Золушки при делах Каури Лесса

© Л. Каури, 2019

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

Весна в Драгобужье пришла с месяц назад. Повсюду вылезли смешные сиреневые и белые кулачки первоцветов. Снег сошел, обнажив мокнущую хвою и прошлогодние листья; кое-где вершины небольших гор явили лики небу. Но в Синих чертогах все было по-прежнему. Газовые фонари и светящиеся грибы освещали голубоватым холодным светом подземные улицы, на площадях это делали магические светильники – забавные, в кованых рамах и витражных разноцветных стеклах.

Цеховой старшина, Виньогрет Охтинский Синих гор мастер, сдвинул шторку на окне и выглянул наружу. Стояло раннее утро, под землей отмечаемое мелодичным перезвоном будильных колокольцев и далеким ревом сирен – с шахт, разработок и со Сталелитейного. Почтенные мастера похохатывали, позевывали, потягивались, дружески толкали друг друга и спешили на работу. Позже улицы опустеют на какое-то время. А еще позже появятся уважаемые гномеллы, матери семейств, с выводками детей спешащие на рынок, ведь помогать матери и отцу по хозяйству должны все – от ранних лет до того возраста, когда каждый находит себе свою дорогу.

Виньогрет вздохнул, задернул шторку и протер красные от бессонницы глаза: над текущим бюджетом страны сидел всю ночь. Смерть Его Величества Крамполтота Первого сильно снизила стоимость драгобужских активов, поэтому приходилось пересматривать многие статьи, прикрывать прорехи. А думать хотелось… о гномеллах. Почтенный старшина снова вздохнул. Его супруга умерла за несколько лет до совершеннолетия Виньовиньи, подарив ему кроме дочери трех могучих сыновей. Скончалась скоропостижно от болезни сердца… Это надо же! Гномелла, что двоих взрослых отпрысков легко поднимала за пояса, – и от сердца! Эти двое давно уже работали на Сталелитейном, обзавелись собственными семьями. Из третьего сына получился прекрасный инженер-изобретатель; кроме того, он проявлял интерес к управленческим наукам. Виньогрет надеялся, что сын пойдет по его стопам, став цеховым старшиной и одним из тех, кто решает судьбы Синих гор, но с некоторых пор не давил, предоставляя сыну право решать самому. Перед глазами стояло живым укором полное отчаяния лицо младшей дочки в тот момент, когда он откопал ее из-под развалин дома в Вишенроге. Тоже свой путь искала… И что нашла?

Гном раздраженно оттолкнул бумаги. Сразу по возвращении домой отправил в столицу Ласурии доверенное лицо – найти беглянку, вернуть! Не постеснялся бы и попросить о помощи нового друга, Его Величество Редьярда – добрый человек и в воспитании толк знает! Да только пропала Виньовинья, как в недра бездонные канула! Неужели снялась с насиженного места с возлюбленным своим (удушил бы собственной бородой собственными руками!) и вновь отправилась странствовать?

Звякнул колокольчик на двери. Один – пауза – два раза. Не из близкого круга кто-то. Не ко времени!

Виньогрет нажал одну из кнопок на рабочем столе. Дверь щелкнула, открылась, впуская… Хранителя Королевского Молота.

Старшина торопливо поднялся, склонился в низком поклоне, поспешил встретить гостя у порога, под руки подвести к гостевому креслу – таковых стояло в его кабинете три, с большим количеством оппонентов спорить Виньогрет считал пустым делом.

– Мое почтение, уважаемый Хранитель! Выпьете чего-нибудь освежающего?

Тоннертротт пришел без Молота, значит, разговор пойдет личный и можно выпить!

– С удовольствием позавтракаю с тобой, почтенный старшина! – прошамкал Хранитель, лукаво улыбаясь. – Слыхал я о твоей чудесной ветчине! Желаю отведать!

Склонив голову в знак согласия, Виньогрет откинул на столе деревянную панель, под которой располагались несколько кнопок. Нажал их в определенной последовательности. Тоннертротт внимательно следил за ним.

– Рофельхаарт придумал, – довольно улыбнулся старшина, – младшенький мой. Закодировал те блюда, что я люблю и чаще всего ем. Стоит мне набрать этот код здесь – номер блюда высвечивается на кухне.

– Однако! – удивился посетитель. – Приятно видеть, как умнеют дети старых соратников, уважаемый мастер!

– Воистину! – расцвел тот.

Спустя несколько минут в кабинет вошла дородная гномелла, легко неся по подносу на каждой ладони. Ловко составила их на стол. На блюдах истекали прозрачной морозной слезой пышная буженина и розовая ветчина, украшенные солеными грибочками и кислой капусткой. Финьорина, экономка в доме Виньогрета, достала из высеченного из цельного дубового ствола буфета штоф самогона, хрустальные стопки, составила на стол. Поклонилась и бесшумно исчезла.

Виньогрет повел рукой, приглашая отведать яства.

Почтенные гномы закусили. Выпили. Крякнули. Снова закусили.

– Итак, – сказал Тоннертротт, с довольным видом откидываясь на спинку кресла, – Его Величество Редьярд Третий ночью прислал порталом вестника: договор найден и может быть предоставлен для экспертизы по первому нашему требованию. Но с условием.

– С каким же? – спокойно спросил Старшина.

Все верно. В подобной ситуации он бы тоже поставил условие, а то и несколько!

– Договор будет доставлен в Синие чертоги наследным принцем, который не выпустит его из рук, дабы исключить подмену. Думаю, не стоит говорить, что случится, если на Его Высочество Аркея здесь будет совершено нападение?

– Спаси Руфус и Торус! – сделал оберегающий жест Виньогрет.

– В связи с этим я объявляю десятидневную подготовку к Великому мастеровому сходу. Срок достаточный для обеспечения безопасности пребывания Его Высочества у нас и вызова отсутствующих старшин. Нам важно всех убедить в том, что договор подлинный!

Виньогрет задумчиво разлил по новой. Ласурский принц вряд ли пробудет в Чертогах больше нескольких часов – времени, достаточного для того, чтобы ознакомить всех цеховых старшин с личным мастеровым клеймом Его Величества на договоре. Но и за несколько часов может случиться всякое!

– Что требуется от меня, почтенный Хранитель? Помогу, чем смогу!

– Тебя, уважаемый, прошу не вмешиваться в дискуссии, каковые обязательно возникнут, а тако же соблюдать спокойствие и невозмутимость, какие подобают цеховому старшине. В общем, все то, с чем ты прекрасно справляешься!

Тоннертротт выпил, повторно насладился ветчиной и отбыл, оставив хозяина дома в недоумении.

Отдернув шторку и глядя на спешащих по делам соотечественников, Виньогрет Охтинский Синих гор мастер раз за разом задавал себе вопрос: «Ради чего приходил такой уважаемый гном, как Хранитель Королевского Молота?» И не находил ответа.

* * *

Весенние ветры были сильными, теплыми. Их так любил Эдгар Мореход! Смотрел грозовыми глазами вдаль, смолил трубочку, хищно шевелил ноздрями: старый моряк чуял скорую навигацию, как гончая – охоту, мечтал увидеть, как торговые караваны покинут порт, чтобы уйти через успокоенный весной пролив в Гаракен или дальше, к окраинам Дикоземья. Страсть к перемене мест жила в нем с раннего детства. Передалась она и дочке, ранее носившей имя Матушки Бруни, а ныне именуемой Ее Высочеством Брунгильдой Ласуринг, герцогиней рю Мерсаль.

Кажду весну Бруни, ни разу не покидавшая родной Вишенрог, приходила на пляж и смотрела вдаль – как когда-то отец, – и в груди ее трепетно и нежно пела страсть к приключениям, так и не нашедшая выхода среди трактирных чугунков и сковородок. Вот и сегодня Ее Высочество, не так давно с этими самыми чугунками и сковородками расставшаяся, стояла на уже подсохшем песке столичного пляжа, что спускался к морю от набережной Русалок, и смотрела вдаль, задумчиво вертя на безымянном пальце левой руки перстень с огромным рубином. Сие чудовищное украшение преподнес ей Его Величество Редьярд Третий, получив известие о скором появлении наследника.

Пустой пляж. Пустое море. Штиль. Крики чаек. И непривычное тепло внутри. Тепло, говорящее о новой жизни. Даже несмотря на перстень-переросток, Бруни никогда еще не была так счастлива. И никогда так не нуждалась в тишине и покое! «Ваше Высочество, спокойствие и уверенность придут позже! – объяснял ей королевский целитель. – Сейас ваш организм свыкается с новой ролью, поэтому возможны неконтролируемые эмоции, раздражительность, вялость, некоторая утомляемость…» Однако мэтр Жужин ошибался. Энергия била в принцессе ключом, да таким, что через пару месяцев от нее шарахались королевский казначей, городской глава, смотритель приютов и училищ и ректор Военного университета. Только иногда силы покидали Бруни, и вот тогда ей нужны были мгновения, которые она с удовольствием провела бы с мужем. Однако, увы, тот был человеком куда более занятым, поэтому она довольствовалась недолгими прогулками в относительном одиночестве.

Ходили слухи, что Его Величество Редьярд собирается скоро вернуться из бессрочного отпуска, проводимого в Невьянском замке, где он прочно и надолго «окопался» вместе с официальной фавориткой герцогиней Агнешкой рю Филонель и некоторой частью свиты. С одной стороны, Бруни ждала этого, радуясь появлению у Кая времени для жены, с другой – и в этом стеснялась себе признаться – не хотела. Она видела, как в горниле ответственности перед страной и народом меняется супруг, выковывается, будто клинок: дивный, острый, опасный, который невозможно ни погнуть, ни сломать. Да, Бруни беззаветно любила мужа, но как гражданка Ласурии уже обожала будущего короля.

Ее губы тронула улыбка. Надо же, какими словами стала думать! «Гражданка»! Гражданка Ласуринг…

Принцесса скользнула взглядом по небу: солнце уже высоко. Пора возвращаться назад, во дворец.

– Я здесь, – раздался тихий голос из-за спины.

Григо Хризопраз не оставлял ее одну в прогулках по городу и за его пределами, пусть иллюзорная внешность и не давала людям узнать свою принцессу.

– Едем! – кивнула она.

В последний раз обежала глазами пляж: небо с росчерками редких чаек, море… Решительно развернулась и направилась на набережную, где ждал неприметный экипаж. Сев в карету, посмотрела на Григо. Тот держал во рту трубку, но при принцессе не курил. В руках у него была голубая бархатная папка с вензелями – документы для доклада. Бруни кротко вздохнула.

По прибытии во дворец ее взяла в оборот герцогиня рю Воронн. Статс-дама после новостей о беременности принцессы строго контролировала режим ее питания и сна, и никакие уговоры, срочные дела или неудовольствие Ее Высочества решимость Ее Светлости поколебать не могли.

Бруни торопливо ела, мечтая побыстрее увидеть тарелку пустой (тогда принцесса будет выпущена из-за стола зоркой Фироной) и пойти в кабинет, к своему рабочему месту, теперь заваленному бумагами не хуже стоящего напротив стола мужа. Однако едва она шагнула в гостиную, как ее позвал секретарь:

– Ваше Высочество, вам записка!

И протянул какой-то клочок бумаги. Взяв его, Бруни прочитала единственное слово, написанное большими угловатыми буквами: «ПРАИЗВОЛ!», и с недоумением взглянула на Григо:

– И что это значит?

Тот хмыкнул:

– Видите ли, сегодня неприемный день, однако к вам просится некая матрона Мипидо… Дворцовая охрана стойко держит оборону, но ее энергия грозит сровнять оплот ласурских королей с землей!

– Клози! – воскликнула Бруни. – Григо, ну что же ты стоишь, веди ее сюда!

Секретарь сурово нахмурил брови, хотя его губы дрожали от едва сдерживаемого смеха.

– Не могу, Ваше Высочество! Ее нет в списке постоянных посетителей!

– Где этот список? – строго спросила принцесса. – У вас?

– Конечно! Я же сам его составляю, основываясь на ваших ежедневных планах!

– Дайте!

Хризопраз порылся в голубой папке и протянул ей бумажный лист. Бруни размашисто вписала имя и вернула список. Прочитав его, Григо в изумлении взглянул на принцессу.

– Ваше Высочество, здесь написано «Туча Клози»…

– Пресвятые тапочки! Отдайте! – потребовала Бруни. Исправила имя, подумала и добавила: «Немедленная аудиенция».

Посмеиваясь, секретарь забрал список и вышел.

Бруни догадывалась, что он мухлюет с перемещениями внутри дворца, поскольку путь из одного его конца в другой зачастую занимал у Григо подозрительно мало времени. Вот и сейчас мощное контральто Тучи Клози послышалось достаточно быстро, заставив напрячься дюжих гвардейцев в синих мундирах, охраняющих двери покоев королевской четы. А Бруни взволнованно прижала руки к груди – сейчас все ее прошлое звучало голосом матроны Мипидо, одной из тех подруг, которых принцесса надеялась не потерять и в настоящей жизни!

Двери распахнулись, впуская главу Гильдии прачек. Клозильда, в платье цвета томатного соуса, подбитом мехом плаще и красном капоре, напоминала помидор сорта «бычье сердце» – такие выращивали на юге страны и осенью привозили на вишенрогские рынки, где они важно лежали на прилавках, поблескивая яркими боками, и габаритами подавляли окружающие овощи.

Матрона всхлипнула, стиснула пухлые руки и попыталась поклониться с изяществом битюга, по ошибке зашедшего в посудную лавку.

– Клози, моя дорогая Клози! – воскликнула Бруни, бросаясь к ней и пытаясь удержать от поясного поклона. – Как я рада! Дай-ка посмотрю на тебя – ты прямо цветешь!

– Да ты тож неплохо смотришься, Твое Высочество! – ответила та, явно собираясь взрыднуть. – Даже те симпатичные, но сердитые солдатики у входа во дворец не смогут покобелить моего мнения и испортить настроение от встречи с тобой! Ой… то есть вами!

– Наедине обращайся ко мне, как прежде, прошу! – Бруни подвела гостью к дивану и заставила сесть. – Расскажи, что там у нас, как там?

– Все путем, – заулыбалась Клози, – мастер Пип освоил оборотничью кухню, да так, что к нему зубастые со всего Вишенрога столоваться приходят и нахваливают! Вдова Рашписа померла седьмого дня. Прямо во сне и отбыла в чертоги Пресветлой – хорошая смерть, всем бы так! Да вот денег на похороны еле наскребли! Кварталом собирали – своих-то сбережений у нее, как вы… ты знаешь, и не было. А Виеленна твоя никак замуж собралась за Питера, только оба делают морды каменны, едва речь заходит о летнем тепле. Видать, огласки хотят избежать, да только модистки уж нашептали, что дева приходила на платья поглазеть.

– А вы с мастером Висту не надумали еще? – скрывая улыбку, поинтересовалась Бруни.

Туча всплеснула руками.

– Вот с энтого я и должна была начать, Твое Высочество! Сговорились мы с Вистунчиком ожениться, и – что важно! – таково наше обоюдное желание! Но поскольку мы с ним люди не простые, главы Гильдий, праздновать, надо полагать, будет весь квартал!

– Надо полагать! – засмеялась Матушка и даже в ладоши захлопала.

«Чуйство», зародившееся и расцветшее на ее глазах, было одним из тех чудес, что придавали жизни смысл.

– Вот мы и хотим сделать это после Весеннего бала! Во-первых, потеплеет уже, а во-вторых, – Клозильда лукаво блеснула глазами, – денежки сэкономим на музыкантах, благо в городе из-за Большого Поэтического турнира их будет как крыс на Центральном рынке!

– От всего сердца поздравляю вас! – Бруни обняла Клози и расцеловала в обе щеки. – И мастеру Вистуну передай мои поздравления! Ваше обоюдное счастье делает и меня счастливее!

– Тогда и ты осчастливь нас, Матушка Бруни, – поднялась матрона Мипидо и поклонилась, – будь моей подружкой на свадьбе… ежели то, конечно, позволительно для принцессы.

Бруни нахмурилась. Не успела подумать о том, кто мог знать наверняка, как он уже стоял рядом. Клозильда Мипидо испуганно вскрикнула – так мгновенно Григо Хризопраз появился из-за дверей.

– Прецедентов не было, Ваше Высочество! – сообщил тот. – Но кто мешает вам его создать?

– Не нужны мне цеденты на свадьбе! – насупилась Туча Клози. – Это кто такие?

Принцесса и секретарь переглянулись и в один голос ответили:

– Это будет сюрприз!

* * *

– Энергетическая матрица индивидуума представляет собой определенные вибрации, нарушение которых является проявлением болезней на физическом уровне. Целительская энергия – назовем ее энергией синей сферы – корректирует нарушение вибраций, что проявляется на физическом плане исцелением данного существа.

Преподавателя теории целительства, пятидесятилетнего Райдо Оживалова, в целительской сфере боготворили, но предпочитали держаться подальше. Мэтр был поклонником теории унификации и стандартизации и все встреченное в жизни, будто то человек, процесс, книга или случай, пытался расчленить (в научном, естественно, плане), описать и присвоить категорию.

– Вторая сфера, фактическая жизненная энергия разумного существа и окружающего его мира, – «энергия красной сферы» – помогает восстановлению потерянной жизненной силы или увеличению ее в организме…

Виньовинья слушала вполуха, но писала старательно. Зачеркивала и снова писала. Писала и опять зачеркивала. Нелегко подобрать верные слова при обращении к родному отцу, в глазах которого при последней встрече она увидела и гнев, и растерянность, и любовь… Почтенный родитель был зол, ох как зол на непутевую дочь, сбежавшую из дома с совсем не юным и вовсе не богатым гномом. Но, кажется, больно ему было не поэтому…

«Уважаемый родитель, бесценный отец мой, многие лета вам и долгие метры вашей несравненной бороде! Пишет вам непутевая дочь, которую вы отхлестали бы старшинским ремнем за непослушание и неуважение к традициям. Время, прожитое вдали от родины и вас, заставило меня о многом передумать, многое пережить. Я побывала в таких переделках, которые обычной аркандитирогской гномелле и не приснились бы! Я вожу дружбу с воинами, рубаками и магами, и они, смею вас заверить, уважают и любят меня. Я нашла свой путь – путь целителя, с которого отступать не намерена ни при каких обстоятельствах. Все, что я пишу, вызовет ваш гнев, знаю, отец. Так же, как и тот гном, что открыл мне дорогу в неведомый и недоступный прежде мир. Я люблю его, почтенного Йожевижа Агатского, Синих гор мастера, и не страшусь в этом признаться. Знаю, как бы я ни скучала, вы никогда не примете нас в семью, не простите и не позволите вернуться, чтобы повидаться с вами и любимыми братьями. Более того, вы предпримете все меры, дабы вернуть меня домой в одиночестве, оторвать от гнома, в коем заключена вся моя любовь и жизнь. Отец, я ваша дочь. Вы хорошо учили меня. Посему в приложении к данному письму прилагаю документ, который не позволит вам сделать задуманное. Это копия брачного свидетельства, подписанного лично Его Подгорным Величеством Ахфельшпроттеном Первым и скрепленного его печатью, заверенная здесь, в Вишенроге, почтенным нотариусом Руммельшритценом Рохинским, Серой скалы мастером. Согласно сему документу я, Виньовинья Виньогретская, становлюсь Виньовиньей Агатской со всеми вытекающими последствиями, и никто, даже родной отец, не имеет права отлучить меня от законного супруга. Как видите, я все-таки уступила традициям, отец. Возможно, не так они и плохи иногда. Засим хочу попрощаться, но прежде – сказать явственно и открыто: отец, я люблю вас и отношусь со всем уважением, что бы вы обо мне ни думали! Мне жаль, что так получилось, но зов сердца для уважающей себя гномеллы – это зов сердца. Я не была бы дочерью своей почтенной матери, если бы поступила по-другому! Ваша дочь Виньовинья Агатская (в девичестве Виньогретская)».

Виньо подняла полные слез глаза и вдруг обнаружила прямо перед собой крючковатый нос и ехидный прищур мэтра Оживалова.

– А кто нам расскажет про третью энергетическую сферу? – гнусаво осведомился он. – А сделает это студентка Агатская! Ведь она так тщательно записывает лекцию!

Гномелла покраснела и вскочила, едва не опрокинув стул. Мэтр, конечно, заметил, что пишет она совсем другое, но публично позорить не стал, не тот человек. А вот спросить со всей строгостью по теме – это пожалуйста. Ее счастье, что теория целительства, хоть и была довольно занудна, для дотошной Виньо являлась одним из самых любимых предметов. Сказывалась, видно, отцовская склонность – как у мэтра Оживалова – анализировать, раскладывать по полочкам картину мира. Поэтому учебник для второго курса она изучила от корки до корки еще в первую неделю обучения. Несмотря на это, лекции Райдо слушать было по-прежнему интересно. Целитель с огромным опытом часто добавлял к сухому учебному материалу случаи из собственной практики.

– Третья сфера кристаллически-белого цвета. Она является второстепенной по отношению к первым двум. Используется для очищения негативных действий и применяется только в комплексе с двумя другими сферами, – не моргнув глазом отрапортовала Виньовинья.

– Мда? – мэтр Оживалов посмотрел на нее с сомнением. – Зайдите ко мне после занятий, студентка Агатская.

– Конечно, мэтр!

Виньо села. Ноги у нее тряслись. Борода Торуса, а если бы не ответила?

Она посмотрела на письмо, свернула, убрала в сумку. Покосилась на пустой стул рядом. Тариша Виден прогуливала уже который день. И гномелла догадывалась, с кем!

* * *

Ники Никорин озадаченно почесала в затылке, разглядывая кучку свитков, вываленных герцогом рю Виллем из дорожного мешка, который должен был взять с собой в путешествие Лихай Торхаш Красное Лихо. Но не взял.

– Ни одного портального? – на всякий случай уточнила архимагистр.

Троян покачал головой.

– Ни одного. Аргументировал, мол, хочет порыскать по тем местам, где встречали бешеных, проверить их следы и понять, какова логика передвижения.

– Какая логика может быть у бешеных? – пробормотала Ники.

Сердце тревожно сжалось. Лихо уходил в никуда и знал об этом. Была ли у него возможность отказаться? Такие, как он, от опасностей не отказываются…

– Ники? – рю Вилль внимательно смотрел на нее. – Что происходит?

– Ничего, – она передернула плечами и с трудом отвела глаза от свитков. – Ровным счетом ничего, Трой.

– Я так давно тебя знаю, – усмехнулся начальник Тайной канцелярии, – слишком давно, чтобы позволить тебе врать мне! Возможность, что ты когда-нибудь согласишься стать моей женой, похоже, превратилась в эфир, окончательно и бесповоротно?

Ники обошла стол, подошла к Трояну сзади и обняла. Прижалась щекой к широким плечам старого пирата, грустно улыбаясь. Люди стареют. Люди уходят. У герцога появились новые морщины у глаз и опустились уголки рта. И седины больше, чем смоляных волос… Все это ровным счетом ничего бы не значило, если бы она любила Трояна рю Вилля. Но она не любила его. Никого-то она не любила…

…Аркаеш, почему Лихай не взял свитки? В минуту опасности те перенесли бы его в безопасное место!

– Я хочу когда-нибудь проводить тебя в последний рейс без горечи и разбитого сердца, Трой, – тихо призналась архимагистр. – Вспоминать как друга и ценить дружбу.

– Ох, Ники-Ники, – преувеличенно тяжело вздохнул тот, однако голос его дрогнул, – ты будешь вспоминать только дружбу? А стол в моем кабинете?

– Стол – непременно, – серьезно ответила она, – и те склады на окраине порта, и какую-то забегаловку на углу улицы Колокольчиков и Макового бульвара, и еще много чего.

– Что ж… Тогда я умру с улыбкой на губах!

– Обещаешь? – она сбоку заглянула в его лицо.

Троян улыбался, но в темных глазах ничего нельзя было прочесть.

Чувствуя себя виноватой, архимагистр по-девчачьи чмокнула его в щеку и перенеслась в Золотую башню. Спустя мгновение появился Брутобрутт – стоящий у него на столе магический колокольчик мелодичным звоном предупреждал, когда хозяйка возвращалась в покои.

– Принести морсу?

– Благодарю, Брут, не хочется. Срочные запросы, дела есть?

– Все в штатном порядке, моя госпожа.

– Тогда ты мне не нужен.

Ухмыльнувшись в бороду, гном поклонился и, исчез, шагнув на портальные плитки. Он-то знал, что нужен хозяйке Золотой башни если не всегда, то часто.

Ники села, закинув ноги на рабочий стол. На нем царил идеальный порядок: секретные депеши сложены в шкатулку, запечатанную соответствующей руной, бумаги выложены по краю стола ровными стопками. В чернильницу налиты свежие чернила, перо остро заточено. Не иначе Брут прибрался.

Где-то далеко блуждал в ласурской чащобе лис в богатой красно-рыжей шкуре. Отсутствие на нем магических маячков лишь удлиняло время поиска для Ники, но искать его сейчас было слишком рано. Вот подготовить почву для появления Лиха в Узаморе стоило, тем более что люди той земли издревле славились нетерпимостью к оборотням.

Раздраженно постучав тонкими пальцами по столешнице, архимагистр подвинула к себе зеркало связи. Разговор предстоял неприятный.

* * *

Внизу, в лесах, уже везде хлюпало – это ласурские родники пробивали себе дорогу из-под снега. Еще немного – и к ним присоединятся рябчики, мускари и пролески. Земля украсит себя взблесками голубого, желтого, белого. Люди говорили: Индари балуется красками, макает кисточку в цвета радуги и стряхивает на землю. Оборотни считали первоцветы каплями слюны Арристо, спящего всю зиму, а под весну пробуждающегося и выходящего на ноздреватый снег – на первую охоту.

Поскольку кошачьи во все времена не любили мочить лапы, Тариша и Дикрай уходили в холмы. Здесь, на присыпанных каменным крошевом вершинах, сохранялась с лета сухая жесткая трава и можно было устроить лежбище с подветренной стороны какого-нибудь камня. Охотиться и спать, обнявшись, сплетя хвосты, положив морды друг на друга…

Это была их первая весна. Первая весна для пары – как кровь для детеныша, впервые вышедшего на охотничий зов сердца. Ее помнят до самой смерти: запахи, звуки, прикосновения. Как помнила Тариша их с Дастином первую весну… И как только вспоминала, ее будто холодной водой окатывало.

Дикрай словно почуствовал что-то – приподнял голову, притянул фаргу к себе. Они потеряли счет дням, проведенным вместе, но она часто застывала вот так, смотрела внутрь себя, и в расширившихся зрачках он видел страх и ненависть. Сейчас они – обнаженные, принявшие человеческий облик – лежали в небольшой пещере, образованной двумя склонившимися друг к другу валунами. Холод оборотням был не страшен – разгоряченные почти постоянным движением тела, наоборот, наслаждались прохладой.

– Тари, что с тобой?

– Ничего, Рай…

Она спрятала лицо у него на груди. Ее сильные руки и ноги обвили его тело – такую фаргу, гибкую, мощную, брать одно удовольствие! Дикрай почувствовал, что опять хочет ее, и недовольно поморщился. Не ко времени! Каждый раз, когда он пытается вызвать ее на откровенность, она заставляет его терять голову, но от разговора уходит!

– Почему ты так ненавидишь людей? – тихо спросил он и по напряжению ее тела понял, что попал в точку.

Она чуть подняла голову. Волосы скрыли обезображенную половину лица. Криво усмехнулась:

– Это так заметно?

– Нет, почти нет. Но я чувствую тебя не так, как другие. Я чувствую тебя…

Он замолчал. Для того чтобы получилась пара, нужны двое. В своей партнерше оборотень был не уверен…

– Ты чувствуешь меня, – пробормотала та. – Рай, люди уничтожили мой клан и долго глумились над моей парой, прежде чем убить. И надо мной тоже. Я оставила шрамы на лице как напоминание о том, что людям нельзя доверять, какими бы благородными и добренькими они ни казались! Иногда я ловлю себя на желании выйти на улицу и убивать направо и налево… Слышать их крики, хруст их костей… Таких мягких костей! Думаю, Арристо не был бы против!

– Арристо больше нет, – Дикрай откинулся на спину, задумчиво смотря в потолок, – бог плодородия сгинул в Вечной ночи, оставив своих детей выживать. Это не очень-то по-родительски!

– Кто ты такой, чтобы осуждать бога? – Тариша резко села. – Мы не знаем, что там произошло, и даже старейшины не вспомнят! Все, что мы можем, – не забывать имя божественной силы, что создала нас!

– Ты права, этого мы не знаем, – согласился оборотень, – но я точно знаю, что люди способны не только забирать чужие жизни, но и отдавать свои – за наши…

– Я не верю, – фыркнула фарга.

Дикрай покосился на нее с усмешкой. Упрямица! Не верит после сумасшедшей эскапады в Крей-Лималль?

Он тоже сел, скрестив ноги. Грубовато притянул ее к себе, сломив легкое сопротивление.

– Я расскажу тебе, чем обязан Вителье Таркан ан Денец, только обещай мне, что никто из наших не узнает об этом!

– Обещаю, – кивнула Тариша. В полумраке пещеры глаза ее диковато светились. – Рассказывай!

Пока он рассказывал о встрече с бешеной росомахой, бое и укусе, о том, как, не щадя себя, молодая волшебница попыталась спасти его, и спасла, и едва выжила, – фарга не издала ни звука, не сделала ни движения. Лишь когда он замолчал, заглянула ему в лицо, будто не доверяя. Он спокойно встретил ее взгляд. Она наморщила нос и с сомнением пожала плечами.

– Почему Вита смогла то, чего не могут другие маги?

– Она не такая, как другие маги! Ты вспомни, как эльфы охотились за ней! – Дикрай теснее прижал фаргу к себе. – Я не прошу тебя забыть прошлое и понимаю твою жажду крови. Мне жаль, что случилось то, что случилось, и ты живешь с этим, не отпуская. Но прошу хотя бы попытаться поверить мне: не все люди хотят убивать нас!

Тариша молчала, обдумывая услышанное. Затем потерлась об него головой.

– Мне сложно принять сказанное тобой, но понять я могу… Спасибо, что поделился! И знаешь…

Она замолчала. Дикрай чуть подался вперед, ожидая ее слов. Ему показалось, сейчас она скажет нечто важное, такое, что еще ни разу не говорила.

Фарга неожиданно с силой оттолкнула его и вскочила на ноги. Силуэт ее крепкой фигуры замер у выхода из пещеры.

– Я проголодалась, Рай! Догоняй!

Спустя мгновение мелькнул и пропал полосатый тигриный бок.

Денеш тяжело вздохнул, обращаясь. Толстые лапы не спешили попрать землю – он все равно нагонит ее, как бы далеко она ни ушла. Он самец, и ее запах висит для него в воздухе красной лентой, вдоль которой так сладко идти. Запах его самки.

* * *

Герцогиня рю Филонель давно жила вдалеке от родины. Она смогла привыкнуть к громогласности и запаху людей, к их плоским шуткам и скудному интеллекту, к перенаселенным городам, в которых нечистот порой бывало больше, чем пресной воды; лишь к одному она так и не привыкла – к межсезонью всего остального, кроме Лималля, мира. К этой странной границе между осенью и зимой, зимой и весной, границе, тонкой, как комариный писк, и такой же раздражающей. В этот период на Агнушу нападала тоска, она становилась раздражительной и жестокой по отношению к фрейлинам и прислуге, беспричинно упрекала Его Величество Редьярда в том, чего он не делал (или, наоборот, делал), бесконечно ссылалась на головную боль и слабость. Причиной всему была, как ни странно, банальная тоска по родине. Эльфийка отчаянно желала снова ощутить душистый воздух Хрустальных лесов, зачерпнуть прозрачной воды из их водоемов, омыть лицо, трепетной ланью вступить обнаженной в ласкающие шелка волн, лечь на спину, глядя в медленно кружащийся небосвод… И навсегда забыть Тикрей с его грязью, шумом, интригами! Она мечтала об этом и сейчас, с тоской глядя из окна своих покоев на весеннюю распутицу, взявшую в плен Невьянский замок, работы по внутренней перепланировке и ремонту которого были почти завершены. Агнуша заказывала декоративный камень, обивку, мебель и прочие предметы интерьера только у дорогих мастеров, и те стремились осуществить поставки по крепкому снегу, без задержек, а работы – максимально быстро. Поэтому сейчас большая часть невьянских покоев уже могла похвастаться новой обстановкой, современной канализацией и системой водоснабжения с холодной и горячей водой. В одном из заброшенных бальных залов первого этажа донжона был сделан бассейн, который наполнялся родниковой водой из ближайшего леса. Вода подавалась системой насосов, спроектированной Гильдией механиков. Герцогине нравилось по утрам, после горячих и обильных ласк короля, погружаться в этот обжигающе студеный поток, нравился шедший от воды запах снега и, едва уловимый, железа. Хлесткий удар холода по нервам словно пробуждал ее от многовекового сна, делая живой…

Живой…

Агнуша сдержала вздох. Стоило признаться себе, что она устала. Устала жить среди людей. Устала ждать, когда один, не самый худший из них, но однозначно один из самых влиятельных, сделает ее своей женой. Должно быть, она ошиблась в расчетах, не приняв во внимание пресловутую человеческую непредсказуемость!

Взгляд герцогни вяло следовал по хитросплетениям раскинувшегося внизу садового лабиринта. Геометрически подстриженные вечнозеленые кусты казались черными. Полосы грязного снега перемежались с подмокшими, посеревшими тропинкаи. Лужайки, покрытые не тронутым пока снежным покровом, по краям потемнели и казались подтухшими. Каскарты, какая тоска!

Позади раздался мелодичный звон: магическое зеркало сигнализировало хозяйке о том, что ее желает видеть кто-то из своих. Герцогиня удивленно обернулась. Давно не поддерживала связи с Лималлем, кто бы это мог быть?

Она направилась к столу, привычно задержавшись у зеркала: великолепна как всегда! Не стыдно будет посмотреть в глаза любому эльфу… Однако в туманной глуби амальгамы герцогиню ожидал совсем не любой эльф, а Ксарион Перкатипотль, советник Мудрейшего по личным вопросам.

– Тени плохих снов да не коснутся вас, личный советник Ксарион! – проявляя уважение, первой заговорила Агнуша. – Это чудо, я как раз думала о родине!

– И вас да не коснутся, прекрасная дочь клана Филонель! – едва заметно склонил голову Ксарион. – Вижу, что пребывание среди людей ни в коей мере не пошло вам во вред! Я поражен вашей красотой, Агнуша!

Герцогиня тонко улыбнулась. Советник по личным вопросам просто обязан был владеть таким непростым оружием, как лесть, и Ксарион пользовался им виртуозно.

– Мне приятны ваши слова, но я хотела бы перейти к делу. Его Величество Редьярд в любую минуту может вызвать меня…

Агнуша откинулась на высокую спинку стула и ослепительно улыбнулась: мол, твое место высоко, Ксарион, но и я не сижу у подножия трона, а по крайней мере стою за плечом Его Ласурского Величества!

– Разговор с деловой женщиной приносит удовольствия не меньше, чем с красивой, – усмехнулся советник, – а в вас сочетаются оба этих качества, Агнуша. Слышит ли нас кто-нибудь? Разговор пойдет конфиденциальный.

Герцогиня щелкнула тонкими пальцами – замок в двери повернулся, а на окно пала занавесь.

– Хорошо, – улыбнулся Ксарион, – вижу, о нашей магии вы не забывали?

– Среди людей есть смысл использовать ее только в бытовом аспекте, увы, – вздохнула эльфийка, – например, чтобы быстрее подогреть воду в купальне или охладить напиток в жаркий день. Я очень занятая женщина, личный советник, у меня нет времени на глупости вроде совершенствования того, в чем я не чувствую себя первой.

– Реальный взгляд на вещи и понимание собственных целей – еще один плюс в вашу пользу, Агнуша, – загадочно произнес Перкатипотль. – Итак, знаете ли вы что-нибудь о последних событиях на родине?

Герцогиня нахмурилась. За судьбой Лималля она не следила уже лет десять или больше, поскольку не собиралась возвращаться, даже несмотря на желание это сделать. Да и что там могло измениться, в этом спящем царстве?

– Завеса пала… – пояснил Ксарион.

Агнуша моргнула. Завеса? Пала? Этого не может быть! Это значит… Но ведь это…

С трудом справившись с волнением, она вновь нацепила на лицо маску прекрасного спокойствия и поинтересовалась:

– Значит ли это, что наши братья и сестры смогут проснуться?

Братья, сестры… и родители! Уснувшие вместе с остальными еще до ее отъезда на Тикрей!

– Уже есть единичные случаи пробуждения, – личный советник был явно доволен произведенным эффектом. – Мы изыскиваем пути пробудить остальных, но все они требуют дополнительных вливаний маны… Артефакты Вечной ночи в Лималле нынче на вес золота! Но не это самое чудесное из того, что произошло, Агнуша!

Эльфийка нахмурилась.

– Не это? Что еще могло произойти, личный советник? Неужели Крей выпустил родину из своих кривых когтей?

Ксарион не скрыл вздоха.

– Увы… Я тоже желаю свободы всем сердцем, как и Мудрейший, однако расстановка сил на политической арене Тикрея явно не в нашу пользу… Предлагаю вернуться к этой теме после того, как большинство сограждан пробудится. Вопрос, который я хочу доверить вам, гораздо более важный. Дети.

– Дети? – изумилась герцогиня.

Дети перестали рождаться в Лималле около двух сотен лет назад. Что явилось тому причиной, сказать было затруднительно: то ли это был побочный эффект Завесы, то ли резко сократившееся эльфийское население, вынужденное все чаще использовать кровосмесительные браки, совсем потеряло способность к деторождению.

– Дети, – нежно улыбнулся личный советник. Кажется, впервые он позволил себе проявление собственных эмоций. – Одна из пробужденных оказалась беременной, и беременность развивается нормально! А в Дайелитель сразу две соотечественницы из тех, кто не спал, понесли от своих партнеров. Агнуша, вот истинное чудо!

Рю Филонель оценила степень искренности советника и позволила себе не меньшую: в восторге захлопала в ладоши и засмеялась. Прекрасно знала, как действует этот подобный звону хрустального колокольчика смех на мужчин.

– Это прекрасная новость, советник Перкатипотль! Я благодарна вам за то, что сообщили о ней! Лучшего известия нельзя было и желать!

Улыбка Ксариона неуловимо изменилась. Перед ней вновь был не просто пятитысячелетний эльф, но эльф, облаченный полномочиями, дарованными самим Мудрейшим. Очень широкими, надо сказать, полномочиями.

– Всегда стоит желать большего, Агнуша, – рассудительно заметил он. – Однако вам простительно, ведь вы так молоды!

Рю Филонель едва не залилась румянцем, еле сдержалась, хотя кончики ушей все же заполыхали. Среди людей никто не делал комплиментов ее возрасту, лишь красоте и уму. А для женщины такие комплименты – как глоток свежего воздуха в душной комнате.

– У меня есть и лучшая новость, но касается она не всех эльфов, а лишь пяти эльфиек, в число которых повезло войти и вам! – продолжил советник. – Все, что я сейчас скажу, строго конфиденциально и не должно обсуждаться ни с кем – я подчеркиваю, ни с кем! – из соотечественников, кроме меня. Про остальные расы даже и говорить не буду.

Агнуша подалась вперед и ослепительно улыбнулась. Вот оно!

– Все так серьезно, личный советник? Я вся внимание. В моей лояльности по отношению к информации вы могли убедиться, если навели справки. А вы их навели!

– Навел, – не стал отпираться Ксарион, – подробное досье, заключение семейных целителей, отзывы дриад, образ жизни, предпочтения, в том числе в сексе, чистота крови, наличие в роду больных белой лихорадкой… И не только о вас – о каждой из пяти претенденток!

По мере перечисления брови герцогини все более поднимались вверх. Когда он замолчал, она откинулась на спинку кресла, тяжело дыша. Все оказалось гораздо серьезнее, чем она могла предположить! Гораздо, гораздо серьезнее!

– Вы позволите мне догадаться? – пытаясь сдержать дрожь в голосе, спросила эльфийка. – Мудрейшему нужен Сосуд для его мудрости?

Глаза личного советника вспыхнули, как у дикого кота на охоте, увидевшего дичь.

– Браво! – воскликнул он. – Браво, дочь клана Филонель! Я в восхищении!

– Я рада, – дрогнув ресницами, ответила Агнуша. – И каковы условия?

– Официальный брак с Мудрейшим при условии зачатия, вынашивания и рождения здорового потомка. Пол значения не имеет. Участие в жизни и воспитании ребенка, прививание традиционных эльфийских ценностей, возможно, обучение магии на первоначальной ступени. Он или она должны расти истинными гражданами своей страны, ощущать любовь и заботу, уметь нести ответственность и противостоять трудностям. В общем, от вас потребуется все то, что каждый из эльфов дал бы своему отпрыску…

Герцогиня давно научилась не доверять услышанному и потому уточнила:

– Ограничения?

Ксарион качнул головой.

– Почти никаких, кроме трех! Первое: развод по вашему желанию невозможен. Второе: если вы будете хорошей матерью, у ваших ног будут весь Лималль, сокровищница, свита… Все, что пожелаете! Но ребенок должен оставаться в непосредственной близости от отца. Кроме того, вы должны дать согласие на предварительный осмотр нашим целителем. Данные, что мной получены, несколько… хм… устарели.

– Условия разумные, – усмехнулась Агнуша. – Раньше я бы не задумываясь приняла их… Но теперь мне нужно время на обдумывание. Надеюсь, оно у меня есть?

– Конечно, – уголки рта личного советника приподнялись в волчьей ухмылке, – скажем, до первого месяца лета по календарю страны вашего пребывания.

– Я отвечу раньше, – небесные глаза герцогини потемнели, – и подожду вашего ответа. До первого месяца лета по календарю страны моего пребывания.

Ксарион прищурился.

Страницы: 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Нашла голого мужика в своем малиннике? Готовься! Тебя ждут невероятные приключения с драконами, нага...
Привлекательный бизнесмен Андрей Северский воспитывает пятиклассницу дочь совсем один. Все идет хоро...
В одну ужасную ночь у Мальты пробудилась магия. Теперь взор девушки проникает за толстые стены дворц...
Выйти замуж сразу за двух драконов? Легко! Провести с ними самую шикарную ночь в своей жизни? М-м-м…...
Это книга, где каждая из историй не случайно названа своим женским именем. Ведь истории эти про обыч...
Меня не принимают всерьез. И пусть! Я выучусь на боевого мага и докажу, что дочь пекаря тоже способн...