Уроки семейной мудрости от монаха, который продал свой «феррари» Шарма Робин

Благодарности

Прежде всего я должен поблагодарить множество людей по всему миру, которые прочитали мои книги из серии «Монах, продавший свой “феррари”» и сумели не просто воспользоваться обретенной мудростью в своей жизни, обогатив ее, но и помогли окружающим. Я был счастлив получить ваши многочисленные письма, бумажные и электронные, и узнать, как мои уроки помогли вам на жизненном пути. Вы молодцы, что нашли в себе мужество измениться, нашли силы для личностного роста и для того, чтобы стать лидерами. Я вас очень уважаю.

Особая благодарность – моим друзьям в издательстве «HarperCollins», которые поддерживали, поощряли и вдохновляли меня в ходе работы над этими книгами. Спасибо Айрис Тюфолм, Клод Примо, Джуди Брунсек, Дэвиду Миллару, Ллойду Келли, моему издателю Доре Поттер, Мэри Кэмпбелл, Нейлу Эриксону, Паулине Томпсон и особенно Николь Ланглуа, моему внимательному, мудрому и чудесному редактору.

Я также выражаю признательность своему секретарю Энн Грин, которая помогала мне удачно утрясти расписание, пока я работал над книгой, а также Ричарду Карлсону, коллеге, который живет в соответствии со своей миссией и принципами, и еще моему другу Малькольму Маккиллопу, который любезно предоставил мне кров в своем уединенном доме у озера, чтобы я смог в спокойной и вдохновляющей обстановке закончить книгу.

Огромное спасибо и моим наставникам и учителям, в том числе Джерри Уэйнеру, Эду Карсону и Лорне Кларк, которые помогли мне не сбиться с курса и вести свою линию. Кроме того, я благодарен всем своим клиентам, с которыми имел счастье поделиться своими открытиями на конференциях. Вы – мудрые и дальновидные люди, которые делают хорошее дело ради других.

Моя сердечная благодарность Джил Хьюлетт, настоящему светочу. Я глубоко признателен своим родителям, Шиву и Шаши Шарма, – прекрасному примеру превосходных отца и матери. Спасибо вам за ту любовь, поддержку и доброту, которые вы изливали на меня. Спасибо тебе, мой брат Санджай, и твоей замечательной жене Сьюзен: вы всегда были рядом, когда я в вас нуждался. И наконец, спасибо моим детям, Колби и Бианке, – вы подарили мне огромную радость.

Мое великое пробуждение

История Кэтрин Круз

В большинстве своем мы опасаемся навсегда стать такими, какими бываем лишь изредка, в самые совершенные мгновения жизни.

Абрахам Маслоу

Самое печальное и прискорбное в жизни – вовсе не смерть. Гораздо печальнее то, что, пока мы еще живы, мало кому из нас удается жить по-настоящему. Слишком многие из нас живут зашоренно, боятся, образно говоря, делать крупные ставки в жизненной игре и не позволяют проявляться человечности и широте своей души. С годами я усвоила: главное в жизни – не то, сколько денег ты накопил или сколько игрушечных автомобильчиков в твоей коллекции, а сколько своих талантов ты не зарыл в землю, но реализовал на благо мира. Важно то, сколько жизней ты изменил к лучшему и что ты оставил после себя. Как прекрасно сказал Лев Толстой: «Если живешь только для себя, то живешь одной частичкой своего истинного “я”. Если же живешь для других, то чувствуешь, как твое “я” расширяется».

У меня ушло целых сорок лет на то, чтобы осознать эту простую мудрость. Целых сорок лет, прежде чем я поняла: настоящий успех – это не то, чего достигают, добиваются, выгрызают у жизни зубами. Подлинный успех приходит сам собой, проливается на твою жизнь благодатным дождем, и происходит это само собой, когда помогаешь другим людям. Стоит лишь произвести перенастройку в душе и в сознании и перестать жить ради выживания, но избрать более высокую цель – жить ради служения окружающим, и Мироздание непременно подарит вам успех. До сих пор мне с трудом верится, что я полжизни успела прожить, прежде чем поняла эту простую мудрость, а именно: по-настоящему реализуешься как человек не тогда, когда попадаешь на первые страницы газет и журналов, особенно деловых, и в выпуски новостей, посвященные богатеям и знаменитостям. О нет! Подлинная самореализация и исполнение своей жизненной миссии заключаются совсем в другом: в том, чтобы ежедневно и радостно совершать пусть небольшие, но достойные и благородные поступки, всякий раз, когда представляется случай. Мать Тереза, величайший авторитет для всех людей доброй воли, сказала: «Нет великих деяний, есть лишь малые деяния, которые подкреплены любовью». В свой срок я усвоила этот урок, но с каким же трудом и какой дорогой ценой!

До недавнего времени я была полностью погружена в будничную борьбу за выживание и успех. Я так старалась жить в достатке, что жизнь проходила мимо. Изнемогая от усилий, гналась я за большими радостями и второпях упускала из виду маленькие – те, из которых, собственно, и состоит волшебная ткань жизни и которые мы часто попросту не замечаем. Я жила как в лихорадке, каждый день у меня был расписан по часам и даже по минутам, мозг не справлялся с нагрузкой, а что касается души – она была в полном забвении. Откровенно говоря, хотя я по всем признакам и добилась внешнего успеха, но духовно влачила жизнь нищего и, можно сказать, в плане самореализации как личность потерпела крах. Я была человеком старой закалки, которого воспитывали по совершенно определенным правилам: ты считаешься состоявшимся и успешным, если добился финансового благополучия, купил престижный дом и автомобиль, занимаешь важный пост, имеешь солидный счет в банке. Я судила о ценности того или иного человека по этим внешним критериям, а не по мерке духовности: толщина бумажника была для меня важнее широты души и кругозора. Вероятно, ты, читатель, сочтешь, что я была малоприятной особой. Осмелюсь возразить: я была просто категорически невежественна и понятия не имела, в чем подлинный смысл и сладость жизни, и не знала, как надо жить, а годы между тем все шли да шли. Может быть, я общалась с похожими на меня людьми, но так или иначе, а все мои деловые знакомые исповедовали такую же жизненную философию.

Мы все тратили почти все свое время на то, чтобы карабкаться все выше и выше по карьерной лестнице, а вершина ее, как нам мечталось, должна привести к великолепному начальственному кабинету, шикарной вилле у моря да еще, пожалуй, домику в горах. Все мы хотели одного: прославиться, обзавестись почитателями и почестями. Но главное – разбогатеть. И превыше всего мы хотели, чтобы нас любили. Хотя в принципе и теоретически я собиралась когда-нибудь, в обозримом будущем, создать семью и родить детей, но в минуты, свободные от дел, снова и снова грезила о том, что в один прекрасный день увижу свою фотографию на обложке журнала «Форбс» или «Фортуна» а под фотографией будет подпись: «Кэтрин Круз: генеральный директор, которая нарушила все правила и всё же выиграла». Да, в мечтах мне рисовались именно слава и богатство и успех, а вовсе не прелестные детишки, с которыми я резвлюсь на лужайке и играю в спортивные игры. По дороге на работу я неизменно твердила аффирмации наподобие: «Сегодня будет лучший день моей жизни» или: «У меня ум миллионера и сердце бойца». Я так и вижу, читатель, как ты неодобрительно качаешь головой. Но поверь, тогда я стремилась к успеху настолько яростно, что была готова на все. Я говорила то, чего от меня ждали, делала то, что было выгодно, и шагала по головам, лишь бы пробиться, – и горе тому, кто оказывался у меня на пути. Не буду утверждать, будто горжусь собой тогдашней. Я просто хочу откровенно и без прикрас поведать тебе, читатель, какой я была. А была я безжалостной, жесткой, амбициозной и зависимой. Свое сердце я заперла на ключ и не позволяла себе никаких сантиментов, потому что твердо решила: мир жесток, и чтобы чего-то в нем добиться, надо соответствовать. Хотя это был мир, который я выстроила вокруг себя сама. Жизнь моя целиком и полностью определялась работой, и я знала, что неизбежно достигну вершин успеха. На стене в моем кабинете висело изречение знаменитого американского поэта Генри Лонгфелло, которое я считала своим жизненным кредо:

О, разумеется, и я, и мои однокашники, вместе с которыми я когда-то получила диплом магистра делового администрирования, прекрасно выучились с важным видом говорить пустые и красивые фразы вроде «Люди – прежде всего» или «Всем неважно, сколько ты знаешь, важно, широкая ли у тебя душа», – затасканные фразы, которые мы произносили машинально, не вдумываясь в их смысл и не веря в них. Мы вызубрили эти фразы, которые по сто раз слышали от лощеных консультантов или преподавателей бизнеса, исполненных лучших побуждений. Но в глубине души каждый из нас руководствовался единственным желанием: действовать только в своих личных интересах, добиваться своих целей, воплощать свои мечты и надежды, и неважно, скольких придется распихать локтями и посшибать с ног на пути к желанному успеху. Так мы пожертвовали своими душами ради профессиональных высот и богатства. Все свои силы, умственные, физические и душевные, мы вкладывали в работу. И хотя сейчас мне неловко в этом признаваться, но по молодости такая гонка была мне в радость и даже забавляла. Нет, правда, было весело. В студенческие годы я всегда была круглой отличницей, и поэтому после выпуска у меня был прекрасный выбор: лучшие компании предлагали мне интересные должности. Будучи по натуре бунтаркой, я привередничала и отвергала их выгодные предложения и оклады, – к большому огорчению матушки, которая искренне считала, что дочка спятила. Но я твердо помнила совет одного из любимых преподавателей, который и сам в профессиональном смысле предпочел избегать проторенных троп. Он, бывало, говорил: «Будете искать идеальную работу и должность, не спрашивайте себя: “Что, я правда хотел бы работать в этой фирме?”, а задавайтесь вопросом: “Хотел бы я владеть такой фирмой?”» Следуя его совету, я остановила свой выбор на менеджерской позиции, обещавшей стремительную карьеру, в малоизвестной фирме финансовых услуг с большим потенциалом. Никогда не стоит недооценивать силу опциона на акции, ведь она для кандидатов на должность в фирме все равно что магнит для железа.

Каждое утро ровно в 5:15 мой сверкающий черный «мерседес» – поощрительный бонус, который перепал мне как новичку от начальства, стремительно влетал на подземную парковку 70-этажного офисного здания, сплошь стекло и металл. В этой башне мне предстояло провести ближайшие несколько лет. Я шагала к лифту, держа в одной руке элегантный портфель из крокодиловой кожи с документами, в другой – свежий номер «Уолл-стрит джорнал». Я поднималась на шестьдесят второй этаж, в офис, ставший мне домом. В кабинете я проверяла автоответчик, перезванивала, разбирала почту, а затем проводила 16–18 часов в состоянии повышенной тревожности и душевного раздрая. Мне не было еще тридцати пяти, а меня уже трижды повысили в должности, и вот, наконец, я вице-президент компании. К этому «прилагались» все тридцать три удовольствия: я облетела весь мир первым классом, я была накоротке с представителями элиты делового мира, я ужинала в лучших ресторанах и заключала сделки, прослышав о которых мои сверстники зеленели от зависти. Наконец я дослужилась до роскошного персонального кабинета и воплотила свою мечту – купила прелестный домик-шале в горах во Франции (все это благодаря опциону на акции, который, как я и предполагала, сделал меня богачкой). Несколько лет назад мы, сплоченный кружок однокурсников, запустили в Интернете сайт, который назвали «BraveLife.com», то есть «Живи отважно». Наша фирма обеспечивала корпорации дерзкими стратегиями по обучению и повышению квалификации сотрудников, – эти услуги пользовались бешеным спросом, потому что конкуренция тогда царила дикая. Сайт мы запустили просто для развлечения, но тем не менее клиенты слетались на него как мухи на мед, и за считанные месяцы наше начинание получило такую широкую известность, что упоминалось практически во всех деловых изданиях страны. Эксперты утверждали, что наша фирма – идеальный кандидат для предложения ценных бумаг широкому кругу инвесторов. Клиентов становилось все больше. Нас ждало огромное богатство. Сбывались мои мечты, воплощались наяву мои грезы о славе, богатстве и успехе. Меня будут уважать, предо мной будут преклоняться, меня будут любить! Я могла себе позволить любую дорогую вещь, любую роскошную прихоть и наконец-то получила возможность стать сама себе хозяйкой и жить как пожелаю. Но чем ближе и стремительнее я подходила к пику своих достижений и благосостояния, тем тяжелее почему-то становилось у меня на душе. Просто руки опускались. Как бы я себе ни лгала, а я была несчастнейшим человеком. Седьмой год пошел браку, в котором не осталось и следа страсти или хотя бы эмоциональной привязанности. Со своим мужем, Джоном Крузом, я познакомилась на тренинге в экстремальных условиях: компания, в которой я работала, послала туда всех топ-менеджеров, чтобы отточить наши лидерские навыки на лоне дикой природы, в горах, и вообще проверить нас на вшивость. Джон тогда был предпринимателем и приехал в горы в поисках вдохновения. Мы оказались в одной команде (командные навыки в этом тренинге тоже отрабатывались), и нам предстояло вместе одолеть подъем на крутую скалу, да еще кромешной ночью. Джону понравилось мое упорство и бесстрашие, а мне мгновенно запали в душу его кротость и жизнерадостность. Мы оба влюбились очертя голову, и, нарушив все свои принципы, шесть недель спустя я вышла за него замуж, хотя раньше давала себе зарок не совершать ничего сгоряча.

Джон был порядочным и хорошим человеком, но его угораздило родиться в мире, где порядочность и широта души уже давно не ценятся. Поначалу мы души друг в друге не чаяли, но годы шли, и постепенно между нами возникло отчуждение, которое с ходом времени все усугублялось. Джон обожал все, что связано с природой, любил проводить время на воздухе, а я предпочитала шикарные рестораны и модные показы самых престижных марок. Джон был завзятым книголюбом и старательно собирал прекрасную библиотеку, а еще он любил вырезать по дереву, уединившись на заднем дворике нашего дома. У меня были другие хобби: изящные искусства и коллекционирование тонких вин. Однако к распаду наш брак привела вовсе не разница интересов. Дело было в другом: я почти не бывала дома и уделяла мужу мало времени. С работы я возвращалась поздно, измотанная, и Джон в это время обыкновенно уже спал. А вставала я так рано, что, когда Джон просыпался, я уже давно успевала укатить на работу в своем роскошном «мерседесе».

Вот и получалось, что жили мы под одной крышей, но каждый своей жизнью, каждый сам по себе. Впрочем, упадок духа у меня был не только из-за тупика, в который зашли отношения с мужем. Ведь были еще и дети! Двое прелестных малышей, которые – я точно знала – страдали, потому что мало видели маму. Меня мучили угрызения совести, я считала себя черствой эгоисткой. Дети ни словечка не говорили мне, не жаловались, что я слишком подолгу бываю на работе, но в их печальных глазенках отчетливо читалось глубокое горе и разочарование. Им нужна была мама, им жизненно необходимо было больше со мной общаться. Да, они называли меня «мамой», но я не была им хорошей матерью. И это меня мучило и порождало ощущение, что живу я впустую.

Нашему сыну Портеру только-только исполнилось шесть, а дочка, Сарита, была трехлетней крошкой. Я знала, что именно в этом, раннем, возрасте у ребенка закладывается фундамент характера и потому очень важно уделять детям как можно больше внимания. На этой стадии развития ребенку необходимо, чтобы его окружали любящие и внимательные взрослые, которые бы подавали ему хороший пример того, как важно быть добрым и порядочным, а также преподносили уроки мудрости неокрепшим детским душам, закладывали в детские умы базовые представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. Я прекрасно знала, что впоследствии мне суждено будет горько пожалеть о каждом дне и часе, проведенном на работе, вдали от малышей, но по какой-то непостижимой причине не могла вырваться из офиса и цепких щупалец – профессиональных обязательств, которые налагала на меня работа. Я была одержима комплексом перфекционистки.

«Жизнь – это лишь череда дверок, каждая из которых открывает тебе какую-нибудь возможность. Вместе они и образуют твою жизнь», – говаривал мой мудрый папа. Конечно, здравый смысл подсказывал мне, что сын и дочка уже никогда не будут малышами, что детство бывает только один раз, и что сейчас я преступно теряю их – именно тогда, когда они во мне больше всего нуждаются. Стоит окошку возможности под названием «воспитание детей» захлопнуться, и оно больше не откроется – я упущу свой единственный шанс заложить основу характера детей, научить их моральным ценностям, чтобы впоследствии они смогли жить достойно и правильно. Я не сумею толком воспитать их, если не займусь ими сейчас. Это я понимала, как понимала и то, что никогда не прощу себя. Думаю, у меня просто не хватало мужества изменить свой безумный ритм жизни, потому что я боялась остаться наедине со своими мыслями, страшилась задуматься: а какова же моя система ценностей, каковы мои моральные и духовные приоритеты? Недоставало мне и мудрости, чтобы понять: безумный ритм жизни – следствие моих приоритетов: раз я поставила превыше всего карьеру и богатство, то и кручусь как белка в колесе и не вижу детей. Но вот этого-то я тогда и не понимала! Я всеми силами пыталась сбавить обороты, сбросить скорость, зажить гармонично, но мне это не удавалось. Я чувствовала, что не смогу жить без лихорадочного азарта и ощущения собственной важности, которые дарила мне работа в бешеном ритме. Хотя вслух я охотно и часто заявляла: «Семья прежде всего», но на деле ежедневно нарушала этот принцип. То, как я выстроила свою жизнь, доказывало: дети и муж у меня на последнем месте, а на первом – карьера, тщеславные амбиции и желание разбогатеть еще больше.

Мой худший лучший жизненный опыт

Продолжение истории Кэтрин Круз

Если бы мне позволили прожить жизнь заново, я бы прожила ее иначе. Я бы чаще отдыхала и больше расслаблялась. Я бы почаще делала глупости. Я бы чаще поднималась на горы, плавала в реке и любовалась закатом. Я бы пережила больше настоящих трудностей и меньше – высосанных из пальца проблем. Конечно, у меня в жизни были счастливые мгновения, но случись мне жить заново, уж я бы постаралась, чтобы их было побольше. Вообще-то я бы постаралась, чтобы жизнь только из них и состояла. А, и еще забыла: я бы чаще собирала цветы.

Надин Стейр, 89 лет

В большинстве своем люди открывают для себя, что такое жизнь, лишь на закате лет, а то и прямо перед смертью. Очутившись на пороге смерти, они внезапно осознают конечность человеческого существования и понимают, как много упустили. В этом смысле жизнь – жестокая штука. Часто случается так, что все свои щедрые дары она подносит нам лишь тогда, когда мы достигнем весьма преклонных лет. В молодости, когда перед нами вся жизнь, мы проживаем ее «начерно», откладывая настоящую жизнь «на потом». Мы говорим себе что-нибудь вроде: «На следующий год я буду чаще бывать на природе, больше внимания уделять любви. На следующий год я буду уделять больше внимания детям и прочту, наконец, классиков литературы. На следующий год я буду чаще любоваться закатами и постараюсь завязать дружеские отношения покрепче и с более достойными людьми. Но сейчас мне не до того – куча дел, куча встреч». Мы даем себе зароки, типичные для нашей эпохи. Так твердит едва ли не каждый. Что ж, я пришла к выводу, что если вы не займетесь жизнью, то она займется вами. Дни летят незаметно, превращаясь в недели, недели – в месяцы и годы; не успеете опомниться, а жизнь уже подошла к концу! Вы понимаете, к чему я клоню? Ничего сложного нет в том, чтобы ПЕРЕСТАТЬ ЖИТЬ КАК ПОПАЛО, ОТКЛАДЫВАЯ ВСЕ НА ПОТОМ, А ЖИТЬ КАК ДУША ПРОСИТ И КАК САМ ЗАПЛАНИРОВАЛ.

Перестаньте мечтать о вещах, которые можете сделать прямо сейчас. Начните наполнять свою жизнь подлинным смыслом и содержанием. Станьте духовно и эмоционально богаче, постройте для себя ту реальность, к которой призывает вас голос сердца. Не теряйте времени, начните прямо сегодня – начните ту самую жизнь, чтобы не сожалеть о несбывшемся на смертном одре. Перефразируя знаменитое изречение Марка Твена, живите так, чтобы на ваших похоронах рыдали даже представители погребальной конторы.

Мы живем в странном мире. Цивилизация достигла такого развития, что можно выпустить ракету и едва ли не с миллиметровой точностью попасть в цель, но при этом нам трудно перейти на другую сторону улицы, чтобы завязать знакомство с соседом-новоселом. Мы отдаем больше времени телевизору, чем собственным детям. Мы твердим, как хотим изменить мир, но не в состоянии изменить самих себя. Нам кажется, будто впереди целая вечность, но внезапно выясняется, что жизнь подходит к концу, и вот тогда-то у нас появляется возможность неспешно поразмыслить о прожитом и мы начинаем перебирать упущенные шансы. «Я изведал мгновения радости, но их могло бы быть куда больше. Я проявлял доброту, но недостаточно, надо было быть еще добрее. Я мог бы прожить жизнь иначе, другим человеком», – горестно думаем мы.

Но увы – уже слишком поздно. В большинстве случаев мы пробуждаемся к жизни лишь тогда, когда веки нам уже вот-вот смежит вечный сон.

К счастью, мне повезло – я пробудилась раньше.

Дело было так. Я спешила на конференцию в Сан-Франциско, где мне предстояло представить наш сайт «BraveLife.com» и рассказать о его успехе. Я едва не опоздала на рейс, потому что разразился настоящий снежный буран и весь город стоял в пробках. Все-таки я успела буквально в последний момент попасть на борт самолета. Я и двое моих коллег, с удобством расположившись в мягких креслах первого класса и попивая превосходное вино, завели беседу о том, как лучше провести презентацию. Так мы проболтали с полчасика, а потом на меня навалилась усталость после напряженного рабочего дня, и, извинившись, я сказала коллегам, что, пожалуй, подремлю.

Разбудил меня голос капитана в динамиках: «Уважаемые пассажиры, наш самолет проходит зону турбулентности. Будьте любезны, пристегните ремни, поднимите кресла, уберите откидные столики и наберитесь терпения». Инструкция была стандартная, шутливая попытка подбодрить нас – тоже. Но хотя капитан изо всех сил старался говорить спокойно и уверенно, дрожь в голосе выдавала его тревогу. Я испугалась: неужели случилось что-то серьезное и нам грозит беда? Капитан заговорил вновь, и сердце заколотилось у меня в груди. «Погодка подгадила, и, похоже, будет еще хуже, – произнес он. – Пожалуйста, не отстегивайте ремни и держите спинки кресел в вертикальном положении. Когда будут новости, я сообщу. Сейчас мы летим сквозь буран».

В ту же секунду свет в салоне самолета погас и включились тусклые аварийные лампочки. Самолет затрясло как в лихорадке, на пол посыпалась посуда, журналы, всякие мелочи. Поначалу турбулентность была неприятна, но терпима, однако вскоре усилилась так, что меня замутило. Я покосилась на коллегу, Джека, молодого красавца, похожего на голливудского киноактера. А ведь у него двое детишек, как и у меня. Обычно Джек в любой, даже самой напряженной ситуации, что называется, держал лицо, но тут выдержка ему изменила: он учащенно дышал, лицо его исказил ужас. Джек схватил меня за руку своей дрожащей рукой и с трудом произнес фразу, которую я не забуду до конца жизни: «Кэтрин, похоже, мы разобьемся».

Я вряд ли найду слова, чтобы описать, что я почувствовала. Умом я понимала, что Джек прав, однако на меня почему-то снизошли непонятный покой и смирение. Я крепко стиснула руку Джека и закрыла глаза. И стала думать о своих детях. Сердце у меня сжалось, когда перед моим мысленным взором всплыло улыбающееся личико Портера. Я вспомнила, как он произнес свое первое слово и сделал первые неуклюжие шажки. Я увидела, как он, смеясь, карабкается в садовый домик на дереве, выстроенный для него Джоном, как обмакивает морковку в арахисовое масло и, упоенно хрумкая, говорит: «Я такое ем, чтобы вырасти в супергероя. И вырасту!» Увидела я и Сариту – как малышка скачет на своей кроватке, заливаясь смехом и распевая детские песенки. А потом я увидела Джона – вот он, благостный и умиротворенный, сидит на заднем крылечке, что выходит в сад, и колдует над мангалом для барбекю, который называет «моя любимая игрушка», и попивает пиво, и на краешке стакана – кружок лимона, как он любит. Все эти образы проплывали передо мной, словно кадры в замедленной съемке. Казалось, в голове у меня прокручивается фильм. Я увидела нашу единственную семейную поездку на отдых в полном составе: мы тогда отправились вчетвером в Канаду и колесили по горам. И знаете, что самое удивительное? Самолет неумолимо падал, в голове у меня в те минуты проносились десятки мыслей и образов, но я ни секунды не думала о себе и своей работе. Даже не вспомнила. Думаю, древняя мудрость не зря гласит: «Перед смертью все, что казалось тебе важным, умаляется, а все, что казалось ерундой, вдруг оказывается самым важным». И в тот миг, когда я уже ощутила ледяное дыхание смерти, я ни секунды не думала о заработанном капитале, о шикарной машине или о своей важной должности, название которой с таким тщеславием читала на визитной карточке. Не думала я и о доходе, который принесла компании, и о журнальных обложках, на которых появлялась моя фотография. Я ДУМАЛА ТОЛЬКО О СВОЕЙ СЕМЬЕ. О том, как люблю их, как хочу к ним и как горько сожалею, что уделяла им так мало внимания. Мой папа не раз говаривал: «У савана карманов нет, с собой на тот свет ничего не прихватишь». И он был прав: сколько бы ты ни накопил пожитков за всю жизнь, их невозможно взять с собой на тот свет. С нами остаются лишь воспоминания – воспоминания об Истинно Главном и Дорогом, но дорогом, конечно же, не в финансовом смысле.

И теперь, перед лицом смерти, я внезапно осознала: главное – это моя семья.

Жизнь в подарок

Продолжение истории Кэтрин Круз

Веря в героизм, создаешь героев.

Бенджамин Дизраэли

Очнулась я на каталке, которую стремительно мчала в реанимацию бригада взволнованных врачей. Я то и дело впадала в забытье, но услышала, как кто-то из них закричал: «Мы ее теряем! Давление падает! Срочно на стол!»

«Господи, – подумала я, – значит, я все-таки попала в авиакатастрофу». Одежда на мне пропиталась кровью, руки-ноги были изранены. Я была как в тумане, и мне было холодно. И еще страшно хотелось пить – в жизни не испытывала такой жажды. И тут я поняла, что стол-то они подразумевают операционный и что я запросто могу умереть во время операции: раны, кровопотеря, давление падает, руки и ноги похолодели…

Я понятия не имела, где нахожусь, в каком городе, и знает ли моя семья о катастрофе. Я не знала, выжили ли оба мои коллеги. Но панический страх снова сменился спокойствием и смирением, как тогда в самолете. Я почему-то исполнилась уверенности, что выживу. С тех пор я многое поняла, и в частности то, что все во Вселенной свершается по своим законам, и что бы с тобой ни происходило, оно происходит не просто так.

Любая беда неизбежно содержит в себе благое зерно и дает нам урок, который нужно усвоить, чтобы перейти на качественно новую ступень. Великий американский поэт Генри Лонгфелло прекрасно выразил эту мысль в своем афоризме: «То, что я прошел в жизни огонь и воду, определенно послужило мне на пользу». Вот и я осознала, что не зря выжила в авиакатастрофе. Просто пока что я еще не понимала высшего смысла своей немыслимой удачи и не могла взять в толк, какой урок мне надлежит извлечь из случившегося.

После двенадцати часов на операционном столе меня перевезли в реанимацию – мне предстоял мучительный процесс выздоровления. Наутро я пробудилась от самого чудесного звука на свете – звонкие детские голоса повторяли у меня над ухом, словно молитву: «Мамочка, проснись! Проснись, мамочка! Мы тебя любим!» Я с трудом открыла глаза и увидела Портера в его любимой футболке с диснеевскими персонажами и Сариту в красном комбинезончике, который она так обожала, что носила чуть ли не круглый год. Рядом с детьми стоял Джон, и по лицу его струились слезы. От волнения он не мог вымолвить ни слова. Дети и муж обняли меня, а потом мы все расплакались.

На больничной койке я провела долгие месяцы. Увы, авиакатастрофа унесла множество жизней, и мои коллеги, Джек и Росс, тоже были в числе погибших, и эта утрата была для меня большим ударом. Ведь мы с ними столько лет проработали бок о бок! Без Джека и Росса, моих верных соратников, заниматься делами компании и сайта «BraveLife.com» мне совершенно расхотелось. Ведь эти двое были не только хорошими товарищами и деловыми партнерами, с которыми мы вместе придумали и запустили этот проект; за прошедшие годы мы крепко сдружились. Комиссия по расследованию авиакатастрофы главной причиной назвала «человеческий фактор», ошибку пилота; когда ко мне пришли юристы, чтобы поинтересоваться, не хочу ли я взыскать с авиакомпании компенсацию за ущерб, я ответила, что хочу забыть всю эту историю как страшный сон и готова сделать что угодно, лишь бы поскорее поправиться и вернуться к семье, домой. Джон и дети навещали меня едва ли не ежедневно, но львиная доля времени у меня уходила на реабилитационные процедуры – мне не терпелось как можно быстрее вернуться в форму. Врачи и медсестры в той больнице были просто сущие ангелы во плоти, они относились ко мне терпеливо, заботливо и сострадательно. Мне приходилось нелегко, но с каждым днем я чувствовала, что еще немножко окрепла, и уже начинала с оптимизмом смотреть в будущее.

А потом наступил Тот Самый Вечер, когда со мной приключилось нечто необычайное. Часы посещения как раз закончились, Джон увез детей домой, а я читала замечательную книгу Трины Паулус «Надежда на цветы» – книгу, которая не только дарила надежду, но и внушала вдохновение и прилив сил. Рядом с койкой на прикроватном столике стояла чашка чая. Я повернулась, чтобы взять ее, и тут заметила, как мимо приоткрытой двери палаты по коридору стремительно пронеслась какая-то фигура на инвалидном кресле с моторчиком. Я поразилась: как это человеку удалось развить такую скорость в инвалидном кресле? И почему он носится по больничному коридору поздно вечером? Но таинственный человек больше не появлялся, и я вернулась к прерванному чтению. Надо сказать, в последние годы я по занятости на работе совершенно забросила чтение, – работа отнимала столько времени и сил, что книги отошли на тридцать пятый план. Но теперь, после авиакатастрофы, я решила заниматься тем, что подлинно важно, в том числе и читать мудрые книги с полезными и вдохновляющими наставлениями. Авиакатастрофа стала для меня потрясением и в то же время заставила меня пересмотреть и переоценить все свои жизненные установки и систему ценностей, навести порядок в жизни. Лежа в одиночестве в больничной палате, я впервые за много лет неторопливо размышляла о том, как жила до сих пор. Как я вела себя? Какой я была матерью, женой, человеком? У меня было полное впечатление, что мне дали второй шанс, подарили жизнь заново, и этот щедрый подарок надо оправдать. Я поклялась, что теперь буду жить просто, мудро и добродетельно, и главным для меня станут подлинные жизненные ценности. «Самое лучшее – всегда то, что рядом: воздух, что вливается в ноздри, свет, который видят твои глаза, цветы, что растут у тебя под ногами, долг перед близкими, и тропа Добра, которая открывается прямо перед тобой. Не старайся схватить звезду с неба, просто исполняй рутинную простую работу по мере сил, и будь уверен, что будничные обязанности и хлеб насущный – вот главное в жизни», – так писал Роберт Льюис Стивенсон.

Только я погрузилась в чтение, как боковым зрением заметила: фигура на инвалидном кресле вновь промчалась по коридору, еще быстрее, чем в прошлый раз. Более того, удивительный пациент еще и распевал во все горло! Песня была знакомая, правда, я ее сто лет не слышала. Когда-то давно, в детстве, мне ее пели родители. Надо же, кто-то еще помнит такие старые песенки! Хорошо бы выяснить, что это за человек. Только вот безопасно ли с ним заговаривать? А вдруг он психически больной, который проник в больницу с улицы? Я колебалась, но любопытство одержало верх, поэтому я слезла с койки и, оперевшись на свои верные ходунки, медленно-медленно вышла в коридор, надеясь вновь увидеть загадочного чудака (или психа?). Но он как сквозь землю провалился, – коридор был тих и совершенно пуст, не считая двух медсестричек на сестринском посту.