Волшебный витраж Джонс Диана
– Профессор, у меня к вам разговор будет, когда у вас найдется минутка, – сказал он. – Коротенький, но важный.
– Разумеется, – ответил Эндрю. Наверняка разговор будет о том, чтобы-не-смел-лезть-к-моей-дочери, подумал он. Это можно понять. Наверное, хлопотное это дело – быть отцом сумасшедшей красавицы. – Прошу вас, подождите меня в гостиной. Мне нужно дать Шону задание.
Таркин кивнул и запрыгал на костылях к входной двери. Эндрю, Эйдан и Шон обошли дом и оказались в саду, где стоял полуразвалившийся сарайчик. Эндрю никогда не понимал, зачем его построили. В качестве мастерской художника? Сарайчик был древний и сложен из мелких красных кирпичей, каких в наши дни и не встретишь, с односкатной крышей. Давным-давно кто-то покрыл кирпичи тонким слоем известки, но она уже по большей части облезла. По размерам сарайчик мог бы служить – разве что впритык – конюшней или каретным сараем, однако у него совсем не было окон, только низенькая полукруглая, на старинный манер, дверца. Крыша у сарайчика текла. Кто-то – опять же давным-давно – покрыл черепицу несколькими слоями брезента, чтобы крыша не протекала. Вдоль стен густо кустилась крапива.
Эндрю с натугой отворил дверь – в сумрак, загроможденный мешками с цементом («Зачем деду понадобился цемент?» – удивился Эндрю), банками с краской («Да и краска тоже…») и старыми садовыми креслами. Посередине высилась старая ржавая косилка, заводить которую умел на всем белом свете один мистер Сток.
Шон с разгону налетел на косилку и ободрал пухлую лодыжку.
– О-ой, – проныл он. – Тут темно. Ничего не видно.
– Минуту. – Эндрю вышел наружу, забрался в самую гущу крапивы, встал на цыпочки и с трудом дотянулся до угла брезента. Дернул. Брезент сполз ему на голову, осыпав старой штукатуркой, сухими веточками и безымянным хламом.
Эйдан в сарайчике вскрикнул, а Шон застыл с разинутым ртом. Оказалось, в крыше есть наклонное окно. Оно было сделано из разноцветных квадратных стеклышек – в точности как верхняя половина кухонной двери, – причем, очевидно, так же давно. Однако эти стекла, в отличие от витража на двери, были покрыты древней грязью и местами потрескались. С них густыми прядями и толстыми фестонами свисала паутина, колыхавшаяся на сквозняке от двери. Но все равно в окно хлынул поток разноцветного света. В этом свете Эйдан разглядел, что стены сарайчика обшиты деревянными панелями, древними, выгоревшими, а на них вырезаны дюжины фантастических фигур, жаль, под толстым слоем пыли было непонятно, кого они изображают. Эйдан снял очки, чтобы все разведать.
Между тем снаружи сарайчика Эндрю выпутался из брезента, и под его ногами ветхая ткань рассыпалась. Эндрю снял очки протереть и с огорчением понял, что одним махом порушил множество дедовских чар. Или прадедовских. А может быть, и прапрадедовских заодно.
– Идите посмотрите! – крикнул из сарайчика Эйдан.
Эндрю пошел и посмотрел.
Дуб, подумал он. Пощупал ближайшую панель. Цельный дуб, весь изрезанный узорами, цветами и зверями. Старый дуб. Кирпичная обшивка была лишь маскировкой, скрывавшей средоточие волшебства.
– Господи, – проговорил Эндрю.
– Правда, здорово? – спросил Эйдан.
Шон, не сводивший глаз с косилки, сказал:
– Да это церковь.
– Нет, не совсем, – ответил Эндрю, – но я понимаю, что вы имеете в виду.
– Профессор, – с энтузиазмом объявил Шон, – я могу починить косилку. Будет работать. Честно. Можно?
