Наследник собаки Баскервилей Гусев Валерий

– Ну! – не выдержал я. – Рассказывай.

Алешка промолчал. Цену набивает, понял я.

– Леха, – строго потребовал я. – Быстренько рассказывай – и спать!

Он опять – ни звука, вредина. Я спустил ноги на пол, взглянул на него… На этот раз он и в самом деле крепко и безмятежно спал. Чуть-чуть улыбаясь во сне…

Глава V

Версии

Проснулся он раньше меня и умотал в школу. У них в этот день был «нулевой» урок – физкультура. Это значит, что целый час они будут бегать, задыхаясь и спотыкаясь, по парку, а Валентина Ивановна в своем роскошном парике, на котором лежит спортивная шапочка с перышком, будет сидеть на бревнышке с секундомером в руках:

– Бебчик, подтягивайся, подтягивайся! Не укладываешься в контрольное время! Круглова, дыши носом, «двойка» тебе обеспечена!

Но за Лешку я был спокоен. Он уже давно нашел прекрасный выход. Где-то на полпути дистанции он сворачивал в глубь парка, прятался на время в лубяной избушке, где неплохо проводил время с плейером, а потом, вдвое сократив путь и точно выбрав момент, выскакивал на беговую тропинку. И пробегал мимо Валентины Ивановны на подгибающихся «от усталости» ногах, хватая воздух широко раскрытым ртом.

Валентина Ивановна при виде Алешки на всякий случай придерживала парик и сквозь зубы хвалила его:

– Молодец, Оболенский! Хорошо идешь. Носом – вдох! Носом – вдох! Что ты рот разинул? Выдох – ротом! Ротом выдох!

Однако на этот раз Алешка здорово перестарался: выскочил из своей засады, немного не рассчитав время. И когда он пробегал мимо Валентины Ивановны, она, взглянув на секундомер, чуть не свалилась с бревнышка:

– Норма мастера спорта! Оболенский, стой! Давай пульс! – Она взяла Алешку за кисть, и глаза ее полезли на лоб, под кудряшки парика: – Поразительно! Пошлем тебя на городские соревнования. Будешь защищать спортивную честь нашей школы и станешь ее гордостью.

Потом Алешка мне объяснил, почему он так бездарно прокололся. И приобрел сомнительную честь и гордость. Дело в том, что в этот раз он не балдел под музыку, а продолжал анализировать информацию, почерпнутую им накануне из наших газет. И мгновенно сделал вывод. И мгновенно помчался искать меня. Чтобы поделиться своей находкой и новыми, в связи с этим, планами.

– Понимаешь, Дим, все оказалось очень простенько. Зачем у людей отбирают их жилье? Во-первых, чтобы его потом подороже продать. Это нам не подходит…

Действительно, эта кривобокая развалюха стоит недорого. Не больше старой маминой мясорубки.

– Во-вторых, Дим, если кто-то узнал, что в этом доме запрятан клад, всякие сокровища. Хозяевам, конечно, не сказал, заплатил им какую-нибудь мелочь, и – пожалуйста тебе – куча денег. Это логично?

Это логично. Только что-то не очень в это верится.

– Подозрение мое крепнет, Дим! Знаешь почему? Потому что в дом нас этот дядька не пустил – раз! И пахло от него тухлой сыростью – два!

Ну пахло и пахло. Мало ли от кого чем пахнет? Это вовсе не значит, что пахучий человек клад ищет. Чтоб сокровища искать, необязательно вонять тухлой сыростью. Хотя как знать…

– Он под полом роется! – чувствуя мое недоверие, поднапер Алешка. – Это надо проверить.

– А как? – охладил его я. – Он нас на порог не пустил. А в подпол – тем более не пустит.

– Я придумаю, – успокоил меня Алешка. – Это элементарно, Ватсон. – Он помолчал, задумавшись: – А третье знаешь что?

Да нам и первых двух хватит!

– Третье, это когда какая-нибудь богатая фирма захочет строить себе шикарный офис…

Как раз домище Зайцевых им подходит – я не сдержал улыбки.

– Сначала дослушай, потом досмеешься. – Это прозвучало с угрозой. – И вот, например, ты узнаешь об этом. И бегом к Зайцевым. Так, мол, и так, продайте мне ваш милый домик. Очень он мне нравится. А я вам столько денег отвалю, что вы купите себе квартиру в самом центре города с видом на «Макдоналдс». Они, конечно, рады до потолка…

– Как это – до потолка?

– Ну скачут до потолка от радости. Не перебивай. Ты этот домик покупаешь и спокойненько ждешь себе. И вот подъезжает к твоей развалюхе шикарный белоснежный лайнер… То есть линкор.

– «Линкольн», – усмехнулся я.

– Выходит из него фирмач в белом костюме и говорит: «Сэр, наш фирма имеет строить сам себе маленький хаус, йес?» – «Стройте на здоровье, сэр», – отвечаешь ты и поворачиваешься к нему… этой… спиной. А он хватает тебя за руку и падает перед тобой на колени… Ну, это все ясно. Мой дом стоит на земле, где он хочет строить свой хаус. И тут я начинаю выламываться: «Что вы, сэр, это мое родовое гнездо, здесь бредят… то есть бродят тени моих предков – ни за что!» Тогда он достает из кармана чемодан денег, – подхватил Алешка, – и ты, очень нехотя, соглашаешься. Это логично?

Это логично. Особенно – чемодан из кармана. И более того – понятно, что эти версии Алешка, не задумываясь, щедро доверит отработать мне. И про клад в вонючем погребе, и про строительство «маленький хаус», и про перепродажу лубяной избушки. Вот фиг ему!

– А ребенок? – печально спросил Алешка, угадав мои черные мысли. – Бедный одинокий мальчик, которого выгнали на улицу… У тебя есть совесть? Или жалость?

– Не знаю, – буркнул я. – У меня есть «двойки» по физике и химии. И еще будут, если ты не остановишься.

– Тебе кого больше жалко – чужого несчастного ребенка или твоих несчастных «двоек»?

Во завернул! Аргумент.

Что ответить, я не нашелся, меня звонок выручил.

А дома, после школы, меня выручил, избавил то есть от Алешкиных приставаний, еще один звонок – телефонный. Позвонил какой-то очень вежливый дядечка, назвался Андреем Петровичем и попросил к аппарату Алексея или Диму. Я взял трубку.

Оказалось, что это тот самый дядька, у которого парень отобрал на рынке куртку. Он начал благодарить нас изо всех сил, заставил записать все свои телефоны и сказал:

– Если, братцы, у вас возникнут какие-нибудь проблемы, вспомните обо мне. Я помогу вам. Как брат брату.

– Вы крутой, да? – вмешался Алешка, который подслушивал наш разговор по параллельному телефону в папином кабинете. – Братан?

– Какой братан? – изумился Андрей Петрович. – Чей братан? Я служу в районной администрации Поречья.

– Вот вы-то нам и нужны! – взвизгнул Алешка.

Андрей Петрович, похоже, испугался. И очень пожалел о том, что позвонил нам. Он долго молчал, а потом как-то неуверенно отозвался:

– Что ж, приезжайте, я приму вас. В шестом кабинете на втором этаже. Всего доброго, бра… братаны.

– Ты соображаешь? – заорал я на сияющего как медный самовар Алешку. – Что ты людей пугаешь? Да еще и так напуганных.

– Спокойно, сэр. Вы очень недальновидны.

Туповат, стало быть, перевел я его фразу на нормальный язык.

– И потому, – спокойно продолжил Алешка, – я не требую от вас извинений.

Он внимательно посмотрел мне в глаза, будто хотел натолкнуть на какую-то простую мысль.

Тактичный у меня братишка – хочет, чтобы я сам догадался.

И я, кажется, догадался… Но вслух свою догадку не высказал. Не хотелось возможной ошибкой окончательно ронять авторитет старшего брата. Поэтому я только молча кивнул.

Дальше день тянулся до вечера довольно скучно: уроки, посуда, болтовня…

А вечером папа усадил перед собой Федю Зайцева и стал его дотошно расспрашивать, чтобы начать розыск его потерявшихся родителей.

– Так, – сказал папа добродушным голосом, – фамилию твоих родителей мы знаем. А как их зовут?

– Папа и мама, – с готовностью ответил Федя и вежливо встал.

Папа хмыкнул, мы хихикнули.

– Ну, хорошо, – продолжил он. – А вот когда мама с тобой ласково и весело разговаривает, как она тебя называет?

– Зайчонок.

– А когда строго? Или когда на тебя сердится?

– «Федор Михалыч, – нахмурившись, произнес мальчуган, – пожалуйте в угол».

– Ну вот, – удовлетворенно сказал папа, записывая в блокнот. – Теперь мы знаем, что твоего папу зовут Михаилом.

– Мишей, – поправил Федя. – Папа Миша Иваныч.

– Еще лучше, – улыбнулся папа. – А мама? Оля, Вера, Надя?

Федя пожал плечами. И сказал:

– Нет!

– Ладно, – смирился папа. – Твоя бабушка как твою маму называет?

– Доченька, светик, радость моя.

Папа из трех выбрал одно – самое подходящее:

– Значит, твою маму зовут Светланой?

Федя опять пожал плечами и ответил:

– А может – Солнышко.

Рассудительный мальчик.

– Ты соседей ваших знаешь? – не отчаивался папа.

Федя кивнул, вгрызаясь в яблоко, которое положила перед ним наша добрая мама.

– Тетя Люба, баба Надя, деда Коля.

– Тетя Люба как маму называет?

– По-разному.

– Как это?

– То Иркой, то Иришкой. То соседкой.

– Понятно. А баба Надя?

– Дочкой.

– А деда Коля?

– Ираидой Павловной.

– Молодец! – похвалил его папа и взялся за телефон. – Олег Иванович? Записывай и объявляй в розыск. Да, Зайцевы. Михаил Иванович и Ираида Павловна. Возраст ориентировочно, – он оглядел Федю, – двадцать пять – тридцать лет. – А дальше он стал быстро задавать Феде вопросы и быстро передавать его ответы Олегу Ивановичу: – Какие волосы у мамы?

– Длинные.

– А цвет какой?

– Курчавый.

– Глаза какие?

– Голубоглазые.

– У папы на лице что-нибудь есть? Какие-нибудь приметы?

– Много всего, – Федя огляделся – куда бы деть огрызок – и воспитанно сунул его в карман. – Нос, брови, кажется. На носу очки. – И уточнил: – За ушами.

– Уши, значит, тоже есть? – серьезно спросил папа.

– А зубы? – подсказал Алешка.

Папа на него цыкнул, а Федя согласился:

– Ага. Много зубов. Наверное, десять.

Папа вздохнул и попрощался с Олегом Ивановичем. И стал выяснять у Федора, как он оказался в Москве. И почему один.

Выяснилось, что Федя гостил у бабушки. Бабушка приболела и дала телеграмму старшим Зайцам. Мол, встречайте своего младшего Зайца такого-то числа с таким-то поездом в таком-то вагоне. Проводила его на вокзал и попросила соседку по купе присмотреть за малышом и передать его по приезде в руки родителей.

Но, видимо, вмешался в это дело какой-то случай. Или какие-то недобрые люди. Телеграмма Зайцевых не застала, и на вокзал встречать своего любимого Федора они не пришли.

Хорошо еще, что предусмотрительная бабушка сунула Федору в карман записку с адресом. И еще лучше, что попутчица оказалась доброй и обязательной женщиной. Она не бросила Федора, не сдала его в милицию, а проводила почти до дома.

– Спасибо, тетя Света, – вежливо сказал ей Федор, когда увидел свою лубяную избушку. – Теперь я сам дойду.

Тетя Света с ним попрощалась и помчалась обратно в город, потому что ей надо было успеть на другой поезд, на пересадку – она ехала в Киев.

Когда перед носом малыша захлопнулась дверь, он, конечно, растерялся и заплакал. А потом понял, что слезами горю не поможешь, и сообразил, что нужно вернуться к бабушке.

Ну и немного заблудился. Сошел с электрички раньше, чем следовало.

Ну а что было дальше, я уже рассказывал…

Закончив свои расспросы, папа сказал:

– Ну вот, Федор Михайлович, теперь вся российская милиция будет искать твоих родителей.

– Они найдутся?

– Конечно.

– Завтра вечером через пять минут?

– Через какое-то время, – уклончиво ответил папа. – Потерпи.

– Без них плохо, – вздохнул Федя Зайцев. И как очень воспитанный мальчик добавил: – С вами тоже хорошо. Но со своими родителями все-таки немного лучше.

Мама так умилилась, что изо всех сил обняла Зайцева и повела его умываться. А он так доверчиво и беззащитно прижался к ней, что мне стало его жалко. Алешка многозначительно посмотрел на меня. А когда улегся в постель, сказал:

– Если мы разгадаем тайну этого дома, то найдем и Фединых родителей.

– Почему? – удивился я.

– Потому, – веско и очень понятно объяснил Алешка.

Глава VI

«В доме запрятан клад!»

– У тебя сегодня уроков много? – спросил Алешка. – Надо в Поречье ехать.

– Поедем лучше в Лондон.

– Некогда, – отмахнулся Алешка. – Еще успеешь. Два раза.

– А чего мы там будем делать?

– Версии проверять. У этого… ограбленного администратора. Допросим его. Он многое должен знать.

Ехать в Поречье, да еще допрашивать местного начальника, мне очень не хотелось. Тем более что денег на дорогу у нас опять не было.

– Теперь ты маму потеряешь, – распорядился Алешка, не подумав.

Во дает! Картинка еще та – стоит балбес-старшеклассник у турникета, утирает кулаком слезы и орет:

Страницы: «« 123

Читать бесплатно другие книги:

Поэма, стихотворения. Ростовское книжное издательство 1991., 96 с....
«Бизнес в стиле фанк» – один из самых запоминающихся слоганов в истории бизнеса. Книга с этим назван...