Дорога висельников Резанова Наталья
– Ну, если бы она вышла поупражняться, мы бы услышали.
– И то верно. – Ингоз снова с сомнением взглянул на дом. Несмотря на то что жилище было выстроено в лесу, оно не было деревянным, а сложено из большущих необработанных камней, наподобие построек на Южном побережье. И, как эти же постройки, дом был в один этаж, но весьма вместителен. Кроме того, рядом имелся сарай. Зато не было никаких признаков огорода и наличия в хозяйстве домашней скотины. – Ладно, пошли, что ли…
Они приблизились к дому, и Пандольф, даже не подумав постучать, рванул на себя дверь. Правда, уже с порога сообщил:
– Эй, Кружевница! Это мы! Так что не стреляй и ничем не швыряйся!
Никто не выстрелил. Вообще ничего не произошло.
– Эй! Сайль! Беглая! – продолжал Пандольф перечислять прозвища хозяйки. – Ты дома?
Молчание было ему ответом.
Ингоз тем временем озирался, хотя картина, представшая взору, была ему хорошо знакома.
Вместо очага, какой в обычае в подобных постройках, здесь была сложена печь, в данный момент холодная. Поскольку климат в Открытых Землях довольно мягкий, можно было догадаться, что печь здесь не только для обогрева. На полках вдоль стен выстроилась посуда, как-то не наводившая на мысль о кулинарии.
Посреди комнаты красовались, преграждая путь в глубь дома, верстак и токарный станок, а за ними – перегонный куб. Рядом был стол, никак не обеденный. Казалось, что на нем царил беспорядок, но это был беспорядок со сложной системой – разложенные стопками листы бумаги, густо исчерканные, инструменты, напоминавшие разом и о лавке ювелира, и о камере пыток, непонятно чему принадлежавшие металлические детали. У токарного станка лежала маска, отнюдь не карнавальная, но и не стеклянная, какие использовали алхимики и составители ядов. Она была из грубой кожи, закрывавшая все лицо, дабы уберечь его от ожогов и порезов. Судя по тому, в каком состоянии находилась маска, меры безопасности приходилось принимать не напрасно. Такой же вид имели брошенные рядом перчатки.
Прочую мебель составляли скамья и невесть как сюда попавшее резное дубовое кресло. Всякие намеки на постель и какие-либо личные вещи отсутствовали. Что не значило, будто их не было вовсе. За перегородкой была еще одна комната. Если там сейчас и находился кто живой, то либо спал мертвым сном, либо не желал выходить.
Пандольф соваться туда не стал, а терпеливо уселся на скамейку.
– Пить хочется, – с тоской произнес Ингоз.
– А ты возьми, там на полках бутылей много.
– Ага, нашел дурака. Слышал я, как залез сюда какой-то бродяга и приложился к бутылке с полки. И всю глотку себе сжег.
– А я тебе по старой дружбе железную глотку сделаю, – сипло прозвучало от порога. – Или даже серебряную.
Пандольф заржал. Ингоз всем своим видом выразил неодобрение дурному тону шутки. Впрочем, неизвестно, шутка ли это была. Тут никогда не следовало доверять сказанному.
Через порог шагнуло существо с бадьей воды в руках. Облачено существо было в холщовую рубаху с закатанными до локтей рукавами, парусиновые штаны и залатанную кожаную безрукавку до колен. Ноги существа, несмотря на осеннюю погоду, были босы. Волосы, неопределенного цвета, перемазанные сажей, были схвачены выцветшей тряпицей, чтоб не лезли в глаза.
– Привет, Кружевница! – провозгласил Пандольф.
Не отвечая, хозяйка дома поставила бадью возле печи, подошла к креслу, разместилась в нем, положив худые руки на подлокотники. И обвела пришельцев взглядом светло-карих глаз.
– Вот, Сайль, по делу мы к тебе… – начал Ингоз.
Она молчала. Черты лица у нее были правильные, но она как будто сделала все, чтобы лишить его всякой привлекательности. Природные веснушки были почти не видны из-за грубого загара. Зато отчетливо видны мелкие порезы и ожоги, полученные, несомненно, когда Кружевница забывала надеть маску.
– Ну, короче, – подал голос Пандольф, – припасы у нас кончились. Нам нужно…
– Им нужно! А у меня припасы не кончились?
– Не ври, Кружевница. У тебя пороху столько, что впору императорский дворец взорвать.
– Пороху! – Она фыркнула. – Так сами бы себе снаряды и мастерили. Дело-то плевое, проще, чем тесто раскатать. И как будто мне порох только нужен! Я вам в прошлый раз что сказала: бумаги мне принесите, чернил или грифели. Мне что, пальцем на стене писать? Опять же я на своем станке не всякую деталь сработать могу. Я вам список давала, что принести, – и где?
Пандольф открыл рот, готовясь дать отпор, но Ингоз его перебил:
– А кстати, у меня тут с дагой непорядок. Можешь посмотреть?
Совершенно забыв о злобных выпадах, Сайль выхватила оружие у него из рук.
– Рычаг менять надо.
– Это я и сам понял, уж совсем за дурака меня не держи…
– Прямо как дети маленькие. Дашь им хорошую вещь – обязательно поломанную принесут.
– Ты не ворчи, ты скажи – починишь или нет?
Сайль выбралась из кресла, положила дагу на стол.
– Ладно, починю. Но чтобы по моему списку все было!
– Договорились. Слушай, пить охота…
– Пей. Вон вода, ковш у печки.
Утолив жажду, Ингоз окончательно приободрился и спросил:
– А пожрать не найдется?
Вот этого ему говорить не стоило. Спокойствие, которое вселило в Сайль лицезрение даги, мигом испарилось.
– Ты, может, решил, что тут харчевня? Некогда мне всякой хренью заниматься! Если хотите жрать – приносите с собой! Или пусть вам бабы ваши готовят!
– Откуда же здесь бабам взяться, в Открытых Землях?
– Хоть какая-то польза от этих земель есть – что здесь бабья не водится!
Обстоятельство, что на много миль вокруг не обнаружить ни одной женщины, как будто улучшило ее настроение.
– Вот что. Я, пока вас не было, кое-что придумала. Сейчас покажу, как работает. Выметайтесь пока и снаружи подождите.
Ингоз и Пандольф не стали спорить. Оба знали, что Кружевница в рабочем настроении гораздо опаснее, чем в скандальном.
– Нет, она точно сумасшедшая, – пробормотал Пандольф, когда они вышли из дома.
– Воллер говорит – и отец ее такой же был.
– А он откуда знает?
– Получается, знает. Не в болоте же он такое сокровище на наши головы отыскал.
Голосов они не понижали, по опыту зная, что Сайль на такие слова не обижается.
Она показалась не из дома, а из пристроя – очевидно, имелась боковая дверь. Теперь Кружевница обулась в крепкие башмаки, на плече у нее висела кожаная сумка.
Ни Пандольф, ни Ингоз не предложили ей поднести сумку. Не потому, что были так уж дурно воспитаны. Оба знали: прежде времени она не отдаст. И неизвестно еще, что в той сумке лежит.
Кружевница уверенно двинулась в лес, приятели потопали за ней. Испытания при них проводились неоднократно, и удивляться было нечему. Но теперь Кружевница не испытывала творения рук своих в непосредственной близости от дома. Он, конечно, был каменный, но мог и не выстоять. Потому, после некоторых опытов, приходилось уходить подальше. Впрочем, не все опыты были вызваны чисто научным интересом. Просто не все бродившие по Открытым Землям сразу уяснили, что в этот дом соваться не следует. Возможно, история с выпитой кислотой была страшилкой, которой Пандольф с Ингозом запугивали собеседников, а за неимением таковых – друг друга, но она была вполне правдоподобна.
Шли они долго и остановились перед изрядной глубины оврагом. Не исключено, что в баснословные времена, когда Открытые Земли именовались Заклятыми, здесь пролегало русло реки. (Рассказывали, что тогда реки и дороги меняли направление, появлялись и исчезали, но теперь в это мало кто верил.) Теперь внизу плескалась только жидкая грязь, оставшаяся после дождей начала осени. Лягушек не было слышно, хотя в Открытых Землях об эту пору они еще не засыпали.
Сайль сбросила сумку и извлекла оттуда нечто напоминавшее кирпич. Только из кирпичей фитили не торчат.
– Это еще что? – полюбопытствовал Ингоз.
– Граната.