– Гм, – ответил Эндрю. Он сразу представил себе, как ревниво мистер Сток относится к своему таланту запускать косилку. Но у него не хватило духу огорчить Шона. Бедняга глядел на него с таким энтузиазмом, так хотел показаться умнее, чем был на самом деле. – Ох, ну хорошо, – сказал Эндрю. И вздохнул. Пусть завтра ему за это будет шестьдесят два кочана капусты, подумаешь… – Почините косилку, Шон. А потом – слушайте меня внимательно, – потом вам надо будет тщательно расчистить этот сарайчик. Сделайте это очень бережно и осторожно, ни в коем случае ничего не сломайте и не разбейте, особенно окно в крыше. Если понадобится, потратьте на это несколько дней. Главное – навести здесь чистоту и порядок. Договорились?
Шон сказал:
– Да, профессор. Спасибо, профессор.
Эндрю не был уверен, что Шон его вообще слушал, а тем более понял. Зато он не сомневался, что Шон был доволен. Когда Шон был доволен, то размахивал руками, будто младенец, растопырив во все стороны пухлые пальцы, словно лучи у морской звезды, и сиял.
– Можно, я ему помогу? – спросил Эйдан.
Ему не терпелось выяснить, что тут на самом деле было, в этом сарайчике.
– Десять минут, – сказал Эндрю. – Не забывай, мы едем в Мелфорд покупать тебе одежду.
Он оставил Эйдана и Шона заниматься сарайчиком. Вытряхивая из волос грязь пополам со старыми чарами и на ходу обмахивая их с джинсов, он отправился в дом – слушать нотации Таркина.
Таркин сидел на стуле с прямой спинкой, положив культю на табурет от пианино. А ведь культя, наверное, сильно болит, подумал Эндрю.
– Да нет, – сказал Таркин, словно Эндрю произнес это вслух. – То есть та половина, которая осталась при мне, вообще не болит. Донимает меня та половина, которой нет. В основном колет ниже отрезанного колена, будто я ногу отсидел. А в данный момент у меня свело отсутствующую икру. Что-то мне не удается убедить ногу, что там нечего сводить. Стейси все советует попробовать гипноз, но это ведь кто-то будет копаться у меня в голове, давать тайные приказы – нет, это мне не по душе. То есть совсем не по душе, вот я никуда и не пошел.
– Да, мне бы такое тоже не понравилось, – согласился Эндрю.
Он словно бы видел отсутствующую ногу Таркина – жилистую ногу, лежащую на табурете от пианино, и тугой болезненный ком сведенной мышцы на икре. Ничего себе телепат этот Таркин.
– О чем вы хотели со мной поговорить?
– А. Это… – Вид у Таркина вдруг сделался смущенный. – Стокки и Стейси с чего-то решили, будто именно я должен с вами поговорить, шут его знает почему, ну вот я и решил ковать железо, пока горячо, а то как бы не струсить. Простите, что спрашиваю. Вы были здесь, в этом доме, когда умер ваш дедушка?
Этого вопроса Эндрю никак не ожидал.
– Нет, – ответил он. – Я проезжал по дороге тут неподалеку, еще не знал, что он умер, и видел его призрак. Тогда и поехал прямо сюда.
Таркин пристально взглянул на него.
– И как он, призрак?
– Был крайне нетерпелив, – припомнил Эндрю. – Пытался вручить мне какую-то бумагу с большой сургучной печатью, я хотел ее взять, но рука прошла сквозь нее. Я думал, это его завещание, но когда адвокат показал мне его, оно было другого формата.
– Ага, – кивнул Таркин. – Так мы и думали. Вы и правда ничего не знаете. Послушайте моего совета, начинайте искать этот документ сию же минуту. Это Джослин, судя по всему, хотел передать вам область попечения. Из той бумаги вы и поймете, что вам полагается сделать, – уж яснее, чем из моих слов.
– Что мне полагается сделать с чем? – не понял Эндрю.
Таркин заерзал на стуле, вид у него снова стал смущенный.
