Отель на краю ночи Грановский Антон

– Ева, все не так, как ты думаешь. Между нами давно ничего нет.

– Ага. Значит, что-то было?

Влад опять растерялся. Глядя на его растерянное и из-за этого сильно поглупевшее лицо, Ева подумала о том, что мускулы у «суперсамцов» заменяют им мозги.

– Ладно, котик, не напрягайся, – смилостивилась она. – Все в порядке. Я на тебя не злюсь.

Влад несколько секунд испытующе вглядывался в ее лицо, затем виновато улыбнулся.

– Ева, ты знаешь: я люблю тебя больше жизни. Ты – мое небо и мое солнце.

– Знаю, знаю. А также луна, снег, ветер и моросящий дождик.

– Иногда, – обиженно произнес Влад, – ты похожа на грозовое облако.

– Правильно! Будешь вести себя плохо, я превращусь в бурю, которая поднимет тебя в воздух и вышвырнет на помойку жизни.

Влад нахмурился и отвернулся к окну. Отель, скрывшийся от взоров пару минут назад, снова появился из-за поворота. Влад смотрел на него и думал с угрюмой мстительностью: «Ничего. Когда-нибудь мы поменяемся ролями. Вот тогда и посмотрим, кто из нас туча, а кто «моросящий дождик».

Вот уже полгода Влад Белковский работал в группе подтанцовки у Евы. Нашла она его в стриптиз-клубе, где Влад честно зарабатывал себе на хлеб, демонстрируя толпе подвыпивших, оголтелых дам свои мускулистые прелести.

Приглашение в группу «подтанцовки» Влад воспринял как очередную ступень в своей пока еще не слишком блестящей, но, безусловно, перспективной карьере.

В первые недели знакомства он был твердо уверен, что Ева от него без ума и в дальнейшем он сможет вертеть ею как захочет. Однако Ева быстро все расставила по местам, и уже через месяц Влад понял, что играет совсем не ту роль, на которую рассчитывал. Из сильного, уверенного в себе самца он превратился в некое подобие содержанки, заискивающей, капризной и страдающей от недостатка внимания со стороны своей госпожи.

Роль эта была Владу не по душе, но он вынужден был ее играть. Отчасти потому, что не терял надежды со временем перевернуть ситуацию в свою пользу, отчасти оттого, что искренне привязался к Еве, которую за глаза называл «моя железная крошка».

Вдруг Ева засмеялась и взъерошила ему волосы.

– Не обижайся, – примирительно проговорила она. – Когда приедем, уложу тебя в постельку и ты сделаешь то, что лучше всего умеешь.

– Конечно, – усмехнулся Влад. – Разумеется. Ты видишь во мне только самца.

– Это точно, – согласилась Ева и, положив руку Владу на ширинку брюк, игриво добавила: – Тем более что иногда его очень трудно не заметить!

Она наклонилась к лицу Влада и нежно поцеловала его в губы.

Народу на перроне толклось относительно немного. Но легче от этого не становилось. В каждом встречном Виталию Евгеньевичу мерещилась скрытая угроза. Каждый взгляд прожигал насквозь и, казалось, смотрел ему в самую душу, и с ее дна, черного, как лесной омут, поднимались, подобно пузырькам болотного газа, страх и неуверенность.

Виталий Евгеньевич Балога достал из кармана платок и вытер костлявый, потный лоб. Затем сжал под мышкой кейс и огляделся в поисках стоянки такси. В лице и во взгляде Балоги было что-то птичье – быстрое, тревожное, нервное, готовое вспорхнуть в любую секунду. Волосы у Виталия Евгеньевича были песочного цвета, а глаза – почти бесцветные.

В кармане у Балоги зазвонил телефон. Прежде чем нажать на кнопку связи, он с опаской посмотрел на дисплей и лишь после этого включил связь и поднес телефон к уху.

– Да, – буркнул он в трубку. – Да, уже на вокзале. Когда ты за мной приедешь?.. Нет, так не пойдет. Ты обещал забрать меня сегодня вечером… Успокоиться? Какое к черту спокойствие! Я чувствую, что по моим следам уже отправили «гончих»… Нет, это не мои фантазии, это интуиция… Хорошо. Но это крайний срок. Не подведи меня.

Балога убрал телефон в карман, крепче сжал кейс под мышкой и зашагал к стоянке такси, время от времени пугливо и быстро оглядываясь по сторонам.

Такси он нашел уже через пять минут. Шофер заломил заоблачную цену, но Виталий Евгеньевич не стал торговаться.

На предложение положить кейс в багажник Балога ответил категорическим отказом. При этом в выцветших глазах его мелькнуло странное выражение – смесь тревоги, подозрительности и страха.

«Какого черта ему понадобился мой кейс? – мучительно подумал Балога. – Может, взять другую машину?»

Но Виталий Евгеньевич тут же отмел от себя эту мысль как вздорную. Если быть таким подозрительным, то а) никаких нервов не хватит, б) никуда и не выберешься с вокзала. А вокзал, буквально напичканный подозрительными личностями, пугал Балогу куда больше, чем румяный таксист.

Все эти соображения промелькнули в голове Виталия Евгеньевича за какую-то долю секунды.

– Долго ехать? – осведомился он сипловатым, нервным голосом.

– Около часа, – ответил тот, усаживаясь за руль.

В водительское окошко всунулась мужская голова:

– До отеля «Медуза» не захватите?

Незнакомый мужской голос заставил Виталия Евгеньевича вздрогнуть.

– Нет-нет! – проговорил он и машинально прижал к груди кейс. – Мы уже уезжаем!

Таксист удивленно посмотрел на него в зеркальце заднего обзора.

– Приятель, так ведь мы как раз туда и едем. Почему бы не подбросить парня?

Осознав свою ошибку, Балога кисло улыбнулся.

– Пусть садится, – сказал он. – Нет проблем.

– Другой разговор, – улыбнулся таксист. – Эй, забирайся!

Дверца открылась, и долговязый, худощавый мужчина уселся на сиденье рядом с Балогой.

– Сколько возьмешь? – осведомился он у водителя.

– Договоримся, – весело ответил таксист и тронул машину с места.

Машина вывернула с вокзальной площади и резво покатила по городу.

Балога нервно облизнул губы и взглянул на попутчика.

– Значит, вы тоже в «Медузу»?

– Угу, – ответил тот и сунул в рот сигарету.

– Отдыхать?

– Точно.

Блеклые, тревожные глазки Балоги пробуравили лицо попутчика. На вид тому было около тридцати пяти – тридцати семи лет. Долговяз и худощав. Короткая стрижка, гладко выбритые щеки. Одет в темно-синюю рубашку, темный шерстяной пиджак и потертые джинсы. На смуглом запястье мужчины поблескивали часы «Омега», которые Балога с ходу оценил не меньше чем в пятьсот баксов.

«Похож на менеджера среднего звена», – подумал Виталий Евгеньевич и немного расслабился.

Ближайшие двадцать минут они не разговаривали. Даже таксист попался молчаливый, что совершенно устраивало Балогу.

Когда выехали из города и машин на трассе осталось совсем немного, Виталий Евгеньевич окончательно успокоился. Откашлявшись, он решил первым завязать разговор.

– Говорят, в этих местах случаются обвалы, – сказал Балога. – Я слышал, в прошлом году завалило автобус с туристами.

– В позапрошлом, – не оборачиваясь, поправил шофер. – Слава богу, тогда никто не погиб, только машину чуток помяло. И было это в восьми километрах отсюда. Здесь порода крепче.

– Ясно. – Балога еще немного помолчал, затем повернулся к попутчику и сказал: – Меня зовут Виталий Евгеньевич. А вас?

– Егор Коренев, – представился попутчик. – Можно просто Егор.

– Очень приятно, – улыбнулся Балога. Он посмотрел в окно на проносящиеся мимо кипарисы и вздохнул. – Не выношу жару. Я, видите ли, сердечник. Поэтому езжу к морю только в несезон. А вас что погнало к морю осенью?

– Лето выдалось хлопотным, – ответил Коренев. – Не успел отдохнуть.

– Бывает, – кивнул Балога.

Балога посмотрел на руки Коренева и снова заволновался. Слишком уж сильными выглядели они, слишком мускулистой казалась загорелая шея попутчика, слишком твердым – взгляд его серых глаз.

«О нет, он совсем не менеджер», – тревожно подумал Балога, искоса посматривая на попутчика и еще крепче прижимая к груди кейс.

– Прошу прощения, – снова заговорил Виталий Евгеньевич. – А вы не бухгалтером работаете? Мне кажется, я видел вас на одной из конференций.

Долговязый усмехнулся и покачал головой:

– Нет, я не бухгалтер. Хотя деньги считать люблю.

Внезапно Балога все понял. Прямой взгляд, четкие движения, отменная выправка – его попутчик был из военных. Как пить дать.

– Егор, а вы, случайно, не военный? – уточнил Виталий Евгеньевич.

– Уже нет, – ответил попутчик. – Два года назад демобилизовался.

«Вот оно что, – с облегчением подумал Балога. – Ну, слава тебе господи, а то я уже чего только не передумал. Военный! Это все объясняет».

– Два года – это немного, – с улыбкой сказал Виталий Евгеньевич. – Служба, наверное, до сих пор по ночам снится?

Коренев пожал плечами:

– Да нет. Я сплю очень крепко и снов не вижу.

– Везет вам. Я вот – плохо. Засыпаю и вижу исключительно кошмары.

Виталий Евгеньевич хихикнул. Коренев вежливо улыбнулся.

– Никогда не понимал военных, – снова заговорил Балога. – Сам-то я человек сугубо штатский. Даже в армии не служил. Могу я узнать, кем сейчас работаете?

– В службе безопасности одной фирмы. А вы?

– А я бухгалтер. Простой бухгалтер. Человек самой прозаической профессии. Слушайте, Егор, мне кажется, мы с вами подружимся. Я вообще не очень легко схожусь с людьми, но с вами… Вы, случайно, в шахматы не играете?

– Играю иногда, – ответил Коренев.

– Я тоже. Может, перейдем на «ты»?

– Давай, – кивнул Коренев.

«Ну, пошло дело», – с облегчением подумал Балога. А вслух сказал:

– Я прочел в рекламном проспекте, что в отеле «Медуза» балконы по одному на два номера. Что, если мы поселимся в соседних номерах? Если погода испортится, всегда можно сыграть партию-другую в шахматы. Как вы… То есть как ты на это смотришь?

– Я не против, – ответил Коренев.

«Этот Коренев калач тертый, – думал Балога, глядя на подтянутого попутчика. – Чем хороши военные, так это тем, что у них напрочь отсутствует воображение, они никогда не забивают себе голову посторонними вопросами. Из него выйдет неплохой телохранитель. В крайнем случае, если все пойдет не так, как мы планировали, я смогу взять этого парня в компаньоны. И обойдется он мне гораздо дешевле, чем нынешний подельник».

Машину тряхнуло на ухабе так, что у Балоги щелкнули зубы.

– Подъезжаем, – объявил водитель. – Вон он, ваш отель!

Когда машина въехала в ворота отеля, на небе светило солнце, а в душе у Виталия Евгеньевича пели птицы.

«Все не так уж плохо», – думал он, глядя на то, как шофер обходит машину, чтобы открыть ему дверцу.

Еще теснее прижав к груди кейс, Виталий Евгеньевич бодро выбрался из салона.

Следом за желтым такси к воротам «Медузы» подъехал роскошный черный «Мерседес» с тонированными стеклами. Передняя дверца открылась, и с водительского кресла поднялся огромный, как медведь, широкоплечий мужчина в белом костюме из набивного льна.

Возраст его определить было трудно. Для сорока пяти он выглядел отвратительно, для пятидесяти пяти – почти великолепно. Впрочем, и в первом, и во втором случае его грубоватое, словно выструганное из полена топором лицо носило отчетливые признаки пристрастия к «зеленому змию».

Оказавшись на улице, верзила вдохнул полной грудью влажный морской воздух и проговорил:

– Уф-ф… Славно порулил. Надо почаще.

Из «Мерседеса» тем временем выбрались еще двое. Первый – молодой парень в кожаном пиджаке и фуражке с блестящим околышем. Второй – худосочный мальчик лет двенадцати с копной курчавых темных волос.

Парень тут же прошел к багажнику и привычным движением достал из него две объемистые сумки.

– Босс, куда их? – спросил он у верзилы.

– Как куда? В номер, конечно! Хотя нет – брось на землю. У них тут для этого должен быть специальный человек.

– Босс, я сам могу донести.

– Я тебе дам «сам»! Ты мой водитель или кто?

– Водитель, – подтвердил парень.

– Вот и води. А таскать будут те, кто должен. Все, бросай сумки на землю.

Парень осторожно опустил сумки на асфальт.

– А теперь садись в машину и вали, – распорядился верзила. – Только не вздумай никого подвозить. Узнаю – уволю к чертовой матери.

– Павел Андреич, – с укором проговорил парень.

– Ладно, ладно. Знаю, что послушный. Все, езжай.

Дождавшись, пока «Мерседес» отъедет, верзила глянул на мальчика.

– А здесь ничего! – бодро проговорил он. – Данька, как тебе?

– Да. Ничего, – ответил мальчик.

Верзила взъерошил мальчишке волосы.

– Кипарисы, водичка, горы – красота! Ведь красиво, а? Данька!

Мальчик нахмурился.

– Да, – с прежним спокойствием ответил он. – Красиво.

К широкоплечему верзиле быстрой походкой подошел служащий отеля в красном пиджаке с надписью «Отель «Медуза».

– Добрый день! – лучезарно улыбнулся он. – Мы рады приветствовать вас в…

– Ладно, ладно, – осадил его гигант. – Ты это… Давай, хватай сумки и тащи их в холл. А там разберемся.

Парень кивнул, подмигнул мальчишке, который никак не отреагировал на его подмигивание, и резво схватился за сумки.

– Тяжело, а? – с усмешкой осведомился верзила.

Служащий побагровел от напряжения, но сумел сохранить радушную улыбку.

– Я донесу!

– Конечно, донесешь. Только смотри не урони, а то враз уволю! У меня там хрупкие вещи, понял?

– Да.

– Вот так.

Верзила проследил за носильщиком насмешливым взглядом, затем, задрав голову, посмотрел на отель и сладко потянулся.

– Это я хорошее место выбрал, – проговорил он, скаля в улыбке крупные, белые зубы. – Данька, отель что надо. Ты уж мне поверь.

– Я верю, – буркнул мальчишка.

– Погоди-ка… – Заметив рядом долговязого субъекта в помятом пиджаке и потертых джинсах, верзила громко его окликнул:

– Эй, мил человек, добрый день!

Мужчина убрал в карман зажигалку, выпустил изо рта облако дыма и глянул на гиганта в белом костюме.

– День добрый, – ответил он.

Верзила, добродушно улыбнувшись, протянул ему огромную ладонь и представился:

– Павел Андреевич Крушилин. Бизнесмен.

– Егор Коренев, – ответил долговязый.

Они пожали друг другу руки.

– Тоже отдыхать? – осведомился Крушилин.

Егор кивнул:

– Да.

– Это дело! А это сынишка мой – Данька. Данил по полному. На вид он тщедушный, но с мозгами у него все в порядке.

– Привет! – улыбнулся мальчику Коренев.

– Здравствуйте, – сухо проговорил мальчик.

Крушилин положил ему руку на плечо и спросил:

– Данька, скажи, в каком году рухнула Римская империя?

– Пап! – нахмурился мальчик.

– Ну, скажи! Чего тебе, жалко, что ли?

Мальчик вздохнул и привычно отчеканил:

– Упадок Римской империи продолжался несколько веков. Окончательно ее существование закончилась в 476 году нашей эры захватом Рима германцами и готами под предводительством Одоакра.

Крушилин довольно засмеялся и взглянул на Коренева:

– Видал, как шпарит? О чем хошь его спроси – все расскажет. И как только в башке все помещается, ума не приложу! Ладно, Данька, пошли. Надо бы вздремнуть с дороги. Кстати… э-э… как вас там, забыл…

– Егор, – подсказал Коренев.

Крушилин кивнул:

– Ну да, Егор. Я это… собираюсь вечерком малость кутнуть на берегу. Не хотите присоединиться? – Он покосился на мальчика, чуть наклонился к уху Егора и жарко прошептал: – Девочек из города выпишу, поляну накрою, все дела! Ты как?

– Никак, – ответил Егор.

– В каком смысле?

– В прямом.

Крушилин вздохнул и окинул долговязую фигуру Коренева хмурым взглядом.

– А чего никак-то? Со здоровьем, что ли, проблемы?

– Нет.

– А что тогда?

– Не люблю.

– А-а. Ну ясно.

– Я пойду, – сказал Егор.

– Давай, – кивнул Крушилин.

Коренев подмигнул мальчику, повернулся и зашагал к дубовым дверям отеля.

– Ишь, каков гусак! – насмешливо проговорил ему вслед Крушилин и повернулся к сыну. – Пошли, что ли, Дань?

– Пошли.

Верзила взял мальчика за руку, и оба двинулись к отелю.

Бросив вещи в номере, Егор отправился на разведку. За час он осмотрел отель и парк, но ничего странного не обнаружил. Парк оказался вполне ухоженным, с асфальтовыми дорожками и круглыми колпаками фонарей.

Бродя по парку, Коренев то и дело сталкивался с постояльцами. Некоторым просто кивал, спеша пройти мимо, с другими (когда улизнуть просто так не удавалось) завязывал короткий, ни к чему не обязывающий разговор.

В конце концов Егор сел на скамейку и закурил.

Прямых улик спустя четыре месяца после убийства не найдешь. На то, чтобы ходить вокруг да около, нет времени. Значит, нужно действовать в лоб, идти к цели прямым и кратчайшим путем.

Начать стоит с опроса потенциальных свидетелей.

– Девушка, одну секунду…

Поняв, что Егор обращается к ней, молоденькая горничная не только не остановилась, а еще быстрее покатила по коридору свою тележку.

Егору пришлось приложить усилие, чтобы нагнать ее до того, как она вкатит тележку в грузовой лифт.

– Не так быстро! – Коренев преградил ей дорогу.

Горничная посмотрела на него гневным взглядом, но тут же отвела глаза и тихо пробормотала:

– Простите, но мне нужно идти.

– Вы так спешите?

– Да. У меня еще много работы.

Двери лифта с шумом лязгнули у Коренева за спиной.

– Похоже, лифт ушел, – сказал Егор. – Теперь придется дожидаться следующего.

Девушка подняла взгляд, и Егору показалось, что он видит в ее глазах затаенный испуг.

– Нам не разрешают разговаривать с постояльцами, – тихо произнесла горничная.

– Я не отниму у вас много времени… Алена, – с дружелюбной улыбкой сказал Егор, прочтя имя на бейджике, прикрепленном к фартуку горничной. – Вы давно здесь работаете?

– С конца апреля. А что?

– Значит, вы были тут, когда один из отдыхающих пропал?

Горничная слегка побледнела (или Егору это просто показалось?) и снова отвела взгляд.

– Я ничего об этом не знаю, – пробормотала она. – Позвольте мне пройти.

– Но вы наверняка помните имя. Его звали Виктор Лемох. Был он бабник, а значит, ни за что бы не пропустил такую хорошенькую девушку, как вы.

Горничная покраснела.

– Почему вы о нем спрашиваете? Вы были с ним знакомы?

– Мы старые приятели, – соврал Коренев. – Виктор исчез, а перед этим задолжал мне кучу денег. Не то чтобы я стремился как можно скорее их вернуть… хотя мне бы сейчас не помешало… но я очень сильно по нему соскучился и хочу видеть его жизнелюбивую физиономию.

Горничная нахмурилась.

– Милиция искала его целый месяц и не нашла, – тихо проговорила она.

– Ну, может быть, не там искала. Вы ведь были с ним знакомы, правда?

Горничная нахмурила чистый белый лобик и закусила губу.

– Его что-нибудь тревожило в последние дни? – спросил Егор, предпочитая ковать железо, пока горячо. – Может быть, он из-за чего-то нервничал? Расскажите мне.

– Мы… собирались уехать в Москву.

– «Мы»? – Коренев усмехнулся. – Надо полагать, он наобещал вам золотые горы?

– Он пообещал на мне жениться.

Егор не нашелся что сказать. Впрочем, девушка и не ждала ответа.