Спасение «попаданцев». Против течения Времени Корчевский Юрий
У Михаила не было ничего. Он сложил в несколько раз спасательный жилет, сунул его под голову и укрылся штормовкой: с реки тянуло сыростью, было зябко.
Утром команда проснулась ни свет ни заря – небо на востоке только начало сереть.
Михаил наносил сухостоя, Василий развел костер. Снова варили кулеш, поскольку готовился он быстро и был сытным. Днем, во время движения, остановок на обед не делали, ели только утром и вечером, экономя светлое время.
Пока удавалось идти под парусом.
Рулевой Георгий подозвал к себе Михаила.
– Это что у тебя за желтая штуковина? Я таких раньше не видел, не соображу никак.
– Жилет такой. Если его надеть, не утонешь, даже если плавать не можешь.
– Ух ты! Покажи.
Михаил надел на себя жилет, застегнул.
– Красивая вещица и полезная.
Вся команда собралась вокруг Михаила. Парни щупали и мяли синтетическую ткань.
– Вправду не тонет? – спросил Игнат.
– Вечером на стоянку встанем – можешь попробовать.
– Верю на слово. А в воду вечером не полезу. Там водяной, еще утащит в свое царство.
Михаил так и не понял, шутит он или всерьез сказал.
Кормчий после некоторого раздумья спросил:
– Где купил?
– Немецкий жилет, – уклончиво ответил Михаил.
– У Ганзы, значит. Я так и подумал. Продай!
Предложение было неожиданным. Михаил задумался. Похоже, к парням, в свое время, вернуться ему не суждено. Если же и повезет, то он отдаст стоимость из зарплаты. А сейчас ему местные деньги нужны.
– Сколько дашь?
– Ты скажи, за что купил?
– Монета серебром.
– Однако…
Разговор прервался. Видимо, Георгий счел стоимость великоватой.
– Странный ты, литвин.
– Почему же?
– Ложки у тебя нет, ножа на поясе – тоже, ни обеденного, ни боевого. Даже огня разжечь не можешь – как не от мира сего! И перед трапезой не крестишься.
Знал бы рулевой, что Михаил и в самом деле «не от мира сего» – не из этого времени. Но как-то ответить Георгию надо было.
– Пояс с ножами и ложкой я потерял, когда в воду попал, только жилет и спас меня.
– Это где же случилось?
– Есть такая река – Акчим.
– О! Знаю про такую, слышал. По весне да в половодье бурная очень, зело опасно сплавляться.
– Вот и нам не повезло. Из всей команды один я остался, а ладья – в щепки.
– Перед походом молебен заказать надо было святому Пантелеймону, он бы уберег. Ты не схизматик случаем?
– Православный. – Михаил распахнул ворот спортивного костюма и показал рулевому серебряный крестик на серебряной цепочке. Это его мама еще дома крестила.
– И в самом деле. А я уж подумал – нехристь, хотя имя православное. Чего на Акчиме делал?
Михаилу пришлось срочно выдумывать.
– За шкурками ходили, – соврал он.
– Ха, да и мы за ними ходили. За зиму коми да вотяки зверя набьют. Зимой мех хороший – густой, не линяет. По весне только его и брать. Не повезло тебе, парень, с ладьей-то.
– Не повезло.
Знал бы кормчий, как сильно не повезло Михаилу…
– А я вот набрал рухляди у старых знакомцев. Сейчас в Нижний иду, там ярмарки знатные. Продам – сам-три выйдет, а то и поболе.
– А как же через татар пробираться? – припомнил географию Михаил.
– Они купцов не трогают. Плати за проход по реке ихнему мытарю тамгу – тебе кожаную пайцзу дают, и все дела. Разбойников бояться надо. Столько развелось – ужас просто. Коли на телегах или санным обозом товар везешь, так охочих людишек для охраны нанимать надо. У меня вон в трюме и топоры боевые есть, и меч – дедов еще.
Холодным оружием Михаил не владел, как и многими другими навыками, имеющими ценность в Средние века.
На ночлег они остановились в месте впадения реки в Каму.
– Дальше река широкая да по течению; судов много – никак нельзя ночью идти.
А дня через два кормчий показал рукой на речушку, впадающую в Каму.
– Егошиха. А на берегу – деревни Брюхановка и Заостровка. Кожи там знатные выделывают. Припомни, вдруг пригодится.
А Михаил онемел от удивления. Подскочив к борту, смотрел во все глаза – ведь он проплывал места, где через двести пятьдесят лет появится Пермь. А сейчас тут две небольшие деревеньки…
– Ты чего вскочил? – зевнув, спросил Георгий.
– Запомнить хочу.
Грудь распирало от желания сказать, что на этом месте очень еще нескоро будет стоять большой промышленный город, где он работал – нет, еще будет работать.
Михаил запутался, сел рядом с Георгием.
Кама и в самом деле была широка и полноводна. И кораблики всех размеров сновали по ней вверх и вниз, но не столь активно, как обещал кормчий.
Через неделю они добрались до «стрелки», где сливались Кама и Волга, прозываемая татарами, черемисами и прочей мордвой Итилем. Повернули направо, и тут уже пришлось Михаилу сесть вместе с другими за весла. Только ненадолго. Реку перегораживал толстенный канат.
С левого берега к ладье подплыла лодочка. С нее на борт взобрались два татарина. Узкоглазые, с вислыми усами, в расшитых халатах и сапогах-ичигах с загнутыми носами. Как хозяева, они тут же полезли в низкий, в половину человеческого роста, трюм. Перешерстив все мешки, выбрались на палубу.
– Три деньги, купец.
Георгий молча достал из-за пояса монеты и отдал татарам. Ему вручили кусочек кожи с выжженным клеймом.
Лодка отплыла, и вскоре канат опустился, давая суденышку проход.
Налегли на весла.
Михаил спросил:
– А поторговаться с татарами?
– Бесполезно. Ты думаешь, для чего они товар смотрели? Определяли мыто.
Дальше поговорить не удалось. Весла тяжелые, работать ими надо было дружно, в паре с другим гребцом, и, если разговаривать, не хватало дыхания.
Они шли на веслах до полудня. Потом задул сначала легкий ветерок, перешедший затем в сильный и ровный. Поставили парус, и гребцы отдыхали.
Так и шли последующие дни – то на веслах, то под парусом.
На высоком левом берегу Волги показалась деревянная крепость.
– Считай, дошли, – снял шапку и перекрестился Георгий.
– Нижний?
– Да нет, это Макарьевский монастырь. Нижний дальше, верстах в пятидесяти. Ярмарки тут знатные три раза в год проводятся. Крещенские – зимой, Благовещенские – весной, а летом – Ильинские. Местечко подыскивать надо, приставать. Эка судов у пристани полно!
Ярмарка по имени монастыря называлась Макарьевской и была широко известна на Руси.
Судно пристало к причалу. Василий перешагнул через борт и привязал ладью к бревну. Кормчий засобирался:
– Сегодня торговать поздно, а к ценам да к товару приглядеться в самый раз.
– Георгий, мне можно с тобой? – спросил его Михаил.
– Да разве я тебя держу? Ты человек вольный. Почитай, до Нижнего мы уже дошли, так что делай что хочешь.
По мосткам причала Михаил и Георгий сошли на берег. Метрах в ста от уреза воды высился монастырь.
– Женский, годков уже полста как он стоит здесь, – махнул в сторону монастыря Георгий.
Между монастырем и рекой на протяжении версты, а то и более тянулся ряд палаток, легких сарайчиков и даже стояло несколько бревенчатых амбаров. И везде, куда только ни падал взор, шла оживленная торговля. Торговали всем: кожами, мехами, рубахами и портами, деревянными ложками и глиняными горшками, сбруей для лошадей и ювелирными украшениями, оловянной и медной посудой и тканями. Выбор товаров был просто огромный, вот только денег купить себе что-то необходимое у Михаила не было. Зато представление о ярмарке получил.
Между рядами прилавков бродили коробейники, предлагая товар мелкий – вроде иголок, расчесок и бус, толклись сбитенщики с медными кувшинами за плечами. Они просто оглушали криками:
– А вот кому сбитень горячий! Самый лучший, на меду и травах настоян!
Рядом им вторили другие торговцы:
– Пирожки! Пряженцы с луком, с капустой, с рыбой! С пылу с жару! Торопись, честной народ!
Через десяток шагов предлагали пряники печатные. А запах! Рот наполнился слюной. «На ярмарку ходить надо сытым», – сделал вывод Михаил.
Он отстал от Георгия, затерялся в толпе, людском водовороте. Да и немудрено – тысячи людей, приехавших на ярмарку со всех княжеств, а то и из дальних стран, толкались, торговались и спорили. Шум стоял несусветный, а еще – пыль, поднятая тысячами ног. Сухой песок оседал тонким слоем на товары, на одежду, на обувь, придавая всему этому желтоватый оттенок. Оттого ярмарка имела еще одно, неофициальное название – Желтоводная.
Уставший, оглушенный шумом толпы, Михаил вернулся на судно. Это было единственное место, где он мог сейчас отдохнуть и переночевать. А еще надо было решать, что делать дальше. Георгий выполнил свое обещание, и теперь Михаил должен был сам решать, как и где ему жить и чем заниматься.
Михаил улегся на палубу, чтобы ноги отдохнули, прикидывая между тем разные варианты. Несколько подумав, он решил добираться до Москвы – все-таки столица будущей Руси. Москва и сейчас город большой, можно найти для себя дело, которое будет кормить.
Михаил попытался припомнить историю. Еще есть Тверь, Великий Новгород и Псков. Тоже города большие, а Великий Новгород, похоже, центр торговли с зарубежными странами и город вольный, народным вече управляется. Только до него далеко. Для Михаила сейчас до Москвы добраться – целая проблема, а уж до Новгорода – и подавно. Если только поискать среди купцов тех, кто держит путь на Москву и согласится взять его с собой за работу на судне – тем же гребцом. Ведь таким же образом он добрался с Георгием до ярмарки.
Только Михаил мысленно помянул рулевого, как он заявился.
– Ты куда потерялся? – улыбаясь, спросил он Михаила.
– Отстал. Больно народу много.
– Ну да, в Литве таких ярмарок небось и не бывает. Так что, надумал свой жилет продать?
– Конечно, я же цену называл.
– Сбрось маленько.
– Вещь редкая, ты такую больше не найдешь. Выйду завтра на ярмарку и продам, – спокойно заметил Михаил.
– Это да. Только каждому товару свой купец нужен. Кабы у тебя их много было, тогда другое дело, а так – ты можешь его и день продавать, и два.
– Твоя правда. И сколько дашь?
– Дай примерить.
– Бери.
Кормчий натянул на себя жилет, покрасовался в маленькое зеркало. Потом снял, осмотрел.
– Вроде не рваный. Десять пул даю.
Михаил не представлял себе, что такое пулы, но согласился. Зачем ему здесь и сейчас спасательный жилет?
Довольный сделкой, Георгий отсчитал десяток медных монет. Судя по тому, как заблестели у рулевого глаза, Михаил понял, что кормчий «нагрел» его на сделке. Ну и ладно, зато теперь он сможет пассажиром добраться до Москвы на любом судне – деньгам всякий владелец будет рад.
Ночью он не столько спал на жестких досках палубы, сколько вертелся. Сон не шел. Михаил размышлял о дальнейших своих шагах, вспоминал прежнюю жизнь. Удастся ему еще хоть раз увидеть родителей? Или он останется здесь навсегда? Разница велика. Нет многих привычных вещей вроде компьютера и телефона – той же железной дороги нет. И жизнь тут очень неспешная, несуетная, как в его время. Часов у людей нет, все приблизительно – после полудня или после вторых петухов. Никто никуда не спешит, все делается основательно. На изготовленный плотником стол можно вдесятером залезть, и он даже не скрипнет. А попробуй вдвоем забраться на современный стол из прессованных опилок?
Сравнивая два мира, две Руси, Михаил находил отличия, плюсы и минусы. И он никак не мог решить для себя, какой мир ему ближе. Свой, прежний – привычнее и понятнее, а этот – интереснее.
Глава 2
Татары
Утром Михаил встал невыспавшийся, с головной болью. Попрощавшись с командой, сошел на берег.
У многочисленных судов всех размеров, облепивших причалы, уже суетились купцы и их помощники. С кораблей сгружали и несли на ярмарку тюки, узлы, сундуки, катили бочки с вином, медом, воском, маслом и еще бог знает с чем.
Михаил подходил к кораблям, интересовался – не идет ли судно на Москву? И везде получал неутешительный ответ.
Один из парней, видя его расстроенную физиономию, подсказал:
– Ты, парень, смотреть не умеешь, подходишь ко всем. А спрашивать попутное судно надо у тех, кто уже расторговался, купил здесь другой товар и грузится, кто обратно скоро пойдет.
Михаил поблагодарил. Мелочь, а досадно, что сам не сообразил. Надо впредь мозг подключать.
Теперь он шел по причалу, не интересуясь судами, с которых товар выгружали – он подошел к суденышку, на которое заносили тюки. С виду объемные, но грузчики, по-местному – амбалы, – несли их легко.
Михаил подошел, поинтересовался, кто владелец судна и товаров.
К нему не торопясь приблизился дородный муж с окладистой бородой.
– Если ты насчет постоя судна, так уплачено.
– Нет, я хотел добраться с вами до Москвы.
– Если пассажиром и с моими харчами – две деньги. Будешь помогать грести – одна.
– Когда отходите?
– Сейчас загрузимся и отходим.
– Согласен.
Михаил достал из кармана штормовки одну монету и отдал мужу.
– Вещичек много ли? – поинтересовался владелец судна.
– Все на мне.
Владелец судна, он же купец, скептически оглядел Михаила, хмыкнул, но ничего не сказал.
– Проходи.
Михаил поднялся по трапу на судно – это был речной ушкуй об одной мачте.
Амбалы сбросили в трюм еще два тюка, купец кивнул и черкнул палочкой по восковой дощечке.
– Все, отчаливаем.
Парень из команды отвязал веревку от бревна и лихо спрыгнул на судно.
Оттолкнувшись веслом от причала, вышли на чистую воду. Течение сразу понесло ушкуй вниз.
– На весла!
Сам купец встал у рулевого весла.
Команда на ушкуе была побольше, чем на ладье у Георгия – восемь человек вместе с Михаилом.
Восемь весел вспенили воду. Ветра не было совсем, потому парус не поднимали.
– И-раз! И-раз! – командовал купец.
Судно шло, прижимаясь к левому берегу. На середине реки, на стремнине, течение было более быстрым и отнимало много сил.
Порядки на ушкуе оказались такие же, как и на ладье. Утром завтракали, второй раз ели вечером. Когда ветер был попутный, ставили парус, и тогда гребцы отдыхали.
На третий день миновали Нижний Новгород. На ночную стоянку у городской пристани не останавливались.
– Дорого у пристани-то! – объяснил купец.
Дотемна они успели пройти до Оки, там свернули влево; отойдя на пару верст, пристали к берегу.
Вероятно, места корабельщикам были знакомые, останавливались они здесь не раз. На земле было выжжено пятно от костра, рядом – поваленная колода, подтесанная топором вроде лавки. В отличие от других дней после ужина выставили дежурного.
– Разбойнички иногда балуют, места обжитые, – посетовал купец Илья.
Дальше уже шли по Оке. С ушкуя Михаил видел по левому берегу деревушки и села.
– Земли Рязанского княжества пошли, – заметил купец, – скоро Переславль. Надо остановку сделать, о прошлом годе рожь у них уродилась, можно прикупить.
Однако когда они добрались до Переславля, городские ворота, выходившие к берегу, оказались заперты. На высоком берегу виднелся огромный ров, за ним – высокие, метров пять, стены из бревен.
– Торг у рязанцев здесь, на берегу. И никого!
Купец нахмурился. Запертые ворота и пустой торг означали беду. Либо враг на подходе, либо эпидемия чумы или моровой язвы. И то и другое одинаково плохо.
– Мимо идем, – зычно скомандовал купец. – Тут, в полдня пути, Солотчинский монастырь есть, там у монахов все и прикупим.
Но Михаил заметил, как помрачнело лицо Ильи. Стоя за рулевым веслом, он бросал внимательные взгляды на берега.
Ушкуй шел под парусом, подгоняемый попутным ветром.
Издалека послышался нарастающий шум, и команда подбежала к правому борту.
Из-за рощицы вынеслась конница и поскакала к берегу.
– Татары! – охнул кто-то.
Татар было десятка два. Они домчались до уреза воды. Двое вскинули луки. Тынн! Одна стрела вонзилась в палубу рядом с Михаилом. Древко ее вибрировало.
– Михаил! Пригнись за борт! – закричал купец. – Стрелу в брюхо получить хочешь?
Пока купец не крикнул, Михаил не осознавал опасности. Татары далеко, судно на середине реки – что они могут сделать? Однако после окрика Ильи и вонзившейся совсем рядом стрелы ощутил грозящую опасность. Он прилег, укрывшись высоким бортом ушкуя – как, впрочем, и другие.
Татары посвистели, покричали что-то и повернули коней назад.
Парни поднялись с палубы.
– Опять крымчаки балуют! – сказал один из них.
– С чего решил? – спросил другой.
– Великий князь московский Иоанн Третий о прошлом годе на Казань ходил – усмирять. Притихли казанцы-то, о набегах не слыхать.
– Может, ордынцы?
– Один черт – нехристи! Так от них пакости и жди. То крымчаки, то мордва, то казанцы, то Орда! Будет ли когда-нибудь этому конец?
Михаил внимательно слушал. Эх, не пришло еще время Иоанна, прозванного Грозным. Это он взял Казань и приучил татар к миру и покорности.
К вечеру они добрались до впадения в Оку реки Солотчи. Здесь, на стрелке, стоял основанный еще Олегом Рязанским в 1390 году Солотчинский Рождества Богородицы монастырь. Здесь и был погребен затем князь и жена его Ефросинья.
Ближе к темноте ворота в городах и монастырях запирали, и открывались они только утром. При приближении врага ворота были заперты даже днем, иногда за воротами опускалась кованая железная решетка.
Проломит ежели враг тараном ворота, а за ними в нескольких метрах – железо, и лучники наготове, стрел не жалеют. Иногда вражескими телами проход едва ли не доверху забивался. И сверху, с крепостной стены, врагов не жалуют. Льют им на головы кипяток и кипящую смолу, сбрасывают камни, мечут стрелы. Тяжело взять крепость, даже небольшую. Если нахрапом, без подготовки – потери наступающих велики, а проку мало.
Ушкуй Илья поставил к причалу у берега монастыря. На невысоком, метров десяти, берегу высились монастырские стены и макушки церквей. Ворота, как и ожидалось, были закрыты. У надвратной башни прохаживались двое монахов с факелами в руках.
Илья, как и всегда, тоже выставил на судне караульного и раздал команде оружие из трюма. Кому достался меч, кому – сабля, а Михаилу – боевой топор. На длинной деревянной рукояти, окованной двумя полосами железа, было насажено небольшое топорище с клевцом на обухе. В отличие от топора плотницкого лезвие боевого было узким – для пробития стальных доспехов, вроде юшмана или кольчуги.
Навыков пользования топором, впрочем как и другим оружием, Михаил не имел, но, положив топор рядом с собой на палубу, почувствовал себя спокойнее, увереннее.
Едва рассвело, команда развела костер и стала готовить неизменный кулеш.
Илья, не дожидаясь завтрака, направился в монастырь к настоятелю. Ему хотелось побыстрее купить рожь и убраться из этих земель, грозящих опасностью. Конечно, можно было и после завтрака или даже без него сразу же уплыть. Но какой же из Ильи купец без риска? Кто не рискует, тот сидит без прибыли. В Москве в начале лета цены на рожь, пшеницу или муку поднялись, и он, купец, не желал упустить прибыль.
Княжества Рязанское и Московское издавна враждовали друг с другом. Если Рязани угрожали, а то и разоряли дотла крымские или ордынские татары, то Москва отбивалась от нападавшей на ее земли Литвы и тех же татар. И каждое из княжеств хотело главенствовать, отхватить кусок земли от соседей.
Эти распри не лучшим образом сказывались на торговле, и торговые люди по возможности старались не упустить выгоду – в одном месте купить, в другом – продать.
Но и купцов ждали опасности. На суше бесчинствовали грабители и разбойники всех мастей, и небольшие тележные и санные обозы шансов добраться без охраны до места назначения имели немного. Потому купцы объединялись, шли обозами крупными. Скинувшись, нанимали охрану, да и сами неплохо владели оружием – жизнь заставляла.
Летом и весной до самого ледостава купцы – из тех, что побогаче – товары возили на судах. Но таких было не слишком много, судно стоило достаточно дорого, и команду требовалось содержать. Был и выигрыш. Судно брало на борт товаров значительно больше, чем обоз, и могло забраться по рекам в отдаленные районы, где у местных задешево можно было купить выделанные шкурки, соль, копченую и соленую рыбу – да много чего еще. Соль стоила дорого, и были торговцы, занимающиеся только ею, и целые районы, где добывали эту соль, – вроде Сольвычегодска.
Купец вернулся быстро, и вид был довольный, видно – сладили.
– Настоятель дозволил продать двадцать пять мешков ржи – все равно амбары надо освобождать перед новым урожаем.
Илья от удовольствия потирал руки.
– Сбросить трап и всей командой – к воротам. Монахи сами вывезут к нам мешки. Наше дело – перетащить зерно на судно.
Для команды таскать и грузить товар – дело обычное.
Сбросили трап на причал, команда сошла на берег. У открытых ворот уже стояло двое иноков с небольшой тележкой, на которой лежало несколько мешков. Парни из команды взвалили на плечи по мешку и, кряхтя, потащили. Зерно в мешках – груз изрядный, пуда четыре-пять весом.
Четверо из команды ушли за другой партией мешков, а Михаил и еще трое из команды судна остались стоять у ворот.
Внезапно за кустами на другом берегу Солотчи защелкали луки. Ширина реки в этом месте не превышала полусотни метров, и стрелы нашли свою цель. Парни, притащившие мешки на судно и сложившие их в трюме, попадали замертво.
Из-за кустов появились конные всадники и направили коней в воду. Кони поплыли, отфыркиваясь, а татары держались за седла и хвосты коней. Видимо, они знали, где находится монастырь, и теперь решили ворваться в него.
Парни из команды сообразили это сразу и юркнули за ворота. Один из них схватил Михаила за руку:
– Чего встал, как соляной столб? Стрелу татарскую в брюхо получить хочешь?
Михаил сбросил оцепенение. Все происходило, как в дурном кино. А парни с судна вместе с подоспевшими монахами уже закрывали тяжелые, окованные железными полосами ворота. Затем задвинули два дубовых запора. А со стен кричали:
– Татары! Все на стены!
Из монашеских келий выбежали иноки в подрясниках. Они бежали к амбару, где хранилось оружие. Выбегали оттуда – кто с копьем в руках, кто – с мечом, и сразу взбирались на стены. Судя по тому, как четко и деловито они это делали, оборонять монастырь им было не впервой.
А за стеной уже кричали и улюлюкали.
Михаил, как и другие, взобрался на стену и увидел – на суденышке с двумя татарами дрался топором Илья. Басурмане пытались достать его саблями. Но купец прижался спиной к борту, не давая татарам зайти сзади, и боевым топором успешно отбивал татарские выпады.
Михаил заметался по стене. Сверху над помостом был навес из бревен, укрывавший от стрел или непогоды. Передний обзор был возможен только через узкие бойницы. Помочь бы надо Илье, тяжело ему одному против двух врагов. Человек на помощь надеется, ведь монастырь рядом.
– Помогите же кто-нибудь! – взмолился Илья.
– Чем? Ворота открывать нельзя. Татары в монастырь ворвутся – тогда всех вырежут. Нас тут всего четыре десятка иноков вместе с послушниками. Стены оборонять надо, тогда есть шанс уцелеть.
Но и смотреть со стороны, как убивают купца, не было сил.
В это время внимание всех переключилось на атакующих. Татары, гарцуя на конях, поочередно метали в бревенчатые стены копья. Их лезвия глубоко входили в дерево.
Читать бесплатно другие книги:
