Звездунец Алексеева Оксана

Глава 1

Не могу дождаться, когда уже до сценаристов допрет, что не надо выдумывать любовь для сюжета – она уже под их носом! Самая настоящая романтическая история, без прикрас достойная экранизации. И актеры готовы: Эдика сыграет, как ни странно, Эдик, а мою роль вполне потянет Тонька – у нее фактура подходящая.

Наша с Эдиком любовь растопила бы сердце любому прагматику: она как прозрачный хрусталь без единого изъяна. Мы уже в первом классе сидели за одной партой. Правда, тогда он был лохматым раздражающим толстячком, и мне нередко приходилось давать ему затрещины в воспитательных целях, пока учительница не видит. В седьмом классе он впервые выхватил из моих рук школьную сумку по пути домой, а возле подъезда вернул, скривив злобную мину. Принялся повторять это ежедневно, пока сам не привык к собственному смущению. В девятом – неожиданно для всех вытянулся вверх, повзрослел, стал привлекать к себе внимание одноклассниц, но назойливым прилипалой остался под моим бочком. Эд никогда не предлагал мне встречаться – мы просто начали: краснея, держались за руки, сбегали с математики в кино, а уже в десятом классе впервые поцеловались. На выпускном именно мы открывали бал отрепетированным вальсом, а детская влюбленность переросла в любовь на всю жизнь.

Мы почти никогда не ссорились, а преспокойно планировали уже понятное обоим совместное будущее. Я хотела поступить на экономическую специальность, а у Эдика с успеваемостью дела обстояли куда хуже. Но он совершил невозможный для себя прорыв: отменил все свои кружки и тренировки, погряз в учебниках и репетиторах, чтобы все-таки попасть со мной на один факультет. Если бы не прошел, тогда я перенаправила бы свой путь и подалась на менее престижное направление. Мы оба были готовы на что угодно, лишь бы не разлучаться, а сама специальность в ту пору для нас большого значения не имела. Кто, скажите на милость, в восемнадцать твердо знает, чем будет заниматься через тридцать лет? Мы просто шли за своими дипломами, которые «не позволят пропасть», а определиться с дальнейшими планами сможем и позже – обязательно вместе.

Мы не разлучались, но и не ограничивали друг друга ни в чем. На первом курсе Эдик вернулся к тем же хобби, которые предпочитал в школе. Его сразу оформили в театральный кружок, а по средам он стоял во втором ряду институтского хора. Нельзя сказать, что он обладал несравненным вокальным талантом, но петь умел, а на сцене всегда раскрывался и казался совсем другим человеком. Я же, чтобы не отставать от бойфренда, записалась на танцы – не только же моему парню отстаивать честь альма-матер во всяких мероприятиях. Мы с ним являли собой тот редкий случай, когда в отношениях каждый становится лучше и тянет второго наверх: Эд, по характеру более общительный, с головой погрузил меня в студенческую внеучебную шумиху, а я помогала ему с предметами, когда возникала такая необходимость. О свадьбе мы говорить не спешили – и так все ясно: закончим вуз, найдем работу – тоже желательно в одном офисе, съедем от родителей и сразу поженимся. Такие очевидные факты не требуют долгих дискуссий.

В конце второго курса все резко изменилось. И я присутствовала в том ярком моменте, с которого начался взлет моего любимого парня. Мы сидели в кафе после выступления его театрального кружка, о чем-то болтали, переплетя пальцы, когда к нашему столику поднырнул худощавый мужичок, шедший за нами от самого актового зала института и некоторое время наблюдавший за Эдиком со стороны. Представился продюсером, что-то залил про фактуру и оставил на столе визитку. Когда я пересказывала эту сцену маме, то она не поверила, что вообще такое бывает: продюсер оказался действительно продюсером, а не ушлым придурком, мечтающим провести кастинг на заднем сиденье его машины. Эдик после некоторых колебаний ему позвонил – с тех пор в нашей жизни не осталось тишины и гармоничного спокойствия.

Сериал запустили в сентябре – невероятное красочное фэнтези с огромным бюджетом. Эду досталась роль одного из злодеев, противника команды главных героев. Уже на пятой серии создатели наживую переписывали сценарий: Эдика перевели сначала в основной состав, а потом начали увеличивать экранное время. Первый сезон заканчивался под триумфальные рейтинги. На втором Эду прописали и романтическую линию – в партнерши ему досталась восходящая звезда Илона Ласкова, невозможная красотка. И без того нескромный бюджет на съемки вырос в разы – инвесторы, как рассказывал мне Эдик, обрывали телефоны, а стриминговые сервисы соревновались в объеме рекламной поддержки.

Вот так все сделалось совсем иным: более ярким, насыщенным, но непривычным. Прошло всего несколько месяцев, но мой парень, живущий с детства в том же квартале, стал невероятно популярен. Над его внешностью теперь работали стилисты, темно-русые волосы выбелили, широким бровям придали немного другую форму – он и раньше был самым красивым, а теперь стал ослепительным. Институт ему пришлось бросить на третьем курсе – именно пришлось, поскольку график съемок, интервью и подготовок промо становился все более плотным. Одногруппницы некоторое время посматривали на меня с жалостью, но их скепсис быстро увял – мы с Эдиком и не думали расставаться из-за такого пустяка, как его популярность. Хотя теперь мы старались не появляться в общественных местах вместе, опасаясь нарваться на фанатов, а мой парень на улице всегда носил темные очки и кепку. И все равно, если у него только выкраивалась свободная минутка, подъезжал за мной к институту, чтобы забрать после лекций. Я пыталась объяснить, что эта красная «Феррари» с прижатым носом привлекает столько внимания, что никакая кепка не спасет, но Эд со смехом упорствовал: он хотел, чтобы я гордилась им, каждый свой успех, все свои растущие гонорары он хотел делить со мной. А иначе зачем ему так стараться?

Шли месяцы, но между нами не промелькнуло даже облачка. Поначалу меня немного смущала та химия между Эдом и Илоной, которую они демонстрировали на экране. Пару раз сжалось сердце от их долгих поцелуев, показываемых со всех ракурсов и тиражируемых гифками в интернете. Но со временем отпустило. Если бы Эдику нужна была эта красавица, то он не летел бы после съемок ко мне – измученный, уставший, желающий в конце дня меня хоть на три минуты обнять. Он уже купил квартиру в центре, запустил там ремонт: к моему диплому и окончанию съемок его сериала как раз успеют закончить, тогда мы и съедемся. А то даже жаль звездного беднягу, которому приходится ко мне мотаться.

Намного больше Илоны, с которой мы успели хорошо познакомиться во время закрытых банкетов съемочной группы, меня напрягала растущая армия фанаток. Вот уж кто бесстыдно сходил с ума по моему парню! Иногда даже страшно было читать признания малолеток, которые чуть ли не сексом занимались с его фотографиями. Но скрывать не буду: я испытывала неописуемую гордость от мысли, что парень, в которого влюблены тысячи девчонок, на самом деле принадлежит только мне. Одногруппницы даже скрыть не пытались зависть, но самые отходчивые смирялись и иногда подходили, чтобы тихонько попросить передать Эдику постер для автографа. Остальные твердо уверовали, что он зазнался, раз сменил номер телефона и перестал лично забегать в институт – поздороваться с бывшими сокурсниками. Им просто не понять, что к звездной болезни эти предосторожности не имели никакого отношения: они не видели, как прошлым летом фанатка рассмотрела его возле маленького кафе, содрала с себя футболку и пыталась пометить путем трения. Я хохотала до слез, но потом менеджер из агентства матами обругал нас обоих. В принципе, он совершенно прав: в другой раз фанаты могут вести себя более агрессивно, и не факт, что дорогостоящее лицо актера при том не пострадает.

Теперь уже вся страна называла его Эдом, как раньше обращалась только я, а мне захотелось, наоборот, начать называть его Эдиком. Это забавный факт: агентству еще в самом начале его настоящее имя – Эдуард Миклюк – показалось неблагозвучным, поэтому он превратился в «Эда Модестина». Но это ерунда в сравнении с трансформацией Илоны Ласковой – «Антонину Лаптеву» вообще до неузнаваемости перевернули. Тонька – так-то отличная девчонка, я это уже во время первой встречи поняла. Она простая, немного ошалевшая от неожиданной славы, но талантливая и трудолюбивая.

Она тогда три фужера шампанского накатила и достала меня своей пьяной исповедью:

– Знаешь, Светунь, это все неправда! Вот тут камера висит, почти в щеку тыкается. – Она показала левой рукой, откуда именно ей мешала камера. Затем подняла правую и направила палец сторону: – А оттуда светильник долбит, аж глаза слезятся. Вокруг толпа народу, режиссер заходится в очередном припадке бешенства, а мы должны смотреть друг на друга, как будто у нас страсть. Какая страсть, Свет, если я три дня нормально не ела? Но берем себя в руки и пашем… Я че сказать-то хотела? Ты от меня угрозы не чувствуй, нет от меня угрозы.

Честно признаться, до этой фразы я про угрозу и не думала, а теперь как-то заскребло. Но Тонька, оказывается, еще не закончила:

– У меня свой Эдик есть. Его зовут Слава, а не Эдик, но не суть… Я убью любую, кто в мою любовь своей грязной рукой влезет – и сама так никогда не поступлю. Настоящие чистые отношения в нашем кругу – это такая редкость, что можно в музее под стеклом хранить, подобным не разбрасываются. Да если мне придется выбирать между славой и Славой, то я выберу Славу!

Я не вполне поняла, что из «слав» она выберет, но прониклась. И почему-то сразу поверила. Тонька – точно такая же девчонка, как я, всего на год старше. Просто она оказалась в других обстоятельствах, но порядочный человек даже на пике популярности останется самим собой: так было бы со мной, окажись я на ее месте, так произошло с моим Эдиком. У них обоих немного крыша свистит от всеобщего внимания, но изначальная природа остается неизменной.

Проблемы начались много позже, когда я вообще перестала ждать беды.

Эдик заявился в воскресенье. Я уже готовилась к защите диплома, поэтому мы не договаривались о свидании. Хотя после таких длительных отношений он и не обязан меня предупреждать. Юркнул в маленькую кухню, уже давно здесь всем родной.

– Здрасьте, теть Наташ, борщ варите? Чур я первый!

– Садись, Эдичка, – улыбнулась ему мама. – Ты почему такой худой стал?

Туда же заглянул и папа, махнул приветственно рукой и подхватил:

– Худой? Это называется дрыщ, Наташ. Худым он месяц назад был.

Эдик тяжело вздохнул, поглаживая дизайнерскую футболку в районе живота:

– Дядь Кость, честно говоря, я только у вас от души ем. Постоянно агент рядом стоит и калории считает. Я же теперь черный маг! Видели в последней серии, в какое дурацкое длинное платье меня вырядили? Такой костюм идет только длинным и худым. Агентство подумало и решило, что длиннее меня не сделает, поэтому теперь мне просто не дают есть. Тоньке приходится еще хуже – костюмерша ей талию сантиметров на десять ушила. Ей сказали: «Ты или худеешь, или не дышишь». Тонька не дышит уже вторую неделю.

– Это Тоне худеть надо? – всплеснула руками мама. – Совсем с ума посходили, у нее же одни косточки! Теперь хоть понятно, почему вы с ней в конце серии пять минут обнимались – друг друга держали, чтобы в обморок не грохнуться, да?

Эдик рассмеялся и посмотрел на меня ласково:

– Свет, а у тебя как дела с дипломом? Хотя ты умница – всех на защите порвешь. – Дождался, пока я с гордостью кивну, и попросил: – Подай, пожалуйста, сметану. Есть этот борщ без сметаны – преступление!

Он с удовольствием пододвинул к себе ароматную тарелку. А папа все еще торчал в проеме, ведь пока он ухажера не достал – а это наша семейная традиция:

– А сегодня-то чего приперся, бездарь? Опять Светку на ночевку отпрашивать? Вы давайте женитесь уже – и забирай ее насовсем, она нам тут давно надоела. Хотя я еще подумаю, выдавать ли за тебя единственную дочь. Ты же троечником в школе был, институт бросил – что ты вообще такое?

– Па-ап, – со смехом перебила я. – Эдик за последний год заработал в тридцать раз больше, чем ты за всю жизнь. А я диплом один на нас обоих получу, нам хватит.

