Доспехи нацистов Гаврюченков Юрий
Папик сделал губки сердечком.
– Оно и к лучшему, – задумчиво заключил он. – По-своему, вы правы, Илья Игоревич.
Придя ко взаимному согласию, мы дружно расправились с десертом и Остап Прохорович продолжил познавательную экскурсию по дому. В силу специфики своей работы общаясь с богачами, я имел возможность подметить такую характерную черту их характера как неудержимое бахвальство. Машины, часы, а также прочие навороты, которые «новые русские» демонстрируют с таким апломбом, дополнились теперь изысканными диковинами вроде дворянского титула или небесного тела, носящего имя обладателя толстого кошелька. Caveat emptor[4]
По-моему, Стаценко тоже хотел что-нибудь разэдакое, чего нет и вряд ли может быть у других. И, похоже, рассчитывал получить сие через меня. Например, сногсшибательную меморию с дарственной табличкой в престижном музее. Предположения роились у меня в голове, пока Остап Прохорович водил меня по коттеджу. Сам он ни о чем подобном не заикался. Просто водил и показывал. Время откровений пока еще не настало.
В одной из комнат, вдоль стен уставленной застеклёнными книжными шкафами, мы сделали остановку. Устроились за курительным столиком, заботливо укомплектованным всеми причиндалами. Я осмотрелся. Комната предназначалась под библиотеку, однако, меньше всего её напоминала, отсутствовал свойственный библиотекам покой. Да и мебель не гармонировала со стенами. Комната была примером неудавшегося замысла, как многое в этом доме.
Стаценко достал из хумидора сигару, отрезал кончик маленькой гильотинкой «от Кензо» и закурил. Зная, что я не курю, мне не предложил, но вопросительным взглядом удостоил – из вежливости. «Что может быть лучше хорошей сигары после обеда!» Показное смакование сигар – еще одно из повальных чудачеств нуворишей, как и увлечение сопутствующими курительному культу принадлежностями наподобие шкатулок с искусственным микроклиматом ценою в плохенькую квартиру. Аристократы новой генерации с удовольствием перенимали ставшие доступными благородные замашки.
– Нравится вам мое букинистической собрание? – Стаценко обвел рукой шеренгу строго поблескивающих стеклами шкафов. От сигары в воздухе протянулся размашистый дымный след.
Я пожал плечами.
– Не знаю, покамест не имел чести узнать, какие в нем находятся экземпляры. Но выглядит, во всяком случае, внушительно.
– Так вы поглядите, – Остап Прохорович с неожиданной для распушенного на пятом десятке лет буржуйского брюшка легкостью вскочил и распахнул дверку.
Посмотреть вообще-то было на что. Библиотека Остапа Прохоровича не относилась к разряду новорусских мулечек, когда «для виду» подчистую скупаются домашние архивы, лишь бы пыль в глаза пустить столь же темному гостю. Тут я папика недооценил. Господин Стаценко отнюдь не собирательством занимался.
– Что вы на это скажите? – выволок на столик Остап Прохорович пачку журналов. Судя по голосу, гордость коллекции.
– Издание начала века, – я взял верхнюю брошюру в невзрачной обложке, украшенной рисунком кометы.
Журнал назывался «Ostara» и я держал первый его номер.
– Имеете представление, что оно такое? – заговорщицки осведомился Стаценко.
Я имел. На профашистскую тему мне в последнее время пробила дурная масть. Носящий имя готской богини весны журнал был основан в 1905 году Йоргом Ланцем фон Либенфельсом – создателем теории расовой соматологии, поделившей народы на высшие и низшие. Идеи цистерцианского монаха-отступника породили арио-героический культ гитлеровской Германии, загрузивший работой печально известные лагеря смерти. «Ostara» же, согласно его манифеста, задумывался как журнал, использующий антропологические данные для того, чтобы научным образом сломить восстание низших рас и защитить благородство расы европейской. О реализации этого замысла мир с содроганием вспоминает до сих пор.
Но кое-кого история так ничему и не научила. «Ostara» было выпущено более сотни номеров и у Остапа Прохоровича, похоже, имелась вся подшивка: шкаф был буквально набит стопками идентичных корешков. И он ею гордился, вот это всерьез настораживало.
– Неплохая коллекция, – похвалил я. – Она полная?
– Целиковая, – похвастался Стаценко, подтвердив мои подозрения. – Здесь все номера.
– Ну-ну, – я пролистал журнал, втягивая ноздрями сладковатую бумажную пыль.
– Вы ученый человек, – молвил Остап Прохорович, – и умный.
Кажется, наступал момент истины, чего и следовало ожидать, неспроста же меня пригласили. До сих пор я пребывал в неведении относительно его планов. Интересно, что может быть нужно от бедного археолога?
– Компетентный, я бы так сказал. В своей области. Никак не более того.
Я умышленно поскромничал, но на папика произвел впечатление.
– Ваша беспринципность мне даже нравится, – молвил он. – Отсутствие идейной направленности, кроме четкой ориентировки на достижение личного благополучия, выдает в вас сибарита.
«Какой наблюдательный господин, – не без неприязни подумал я. Остап Прохорович, открывавший доселе незнакомую сторону личной жизни, удивлял все больше. – Какие еще сюрпризы ждут меня впереди?» Недооценивать работника партаппарата было попросту небезопасно.
– Вам известна система градации, существовавшая в кайзеровской армии? – Стаценко прошел к столу и сел напротив меня, отодвинув локтем пачку «Ostara». В моем лице он нашел отзывчивого слушателя – я постарался состроить соответствующую мину. – Между тем, иерархия была весьма четкая. Низшую касту командного состава представляли глупые активисты, следующее место занимали не блещущие умом лентяи – вреда от них было значительно меньше. На более высокой ступени стояли умные, но излишне деятельные офицеры, а вот подлинной элитой армии являлись умные и ленивые. Они были самые полезные, но, поскольку сочетание таких качеств – редкость, наверху находилось именно это интеллектуальное меньшинство. Что вполне естественно, так как наиболее рациональные управленческие структуры строятся по принципу пирамиды.
– Так устойчивее, – добавил я.
– Вот именно, – согласился Стаценко. – Мне кажется, Илья Игоревич, у вас есть все данные, чтобы принадлежать к последней категории управленцев.
Мне сделалось не по себе.
– Благодарю за комплимент, – сказал я. – Только не понимаю, к чему вы клоните?
– Сейчас поясню. Хотя мне кажется, что вы больше осторожничаете, – показал в улыбке ровные белые зубы Остап Прохорович. – Дело в том, что отсутствие общественно полезных потугов характеризует вас как пассивного в положительном плане индивидуалиста. Кроме того, вы далеко не глупы, в чем я имел возможность убедиться, понаблюдав за вами в ходе наших бесед. Чего вам не хватает, так это навыков руководителя, но они легко нарабатываются практикой. А для этого у вас есть все способности, можете мне поверить.
Мне показалось, что господин Стаценко откусывает несоразмерно больше, чем может проглотить.
– Чего же вы хотите от бедного археолога? – задал я давно вертевшийся на языке вопрос.
– Чтобы он попробовал себя на руководящей работе.
– А ну как не справлюсь?
– У вас должно получиться.
– По-моему, вы малость переоцениваете мои способности, – не сдавался я.
– Уверяю вас, испытание не будет серьезным.
– Испытание? – слово очень не понравилось мне.
– Можно назвать так. В конце концов, всякое вступление в новую должность есть маленькое испытание. Смена обязанностей увеличивает нагрузку, не скрою. Мне хорошо известны эти тернии власти – ее неотъемлемые атрибуты. Я ведь сам управленец, как это называлось прежде – номенклатура.
Я заметил, что папик говорит моими словами. Подстраивается под манеру речи собеседника, значит стремится расположить к себе. Трюк нехитрый, но действенный. Остап Прохорович проявил исключительную наблюдательность, чем и насторожил: а не является агентом Большого Брата? Интерес ФСБ к моей особе вполне объясним, я крепко повязан с теневым рынком антиквариата. Правда, зачем разрабатывать меня таким дорогостоящим образом, когда можно изловить гораздо более простым и надежным способом: на нелегальной сделке? Да и других дел у меня наворочано немало – сколько угодно зацепок для добротного шантажа. Или чекисты решили сначала попробовать по-хорошему?
Должно быть, целая гамма сомнений отразилась у меня на лице, потому что Стаценко вдруг подался вперед и доверительно сообщил:
– Если справитесь, оплата целиком и полностью вас устроит. В этом вы не сомневайтесь, Илья Игоревич.
– А с кем, собственно, мне придется работать и, главное, на кого? – за хорошие деньги или нет, сотрудничать с Большим Домом мне в любом случае претило.
– Работать придется с людьми. Не очень умными людьми. А на кого – сами рассудите, – хлопнул папик ладонью по пачке «Ostara».
Теперь я был почти уверен, что меня вербуют. Причем бездарно либо внаглую, то есть отрыто, не вуалируя заказчика, фактически, ничем.
– Нет, – улыбнулся я и покачал головой. – Боюсь, не получится.
– Да вы не бойтесь, – когда требовалось дожимать, Остап Прохорович мог быть наглее стаи колымских педерастов. – Не скрою, хлеб управленца поначалу кажется горек, но стоит попробовать и он понравится. Потом никакой другой жизни не захочешь. Уж поверьте вы мне, дорогой Илья Игоревич!
– Нетушки, – куда более категорично отказался я. – Из меня плохой начальник.
Я бы скорее подмахнул собственной кровью дьявольский цирограф, нежели согласился взаимодействовать с органами.
– Но почему?
– Я не лидер и командирских задатков у меня нет.
– Ну що ж вы так упираетесь, – мягко пожурил Остап Прохорович, сбившись на малоросский акцент. – Если бы знали вы, Илья Игоревич, какие замечательные перспективы открываются у вас на этой работе.
– Какие?
– Замечательные, – распространять о подробностях новой работы, не добившись моего согласия, Стаценко не собирался. – Как в отношении денег, так и общественного положения.
С точки зрения банальной эрудиции, даже для оперативной работы госбезопасности условия были слишком шикарные. Но если не госструктура, то что?
– Вы подумайте, Илья Игоревич, не спешите с ответом, – видя, что от меня ничего не добьешься, отпустил с миром Остап Прохорович. И попросил напоследок. – Только о нашем разговоре пока никому, ладно? Поразмыслите над этим как следует. На самом деле вы достойны большего, чем вам кажется.
Вот и пойми, что на уме у этих «новых русских»!
5
Домой меня доставила все та же серебристая «Ауди-100» с мигалкой.
Маринка скучала перед телевизором.
– Поразвлекался? – в голосе сквозила плохо скрываемая зависть.
– В некотором роде, – бледно улыбнулся я.
Марина давила на «лентяйку», бесцельно переключая программы. Смотреть было нечего.
– Как живет папик?
– Хорошо живет, нам бы так.
– Что было на обед?
– Рыба.
– Да ну, – пренебрежительно фыркнула Маринка. В ее представлении рыбный стол ассоциировался с отварным минтаем и копченой скумбрией, постной и жесткой. – Он что, круто верующий?
– Верующий? – я был слегка озадачен, потом сообразил, что сегодня постный день. – Может быть.
Другой вопрос, что я затруднялся определить принадлежность Стаценко к какой-либо из распространенных конфессий. Из головы не шло, с какой гордостью Остап Прохорович демонстрировал коллекцию «Ostara». Словно пароль сообщал. Да и заточка у него не фээсбэшная, сексота я уж сумел бы распознать.
В противоречивой личности Остапа Прохоровича было много странного. Даже закрадывалось подозрение в его арио-христианском вероисповедании. Он ведь приспособленец по натуре своей. Такому без разницы, в какой номенклатуре состоять: что в СС, что в КПСС.
– К тебе сосед заходил, – сообщила Марина.
– Какой сосед? – занятый своими мыслями, я не сразу врубился.
– Боря. Я сказала, что у тебя интимная встреча.
– Приватная, ду… э-э, дорогая моя!
Маринка, работавшая в период нашего раздельного проживания секретарем-референтом, умела подать информацию, искажая по своему усмотрению незначительной подменой интонаций.
– Ну а я как сказала? Разницы нет. Ты не волнуйся, милый, он не сильно расстроился.
– Еще что было? – пропустил я ее колкости мимо ушей.
– Мама звонила, – по исключительной невинности тона, не предвещающей ничего хорошего, я догадался, что мама была не моя. – Интересовалась, как у тебя дела. Я ей наболтала про раскопки, ты уж не обессудь, милый.
– Да чего мне сердиться, дорогая, – парировал я. – Мы с мамой теперь друзья. Ей, наверное, понравилась наша встреча.
– Она под впечатлением, – бесстрастно согласилась супруга, – и папа тоже. Я их, кстати, пригласила к нам. Надо же им у нас побывать. Это ведь нормально, когда родственники ходят друг к другу в гости, правда, милый?
– Что естественно, то не безобразно, – настроение стремительно падало.
Маринка просияла.
– Они навестят нас на днях. Тебе понравится, честное слово!
– Не сомневаюсь, – ответил я, – и Славе тоже. А уж как обрадуется Боря – вообще нет слов!
Настала моя пора радоваться.
– А вот этого не надо, – насупилась жена. Она выключила телевизор. Большой экран погас, в комнате сразу стало темнее. – Давай обойдемся без общества друзей. Не порть людям праздник.
– Что русскому здорово, то немцу смерть, – сумничал я.
Дистанционный пульт брякнулся на диван. Марина встала и подошла ко мне.
– Ну пожалуйста, милый, – протянула она, обнимая меня за шею. – Давай будем как все нормальные люди.
«Нормальные люди не делают из родни гладиаторов», – подумал я, но вслух почему-то не сказал.
– Мы нашли покупателей! – Эрик сиял как начищенный медный самовар.
– Зачем? – брюзгливо спросил я.
Возникла короткая пауза. Компаньоны не понимали, чем вызвано мое раздражение. О, если бы они знали, какую хулу я возношу на них в данную минуту! Не терплю дилетантской самодеятельности.
– Как зачем? Чтобы Доспехи продать. Мы же их для этого копали. Или что? – растерялся Эрик.
– Зачем вы стали искать покупателя без моего ведома?
– Чтобы побыстрее продать, – буркнул Боря.
– А что, нельзя? – спросил Эрик.
– Мы же договорились, что вопросом реализации занимаюсь только я. Был такой уговор?
– Был, был, – нехотя сознался Эрик.
– Тогда какого лешего вы полезли, инициативу захотелось проявить? Что, если я уже условился со своим постоянным клиентом? Неприятности ведь могут получиться, если наши интересы перестанут состыковываться.
Доспехи Чистоты хранились у меня, что позволяло диктовать компаньонам свои условия.
– Ты нашел покупателя? – обрадовался Эрик.
– Пока нет.
– Тогда что ж ты нам выговариваешь?! – знак вопроса буквально полыхал в глазах Эрика гневным огнем. – У тебя несрастушки, мы находим клиентов, и ты еще недоволен!
Я смиренно переждал всплеск благородного негодования и, когда эмоции улеглись, объяснил:
– Други моя! Важно ведь не просто найти покупателя. Главное, чтобы клиент был надежным. Чтобы он не засветил сделку перед бандитами или не впиндюрил нас ментам либо сам не оказался ментом. Такое уже было в моей практике, когда из-за дурака подельника мне пришлось отсидеть трешник. Удовольствие ниже среднего, признаюсь вам. Эти три года лишними не были и назад их при всем желании не вернешь. И я не хочу снова наступать на те же грабли. Вы, господа, покамест не приучены к осторожности, а она – основоопределяющий фактор в нашей работе. Желающих обзавестись уником и располагающими для этой цели свободными средствами хватает повсюду, куда ни плюнь. Они даже готовы продемонстрировать вам груду зелёной налички. Но где уверенность, что это не ментовская прокладка или что вас банально не наметили шваркнуть бандюки? Лично у меня такой уверенности нет, поэтому я контачу исключительно с проверенными клиентами, связи с которыми нарабатывались годами, но даже с ними держу уху востро. А вы сполтычка завязались с какими-то пацанами, пронырливые вы мои. С вами такими дела вести это себя не любить. Если угодно, можем установить цену на Доспехи и я выплачу вам причитающуюся долю. Хотите?
Компаньоны покорно выслушали мою отповедь, разбегаться не хотели. Для них наши отношения не ограничивались единовременными финансовыми интересами. Оба желали копать со мною и в дальнейшем, надеялись поднабраться опыта и, даст Бог, стать такими же известными. Трофейщики прочно вставали на кладоискательскую стезю. Обнадеженные первым результатом, они были готовы идти по этому пути до конца. Пока – под моим руководством.
– Ладно-ладно, – пошел на попятный Эрик, – не сердись.
– Мы все поняли, – наклонил голову Боря.
– Вот и я думаю, что я прав, – примирительно сказал я.
Однако, это было пагубное заблуждение. Мне даже почитать спокойно не дали. Два брата-акробата словно вознамерились сжить меня со свету своими чудачествами.
Только все их чудачества начинались на букву «м».
– Извини, Илья, так уж вышло, – вновь прибывшие ко мне подельники выглядели как мокрые коты. – Разойтись с пацанами не получилось. Теперь они хотят встретиться с тобой.
– Не принимают отказа, – вздохнул Боря.
– Требуют, чтобы ты им сам обосновал, – поник головой Эрик.
Обосновал! Меня аж покорежило: словей-то каких жаргонных поднабрался, болван! У пацанов, видите ли, возникли непонятки. Требуют перетереть со старшим, чтобы он объяснил, на каком основании отказал. По понятиям объяснил, в натуре! Ну, тут без разборки не обойдется.
– Стрелу уже забили? – осведомился я.
– Ждут, когда ты им позвонишь, – сообщил Эрик. – Номер трубы оставили.
Начинающие предприниматели антикварного бизнеса совершили самую распространенную по нынешним временам ошибку – попались на крючок к бандитам. Мало того, они втягивали меня! Бантики, судя по всему, попались мелкие, на уровне заблатовавшей дворовой шпаны. То есть самые вредные: человеческого языка не понимающие и решившие срубить денег на шару. Только свойственным безмозглым быкам нахрапом я мог объяснить возникшие на пустом месте «непонятки». Выискав зацепку, братва предъявила лохам претензии и теперь без выплаты неустойки за несостоявшуюся сделку не успокоится. Я пребывал в замешательстве. Ведь как сердцем чуял! Неприятность, если может случиться, случается обязательно. Выкрутасы компаньонов могли мне дорого обойтись. Воистину, с лохами жить по-волчьи выть!
– Что будем делать, Илья? – подал голос Эрик.
– Что делать, что делать – думать! – огрызнулся я. – Большинство преступлений случается по глупости. В основном, со стороны потерпевшего. Пора разорвать этот порочный круг и начать думать, прежде чем что-нибудь сотворить. Самое время научиться шевелить мозгами, ч-мудаки!
Чмудаки засопели, переживая шквальную критику в свой адрес. Вид у них был настолько понурый, что камень бы треснул от жалости. Но сердце не камень и я не разжалобился. Пуская мужественно терпят. Расхлебывать кашу все одно не им. Нам со Славой. Я знал, что всегда могу надеяться на его помощь, и был у друга в неоплатном долгу.
Слава оказался дома. По голосу я понял, что ему давно нечем заняться.
– Развлекалова ищешь? – осведомился я, поглядывая на замеревших у телефона подельников.
– А чего?
– Есть.
– Какое?
– Шпану надо разогнать, – я в двух словах обрисовал ситуацию.
– Ну, какие проблемы! – обрадовался корефан. – Ты меня заберешь или мне куда подъехать?
У меня отлегло от сердца.
– Я тебя заберу, ja, ja, – за Славой я был как за каменной стеной. – Сейчас с братвой перетру относительно времени и поедем.
– Идет.
Опустив трубку, я перевел дух.
– Ну что! – дыбанул я на Эрика. Эрик потупился. – Звони пацанам на трубку, ком-мер-сант!
