Орёл и Дракон Перумов Ник

Глотки взревели в ответ. Кто потрясал когтистыми лапами, кто распустил щупальца, а кто и вскинул зачарованный меч, долгие века дожидавшийся света в глубине лесного укрывища.

– Всё приготовлено, Древний Бог Один, – вставил посланец Дальних. – Припасы, караван – всё. Осталось только двинуться.

Старый Хрофт не удостоил его ответом. Разжал ладонь, и молния, словно выпущенная на волю птаха, исчезла в низких облаках.

– Идём, – не поворачиваясь, бросил Отец Дружин.

– Да, дядя, – немедля отозвался Фенрир.

– Оставайтесь здесь. – Старый Хрофт стоял перед собравшимися Асами. Фригг обнимала мужа, прижавшись головой к его плечу; Сиф повисла на Торе, остальные асы и асиньи тоже разбились парами. – Оставайтесь здесь. Вы нужны тут, а там, куда иду я, – будете лишь помехой. Не для того я вырвал вас из серых царств, не для того вернул вам самость, чтобы вновь потерять!..

– Но, владыка! – Локи учтиво склонился. – Старший брат мой названый, быть может, мы окажемся…

– Быть может. Но сберечь вас – важнее. Помните пророчество вёльвы, помните слово о Рагнарёке?

Асы переглянулись. Как же такое забудешь!..

– Мы верили, что так будет. Так не стало, руны судеб причудливо смешались. Новый Иггдрасиль простёр свои ветви, а под его корнями – новый источник магии, неведомый нам. Пророчество вёльвы всё ещё живо. Оставайтесь здесь, дети мои. Храните Асгард. Наполните его жизнью. Ожидайте моего возвращения. А если появится Гулльвейг, Мать Ведьм… выслушайте её речи со вниманием и осторожностью и ответьте, что, дескать, без хозяина Валгаллы ничего ни решить, ни сделать не можете. Всё ли понятно? Тебе, Тор, старший мой сын? Тебе, Фригг, супруга моя?

– Мне ясна воля твоя, супруг мой, – склонилась асинья.

– Тебе, Локи, младший названый брат мой, я поручаю дела хитрости и изворотливости. После Боргильдовой Битвы мы знаем – спасует сила, но превозможет в конце концов хитрость, ибо не грубой силой одолел я врага и не грубой силой же вырвал вас из узилища.

– Я исполню всё, великий Ас Воронов, – с непривычной торжественностью склонился бог огня.

– Всеотец, свекр мой… – робко заговорила прекрасная Сиф, – неужто ты оставишь нас во тьме невежества, свершив столь невероятное, лишь тебе, Великому, под силу?..

– Повесть моя будет длинна, невестка, – усмехнулся Отец Дружин. – И я непременно поведаю её вам. По возвращении. А пока – прощайте! И берегите Асгард…

И вот теперь длинная колонна Древних шла сквозь Междумирье, а впереди всех – Отец Дружин рядом с Фенриром. Чуть приотстав, шагал и посланец Дальних.

– Скажи мн, Древний Бог Один…

– Уж не намерен ли ты следовать за нами до самой битвы? – усмехнулся Старый Хрофт. – Уж не приставлен ли ты ко мне надсмотрщиком, посланец? И, коль это так, отчего бы тебе самому не возглавить воинство? Зачем тебе я?

– Равновесие, Древний Один, равновесие. Несмотря на всю важность нашего предназначения, мы должны соблюдать законы. Чем точнее, чем сбалансированнее всё будет исполнено, тем ближе к идеалу получится конечный… – Посланец оборвал речь.

– Ага, – усмехнулся Отец Дружин. – Молодые Боги, помнится, сами сражались только в первой вой-не, когда мы с ними переведались в Боргильдовой Битве. А потом всё больше чужими руками. Вы тоже, выходит? А вот помнится, когда Хедин сидел в осаде на острове своём, ваши тоже вышли переведаться. Зелёные колонны, каменные воины, помнишь ли такое, посланец? Вы тогда ещё души исторгали… Славная была битва![3] Теперь, значит, другие времена настали?

Посол ответил не сразу, словно безмолвно с кем-то посоветовавшись.

– Тогда были другие времена, Древний Бог. К цели – идеалу – ведёт много путей, они должны быть соответствующим образом испробованы. Мы не пытались вас остановить, мы лишь разворачивали ваш путь в должном направлении…

– Хитро, – ухмыляясь, покачал головой Старый Хрофт. – Дрались мы тогда, помнится, насмерть – а это, выходит, всего лишь «направление пути» было. Ну, ладно, так – так так. Да, а души-то!.. Что вы с ними-то делали? Теперь уж, наверное, можно сказать, коль мы с вами в одном строю?

– У нас было много путей, – холодно повторил Дальний. – В том числе и с душами. Мы… исследовали и изучали… нельзя ли их использовать в построении конечного и идеального. Начинали с душ сильных и смелых, кому доставало силы противостоять нам.

– И что же? Что вышло?

– Древний Бог, это не имеет отношения к нашему делу. Я не брал обязательства отвечать на все твои вопросы.

– Разве так ведут себя союзники, вместе идущие на смертный бой? – пожал плечами владыка Асгарда.

– Что изменит для тебя мой ответ? – с неожиданным раздражением бросил посол.

– Доверие. Это слово тебе неведомо, досточтимый?

– Доверие… – В заполненных белым огнём глазах не мелькнуло тени выражения. – Мы пробовали оживлять наши… конструкты… вселением душ смертных… тогда это представлялось хорошим способом достижения цели без излишних затрат.

– Без излишних затрат? – Старый Хрофт поднял бровь.

– Именно. Упорядоченное конечно, конечно и заключенное в нём. Наше предназначение требует точного расчёта. Чем меньше ошибка, тем ближе к идеалу. Но оказалось, Древний Бог, что подобные конструкты ненадёжны, души в них не находят равновесия, пребывают в постоянных возмущениях…

– Я бы на их месте тоже возмутился.

– Да нет же, – поморщился Дальний. – «Возмущение» – в смысле «отклонение от равновесия». Конструкты теряли управляемость и в конечном итоге распадались. Мы отказались от них, как и вообще от исторжения. Идеал требует идеального, а души оказались весьма далеки от идеала, недаром смертные – главное препятствие на пути создания… – Он вновь осёкся. – На пути исполнения нашего предназначения.

– Отрадно, – отрывисто бросил Старый Хрофт. – Помнится, мне под вашей… э-э-э… под вашим… в общем, под той зелёной призрачной штуковиной было ой как невесело.

– Сожалею, – холодно отозвался посланец. – Тем не менее непоправимого ущерба ты, Древний Бог, не понёс.

– Тем не менее это последнее предназначение ваше, движение к идеалу…

– А чего ты хотел, Древний Бог?! – с неожиданной горячностью вдруг заговорил посланец. – Тебе неведомо, что свой конец есть у всего? Даже того, что выглядит вечным и неизменным? Жизнь человеческая кажется бесконечной с точки зрения мотылька-однодневки; и точно так же она – краткий миг по сравнению с бытием эльфов; ну, а их жизненные сроки бледнеют рядом с возрастом самого Упорядоченного. Но свой конец встретит всё. И ты, Древний, и мы – говорящие с тобой сейчас. Мы лишь стремимся, чтобы этот конец стал новым началом, а не именно «концом», бессмысленным и безжалостным.

– Новым началом? – пожал плечами Хрофт. – Что такое «начало» – каждый понимает по-своему…

– Новый Творец. – Дальний глядел прямо перед собой, в глазах пылало такое пламя, что освещало дорогу перед ними. – Новый Творец, идеальный, свободный от недостатков нынешнего. Новый Творец, который даст жизнь новому Упорядоченному. В котором потом появимся мы – в должное время. И так – без конца. Каждый следующий Творец – чуть ближе к полному и абсолютному идеалу.

– Звучит, – с неопределённым выражением протянул Отец Дружин. – А что же случится, когда Идеал будет достигнут?

– Идеал будет существовать поистине вечно, – отчеканил посланец.

– И вы…

– Мы станем не нужны и прекратим быть, – последовал холодный ответ. – Это и есть наше самое главное, величайшее предназначение. По сравнению с ним всё остальное совершенно ничтожно.

– Что ж, красиво, да. – Отец Дружин оглянулся на следующее за ними воинство Древних. – Не думаю только, что вот им это следует знать.

– Совершенно согласен. Как и твоему волку не следовало бы.

– Это не «мой волк». Это мой названый племянник.

– Не важно. Так куда же проляжет твой путь, Древний Бог? Ты должен сразиться с Хедином, и…

– Наилучший способ вызвать Познавшего Тьму на бой – это атаковать его любимый Хьёрвард, – невозмутимо проговорил Отец Дружин. – Хедина даже не надо будет искать. Он сам явится к нам.

– Ты уверен?

– Абсолютно. К тому же мы ничего не теряем. Хьёрвард – здесь, рядом, прямо под нами, даже крюк не сделаем. А там – храмы Хедина, крипты поклоняющихся ему, он же всегда был очень чувствителен к потерям тех, кто ему служит. Непростительно чувствителен для бога, позволь мне сказать.

– Выглядит разумно, – настороженно проговорил Дальний.

– Чем ты рискуешь, посланец?

– Ничем, ты прав. Что ж, как ты верно сказал, Древний Бог, – доверие. Доверюсь и я тебе.

…Рать Древних шла равнинами Иды, приближаясь к тому неширокому разрыву Междумирья, за которым им предстоял спуск в Хьёрвард. Фенрир скользил рядом со Старым Хрофтом, мягко, бесшумно, как умеют только волки.

Ох, как же алчут крови те, что позади… Он, волк, чуял это всем существом, чуял их неистовую жажду – им всё равно, кого грызть, рвать и терзать. Трудно будет Асу Воронов сделать так, чтобы рвали и грызли они тех, кого надо, а не кого попало и всех подряд.

Да, вот только поглядеть на них!.. Вот, пожалуйста, Крокорр Кровавоклювый – тварь, некогда бывшая, наверное, птицей. Десяти футов ростом, весь покрытый зеленоватой чешуёй, из-под которой кое-где торчит оставшееся от перьев остьё. Уродливая башка с тремя глазами – третий аккурат в середине узкого лба, над длинным загнутым клювом тёмно-алого цвета, словно в запёкшейся крови. Вперевалку ступают обманчиво короткие лапы с когтями, как добрые кинжалы, тащится позади хвост, увенчанный внушительной костяной шишкой. Крокорр умеет подманивать жертвы, напуская колдовской туман, а потом долго мучает их, наслаждаясь ужасом и бессильными мольбами; до бессловесного зверья он не опускается, ему подавай человечину. Ему поклонялись лесные племена, порой даже не знавшие огня; они ходили набегами на селения пахарей, захватывали юных дев и отдавали на съедение своему кровожадному божку – он же взамен гнал в их силки и сети всяческих лесных обитателей.

Милейшее создание, подумал волк.

И другие: Нирдрус, сухопутный кракен; Белстуаннир, змеедева-вампирша; Заррос, земноводный броненосец, Отец Василисков, поражающий взглядом, – все шагают, ползут, перепрыгивают, и у каждого в горле клокочет: «Кровь! Кровь! Много! Очень много!»

«Ненавижу их всех, – вдруг подумал Фенрир. – Ненавижу, потому что сам был таким, потому что сидел в цепях, лелея планы мести, а потом…

А потом мне дали свободу. Вернули, точнее сказать.

И я поумнел».

Посланец Дальних после необычной для него разговорчивости погрузился в мрачное молчание.

– Хр-хрр-фыррш, – вдруг раздалось позади. – Кхрр-кхуда хырр-фырр идём? Где, хрр, еда?

– Скро будет, – не оборачиваясь, бросил Отец Дружин. – Ты, Крокорр, наешься до отвала, это я тебе обещаю.

– Хрр-фышш, хор-хоррошо!

«Интересно, каков ты в бою, – мелькнуло у Фенрира. – Как бы то ни было, я никогда не убивал беззащитных и не имеющих шанса спастись, даже на охоте…»

Так, а это что ещё такое впереди? Что это за запах?.. Мертвечина? Нет, не просто мертвечина, а… а…

Волк напрягся, чутко принюхиваясь и прислушиваясь. Что это за следы? Что за воинство прошло здесь? Не живое, это точно… Мёртвые! Да, верно, мёртвые! Широченная полоса – здесь прошли мёртвые души! Ведомые… ведомые… странный какой, будто знакомый запах…

– Великий Ас, – прорычал Фенрир вслух. – Всеотец, преклони слух к…

– Говори, племянник. И без этих словесных красот. Что ты учуял?

– Здесь прошло великое воинство, громадное, воинство мёртвых, облечённых мёртвой же плотью. Прямо туда, на Хьёрвард!

– Похоже, – не без иронии заметил Дальний, – тебя кто-то опередил, Древний Бог Один. Интересно, покажется ли там Познавший Тьму, как ты уверял? Или его следует всё-таки искать в иных местах?

– Войску – стой! – вместо ответа прогремел Старый Хрофт. – Хвалю, племянник. Что ж, давай посмотрим…

Смотреть пришлось недолго. Даже простой колдун или шаман из смертных сразу определил бы «дорогу мёртвых», широкий след, оставленный тысячами и тысячами неживых ног. Они шагали сквозь Межреальность, втаптывая в прах её обитателей, кто не успел удрать куда глаза глядят.

И шли они прямо на Хьёрвард.

– Ты не мешкаешь, – услыхал волк бормотание Старого Хрофта, но кто этот «не мешкающий», спросить не решился.

– Прекрасно, – громко провозгласил Отец Дружин. – Значит, Хедина сюда уже приманивают другие. Нам не придётся терять время. Вперёд, по следу!..

– Впереди – кровь, – предупредил Фенрир. – Живая кровь, немного, но… кровь, смешанная с магией.

Они были уже у самого Хьёрварда.

– Провал, – нахмурился Отец Дружин. – И воинство мёртвых… разбрелось, уведено, сбито с пути…

– Дорогой ценой, – проворчал волк.

Он замер над телом рыцаря в некогда сияющих, а сейчас залитых высохшей кровью доспехах. Неподалёку от него застыла девушка с луком, тоже мёртвая.

– Магия… – Фенрир взглянул на Старого Хрофта.

– Сподвижники Познавшего Тьму. – Владыка Асгарда склонился над погибшими. – Это была славная битва – они достойны воссесть на почётных местах в Валгалле!

– Но кто мог их сразить? – удивился волк. – Если это ратники великого Хедина?

– Что ты чуешь, племянник? – Они замерли возле глубокого провала в ткани реальности.

– А чего тут чуять? – вместо него пожал плечами Дальний. – Здесь шла армия мёртвых, и вёл её их Водитель. Даже не надо ничего и вынюхивать.

– Водитель Мёртвых? Яргохор? – поразился Отец Дружин. Брови его сошлись.

– Он самый, – пренебрежительно отозвался посланец. – И шёл он прямо в Хьёрвард; только, как видно, не дошёл.

– Эй! Грррр! Ты, сыть, назад! – зарычал и клацнул зубами Фенрир – Крокорр уже подбирался к телу девушки, алчно прищёлкивая клювом.

– Фрхщ! – Крокорр нависал над волком, хлопая всеми тремя глазами. – Тр-рупп! Мяс-со! Фрхщ! Пр-роп-падает!

– Тебя не спросили, петух-переросток, – оскалился сын Локи.

Древний с известным недоумением вглядывался в Фенрира, у которого шерсть на загривке встала дыбом.

Старый Хрофт выпрямился, властно поднял руку.

– Этого добра впереди будет много. А доблестно павших в бою должно предать погребению, дабы они могли войти в залы Валгаллы!..

– Ты хочешь задерживаться? – недовольно осведомился посланец Дальних.

– Дела чести не могут задержать, – бросил в ответ Старый Хрофт, не поворачивая головы.

…Они нашли и остальные тела. Радужный змей, пронзённый чудовищным клинком, на самом краю чёрной воронки; орк с огромной секирой. Два пепельных пятна, память пламени помогла: тут сгорели ещё один орк и гоблин.

И следы ещё одной жизни – мормата – исчезали в воронке.

– Они захватили Яргохора с собой… – прошептал Отец Дружин.

– И частью разогнали мёртвых, – подхватил рыскавший вокруг Фенрир.

– Но часть последовала и за ним…

– Однако доберётся до него ещё не скоро, – закончил волк.

Старый Хрофт кивнул.

– Но сперва… – Он нагнулся над уложенными в ряд телами. Орк-секироносец, рыцарь и лучница, руки сложены на груди, и у каждого – его оружие, чтобы было чем потешиться, когда придут в Валгаллу. Радужный змей подле них – он тоже достоин залов Всеотца.

Покрытые морщинами ладони Одина осторожно, нежно коснулись по очереди лба каждого из погибших; побежали язычки колдовского пламени, стремительно охватывая тела.

– Пусть лёгок будет ваш путь! – Отец Дружин воздел руки над клубящимся огнём, стремительно пожиравшим мёртвую плоть, а вместе с ней – и оружие с доспехами. – До встречи в Асгарде, за радужным мостом, в весёлой Валгалле, где вечен пир, и вечна охота, и вечна битва!

Волк вопросительно глянул на Одина – Валгалла же пуста! – но, само собой, возражать не стал.

– Ну, а теперь мы можем двигаться дальше? – холодно осведомился Дальний. – Тем более, как я понимаю, эта армия не добралась до Хьёрварда, следовательно, Познавшего Тьму ожидать там нет смысла?

– Они не дошли, а мы дойдём, – решительно отрезал Отец Дружин. – Ты никому не веришь, посланник, это плохо. Вы никогда не умели ладить с союзниками, как я погляжу.

– Зависит от союзников, – недовольно заявил посланец. – Ну, давай уж куда-нибудь, Древний Бог Один! Только чтобы не стоять. Ты теряешь время, причём наше, а не своё.

На скулах Отца Дружин набухли желваки.

– Войску – марш! – проревел он, и колонна Древних тронулась дальше.

…Неупокоенные лопались, словно перезревшие груши.

Невысоклик Робин рвал тетиву лука так часто, как только мог. Фредегар, его соплеменник и товарищ, скручивал тугими незримыми жгутами силу, направляя её следом за пробивавшими плоть стрелами; она, эта сила, наполняла полуразложившиеся тела, словно худой мех, и разрывала на части.

Они трое – двое половинчиков и лекарь Фиделис – прижимались к стене храмового кладбища в Хедебю, торговом граде на южной оконечности Восходного Хьёрварда.

Прижимались к стене, а на них катилась волна неупокоенных. Восстал весь обширный погост, волна за волной накатывались на подмастерьев Хедина, но пробежать последние два десятка футов не удавалось никому.

Лекарь Фиделис застыл, прижимая к груди ребёнка, глаза закрыты, губы едва заметно шевелятся.

От него тоже волнами расходилась сила, но совершенно иной природы, нежели от Фредегара.

Фиделис никого не рвал в клочья, не разносил и не обращал во прах. Словно блики заходящего солнца играли на мягко колышущейся водной глади, спокойные и умиротворяющие. День закончен, исполнены труды, и можно, устроившись на завалинке, выкурить трубочку-другую, глядя, как носятся над полем стрижи.

Всё хорошо, всё спокойно.

Спокойно…

У Робина в колчане оставалась едва ли полудюжина стрел, когда набегавшие мертвяки стали подозрительно пошатываться, замедляя и замедляя шаг. На изуродованных, обезображенных тлением лицах стало появляться странное выражение, словно из-под страшных масок смерти проявились истинные облики, как при жизни, в счастливые её моменты.

Бег их останавливался, ряды неупокоенных замирали. И вскоре уже целый сонм их застыл, покачиваясь, устремив невидящие взоры в пространство.

Робин опустил лук, Фредегар устало уронил руки, не в силах даже утереть пот.

– Ныне же отпускаю вас, – негромко проговорил Фиделис. – Мир да покой, да сон спокойный, и никто не потревожит вас больше. Спите, родные!..

Один за другим мёртвые опускались наземь, не валились, как подкошенные, а именно опускались, словно укладывающиеся спать люди, вымотавшиеся за день от нелёгкой работы.

Укладывались, и тела их распадались лёгким белым пеплом, взлетавшим и опускавшимся, словно пух.

Вскоре им был покрыт уже весь погост.

И воцарилась тишина.

– Велика ж твоя сила, лекарь… – пробрмотал Робин.

– Не в силе дело, – печально вздохнул Фиделис. – Этих несчастных вырвало из сна злое чародейство против их воли. Баланс был нарушен… сильно и резко. Я восстановил. Но, друзья, если бы не вы – я не успел бы ничего. Лекарь без воина – ничто. Нужно было дозваться, чтобы услышали, пробиться сквозь голодную злобу… Если б вы не дали мне времени – все словеса пропали бы даром.

– Но, во всяком случае, здесь наше дело сделано, – по-хозяйски огляделся Фредегар. – Кладбище упокоено, опасности для других нет, можно уходить – ты собирался вернуть ребёнка мастеру Яану, почтенный?

Фиделис кивнул.

– А потом?

– Потом мы должны будем остановить Спасителя, друзья мои. Я, неразумный, только теперь понял, что мне надлежало сделать с самого начала… – Он досадливо покачал головой. – Как говорится, добрым словом и добрым клинком можно добиться куда большего, чем одним лишь словом или мечом по отдельности.

– Остановить Спасителя!.. Но как? – не удержался Робин. Они втроём выбирались с погоста; вокруг не осталось никого живого, жрецы давно сбежали.

– Ты думаешь, у меня есть план, мой добрый невысоклик? – усмехнулся Фиделис. – Я не великий всезнающий маг, увы. Я немало бродил по мирам, да, но самое большее, чего добился – это отсрочки «спасения» нескольких миров. Но и это требовало времени – я ведь просто говорил всем, кто хотел слушать, что не надо бояться, что мы – люди и не только, смертные и бессмертные – если перед кем и виноваты, так друг перед другом, а не перед какими-то иномировыми силами и богами. Мы можем спасти себя сами, здесь и сейчас, а не в неведомом посмертии. Точнее, и посмертие наше будет подобно самой нашей жизни, ибо превыше всего в сущем – Справедливость, и ошибается тот, кто полагает, что от неё можно сбежать.

– И всё? – разочарованно протянул Робин.

– У меня нет волшебного слова, – развёл руками Фиделис. – Только знание. Спаситель не приходит туда, где его не ждут, где не просят их «спасти», где защищают себя сами. И это значит, друзья, что нам предстоит жестокая драка.

– Как на кладбище? Но ты же, почтенный, упокоил их всё-таки очень быстро!

– Я уже сказал – если б не вы, меня бы разорвали на куски, – бледно улыбнулся лекарь. – Такие фокусы не повторить по щелчку пальцев. Драться, увы, придётся не только и не столько с мёртвыми… Спаситель очень торопится, отсюда и тот поход армии павших, которую пытаются остановить наши друзья; а здесь, в Хьёрварде, нужно остановить тех, кто раскручивает панику, кто призывает Его.

– Втроём? – деловито осведомился Фредегар. – Это хорошо, это славно. Ученикам великого Хедина только такое и пристало!..

– Нельзя спасти того, кто не хочет быть спасённым, – не слишком понятно ответил лекарь. – Если слишком многие воззовут к Нему – мы с вами ничего не сделаем. Ну, может, выведем из Хьёрварда горстку тех, кто окажется рядом.

– А сейчас? Что же сейчас?

– Вернуть младенца. – Фиделис заглянул в лицо мирно спящему ребёнку.

– А потом?

– Ну я же не всеведущ, – беспомощно вздохнул лекарь. – Пойми, храбрый Робин, желание жить и сражаться – само по себе оружие. Уныние и отчаяние – увеличивают силы врага. Я всюду, где мог, старался распространить собственное слово… Но… – Он развёл руками.

– Понятно. «Будем драться», – невозмутимо кивнул Фредегар. – Как ты сказал, почтенный, добрым мечом и добрым словом.

Отец Дружин точно знал, что будет дальше. Подмастерья Хедина погибли не напрасно, Яргохору потребовалось некоторое время, чтобы выбраться из той пропасти, куда его сбросили.

Однако же он выбирался – с помощью последовавших за ним мёртвых воинов. Вернее, он даже не выбирался, он настойчиво пробивал себе дорогу – прямо под небеса Хьёрварда.

Думала ли ты, альвийская оружейница Айвли, чем обернётся выкованный тобой меч, какую лавину потянет за собой?

И где ты сейчас? Чем занята? Хорошо бы посмотреть тебе в глаза, спросить – довольна ли ты? И кто помогал тебе сотворить такой клинок – клинок, обернувшийся новым Иггдрасилем?

Армия Древних шагала по облачной земле, высоко над туманами мира – а впереди горизонт набухал багровым. Яргохор не тратил время зря.

И не скрывался. Возмущение в окружавших Хьёрвард магических потоках его армия вызывала изрядное, не спрячешь.

Войско Водителя Мёртвых готовилось пронзить небеса, словно ржавое копьё, иззубренное, источенное временем, но от этого не менее смертоносное.

И ведь как точно выходит, подумал Отец Дружин. На Хедебю и Бирку, на большие, богатые торговые города, от которых смерть и ужас покатятся по всем окрестным землям.

Зачем это Спасителю, понятно. Зачем это Яргохору – совсем нет. Если только он вновь не тот Водитель Мёртвых, только и знавший, что сопровождать отжившие души к пределам царства Хель.

Старый Хрофт покосился на посланца Дальних. Тот равнодушно скрестил руки на груди, всем видом показывая – заканчивайте, мол, с вашими делами.

… – Они спускаются, Великий Ас. – Тяжело дыша, волк Фенрир стоял перед Отцом Богов. – Прямо на равнины к северу от Хедебю. Уже пронзили небо. Проходят облака. Дикий Гон, как он есть.

Владыка Асгарда кивнул.

– Идём навстречу. Прямо в лоб.

– Э, э, то есть как это «в лоб»? – всполошился Дальний. – Сражаться надлежит с Хедином! Или хотя бы с Ракотом.

– Они подоспеют, – сквозь зубы уронил Отец Дружин. – И чем сильнее будет заварушка здесь, тем быстрее всё случится. Наша цель не победить, наша цель – нашуметь. И как только Хедин будет здесь… это куда лучше, чем гоняться за ним по всему Упорядоченному. Тем более что собранных тобой, досточтимый посланец, Древних требуется кормить, и кормить живой плотью. На травку они не согласятся.

Посланец кисло пожал плечами и отвернулся.

…Потоки клубящихся облаков вдруг ринулись с небес на землю, длинные языки туч лизали склоны холмов, вершины деревьев; и из-за серо-белой завесы ряд за рядом появлялись приведённые Старым Хрофтом Древние.

Ноги и лапы попирали твердь Хьёрварда; скользили по траве бронированные брюха ползающих; развернулись крылья летучих созданий; гордо засверкали доспехи тех, кто избрал себе облик, схожий с человеческим.

Земля задрожала и застонала, пронёсся ветер, в небе кипели облака, не в силах успокоиться; люди в ближайших деревеньках кто бежал, кто прятался, но большинство всё-таки схватилось за оружие.

Ударили тревогу в баронских замках, на высоких стенах и башнях затрубили рога, дружинники занимали места у бойниц, расхватывая копья, заряжая арбалеты, – видно было, как, разворачиваясь широкой цепью, воинство Древних Богов выступает навстречу неведомому неприятелю.

А впереди шагал седоусый и седовласый воин, рядом с которым трусил громадный – в холке с коня ростом – серый волк.

За плечами старого воина клубился, развеваемый ветром, видавший виды тёмно-синий плащ.

А перед воинством Древних набухал, словно кровью, алым низкий закатный горизонт.

Он лопнул, когда Один и его войско миновали невысокую гряду холмов и начали спускаться в речную долину; впереди маячило прибрежное селение, бабы с ребятишками уже успели уйти, а мужчины, напротив, готовились обороняться, выставив охотничьи рогатины.

Фенрир предупреждающе зарычал – Крокорр алчно защёлкал клювом, Нирдрус распустил щупальца, завидев перед собой вожделенную живую добычу. Да и остальные Древние как-то нехорошо заволновались, задвигались, заворочались, явно намереваясь устроить нечто вроде пикника.

Отец Дружин вновь вскинул длань, и серые небеса послушно опустили в его ладонь слепящую молнию. Грянул гром, но ещё громче раздался его глас:

– Вы! В деревне! Уходите, уходите все, немедля! Это говорю я, Владыка Асов, Один, Всеотец, Старый Хрофт, Хозяин Валгаллы!..

Но и после этого деревенские не побежали, не бросились наутёк – уходили с достоинством, не сложив оружия.

– Едва ли это разумно, – недовольно заметил посланец Дальних. – Древним нужна кровь, особенно перед боем.

– Будет им кровь, да не такая, – не повернул головы Старый Хрофт. – Смотри!..

– Да. Вижу, – вгляделся Дальний. – Арми мёртвых во главе с их Водителем. Ничего необычного, Древний Бог Один. Нам нужен Хедин, а не эти… куклы.

– Куклы? Чьи?

Дальний не удостоил Отца Дружин ответом.

Небо перед ними набухало, снова взвихрились потревоженные облака, разрываясь и выстилая дорогу воинству мёртвых.

И впереди всех шагал он.

– Яргохор, – гневно прищурился Старый Хрофт.

Высокая фигура в чёрной броне башней поднималась над блёкло-серыми рядами мёртвых – неразличимых, со стёртыми, утратившими черты лицами.

– А хорошо ж его попятнали, – рыкнул Фенрир, державшийся подле Отца Дружин.

Да, доспехи Водителя Мёртвых, казалось, прошли жестокую битву – местами пробиты, местами погнуты, местами стальные пластины отвалились, обнажая черноту под ними, бестелесную, жуткую.

Из разорванного неба мёртвые выходили шеренга за шеренгой, лились неиссякаемым потоком. В руках их появилось и оружие: длинные иззубренные пики, целый лес их поднимался над ровными рядами.

Мёртвые разворачивались вправо и влево широким расходящимся и раскрывающимся веером.

Сколько их явилось сюда? Тысячи? Десятки тысяч?

Там, где они ступали, травы оборачивались чёрным прахом; приречные вётлы обречённо задрожали.

Вот уже целая лига перекрыта рядами мёртвых; вот две; всё дальше и дальше оттягивались правое и левое крылья воинства Яргохора, охватывая с боков спускавшуюся к воде рать Старого Хрофта.

– Еда, фщхр-хр? – осведомился Крокорр.

– Не сейчас, – зарычал Фенрир. – Смотри, кто на нас идёт!..

– Еда-а… – продолжал тянуть Крокорр. Кракен рядом с ним одобрительно захлюпал и забулькал.

– Всеотец… – хрипло воззвал волк.

– Там, впереди! – откликнулся Один, и так, что услыхали его все Древние. – Там, впереди, добыча! Живые кровь и плоть, много! Очень много!

Фенрир застыл как вкопанный, шерсть вздыблена. Что речёт Всеотец? Какая еда? Откуда? Впереди – полубесплотные призраки, а что вещественного на них и есть, так совершенно несъедобно, как старая-престарая кость, вырытая из могилы.