Отец поморщился, как будто в самом деле прикидывал, сойдет ли ему такой зять, но я заметила, что Эдик застыл – даже ложку отложил. И, дождавшись, когда все перестанут весело препираться, заговорил тише и серьезнее:

– Я как раз из-за этого и приехал. Поговорить надо. – Он устремил свои зеленые глаза на мое лицо и обращался только ко мне: – Света, дело неприятное, но важное. Я не хотел тебя отвлекать до защиты, но агентство торопит.

У меня внутри все похолодело, будто от предчувствия, что он мне вот-вот предложит расстаться:

– Что случилось?

– Работа случилась, – он ненадолго замолчал, закусив нижнюю губу. – Рейтинги падают. То ли наши сценаристы выдохлись, то ли зрители уже просто от истории устали. Реклама пашет на максималках, а показатели падают. Наше с Тонькой агентство видит только один выход: накрутить шума. Мы с ней должны изобразить парочку в реальной жизни. Нас и так давно сватают, но надо подкинуть дровишек, чтобы опять обсуждали только нас.

– Звезданулся? – возмутилась мама. – Я у тебя сейчас борщ отберу!

– Мать, – сухо подал голос отец. – Передай-ка мне половник – я ему покажу, как больно рейтинги падают.

Эдик выдохнул и устало помотал головой:

– Думаете, мне или Тоньке этот вариант нравится? Нет, это просто задача, которую мы обязаны решить. Они уже подписали договоры на общую рекламу и «типа съемок из-за кустов ушлых папарацци». Мы должны заставить о нас говорить – перебирать о нас сплетни, писать о нас фанфики и искать подтверждения химии на экране, тогда зрители не отвалятся, а инвесторы снова станут счастливыми. Это ненадолго. Финал сериала должен занять первую строчку топа, тогда все будут довольны, а мы без новых ролей не останемся. Через пару месяцев после завершения изобразим, что расстались – тогда это уже не будет иметь значения. Свет, что думаешь? Тоня сейчас тоже к своему поехала – надеется, что Слава ее поймет. Мы не будем делать ничего, чего еще не делали на экране, это просто очередная роль.

Разумеется, мне было неприятно. Тоня и Эдик скрывали свою личную жизнь от фанатов – и это было оправданно в целях безопасности. Если его любят тысячи девчонок, то меня будут ненавидеть эти же тысячи девчонок. В его агентстве никогда не относились ко мне с презрением – наоборот, я была желанной гостьей и меня уважали как подругу их звезды. Но изображать другие отношения от них до сих пор не требовали…

Я сглотнула и произнесла твердо:

– А что мне думать? Как понимаю, вопрос уже решен.

Эдик поник:

– Решен. Причем даже без нас с Тонькой. Нас точно так же поставили перед фактом. Съемки рекламных коллабов уже завтра утром начнутся.

Мне осталось лишь развести руками. Я верила Эдику, не сомневалась в его верности и не хотела мешать его карьере. Но мои родители во время обеда уже разговаривали с ним сквозь зубы.

Через пару недель остыли и они, потому что между нами снова ничего не изменилось. Разве что на огромных баннерах я видела теперь не только лицо своего парня, но и рядом симпатичную мордашку Илоны Ласковой. Темное прямое каре ей очень идет – ничуть не меньше, чем парик из длинных рыжих волос в сериале.

Я удачно защитила диплом, разослала резюме и принялась терпеливо ждать и угадывать, какая же транснациональная корпорация окажется самой везучей и заполучит меня в свой штат. Везунчики пока звонками меня не донимали – стеснялись, наверное. Съехаться сейчас с Эдиком стало невозможно: мы вообще теперь скрывались тщательнее, чем раньше, нас ни в коем случае не должен был кто-то увидеть вместе. Я даже бывших одногруппников не стала разубеждать: расстались и расстались, а они лишь удивлялись, что я после разрыва не выгляжу разбитой. Никакой печали и не было – откуда ей взяться? Мы с Эдиком ведь все равно отыскивали возможность провести вместе пять минут или целую ночь, превратившись в настоящих профи конспирации. Как и просчитали маркетологи, интернет заново зашумел, финал сериала взорвал топы. Теперь осталось выждать пару-тройку месяцев, чтобы Эдику «расстаться» с партнершей по съемкам – слишком быстрый разрыв насторожил бы всю фанбазу.

Это событие само по себе не было значимым, но оно привело к другому – и последствия уже стали более ощутимыми.

Телевидение запустило грандиозное реалити-шоу «Битва за любовь» с участием звездных пар. Эд Модестин и Илона Ласкова были приглашены в самую первую очередь – они как раз на вершине популярности и организаторам были нужны как воздух. Я уже привыкла, что мой парень изображает любовь с Тонькой, потому поначалу даже тревоги не испытала. Там такие гонорары, что даже реши он отказаться, я бы сама его уговорила! Многие селебрити, уже пережившие пик популярности, всеми правдами и неправдами пытались пробиться на шоу, а этим первым предложили!

Но потом я узнала подробности. Шоу долгосрочное – съемки планируются на четыре-пять месяцев. А российская локация организаторам не подходит: участников вывезут на тропический остров, чтобы о декорациях уже не беспокоиться. Этот проект обещал сокрушительный успех, ведь собирал в одну группу фанатов сразу сорока артистов, певцов, спортсменов и моделей. Любой, кто там засветится, в своей карьере поднимется высоко вверх.

Я все еще не сомневалась в Эдике, но расставаться с ним так надолго не хотела. Мы с первого класса не расставались больше чем на неделю! Я затосковала задолго до его отъезда, но впервые в жизни начала врать, глядя ему в глаза – притворялась, что ничего сложного в такой разлуке не вижу. Улыбалась, подбадривала и смешила, лишь бы не стать ему препятствием на пути к популярности. Но ведь это правда, которую я никак не хотела признавать: Эдик – ослепляющее солнце, а я на его фоне – полное ничтожество, которому положено хотя бы не мешать.

Глава 2

Я приехала на съемки промо-постеров, чтобы поддержать Эдика. В лофт-студии скопилось так много людей, включая селебрити, что пройти было сложно. Но я уже выработала некоторый иммунитет и не повизгивала от счастья, когда видела вживую топ-звезду кассового блокбастера или его молодую жену, которая ради этого проекта сошла с миланского подиума и приехала в Москву. Многие заметно были на взводе, но нас едва не сбила с ног Тонька – она остановилась перед нами и истерично заорала, как будто мы лично были виновны в какой-то беде:

– Она мне глаза криво накрасила, а волосы залакировала до пластмассы! Свет, посмотри только, как меня изуродовали!

Я ответственно присмотрелась к яркому макияжу и своим неопытным взглядом не увидела изъяна. У Тоньки темно-карие глаза и почти кукольное личико, обрамленное изящным каре. Свои волосы у нее роскошные – они уступали только ее съемочным парикам, где длинные локоны укладывались в какие-то произведения искусства. Девушке уже двадцать три, но в чертах до сих пор прослеживалось почти детское выражение: стоит ей немного надуть пухлые губки, как даже самый прожженный циник заплачет от умиления. Серебристое короткое платье обтягивало идеальную фигуру – она всегда одевалась стильно, но с этим нарядом явно работали профессионалы.

– Да вроде ровно, – неуверенно отозвалась я.

Эдик высказался категоричнее:

– Нормально все, перестань уже панику разводить!

– Панику?! – завопила Тонька теперь только на него. – Да эта гримерша меня ненавидит. Не иначе, твоя фанатка! Глаза разуй – криво!

– Тонь, у тебя просто глаза кривые, я не хотел тебе раньше говорить, – произнесено это было ласковым голосом, отчего еще обиднее.

– Да пошел ты!

– Сама пошла, – ответил Эдик беззлобно и посмотрел в сторону сцены для съемки постеров. – Когда там наша очередь?

Тоня очнулась от наваждения и сменила причину истерики:

– Ты еще даже не переоделся?! Беги к нашим, идиот!

Эдика у меня забрали, но я уже привыкла. Просто с интересом блуждала по павильону, рассматривала людей и пыталась вспомнить имя каждой знаменитости: если с актерами и поп-певцами у меня проблем не возникало, то спортсмены и модели чаще вызывали сомнения. Сюда были приглашены пары разных возрастов. Те, что постарше и давно популярны, уступают молодым только в текущем рейтинге, но в целом их фанатская база прочнее и проверена временем, в отличие от моих Эда и Илоны – если те сейчас пропадут с экранов, то их через пару лет могут благополучно забыть. Со мной вежливо поздоровался молоденький блогер: то ли с кем-то перепутал, то ли сам растерялся в этой звездной обстановке. Я деловито ответила и пошла дальше, гордо вскинув голову. Не буду же я объяснять ему, что я здесь никто и звать меня никак.

Наконец, Эдик и Тонька пошли к стенду. Моего парня облачили тоже в серебристое – деловой костюм-тройка, но сшитый из ненормально блестящей ткани с такими же стразами по отворотам, какие украшали подол платья его партнерши. Эта одежда смотрелась бы нелепо в отдельности, но когда они встали рядом на фоне огромного названия реалити-шоу, то сразу сложилась общая картинка. Я уже не впервые была свидетельницей магического перевоплощения: стоило Эдику притянуть Тоню за талию, а ей задумчиво улыбнуться, как между ними заискрилось пространство. Эту пару когда-то долго и тщательно подбирали для сериала – и надо признать, что выбор сделан абсолютно точно. Лично я отдала бы им первый приз уже за этот промо-постер, даже никуда отправлять бы не пришлось.

Помощники и менеджеры их агентства передали подопечных фотографам и продюсерам шоу, встали полукругом, чтобы со стороны оценить результаты своих усилий. Я тоже пробилась на местечко в первом ряду – рядом с каким-то высоким парнем, которого на закрытых банкетах еще не видела, но по умолчанию отнесла его к той же команде.

Я смотрела на великолепную пару, которая принимала разные позы, а в их взглядах, направленных друг на друга, читалась самая настоящая страсть. И вдруг меня накрыло, даже глаза заслезились от напряжения. Вся страна думает, что они встречаются, но это неправда. Если я сейчас выйду на улицу и заявлю об этом во всеуслышание, меня закидают тухлыми помидорами и обвинят в зависти. Но неожиданный приступ ревности взорвался во мне, будто бы все эти месяцы я его просто сдерживала, а теперь внутренний замок сорвался. Я не имею права на эту ревность. Я не имею права на слабость – иначе точно потеряю своего Эдика. Мне не нужно убеждать себя в том, что между этими двумя никогда ничего не было, но уже скоро они улетят на тропический остров, где долго будут жить вместе, бродить по берегу лазурного моря, загребая голыми ногами белоснежный песок, бок о бок участвовать в веселых состязаниях и поддерживать друг друга в случае неприятностей. Сложно вообразить себе обстановку, более располагающую к романтике, особенно вдали от любимых. Не получится ли так, что Эдик вернется с этого долбаного реалити-шоу уже в другом настроении?

– Зачем она такие каблуки нацепила? – раздался задумчивый голос рядом. – Навернется с них – это как со второго этажа звездануться.

Действительно, Тоня сегодня была почти одного роста с Эдиком. Зато от этого ее стройные ноги казались еще длиннее. Думая, что недовольство выражает член ее команды, я не сдержала комментарий, приправленный еще и собственными недавними эмоциями:

– Как будто она сама их нацепила! Им же что в агентстве скажут, то они и делают. Эдик пальцем не может дернуть без вашего одобрения, а Илона разве добровольно надела бы такое платье? Если камера чуть опустится, то зрители рассмотрят ее ягодицы. Фанаты думают, что они как в масле катаются, но у них нет свободы даже чувствовать, не то что действовать. Посмотрите, как вашу актрису перекосило, когда он ее в щеку поцеловал. Или это ее естественная улыбка?

Молодой человек не разозлился на критику их работы, а заинтересованно уставился на меня.

– Так ты и есть подружка Эда Модестина? Светлана, правильно?

– Ну да, – признала я, поскольку не было никакого смысла отрицать, раз он даже имя мое знает. Но одумалась и тихо извинилась: – Простите, я не хотела выказывать недовольство.

Он вдруг протянул мне открытую ладонь и представился:

– А я встречаюсь с Тоней. Добро пожаловать в клуб недовольных. Место президента уступать не буду, я его больше заслужил, потому что твоего Эда в такое же платье все-таки не вырядили.

Я резко выдохнула и уставилась во все глаза на Славу. Он очень замкнутый, закрытый от любого общения, поэтому ни на одной вечеринке не присутствовал. Я вообще мало что о нем знала – только то, что они начали встречаться за пару месяцев до появления Тоньки в сериале, но проверку популярностью их отношения прошли, раз они все еще вместе. Он вроде бы работает программистом или что-то в этом роде, немного старше Тони. Вроде бы ничего необычного я не увидела, но все равно была шокирована. Я как-то по умолчанию представляла его себе очкастым сутулым ботаником – очень умным, начитанным, но закомплексованным и тихим, раз он так тщательно избегал любых сборищ. У меня до сих пор вызывало уважение, что ярчайшая звезда Илона Ласкова из всех возможных кандидатов выбрала зажатого интеллигента с клавиатурой в зубах. Но теперь ситуация заметно прояснилась: этот молодой человек не особенно уступал внешностью самому Эдику. Он так же высок, но не такой худющий – футболка с короткими рукавами подчеркивала, что время он проводит далеко не только за компьютерами, темно-каштановые волосы давно не стрижены – если там и предполагалась какая-то прическа, то от нее не осталось и следа, но прямой нос и правильные черты лица спасали общую картину. Однако внимание он привлек бы скорее золотисто-карими глазами, в которых сейчас читалась ирония, но даже она не скрывала хмурую сосредоточенность.

– Ты чего так смотришь? – он оценил мои восторженно распахнутые глаза.

– Да просто как-то на душе полегчало! – честно призналась я. – Появился шанс, что к тебе Тонька захочет вернуться не под ручку с моим Эдиком.

Он перевел взгляд снова на обсуждаемую пару и произнес спокойно:

– Надеюсь. А что нам с тобой еще остается? Не скакать же перед ними, размахивая руками и напоминая о себе. И если все развалится, то смириться и жить дальше. Лично я уже подхожу к границе усталости – вся эта напыщенная мишура, кому это надо? Если бы познакомился с Тоней после того, как она стала популярной, то вообще бы ее не разглядел за этими блестками.

Я снова удрученно поникла. Ему легко говорить – их короткие отношения ничто в сравнении с тем, что мы с Эдиком уже в первом классе за одной партой сидели. Я всегда готова быть рядом, отодвинуть на задний план собственные интересы и оказывать неизменную поддержку, но, боюсь, в какой-то момент этого станет недостаточно.

Исполнительный продюсер был в восторге от фальшивой парочки:

– Какие же пупсики! Им фотошопом только волосы поправим – у девочки столько лака, как будто там вообще не волосы. – Он поднял голову от монитора и крикнул вперед: – Эд, Илона, молодцы, вы свободны. Следующие кто? – Поскольку к стенду никакая пара не подпрыгнула, он прибавил громкости: – Ау, кто у нас последний? Не тянем время, ребята! – Ассистент подсказал ему фамилию, которую сразу узнали все присутствующие, а этому грозному мужику рупор был без надобности: – Семья Никитиных, вам особое приглашение нужно? Где их агенты?!

Эдик и Тоня обескураженно застыли, замороженные этими нервными криками, но потом покрались ближе к нам и своим помощникам. В это время вперед выбежал низкорослый кругломорденький мужичок лет сорока, цвет его лица балансировал между мертвенной бледностью и зеленой немощностью. Он что-то тихо сообщил главному, после чего случился взрыв – оказалось, что до того момента продюсер вообще не кричал:

– Да мне насрать на их развод! Пусть берут в руки свои изнеженные задницы и тащат сюда! Они актеры или хрены лысые?! Разведутся потом, когда договор отработают!

Бедный мужчина, принесший дурную весть, даже лицо неосознанно прикрывал, как будто боялся, что его начнут по щекам хлестать.

– Виталий Игнатьевич, они ни в какую. Думаете, я не убеждал? В два голоса орут, что заплатят неустойку, но на одном острове вместе находиться не будут.

Вокруг нарастали любопытные шепотки:

– Никитины разводятся?

– Ну надо же, они лет десять женаты. Звони в «Си-рекордс» – надо успеть под шумок записать душещипательный сингл.

– А в их программе будут рекаст делать? Тогда надо подсунуть Никитиной наш договор – она назло бывшему подпишет…

– Да что за непрофессионализм? Мы сейчас должны им сопли вытирать или работу работать?

Это все, что надо знать о шоу-бизнесе. В благополучной и всеми любимой актерской семье что-то случилось, у них самая настоящая личная трагедия, но присутствующие этот факт препарируют лишь на предмет прибылей и убытков.

Но хуже всех себя чувствовал Виталий Игнатьевич. Он в прямом смысле рвал на себе и без того редкие волосы и нечленораздельно выл, постоянно поворачиваясь вокруг своей оси. Ассистент сохранял хладнокровие и в паузах между воем предлагал варианты:

– Можем позвонить Варташиным. Они сейчас в Питере, но уже утром будут здесь. Еще к нам хотел попасть Егор Анченко со своей Оксаной, не помню как ее фамилия, но она очень фотогеничная – они вроде в столице, у Егора график концертов придется пересмотреть, но попытаться стоит… Или просто сократим количество участников?

Продюсер заорал на него, отвергая разом все варианты:

– Пусть Егорочка засунет Оксаночку в жопу и едет на свои концерты! У нас промоакция завтра стартует, время по минутам расписано! Тайминг первых эпизодов шоу в точности рассчитан на двадцать пар. Какой кошмар! Желаю Никитиным гореть в аду – в одном котле!

Жестоко. Не знаю, что на меня нашло: лютая смелость, нежелание расставаться надолго с парнем или приступ недавней ревности, но вся эта смесь привела к неожиданному для всех эффекту. Больше всего я сама и поразилась. Схватила Славу за руку, вздернула вверх и завопила:

– Мы можем их заменить! Какая вам разница, если тайминг уже расписан?

– Заменить Никитиных? – усмехнулся директор агентства Эдика и Тони.

Но внимание к себе я привлекла. Виталий Игнатьевич уставился на меня и свел брови, пытаясь вспомнить, в каком шоу или на какой сцене мог меня видеть. Конечно, безуспешно.

– А вы кто такие? – Он защелкал пальцами и, не оборачиваясь, переадресовал вопрос ассистенту: – Кто такие?