Стрелку забили на Ржевке, неподалеку от Института текстильной промышленности. Местом толковища должен был стать пустынный берег реки, куда мы прибыли вчетвером. На переговоры подобного типа влияет, конечно, не число голов, а число стволов. Стволов у нас насчитывалось три – пистолет Стечкина у меня и пара «вальтеров» у Славы. Чмудакам оружия не дали. Их дело сторона: не вмешиваясь наблюдать, как отлетают претензии. Больше, поклялся я себе, таких бесплатных уроков не будет.
Место встречи пустовало. Даже машины не ездили. Стиснутая замусоренными берегами Охта несла в одном ей известном направлении свои коричневые воды. Угрюмо стояли приземистые корпуса пороховых заводов. Вдалеке простучала электричка.
– Ну чего, – смоля «элэмину», Слава огляделся вокруг, – где эта твоя шпана?
– Вон едут, – обрадовался Боря, вероятно тому, что впервые за весь день смог сообщить нечто позитивное, – точно их машина.
К нам подкатил и остановился угловатый, похоронной расцветки мерседесовский внедорожник. Из «Геленвагена» вышли трое, и я как-то сразу пожалел, что вообще нашел Доспехи.
Этих молодых людей я бы гопниками назвать не взялся. Сразу стало ясно, что ребята серьезные, подстать машине, на которой приехали. Черт знает, какую структуру они представляли – ничего подобного раньше мне видеть не доводилось. Над ними, определенно, поработал стилист, что быкам совершенно не свойственно. Несмотря на вечер, хоть и прохладный, но все же летний, господа были одеты в длинные пальто из черного кашемира, такого же цвета штаны и рубашку фактуры «мокрый шелк», а на ногах имели короткие черные «казаки». Униформа делала их одинаковыми как близнецы. Впечатление усиливалось внешним сходством: короткой стрижкой светлорусых волос и невзрачными, словно выцветшими глазами. Даже цвет лица у них был неестественно бледный. Или так казалось по контрасту с одеждой?
– Эт-то кто такие? – Слава сплюнул под ноги окурок и стал вплотную ко мне, ощупывая идущих навстречу эмиссаров цепким взглядом.
Я дернул плечами:
– А я знаю?
Черная троица приближалась. Они даже ходили одинаково. Компаньоны начали тесниться к нам, сбиваясь в подобие овечьего гурта. Им было боязно стоять в стороне.
– Ну-с, – негромко сказал я, – готовы ль вы?
– Готовы, – сказал Слава.
Я незаметно надул живот, дабы удостовериться, на месте ли волына. Заткнутый за пояс «стечкин» вдавился в пузо. Жесткий рельеф оружия успокаивал.
Троица встала перед нами в ряд. Они были высоки, ровны по росту и почти не различались оттенками шевелюры. Из-под лацканов пальто высовывались ремешки портупеи. Во внешности прибывших главенствовало четкое воинское единообразие.
Мы настороженно молчали. Ждали, когда начнут они. Упустить инициативу – большая ошибка на переговорах, но внешность оппонентов изрядно угнетала. Как, вероятно, и было задумано. Выдержав долгую паузу и придя к решению, что нужный эффект достигнут, стоящий посередине открыл рот.
– Что вы решили по поводу Доспехов?
Троица уставилась на меня безразличными как холодные льдинки глазами. Этот взгляд завораживал.
– Боюсь, что мы не сможем их вам продать, – чувствуя себя дипломатической бездарностью, выдавил я.
– Почему?
– Мне очень жаль, – развел я руками, в глубине души сочувствуя бедному Эрику, которому непосчастливилось пересечься с этими «полубогами». – Планы имеют свойство меняться. У меня есть другие покупатели, с которыми я договорился раньше.
– Но мы ясно выразили свое желание приобрести Доспехи Чистоты, – хрустальным голосом изрек эмиссар. – Был уговор.
– Между нами конкретно уговора не было, – уточнил я.
– Это не разговор, – средний глядел сквозь меня своими бледно-голубыми глазами, и я понял, что он смотрит на стоящего примостившегося сзади Эрика. – Уговор был. А уговор дороже денег.
«То есть неустойка будет стоить очень больших денег», – промелькнуло у меня в голове.
– А вы чьи такие будете? – донесся до моих ушей наредкость нахальный, но невыразимо родной бас корефана. Эмиссары одновременно перевели взгляд на него. – Не слышу ответа!
– Мы – светлые братья из «Светлого братства», – послышался ответ.
– Чего?! Это Мария-Дэви Христос которая?
– Нет, мы не из «Юсмалос», – слегка раздражённо пояснил «светлый брат».
– А чьи тогда?
Слава оказался изумлен таким оборотом дела, а я вдруг понял, что парламентеры были представителями изысканной светлой породы людей, а черная одежда лишь положительно подчеркивала их белизну. На свой рост я не жалуюсь, но головы эмиссаров качались где-то высоко надо мной. Они впечаталяли и подавляли.
– Наше «Светлое братство» не имеет никакого отношения к «Великому белому братству» госпожи Цвигун, – последовал корректный ответ.
– Да? – буркнул озадаченный Слава. – Впрочем, неважно. Слыхал, чего сказали? С Доспехами вы в пролете, понял?
– Нет, не понял, – обиделся «светлый брат».
– Что, дурак что ли? – искренне удивился Слава. – Я вроде бы ясно сказал: на Доспехи у нас свои покупатели есть. Чего тут такого непонятного. Или ты в уши долбишься?
Троица в черном переглянулась. Слава откровенно хамил. Он был сторонником простых и радикальных решений.
Боря с Эриком нервно завздыхали, прикидывая, каким боком им выйдут последствия сегодняшней «терки». Слава же, ввязавшись в разборку, попер по бездорожью, рога расчехлив. Афганская закалка не позволяла ему идти на попятный.
– Прошу полегче на поворотах, – совсем не по бандитски осадил Славу эмиссар. – В противном случае у вас возникнут осложнения.
– Чего ты мне сделаешь? – криво осклабился корефан. – На хуй насерешь и жопой разотрешь?
– Что?! – взвился стоящий слева эмиссар, то ли ранее других въехавший в смысл фразы, то ли обладавший меньшей выдержкой.
Он запустил руку глубоко за спину, откидывая пальто, и я заметил, что кобуры под мышкой нет, а на рубахе вышита серебром какая-то эмблема.
Слава снова блеснул хищным золотым оскалом. Два других «брата» как по команде рванулись в стороны, а у того, кто остался ближе ко мне, в руке появился выволоченный из-за спины короткий широкий меч.
Я застыл: ведь шевельнусь и он шпиганет прямо в живот. Не поможет и АПС. Потому что пистолет надо еще достать, а меч – вот он, уже в руке. Направлен острием на меня.
Краем глаза я увидел, как арьергард светлого воинства вооружается выхваченными из-под пальто мечами.
Я уловил удар. Лацкан черного пальто дрогнул. Кашемир на долю секунды прижался к груди и тут же отошел, всколыхнувшись. Плотный щелчок пули по телу был едва различим. «Светлый брат» качнулся, по барабанной перепонке стегнул резкий хлопок выстрела. Дыры не было. Нити разошлись, пропуская инородный предмет, и сомкнулись, сглотив пулю.
Полубог упал навзничь, смертельно побледнев. Меч остался зажат в его длани.
И я ожил.
Я выхватил АПС и передернул затворную планку, досылая патрон в ствол.
– Мочи козлов! – исторг я пронзительный клич.
Уцелевшие парламентеры стремительно отступали к своей квадратной машине, забыв и про воинственные устремления, и про «брата», оставшегося лежать в земле. Они бежали, размахивая на ходу мечами.
– Слава, не стреляй! – заорал Эрик.
Я обернулся на крик и увидел целящегося корефана, а перед ним скачущего чмудака, спасающего своих пацанов. По каким-то соображениям ему это было нужно. Вероятно, Эрик хотел жить и предвидел последствия, зная неведомые нам подробности об организации, представитель коей дал дуба на берегу Большой Охты с мечом в руке, и теперь был достоин занять вакантное место среди пирующих в Вальгалле, будь он викингом.
Но викингом павший не был. Скорее всего, мудаком: разве будет нормальный человек разъезжать по городу с мечом под одеждой и, тем более, хвататься за него для сведения личных счетов? Викингам в мегаполисе не место, чему труп был блестящим доказательством. В современном мире берсерк зовется отморозком и его достигающая вершин умоисступления крутизна решающей роли в огневом бою не играет. Бешенство не влияет на скорость пули, ныне оружие требует рассудительности, а смелость отходит на второй план. Счастье теперь сопутствует умным. Поэтому прежде всего надо думать!
Последнее в нашей компании было моей прерогативой. Посему, едва закончилась битва, я начал распоряжаться, дабы спешно замести следы. Убитого мы взяли с собой. Нет трупа – нет состава преступления. Кинули «братана» в проход между сиденьями, под ноги Боре с Эриком. Для погрузки мертвецов задние двери «Нивы» оказались как нельзя кстати. Полноприводная машина в лесу вещь ни с чем не сравнимая. Мы сквозанули со «стрелки» через Ручьи на Колтушское шоссе и стали выбирать местечко поукромнее. Уцелевшая парочка сорвалась на «мерседесе» в направлении набережной. Suum cuique[5].
Мы заехали в чащобу и выгрузили жмурика. Боря отыскал заросшую кустами ложбину. Складную лопату я возил в багажнике.
Перед тем как зарыть мы осмотрели загадочного сектанта. Вещами он был не богат: мелкая сумма денег, расческа, белый носовой платок. Ни ключей, ни документов, ни курительных принадлежностей и прочих безделушек, которые накапливаются в карманах, если часто пользоваться одеждой. Похоже, черный костюм и в самом деле был формой, надеваемой на работу.
Или на службу. Сбруя под пальто предназначалась для меча, носимого в ножнах рукоятью вниз. Меч был похож на большой кинжал. Обоюдоострый, с тремя канавками на широком клинке, он имел выгнутую вперед гарду и длинную рукоять красного дерева с круглым навершием. Круг с обеих сторон был украшен свастикой.
Меч сильно напоминал по дизайну парадные кинжалы СС, разработанные специалистами по геральдике «Общества Туле» для Ордена арийских сверхлюдей. Оружие было стилизовано под германские рыцарские ножи XI–XIII веков и увенчано священным солярным знаком.
Что и говорить, возникающие в ходе досмотра трупа аналогии могли озадачить кого угодно. Кем были эти стильные молодые люди, повсюду таскающие ритуальные мечи, породистые представители нордической расы? «Сыновья Солнца, сыновья богов, высшее проявление жизни», – как охарактеризовал древних ариев Горслебен. Все указывало на то, что «светлые братья» были ариями современными. Неспроста они так пристально интересовались свежераскопанным артефактом, который фашисты почитали за амулет непобедимости, – Доспехами Чистоты, изготовленными на их родине, острове Thule, на гербе общества которого имелся похожий меч.
Высокие светлые «дети Солнца», объединенные в глубоко законспирированную организацию… Неужели они – остатки уникальной северной протонации, уцелевшей в котле глобальной ассимиляции и создавшие тайные Ордена с целью сохранения чистоты крови?
Догадки, подтверждаемые фактами, обретали вид истины. Я знал историю достаточно хорошо, чтобы делать кое-какие выводы на основе полученных данных. Значит, разработанная Гиммлером программа «Lebensborn»[6], предусматривающая дать Рейху путем селекционного отбора 150 миллионов рафинированных арийцев, действительно имела в основе носителей элитного генофонда – потомков выходцев из легендарных земель. «Der Kulturbegrunder» – «создателей цивилизации», как называл их Гитлер. Истинно белых людей, распространивших свет высшей культуры по всему миру.
Один из которых, одетый в униформу, лежал сейчас мертвым у моих ног.
А его сотоварищи колесят по Петербургу на дорогих автомобилях, объединенные в сакральное «Светлое братство». Значит, значит…
– Чего потерялся, Ильюха! – бесцеремонно сбил ход моей мысли Слава.
Читать бесплатно другие книги:
