Грех с ароматом полыни Романова Галина

Ему давно не нравилось то, чем занимался его хозяин. Неприбыльно как-то, хлопотно. Многое непонятно. Обучаться Паша, как и его хозяин, не хотел. Серые схемы – это да, это его. А работа по-честному – утомительна и бесперспективна.

Последнее слово он выучил не так давно, оно ему очень понравилось, он долго пробовал его выговаривать без запинок. Сейчас выходило, просто от зубов отскакивало.

– Бизнес сворачиваю, Паша. И уеду куда-нибудь. Вернее, улечу.

– Надолго? – заворочал Комод шеей.

Его взгляд уперся в пол. Дыхание сбилось.

– Не боись, ты со мной, – хмыкнул Даниил Сергеев, разгадав его страхи. – Куда же я без тебя!

Паша засопел, подавил слова благодарности. Не умел он их говорить. Всегда выходило нескладно, неубедительно. Лучше молчать, чем вякать коряво.

– В общем, Паша, ты понял – запускай машину. На этой неделе все делаем. Завтра всех увольняем к чертовой матери. А через пару месяцев нас с тобой уже тут не будет. Дом я давно выставил на продажу. И квартиры все тоже. Деньги вывел. Действуем…

Глава 5

Ко вторнику ему стало много лучше. Боль в горле прошла, кашель исчез. О недавней простуде напоминал лишь заложенный нос и гнусавый голос. Ева постаралась – вылечила. Скармливала ему лекарства, которые принесла, все выходные. Ставила банки, хотя он и ежился, и стонал, и пытался отказаться.

– Поверь мне, Минаков, это лучшее, что придумало человечество от простуды. Помню, в детстве я постоянно, как божья коровка, ходила.

– А что, лекарств не было?

Вопрос был из запретных. Он брякнул и понял, что зря. Поздно понял.

Ева сразу закрылась, молчала долго, передвигаясь тенью по его квартире. И вдруг обронила тихо:

– Не было, Егорка, ни лекарств, ни хлеба. Для нас не было. Для приемных детей.

И снова тишина. И он больше не осмелился расспрашивать Еву о ее детстве. Решил, что сам отыщет информацию. Выйдет на работу в понедельник и все найдет. И человека, который напомнил ей о жутких годах, проведенных в приемной семье, найдет непременно. Из-под земли достанет, если это для нее так важно.

Она спала в соседней комнате так тихо, что в какой-то момент он засомневался, а там она, не ушла?

На цыпочках подкрадывался к запертой двери в гостиную, прислушивался. Не угадывал ее присутствия. Крался в прихожую. И с облегчением выдыхал: ее сумочка по-прежнему валялась на полу под вешалкой. А кроссовки с затянутыми шнурками стояли у порога нос к носу.

В воскресенье Ева за него бежала эстафету и, конечно же, пришла первой. Участники другой команды ворчали, косились на нее и пытались опротестовать результат. Не вышло. Нигде не было прописано, что участник соревнования не может взять самоотвод и выставить за себя кого-то. Даже в самый последний момент перед забегом.

Ева победила. Ева снова победила. Как победила несколько месяцев назад, когда влиятельный папаша одного мерзавца пытался посадить ее за решетку за превышение должностных полномочий. Как тот ни бился, как ни надрывался в праведном гневе, состава преступления в ее действиях не обнаружила ни одна комиссия. Но ее все равно уволили. А зря. Лучшего опера Егор ни разу не встретил за свои десять лет службы.

Семь из десяти преступлений Еве удавалось раскрывать по горячим следам. Был у нее какой-то природный, почти звериный нюх, который она скромно называла интуицией. Но интуицией и Егор не был обделен, а у него так не выходило. Он не мог с ходу, выйдя из подъезда, где было совершено преступление, сразу повернуть налево, потом еще трижды свернуть, дойти до мусорных ящиков или неприметной урны и найти там орудие убийства.

А Ева могла. Могла за полчаса обойти территорию в сотни квадратных метров и найти улику или свидетеля, что-то видевшего, что-то слышавшего. Это чутье. Дар. Инстинкт. Называть можно по-разному.

Зря они ее уволили.

– Минаков, ты чего застыл?

На стол Егора плавно опустился бумажный самолетик. Коллега по отделу – Серега Устинов, занявший стол Евы после ее увольнения и уже за одно это ставший ему ненавистным, смотрел на Егора с кривой ухмылкой.

– Ты чего хотел? – Егор смахнул в урну бумажный самолетик, буркнул: – Делать тебе нечего, бумагу портишь.

– А я хотел познакомиться с твоей сестренкой. Забыл? – Устинов вытащил из лотка еще один лист бумаги и сосредоточился на сворачивании самолетных крыльев. – А ты все тянешь и тянешь. А обещал.

– Начнем с того, что я тебе ничего не обещал.

– Но не отказал же.

– Это не одно и то же.

Егор пристально посмотрел на Устинова.

Что могла сказать о нем его младшая сестренка Аллочка? Что Устинов неудачник? Что страдает избытком веса и отсутствием харизмы? Что одевается как лох?

Приблизительно…

Захочет ли Устинов все это выслушать? Алла, она ведь церемониться не станет, выскажет все в лицо.

– Она уже встречается с парнем, – соврал Егор, пожалев Устинова. – Без вариантов, Серега.

– Понял, – выдохнул тот и взял в руки бумажный самолетик. Полюбовался им и неожиданно положил на стол. – Слышал, ты снова встречаешься с Евой?

Егор чуть не выругался. Он как раз о ней думал в этот момент.

Устинов обладал странной способностью иногда угадывать его мысли. Его бы способности да на благие дела. А то как преступление раскрывать – тупит, как стажер. Без подсказки с места не сдвинется. А как в мыслях Егора копаться, профессионал высшей категории.

– Слышал, она за тебя эстафету бежала в воскресенье. И победила, – не дождавшись ответа, продолжил Серега.

– Откуда информация? В газетах об этом не писали, – не отрывая взгляда от монитора, отозвался Егор.

– Твоя Ева обошла на последних метрах мою троюродную сестру, – пояснил Серега и со вздохом добавил: – Ей бы быть посдержанней, до сих пор работала бы. Она же хороша, как сыщик. Она же профи! Так что, вы снова вместе, Егор?

Надо было начинать с того, что вместе они с Евой никогда не были. Работали бок о бок, плечом к плечу, спина к спине – это да. Дальше – ни шагу. Он ни разу не осмелился ее поцеловать. Она ни разу не дала понять, что желает этого. Потом ее скандальное увольнение, его бунт, и полный разрыв даже дружеских отношений. О чем Серега вообще? Какое вместе?!

Он промолчал, принявшись излишне громко стучать по клавиатуре, забивая текст в поисковик. Он, между прочим, не просто так сидит уже час перед монитором. Он просьбу Евы выполняет. Заодно пытается узнать подробности о семье, которая когда-то забрала ее из детского дома.

Подробностей почти не было. Общая информация, чудом сохранившаяся за минувшие годы.

Да, была такая семья. Мама, папа, своих детей четверо, приемных восемь. Трудолюбивые люди, огромный дом, хозяйство. Родители были помешаны на том, чтобы привить детям, как своим, так и приемным, трудолюбие. Методы использовались разные, вплоть до физического наказания. Но никто об этом не знал до поры до времени. До тех самых пор, пока однажды в семье не случилась трагедия и один из приемных детей не погиб. От голода!

Имени и пола ребенка не называлось, но почему-то Егор сразу подумал о том мальчике, о котором говорила Ева. Странно, что она называла его гибель несчастным случаем. Может, маленькая еще была на тот момент, и ей не сказали всей правды?

Может быть…

Когда представители службы опеки пришли в дом, то ужаснулись не только спартанским условиям, в которых воспитывались приемные дети. Они пришли в ужас от спортивного зала, устроенного глубоко под землей, в просторном подвале. Спортивные сооружение никак не напоминали традиционные, используемые в школах и спортивных секциях. Это были манекены с нанесенными на них болевыми точками, тир с портретами конкретных людей, вместо обычных мишеней. Но больше всего проверяющих ужаснула полоса препятствий. Пройти ее и не пораниться в кровь смог бы только хорошо подготовленный профессионал, но никак не ребенок.

Ева! Она через это все прошла?! Она била по манекенам, стреляла в лица на фотобумаге, ползла под настилом, утыканным гвоздями, и бежала над ручьем, наполненным нечистотами?!

Егора затошнило. Он закрыл документ, встал и пошел в коридор за кофе. Возле аппарата уже крутился Серега Устинов.

– Не успеешь, Егор. Не успеешь кофе попить, – чавкал Устинов шоколадной конфетой. – На выезд скомандовали.

– Что случилось?

Егор настырно подставил пластиковый стаканчик под струю капучино.

– Ограбление. Кажется, даже не одно. И поножовщина. Кажется, даже труп, – еле выговорил рот Устинова, забитый шоколадом.

– А без «кажется» можно?

Егор пил огненный капучино большими глотками, стараясь не смотреть на раздувающиеся щеки коллеги.

– Точной информации пока нет, Егорушка. – Он судорожно сглотнул, запил водой конфету. – Сегодня ночью ограбили сразу несколько ювелирных магазинов, принадлежащих одному хозяину. То ли конкуренты поработали, то ли совпадение.

Егор в подобные совпадения не верил, но промолчал. Пусть Устинов поумничает.

– Ограбили сразу три магазина, прикинь! Вынесли много украшений. В основном те, что были на витрине. – Устинов наконец справился с шоколадом, забившим ему горло, и говорил теперь вполне внятно. – Сейфы остались не вскрытыми. Но там, по информации, почти ничего не было. Документация, чеки, денег немного.

– Действовали одновременно?

– Что? Не понял?

Устинов растерянно моргнул, влез в карман и снова зашуршал конфетным фантиком.

– Грабители действовали одновременно? Или по очереди грабили ювелирные магазины одного хозяина?

Устинов молчал.

Егор закатил глаза. Допил кофе, швырнул пустой пластиковый стаканчик в урну и повернулся, чтобы уйти в дежурку.

– Слышь, Егор, а я не знаю. А это важно? Это что – принципиально?

Егор словно споткнулся. Резко встал, обернулся и взглянул на Серегу, как на больного.

– Вообще-то – да, важно!

– Поясни. – Устинов дернул покатыми плечами, сунул конфету в рот и интенсивно заработал челюстями. – В чем принципиальное различие?

– Если магазины грабили одновременно, то это три группы, которые, вступив в преступный сговор, нанесли одновременный удар по бизнесу некоего гражданина. А если магазины грабили с временным интервалом, то действовала, скорее всего, одна группа, мобильная, дерзкая. И даже наглая. – Он с жалостью смотрел в пустые непонимающие Серегины глаза. – Вообще-то это элементарно, Ватсон.

– Вообще-то я понял, – сразу обиделся тот. – Просто не знаю.

– Чего не знаешь? – Егор снова закатил глаза, делая два шага в сторону дежурной части.

– Пока не знаю по времени, что там и как. Просто сбор скомандовали. В общих чертах обрисовали ситуацию. Там даже с трупом пока не ясно.

– Что не ясно с трупом?

Егор стиснул зубы.

Ева, Ева! Вот зачем тебе приспичило отстреливать зад избалованному папенькиному сыночку и кому-то из его друзей. Которые вздумали распластать на капоте своего автомобиля первую встречную девчонку, с которой они перед этим стянули трусы? Могла бы просто уложить их мордой в землю и…

А ему вот теперь мучайся с этим пожирателем шоколадных конфет, которому все надо разжевать, протолкнуть, дать запить.

– С трупом не ясно: есть он или нет. – Серега громко икнул и испуганно прикрыл рот ладонью. – Сорри!

– Воды попей. – Егор брезгливо сморщился. – И это… Хватит уже жрать шоколадные конфеты. Скоро в кресло не влезешь.

– В какое кресло? – не понял Устинов.

В кабинете у него стул стоял. Добротный, деревянный, удобный. При чем тут какое-то кресло? Любит Минаков говорить загадками. С Евой у них ловко получалось. Понимали друг друга по ухмылкам, по взглядам, по шевелению бровей. С ним так не прокатит. Ему конкретика нужна, а не ужимки какие-то.

– В какое кресло? – повторил он вопрос, насупившись.

– В автомобильное! – рявкнул Егор и ушел.

Через десять минут они уже выезжали на место происшествия.

Егор нарочно не стал брать свою машину, поехал на дежурной. Захотелось немного подумать в дороге, а если получится, то и подремать. Он сел сзади. Сложил руки на груди, опустил голову и прикрыл глаза, чтобы никто к нему не приставал. Серега Устинов очень уж алчно косился в его сторону, когда они рассаживались.

Он прикрыл глаза и почти сразу представил себе маленькую испуганную девочку, остановившуюся на краю узкой доски. Доска нарочно была плохо закреплена, нависая над узким желобом, наполненным какой-то вонючей дрянью.

– Чтобы не испачкаться и не чесаться потом всю ночь до болячек, ты должна пробежать по этой доске быстро! Настолько быстро, чтобы твои подошвы почти не касались доски. Только тогда ты сможешь удержаться, Ева!

Так? Приблизительно так учили ее приемные родители? Учили искусству выживать. И плевать им было – этим садистам, – что она маленькая и всего боится. И бежать по доске боится и не бежать боится тоже. Но чесаться ночью до кровавых болячек было тоже очень страшно, и не получить хлеба за плохой результат. И она бежала. Снова и снова, неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Била, стреляла, бежала. За кусок хлеба. За скупую похвалу.

Она выжила. Она научилась быть сильной, быстрой, невидимой, неслышной. Научилась быть хитрой и выносливой. Но какой ценой!

– Слышишь, Егорушка? Слышишь, что я тебе говорю?

Егор дернулся и открыл глаза.

Голос принадлежал эксперту-криминалисту – Вове Сучкову, пятидесятивосьмилетнему худощавому мужчине неприметной внешности. Без его мастерства ни одно расследование не случилось бы. Он мог быть сговорчивым, быстрым, а мог быть и капризным и брюзгливым. Мог напиться и упасть на кушетку в своей лаборатории и проваляться на ней два-три дня, не давая никаких результатов. А мог не пить месяцами, удивляя расторопностью. Иной раз до кабинета не успевал дойти, как Вова звонил на мобильный и просил вернуться в лабораторию.

Вова Сучков был очень важным и нужным человеком. И проигнорировать его Егор не мог ни в коем случае.

– А? Что? – Егор потер лицо ладонями, заморгал, привыкая к яркому свету. – Вова, ты что-то сказал?

– Говорю, что за пакость такая? – спросил Вова, выкатывая на Егора водянистые, почти бесцветные глаза.

– В смысле?

– Почему все три ограбления случились на нашей земле? С чего вдруг грабителям приспичило подкинуть нам такой скверной работенки? – Вова тяжело вздохнул, поглядывая на Егора с упреком. – А тут еще и труп нарисовался.

– Труп? – Егор перевел взгляд на Устинова, погрозил ему кулаком. – Ты же сказал, что непонятно ничего с трупом: есть он, нет?

Устинов дернул плечами и тут же отвернулся к окну.

А Вова продолжил ныть:

– И труп, Егорушка, есть. И пострадавших целых двое. Так что работенки хватит на целый день. Хорошо бы ночь не захватить! А у меня внуки приехали. А меня нет. Я их и так редко вижу, а тут такое… Ох, беда, беда, Егорушка.

– Что за пострадавшие? Кто они? – спросил он у Вовы.

– Охранники. Двое. По одному на каждый магазин. Опоили их чем-то с вечера, они и уснули. Сигнализация благополучно была отключена. Злоумышленники проникли внутрь, смели все цацки с прилавков, а там добра в каждом магазине на несколько миллионов! И благополучно скрылись.

– Не совсем благополучно, раз труп имеется, – заметил Егор. – Откуда, кстати, информация, Володь?

– Участковым на той земле мой приятель служит. Он мне по телефону вкратце все и обрисовал.

– Третий охранник был убит? Я правильно понял?

Вова молча кивнул, с тоской рассматривая сгорбленную толстую спину Устинова.

– Почему? Не уснул вовремя? – рассуждал Егор. – Как его убили?

– Предварительно – ножевое. Но будем посмотреть. – Вова, не сводя взгляда с Серегиных лопаток, заплывших жиром, укоризненно качнул головой. – Устинов! Не пора ли тебе на диету? Много сладкого жрешь. Полны карманы конфет.

– Да чего вы ко мне все пристали, я не понял! – взорвался Серега, его пухлые щеки пошли красными пятнами. – Сначала один. Потом второй!

– А пристали мы, Сереженька, потому что с коллегами делиться надо, – сложив обе ладони ковшиком, Вова примирительно улыбнулся. – Позолоти ручки, Устинов.

– В смысле? – глянул тот исподлобья.

– В смысле, конфеток сыпани. Ехать долго. А я без завтрака. И чувствую, что и без обеда останусь. – Вова с тяжелым вздохом осмотрел всех пассажиров. – Да и ужинать, ребятки, нам вряд ли сегодня придется.

Глава 6

Вера с кряхтением выбралась с пассажирского сиденья Юриной машины. Как хорошо, что он догадался оставить ее на стоянке в аэропорту. Не пришлось ловить такси.

Не переставая кряхтеть, пошла к багажнику.

Юрик ее опередил, уже открыл багажник, достал ее вещи, поставив чемодан и маленькую сумку, как всегда, на пыльный асфальт. Вера поморщилась, но упрекать не стала. Сил не было. Перелет был тяжелым, затяжным и некомфортным. И всю дорогу от аэропорта до дома она мечтала о ванне, теплом мягком халате, горячем чае и мягкой постели. Она даже есть не хотела, так устала. Точнее, выдохлась. До склок ли теперь у распахнутого багажника машины? Еще будет время, еще будет…

– Проводить? – Юрик взялся за ручки ее сумки.

– Нет. Сама. Давай, пока.

Вера кивнула ему, схватила сумку в одну руку, ручку чемодана в другую и покатила его, не обернувшись.

У лифта никого не было. И она с комфортом доехала до своего этажа. Звонить не стала. Денис должен быть в школе, вторник же. Порылась в маленькой поясной сумочке, нашла ключи, открыла дверь. Переступала порог вместе со своим багажом и, конечно же, застряла в двери. Разозлилась на себя – неуклюжую. Выругалась и запустила по прихожей сумку. Чемодан покатился следом. Далеко не уехал. Ткнулся колесиками в тапки Дениса и замер.

Вера захлопнула дверь, стащила с головы бейсболку, взъерошила волосы. Протяжно зевнув, принялась разуваться. И только выпрямившись, вдруг поняла, что что-то не так. Что? Пока было непонятно – бояться ей или злиться?

Тапки Дениса – почему они разбросаны? Он никогда так их не ставил. Всегда возле стены. А тут посреди прихожей, словно на бегу их скидывал.

Может, не он в них был? И Денис все же приводил в ее отсутствие девок? А ведь обещал, засранец.

Вера сжала губы, двинула ногой тапки племянника к стене и пошла по квартире.

Ну, нет же! Все в порядке. Никаких следов гульбы.

В квартире чисто. Кровать в его комнате заправлена. Посуда в кухне помыта, пол подметен. В ее комнате все, как было, так и есть. Носовой платок она по рассеянности оставила на туалетном столике. Там он и лежал.

Все в порядке! Тогда что так внутри ноет?! Как будто она что-то пропустила. Что-то не заметила.

Вера достала мобильник и набрала племянника. Абонент вне зоны. Тревожиться было рано. На уроках он всегда отключал телефон. Учителям это в нем нравилось. А Денису, Вера знала точно, всегда нравилось им нравиться.

Тревожиться было рано, но внутри уже все занималось диким холодом. Она набрала Юру.

– Ты далеко уехал, Юрик? – спросила она, когда он ответил.

– Нет. Не далеко, – произнес он с зевком и неожиданно признался: – Я все еще под твоими окнами. Стекла протирал, зеркала. А что такое?

– Поднимись. Есть дело, – скомандовала Вера и пошла ему открывать.

Она заставила его обойти всю квартиру раза три. Заставила смотреть, внимательно смотреть.

– Что ты видишь, Юра? – пристала она после того, как он развел руками и признался, что не замечает странностей.

– Только тапки, Верочка. Больше вроде ничего.

– Юра! – прикрикнула она. – Не будь тупым! Будь внимательным, ты же это можешь. Смотри еще раз! Что-то не то. Я чувствую, что что-то не то! Но никак не могу найти. Смотри!

Юра вздохнул и пошел снова по квартире. Он тоже устал. И мечтал о горячем душе, тарелке супа и мягкой подушке. Но ослушаться Веру не мог. Не привык. Заглядывал везде. Даже заставил Веру встать с дивана и заглянул под подушки.

– Ну! – подняла она на его тяжелый взгляд. – Нашел что-нибудь?!

Спросила и тут же подумала, что, если Юра не найдет ничего подозрительного, не найдет никто. С его наблюдательностью и феноменальной памятью, ему бы в разведке служить, а он стал вором. От дел, правда, давно отошел. Но посидел в свое время достаточно.

– Учебники, – произнес Юра, почесывая макушку.

– Что учебники?

Вера непонимающе моргала, в голове мгновенно стало пусто и гулко. Слова старого друга зазвучали странным эхом, перекатываясь из уха в ухо.

– Они на месте. А сегодня вторник. Он должен быть в школе.

– Да, должен. А где он, по-твоему? – рассердилась она даже.

– Где угодно, но не в школе, – пожал Юрик плечами. – Учебники на месте. Я сверился с его расписанием. И одежда, в которой он обычно в школу ходит, висит в шкафу. И еда…

– Что еда?! – Она громко всхлипнула.

Юра был прав. Книги действительно лежали на его столе стопкой. На самом краю. И все лежали. Она их видела. Значит, Денис не в школе. Тогда где этот паразит?! Где он?!

– Что еда, Юрик? – прохрипела Вера и откинулась на спинку дивана с зажмуренными глазами.

– Еда в холодильнике не тронута, минимум, неделю.

– Неделю?! – ахнула она, широко распахивая глаза. – То есть сколько нас не было, столько он и холодильник не открывал?

– Выходит так, Вера. – Юрик присел к ней на диван, нашарил ее ладонь, легонько сжал. – Вер, ты не сильно переживай. Загулял пацан. Объявится. Ему семнадцать, Вера. Себя помнишь в этом возрасте?

Она покосилась на него и промолчала.

Вспоминать себя в семнадцать лет ей очень не хотелось. Шальными они были, шальными и неправильными. Выпивала, курила, гуляла с парнями. Догулялась до беременности, сделала аборт. И подписала себе приговор – бесплодие. Потом ударилась в бизнес. Мало спала, много работала, подставляла конкурентов, были даже попытки устранения. Вовремя одумалась, не взяла греха на душу. Их и так, грехов этих, было – не отмыться.

Так что вспоминать себя в семнадцать лет ей было тошно. И еще гаже было думать, что Денис мог что-то подобное вытворить.

Денис! Ее мальчик! Умник, красавчик, хитрец…

Она за него жизнь отдаст, не раздумывая. Она сделает все, чтобы вытащить его из дерьма, если он туда ухитрился вляпаться в ее отсутствие.

– Юрик, он в беде, – проговорила Вера, еще раз осмотрев квартиру.

– Ну, с чего ты…

– Заткнись! – прикрикнула она. – Заткнись и слушай. Во-первых, прогуливать школу не в его характере. Во-вторых, он не терпит просроченных продуктов в холодильнике. Я могу сожрать. Он – нет. А там всю молочку три дня назад надо было выбрасывать. В-третьих, деньги.

– А что деньги? Пропали?! – вытянул шею Юрик.

– Они все целы. До рубля. А это скверно. Он не мог гулять, не потратившись. И в-четвертых, костюм…

Вера стояла возле окна в кухне и нервно теребила в руках сигаретную пачку, которую все не решалась открыть. Зарок себе давала – не курить. Особенно дома. Денис не выносил запаха табачного дыма.

– Что костюм? Школьный? Он на вешалке. – Юра осторожно вытащил из ее пальцев сигаретную пачку, сунул себе в карман штанов.

– При чем тут школьный костюм, Юра?! – заорала на него Вера, бешено вытаращив глаза. – Спортивный костюм Дениса! Черный спортивный костюм. Его нет! И черной шапочки нет! Как думаешь, зачем эта одежда ему могла понадобиться, а?!

Юра чертыхнулся и умолк. И стоял минут десять, уставив взгляд в пол. Потом поднял на нее серое лицо и произнес:

– Это скверно, Верочка.

– Да, скверно, Юрик! – фыркнула Вера.

Отобрала у него сигаретную пачку. Раскрыла, вытянула сигарету и закурила, стряхивая пепел прямо на подоконник. Рассеянно подумала, что, если бы сейчас ее увидел Денис, пришлось бы объясняться. Но он ее не увидит. Его уже неделю нет дома. Это ясно, как божий день. Он влип – ее милый, добрый мальчик, с порочными генами. Ведь чуяла! Чуяла, что он что-то такое затевает, а не проследила! Как могла пустить на самотек? Почему не послушала интуицию, позволившую ей выжить в девяностые. И не только выжить, но и подняться.

– Иди, Юра.

Вера поискала глазами что-нибудь, куда можно было ткнуть окурок. Не нашла. Швырнула его в раковину и затушила струей воды.

– Куда?

– Иди, узнай что-нибудь. Куда он мог… В общем, ты не дурак. Сам понимаешь. Иди. А я буду тебя ждать.

Юра отвернулся и тут же пошел к выходу, чтобы она не увидела его увлажнившиеся глаза. Вера, сама того не помня, точь-в-точь повторила свои слова, сказанные семнадцать лет назад. Его тогда закрыть должны были за одно скверное дело. А он скрываться решил. И тогда она его уговорила пойти в полицию и сдаться. И сказала прямо так же:

– Иди. А я буду тебя ждать.

Он ее послушался. И не прогадал. В том деле потом появилось много новых фигурантов. Его роль отошла на четвертый план. И он отделался минимальным сроком в два года. А Вера не соврала. Дождалась. Хотя он точно знал, мужики вокруг нее круги нарезали.

Он вышел из подъезда и сразу позвонил по телефону, который со смешком называл «телефоном доверия».

– Какие люди, – отозвался тут же номер противным гнусавым голосом.

– Какие новости? – тут же спросил Юрик.

– Тебя больше внутриполитические новости нашей страны интересуют? Или международные? – попытался острить его собеседник.

– Меня не было чуть больше недели. – Юрик на шутку не отреагировал. – Что в городе? Что-то произошло, о чем мне следует знать?

– Уж не знаю, интересно тебе это или нет, но кое-что случилось. Будешь записывать или так запомнишь? – Гнусавый голос перешел в отвратительный смех.

– Запомню, – стиснул Юра зубы. – Говори. А я решу, интересно это или нет…

Вера стояла там же, где он ее оставил – возле окна в кухне, и смотрела сквозь пыльное стекло на своего старого друга. Он сидел на скамейке и с кем-то говорил по телефону.

Новости были нехорошими, это она поняла сразу. Юра ни разу не поднял головы, не посмотрел на ее окна. Смотрел на пыльный асфальт и беззвучно шевелил губами. Потом он убрал телефон в карман штанов и еще какое-то время сидел на скамейке, потирая затылок растопыренной пятерней.

Подбирает слова!

Внутри все сжалось, заболело, к горлу подкатила тошнота.

Почему?! Почему она ни разу не позвонила Денису из поездки?! Потому что у них не было принято? Все было на доверии?

Да к черту условности и все договоренности мира! Она должна была позвонить, должна была его проконтролировать, наставить. А вместо этого она занималась своими делами. И ни разу, ни единого разу не обеспокоилась. Она так и не стала ему родной матерью, хотя все эти годы стремилась. Материнский инстинкт продиктовал бы ей, он просигналил бы об опасности, и она позвонила бы Денису. Она все бросила бы к чертям и бросилась ему на помощь. Она бы спасла его, как бы сделала настоящая мать.

Но она не была настоящей матерью. И инстинктом не обладала. Она убила его – этот инстинкт. Вместе со своим не родившимся малышом убила.

– Сволочь… – простонала Вера, наблюдая за тем, как медленно Юра идет к подъезду. – Какая же ты, Вера, сволочь!

Прошло три минуты, пять, десять? Куда он пропал? Он что, на каждом этаже, на каждой ступеньке джигу пляшет?!

Наконец-то! Вошел, застыл в дверях кухни, молчит.

– Ну! – прикрикнула она на него скрипучим голосом. – Что ты узнал?!

– Ты только раньше времени не бесись. Ничего еще не известно. И все может быть в порядке. Не бесись, Верочка, – попросил он, но очень неубедительно это прозвучало.

Все! Ну вот и все! Сейчас Юра это скажет…

Вгонит в ее грешную душу осиновый кол. И она – старая ведьма – подохнет прямо тут вот: под батареей на своей кухне. Свернется клубком и подохнет. Потому что без Дениса она жить не будет. Ни за что!

– Говори, – прошептала она. – Давай уже покончим с этим.

– Неделю назад, в ту ночь, как мы уехали, ограбили Сергеева.

– Того самого Сергеева? – не оборачиваясь, уточнила Вера.

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

От автора, подарившего вам незабываемый роман «180 секунд»!Он был высоким – не меньше, чем метр восе...
История Англии – это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начин...
Май 1945 года. Советские части с боями освобождают занятую немцами Прагу. Отчаянно сопротивляясь, ги...
Ей осталось меньше месяца. Жизнь закончилась, не успев по-настоящему начаться. Полторы сотни лет для...
Этот текст – сокращенная версия книги Ричарда Талера и Касса Санстейна «Nudge. Архитектура выбора. К...
Жить с камнем за пазухой очень трудно. Груз обиды, несправедливости давит, не дает дышать. А если эт...