– Не похоже.
– Это для особо одаренных… Огня мне выкресай.
Ингоз извлек из кармана огниво, выбил искру, а Кружевница поднесла к нему фитиль, заметив:
– Отойдите-ка в сторону.
Ингоз и Пандольф отступили, а Сайль, убедившись, что фитиль не потухнет, размахнулась и швырнула свое творение в овраг.
Мгновение, пока граната летела, казалось, растянулось непостижимым образом. Затем раздался взрыв, отчасти обрушивший противоположную сторону оврага. Вверх взметнулись земля, мокрый песок, палые листья и ошметки тины, застревая на обнажившихся древесных корнях.
Тишина, наступившая после этого, пугала больше, чем грохот. Словно все живые твари, а не только лягушки спешили убраться прочь отсюда.
– Тесто, говоришь, раскатать… – неопределенно произнес Пандольф.
Ингоз тоже не смолчал.
– И много у тебя этих… э-э… штук?
– Пока немного. Надо будет – еще сделаю. Но это так, до ума еще не доведено. Вот кабы без фитиля обойтись было можно… честно говоря, уже и сейчас можно… – вдохновенно повествовала Сайль. – Если выстрелить по этой хреновине – взорвется. Проверено. А ну как осечка? Так что буду работать дальше. Чтоб от удара срабатывало, например.
– Это что – само в руках взрываться будет? – возмутился Ингоз. – Или в сумке?
– Ага! – Пандольф ухмыльнулся. – Представь, Кружевница, – несет он это в кошеле на поясе, споткнется о пень, бац! – и кишки наружу.
– Сам ты пень! Я тебе в мешок все заложу и полюбуюсь, как самого дорогого не останется… Сайль, ты не шибко увлекайся. Не нужны нам гранаты самовзрывающиеся. Давай какие есть.
– То нужно, то не нужно… капризные вы стали, хуже баб, – буркнула Кружевница, поворачивая назад. – Забирайте что есть и проваливайте. Но если вы опять с пустыми руками припретесь…
– Да ладно тебе… по второму-то кругу зачем? Все мы тебе принесем, что заказывала, святым Бреннаном клянусь, – пообещал Ингоз.
– И жратвы! – поддержал товарища Пандольф.
– Потому вас живыми и отпускаю… а то у меня тут, – она постучала пальцем по сумке, – всякая всячина есть… овраг, опять же, недалеко…
– Ну и шутки у тебя, Кружевница…
– А кто вам сказал, что я шучу?
Она не улыбалась. И глаза ее, при взрыве осветившиеся рыжим огнем, были тусклы.
Больше они не разговаривали до самого дома. И там, получив на руки новый запас гранат, Пандольф с Ингозом не стали заводить речи о том, чтоб здесь переночевать. Лучше в лесу у костра, чем в этом негостеприимном доме.
– Ну что за стерва! – ругался Ингоз, когда они отошли подальше. – Убить бы ее, а Воллеру сказать, что ее волки загрызли.
– Не поверит. Скорее она сама загрызет всех окрестных волков и перекусает змей.
В доме светилось окно и слышался металлический визг.
Глава 2
Кружевница
Сайль Бенар, иногда именуемая Кружевницей, с большим недоверием относилась к роду человеческому в целом. Мужчин она недолюбливала, но женщин не любила вовсе. И если поневоле приходилось общаться с людьми, то мужчины были предпочтительнее. Правда, Открытые Земли большого выбора по части общения не предоставляли. Женщин здесь было немного. За все годы, что Сайль обитала в этих краях, она не видела ни одной и склонна была считать это удачей.
Те, кто называл ее Кружевницей, полагали, что «Сайль» – тоже прозвище, ибо по-карнионски это слово означает «беглянка». Однако следует знать, что этим именем ее стали называть задолго до того, как она встала на Дорогу Висельников. Но, разумеется, не с рождения. А родилась она отнюдь не в Карнионе, но в Свантере, большом торговом эрдском городе, крещена в главном тамошнем соборе с соблюдением всех надлежащих обычаев и получила красивое и благопристойное имя Элисабетта. А уж много позже, когда семья ее осела в Нессе, ее имя на местный лад укоротили сперва в Сабет, а потом в Сайль.
Впрочем, своего первоначального имени она не любила. Разумеется, она не могла помнить ни Свантера, ни дома на Епископской площади, ни пышных крестин, где восприемниками малютки были наипервейшие тамошние богачи. Но об этом ей неоднократно рассказывала мать. А все связанное с матерью Сайль вспоминать не желала.
Родители ее приложили для этого все усилия.
Отца ее звали Лоренс Бенар. Откуда он был родом и где получил образование, он никогда не распространялся, а Сайль не спрашивала, но, судя по некоторым его замечаниям в их позднейших разговорах, учился он за пределами империи Эрд-и-Карниона. Предположительно в Италии и Германии. Но до того, как обзавестись семьей, он вернулся в империю и переезжал из города в город, то поступая на службу к какому-нибудь просвещенному вельможе, то предлагая услуги магистратам и гильдиям. Деньги мастера Лоренса не слишком волновали. Гораздо больше его привлекала возможности претворить в жизнь тот или иной замысел. А замыслы у него бывали самые разные. От вполне созидательных до весьма разрушительных. Он был из тех немногочисленных людей своего века (правда, прежде их было еще меньше), кто полагал, будто точные и естественные науки должны находить немедленное приложение в повседневной жизни и сие есть отражение замыслов Господних, ибо Вселенная есть не что иное, как хорошо отлаженный механизм.
Одним покровителям мастера Бенара нужны были новые мосты и укрепленные стены, другим – заводные игрушки. Он делал и то и другое. Иногда его осыпали золотом, иногда – спускали на него собак, и приходилось срываться с насиженного места, ища приюта на другом конце империи. Таким образом Лоренс Бенар очутился в Свантере, где обрел очередного просвещенного вельможу. Граф Свантерский держал при своем дворе астролога, алхимика, медика, художника, почему бы не быть и механику? Кроме того, развлекала графа труппа комедиантов, собравшихся из разных провинций, ибо в герцогстве Эрдском своих актеров, а тем паче актрис не водилось.
Главную актрису и признанную красавицу труппы звали Верина. Лоренс Бенар влюбился в нее со всем пылом, на какой способен немолодой человек, мало знающий о том, что происходит за пределами его мастерской, и не замедлил предложить ей руку и сердце. Любила ли она его? Бог весть. Но, несмотря на молодость, в некоторых областях жизни познания ее были больше, чем у Бенара. Поклонников у Верины было много, иные были и красивы, и богаты, и щедры, но никто не предлагал ей законного брака. А желание иметь семью временами посещает даже самых легкомысленных женщин. Поэтому золотоволосая красавица, не чинясь, приняла предложение Лоренса. Они обвенчались, и в положенный срок у них родилась дочь. А потом домашние актеры надоели графу, и он прогнал их прочь. Скитания труппе были не вновь, трагедии они ломали на подмостках, а не в жизни, не стали устраивать их и сейчас.
Они покинули Свантер, и Лоренс Бенар вместе с ними. Его-то никто не трогал, но он не собирался расставаться с женой и дочерью. При различных дворах империи и во дворцах знати вошли в моду представления с участием сложных театральных машин – почему бы ему не попробовать себя в этом? Благодаря мастеру Лоренсу во время представлений летающие колесницы, влекомые крылатыми конями, несли олимпийских богов, драконы изрыгали пламя, били водометы, разверзались пещеры и пропасти – и во всем том искусственном мире обитала Сайль, тогда еще Элисабетта.
Ее начали выпускать на сцену в раннем детстве – в образах ангелов, эльфов, духов и в прочих ролях, где требовался малый рост, а пуще того – малый вес и большая ловкость. В актерских семьях принято сызмальства приучать детей к ремеслу, и Верина не видела причин, почему она должна поступать иначе. Сайль не возражала, хотя призвания к актерскому ремеслу у нее не было. Она играла, потому что для нее это и была игра, только игрушки в ней были побольше, чем у других детей. Еще интереснее было узнавать, как действуют эти летающие колесницы и огненные драконы. Отец охотно объяснял ей, обнаружив, что дочь, при всем малолетстве, слушает его внимательнее, чем жена (хотя неизвестно, что Сайль из его рассказов понимала). В сущности, каждый из родителей тянул ее в свою сторону, но в ту пору противоречий между ними не возникало.
Читать бесплатно другие книги:
