Новейшая история средневековья Херсонский Борис
«Человек никогда не бывает один. Рядом…»
- Человек никогда не бывает один. Рядом
- Или, вернее, над, глядит немигающим взглядом
- Господь, а в подполье мышью скребет Сатана.
- Иногда он выскакивает на пружинке.
- Это он, я знаю его ужимки,
- Да и тень на стене хорошо видна.
- Я бросаю в него чернильницей. Мимо!
- Он смеется беззвучно, рожи корчит незримо,
- По стене растекаясь, причудливое пятно,
- Напоминает, опять же, исчадье ада.
- Из окна доносится блеянье стада,
- И вечерний свет заполняет окно.
- Городок сжимается, в небо выставив шпили.
- Ратуша и Собор. Кто знает, зачем мы жили?
- Между Спасеньем и гибелью, как между двух огней,
- Между матерью и отцом – духовной и светской властью.
- Между бездной и бездной. Между страстью и страстью.
- Спит душа. Холодные звезды стоят над ней.
«В тот вечер ко мне пришел школьный товарищ…»
- В тот вечер ко мне пришел школьный товарищ
- в епископском облачении. Он предложил мне
- исповедоваться и причаститься. Предложенье,
- которое не отклоняют. Потом он помазал
- меня освященным миром, сказав: Благодарите!
- Этим святым помазанием Господь Иисус прощает
- вам все грехи, которые вы совершили.
- Скоро за вами придут. Не пытайтесь скрыться.
- Еще бы я не пытался! По сути, все эти годы
- были попыткой скрыться. Довольно часто – удачной.
- Тело – под рясой или плащом.
- Лицо – под стальным забралом,
- или, если свезет, под карнавальной маской.
- Не помню, как спустился по склону холма, продираясь
- сквозь низкий бурый кустарник. А вот и берег
- полноводной реки. Еще минута, я в лодке.
- Отталкиваюсь веслом. Течение лодку уносит,
- уносит быстрее, чем нужно. Намного быстрее.
- Я оглянулся, но вместо холма увидел
- огромного старика, поросшего красно-бурым
- кустарником, чахлым еловым лесом.
- Старик сидел неподвижно, охватив лодыжки руками,
- упираясь мохнатым подбородком в колени,
- вытянув губы трубочкой, глядя
- прямо вперед неподвижным стеклянным взором.
- Я трижды перекрестился. Но видение не исчезло.
«Улочка слишком узка. Когда из окна…»
- Улочка слишком узка. Когда из окна
- льют нечистоты – не увернуться. В столице
- дела обстоят иначе. Там повсюду видна
- рассудительность герцога, да продлится
- время его владычества! – молится вся страна.
- Там вдоль домов – канавы. На каждом доме балкон
- закрытый, но с круглой дырой в полу. Оттуда
- вниз низвергаются желтые струйки, или слышится стон:
- кто-то выдавливает экскременты. Ночная посуда
- там не нужна. О, герцог! О нас позаботился он.
- Конечно, по улице ходят посередине, гуськом.
- Опять же запах. Но лучше с плеском в канаву,
- чем прямо на голову. Даже мечтать о таком
- прежде не смели. На площади видишь ораву
- восторженных граждан. Герцог сидит верхом
- на любимой кобылке. Как любимой? Это вопрос.
- Всякое говорят. Скотоложство – личное дело
- скотоложца. Пустяк, если вспомнить горбатый нос
- герцогини, ее большое, должно быть, дряблое тело,
- собранный на макушке узел седых волос.
- Закипая, огромное облако заполняет весь небосклон.
- Но толпа не расходится. Также и смена столетий
- не мешает сброду сбегаться со всех сторон,
- чтобы увидеть как герцог, епископ и некто Третий
- посредине площади плотью выкармливают ворон.
«Во времени, как и в пространстве, есть святые места…»
- Во времени, как и в пространстве, есть святые места.
- Места паломничества. Здесь нечестивых уста
- в кровь замолкают, припадая к подножью Креста.
- Здесь капюшон закрывает верхнюю половину лица.
- но по излому губ и острому подбородку узнаешь гордеца.
- Потом – второго и третьего. И так – без конца.
- Посмертные судьбы врагов разведены по полюсам:
- в пылающий центр земли, к слюдяным небесам,
- совершенно безоблачным. Что хуже? Не знаю сам.
- Поющие ангелы. Квадратные ноты. Круглые рты.
- Ниспадающие одежды скроены из пустоты.
- Господи, я взываю к Тебе, но не слышишь Ты
- ни моей мольбы, ни его, ни, вообще, ничьей.
- По цветущему лугу бежит звенящий ручей.
- У разрушенных врат алебастровый старец со связкой ключей.
«В алтаре епископ и служка вдвоем…»
- В алтаре епископ и служка вдвоем
- играют в кости. Не кончить добром.
- дела. Из белого облака гром
- раздается в ответ броску:
- выпало три шестерки. Через оконный проем
- видны Пантера с Волчицей, направляющиеся к леску,
- состоящему из темных штрихов и травяных завитков.
- Плоды, что капельки крови. На лужайке альков
- под голубым балдахином. Стынет единорог
- в объятиях хладной девы. Он неестественно бел.
- что еще заметнее среди осыпавшихся лепестков
- неизвестных цветов. Пусть зритель не будет строг:
- Создатель раскрасил все, как умел.
- Вместо окон в трактире – буквы, внутри
- которых лица людей и демонов. Не смотри
- в глаза ни тем, ни этим, ни себе, ни другим,
- поскольку глаз уже нет. Мы не храним
- зрительных впечатлений. Единственный твердый взор
- спрятался в треугольнике меж вершинами ближних гор.
«Вот Сатана. Он едет верхом…»
- Вот Сатана. Он едет верхом
- на хромой седой кобылке с грехом
- пополам, с погибелью накоротке.
- Проезжает узкую улочку. Вдруг
- пред ним – река и цветущий луг,
- и лодка плывет по реке.
- На одной ноге, на самой корме
- стоит монах не в своем уме,
- с горящим крестом в руке.
- Он корчит гримасы, поскольку огонь,
- разгорается, жжет ладонь.
- И лодка плывет по реке.
- Огромные рыбы всплывают со дна.
- В чешуе отражается седина:
- бес в ребре, седина в бороде.
- В облаках читают псалом чтецы.
- Дьявол скачет во все концы,
- а лодка плывет нигде.
- В небе – Агнец с крестом меж рогов
- смотрит вниз. Он видит врагов
- соцветьем несчетных глаз.
- Он видит всадника и пловца,
- пешего, лешего, подлеца,
- но прощает – на этот раз.
«Завершая чертить по велению господина…»
- Завершая чертить по велению господина
- план нашего города, вздрогнул от ощущенья,
- что нечто подобное видел буквально мгновенье
- назад. Конечно! Вот она, паутина,
- удвоенная на известке тенью.
- В центре паук. Сегодня он явно не в духе.
- Белый крест на сером куполе-брюхе,
- серебрящемся от бархатистого ворса.
- Поджатые лапы, что твои контрфорсы.
- Коконы бывших мошек повисли,
- как трупы казненных воров на скрещеньях
- улочек-паутинок. Так вот кому мы уподоблялись,
- поспешно застраивая долину.
- Раскинули сеть, да сами в нее и попались.
- Теперь я точно знаю, что скоро покину
- это место через единственные ворота,
- оставшиеся из двенадцати, сделанных в подражанье
- Новому Иерусалиму, но неохота
- было стеречь все двенадцать. Содержанье
- стражи влетало в копейку. Врата заложили
- серым камнем. И кто поверит, что в городе жили
- честные граждане? Что здесь заварилась смута?
- Все равно ее подавили. Здесь часто молились кому-то.
- Но если быть откровенным – чаще кого-то боялись.
- Потом большинство уйдет. Потом умрут, кто остались.
«Средневековье бывает довольно часто…»
- Средневековье бывает довольно часто
- И длится довольно долго, обычно не совпадая
- Со временем нашей жизни. Оно бывает уделом
- Мертвых девственниц, королей, архиепископов, нищих,
- Продолговатых статуй слепых от рожденья,
- В ниспадающих складках, застывших в нишах.
- От средних веков остаются сооруженья.
- Камень на камень наваливается всем телом.
- Синагога с завязанными глазами стоит, рыдая.
- Рядом с ней улыбается Церковь. Вероятно, от счастья.
- Средневековье бывает у мертвых. Нам от этого рая
- Остается то античность, то просвещенье, то возрожденье.
- Мы строим, мы ходим строем. Под звуки грачиного грая
- Выносят знамя особо отличившейся части.
- Следом за флагом Свобода приходит нагая,
- Не терпящая послушанья, ни, тем более, возраженья.
- Средневековье в отстое. Возрождение – это круто.
- Вот оно опять подступает вплотную к гетто,
- Где упакованы в прочные стены (брутто)
- Страх и трепет еврейской души (бесплотное нетто).
«Граф и графиня – самец и самка…»
- Граф и графиня – самец и самка,
- их дети, слуги и повара
- съехали с загаженного ими замка
- в новый. Вдали виднелась гора,
- река текла у ее подножья,
- монастырь, вернее, руины его,
- подсказывал графу, что воля Божья
- не сулит хорошего ничего.
- Новый замок был многоэтажен.
- Рыба и раки водились в реке.
- Этот замок тоже был вскоре загажен,
- но новый был выстроен невдалеке.
- А простой народ не боялся кала,
- Он вывез его на свои поля.
- Говорят, и поныне не перестала
- плодоносить эта земля.
- Между тем проходили века. Мне
- известно, а если кому невдомек,
- скажу – был замок разобран на камни,
- а из них был выстроен городок.
- Важные птицы ходили по пашне,
- валуны катились с окрестных гор.
- И унылый охранник торчал на башне,
- сохранившейся до сих пор.
«И еще – закрыв глаза, представляешь лазурные воды…»
- И еще – закрыв глаза, представляешь лазурные воды.
- Это лагуна. На берегу небольшой укрепленный город.
- Над лагуной облако. Ангелы, словно годы,
- медленно пролетают. В церкви тяжелые своды
- держатся на молитвах, о том, чтобы не постигли
- град ни огонь, ни меч, ни потоп, ни голод.
- Послушник в белом ползет к прелату. Его постригли.
- Между тем противник ведет осаду, запас еды на исходе.
- В колодцах вода зацвела. Моровое поветрие у порога.
- Но это – обычные вещи. Все ведут себя, вроде
- ничего не случилось. Девушка-недотрога
- ушла с солдатом. Ноги торчат из стога
- прошлогоднего сена. Князь заботится о народе.
- Все навсегда пропало. Никто не заметил пропажи.
- На рынке христопродавцы кричат, набивая цену
- На дозорной башне пялят пустые глазницы стражи,
- ослепленные за неспособность видеть сквозь стену.
О змее Гаргулье
«Жила Гаргулья на дне реки…»
- Жила Гаргулья на дне реки,
- иногда пробираясь в пруды.
- Она топила в реке челноки,
- извергая струи воды.
- Она глушила рыбу в пруду
- мощным ударом хвоста,
- пока святой, ей на беду,
- не смирил ее силой креста.
- Он смирял змею то крестом, то постом
- и навек отвратил от зла,
- и в город пошел, и, виляя хвостом,
- Гаргулья за ним поползла.
- И собрался на площади добрый народ,
- и Гаргулью пинал дотемна,
- и каждый топтал ее в свой черед,
- пока не издохла она.
- Мил человек! Будь послушен судьбе
- и зла не твори в миру,
- но если творишь, то лучше тебе
- не обращаться к добру,
- упаси тебя Бог смиряться постом
- и белых овечек пасти,
- и, тем паче, на брюхе, виляя хвостом,
- вслед за святым ползти.
- Живи среди мирской суеты,
- не проливая слез.
- Но хуже всего, человек, если ты
- стихи эти примешь всерьез!
«что бы ни говорили богослов и философ…»
- что бы ни говорили богослов и философ
- алхимик астролог сюзерен и вассал
- средневековье было временем каменотесов
- а собор был одновременно и почтамт и вокзал
- отсюда в путь отправлялись кто в выси а кто в глубины
- а остаток ложился под плиты в ожиданье суда
- здесь получали весточки из океанской пучины
- из заоблачных далей послания доходили сюда
- здесь присутствие камня заменяло присутствие духа
- здесь образы юных мучениц пленяли мужей седых
- здесь глуховатые старцы не напрягая слуха
- слышали голоса архангелов и святых
- здесь звери и чудища с каменных крыш склонялись
- и в грозу из разинутых ртов вниз низвергалась вода.
- здесь маски демонов друг над другом смеялись
- и витражи сияли как небесные города
- здесь каменная Соломея на каменном блюде
- каменную главу предтечи гордо несла
- все это сделали мастеровые люди
- не оставившие нам секретов своего ремесла
«Да так ли владетелен этот владетельный князь?..»
- Да так ли владетелен этот владетельный князь? —
- думает рыцарь, перед князем склонясь.
- Всех-то владений осталось – клочок земли,
- хозяйственные постройки, от замка – одна стена,
- к которой ставят мятежников и командуют «пли»!
- а также церквушка, знавшая лучшие времена.
- Да и сам владетельный князь сгорбился и усох,
- делает вдох, а получается – вздох.
- Здоровье не то, все лето ходит в пальто,
- говорят, сэконд-хэнд, то есть – с чужого плеча.
- Выйдет на улицу – его не узнает никто.
- Носит зонтик – на всякий случай – вместо меча.
- Потому что дождь собирается, а войны как-то не ждешь,
- и прогноз погоды третий век обещает дождь.
- А война никем не обещана, никем не предсказана, но
- все же случается – думает рыцарь – авось сгожусь.
- А маме скажу, что меня снимают в кино
- про нечестивых рыцарей и про святую Русь.
«Богослов говорит королю: Размышляй о смерти…»
- Богослов говорит королю: Размышляй о смерти,
- а не о кончине мира. Пусть размышляют смерды! —
- отвечает король. Но дело-то в том,
- что смерд склонен к действию, не к размышленью.
- Он отличается силой, злобностью, ленью,
- выпьет, закусит, а после лежит пластом.
- Вспашет поле, засеет, прополет грядку.
- Раз в столетье бунтует – нужно призвать к порядку.
- Когда повесить, когда наказать рублем,
- объединить в колхозы, сослать на кулички к бесу.
- Богослов облачается, служит тихую мессу
- и потом допоздна беседует с королем.
«На зеленых холмах стоим, охраняем даты…»
- На зеленых холмах стоим, охраняем даты,
- условно разделяющие две минувших эпохи.
- Ожидая приказа, приплясывают солдаты,
- чистят ржавые латы. В общем, дела наши плохи.
- Выцвели небеса. Они опускаются ниже.
- Дни сжимаются от несчетного повторенья.
- Из ближней церквушки доносится: «Иже
- Херувимы» или похожее песнопенье.
- Идут прокаженные. Колокольчики, балахоны.
- Стопы обмотаны тряпками. Лица закрыты.
- Из церквушки выносят целительные иконы.
- Прокаженные очищаются. Пляска святого Витта
- нападает, не медля, на исцеленных. Уходят бедняги,
- приплясывая, в Богемию. Утомительное занятье.
- Очистишься от проказы. Потом доберешься до Праги.
- Там исцеляют хорею. Потом иное проклятье
- падет на коснувшегося гробницы калеку.
- И вновь – в дорогу. Заработаешь на продаже
- индульгенций, промотаешь все. А пропащему человеку
- остается одно: взять копье и стоять на страже.
«Статуя в нише. Витраж в окне. Пейзаж или портрет…»
- Статуя в нише. Витраж в окне. Пейзаж или портрет
- Внутри заглавной буквы. Все на своих местах.
- Перстень, ларец и сердце. У каждого – свой секрет.
- В перстне – отрава, в ларце – завещание, в сердце – страх.
- В стене за портретом скрывается вход туда,
- Откуда выхода нет, и не может быть.
- По сводам стекает мутной струйкой вода.
- Высохли кости мои. Боже, как хочется пить!
- Пустые глазницы мои заполняет свет.
- Воздух в клетке грудной заперт – не продохнуть.
- Этот скелет покоится тысячу лет —
- Бормочет экскурсовод. И продолжает путь.
- Цепочкою вслед за ним уходят люди в плащах,
- Кожаных куртках или демисезонных пальто.
- Они любят наспех, похмеляются натощак.
- Всегда торопятся. Нужно спешить, а то
- Опоздаешь к отправке автобуса. Около двух
- Минут займет обозренье страдающего Христа.
- Ангел поет хорал. У него – абсолютный слух.
- Может напеть по памяти или прочесть с листа.
«Это стихи об отсутствии времени. Вот актер…»
- Это стихи об отсутствии времени. Вот актер
- возлежит на ложе. Вокруг суета: очередная смена
- декораций. У столба раскладывают костер.
- Костер догорает. Река, голубая, как вена
- на локтевом сгибе, течет по холсту слева
- направо или справа налево. Непорочная Дева
- стоит на центральной площади, удивленно
- озираясь. Выставив копья, колонна
- нарисованных воинов марширует куда-то,
- скорее всего, в Палестину. Точные даты
- никому не известны. Точное время тоже.
- Пепел уносит ветром. Актер возлежит на ложе.
- Собственно, есть часы. Солнечные. Но стрелка,
- вернее, тень от нее, не имеет значения. Ибо
- небо затянуто облаками. Цифры написаны мелко.
- Читать никто не умеет. Что ж, и на том спасибо.
- Лицедей не действует и не имеет лица. Его не станут
- хоронить в освященной земле. Но землю и святость забыли
- за пределами декораций. Бумажные розы не вянут.
- Их вечной красе не помешает ничто, кроме пламени или пыли.
«Нет, это не жизнь. Скорей – удачный эскиз…»
- Нет, это не жизнь. Скорей – удачный эскиз
- неудавшейся жизни. Так, ступив на карниз
- и оступившись, с ужасом смотришь вниз
- и видишь просторные бархатные луга,
- петлистую реку, размывающую берега,
- а дальше – края, куда не ступала нога.
- А выше – небо, куда не залетало крыло,
- где кучевое облако никогда не плыло,
- где не светит солнце – и без того светло.
- На лугу – теленок. У теленка две головы.
- Рядом с овцами мирно пасутся львы.
- Мяса не ест никто. Проблема в нехватке травы.
- Прозрачную воду не рассекает плавник.
- На поплавок не глядит, набычившись, отставник.
- Восковой младенец к янтарной груди приник.
- Между греком и итальянцем время зажато в тиски,
- где рай и геенна, как муж с женою близки,
- на влажной простыне – черные, курчавые волоски.
- Умей наслаждаться. Каждый день напивайся пьян,
- приводи ежемесячно новую девушку из крестьян,
- каждый год четвертуй смутьяна, если найдется смутьян.
- Раз в пять лет выбирайся к герцогу на турнир,
- там герцогиня, сидя под лозунгом «миру – мир!»,
- дает для храбрости рыцарям рыбий жир.
- Теперь – опускай забрало. Скачи, наставив копье,
- сквозь щель любуясь на Даму, ее цветное тряпье.
- И если днем победишь, то ночью получишь Ее.
Легенда о святом Христофоре
* * *
- Крепкий воин, святой Христофор
- искал господина себе подстать.
- Пришел Христофор
- на княжеский двор —
- служить могучему князю.
* * *
- Сильна была Христофора рука,
- глаза горели огнем.
- Бежали вражеские войска,
- только заслышав о нем.
* * *
- Святой Христофор
- служил до тех пор,
- пока не увидел,
- что князь опасается черта.
* * *
- И вот, святой Христофор
- предстоит князю, говоря:
- «Не могу послужить тебе,
- ибо знаю того, кто сильнее тебя.
- Тому послужу со многим
- прилежанием и всяким усердием».
* * *
- И ответил князь:
- «Служащий проклятому —
- проклятие стяжает,
- иди, куда знаешь,
- не знаешь, куда идешь».
* * *
- Крепкий воин, святой Христофор
- искал господина себе подстать.
- Хоть сам был не рад,
- отправился в ад
- служить поганому бесу.
* * *
- Даже в аду отличался он
- неодолимой силой.
- Не мог сравниться с ним легион
- нечисти тупорылой.
* * *
- Святой Христофор
- служил до тех пор,
- пока не увидел,
- что бес боится креста.
* * *
- И вот, святой Христофор
- предстоит дьяволу, говоря:
- «Не могу послужить тебе,
- ибо знаю того, кто сильнее тебя.
- Тому послужу со многим
- прилежанием и всяким усердием».
* * *
- И ответил Сатана:
- «Служащий кресту
- крест стяжает,
- его же несет,
- на нем же распинается.
- Иди, куда знаешь,
- не знаешь, куда идешь».
* * *
- Крепкий воин, святой Христофор,
- святой Христофор – исполин
- Долго блуждал среди каменных гор,
- среди цветущих долин.
* * *
- Святой Христофор
- Блуждал до тех пор,
- пока не вышел к реке.
* * *
- И сказал Христофор в сердце своем:
- «Понесу тяготы ближнего моего,
- силу свою во благо человекам употреблю:
- пришедшего к берегу на плечах своих
- на иной берег перенесу.
- Тем обрету благо
- пред лицом Господа моего».
* * *
- Так Христофор
- поступал до тех пор,
- пока к реке не пришел Младенец.
* * *
- И в тот же миг, когда Христофор
- посадил Младенца на плечи,
- замкнулся слух, помутился взор,
- лишился он дара речи.
- Но мощный Голос из облаков,
- пока Христофор Младенца нес,
- возглашал: «Блажен ты вовек веков!
- Младенец этот – Христос!».
* * *
- Еще говорит о Христофоре народ,
- Что был Христофор чудовище, псоглавый урод,
- сиречь имел песью главу, и на сей главе
- шерсть, подобную высохшей пустынной траве.
* * *
- И еще ходит слух, был он египетский бог
- Анубис, вернее сказать, отвратительный бес,
- обретший, однако, благодать пред Господом,
- в Которого и бесы веруют,
- и пред Ним же трепещут
- по слову Апостола.
* * *
- Выслушаем со вниманием!
- Если и таковому
- указал Человеколюбец Бог
- путь к спасению,
- из ада извел,
- из Египта воззвал,
- коим паче укажет путь
- нам, маловерам!
«Средневековый замок массивен, страшен…»
- Средневековый замок массивен, страшен.
- Хотя чего тут бояться? Всего лишь глубокий ров,
- высокие стены, несколько круглых башен,
- на каждой несколько пушек… Но вот хозяин – суров.
- А так – ничего. Ну, горят костры под котлами.
- Котлы, как известно – с расплавленной черной смолой.
- А ты на стену не лезь, занимайся своими делами,
- выноси с завода продукцию под полой.
- С утра, выходя из хрущевки, открой свой почтовый ящик,
- достань четыре газеты, открытку и два письма.
- Поприветствуй старух, у входа на скамейке сидящих,
- наблюдательных, разговорчивых, осведомленных весьма.
- Хотелось на завтрак яйцо в мешочек, а получилось – вкрутую.
- Надо вилкой размять и добавить майонез-провансаль.
- Пятилетний внук кричит: Дед, я тебя нарисую!
- Ты идешь по дороге, а дорога уходит в даль.
- Для перспективы нужно, чтобы дорога сужалась,
- уменьшались деревья, а далеко впереди,
- чтобы громада замка с башнями возвышалась.
- Любуйся издалека. Близко – не подходи.
Питер Брейгель
(венок восьмистиший)
«Средневековый дантист вырывает зубы клещами…»
- Средневековый дантист вырывает зубы клещами.
- Пациент вспоминает грехи и картины ада.
- Лица невинных девушек, усыпанные прыщами,
- сияют от счастья – их ждет на небе награда.
- Звуки органа слышны из открытых дверей собора.
- К ратуше едет всадник – искры из-под копыта.
- Бог видит все и не отводит взора.
- Средневековая прачка, согнувшись, стоит у корыта.
«Средневековая прачка, согнувшись, стоит у корыта…»
- Средневековая прачка, согнувшись, стоит у корыта.
- Все, что ни делаешь, лучше делать согбенно.
- Это особенность средневекового быта.
- То же и в наши дни, говоря откровенно.
- В каждом веке есть место средневековью.
- Так писал Ежи Лец. Идет процессия со свечами.
- Средневековая ненависть прикидывается любовью.
- Средневековая девка торгует средневековыми овощами.
«Средневековая девка торгует средневековыми овощами…»
- Средневековая девка торгует средневековыми овощами,
- репа напоминает огромные женские груди.
- Капустные кочаны обернутся жидкими щами.
- Немножко подгнили – но покупают люди.
- Морковки как фаллосы – стыдно потрогать рукою.
- Редька как наша жизнь – горька, черна, неумыта.
- Лук растет головою в землю. В земле есть место покою.
- Томаты, картофель отсутствуют – Америка не открыта.
«Томаты, картофель отсутствуют – Америка не открыта…»
Читать бесплатно другие книги:
Отчего умер Высоцкий? Перепой? Передоз? Общая изношенность организма алкоголем и наркотиками? Или бы...
Израильская разведка Моссад – самая знаменитая и самая таинственная в мире. Ее операции окружены мно...
Нет ничего достойнее, чем строить великую державу, помогать народу в трудные годы и защищать Отечест...
Сказка рассказывает о Маленьком принце, который посещает различные планеты в космосе, включая Землю....
Больно ли сознавать свою собачью сущность? Этот вопрос лучше задать собаке. Возможно есть существа, ...
В этом сборнике рассказов вы найдете все свои страхи, от самых страшных снов, до глубинных страхов, ...