– Честно говоря, точно не знаю, – признался он. – Я же не волшебник, не чета Джослину Брендону. У меня есть кое-какие, с позволения сказать, неофициальные таланты – вот розы разводить, лошадей понимать и все такое прочее, – а у него все было взаправду, у Джослина-то, он и в старости, когда я сюда перебрался, был еще о-го-го, хотя и отстал уже немного от времени. Я только одно знаю наверняка – в наших краях, в радиусе десяти миль с лишним, все как-то странно. По-особенному. И Джослин за этим следил. И хотел передать свои обязанности вам.
– Но волшебник, не больше вашего! – запротестовал Эндрю.
– Могли бы и заделаться, – отозвался Таркин. – По мне, так вам не мешало бы немного попрактиковаться. У вас есть дар. И еще вам надо найти ту бумагу. Я велю Стейси тоже поискать, когда она наладит компьютер. А если вам понадобится помощь, ну там объяснение или совет, – положитесь на меня. По правде говоря, буду только рад помочь. Видите ли, мне иногда бывает нужно отвлечься от мыслей о прерванной карьере, а для этого требуются сильные средства.
Эндрю понимал: Таркин отнюдь не шутит. Самому Эндрю было трудно даже представить себе, что такое жизнь жокея, но сразу стало ясно, что она была столь же увлекательна, как его собственная работа над книгой, и так же поглощала все время и силы. И тут Эндрю подумал: а ведь плохо бы ему пришлось, если бы он вдруг потерял обе руки и не мог писать свою книгу – и вообще больше не смог бы писать никаких книг.
– Благодарю вас, – произнес он.
– Не за что, – сказал Таркин. – Ну, я тогда пойду. – И вдруг просиял. – Ногу отпустило! – воскликнул он. – То есть, конечно, виртуальную ногу. Прямо как по волшебству. В общем, пойду я, а вы, если решите, что я знаю что-нибудь полезное про Мелстон, спрашивайте, не стесняйтесь.
Глава четвертая
По дороге в Мелфорд у Эндрю не шло из головы все то, что сказал ему Таркин. Сидевший рядом с ним Эйдан никак не мог совладать с ремнем безопасности – ему нечасто приходилось ездить в автомобилях.
– Пихай, пока не щелкнет, – посоветовал ему Эндрю.
После чего задумался еще и об Эйдане. И об этих его непонятных Преследователях. Надо по возможности защитить Эйдана от них и устроить ему каникулы, решил Эндрю, пока не появятся социальные работники. Что еще можно сделать, неясно. А теперь, судя по всему, Эндрю полагалось взять на себя заботы о дедовской области попечения. Эндрю с детства слышал разговоры об областях попечения, однако, если разобраться, лишь приблизительно представлял себе, что это такое. Он никогда толком не понимал, чем, собственно, занимается его дед. Вероятно, в том документе, который тщетно пытался ему вручить призрак деда, все и разъяснялось. Только где же она, эта треклятая бумаженция? При жизни Джослина Эндрю ее в глаза не видел. Придется теперь искать, а это опять помешает работать над книгой. Все на свете будто сговорилось ему мешать. А Эндрю было так нужно писать эту книгу, что даже сердце ныло. В конце концов, он и Стейси пригласил именно для этого.
Это натолкнуло его на мысль о деньгах. Он же не рассчитывал, что придется нанять еще двух человек и, кроме всего прочего, покупать Эйдану новый гардероб. К счастью – и не только благодаря мистеру Стоку, – пропитанием Мелстон-Хаус себя обеспечивал, однако, если учесть, сколько Эйдан ест, это капля в море… Этак и разориться можно, невольно подумалось Эндрю.
Размышляя обо всем этом, Эндрю миновал новые дома на окраине деревни и футбольное поле и выехал в поля. Еще мили через две он ощутил знакомый толчок, словно машину на секунду прицепили на резинку. Эйдана прямо подбросило.
– Что это?!
– Мы проехали границу между странным краем, который опекал мой дед, и нормальными землями, – объяснил Эндрю.
– Удивительно, – проговорил Эйдан. – По дороге сюда я ничего не заметил.
– Надо полагать, у тебя было полно других забот, – отозвался Эндрю.
И точно, подумал Эйдан. Он же весь издергался – боялся Преследователей, боялся, что таксист заметит, что деньги ненастоящие, боялся, что старый мистер Брендон не поможет ему. Все мысли, все тело прямо выли от нервов. А теперь проснулось любопытство.
– А большой он, этот странный край? – поинтересовался он.
– Точно не знаю, – ответил Эндрю. – Таркин О'Коннор как раз недавно сказал, что в радиусе он десять миль, но я не уверен, что так много, или, может быть, это не ровный круг. С этой стороны деревни граница всего в двух милях от окраины. Граница по дороге в университет милях, наверное, в пяти, а больше я, к сожалению, ничего не знаю.
– Неужели вы не знаете, где проходит остальная граница, которая не по дорогам? – спросил Эйдан.
– Честно говоря, нет, – признался Эндрю.
Ему помнились долгие прогулки с дедом, однако он почему-то склонялся к мысли, что гуляли они внутри границы. На самом деле сфера странностей – то есть дедовская область попечения, – наверное, очень велика.
– Вам нужна карта, – сказал Эйдан. – Было бы очень интересно обойти вдоль всей границы, не только по дорогам, и посмотреть, где она проходит.
Эндрю задумался. Вот и Таркин говорил, что Эндрю обязан каким-то образом присматривать за этой сферой странностей.
– Не просто интересно, – сказал он. – По-моему, это необходимо. Обойти границу – моя обязанность.
– Я бы вам помог, – вызвался Эйдан. – Если хотите, могу взять карту и нанести на нее границу, как в школе на географии.
Да он рвался в бой не меньше Шона. Эндрю улыбнулся.
– Начнем, пожалуй, в эти выходные, – предложил он. – Тебе определенно понадобится непромокаемая ветровка.
Дождь зарядил снова, и Эндрю включил дворники.
Эйдан сидел молча и думал. Эндрю был к нему просто поразительно добр. Одежда ведь очень дорого стоит. Бабушка вечно сетовала, мол, одежда ужасно дорогая, а Эйдан ужасно быстро из нее вырастает. Еще бабушка постоянно твердила, что ни в коем случае нельзя залезать в долги. «С долгами придется рассчитываться», – говорила она.
А вот теперь он, Эйдан, хочет, чтобы Эндрю купил ему и ветровку, и все прочее. Эйдану стало очень стыдно. Конечно, у Эндрю и большой дом, и машина, а бабушка никогда не могла себе позволить ни того ни другого, и работает у него по меньшей мере четыре человека, но стоило Эйдану поглядеть на ветхие джинсы Эндрю и старую куртку на молнии, и он невольно засомневался, так ли уж Эндрю богат. А в уплату Эйдан не мог сделать ничего – вот только составить карту области попечения. Сущая ерунда по сравнению со всеми благодеяниями Эндрю.
Когда они приехали в Мелфорд и Эндрю въехал на парковку перед самым большим супермаркетом, Эйдана снова одолели угрызения совести. Эндрю еще и еду ему покупает. Бабушка всегда сокрушалась, что продукты нынче такие дорогие. Эндрю стало ужасно стыдно, и он со странной смесью отчаяния и надежды вытащил свой старый, тощий, пустой бумажник и заглянул в него.
И ахнул. И посерел, и голова у него закружилась – просто от неожиданности.
Эндрю, не успевший толком вылезти из машины, замер на полдороге и спросил:
– Что случилось?
Эйдан сорвал очки с носа и проверил – да, все взаправду. Зажав очки во рту, он вынул из бумажника толстую пачку двадцатифунтовых банкнот. Их была целая куча. И когда он посмотрел на них без очков, они никуда не исчезли.
– Деньги! – выговорил Эйдан с очками во рту. – Да ведь этот бумажник только что был совсем пустой, вот честное слово!
Эндрю сел обратно и закрыл дверцу.
– Можно взглянуть? – спросил он и протянул Руку.
Эйдан отдал ему бумажник.
– Получается, кто-то подсунул туда денег, – проговорил он и снова надел очки.
Эндрю ощутил, как старый кожаный бумажник тихонько шипит и пузырится под его пальцами. Он вспомнил, как дед объяснял ему, что означает это шипение.
– Очень сильные чары, которые наложили, когда делали бумажник, – сказал он. – Откуда он у тебя?
– Бабушка дала, – ответил Эйдан. – На той неделе, дня за два до… до смерти. Сказала, мол, забирай: это ведь единственное, что мой отец подарил маме, – кроме меня, конечно.
– А когда умерла твоя мама? – спросил Эндрю, медленно протягивая обратно чудесный бумажник.
– Когда мне было два года, десять лет назад, – сказал Эйдан. – Бабушка говорила, мой отец исчез с лица земли еще до моего рождения.
Он взял бумажник и снова снял очки, чтобы пересчитать деньги.
– То есть ты хочешь сказать, что бумажник наполняется деньгами именно тогда, когда тебе очень нужно? – поразмыслив, уточнил Эндрю.
– А? – Эйдан удивленно выпрямился. – Да. Похоже. Когда бабушка мне его отдала, там ничего не было, точно. Но когда я решил поехать сюда, там оказалось только-только на проезд. А потом на такси. Тьфу ты. Сбился. – И он начал заново пересчитывать двадцатифунтовые банкноты.
– Выходит, нужно, чтобы ты купил себе одежду сам, – не без облегчения сказал Эндрю. – Скажи-ка, а ты всегда снимаешь очки, когда считаешь деньги?
Эйдан снова сбился со счета.
– Нет, – сердито ответил он. Вот зачем этот Эндрю не вовремя пристает со своими расспросами? – Только когда надо посмотреть, что настоящее, что волшебное, а что и настоящее, и волшебное сразу. Вы же и сами умеете. Я видел, как вы так делаете.
– По-моему, я не… Разве?.. – оторопел Эндрю.
– Когда вы колдуете, – пояснил Эйдан. – Вы снимаете и протираете очки, когда вам нужно, чтобы все вас слушались.
– Ох…
Эндрю откинулся в кресле и дал наконец Эйдану сосчитать деньги. Мальчик верно подметил. Эндрю и припомнить не мог, сколько раз он протирал очки, пока уговаривал свою ассистентку для разнообразия исполнить его просьбы. И лакомства у родителей выпрашивал точно так же. А один раз – Эндрю не сдержал улыбки – даже сдал устный экзамен по французскому, поскольку стал протирать очки, пока говорил с особенно злобным экзаменатором. Ему пришло в голову, что на самом деле он сжульничал. Однако тот экзаменатор запугал его до полусмерти: Эндрю не то что французский, и английский-то позабыл. Главный вопрос – как это получается?
Размышляя над главным вопросом, Эндрю взял тележку и двинулся в супермаркет со списком миссис Сток – именно в том умонастроении, которое и заставляло миссис Сток восклицать: «Профессор! Вечно в облаках витает!» Эндрю тоже взял тележку и направился в другой конец магазина, в отдел одежды.
Эйдан думал, что сейчас его ждет море удовольствия. Ни разу в жизни он не покупал себе одежду сам. Ни разу в жизни у него не было столько денег. Он готовился кутнуть на всю катушку. Однако, к его удивлению, оказалось, что он изо всех сил экономит – можно сказать, страстно. Он высматривал скидки, акции и плакаты вроде «два по цене одного». Бродя вдоль полок и вешалок, он лихорадочно складывал в уме цены (особенно его сбивало с толку, что очень многие вещи стоили столько-то фунтов и девяносто девять пенсов). Увидел великолепные кроссовки и с болью в сердце не купил их, поскольку за них пришлось бы отдать слишком много его собственных денег. Эйдан провозился целую вечность. Складывал покупки в тележку, а потом выкладывал их обратно, поскольку обнаруживал что-то подешевле. Едва не забыл про пижаму. Пришлось вернуться: пижама была ему очень нужна – иначе в чем выбраться ночью из дома и подсмотреть, кто пожирает овощи? Купил флиску – надеть на пижаму для тепла – и непромокаемую ветровку на молнии. Едва не забыл про носки. В результате у него получилась доверху наполненная тележка и два пенса в бумажнике. О радость! Он правильно все сосчитал. А все-таки жалко, что не хватило на те замечательные кроссовки.
И ничего, что он так долго прокопался. Эндрю провозился с покупками еще дольше. Почти все это время он простоял перед полками с сахаром и беконом – то глядел в пространство, то снимал и надевал очки, чтобы проверить, одинаково ли выглядят бекон или сахар. Они слегка расплывались, и только. Правда, кому придет в голову заколдовывать бекон? Как же все это действует? Вероятно, невооруженный глаз – без очков – видит в беконе потенциальную возможность подвергнуться колдовству, рассуждал Эндрю. Делает ли это мир реальным? А когда надеваешь очки, видишь, может быть, и четче, зато очки отсекают реальность. В этом дело? Или в чем-то совершенно ином?
Когда Эндрю все же сумел сложить в тележку все, что требовалось миссис Сток, и расплатиться, Эйдан ждал снаружи под моросящим дождем и боялся, что ошибся машиной.
И они покатили обратно в Мелстон. Дождь перестал, но Эндрю по-прежнему был рассеян, даже сильнее обычного. «Да, он и правда профессор, – думал Эйдан, глядя на то, как Эндрю морщит лоб и напряженно таращится. – Только бы ни во что не врезаться…»
Они свернули на подъездную дорогу к Мелстон-Хаусу и едва не врезались в Шона.
Шон стоял прямо за кустами и размахивал руками на свой младенческий манер, растопырив пальцы, словно лучи у морской звезды. Похоже, Шон и не понял, что был на волосок от смерти. Эндрю так сильно и быстро ударил по тормозам, что Эйдан посмотрел на него с уважением.
– Что случилось, Шон? – спросил Эндрю, преспокойно высунувшись из окна.
– Получилось, профессор! Получилось! – ликовал Шон. – Она поет. Прямо поет-заливается! Идите посмотрите!
Лицо у него было все красное от волнения и гордости.
Эндрю сообразил, что Шон, должно быть, говорит о косилке, и сказал:
– Пожалуйста, отойдите с дороги, я поставлю машину.
Шон послушно попятился в кусты, а потом побежал за машиной. Едва Эндрю и Эйдан выбрались наружу, как Шон тут же трусцой кинулся к странному сарайчику. Внутри, под витражным окном, в круге из ржавчины стояла косилка. Судя по всему, Шон ее отчистил.
– Ну, потяните стартер. Послушайте, она прямо поет! – упрашивал Шон.
Эндрю с некоторым сомнением нагнулся и взялся за ручку на конце тросика стартера. Обычно в подобных случаях ощущение было такое, словно тянешь за ручку, вросшую в материковый базальт. Если все складывалось удачно, тросик с жутким скрежетом вытягивался примерно на дюйм. Если неудачно, тросик не поддавался, сколько ни тяни. И как бы все ни складывалось, хоть удачно, хоть неудачно, после этого больше ничего не происходило. Но сегодня, стоило Эндрю легонько дернуть за ручку, и тросик размотался с нежным жужжанием. А когда он вытянулся на нужную длину, двигатель кашлянул, щелкнул, запыхтел и заурчал. Косилка вся содрогнулась, сарайчик наполнился синим дымом. Шон сотворил чудо. Эндрю похолодел. Он понял, что мистер Сток будет в ярости.
– Шон, какой вы молодчина! – с жаром воскликнул Эндрю и прикинул в уме, скоро ли у мистера Стока возникнет желание подстричь лужайки. – Гм… долго ли осталось до Мелстонского летнего фестиваля? – прокричал он, перекрывая рев косилки. – Как она выключается?
Шон протянул руку и ловко щелкнул нужным тумблером.
– Две недели, – проговорил он в звенящей тишине. – Через две недели и будет. Я думал, все знают.
– Значит, до того времени Стокова Кара нас не настигнет, – пробормотал Эндрю. – Умница, Шон. Теперь можете дальше расчищать сарайчик.
– А можно, я скошу траву? – взмолился Шон.
– Нет, – отчеканил Эндрю. – Это было бы крайне неразумно.
И Шон, и Эйдан очень огорчились. Эйдан только было подумал, что, если договориться с Шоном по очереди разгуливать с пыхтящей косилкой, будет весело. Шон уныло оглядел скопившийся в сарайчике хлам.
– А куда девать мешки с цементом? – спросил он.
Мешки с цементом простояли в сарайчике целую вечность, успели схватиться и стали похожи на рядок твердых валунов, обернутых в бумагу.
– Закопайте, – бросил Эндрю через плечо, подталкивая Эйдана к выходу. – Идем, Эйдан. Надо разгрузить машину.
Когда они шагали к машине через лужайку перед домом, Эйдан выразительно поглядывал на траву. Лужайка вся была в пучках и кочках. Между тем на ней густо росли ромашки, одуванчики и лютики и горделиво высились кусты чертополоха. Видывал он много нестриженых лужаек, но такого…
– И не проси, – проговорил Эндрю. – До самого фестиваля у мистера Стока будет забот по горло – надо ведь растянуть стручки фасоли и накачать помидоры. Он коллекционирует первые призы. А еще он очень гордится, что никто, кроме него, не умеет заводить косилку. Уповаю на то, что к фестивалю косилка примет прежнее обличье. Иначе не избежать мне горы вялого салата.
– Понятно, – ответил Эйдан. – Кажется.
– И морковок в ярд длиной, – горько добавил Эндрю.
Они выгрузили продукты и отнесли в кухню. Потом Эйдан вернулся за своими пухлыми пакетами. Пока он волок их наверх, в гостевую комнату, до него донесся гул, очень похожий на урчание косилки. Кажется, Шон не послушался Эндрю, подумал Эйдан, выглянув в окно на площадке. Однако оказалось, что гул издает инвалидный автомобильчик Таркина О'Коннора, приехавшего забрать Стейси на ленч. Вот и хорошо, подумал Эйдан. На подоконнике в кабинете Эндрю лежит большой электрический фонарь. Пока Стейси нет, можно пойти и взять его. Ночью пригодится.
Эйдану нравилась комната, которую ему отвели. И размеры, и низкий потолок, и широкое низкое окно, прорубленное в стене толщиной три фута. Когда-то это окно, наверное, состояло из нескольких узких амбразур, решил Эйдан. Мелстон-Хаус явно был построен еще в те времена. А особенно Эйдана очаровало, что скрипучий деревянный пол шел под уклон ко всем четырем стенам. Если Эйдан клал завалявшийся в кармане стеклянный шарик в середину комнаты, шарик укатывался к какой-нибудь стене – смотря куда и как его положить.
Однако, открыв дверь, Эйдан вздрогнул: в комнате зло и воинственно наводила порядок миссис Сток. Поскольку двигать мебель в гостиной ей запретили, она вымещала обиду на гостевой комнате. И смерила свирепым взглядом Эйдана с его пакетами.
– Ты, похоже, к нам надолго, да? – спросила она. – Тут тебе на всю жизнь хватит. Надеюсь, ты благодарен профессору Хоупу. У него, знаешь ли, деньги на деревьях не растут.
Эйдан уже хотел было сказать, что купил одежду на собственные деньги, и даже рот открыл. Но счел за лучшее его закрыть. Эндрю не любит запеканку из цветной капусты. А если он, Эйдан, разозлит миссис Сток, она приготовит запеканку на ужин, а это рассердит Эндрю. А Эйдану было очень-очень надо, чтобы Эндрю не сердился, иначе его отправят обратно к Аркрайтам. А этого Эйдан, наверное, не перенес бы.
Читать бесплатно другие книги:
