Одна из стрел парфянских О`Санчес

Огромный зал в подземелье был полон на две трети, и не удивительно, ибо на сегодняшнее представление съехались крупные игроки и ценители со всей Европы. Впрочем, кроме «европейцев», неведомыми путями пробрались сюда «азиаты», «африканцы» и даже заморские, «американцы».

Государства, как таковые, давным-давно распались, всю планету Земля еще в двадцать втором, чуть ли ни в двадцать первом веке захватили пришельцы, оллы, однако люди, земляне, проживавшие там, где их предки обитали на протяжении тысячелетий, по привычке именовали себя французами, азиатами, африканцами… Оллы не препятствовали названиям, но очень не любили самостоятельных и вооруженных землян. Они беспощадно уничтожали военных, террористов, сектантов, повстанцев, заговорщиков, преступников, хулиганов… Природу человеческую эти репрессии и запреты улучшить не могли, но в какой-то мере сдерживали демографические «земные» приливы.

Поголовье землян, по регулярно проводимым переписям, во многие сотни раз превосходило олловское население, однако те были несопоставимо сильнее…

Колоссальные подземелья Рима – хороший рассадник и питомник для преступников землян; вот и сегодня, в одном из них, некий Ар Бобар, называвший себя марсельцем, сумел устроить «Большой турнир». Турнир – это состязания вооруженных бойцов, как правило дуэли, где в живых оставался победитель. Чаще всего, турниры были построены по «кубковому» принципу, ибо круговой системе препятствовала одноразовая применяемость бойцов… Чаще всего, но не всегда: сегодня был бенефис некого таинственного, никому не известного бойца, по кличке Гром, привезенного с дремучего таежного востока… Его показали зрителям, и те зашипели, зашушукались, как обычно подозревая обман и надувательство со стороны букмекеров, но дальше последовал перечень тех, кто собирался в порядке живой очереди выйти против него, и народ заинтересованно притих. Может, и не надувательство, а какая-нибудь странная мистификация… Это надо не торопиться в выводах и посмотреть, Ар Бобар человек ответственный, не мотылек и не понтовила… Как его?.. Гром Небесный? Ну-ну.

Ему было лет семьдесят на вид, старик стариком, наголо стриженый, чуть сутулый, жилистый на вид, но не гигант и не булыжник поперек себя шире… Он смирно стоял на краю большой круглой арены, сплошь затянутой прозрачным бронестеклом, в широких штанах, в рубахе навыпуск, со спины за поясом заткнуто нечто вроде перчаток… Глаза отстраненные, стоит в своем углу, даже не переминается с ноги на ногу.

– Ар, ты меня знаешь: я и сам не играю, и другим не «маячу». Кто это?

Ар Бобар скрипнул налитой шеей, наклонился к Тортилле, своему римскому партнеру-соустроителю турнира, и соизволил ответить, очень тихим шепотом, стараясь не шевелить губами:

– Сам толком не знаю. Русские, китайцы и турки за него ручались, страховку внесли будь здоров!

– Но кто он? Из гладиаторов, или что? Профессионал?

– Сказано, не знаю. Кто говорит – оружейник, типа механик, кто говорит из «осененных», а один мне вчера клялся, что, де, на сатанистов пашет… Тебе зачем, ты же не ставишь?

– Ну любопытно ж, все-таки. Бугай, Чугунок, Белый шум, Кусачий… Ни хрена себе… Если он всех победит – кто в турнирах-то будет, чем торговать станешь?

– Дерьма всегда найдется… Так, отпрыгни, начинаем…

– Господа! Сегодня великий день, сегодня турнир. Сегодня – праздник! Как всегда с вами я, Ар Бобар, вы меня знаете… – Зал затрещал аплодисментами. Ар Бобар вот уже пятнадцать лет устраивал подпольные бои, оллы разыскивали его по всему свету, назначали за его выдачу головокружительные денежные суммы и коэффициенты жизни, но Ар Бобар был неуловим…

– Сегодня мы надеемся на великолепные, зрелищные состязания, сегодня таинственный боец Гром Небесный из Азии вызывает на поединок лучших бойцов свободной Земли… – зал опять до краев наполнился аплодисментами, в этот раз – на слова «свободная Земля», которые сами по себе уже смертный приговор говорящим и одобряющим, без апелляций, но непременно с долгими муками…

– Всяк волен у нас делать ставки, выигрывать и с достоинством встречать неудачи… – сдержанные, однако явно одобрительные аплодисменты…

– Но я, Ар Бобар, ручаюсь словом и честью, что результаты не будут подмешаны. – Аплодисменты взорвали зал, хотя и не переросли в овации, ибо собравшиеся зрители были особые люди и не признавали стадности в поступках, по крайней мере – для себя и над собой…

– Итак: объявляется парад, затем перерыв три минуты, и – начало. Окончание парада – сигнал к окончанию приема ставок. Мошенников и потерявших честь азартников отстреливаем без предупреждения. Поехали!

Зал погрузился в полутьму, арена добавочно осветилась.

Отшумел короткий парад, а старик боец все так же стоял в своем загончике, смотрел куда-то вперед сквозь полусомкнутые веки, так, чтобы никому не видно было – куда именно.

Бойцам полагалось лишь холодное оружие, но зато – любое.

– Первый поединок: Гром Небесный – Кровавый Пьеро!

Здоровяк с двумя топорами, весь затянутый в красное трико, только и успел издать боевой клич, да метнуть с правой руки один из «инструментов»: Гром легко уклонился, в три шага добежал до Кровавого Пьеро и тот упал. Кровь хлестала из разорванного горла, бой был окончен. На перерыв между боями полагалось не более пяти минут. За это время все необходимое должно было быть сделано: арена приведена в полный порядок, кровь насухо собрана, ставки зафиксированы, а бойцы выведены на свои позиции.

– Нет, ты видел? Ар? Чем он его, голыми пальцами?

– Ну сам же смотрел, что ты меня спрашиваешь? – Ар Бобару пришлась по душе лаконичность первой схватки. Старик, как оказалось, действующий боец, а не пузырь надутый. Даже и так, за одну первую схватку, его репутация, как устроителя, уже защищена от возможных случайностей… Вот бы и вторая так…

Вторая схватка продлилась не дольше первой: Бугай также упал замертво с вырванным горлом, а Бобар насторожился: или старикан – боец одного приема (что неминуемо обернется для него поражением, другие ведь участники турнира не дураки и смотрят, подмечают, набирают опыт… Непременно учтут, не мальчики-несмышленыши), или… Скорее всего – «или», если сатанисты не врут, что он пользуется в бою «примочками» собственного изобретения, которые при этом, в двух серьезных схватках, даже и не понадобились… Впрочем, у Ар Бобара имелись в рукаве козыри для самых разных жизненных ситуаций…

– Третий бой! Гром Небесный и Большой Малыш! Гонг!

Большой Малыш учел ошибки предшественников и в ближний бой не рвался: длина рук и меча должны были ему это позволить против безоружного Грома. Впрочем, тот вытащил из-за спины перчатки и надел их. Перчатки вроде как металлические, трудно издалека рассмотреть… Малыш запыхтел, свистнул мечом один раз, другой, всячески показывая противнику, что меч тяжелый, а сам он слишком толстый, и что каждый раз, во время удара, инерция тормозит его реакцию, делает уязвимым и неповоротливым… Многие попадались на этот прием, попался и Гром: он немедленно ринулся к открытому боку Малыша, чтобы упасть двумя рассеченными половинками на бетонную арену… Однако, вдруг выяснилось что попался как раз Большой Малыш: с невиданным проворством он перехватил двуручный меч в левую руку и – рассек пустое пространство! Старик, который оказался не менее прытким, нежели его молодой соперник, остановился, чуть ли ни в середине прыжка, дал просвистеть мимо себя истинному удару, продолжил путь и двумя руками, сложенными в «замок», ударил по подставленному затылку. Ар Бобар успел обратить внимание на забавную деталь: лицо Малыша осталось узнаваемым, почти без крови, а задняя часть головы оказалась вдребезги снесена, глубоко вбита в лопнувший череп.

Народ зашумел. Да, это было качественное зрелище, это деньги не зря потрачены, даже и теми, кто проиграл свои ставки… Антракт десять минут.

– Дорогой, а ты же обещал, что он мечом махаться будет?

– Потерпи, раз говорил, значит, будет.

Что??? Ар Бобару послышался женский голос и он перегнулся из своей ложи, свесил мясистый носище вниз, в партер. Точно: у самой арены под ручку с долговязым кавалером прогуливается фифочка… Нельзя же сюда с бабами… Не то чтобы нельзя категорически… Но годами обычаи складывались… Ну что за… Ар Бобар надел противосумеречные очки. Понятно. Он узнал долговязого: это был Жека Чума из Ростова-на-Дону, несерьезный, безбашенный человек, не было смысла и выгоды заводиться с таким во время представления… Вот ведь чучело: то, что у солидных, уравновешенных людей лишь угадывалось небольшими вздутиями на боках и за пазухой, у Чумы напоминало виолончель, неловко запахнутую в сюртук. Эта кольчуга, напоказ сверкающая из под расстегнутого ворота льняной рубахи, эта сигара, чуть ли ни в полметра длиной… Родит же Мать-Земля идиотов…

Жека Чума снял три куша подряд и был очень доволен собой, своей разряженной спутницей, своим внешним видом, своей удачей…

– Господа! Сюрприз! По правилам наших турниров, боец, трижды подряд победивший в пределах одного турнира… – аплодисменты – … получает почетную обязанность сразиться с личной креатурой устроителей турнира…

Ар Бобар был очень предусмотрительный человек, осторожный и запасливый во всем: в подземелье вело два входа, южный и северный, каждый из которых мог быть спасительным выходом, кроме того, помимо живых бойцов, были в его «конюшне» и боевые киборги, на случай внезапного бойцового «безрыбья»… или еще на какой-нибудь другой вариант неучтенных событий… Против этого Грома следовало выпустить киборга, оно не будет вредно в любом случае, да и живые бойцы лишними не бывают, да и этот турнир не последний…

На самый-самый-всякий-такой случай в сегодняшнем дне, был у него сигнальный канал на сатанистов, ибо знал Ар Бобар нечто тайное, и, быть может, полезное…

– Антракт закончен! Одна минута – всем занять свои места…

Гром Небесный – киборг Дракончик!

Ар Бобар несколько секунд подержал руки воздетыми к каменному небу и уронил их, словно воду стряхивал:

– Бой!

Киборг Дракончик был похож на трехметрового крокодила, ставшего на толстые задние лапы и отрастившего огромные когти на передних, гораздо более длинных, нежели у обычных крокодилов или динозавров с изображений на древних книгах. Крылья на спине у Дракончика были невелики и неподвижны, зато, похоже, очень тверды и остры. Их единственно полезная функция заключалась в возможности дополнительно ранить неосторожного противника. Хвост был подвижным и гораздо более опасным оружием.

Старик-боец хлопнул рука об руку: из пальцев перчаток выскочили когти, весьма неприятные на вид, хотя и не столь грозные, как у киборга.

Скорость реакции у киборга была под стать искусственным нервным волокнам, однако старик сумел увернуться от Дракончика раз, и другой… Вдруг он – как успел? – оказался за спиной у Дракончика и ткнул пучком когтей в спину киборга, точно между крыльев…

Киборг взревел и крутанулся волчком, успев выставить в развороте переднюю лапу. Все это Дракончик проделал с бешеной скоростью, но старик и здесь ухитрился отпрыгнуть невредимым… Из спины киборга толчками хлестала кровь, но он пока еще был полон сил и заложенной в него жажды убивать…

– Все, скорость не та, – откуда-то из-за спины прошептал Тортилло, владелец киборга, но Ар Бобар и сам уже видел, что – да, не та… Капец киборгу…

Однако старик вдруг принялся вершить странное: он еще раз впрыгнул за спину Дракончику, еще раз ударил меж крыльев когтистою рукой и тот упал, окровавленный, кричащий и неподвижный. Старик явно понимал, куда нужно бить, чтобы парализовать нервную систему искусственного монстра.

Зал, затаив дыхание, смотрел, как этот чудовищный старикан садистски, по частям, кромсал Дракончика, превращал его в обрубок, поочередно отхватывая когтями куски искусственной плоти из хвоста и лап. Рев терзаемого киборга перешел в жалобный вой, потом в предсмертный хрип.

Старик казался увлеченным своим занятием, но вдруг поднял голову и подсек взглядом глаза Ар Бобара.

Да, киборг обладал «неправильными», запрещенными дополнительными возможностями: выставить его на бой с человеком – означало нечестную игру, и старик, своею непомерной свирепостью, намекал, вернее, показывал, что понял жульничество Ар Бобара и недоволен им… Но Ар Бобар был отважным воином и хладнокровным дельцом, он не мигая встретил взгляд Грома и даже нашел в себе силы улыбнуться… Погоди, старик… Кое-чего ты еще не знаешь…

– Господа! Это было незабываемое зрелище! По правилам турнира, боец, победивший в честном бою киборга такого уровня, получает утроенный гонорар и специальную премию на ту же сумму. Представление продолжается! Боец Белый Шум видел все подвиги нашего великолепного гостя из Азии, бойца Грома Небесного, и рукоплескал его искусству! Но боец Белый Шум никого не боится, и никогда не проигрывал…

Внимание! Ставки приняты… Бой!

Белый Шум – воистину незаурядный воин, Гром сразу понял это, с первых же секунд боевого контакта. Понял, но оружия не сменил, оставил перчатки с когтями. Белый Шум бился стилетом и эспадроном, никуда не спешил, финтами не «торговал», двигался экономно, дабы противник не мог составить себе представления о его манере двигаться и скорости реакции…

Ф-фис-с-с-ж-ж!!! – Стилет мелькнул с такой быстротой, что Гром успел уклониться лишь в четверть последнего мгновения. Невероятная мощь броска вогнала стилет в бронированное стекло почти на вершок, так что вынуть его оттуда было уже не в силах человеческих. Впрочем, ни Гром, ни его противник, даже не попытались этого сделать, а в руке у Белого Шума, как по волшебству, оказался еще один точно такой же стилет, тонкий и сверхпрочный, равно способный разрушать слабую плоть и тугую броню.

Гром собрался, было к атаке, но вместо этого упал вдруг на колено, потом на четвереньки. Белый Шум метнулся назад и влево, но старик не преследовал его, лишь вскочил на ноги и выставил вперед руки с когтями… Что-то не то… Белый шум пошел по кругу, аккуратно, по незаметной спирали, настороженный до предела, готовый нападать и защищаться… Нет, это падение не было финтом, либо ложной атакой со стороны старика… Оп! Опять свалился. Человек не может так натурально играть судороги на лице… Шум снова метнул стилет и снова старик избежал удара, перекатился по полу… Белый Шум прыгнул, отбросив ненужную осторожность – он понял, что нет здесь ловушки для него – хлестнул крест накрест ударом эспадрона… Со звоном взлетели по сторонам два перерубленных когтя, но этот чертов Гром сумел-таки отбить удар и откатился, по-прежнему невредимый.

Муть застилала глаза, сердце скрежетало в груди, а мозг просил смерти, но Гром был опытен и упрям… Только два человека во всем подземелье понимали, что происходит: где-то далеко, за тысячи километров отсюда, кто-то из сатанистов держит в руках куклу, изображающую Грома, с заправленной внутрь частицей его естества, волосами, слюной, хотя бы даже кусочком ногтя… И колет ее специальной иглой… Ар Бобар подал туда сигнал с выгодной ему информацией и теперь пожинал плоды… Но почему старик до сих пор жив???

Это была неодолимая смерть, однако Гром, похоже, умел сопротивляться даже такому чуду. «Выжить! Выжить!» – вопила в голове единственная мысль и повинуясь ей, старик держался, на одном лишь упрямстве и с помощью невероятных своих рефлексов, отклоняя от себя другую, близкую, «оружейную» смерть… Но даже и ему не найти было мгновения, чтобы обнажить спасительный меч: очень уж быстро и умело наседал в атаке Белый Шум.

О… Боль и ужас внезапно оборвались, прекратились, и Гром нанес удар, снизу вверх, пропоров уцелевшими когтями живот, грудь и горло Белого Шума, уже поверившего было в свою победу…

Мана… мана в подземелье стала другой… Старик втянул воздух трепещущими ноздрями, обнял его раскаленными легкими… Все понятно… Разлеживаться некогда…

Гром вскочил. Отбросить перчатки было делом одного мгновения… Ничто его больше не занимало: ни коварный Ар Бобар, ни козни сатанистов, едва-едва не прикончивших его только что, ни гонорар, ни чужие потроха под ногами…

Гром выхватил из под рубашки черный цилиндр, щелк – и вот уже в руках его меч со странным темным клинком… Одним круговым движением Гром прорубил арку в толстенном, в руку толщиной, бронированном стекле ограды и, ни на что больше не обращая внимания, помчался по крутым ступенькам на верх амфитеатра, к южному входу: там – чисто, он это чуял.

Со стороны северного входа ворвался в подземелье то ли вой, то ли свист, огромная стальная дверь-плита покрылась инеем и лопнула, посыпалась внутрь бесформенными кусками.

– Оллы!!! Измена!!!

Оллы были стремительны и неудержимы. Очень похожие на людей, а все-таки не люди, неумолимые и беспощадные, могущественные и…

– Всем не двигаться! Любое движение карается смертью. Не двигаться! Пять смирных будут прощены!

В ответ полыхнула волна крутого, без малого – артиллерийского огня.

Четыре десятка тяжело вооруженных оллов стоили целой армии землян в лучшие годы земной истории, казалось абсолютно бессмысленной любая попытка противостоять столь сокрушительной мощи, но и в подземелье собрались люди не сказать, чтобы самые смирные в покоренном оллами мире. Всем им, включая неразумную спутницу Жеки Чумы, терять в этой пиковой ситуации нечего, в пятерку смирных попасть никто не надеялся, а вооружены они были поголовно и совсем неплохо по земным меркам.

Гром запросто вырубил своим удивительным мечом дверь южного входа (оллы прошляпили, как обычно, это земляне коварны, а оллы – просто сильны), и обернулся.

Несколько секунд он щурился на всполохи разноцветного огня в огромном зале: похоже, киборги вырвались из своего загона и веселятся наравне со всеми… потом примерился и рубанул одну из каменных колонн: куда-то в зал, на чьи-то головы, посыпались глыбы потревоженного свода…

– Это вам на память от Грома.

Старик повернулся, было уходить, но замер вдруг, задумался коротко. И захохотал.

– А зачем вам память от Грома? А ЗАЧЕМ ВАМ ВООБЩЕ ПАМЯТЬ О ГРОМЕ?

Старик потянулся левой свободной рукой и вытащил из-под рубахи второй такой же цилиндр-рукоятку. Щелчок – и в левой руке тоже меч, почти брат-близнец правому.

Энергетическая завеса от оллов, сатанистов, случайных и прицельных выстрелов действовала, ничто не мешало Грому двигаться и смеяться. Он подошел к краю амфитеатра, полюбовался сверху на людской и олловский котел, кипящий огнем и смертью, смеясь, раскинул руки с мечами и спрыгнул вниз. И вышел через противоположный северный вход. Один. Живых за ним не осталось.

Но, как оказалось впоследствии, память о Громе Небесном все-таки не умерла.

Прошло множество лет…

…Стало быть, я могу смело докладывать Его Величеству, что отныне внешней угрозы ему, его божественному семейству и династии, как таковой, а следовательно и всей цивилизации – не существует. Так?

– Да, ваше Святейшество. Внешней угрозы нет – отныне и во веки веков!

– Вы словно подчеркнули слово «внешней», генерал… Или мне это послышалось?

Глава имперской службы безопасности поежился: очень трудно выдерживать взгляд проклятого колдуна. Но он не привык, чтобы кто-нибудь еще, кроме его Величества, разговаривал с ним вот так, сверху вниз…

– Ваше Святейшество – первый употребили слово «внешней». Видимо вы имели в виду внутридинастические проблемы, но это уже по вашему ведомству, не по моему.

Его святейшество опустил глаза долу. Если вот так, в его теперешнем состоянии, продолжать смотреть в эти наглые волчьи глазенки, генерал весьма быстро ощутит, что даже его могучие обереги – не очень-то надежная защита от святейшего гнева. Но что поделаешь, если брат благоволит ему, его Императорское Величество Сэт Первый. И в ближайшие несколько сотен, а то и тысяч лет, смены тронных геральдических вывесок не будет, несмотря на то, что Его Императорское Величество пока бездетен. Не будет и не должно быть никаких «дворцовых» перемен. У Государя власть абсолютная, а ему, святейшему Вардолу, делегирована духовная во всех пределах местного Земного шара, что не так уж мало. Все справедливо, он младший брат, их ветвь наследования самая прямая. Прямизну всегда готовы оспаривать дядья, братья отца, их родители, родственники второй жены покойного императора, все они имеют отпрысков, но корона и скипетр у брата, брат молод, наука не стоит на месте, стало быть и правота – его…

Вардол неплохо знал историю: если брать старинное, самое распространенное летоисчисление на земле, то мир стоял на пороге двадцать шестого столетия. А по новому календарю – шел четыреста пятый год династии Оллингов и пятьдесят пятый – царствования его Божественного Величества, Сиятельного Императора Сэта первого Оллийского.

Земляне показали себя скверным и очень несговорчивым народцем: некоторые страны, их руководители, были столь безрассудны, что пускали в ход ядерное оружие и стирали с лица земли целые города и государства лишь потому, что население их прониклось благодатью и возложило на себя десницу божественной династии. Сломить правительства, разгромить вооруженные силы – это была пустяковая работа: уже через два десятка лет местная цивилизация превратилась в комки протухшей каши, где люди жили, словно черви, знающие только свои норы и больше ничего, желающие только пожрать досыта и выжить, прожить очередной день. Но народу Оллингов победа так и не давалась в безоблачное владение. Из десяти миллионов колонистов, среди которых каждый личным могуществом напоминал колдунов из земных сказок, через пятьдесят лет освоения, осталось в живых – половина. Местные жители партизанствовали вовсю: поджигали и взрывали, травили и обстреливали из гранатометов, пускали в ход зачаточные магические способности, случалось, что и успешно. Любой, отдельно взятый землянин, каким бы крепким орешком он себя ни воображал, через несколько часов допроса превращался в слякоть, готовую на что угодно, только чтобы испытания прекратились. Преступники забывали все: детей и родителей, религию и друзей, самую жизнь, в тщетной попытке вымолить себе освобождение от мук в виде быстрой смерти… Иногда, в пропагандистских целях, наказания показывали публично. Лютый страх проникал, доходил до каждого сердца, но… Шли годы, а бессмысленные нападения продолжались, число колонистов сокращалось… Перенаселенная Планета-родительница изгнала детей своих, отлучила и знать их больше не хотела, довольствуясь ежегодной данью и отчетами колонистов; эволюция подарила нелюдям-оллам возможность каждому из них жить в течение тысячелетий, но она же ограничила репродуктивные возможности индивида: мужчина за всю жизнь мог зачать не более пяти детей, женщина – выносить не более трех.

… Люди-земляне плодились как крысы. Но жили в среднем по семьдесят-восемьдесят лет… Те из них, кто обладал зачатками магических умений, могли жить дольше, гораздо дольше, но их было мало, идентифицировались они легко и уничтожались в первую очередь. Следовало что-то решать… Покойный Император, отец нынешнего, Эффа Первый, был крут на поступки, но светел умом, и он открыл перед своим народом и аборигенами два пути, два достойных выхода: ассимиляция и долгая жизнь. Ассимиляция давно уже шла де-факто: развлечения, пороки и возможности комфорта, придуманные землянами, очень уж по сердцу пришлись оллам, привыкшим к тесноте, воздержанию и простоте быта. А земляне, конечно же, хотели жить долго, очень долго, как оллы. Эффа Первый аккуратно и постепенно, но под корень истребил всех наблюдателей Большой Империи, лично ему не преданных, в категорической форме потребовал от нее ресурсов, воинов, нерожавших женщин. Получив отказ – прекратил все сношения с Родиной. Все силы и средства бросил на решение поставленной перед своими жрецами задачи: увеличить возможную продолжительность жизни землян. Примерно вдвое. К тому времени на планете еще оставалось около шести миллиардов землян. И речи быть не могло, чтобы осчастливить всех: запасы маны пополнялись быстро, планета позволяла, но естественный предел существовал, хотя и был велик. За три года извели все запасы маны, кроме НЗ, но добились поставленной задачи: обработали пятьдесят миллионов землян, даровав им потенциально тройную продолжительность жизни, за счет резкого замедления процессов старения организма. Еще через десять лет посевы дали первые всходы: аборигены увидели, что их не обманывают. Долгожителей люто возненавидели, так же люто завидуя при этом, что и требовалось оллам. Пятая колонна сформировалась мгновенно, счастливчики служили «за страх и за совесть», долголетия ведь можно было и лишить, и не только магическими средствами, а более радикально. Еще через десяток лет окончательно сложилась новая симбионто-иерархическая структура, где во главе крупных социальных образований стояли оллы, а местные ставленники осуществляли самоуправление и, в зависимости от достигнутого положения, получали «долгожительство» по установленным коэффициентам. От 1.5 до 10. «Десятку» имели не более двух сотен землян, из числа управителей крупными провинциями и равных им по социальному рангу, «полуторку» низшие государственные чиновники, включая полицейских, младших армейских командиров и клерков второго уровня.

И ситуация вошла в берега. К концу первого столетия новой эры императорской службой статистики впервые был зафиксирован прирост населения оллов, население Земли смирилось. Да, конечно, и убивали, и восставали, но отныне одним мерзким и опасным тварям, людям-землянам, были противопоставлены другие, не менее хитрые и кровожадные. Прогресс местной цивилизации так и застыл на уровне времен Контакта, кое-где продолжаясь, кое-где отступая, под натиском разрухи и рабского пофигизма.

– Это хорошая новость, генерал. Но вы можете толково и просто объяснить мне, что произошло на севере? Я имею в виду не сколько событийную канву, хотя и здесь не откажусь освежить в памяти подробности, но мне необходимо знать подоплеку происшедшего, причину. Итак?

Впервые за время разговора генерал проявил признаки неуверенности, но его святейшество не обрадовался им ни на йоту, ни даже в самой глубине души: он верил в свои предчувствия, они были плохими.

– Сам не знаю, – честно ответил генерал, забыв или не захотев прибавить к своим словам титул собеседника, – сам не понимаю…

Очень давно, в первой половине двадцать второго века, часть землян, чьи способности в оккультных науках отдаленно напоминали магические возможности оллов, объединились во всемирное братство Детей Сатаны. По местным масштабам их могущество было велико и они готовились стать сатанинской солью земною, предварительно сокрушив воителей Неба, официально – Осененных Господом, такую же секту мирового масштаба, с неменьшим могуществом, но с верою в собирательного, из основных религий Земли, всеблагого и милосердного Господа.

С «небесными» оллы справились достаточно быстро и полно, умело используя предателей и внутренние распри детей господних, «сатанисты» оказались гораздо лучшими конспираторами и были уничтожены поголовно лишь ко второй половине 25 столетия. Но, как выяснилось, некоторые уцелели…

Уцелели, чтобы погибнуть полностью и окончательно неделю назад, если время считать от момента генеральского доклада его Святейшеству.

Сокрушительный магический удар потряс столицу большой северо-западной провинции в верхнем левом углу самого большого земного континента: мрачный и разбойный город Санкт-Петербург. Магия землян разорвала в атомы магическую защиту города, не самую мощную, надо признаться, но добротную… А для чего? Для того, чтобы жрецы, числом до ста пятидесяти (сто сорок восемь, если точно), оказались на территории северо-западного участка города, в районе грузовых телепортов «Долгое озеро» и разбежались, как крысы, кто куда. Все сто сорок восемь убиты с общим временным разбросом – в двенадцать земных часов, кто где, – они успели проникнуть во все административные районы, включая Кронштадт, где – пуще, где – гуще, но примерно – две трети в северную часть города, одна треть – в южную. Лишь четверо из них не подлежали посмертному «зомбированию» и допросу – самоуничтожились в пепел, остальных успели допросить. Каждый имел четкий маршрут и непонятную цель: добежать туда-то, убить, взорвать, околдовать – то-то или того-то. Допросы показали, что на бессмысленную атаку были задействованы все до единого члены секты и исчерпаны подчистую все запасы маны, которую секта, как оказалось, копила два последних десятилетия. Ради одной бессмысленной атаки. Уже шесть дней, как тайное логово их, в Нью-Йоркских подземельях, поступило в тщательнейшую разработку службам генерала; архивариусы соответствующих отделов ликовали, не успевая пополнять архивы и переклеивать на древние нераскрытые дела новые грифы: «раскрыто». Но на главный вопрос: «Что им было нужно?» – ответа пока не было…

– Версии?

– Их несколько, Ваше Святейшество, но добротных, таких, что не противоречат здравому смыслу, – нет.