– Если мне не изменяет память, то никто, – вынесли нам бессердечную оценку.

Но мы с Эдиком не зря столько лет вместе – умеем угадывать мысли друг друга на расстоянии. Он тотчас сориентировался и вовлекся:

– Да, они непопулярны, но сейчас какая разница? Светлана снималась в нашем сериале – она в четырнадцатом эпизоде спиной стояла, присмотритесь!

– Спиной стояла? – скривился продюсер. – Эд, родной, у нас тут звездное шоу, а не выставка достижений сельского хозяйства. А второй кто? Старший помощник младшего оператора?

– Да! – воскликнула Тоня. – Как вы так правильно угадали? У Вячеслава большое будущее, а вы его раскусили с первого взгляда!

Виталий Игнатьевич смотрел на наши лица с таким видом, будто его вот-вот стошнит. Но в нашу защиту неожиданно выступил хладнокровный ассистент:

– А почему нет? Они в первых эпизодах мелькнут для смеха, зато сценарий не придется переписывать. Потом спокойно уедут домой. Представим как начинающих актеров второго плана, они дополнят атмосферу разнообразия состава. Да, они не приведут к нам фанатов, но Никитины тоже уже не приведут – так в чем разница?

Исполнительный продюсер успокоился, нехотя кивнул и гаркнул на трясущегося бледного мужичка:

– Ладно, Дмитрий Алексеевич, бери их под свое крыло, раз косяк за вашим агентством. Неустойку твои Никитины заплатят, но надо бы еще и хвосты подчистить.

– Безусловно! – воспрянул духом тот. – Все сделаю в лучшем виде!

Уже через пять минут нам всучили договоры – я подписала, не читая. Эдик свой читал мне вслух, потому ничего нового я там не увижу. Главным призом реалити-шоу объявлено пять миллионов рублей – это чтобы зрителей лишний раз гонорарами знаменитостей не напрягать. На самом деле некоторые участники в месяц зарабатывают больше. Но самое главное – платят за каждый съемочный день в шоу, а у меня как раз пока работы нет. Я мечтала поехать не из-за доходов, конечно, и загоревшиеся глаза Эдика подтверждали, что он тоже рад возможности не расставаться.

Но Слава, некоторое время пребывавший в полном оцепенении, вдруг начал артачиться:

– Мне это не надо. У меня работа. Да я вообще стараюсь держаться подальше от камер.

Тоня его уговаривала:

– Ты же все равно из дома свои сайты ваяешь – какая тебе разница, какой будет пейзаж за окном?

Я тоже подкидывала аргументов, боясь, что план сорвется лишь из-за его вредности:

– Ты пункт 4.2 видел? Даже если нас с тобой через неделю домой отправят – деньги лишними не бывают. Подзаработаешь!

Айтишник посмотрел на меня удивленно:

– Да я и так не жалуюсь.

Окончательно убедили его не мы, а наш новоиспеченный менеджер Дмитрий Алексеевич. Он судорожно шептал одеревеневшему парню Тони в ухо:

– Не хорони, Славочка! Это нервное чмо мне жизни не даст, если я сейчас не выкручусь.

Тот поднял на него свои пронзительные глаза и потребовал:

– Для вас я Вячеслав Сергеевич.

Менеджер даже интонацию не сменил:

– Не хорони, Вячеслав Сергеевич! Это нервное чмо мне жизни не даст!

Слава посмотрел на мою умоляющую мину, медленно и шумно выдохнул сквозь сложенные трубочкой губы и все-таки подписал. Нас сразу потащили к стенду, чтобы сделать фотографии. Ни один из нас не имел нужного опыта, мы встали в неловкую позу, завернули непослушные руки друг другу на талии, кое-как присобачили негнущиеся ноги. И почему-то пупсиками нас никто не называл.

– Капец, – вынес вердикт исполнительный продюсер после того, как это же слово десять раз произнес фотограф. – Этих проще вообще удалить и фотошопом с нуля нарисовать… Ладно, мы их для смеха берем, поэтому ничего ужасного, если над ними все будут смеяться. Сделаем вид, что все идет по плану… Ведь ничего ужасного, да?

Ассистент три раза кивнул, хотя было видно, что ему совсем-совсем не смешно.

Я была счастлива до одури – я еду вместе с Эдиком! Слава задумчиво хмурил брови и пытался осознать, на что именно подписался. Но даже самые худшие его ожидания оказались мимо.

Мы это поняли через полчаса, когда Дмитрий Алексеевич отвел нас в сторону, чтобы начать выполнять свою важную работу – как можно быстрее выдрессировать диких обезьянок.

– Ну-ка выше нос! На скепсис не обращайте внимания, врубите полный игнор. Вы от звезд отличаетесь только тем, что вас никто не раскручивал. Света, у тебя прикольная фамилия, потому немного сократим только имя – будешь Ланой Утяниной.

Я с удовольствием кивнула. Менеджер взялся за Славу:

– А вот «Вячеслав Вдовин» звучит как-то мрачновато. Что же придумать?

– Я останусь Вячеславом Вдовиным, – отрезал парень.

Дмитрий Алексеевич закатил глаза, но подумал и признал:

– С другой стороны, ты и сам какой-то мрачноватый, потому сойдет. – Он принял решение и снова изменил тон на деловито-пафосный: – Дорогая Лана! Дорогой Вячеслав Сергеевич! Не буду врать, что вам будет просто – готовьтесь сожрать три тонны дерьма и позора. Но безнадежный результат не означает, что вам не надо стараться! Вылет уже в понедельник, слишком мало времени на подготовку. На острове все необходимое предусмотрено: жилье, питание, салоны, массажисты, костюмеры и гримеры. Попытаемся на месте догнать то, что не успеем дома. Лана, ты перекрашиваешь волосы в розовый!

Я в страхе отшатнулась и взялась за длинную прядь своих светлых волос, которые считала главным преимуществом внешности. Но менеджер был непреклонен:

– Ты видела, сколько блондинок в составе? На их фоне у тебя нет шансов быть замеченной. А розовый тебе пойдет. Яркость глаз усилим голубыми линзами, надо еще привыкнуть их носить. Вячеслав Сергеевич, тебя просто подстрижем и затонируем – держи визитку моего проверенного стилиста, он просто подчеркнет твои данные, но большие изменения пока не нужны. Потом по ситуации будем ориентироваться.

С этим Слава согласился:

– Зашибись. А то я все времени не находил, чтобы в парикмахерскую на углу дома забежать.

Оказалось, что это далеко не все. Дмитрий Алексеевич вдруг дернул руку вперед и попытался схватить парня за губу. Тот в ужасе отпрянул, а менеджер рявкнул:

– Ощерьтесь оба! Я уже заметил эту жуть, но хочу еще раз ужаснуться.

– Вы к зубам прицениваетесь? – понял Слава. – Мы вам лошади на продажу, что ли?

– Наконец-то, ты понял суть! – обрадовался мужичок. – Хоть отбелить успеем, на полную замену времени уже нет.

Все оставшиеся дни он таскал нас по стоматологиям, салонам и стилистам. Я не возражала – понимала на примере Эдика, что это изнаночная сторона профессии. Слава тоже помалкивал – раз уж подписался, то зачем теперь характер показывать? Однако по его глазам было заметно, что он пожалел о своем решении еще до того, как закончил выводить подпись на контракте. Ему вся эта шумиха поперек горла. Дома его ждут компьютеры, веб-разработки и товарищи в интернете – никакие моря и пальмы этой прекрасной жизни не заменят.

Мои родители были в полном шоке, но скорее в восторженном:

– Подожди, Свет, так мы, получается, теперь за тебя болеть будем, а не за Эдика? А ты не обидишься, что мы не будем за него болеть? А Эдик не обидится, если мы будем болеть за тебя?

Мне было неудобно смеяться, поскольку лицо стягивала косметическая маска. Я теперь каждый вечер с ног до головы обмазывалась бальзамами и кремами, чтобы успеть привести кожу в такой же порядок, какой был у остальных участников. Поэтому отвечать старалась без лишней мимики:

– Пап, да прекрати. Нас взяли только для массовки. Успеть бы хоть немного загореть под тропическим солнышком до того, как меня домой отправят. Потом вместе будем болеть за Эдика и Тоньку.

Эдик же сказал единственную фразу о происходящем:

– Свет, я даже не ожидал от тебя такой смелости. Это было так круто, что я тобой загордился.

Это была очень емкая формулировка, и в ней содержалась не только похвала. Ведь если глубоко задуматься, то Эдик, возможно, давно мечтал о том, чтобы я начала подтягиваться к его уровню, а не отсиживалась в тени. Он никогда не обвинил бы меня прямо – просто вырвалось в душевном комплименте.

Глава 3

Я ошалела от невозможной красоты. Перелет был долгим и мучительным. И бизнес-класс не спас: я от волнения почти сутки не могла сомкнуть глаза и завидовала знаменитостям, которые сразу взяли беруши и повязки для сна, почти мгновенно отрубаясь всякий раз, когда могли прижать спину к любой вертикальной поверхности. Но финальная точка путешествия того стоила! Я будто при жизни попала в рай: море оказалось совсем не того цвета, к которому я готовилась через экран монитора, легкий ветер пах солью и солнцем, пляжный песок серебрился, точно кто-то вручную подбирал песчинку к песчинке, чтобы добиться идеального сочетания.

Поначалу участников и съемочную группу собирались разместить в многоэтажном отеле в центре острова, но в последний момент передумали. Здесь можно было щелкать даже без подготовки сотовыми телефонами – и тогда безо всякой ретуши получились бы идеальные постеры, а отдельные бунгало для каждой пары создавали почти домашнюю обстановку. Представления не имею, с чьей точки зрения эти домики, расположенные прямо на воде, могут ассоциироваться с домом. Небольшой пирс вел от берега к полукруглой дорожке, из которой симметрично растекались симпатичные деревянные здания. Сами бунгало оказались небольшими: одна комната с двуспальной кроватью, ванная, но с другой стороны от входа простиралась терраса, нависающая прямо над лазурной гладью. Это далеко не уют в привычном смысле слова, это какая-то неземная роскошь, когда даже глазам больно от невозможности объять все совершенство. И очень сложно определиться, чего хочешь больше: взлететь в безоблачное небо или нырнуть в чистейшую воду, которая от неба отличалась лишь бирюзовыми отблесками.

Но Дмитрий Алексеевич почти сразу запретил нам почти все: дайвинг, купание и все виды развлечений, часть из которых я даже не поняла из-за незнакомых слов. Так и выразился бесконечно ласковым голосом:

– Если вас ужалит медуза, то клянусь, что я лично отрублю вам ноги. Попробуйте только сгореть на солнце – и я живьем сниму с вас шкуру. Все ясно?

Мы со Славой переглянулись и кивнули. Сами понимали, что менеджер не от истеричности закидывает нас требованиями – он подписался позаботиться о нераскрученных лицах, но сможет это сделать лишь при условии, что лица будут пребывать хотя бы в свежем и исправном состоянии. В итоге Слава уселся за ноутбук, а я намазалась с ног до головы солнцезащитным кремом и помочила ноги в теплом море.

А вечером мы сидели вчетвером на террасе и, умирая от восторга, тянули слабоалкогольные коктейли. У меня от усталости уже глаза заворачивались, но я до последнего не собиралась спать – казалось, что стоит утром проснуться, как все происходящее окажется лишь сном. Тонька и Эдик выглядели куда бодрее. Их бунгало расположено в середине пирса, когда наше – самое последнее. Именно по этой причине решили собираться у нас, подальше от любопытных глаз.

– Красота! – протянула я.

– Красота, – согласился Эдик и нежно сжал мои пальцы. – Только долго сегодня не посидишь – на завтра по графику съемки коротких роликов на берегу. Поднимут ни свет ни заря.

– Да. – Тонька поморщилась. – Они уже устанавливают большие вентиляторы на берегу. Мне притащили платье из жемчужного шелка – симпатичное. Будут его красиво развевать снизу вентилятором. Гримеры разбудят уже в пять утра.

– Во сколько? – раздался возглас сбоку. Все-таки Слава не уснул. Он завалился на шезлонг, уложил открытый ноутбук себе на живот и надолго притих, не мешая нам болтать и восхищаться видами. Но последняя новость заставила его очнуться: – Я не умею вставать в пять утра. Я до сих пор был уверен, что Матрица прогружается только к одиннадцати.

Тоня рассмеялась и послала ему воздушный поцелуй:

– Не каждый ведь день будет такое – снимут и отпустят досыпать. У нас под финал сериала такой график съемок был, что для нас это самый настоящий отпуск. Эд, помнишь, как мы восемь сцен подряд переснимали, еще и от локации к локации носились?

– Очень размыто, – признался мой парень. – Я следующей ролью возьму зомби, чтобы гримеров не мучить. Ладно, нам пора идти.

Он поднялся на ноги, но мне пока не хотелось заканчивать этот чудесный вечер. К тому же кое-что смущало, просто до этого момента икс я не давала себе труда задуматься, а теперь озвучила:

– Кровать одна, хоть и большая. Мы-то со Славой ладно – почти незнакомцы, сделаем вид, что просто случайно упали рядом.

Эдик с удивлением глянул на меня и напомнил:

– Мы с Тоней тем более. Четырнадцать поцелуев на съемках, восемь – для папарацци, три полновесные постельные сцены. Если там и осталось что-то, чего мы еще не видели, то уже и смотреть не хочется.

Его напарница по сериалу аж поежилась:

– Я до сих пор не могу забыть, как мы с тобой на руинах замка черного мага друг с друга одежду срывали. Ты ведь тогда специально луковых колец нажрался, да?

Эд подбоченился и легко отразил претензию:

– От тебя после съемочного дня тоже не розами пахло. А помады было столько, что я еще неделю сытый ходил!

Мы со Славой на секунду переглянулись и промолчали, как будто обменялись сердечными уколами. Оба знаем, что к этим воспоминаниям надо относиться как к рабочему процессу, но ведь видели, сколько настоящей страсти было в той самой сцене на руинах замка – та химия вернула всех отвалившихся на время фанатов на место и заставила поджать пальцы на ногах в невыносимо сосущей то ли нежности, то ли зависти.

Эдик глянул сверху на мое лицо и внезапно предложил новый план:

– Постойте, а зачем нам расходиться? Здесь журналисты под каждым кустом не сидят. Я останусь в этом бунгало, а Слава пойдет с Тоней. Или наоборот. Тогда кровати еще и слишком двуспальными покажутся!

Всем четверым идея пришлась по душе. Но тут на нас обрушился град ругани:

– Ишь, чего придумали! Илона Ласкова, Эд Модестин, выметайтесь с нашей территории! Вы, вообще-то, из другого агентства и наши конкуренты!

«Конкуренты» вжали головы в плечи – они уже выдрессированы не спорить с менеджерами. Слава приподнялся и оглянулся, чтобы уточнить:

– Вы под столом, что ли, все время сидели, Дмитрий Алексеевич?

– Не твое собачье дело, Вячеслав Сергеевич! А ну быстро по постелям, иначе завтра круги под глазами будут!

Пришлось расходиться. Но переживать из-за того, что сплю рядом с посторонним парнем, не получилось – я уснула через полторы секунды.

Разбудили нас не в пять, а почти в шесть утра. Хрен редьки не слаще, особенно когда организм все еще не отошел от долгого перелета. Менеджер притащил какую-то зашуганную девчонку, которая говорила только на английском, хотя замечательно приводила в порядок мои волосы и делала макияж. А Дмитрий Алексеевич будто извинялся, раскладывая на кровати одежду:

– У нас с вами нет спонсоров. Агентство выделило бюджет, но сами понимаете – на вас никому не хочется тратиться. Будем справляться подножными способами. Скажите спасибо, что Лиз из местного салона согласилась помочь за копейки. С одеждой тоже не все идеально, но сойдет.

Я уже видела свое платье – длинный белый сарафан из плотного кружева. В принципе, довольно милый, хотя уже ясно: с жемчужным шелком Илоны Ласковой под вентиляторами он не сравнится. Немного велик, но в любом случае лучше, чем те платья, что я привезла с собой. Славу вырядили еще менее изысканно: в белоснежную широкую льняную рубашку и такие же штаны. Зато мои выкрашенные в розовый цвет волосы подкололи шпильками в весьма интересную прическу. Я очень сильно отличалась от других участниц, но притом в зеркале видела такую красавицу, которой раньше никогда не была – даже минимальное преображение сделало из меня другого человека.

Дмитрий Алексеевич давал указания девушке на ломаном английском. Но когда перед ней усадили Славу, тот сразу понял суть их разговора:

– Что, простите, красить?

– Межресничку надо прокрасить! – припечатал его менеджер. – У тебя козырные зенки – их надо правильно презентовать.

– А где эта странная «межресничка» находится? – испугался мой напарник.

– Сейчас узнаешь, – Дмитрий Алексеевич сдаваться не собирался и закричал на помощницу: – Лиз, хани, ду ит! Сделай этого паршивца красавчиком, чтобы мы хоть немного здесь продержались!

Честно говоря, Слава и был красавчиком – такие даже на улице внимание привлекают. Но, к удивлению, после того как ему с боями слегка подвели глаза, он стал еще симпатичнее. У нашего менеджера взгляд профессионала, а у Лиз набитая рука: они не ошиблись ни в одном штрихе, и теперь золотистая радужка засияла еще ярче. Подопытному кролику еще бы начать улыбаться более расслабленно и естественно – и его уже никто не отличит от топ-актера романтического жанра.

По пути к съемочной площадке Дмитрий Алексеевич давал нам короткие распоряжения: по поводу графика работ, сегодняшнего ролика и дальнейших конкурсов, в которых мы обязаны не посрамить его честное имя – или хотя бы не сразу посрамить, если получится. Подробно остановился он на другом вопросе:

– Вы уже закрыли свои аккаунты в соцсетях? Агентство сегодня пришлет пароли от новых. Чтобы ни одного поста без согласования, понятно вам? Ни единой фотографии без ретуши!

Слава закономерно ответил:

– Пусть агентство и постит что им надо. Мы вообще можем не участвовать.

– Придется участвовать, звезда моя, – уже усталым голосом заверил агент. – Ты теперь лицо медийное, а интернет – твоя среда обитания. Раскрутим твою рожу в сети, тогда и здесь дела пойдут лучше. И не придется у костюмеров выпрашивать одежду, которую они выкидывать собирались.