Ночная бабочка. Кто же виноват? Колычев Владимир

– А-а, Корней... Извини, что не узнала!

– Да ничего... А ты, значит, дома.

– Ну да, у меня же каникулы...

– Каникулы? – удивился я.

У студентов каникулы бывают только зимой и летом, после сдачи сессий.

– Ну, не то чтобы каникулы, – замялась Вика. – Я хотела сказать, вынужденные каникулы... Мы же отпуск брали, чтобы к бабушке съездить...

– К бабушке? Ну да...

Я как-то не задавался вопросом, что делала Вика с родителями в городе, где я служил... А они, оказывается, к бабушке ездили. Зачем? А какая разница?

– А твой папа сейчас где?

– В институте... Ну, мне завтра в институт, а ему сегодня... А маму на работу вызвали, только вечером будет... Но тебе к нам нельзя...

– Да я и не напрашиваюсь, – смутился я.

– А в кино мы бы могли сходить... – утешила меня Вика. – Когда ты будешь?

– Уже лечу!

У меня действительно возникло ощущение, будто за спиной выросли крылья. И я вдруг понял, что чувство окрыленности – довольно опасное явление. Хорошо, что я был в одних трусах и майке, а то ведь выпрыгнул бы сейчас из окна и с концами. Хоть я и десантник, но без парашюта с девятого этажа нас прыгать не учили...

Я договорился о встрече и стал одеваться, чтобы как можно скорее добраться до больницы, где работал отец. К счастью, в армию я уходил не безусым юнцом, и если возмужал за полтора года, то больше духовно, нежели телесно. Иначе говоря, моя одежда как была, так и осталась мне впору. Ну, может, джинсы стали чуточку тесней. Зато кожаная куртка с меховым воротником сидела как литая.

На такси деньги жалеть не стал. Десять минут в пути, и я на месте. В больнице, где работал мой отец. Казалось бы, я должен был прямым ходом нестись к Вике. Но до нее ехать еще дольше – где-то около часа от моего дома. Да я сутки напролет готов был ехать к ней, лишь бы доехать. Но было у меня желание произвести на нее впечатление. Для этого мне нужна была отцовская машина. А она стояла на служебной стоянке. Белая красавица с тонированными окнами. «Волга» «двадцать четвертой» модели. Несколько устаревший вариант по нынешним временам. Но выглядела она как новенькая: дед на ней почти не ездил, да и отец не особо гонял, на работу и обратно, ну еще на дачу по выходным. И относился к ней бережно, пылинки с нее сдувал. Иногда и мне позволял на ней ездить, но в исключительных случаях. А разве сейчас не тот случай? Сын в отпуск приехал! К тому же любимый сын. И влюбленный...

Отца я застал в его кабинете. Последний раз мы виделись год назад. Они с матерью ко мне в часть приезжали. Я бы не сказал, что он постарел с тех пор. Но лишние сединки в волосах я все же углядел... В любом случае для своих пятидесяти лет он выглядел молодцом.

– Корней! Ну наконец-то!

Он крепко обнял меня, после чего похлопал по плечу и показал на диван. Я, конечно же, присел. Но весь мой вид говорил о том, что я спешу.

– Торопишься куда-то? – угадал отец.

– Куда-то, – кивнул я.

– К Марине?

– Ну, вспомнил...

С Мариной я порвал еще до армии. Сразу после того случая, который меня туда отправил. Одному богатенькому подлецу морду из-за нее набил, а она потом против меня же и свидетельствовала. Не важно, по принуждению или как. Важен сам факт... Да и хорошо, что не нужно мне к Марине ехать. Не до нее мне сейчас...

– Машина нужна?

А вот здесь отец проявил чудеса ясновидения. На что я не преминул ему указать.

– Ты – мудрец и пророк!

Насчет мудреца я сказал неспроста. Какой же мудрец откажет сыну в машине? Транспорт – преходяще, а родственные чувства – вечны.

– А ездить не разучился? – улыбнулся отец.

Похоже, сравнение с мудрецом и пророком подсказало ему правильную линию поведения.

– Наоборот, научился! На танке, на БМД – как с добрым утром!

– Вот этого я и боюсь. У нас тут не полигон...

– Да я понимаю. Все будет о'кей и даже лучше!..

– Ну, лучше не надо... Когда будешь? – спросил он, выкладывая ключи на стол.

– Думаю, что часам к семи подъеду, – в раздумье изрек я.

А на большее рассчитывать я не мог. В лучшем случае Вике нужно будет вернуться домой к шести, а в худшем – мы вообще с ней не увидимся.

– Утра?

– Хотелось бы. Но это исключено...

Вика жила на Череповецкой улице в районе Дмитровского шоссе. Через полчаса я был на месте. Еще полчаса я искал работающий телефон-автомат. Нашел, позвонил. Трубку сняла Вика.

– Через три минуты буду возле подъезда. Белая «Волга», – не то чтобы небрежно, но как бы невзначай добавил я.

– Круто! – услышал я несвойственное для нее, как мне показалось, восклицание. – Я уже готова, жди в машине...

Каково же было мое удивление, когда ко мне в машину без всякого приглашения сел какой-то молоденький парнишка. Короткие вихрастые волосы, еще не оформившееся детское личико, тонкая шея, смешно торчащая из широкого ворота синтепоновой куртки. Но это удивление было лишь легким колыханием по сравнению со штормовым изумлением, когда услышал его голос.

– Чего уставился? – спросил он.

Это был Викин голос. Чистой воды ее голос. Ну разве что наглость и нахрапистость этого юнца можно было сравнить с каплями дегтя в бочку чистейшего меда...

Признаться, мне стоило труда оторвать нижнюю челюсть от груди, к которой она прилипла.

– Ты кто такой? – через силу спросил я.

– Сашка меня зовут. Викина сестра. А что?

– Сашка?.. Сестра?! Я думал, ты парень... – ошеломленно протянул я.

– Индюк тоже думал... Александра меня зовут. Если короче, то Сашка. Чего тут непонятного?..

– Убил ты меня, Сашка. То есть убила... Наповал сразила, – честно признался я.

– Извини, живой воды у меня нет. И мертвой тоже. Оживить не смогу. Да и нужен ты мне... – ухмыльнулся сорванец.

То есть ухмыльнулась... Да, если вглядеться, было в чертах ее лица что-то женское. Но все же Сашка больше смахивала на пацана, нежели на девчонку. Может, короткая прическа тому виной, может, полное отсутствие косметики... Да и какая косметика может быть, если ему... то есть ей... в общем, самое большее лет четырнадцать.

– Что, не нравлюсь?

– Да нет, парень ты ничего, – насмешливо, с прищуром глянула на меня Сашка. – Даже очень... Но мне еще рано парнями интересоваться. Ну, в том смысле, в каком Вика интересуется...

– А в каком смысле Вика ими интересуется?

– Ну вот, ляпнула, что называется. А ты лихо стрелки на нее перевел! Ну ты гусь, скажу я тебе!

– А ты трясогузка.

– Ты еще гадким утенком меня назови! – напыжилась Сашка.

– А ты не хорохорься, и не назову!..

– Ладно, успокойся. Нормально все. Ну, загнула малость, с кем не бывает...

– Сколько тебе лет, малость?

– Да не я малость... Четырнадцать... А что?

– Да нет, ничего. Это я так спросил, к слову. Вика где?

– Это тоже к слову?

– Нет, это к кульминации момента. Извини, но меня Вика интересует, а не ты...

– Да я знаю! Вика у нас – о-хо-хо! А я так, не пришейся...

– И ты будешь о-хо-хо, когда вырастешь.

– А не буду. Не хочу потому что... Я, думаешь, чего под пацана ряжусь? А чтобы папина крыша на меня не съехала. Вику вон как придавило – ни вздохнуть ни чихнуть... Я вообще поражаюсь, как она тебе телефон свой дала? Она ж отца как огня боится...

– Пусть боится.

– Не хочешь, чтобы она с другими гуляла? – засмеялась Сашка. – Все не хотят...

– Кто все?

– Ты, наверное, думаешь, что один такой? У нее много ухажеров. Только папка никого к ней не подпускает. И тебе не обломится. Он ведь такой, что и по голове настучать может...

– А за тебя?

– Что за меня?

– Ты вот в машине со мной сидишь, треплешься. А люди потом твоему отцу скажут...

– Ну, скажут. И я скажу, что ничего такого не было... Я же говорю, он за мной, как за Викой, не дрожит... Мне иногда кажется, что я для него вообще не существую...

В голосе маленькой девочки явно прозвучала детская обида – по большей части надуманная, но в принципе вполне реальная. Очень даже могло быть, что Аркадий Васильевич любил младшую дочь меньше, чем старшую. Может быть, потому что Вика – уже прекрасный лебедь, а Сашка – гадкий утенок, который из кожи вон лезет, чтобы доказать свое право на место под солнцем... Мне стало жаль эту пусть и не совсем милую, но трогательно смешную пташку.

– Сашуль, может, ты все-таки скажешь, где Вика? – спросил я.

– Может, и скажу... В институте она. Отец настоял... А у меня каникулы... Извини, что я Викой прикинулась. Просто вдруг грустно стало. Только и слышно «Вика», «Вика», а до меня и дела никому нет... Только не подумай, я не ревную. Я Вику очень люблю. И если вдруг ее обидишь, будешь иметь дело не только с отцом, но и со мной...

– А мне совсем не страшно, – улыбнулся я. – Потому что я не собираюсь ее обижать...

– Что, любовь? – насмешливо хмыкнула Сашка.

– Ну а ты сама как думаешь?

– А-а, влюбился!.. Только тебе ничего не светит, – не совсем уверенно предупредила она.

– Почему?

– Ну, не знаю... А может, и светит... Это же ты с ними в поезде сегодня ехал?

– И вчера тоже.

– Они говорили, что какой-то парень военный был...

– Старший сержант воздушно-десантных войск.

– Это ты-то сержант!.. Ну да, парень, я смотрю, ты ничего. Видный!..

– Ну спасибо...

– Спасибо Вике своей будешь говорить. Если отец тебя не убьет...

– А может убить?

– Да все может быть, если найдет... Но тебе повезло. Ты мне нравишься... Я хотела с тобой в кино сходить, ну раз уж ты на машине, то поехали.

– Куда?

– Куда-куда? В институт! К Вике!.. Ну, не в сам институт. К станции метро. Мы ее перехватим...

Сашка болтала всю дорогу. От нее я узнал много интересного и о ней самой, и о Вике. От отца она была не в самом полном восторге, но говорила о нем больше хорошего, чем плохого. Ну, тиран, ну, самодур, но ведь это от любви, а не от ненависти...

Я так привык к Сашкиному щебету, что уши сдавила звенящая тишина, когда стих ее голос. Она отправилась за сестрой, ее не было около часу. И наконец они появились. Оглядевшись по сторонам, Вика села в машину. Сашка же заговорщицки помахала нам рукой и стремительным шагом направилась к метро.

– Куда это ее понесло?

Я огорошенно смотрел ей вслед. Странно, я-то думал, что Сашка поедет домой вместе с нами.

– Она сказала, что на метро...

Вика тоже смотрела вслед удаляющейся сестре. На щеках милый стыдливый румянец, в голосе волнение. Вчера в поезде она меня так не стеснялась, как сейчас. Даже когда мы остались наедине с ней, она не казалась такой смущенной. Может быть, потому что знала – отец где-то рядом. А сегодня она фактически сбежала от отца. Кто его знает, может, Аркадий Васильевич уже несется к моей машине на всех парах, чтобы задать мне жару. Это мысленное предположение заставило меня нервно оглядеться по сторонам. Вика заметила мое движение. И угадала направление моей мысли.

– Не бойся, папа за мной не гонится, – сказала она и чуточку насмешливо посмотрела на меня. – Ему сегодня не до меня...

– Что так?

– Неприятности на работе...

Я уже знал, что Аркадий Васильевич руководит в институте физической подготовкой.

– Что, серьезно?

– Не знаю. Но если его уволят, то я не переживу... – скорее в шутку, чем всерьез ужаснулась она.

– Почему?

– И так прохода нет, а тут он еще дома постоянно будет. Мне сейчас домой в радость, потому что его там не будет, а так... Знал бы он сейчас, где я...

– Ты так говоришь, как будто случилось что-то страшное... Я всего лишь хочу отвезти тебя домой...

– Дело в том, что я не хочу домой... – словно набравшись смелости, посмотрела мне в глаза Вика. – Скучно там...

– Я тебя понимаю. Поехали в кафе где-нибудь посидим, – предложил я.

Помимо ключей, отец слегка профинансировал меня. На ресторан вряд ли хватит, а в кафе посидеть – запросто.

– Поехали, – согласилась Вика. – Только недолго. Через полчаса отец домой звонить начнет...

– Ты же говорила, что ему сейчас не до тебя...

– Ну, мало ли... Можешь украсть меня на час, не больше...

– Я бы хотел украсть тебя на всю жизнь...

Как же все-таки здорово, что вчера я не опоздал на свой поезд. Как здорово, что познакомился с такой чудесной девушкой. Теперь мы вместе, в одной машине, я имею возможность любоваться ею. Имел я на это право или нет, но я наслаждался ее красотой, трепетал в предчувствии вселенского счастья. Вика не воротила от меня нос, напротив, тянулась ко мне. Изнывая от внутреннего восторга, я понимал, что мое счастье в моих руках. Как будто только от одного меня зависело, быть нам с ней вместе или нет. Как будто ее отец не мог нам помешать... А что он в конце концов сделает? Кто он такой? Вика всего лишь дочь ему, но никак не рабыня. И если она захочет выйти замуж за меня, он не сможет ее остановить... Выйти за меня замуж. Она могла выйти за меня замуж! Если это случится, то я с полным правом буду считать себя счастливейшим из смертных. Или нет, если Вика станет моей женой, то я уже не буду считаться простым смертным. Быть ее мужем – удел богов...

– И что ты со мной сделаешь, если украдешь? – задорно улыбнулась она.

– А что я, по-твоему, могу с тобой сделать?

– Ну, не знаю... Я читала в книгах, что ворованные вещи продают скупщикам краденого...

Если это была шутка, то мне она показалась не совсем удачной... А это была шутка, вне всякого.

– Во-первых, ты не вещь. А во-вторых, я никогда и никому тебя не отдам. Даже твоему отцу...

– Не надо про него, – качнула головой Вика. И подстрекательски глянула на меня: – Что, так и будем здесь стоять?

Действительно, нам уже давно пора ехать, а мы все стоим. А ведь я не мазохист и не нуждаюсь в трепке от ее отца... А может, я просто подспудно ждал, что вернется Сашка. Без нее, конечно, лучше. Но жаль девчонку. Такую встречу организовала, а сама на метро домой отправилась. А ведь могла бы с нами в кафе съездить... Хотя нет, лучше мы вдвоем там побываем, с Викой... Неужели мы с ней вдвоем в моей машине? Неужели это не сон?

– Забавная у тебя сестра, – выехав на вторую слева полосу, заметил я.

– Отец сына хотел, а родилась девочка. А он упрямый, поэтому как мальчишку ее воспитывал. Ну, а ей это нравилось...

У каждого своя версия, мысленно отметил я. Сашка говорила, что нарочно под пацана косит, чтобы от отцовской любви спасаться. Вика думает по-другому... Скорее всего, истина где-то посредине. Но мне-то что до этого?

– А из меня он затворницу сделал... – опечаленно вздохнула Вика. – А мне это не нравится...

– Глупый он, твой папашка. Извини, что я так...

– Ничего.

– От жизни ведь не скроешься. Ты такая красивая, сколько парней вокруг тебя, наверное, вьются...

– Вьются, – кивнула она. – Но я их боюсь... Отец говорит, что всем им только одно нужно...

– Я догадываюсь, о чем именно он говорит... Не знаю, как другие, но я... Я просто хочу ехать с тобой, смотреть на тебя, слушать твой голос... Ты такая красивая, ты такая... А о том я даже не думаю...

– О чем о том?

– О том, про что твой отец говорит...

– А о чем он говорит? – насмешливо и лишь слегка смущенно смотрела на меня Вика.

– Ну, ты должна понимать, – замялся я.

– Понимаю... Как понимаю, что если дальше так пойдет, то я умру старой девой...

– Ты этого боишься?

– Нет, но... Я уже взрослая девушка, учусь в институте, мне семнадцать лет, в январе будет восемнадцать. Я хочу свободно жить, свободно дышать, встречаться с парнями...

– С парнями или с парнем?

– С парнем?! С одним?! – непонятно почему удивилась Вика. И, спохватившись: – А, ну да, с одним... Мне и одного хватит... Это я так сказала...

– К слову, – подсказал я.

– Ну да, к слову... Что-то я разговорилась... Извини, наболело...

– Я тебя прекрасно понимаю...

С таким папашей-тираном такая вот «незаконная» встреча с парнем для нее – глоток кислорода. А от кислорода, как известно, может кругом пойти голова. И язык может развязаться...

– А то, что ты разговорилась, это здорово... Знала бы ты, как приятно слушать твой голос...

В ответ она застенчиво пожала плечами и мило улыбнулась.

– Ты, конечно же, знаешь, что ты самая красивая девушка на свете!

Я не боялся осыпать ее комплиментами. Я не боялся влюбить ее в себя. Боялся не влюбить... Вика снова промолчала. Но наградила меня застенчиво-признательным взглядом.

Молчала она и в кофейне, куда мы приехали. Молчала, поглядывая на меня с душевной теплотой и лаской. Да мне и самому расхотелось говорить. Так бы сидеть всю жизнь напротив нее и молча тонуть в головокружительном омуте опьяняюще прекрасных глаз...

Мы угостились горячим шоколадом с пирожным. Я решил, что этого будет мало, и заказал мороженое. Было очень вкусно. Я мог бы повторить заказ, но лимит времени был уже исчерпан.

– Мне уже пора домой, – виновато улыбнулась Вика.

Я проводил ее к машине, любезно распахнул перед ней дверцу, подал руку, помогая сесть.

– Спасибо...

Я занял место за рулем, завел двигатель. И услышал робкое:

– Мне холодно, я замерзла...

К счастью, в кафе мы находились совсем недолго – двигатель не успел остыть. Я включил печку, и в салон пошло тепло.

– И все равно холодно... – покачала головой Вика.

– Ничего, сейчас согреешься...

Машина ходко шла по Дмитровскому шоссе, двигатель уже давно прогрелся до рабочей температуры, в салоне давно было жарко. А ей все холодно... Видно, мороженое заморозило ее изнутри. Ничего, отогреется моя девочка...

– Согрелась? – отирая рукавом взмокший лоб, спросил я.

И, отрывая взгляд от дороги, глянул на нее. Вика пристально смотрела на меня. Затуманенный, словно отсутствующий взгляд, на щеках румянец, приоткрытый ротик, губы как будто на ветру шевелятся. Казалось, она не слышала обращенный к ней вопрос.

– Согрелась, спрашиваю? – еще раз спросил я.

На этот раз она отреагировала. Отрицательно качнула головой. Не согрелась, значит... В салоне уже жарко как в бане, а ей все холодно. Что же делать? Может, чаем ее горячим напоить?.. И тут до меня дошло. Какой же я идиот!

– Сейчас...

Я остановил машину даже не на краю дороги, а на краю обочины. Хмельной от собственных мыслей, потянулся к Вике, ладонями нежно коснулся ее щек. Теплые щечки. Не может ей быть холодно. Притворяется девочка. И я уже точно знал, почему...

Пожалуй, я не должен был делать это в первую нашу встречу. Но ведь она хотела, чтобы я прикоснулся к ней. И я этого хотел – хотя бы потому, что был ограничен во времени сроком отпуска. К тому же ничего страшного для нее и не произошло. Я всего лишь прижал ее к себе, растворяясь в ароматных волнах волшебного очарования... Правда, на этом не остановился и с ее молчаливого позволения слился с ней в завораживающем вихре поцелуя...

Целоваться Вика не умела. Но я воспринял это как огромный плюс... Не умела она целоваться, значит, не было у нее парня, который мог бы ее этому научить. Значит, я первый в ее жизни мужчина... Как хотел я в это верить! Как хотел быть не просто первым, а единственным – навсегда... Но даже если я не первый! Какая разница? Главное, быть с ней. Главное, любить и быть любимым...

Вика утонула в моих объятиях, как будто не в силах самостоятельно вынырнуть на поверхность банального бытия. И я утонул вместе с ней. Мы вместе лежали на дне наших чувств и ощущений. А надо было подниматься... И первой сделала попытку она. Оттолкнулась от меня.

– Мне уже пора...

В голосе прозвучало недовольство. Но лицо сияло счастьем. Ей было хорошо со мной. И она не хотела уходить от меня. Но мы должны были расстаться. Надолго. На целые сутки. А это для меня целая вечность.

– Я знаю...

Уже смеркалось, когда я подвез ее к дому. Время зимнее, темнеет рано.

– Я пойду? – спросила она как будто в надежде, что я ее не отпущу.

Я физически не мог сказать «да».

– Как знаешь...

– Я знаю, что мне пора... Ты очень хороший...

– А ты любимая... Я тебя люблю...

Может быть, я не должен был признаваться ей в своих чувствах сейчас. Наверное, нужно было повременить. Но я хотел, чтобы она уже сейчас знала, как сильно я ее люблю. Я хотел, чтобы она узнала правду прямо сейчас...

– Ты очень хороший, – стыдливо опуская глазки, повторила она.

Но «люблю» не сказала... Было глупо требовать или просто ждать от нее ответных признаний. Это я такой смелый и искушенный, она же чистая и непорочная дева. И ей еще неведомы слова любви. Но, может быть, ей уже ведомо само чувство. Я страстно хотел, чтобы она меня любила...

Вика уже взялась за ручку двери, когда я опомнился.

– Когда мы встретимся?

– Завтра, – не раздумывая ответила она. Немного подумала и робко добавила: – Если ты не передумаешь...

– Я никогда не передумаю!

– Тогда завтра, на том же месте у метро. Я сама приду.

– Буду ждать.

Домой я приехал раньше родителей. Потом появились они – сначала мама, затем отец. Радость встречи, праздничный ужин, все такое. Я едва не проговорился, что нашел девушку, без которой отныне не мыслил больше своей жизни.

Следующий день я начал с того, что занялся машиной. Отполировал до блеска изнутри и снаружи. А ровно в пятнадцать минут четвертого пополудни подъехал на ней к условленному месту.

Но вместо Вики к машине подошел ее отец. Глаза горят, из ноздрей дым пышет, оскаленные зубы блестят, суставы в кулаках скрипят от напряжения. Не очень приятное, надо сказать, зрелище. Я увидел его достаточно вовремя для того, чтобы успеть удрать. Но делать этого я не стал. Во-первых, я не трус, а во-вторых, этот идиот мог успеть ударить ногой по крылу или даже по задней дверце машины. А отец меня убьет, если с его ласточкой что-то случится... А отец Вики, похоже, готов был меня убить, лишь бы с его дочерью ничего не случилось. Набравшись духа, я вышел ему навстречу.

– Вику ждешь? – хватая меня за грудки, злобно спросил он.

Душевное начало, ничего не скажешь. Прямо за душу взял, кретин. А душа моя нараспашку – еще бы, верхние пуговицы куртки разлетелись на все четыре стороны.

Хватка у Аркадия Васильевича крепкая, если не сказать, мертвая. Его так просто с места не сдвинешь – с мясом надо от себя отрывать.

– Эй, полегче! – приподнимаясь на носках и стараясь не делать резких движений, выразил я свое возмущение.

– Полегче ты!.. Что ты сделал вчера с моей дочерью? – заорал этот недоумок.

А орал он громко. Прохожие оборачивались. И, надо сказать, осуждение досталось мне. На меня смотрели, как на какого-то мерзавца и насильника. И все потому, что это я что-то «сделал вчера» с чьей-то дочерью... А ведь страдающей стороной в данном эксцессе был я. Но ни капли сочувствия в мой адрес...

– Ничего!

Увы, но моя правда прозвучала как жалкое оправдание.