюшке, это проверенная особа, видит всех насквозь. Мне верные люди говорили и рекомендовали. Неужели не хочешь узнать, что дальше будет?

Ириска остановилась и заглянула мне в глаза. Ее зрачки были расширены.

– Представь себе, не хочу! – улыбнулась я. – К тому же все это обман!

– А я хочу! – заявила Ириска. – Может, тогда мне компанию составишь? – вкрадчиво поинтересовалась она. – А то одной как-то боязно!

– Сейчас что ли намылилась? – рассмеялась я.

– Завтра, – ответила она и взяла меня под руку. – Ты же свободна? Ты, кстати, Гере позвонила? – совсем некстати поинтересовалась она.

– А что, должна была?

– Ну ведь он тебе дал визитку! – ответила Ириска.

– Но у меня пока нет вопросов к агенту недвижимости, – рассмеялась я.

Мы в этот момент подошли ко входу в Даниловский монастырь. Ворота были открыты. Ириска замедлила шаг и вытянула шею, заглядывая внутрь.

– Давно я в церкви не была, – пробормотала она.

Потом повернулась ко мне с немой мольбой в глазах.

– Ты иди, а я тут погуляю. Настроения что-то нет идти в храм, – сказала я.

Ириска кивнула и направилась к воротам.

Минут через двадцать она появилась, прижимая к груди небольшую пластиковую бутылку. Ее лицо сияло.

– Вот, живой водой разжилась, – радостно сообщила она.

– Какой? – изумилась я.

– В смысле, святой, – поправилась Ириска и отвинтила крышку.

Сделав внушительный глоток, протянула мне. Но я отрицательно покачала головой.

– Понимаешь, – быстро заговорила она, – завтра же к гадалке, а вдруг она настоящая ведьма, так что подстраховаться не мешает. Водичку с собой возьму. Все ж святая энергия!

– Ириска, с тобой можно с ума сойти, – сказала я.

На следующий день мы все-таки отправились к гадалке. Когда я узнала, что придется ехать за МКАД, то моему возмущению не было предела. Гадалка жила на окраине подмосковного Чехова.

– И чего ты кипятишься? – хладнокровно говорила Ириска, когда мы подошли к автобусной остановке возле метро «Южная». – Тут езды каких-то минут сорок. Проветришься, а то совсем дома засиделась!

– С тобой засидишься, – пробурчала я, забираясь в подошедший автобус.

Обитель гадалки мы нашли довольно быстро. На вид это был обычный деревянный дом с удобствами во дворе. Аккуратный палисадник пестрел множеством цветов. Ириска шумно вздохнула и замедлила шаг, с подозрением изучая дом. В этот момент калитка распахнулась, и нам навстречу двинулась молодая бледная женщина в длинной юбке и просторной голубой кофте. Ее волосы были по-деревенски повязаны ситцевым белым платком. За ней бежала серая лохматая дворняга.

– Трезор! Домой! – услышали мы.

За ней вышла сухощавая пожилая женщина и цепко на нас глянула. Трезор метнулся к ее ногам, прижался и тоже посмотрел на нас. Но тут же завилял хвостом и расплылся в дружелюбной улыбке.

– Вы ко мне? – поинтересовалась женщина, а Трезор тявкнул и ринулся к Ириске.

Привалившись к ее ногам, он яростно завилял хвостом, заглядывая ей в лицо. Ириска вздохнула, раскрыла сумку и достала сверток с бутербродами. Отдав собаке те, что были с колбасой, она посмотрела на женщину и улыбнулась. Та кивала головой, наблюдая за ней. Потом открыла калитку шире и сказала:

– Проходите, добрые люди, милости прошу!

И мы отправились за ней.

Двор выглядел чистым, возле высокого крыльца, ведущего в дом, пестрели аккуратные цветочные клумбы. Мы, по настоянию хозяйки, сняли обувь в небольшом коридорчике и вошли в просторную квадратную комнату. Здесь также царила чистота. Обстановка была самая простая: старая, советского образца мебель, голубенькие в синий горошек ситцевые занавески на окнах, огромный фикус с блестящими, словно только что вымытыми листьями, круглый стол, покрытый льняной скатертью, пестрые тканые коврики на полу. Пахло специфически, но приятно. Мне показалось, что это смесь ароматов подсыхающих яблок, полыни и каких-то цветов.

– Вы Арина Игнатьевна? – с опозданием поинтересовалась Ириска. – Мы бы хотели погадать.

– Да, – кивнула женщина. – А вы? – довольно равнодушно спросила она.

Мы назвали наши имена. Арина Игнатьевна не стала выяснять, откуда мы узнали о ней, и пригласила нас пройти в другую комнату.

«Слово «погадать» содержит в себе «гад», – почему-то подумала я. – А если сменить вторую «а» на «и», то получится «погадить»

Я невольно начала улыбаться и тут заметила, что Арина Игнатьевна пристально на меня смотрит.

«Кто его знает! – мелькнула мысль. – А вдруг она телепат и нас насквозь видит?»

Арина Игнатьевна открыла дверь в соседнюю комнату, и мы вошли. Здесь было довольно темно и прохладно. Комната оказалась намного меньше. Окно занавешивала плотная штора тускло-бардового цвета, посередине стоял квадратный небольшой деревянный стол без скатерти и два стула. Низкий шкафчик, две полки, вдоль стен множество пучков сухих трав, в углу какие-то веревки, свисающие с крючка. Арина Игнатьевна открыла шкафчик и достала оплывшую свечу и колоду карт. Она уселась за стол и посмотрела на нас.

– Лучше наедине, – сказала она.

И я, вздохнув с явным облегчением, сделала шаг в сторону двери. Но Ириска крепко ухватила меня за локоть.

– Можно вдвоем? – робко спросила она.

Арина Игнатьевна глянула на нее, усмехнулась и кивнула.

– Стул принесите, – сказала она и зажгла свечу.

Ириска метнулась в соседнюю комнату, а я уселась напротив Арины Игнатьевны и стала наблюдать за ее пальцами, тасующими карты.

– Обычное гадание? – поинтересовалась она.

– Понятия не имею, – тихо ответила я. – И я вообще-то и не собиралась…

Гадалка на меня посмотрела пристально.

Ее лицо словно разгладилось в тот момент, и это меня заинтересовало. На первый взгляд я дала бы ей за шестьдесят, а сейчас передо мной сидела женщина без возраста. Глаза были ясными, блестящими, светло-зеленого цвета, волосы, зачесанные назад, казались пепельными и без каких-либо проблесков седины, морщины буквально на глазах разгладились, тонкие губы порозовели и улыбались. Арина Игнатьевна будто бы получала удовольствие от чего-то, происходившего внутри нее, и от этого явно помолодела.

«Ведьма, – подумала я, – настоящая».

И вздрогнула. Неприятный холодок побежал по спине.

Ее пальцы продолжали тасовать карты, но она пристально смотрела на меня.

– Хочешь приворот на молодого парня? – тихо спросила она. – Хочешь, чтобы он принадлежал только тебе душой и телом? Но ведь ты сама отпустила его, зачем же возвращать?

Я реально испугалась. Казалось, что Арина Игнатьевна прочитала то, что находилось в моем подсознании и то, в чем я даже себе самой боялась признаться.

«А ведь она права! – мелькнула мысль. – Я все еще люблю Никиту, все еще хочу, чтобы он был со мной, чтобы любил вечно, как обещал».

В этот момент появилась запыхавшаяся Ириска. Она втащила стул, пододвинула его к столу и уселась.

– Там какой-то мужик вас спрашивает, – сообщила она. – Я сказала, чтобы подождал во дворе, вы пока заняты.

– Спасибо, распорядилась, – усмехнулась Арина Игнатьевна и встала. – Подождите.

Она вышла из комнаты, а Ириска развернулась ко мне.

– Оля, что-то на тебе лица нет. Она тебе уже гадала что ли? Я помешала?

– Нет, не гадала, только карты тасовала, – ответила я. – Слушай, Ириска, а она кто вообще? Как ты о ней узнала?

– Я ж тебе говорила! От знакомых узнала. Подруга одной моей клиентки приезжала к нам в центр на компьютерное обследование. Пока мы с ней ждали результаты, она и рассказала. В общем, эта гадалка творит чудеса. Она не только по картам все видит и практически всю правду говорит, но может и мужа вернуть, от любовницы отвратить, и будущее предсказать, да и вообще по любым вопросам. Ее тут все знают.

– И дорого это стоит? – спросила я.

– Так мне сказали, что она денег не берет, да и вообще не всех соглашается принимать, – ответила Ириска и округлила глаза. – Я боялась, что она нас с тобой с порога завернет.

В этот момент вернулась Арина Игнатьевна. Она уселась за стол и внимательно посмотрела на Ириску.

– А вы чего хотите? – поинтересовалась она.

– Ну так…, – замялась Ириска и сильно покраснела.

– У вас все хорошо, – улыбнулась ей Арина Игнатьевна. – Я не буду тратить силы. Вам я не нужна. А вот с вашей подругой побеседую.

– Мне выйти? – тихо спросила Ириска.

Но Арина Игнатьевна не ответила. Она отвернулась к шкафчику и достала из него тканый мешочек. Вынув засохший чернослив, она положила посередине стола и медленно проговорила:

– Женщина это вот такая ягода. Ягода вначале созревает, потом наливается соками, потом начинает засыхать. Это естественные процессы, и нужно любить их в себе. Но это внешняя оболочка, и все мы знаем, что внутри всегда есть косточка. И без этой косточки самой ягоды не будет. И когда ягода засыхает, косточка все равно остается практически в том же виде. И все в природе так устроено, все многослойно. Ведь внутри косточки – семечко, которое может прорасти, то есть в нем заложена вся информация не только о самой ягоде, но и о дереве, на котором эта ягода может появиться. И семечко готово прорасти только тогда, когда ягода полностью созрела. Понимаете?

Мы с Ириской сидели неподвижно и смотрели на Арину Игнатьевну. Она улыбнулась, но видя, что мы молчим, продолжила:

– Семечко внутри чернослива это ваша душа. Вы, особенно с возрастом, начинаете заботиться о мякоти, окружающей косточку, пытаетесь продлить ее жизнь, сохранить ее упругий молодой внешний вид, проводите какие-то немыслимые процедуры, прибегаете к помощи ножа, натягивая кожу, что-то закачиваете внутрь, ходите по целителям и экстрасенсам. Но забываете о семечке внутри. А ведь все это влияет на него определенным образом. Все взаимосвязано, нет отдельно мякоти ягоды и косточки внутри. И ваша душа отзывается на все. Так заботьтесь в первую очередь о семечке внутри вас. Это такая сила, которая не сравнима ни с какими чудо-кремами, ни хирургами и косметологами, а тем более лжецелителями. Я сказала все! – неожиданно закончила Арина Игнатьевна и встала.

Мы тоже встали и с недоумением переглянулись.

Когда вышли в коридорчик и я надела туфли, Арина Игнатьевна подошла и тихо, но четко проговорила:

– Отпусти в душе его раз и навсегда. Собери все, что связано с этим парнем в коробку. Если пока не можешь выбросить, то увези из дома, схорони на даче. Освободи место для нового, а то он уже стучится, да двери заперты.

Ириска повернулась к нам и навострила уши. Арина Игнатьевна улыбнулась и попрощалась. Мы начали благодарить, Ириска все-таки достала кошелек. Но Арина Игнатьевна мягко отвела ее руку с зажатыми купюрами и открыла двери. Когда мы вышли на крыльцо, то увидели невысокого мужичка с опухшим лицом запойного алкоголика. Он сидел на скамеечке и гладил Трезора. При нашем появлении он сразу встал, зачем-то сдернул кепку и начал мять ее. Арина Игнатьевна пригласила его в дом, а мы направились к калитке, Трезор кинулся за нами. Ириска отдала ему оставшиеся бутерброды.

Обратно мы ехали на попутке.

– И чего она нагородила про чернослив? – начала возмущаться Ириска, когда мы забрались в машину и устроились на заднем сидении. – Да еще какую-то ягоду засохшую под нос совала?

– Это метафора, – ответила я, улыбаясь.

– Да поняла я все! Не такая тупая. Но разве мы так выглядим? – не унималась она. – Ладно, пусть уже чернослив, но еще свежий и сладкий!

– Конечно! Не волнуйся. Мы вообще в шоколаде!

– Вот именно! – рассмеялась она. – Чернослив в шоколаде!

Ириска вдруг перестала смеяться и посмотрела на меня пытливо. Я, не понимая, заулыбалась, но молчала.

– А чего она там тебе бормотала? – не выдержала она. – Что-то про свободное место.

– Так, ничего особенного, – уклончиво ответила я.

– Скрытничаешь? – мгновенно обиделась она. – А ведь это я тебя к ней привезла. И мне же сказать не хочешь!

Я посмотрела на ее порозовевшее лицо, на поджатые губы и улыбнулась.

– Арина Игнатьевна посоветовала мне освободить место в своем сердце, а то кто-то уже стучится, да я не пускаю.

– Вот это да! – громко изумилась Ириска. – И как же она права! Сколько можно грустить по этому Никите!

– Возможно, – прошептала я. – И знаешь, я ведь ничего ей о себе не рассказывала, вот что странно!

В записную книжку.

«Душа есть сущность живая, простая и бестелесная; невидимая, по своей природе, телесными очами; бессмертная, одаренная разумом и умом, не имеющая определенной фигуры; она действует при помощи органического тела и сообщает ему жизнь, возрастание, чувство и силу рождения. Ум принадлежит душе, не как что-либо другое, отличное от нее, но как чистейшая часть ее самой. Что глаз в теле, то и ум в душе».

Преподобный Иоанн Дамаскин

Вечером я после мучительных раздумий собрала все, что напоминало мне о Никите в большую коробку. Я перебирала все эти вещички и не могла сдержать слез. Открытки, которые он дарил мне, перечитывала снова и снова, кованую розу, сделанную им собственноручно, гладила пальцами, диски с его любимой музыкой, которые он обожал покупать и приносить мне, собрала в стопку. Я даже нашла несколько его любимых книг. Сложив все это в коробку, достала из книжного шкафа фотоальбом. Но не стала раскрывать его. Мне к этому моменту было уже настолько больно, что я плакала, не переставая. Опустив альбом в коробку, я плотно закрыла ее и вынесла в коридор. Затем включила компьютер и открыла все его стихи, которые я любовно собирала в отдельную папку.

Слезы застилали глаза, когда я читала. Но потом все-таки решилась и кликнула на Delete. Когда высочила надпись: «Вы действительно хотите удалить файл?», я на секунду замешкалась, но потом подтвердила. Файл исчез, я почувствовала облегчение. И чтобы отрезать все пути назад, очистила и «Корзину».

Выключив компьютер, я пошла на кухню. Налив остывший чай, села к столу и замерла. Душа болела, но я упорно твердила себе, что все кончено, отныне я свободна и передо мной открываются новые возможности.

В этот момент зазвонил телефон. Я отчего-то вспомнила о Гере, хотя у него моего номера не было. Это была Злата.

– Оль, – быстро проговорила она, – завтра вечер свободен?

– Да, а что? – вяло поинтересовалась я.

– Приглашаю тебя в театр, – немного торжественно произнесла Злата.

И я улыбнулась. Злата постоянно возмущалась, что мы редко стали куда-то выбираться вместе, что сидим по квартирам и мало общаемся.

– Вдвоем отправимся? – продолжая улыбаться, уточнила я. – А Ириска?

– Она не может, я ей уже звонила, – сказала Злата, – какие-то срочные семейные дела. Но с нами Костик будет, если ты не возражаешь. Он и билеты купит. Мы идем в театр оперетты.

– Оперетты? – уточнила я и засмеялась.

– Да! «Моя прекрасная леди». Я давно хотела.

Мы договорились, где и во сколько встречаемся, поболтали о разных пустяках и распрощались. Пока мы разговаривали, я окончательно пришла в себя. Слезы высохли, внутренне я успокоилась.

И почему-то вспомнила Марику.

«Что-то она мне не звонит, – подумала я, набирая ее номер. – Надеюсь, с ней все в порядке».

Марика ответила сразу.

– Оля! Приветик! Как хорошо, что ты позвонила! Я сама хотела, но что-то стесняюсь тебя беспокоить. Вот решила, что дождусь, когда ты первая меня наберешь! – быстро говорила она.

– Извини, раньше не получилось. Мы тут к гадалке ездили, – зачем-то сообщила я.

– К настоящей? – после паузы спросила Марика. – И как? Что она нагадала? Можешь рассказать?

– Да она и не предсказывала ничего, но мне посоветовала забыть о прежней любви и освободить место для новой.

«И зачем я все докладываю этому ребенку?» – с запоздалым сожалением подумала я и замолчала.

– А что разве бывает старая любовь, новая? – после длительной паузы сказала Марика. – Мне кажется, любовь всегда одна. Я вот люблю Кирилла. И разве смогу полюбить кого-то еще? Это на всю жизнь!

Я не стала с ней спорить, понимая, что сейчас ей ничего не докажешь, и в принципе не видела в этом смысла. Каждый проходит свой путь любви и делает выводы самостоятельно.

– Как он? – поинтересовалась я.

– Уже намного лучше. Сказал, что через два дня домой выпишут.

– Ну и отлично!

– А я твои обе книги прочитала за эти дни, – сообщила она. – Про гейшу мне больше понравилась. Но про парня Никитку тоже достоверно ты придумала. Я даже вначале поверила, что у вас такая любовь получилась. Но ведь ты писатель, так что все неправда, да?

– Правда, – тихо ответила я и почувствовала, как слезы наворачиваются.

– Да ладно! – не поверила Марика. – И фото его есть? Вышлешь?

– Сегодня все удалила с компа.

– Жаль, – вздохнула она. – Хотелось бы на него посмотреть.

Я не ответила, стараясь успокоиться. На меня вновь накатило, потому что я ясно увидела лицо Никиты, его глаза и улыбку.

– Оль, а ты завтра чего делать будешь? – нарушила молчание Марика.

– В театр иду, – ответила я.

– Так это вечером, да? – уточнила она. – Может, ко мне в гости приедешь? Охота с тобой повидаться. Ты прикольная. Или просто погуляем. Ты как?

– Возможно, – после паузы сказала я. – Давай завтра созвонимся.

– Оки! – обрадовалась Марика. – Тогда до завтра!

Спала я плохо. Снился Никита, видимо, подсознание не хотело с ним расставаться. И утром я находилась в угнетенном состоянии. Никуда не хотелось идти. Я включила компьютер и попробовала поработать, но ничего не получалось. К тому же за окном стало пасмурно, и скоро начал накрапывать мелкий частый дождь. Около одиннадцати позвонила Марика. Ее голосок показался мне грустным. Она явно находилась в подавленном состоянии.

– Погода плохая, – сказала она. – А я так хотела погулять сегодня с тобой.

– Да, дождик все идет, – ответила я. – А ты чем занимаешься?

– Музыку слушаю и на диване валяюсь, – сообщила она. – Оль, может, все же приедешь? Мать на работе, будет поздно. К Кириллу все равно сегодня не поеду.

– А у тебя подружки есть? – поинтересовалась я.

– Конечно, – вздохнула она. – Но что-то никого видеть не хочу. Надоело слушать всякую чепуху. Вот охота с тобой поговорить. Ты хоть и взрослая, но клевая. Приезжай, а?

Я задумалась. Работать совершенно не хотелось, настроение было практически депрессивное, я постоянно возвращалась в мыслях к Никите и даже испытывала желание распаковать коробку, в которую я упрятала наше с ним прошлое.

«Ох, права была гадалка, – думала я, – давно нужно было все это похоронить!»

– Оль, ты мой дрес запиши, – услышала я голос Марики и пришла в себя. – А то ты что-то молчишь долго.

– Дрес? – удивилась я.

– Ну адрес, какая ты непонятливая!

– Хорошо, – ответила я и вздохнула. – Приеду ненадолго. А ты где живешь-то?

– Класс! – обрадовалась она. – Возле метро «Новокузнецкая». Записывай. Консьержка там у нас, скажешь, что ко мне. Только меня зовут Марина. А Марика я себя называю в честь Марика.

– Кого? – удивилась я.

– Ну, я те потом объясню. В общем, жду!

Я записала адрес, в душе удивляясь, что Марика живет в престижном Замоскворечье. Когда мы познакомились, она сказала, что живет вдвоем с матерью, отец их оставил давным-давно, и у меня почему-то сложилось впечатление, что это малообеспеченная семья.

Когда я подошла к ее дому, то увидела, что это сооружение прошлого века с колоннами, лепниной, огромными окнами и потолками по пять метров. Я остановилась в недоумении, но потом поняла, что перепутала корпуса, и двинулась в полукруглую арку проходного двора. Пройдя аккуратный небольшой двор, я оказалась возле вполне современного на вид высотного дома. Консьержка была на месте. Она поинтересовалась, к кому я иду, кивнула и сообщила, что ее предупредили. Внутри подъезд выглядел невероятно чистым. Нужная мне квартира находилась на шестом этаже. Когда я вышла из лифта, Марика уже ждала меня возле раскрытой двери. Она улыбалась, хотя видно было, что недавно плакала, так как подводка ее глаз чуточку размазалась. На ней были ярко-розовые брючки и черная футболка, на которой я увидела розовую надпись Marakesh внутри контура большого сердца. Я зашла в квартиру и протянула ей торт, который купила по дороге.

– К чаю, – сказала я. – И мне нужно просушить зонтик. Дождь, хоть и мелкий, но непрерывный. Пока дошла от метро, он успел намокнуть.

– Давай сюда! – улыбнулась Марика, беря зонт. – Обувь можешь не снимать.

– Но туфли мокрые, – ответила я, чувствуя все возрастающую неловкость.

Я мельком оглядела холл. Он выглядел, как моя гостиная по размерам, но обставлен был с роскошью.

– Ладно, – легко согласилась она. – Тогда вот тебе мои тапочки. Они новые.