Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает Милевская Людмила
«Уж лучше неспешно прогуляюсь после обеда и почитаю газету», – подумал Лагутин, выходя из ресторана и направляясь к лотку, на котором продавался дежурный набор туриста: от журналов до купальников, не искулючая пива и прочих, необходимых курорту продуктов.
– Купите жене шоколаду, – посоветовал осетин-продавец, протягивая газету.
Евдокия, за мужем бежавшая по пятам, застыла в надежде: «Хоть шоколаду поем, коль собачки им не питаются». Но Лагутин, хмурясь, ответил:
– Ну что вы, моя жена на жесточайшей диете.
Осетин удивился:
– А что же она ест?
– Только меня, но поедом.
Продавец рассмеялся, а Лагутин неспешно направился к автомобилю – обед из шести блюд приятно отяжелил. Он любил послеобеденные променады. Голодная же Евдокия, сглотнув слюну, вихрем помчалась тайной тропой туда же, куда направлялся и муж. Только на автостоянке его ждал автомобиль, ее же – собачка.
Пес в мгновенье одно расправился с рыбой, затем с барашком и, несмотря на раздавшиеся бока, уставился на благодетельницу с призывной надеждой.
«Ведь это еще не все?» – говорили его глаза.
– Все, – разочаровала его Евдокия, и ей стало стыдно.
«Все так все», – пес вздохнул и покорно прилег к ее ногам.
Евдокия вдруг осознала, что не может бросить его – именно этого пса бросить не может.
– Ладно, бродяга, фиг с тобой, уговорил, – сказала она и, подхватив его на руки, поспешила к автостоянке.
Ей преградил путь охранник.
– Куда вы? – осведомился он, с отвращением глядя на паршивый, ослабленный организм, примостившийся к дорогой и симпатичной девчонке. – С этим на территорию автостоянки нельзя.
«Черт возьми! – мысленно ужаснулась Евдокия. – Вот-вот мой Леня придет!»
Нервно оглянувшись на дорогу, она захныкала:
– Что же, мне с этим здесь под солнцем стоять? Пропустите меня, пожалуйста. Мы все равно уезжаем.
Сердце охранника дрогнуло:
– Ладно, девушка, проходите.
– Ой, спасибо! – обрадовалась Евдокия, стремительно пролетая мимо него.
Она торопливо открыла дверцу автомобиля и усадила пса между передним и задним сиденьем. Достав из сумки свой свитер, она набросила его на собаку и строго-настрого наказала:
– Знаю, жарко, но ты, бродяга, не шевелись, не дыши, и боже тебя упаси залаять.
Пес покорно прилег, уложив облезлую голову на тонкие серые лапы. Из-под свитера Евдокии выглядывал только его черный нос.
– Вот и умница, – похвалила она. – Все понимаешь. Смотри же, и впредь будь таким.
Пес промолчал, даже не шелохнулся.
«Может и пронесет?» – подумала Евдокия.
Окрыленная, она села за руль и двинула с места машину. Поравнявшись с охранником, протянула в окошко талон оплаты – шлагбаум открылся. Мужа подобрала она на половине пути – он шел медленно, читая газету.
– Ты обогнала меня? – удивился Лагутин и с надменным прищуром предположил: – Собачка опять не пришла на свидание.
– И пришла, и барашка поела, – хохотнула в ответ Евдокия, перебираясь на пассажирское сидение и уступая руль мужу.
– В чем же дело? – поддергивая штанины и присаживаясь на водительское кресло, спросил Лагутин.
– Просто я все бегом. Хотела избавить тебя от похода в крутую гору. Видишь, успела к половине горы.
– Ты у меня метеор, – похвалил он жену и спросил: – Ну что, все дела сделаны? Можно отправляться домой?
Евдокия, радуясь, что номер ее удался, чмокнула мужа в щеку:
– С богом, любимый! С богом!
– С богом, – согласился он и, трогая с места машину, по-мальчишески закричал: – Ура-а! Наконец-то домой!
Однако, выехав на трассу, Леонид Павлович утратил хорошее настроение. Он посмотрел на часы и недовольно проворчал:
– Управились только к вечеру, а собирались – к обеду. И отдохнули не слишком, так себе. Ох уж, этот наш русский сервис.
Евдокия на всякий случай икнула, испуганно оглянувшись – пес сомлел и сбросил с себя теплый свитер, но помалкивал, прядая ушами опасливо и настороженно.
«Ой, что тут будет, если Леня его обнаружит», – подумала Евдокия.
Она вздохнула, стараясь вызвать к себе сочувствие мужа снова икнула, и попросила:
– Ленечка, не ругайся. Я так люблю когда у тебя хорошее настроение.
– Хорошее настроение? – удивился Лагутин. – Да откуда же ему взяться? Ехали на двенадцать дней, а притащили целых пять чемоданов! А увозим уже семь и еще коробки, баулы…
Речь его обрывая, зазвонил телефон Евдокии.
– Вот, пожалуйста! – взорвался Лагутин и сам себе приказал: – Тебе, Леня, лучше заткнуться.
– Ленечка, милый, – пропищала жена, – пожалуйста, разреши мне ответить.
– Да кто запрещает тебе? Говори!
Евдокия глянула на табло и сообщила:
– Это Борис.
Лагутин вздохнул с облегчением:
– Хоть в чем-то мне повезло.
К шурину он относился с симпатией и уважением: Боб не станет на каждом перекрестке трещать, что их в городе нету.
Получив разрешение мужа, Евдокия легла ухом на трубку и радостно закричала:
– Боб, ты где?
– Еще спрашиваешь? – удивился Борис. – Где, по-твоему, я могу находиться?
Евдокия, старательно опуская имя подруги, приступила к допросу:
– Боб, ну как? Как там вообще? Ты там все осмотрел?
– Слушай, сестренка, тут такое странное дело…
Смущенно крякнув, Борис замолчал.
– Боб, какое дело?
– Снова кровь, – растерянно констатировал он.
– Какой ужас! – схватилась за сердце Евдокия. – Ты сам ее видел?
– Да, кровь на клавишах. Опять проступила. Теперь я видел своими глазами. Похоже, на этот раз твоя подруга не врет.
– А где она?
– Ужин готовит.
– А где ты?
– Как дурак сижу перед роялем.
– Зачем?
– Жду, когда кровь снова проступит, – смущенно сообщил Боб и вдруг всполошился: – Все, больше я говорить не могу. Ева идет.
– Боб, ты мне еще позвонишь? – забеспокоилась Евдокия.
– Хорошо, позвоню, – согласился Борис.
«Замучает братца», – подумал Лагутин и, строго взглянув на жену, спросил:
– Скучно тебе?
Она кивнула, признавшись:
– Я всегда скучаю, если не с кем поговорить.
Леонид Павлович жене посочувствовал:
– Да, я плохой собеседник, когда за рулем.
«И когда не за рулем – тоже,» – подумала Евдокия, но высказать мысль не рискнула. Тем более, что Лагутин был настроен миролюбиво.
– Дашенька, может приляжешь? – заботливо предложил он. – Давай остановимся и устроим тебя на задних сидениях на подушках.
– Нет-нет, не надо, – поспешила отказаться Евдокия, испуганно вздрагивая.
Ей вдруг почудилось, что пес шевельнулся. Она в смятении оглянулась – тревога была ложной. Улавливая опасность, пес вел себя очень смирно. Свернувшись в грязный клубок, он уткнулся облезлой мордой в велюр заднего кресла и одним только глазом транслировал на Евдокию свою безграничную благодарность.
Опасливо покосившись на мужа, она повторила:
– Нет-нет, я совсем спать не хочу.
– А напрасно, ты явно устала. Надо бы тебе отдохнуть, – качая головой, произнес Лагутин.
Он было собрался развлечь жену очередной лекцией на тему как надо беречь здоровье, но опять зазвонил мобильный.
– Это Боб! – обрадовалась Евдокия и тут же сникла: – Это не Боб.
Леонид Павлович, не сводя глаз с дороги, раздраженно спросил:
– А кто же это?
– Это Майка, но ты все равно не разрешишь мне с ней поболтать.
– Да болтай уже с кем хочешь, – сжалился Лагутин и с усмешкой добавил: – Болтай, раз мы едем домой, во что я никак не могу поверить.
Но жена его уже не слышала – в одно мгновенье трубка была извлечена из ее кармана, и Майя сходу застрочила:
– Дуська, ты где? Короче, делюсь только с тобой! Это полный улет! Стопроцентный отпад! В сексе он каскадер! Даже хуже, десантник! На бабу идет как на врага: яростно и иступленно! Ой, что было у нас! Это просто коррида! Экстремальная страсть! Мы решили остаться! Не хотим возвращаться в город!
– Что, в роще решили заночевать? – опешила Евдокия, опасливо покосившись на мужа.
Внутренний голос ей говорил, что Лагутину речи подруги вряд ли понравятся. Однако муж смотрел на дорогу – и ухом он не повел, а вот Майка болезненно на вопрос отозвалась.
– Что? В Роще? Ну, Дуся, ты у меня простая! С чего ты взяла, что я люблю на соломе? Охота была пиписку колоть! Мы шашлычки пожарили и заполировали их хорошим винцом, а знакомиться начали уже в приличном мотеле…
Евдокия, краснея и вжав голову в плечи, приготовилась слушать чудовищные откровения прямо в присутствии мужа. Сексуально озабоченная Майя постельные темы любила и подробнейше их смаковала, но на этот раз Евдокия зря испугалась. Майка, вдруг себя обрывая, и, словно опомнившись, закричала:
– Ой, Дусь, я че звоню. Тренькни мне прямо сейчас на мобилу.
– Зачем? – опешила Евдокия.
– Да мобилу я потеряла свою, а там у меня записная книжка…
– Откуда же ты звонишь?
– С телефона, что в нашем номере. Понимаешь, потрясно удобный момент: он умаялся, в душ пошел, а у меня память ни к черту – только твой номер и помню, а тут приключений тьма! От впечатлений меня распирает и, как назло, мобилы с книжкой нет под рукой! Выручай поскорей, подружка!
– Ну ты, Майка, и бестолковая, – подивилась Евдокия. – Зачем на меня время тратила? Сама себе и звонила бы.
– И что?
– Сотовый зазвенит, а ты по звуку его обнаружишь.
Майя пришла в восторг:
– Дуська, ты гений! Как я не сообразила? Но все равно, я звонила не зря. Должна же и ты знать как мы потрахались.
Сообщив эту «потрясную» новость, Майя переключилась на других подруг и знакомых, но телефон Евдокии не остался без дела: в тот же миг зазвонил снова.
Леонид Павлович, покачав головой, проворчал:
– Ну, началось.
Евдокия его успокоила:
– Это Борис.
– Опять? – удивился Лагутин.
– Я же его просила, – напомнила Евдокия. – Или ты против?
– Да нет, говори.
– Большое спасибо.
Голос брата был глух и даже напуган:
– Слушай, Дуняша, еле к тебе дозвонился: все занято и занято…
– Я с Майкой болтала, – просветила его Евдокия и, переходя на шепот, спросила: – Ну как?
И Борис перешел на шепот:
– Даже не знаю как тебе и сказать. Зрелище жутковатое.
Евдокие вспомнился сон. Она снова оказалась на той же улице, босиком и в ночнушке, и почему-то в тех же кустах. Незнакомец был тоже там. Он теперь не рыдал, просто сидел под луной в глубокой задумчивости, явно витая в каких-то других местах. Евдокия к нему подошла вплотную. Он ее не заметил и очнулся, лишь услышав вопрос.
– Почему вы опять на моем месте сидите? – спросила она, чем изрядно испугала беднягу.
Он дернулся и вскочил, но ответил:
– Я вас жду.
– Ждете? Меня?
– Да.
– Зачем?
Мужчина удивленно пожал плечами:
– Сам не знаю. А вы здесь почему?
Настала очередь Евдокии:
– Не знаю сама, – сказала она, тоже пожимая плечами. – Ноги меня принесли.
Ей захотелось проверить из плоти ли он. Евдокия сделала жест, собираясь коснуться пальцем плеча незнакомца – он проворно отпрянул и, пятясь в кусты, воскликнул:
– Нет! Не надо!
В глазах его был запредельный ужас.
Она растерялась:
– Не надо? Но почему? Я же ваш сон.
– А нож настоящий, – прошептал незнакомец, уставившись куда-то ниже ее лица.
Проследив за его испуганным взглядом, Евдокия наткнулась на нож и похолодела.
Нож сжимала ее рука!
Уверенно!
Профессионально!
– Откуда это у меня? – растерянно спросила она.
– Вот именно, что откуда! Я собирался поинтересоваться еще в прошлый раз, но не решился, – признался молодой человек.
– В прошлый раз?! – ужаснулась Евдокия. – Вы хотите сказать, что я и в прошлый раз гуляла с ножом? Здесь? Под луной?
Он ответил:
– Как ни странно, но да. Вы гуляли.
– Это кошмар! – воскликнула Евдокия, поворачивая домой, но с ножом не расстоваясь.
– Куда же вы? – позвал незнакомец.
– Вы забыли, я – сон, – съязвила она.
– Да, вы мой сон.
– Тогда попробуйте меня остановите, – ответила ему Евдокия и… проснулась.
Глава 6
Отправляясь к Еве, Борис был настроен скептически. Если бы не болезнь сестры, он вообще не пошел бы, так Ева была ему неприятна. Пожалуй, даже была ему отвратительна.
И не потому, что она частенько врала – как умный мужчина, Борис не считал большим недостатком если женщина склонна ко лжи. У мужчин своя ложь, у женщин – своя.
И не потому, что Ева заносчива – он сам был заносчив.
И не потому, что фальшива – в этом он находил даже шарм.
И не потому, что сплетница и распущенна. И не потому…
Что отталкивало его в красавице Еве, на самом деле Борис не знал, но теперь, отправляясь к ней в гости, он вынужден был копаться в себе, чтобы определиться с тактикой поведения – хочешь-не хочешь, а придется с этой развязной девицей общаться.
Прекрасно образованный Борис был склонен и к самоанализу, и к анализу, и вообще, он любил философствовать.
«Раз уж сестрица приправила мне объект, постараемся с пользой потратить время, – решил он. – Что ж, посмотрим, побачим поближе, кто она, эта Ева. Выведем врушку на чистую воду, а заодно и простофиле Дуняшке глаза откроем. Хороший человечек сестренка моя, но слишком доверчивая…»
С такими мыслями Борис подошел к квартире и потянулся к звонку, но на кнопку нажать не успел – дверь распахнулась.
– Я на балконе поджидала тебя, – приветливо улыбнулась Ева и, делая шаг назад, пригласила: – Боб, прямо в обуви в холл проходи. Я тебе очень рада.
Бориса она ошеломила. Видел он фифочку эту не раз: и в группе и позже, у Евдокии. На пару с Майкой, обе они были из тех обольстительниц-женщин, у которых греховные мысли во всем: в походке, в прическе, в мимике, в жестах, в улыбке, в словах, не говоря уже об одежде. Такие не ходят, не сидят, не едят и не живут – они себя предлагают.
Но на этот раз Ева была другой. Встреть он подругу Дуняши не здесь, не в ее же квартире, мимо прошел бы, совсем не узнав – так она изменилась. Кокетства ноль. Потертые джинсы, мужская рубашка, волосы кое-как собраны в хвост и карандаш рассеянно грызется в зубах – задумчива и серьезна.
«Охотно сходил бы с ней в… библиотеку», – поймал себя на мысли Борис.
Ева же поймала на себе его взгляд и хищно отметила: «Впечатление произвела. Мой „ботаник“!»
Что-то вспыхнуло между ними, зажгло их сердца.
Она удивилась. Он смутился.
И подумал: «Что это я так грубо на подругу сестры упялился?»
И, чтобы скрыть свой конфуз, развязно спросил:
– Так что тут за ужасы?
И вновь сюрприз: Ева смутилась и покраснела – от нее он такого не ожидал. Всегда она казалась ему неисправимой нахалкой, а тут…
– Боб, может не надо? – с мольбой попросила Ева. – Дуська – сумасшедшая добрячка, и ты потрясный человек. Бросив свои дела, по первому зову примчался ко мне, а кто я тебе? Просто знакомая. Прости, Боб, что время твое заняла. И тебе, и Дуське, я вам за все благодарна, но лучше справлюсь с этим сама.
Таким заявление Ева окончательно отрезала Борису пути к отступлению.
– А в чем дело? – озадаченно поправляя очки, спросил он. – Почему ты, собственно, отказываешься от моей помощи?
– Ну-уу, мне неловко. Я знаю, ты занятой…
Он поспешил сообщить:
– У меня много лишнего времени.
– И потом, ты мужчина, а мужчины обычно в такие вещи не…
Она запнулась и опять покраснела.
«Боится моего скептицизма, боится, что врушкой ее назову», – догадался Борис и неожиданно понял какая черта настораживала его всегда в Еве. Настораживала и даже отталкивала.
«Она же болезненно самолюбива, – прозрел он. – Самолюбива до умопомрачения и так же обидчива».
Борис опасался таких людей: никогда не знаешь где их ущемишь. Будучи человеком наблюдательным, он сделал вывод: обидчивость – самая опасная в человеке черта. Не подлость, не жадность, не зависть и не безнравственность даже – все эти качества быстро себя обнаруживают, а вот болезненное самолюбие и обидчивость так умеют маскироваться, что узнаешь о них только тогда, когда уже слишком поздно. Еще наивно держишь человека в друзьях, а он давно уже ненавидит тебя лютой ненавистью и только того и ждет, когда ты спиной к нему повернешься – мгновенно с радостью всадит нож.
Вот что Борис знал с высоты своего двадцатишестилетнего опыта. Опираясь на этот опыт, он проницательным взглядом окинул Еву – она была смущена, теребила рубашку дрожащей рукой и боялась. Явно боялась, но не маньяка, а самого Бориса, его насмешек, неверия…
Он еще раз отметил: «Жутко самолюбива. Самолюбива и обидчива. Несомненно».
Но это его почему-то уже не отталкивало.
«Глаза у нее очень добрые, значит отходчива. Чрезмерное самолюбие и злопамятство, вот какое сочетание опасно», – успокоил себя Борис и сказал:
– Я тебе верю. Показывай.
Ева облегченно вздохнула и развела руками:
– А показывать-то и нечего. Я вытерла клавиши.
– Тогда покажи свой рояль.
– Пожалуйста, пойдем в кабинет.
Войдя в комнату, Борис первым делом обратил внимание на открытый балкон. Он действительно уже поверил Еве, но в чудеса все еще поверить не мог.
– Я живу в этом доме давно и всех своих соседей знаю, – упредила она его вопрос. – Если маньяк и проник через балкон, то или тайком, или зайдя к тете Маше в гости.
– Почему к тете Маше? – удивился Борис.
– А с другой стороны живет инвалид. Он даже дверь никому не открывает.
– Но кто-то за ним ухаживает?
Ева кивнула:
– Да, его дочь, но она всего два раза в неделю заходит и всегда одна.
Читать бесплатно другие книги:
