Сахарная королева Аллен Сара

– Вот видите! Ну, соглашайтесь.

Джози с негромким смешком покачала головой:

– В последний раз я ходила туда еще в детстве. – Она опустила глаза и недоуменно нахмурилась, потом нагнулась и подняла книжку, лежавшую на ступенях. – Разве это не ваша книга?

Хлоя вздохнула:

– Да, спасибо.

– Вы же оставили ее на прилавке?

– Да. Наверное, я все-таки схожу на праздник. Я никогда ничего не делала одна, без него. Так больше нельзя. Пора положить этому конец.

Джози перевела взгляд с книги на лицо Хлои.

– Думаете, вы простите его?

– Пока не знаю. – Хлоя подошла к урне и сунула в нее «Искусство прощения». – Послушайте, если вы все-таки передумаете и решите прийти, я буду в районе сцены около восьми.

– На, ешь скорее, – сказала Джози, открывая дверь шкафа.

Она поставила пакет с сэндвичем перед Деллой Ли, которая сидела на полу на спальном мешке. На ней по-прежнему была детская диадема и все ожерелья, но сегодня она надела поверх футболки несколько рубашек сразу и, похоже, еще одну пару джинсов вдобавок к тем, что на ней уже были. Джози не очень понимала, зачем Делла Ли это сделала. Возможно, просто от скуки. А может быть, она считала, что единственный способ взять с собой свои вещи – надеть их все и сразу.

Впрочем, о возвращении домой она даже не заикалась. И, учитывая, что Джози там видела, это было к лучшему. Вообще говоря, Делла Ли, похоже, вполне неплохо чувствовала себя и здесь, по крайней мере, она не изъявляла никакого желания встать и поразмяться, во всяком случае днем, когда Джози ее видела. И уж кто-кто, а Джози отлично ее понимала. Если бы Делла Ли не оккупировала ее шкаф, она сама немедленно забралась бы туда и принялась читать какой-нибудь из любовных романов, заедая его малиновой карамелью и вишней в шоколаде.

Джози сняла длинное серое пальто и скинула свой счастливый красный кардиган. Ну и как, принес он ей сегодня удачу? Джози и сама не очень понимала, что чувствует. Ее жизнь менялась в мелочах, но этих мелочей было достаточно, чтобы выбить ее из наезженной колеи. Сначала появилась Делла Ли. Потом Хлоя. А теперь Адам заявил, что от нее пахнет мятой.

Он обратил внимание на то, как от нее пахнет!

– А зачем есть скорее? – поинтересовалась Делла Ли.

Джози подошла к синему креслу и положила на него сумочку и кардиган с пальто.

– Я хотела довезти твой сэндвич до тебя теплым, поэтому положила его в сумочку, пока выгружала покупки. Но, боюсь, мама учуяла запах.

Она отвернулась и принялась приводить в порядок растрепанные волосы.

– И что? – не унималась Делла Ли.

– А то, что я не хочу, чтобы она обнаружила его здесь. Я задержалась, заставила ее волноваться. А если она вдобавок еще решит, что я тайком ем у себя в комнате… в общем, ей будет неприятно. А я и так за свою жизнь уже доставила ей предостаточно неприятностей.

На самом деле тайком у себя в комнате она ела все время, просто раньше к этому никогда не имел отношения никто другой. Каждую неделю, отправляясь в продовольственный магазин, она покупала себе горы сладостей, а расплачивалась за них собственной кредиткой, чтобы мать ни о чем не догадалась. Вот и сейчас в ее багажнике дожидались своего часа кокосовые драже, леденцовая крошка и несколько пузатых бутылок оранжада. Обычно она оставляла покупки в багажнике до позднего вечера, пока мать не укладывалась в постель, а потом украдкой проносила их в дом. Хелена знала о том, что Джози по вечерам наведывается к машине, но, видимо, не находила в этом ничего предосудительного и скоро перестала предлагать ей помощь, чтобы отнести вещи в дом. Она лишь выглядывала из своей комнаты, желая убедиться, что там Джози, а не какой-нибудь полуночный призрак.

– И чем же ты ей так насолила? – полюбопытствовала Делла Ли. – По мне, так ты ради нее поставила крест на своей собственной жизни.

Джози покачала головой:

– Я была ужасным ребенком.

– И что? – повторила Делла Ли снова.

– А то, что я перед ней в долгу. И потом, она моя мать, единственный родной мне человек.

– Единственный, которого ты знаешь, – усмехнулась Делла Ли.

– На что ты намекаешь?

– Шучу. Это была шутка. – Она покачала головой. – Хватит уже тебе преклоняться перед своей мамочкой. Она вовсе не такая уж святая. К тому же ты ей до лампочки. Ты и с отцом так же себя вела.

– Откуда ты знаешь?

– Да об этом весь город знает. Ты обожала своего отца.

– Да, представь себе. Я любила своего отца. Вот такая я ненормальная.

– Спасибо за сэндвич, но я уже поела. Держи. – Делла Ли поставила пакет перед дверью шкафа. – Съешь сама.

Джози посмотрела на пакет. Если она съест этот сэндвич, то почувствует себя лучше. И хуже одновременно. Это была знакомая дилемма. Ничто в ее жизни никогда не было просто и однозначно хорошо для нее. Интересно, такое вообще возможно?

Она со вздохом подошла к Делле Ли, уселась на пол перед шкафом и открыла пакет.

– Я сегодня разговорилась с Хлоей. Она вспомнила тебя – не имя, а то, что ты всегда заказывала такой сэндвич. – Джози развернула вощеную бумагу. – Она сказала, что ты каждый раз выходила из суда. Семейные скандалы и проституция.

Она надкусила сэндвич, не глядя на Деллу Ли. После первого куска ей всегда становилось легче. Некуда было отступать. Ну вот, теперь придется доесть сэндвич до конца.

– И это, разумеется, оскорбило твою высоконравственную натуру.

– Никакая у меня не высоконравственная натура. – Джози наконец оторвала взгляд от сэндвича. – Ты в самом деле была проституткой?

– Я занималась этим, чтобы заставить Джулиана ревновать. Ну, иногда и ради денег тоже. В какой-то момент это даже стало очень легко. Ты поразишься, с какой легкостью начинаешь делать некоторые вещи, на которые, как тебе казалось, не пойдешь никогда, стоит только сбросить со счетов самоуважение. – При виде выражения, которое промелькнуло на лице Джози, Делла Ли с улыбкой взмахнула рукой. – Ладно, это не важно. Значит, Хлоя меня вспомнила? Приятно слышать. Не думала, что она меня помнит.

– Она пригласила меня на открытие фестиваля «Лысые и красивые» сегодня вечером.

– Это же здорово! Я так и знала, что вы найдете общий язык.

Джози покачала головой и откусила еще от сэндвича.

– Я не могу пойти.

– Почему? Надень эту свою кофту, которую ты так любишь, ну, которую ты только что сняла. Она тебе идет. Пойди и посмотри, что будет.

Джози опустила сэндвич.

– Ты считаешь, эта кофта мне идет?

– Ты ведь сама знаешь, что хочешь пойти, – тоном искусительницы сказала Делла Ли и наклонилась вперед, так что ее волосы рассыпались по плечам и на Джози пахнуло речной тиной. – Сходи, а потом расскажешь все мне. Я тут обдумываю для тебя один план.

– Делла Ли, ты оккупировала мой шкаф, шантажируешь меня сладостями, а в данный момент на тебе надето ровно шестнадцать предметов одежды. И ты еще считаешь, что это у меня проблемы? Придумала бы лучше план для себя самой.

Делла Ли покачала головой:

– На себя я уже давным-давно махнула рукой. А вот ты еще не совсем безнадежна.

Джози принялась пробираться к сцене. На конкурс лысин она опоздала: к выступлению уже начинали готовиться музыканты. Вокруг было полно молодежи студенческого возраста; держа в руках пластиковые стаканчики с пивом, они сбивались в группки и весело болтали в ожидании музыки. Хлою, благодаря копне ее рыжих волос, сиявших в свете прожекторов точно коричный сахар, Джози заметила сразу. Она стояла у палатки горнолыжного комплекса «Лысый Косогор» справа от сцены. В палатке раздавали бесплатные билетики на подъемник, чехлы для компакт-дисков и лыжные шапочки с логотипом комплекса.

Джози направилась прямиком к ней. Она твердила себе, что никто на нее не глазеет, просто у нее такое ощущение, потому что Делла Ли настояла, чтобы она распустила волосы и позаимствовала у нее кое-что из косметики.

Косметика. С ума сойти.

Девчонкой она экспериментировала у себя в комнате с тюбиками помады и баночками румян, которые таскала с маминого туалетного столика, пытаясь стать такой же красивой, как Маргарет. Но перед другими она никогда прежде накрашенной не появлялась. Ее мать всегда утверждала, что при такой яркой внешности, как у Джози, косметика лишь придаст ей вид дешевки. А Сиррини и дешевизна – понятия несовместимые.

Вот почему Джози решила не говорить матери, что вечером собирается уйти, а дождалась, когда та примет снотворное и крепко уснет. Возможно, мама и не стала бы возражать, однако, скорее всего, Джози пришлось бы выслушать массу упреков и язвительных замечаний, а ей этого не хотелось.

Ей ведь двадцать семь лет. В том, чтобы в таком возрасте уходить из дома тайком, было что-то глубоко неправильное.

Однако же она уходила тайком.

Когда Джози наконец пробралась к Хлое, та явно ей обрадовалась.

– Джози! Я уж думала, ты не придешь. – Она отступила на шаг. – Мм, прекрасно выглядишь.

Джози застенчиво коснулась своей щеки рукой в перчатке.

– Вообще-то, я обычно не крашусь.

– Ну и зря. Эта прическа и макияж очень тебе идут.

Джози поколебалась, потом заправила волнистые волосы за уши; комплимент Хлои ее ободрил.

– Ну, что будем делать? – спросила она.

– Не хочешь пива?

– Пива? – Джози слегка улыбнулась. – Можно.

– Почему ты улыбаешься? – спросила Хлоя.

– Я знаю одну женщину, которая очень порадуется, когда я расскажу ей об этом.

Они раздобыли себе по стаканчику с пивом, и Хлоя спросила:

– Может, хочешь чего-нибудь съесть?

Джози ничего не ответила, потому что прилюдно ответить на подобный вопрос утвердительно было выше ее сил, но Хлоя уже направлялась к лоткам с закусками, так что ей оставалось только последовать за новой подругой. Все вокруг заволакивал теплый ароматный пар, поднимавшийся над фритюрницами, где жарился хворост. В воздухе сладко пахло ванилью.

В детстве Джози никогда не подходила к лоткам с закусками. Во время конкурса лысин она сидела за судейским столом рядом с отцом, а потом шофер отвозил ее домой. Маргарет неизменно встречала ее на пороге вопросами. Представил ли он ее кому-нибудь? Все ли видели их вдвоем? Она зорко следила, чтобы Марко демонстрировал всем, что гордится своей единственной дочерью, хотя сама была на это не способна.

Они с Хлоей съели по яблоку в карамели и по пирожку с пеканом – их пекли сухонькие старушки из жестоко соперничающих между собой церковных кружков. Мало-помалу Джози начала расслабляться. Никто на нее не глазел. Она ела на людях, и это не вызвало у нее никаких неприятных ощущений. Наоборот, ощущения были приятные. Изумительные. Возможно, дело было в еде. Возможно – в обыденности всего происходящего.

Понемногу Джози осмелела и принялась оглядываться по сторонам. Кое-кого из присутствующих она даже узнала, однако ее саму, похоже, не узнавал никто. С Хлоей дело обстояло с точностью до наоборот. Ее то и дело кто-то останавливал, чтобы перекинуться словечком. Сначала это была Бриттани, с которой Хлоя вместе училась в старших классах. Потом Джун – за той она когда-то присматривала в свободное от учебы время. А потом какая-то женщина по имени Филиппа пригласила их на рекламную презентацию посуды «Тапервер». Все происходящее наполняло Джози странным ощущением раскрепощенности, как будто она обрела возможность жить другой, тайной жизнью, какую-то сверхъестественную способность. Она может ходить по улицам в таком виде, и никто не узнает в ней Джози Сиррини. Она превратилась просто в Джози, подругу Хлои. Она может есть у всех на глазах, и никто ничего не скажет и не посмотрит на нее косо.

Перед тем как отойти от лотков с закусками, она купила себе порцию голубой сахарной ваты и понемногу отщипывала от нее, следуя за Хлоей вдоль ряда, где предлагали свой товар местные умельцы, которые все лето выстругивали деревянные салатницы и мариновали арбузные корки, чтобы продать их на фестивале. Снег начал падать крупными хлопьями, и они вились под ногами, словно домашние кошки. Джози словно попала в какой-то сказочный мир, похожий на игрушечный стеклянный шар со снежинками.

Они дошли до конца ремесленного ряда и уже собрались вернуться обратно к сцене, потому что Хлоя хотела послушать музыку, как кто-то вдруг окликнул Хлою по имени.

Под разноцветной гирляндой, натянутой между рядами лотков, стоял Джейк Ярдли. Люди обходили его, бросая в его сторону любопытные взгляды. Умный и энергичный, он со своими колдовскими зелеными глазами, которые отличали всех мужчин Ярдли, просто завораживал. Поговаривали, что Ярдли с их глазами видят человека насквозь. Сиррини и Ярдли вращались в одном кругу, поскольку оба семейства владели деньгами и крупной недвижимостью в городе, однако Джейк был несколькими годами старше Джози и ходил в частную школу, а обучением Джози занималась длинная череда домашних учителей, поэтому в детстве их пути пересекались нечасто. На тех редких светских мероприятиях или праздничных вечеринках, когда это все же случалось, Джози чувствовала себя совершенно очарованной им, его глазами, тем, какой он был воспитанный и как беспрекословно слушался родителей. Она никогда ничего подобного не видела. Опыта общения со сверстниками у нее практически не было, поэтому ей казалось вполне допустимым ущипнуть его, чтобы привлечь к себе внимание, чтобы заставить его взглянуть на нее. В детстве он каждый раз заливался слезами, с возрастом же стал смотреть на нее с такой искренней жалостью, что она вынуждена была убегать.

– Хло, пожалуйста, – позвал он еще раз. В голосе его слышалось отчаяние, язык слегка заплетался.

– Черт. Не ожидала его здесь увидеть. По-моему, он выпил, – натянутым голосом сказала Хлоя и потянула Джози прочь, оглядываясь через плечо. – А, вот хорошо, по крайней мере, с ним Адам.

Это имя, точно команда гипнотизера, заставило Джози обернуться, как будто у нее не было собственной воли. Адам стоял перед Джейком и пытался что-то втолковать ему. Джейк махнул в сторону Хлои, Адам повернулся – и застыл, разинув рот. Его взгляд был прикован к Джози. Неужели он узнал ее? И что означало это выражение? Обычно мужчины не смотрели на нее так. Особенно он. Взглядами с ног до головы окидывали женщин вроде Деллы Ли и Хлои, но никак не Джози. Она оглядела себя, пытаясь понять, что же его поразило. Она увидела свою красную кофту, но все остальное было полностью скрыто огромной порцией сахарной ваты, которую она держала в руке. Джози поспешно спрятала вату за спину, но было слишком поздно. Адам уже отвернулся и потянул за собой Джейка.

– И давно это? – спросила Хлоя.

Джози обернулась и поймала на себе внимательный взгляд Хлои.

– О чем ты?

– Давно ты влюблена в Адама?

Джози вытащила из-за спины руку с ватой.

– У меня это что, на лбу написано?

Хлоя улыбнулась.

– С первой же минуты, как только его увидела, – тихо произнесла Джози.

– Думаю, он ни о чем не догадывается, Джози.

– Ох, ну еще бы он догадывался.

Хлоя вновь взглянула вслед Адаму с Джейком, потом взяла Джози за руку:

– Идем.

Они принялись пробираться к сцене, и Джози выкинула дурацкую вату. И вообще, где это видано, чтобы взрослые ели вату? Как же она сглупила!

Перед сценой яблоку негде было упасть, и Джози вслед за Хлоей оказалась в центре разгоряченной, взбудораженной толпы. Это чувство, ощущение единения, не походило ни на одно другое, которое ей доводилось испытывать прежде. Она словно растворилась в колыхавшейся вокруг теплой людской волне. Поначалу ее охватило беспокойство, она испугалась, что потеряет Хлою или задохнется, но потом отдалась на волю потока, и он понес ее, точно вода.

Это оказалось прекрасно.

Басы рокотали так громко, что гудела земля, и Джози чувствовала этот гул даже сквозь подошвы своих сапог. Много лет подряд она лежала в постели и слушала отголоски чужого веселья, но ей и в голову не приходило, что когда-нибудь и она сама окажется здесь.

Примерно через час Джози неожиданно перестала двигаться вместе с толпой. Она поняла, что он здесь, еще до того, как он заговорил.