Открытое небо Гребенкин А.

В аудитории раздался мелкий сволочной смешок, перекатившийся сверху до первых рядов. Профессор застыл.

– Но знаете эту поговорку? Или не проходили ещё поговорки? Без труда не вытащишь опилки из бобра? Чем больше спишь – тем шире морда? И всё такое. Так вот, в народе говорят, что там, где собираются три еврея, один из них – обязательно жид! Из тех, о которых сказано: «если в кране нет воды – значит, выпили жиды». Кто же из этих троих? Давайте решим головоломку! А параллельно ответим себе на вопрос: как получилось, что о величии русского языка молодёжи рассказывает один старый жид, черпая вдохновение в переписке ещё двух?

Не кажется ли вам, коллеги, что здесь из паутины пафоса создаётся, говоря словами Достоевского, «жидовское царство»? Всё-таки Фёдор Михайлович умел хорошо формулировать, когда у него свободное время появлялось между припадками.

Но я отвлёкся! В конце концов, национальность не имеет значения, это форма. Нужно поднять пейсы, раздвинуть бакенбарды и посмотреть, что скрывается под ними. Рассмотрим тезис профессора по существу. Тире, было сказано, заменяет кучу слов. Тогда у меня есть идея модернистского рассказа, а может, и романа. Зацените, литература сейчас родится на ваших глазах.

Теодор подошёл к доске, протянул руку, и в ней оказался мел. Он резким взмахом провёл на доске горизонтальную черту и поставил точку.

– Это всё. Одно тире – рассказ, два – уже роман-эпопея. Читайте и перечитывайте! Додумывайте слова! Все скрыто за этим волшебным знаком. Лекция окончена, мне больше нечему вас научить!

Покорённый зал цинично ржал уже в открытую, шум нарастал, студенты вскакивали и стремились к маэстро Велизаару, телевизионной, финансовой и политической мегазвезде. Профессор пропал, скрытый толпой.

Никто до сих пор не верил, что он, собственной персоной, – декан факультета журналистики. Ну слишком далеко и невозможно! Даже до престижного университета – как далеко оттуда, с этой головокружительной, золотой, бриллиантовой высоты, на которую он взлетел! Вот в этих же руках – миллиарды, яхты и виллы, этими руками он трогал всех актрис и моделей! Этой улыбкой улыбался королям и президентам! Вот только протиснуться бы поближе, пожать руку, чтобы потом всем друзьям рассказывать «да я его видел, как тебя», и самому не верить в это! Да предки охренеют, кто зашёл!

Казалось, что все желания исполнятся, стоит лишь дотронуться хоть до краешка этого потрясающе сидящего костюма, хоть до запонки… У него рубиновые запонки, что ли? А часы! Сколько такие могут стоить? Какой стильный красавец, не оторваться, даже по телику хуже! Может, он заметит меня и жизнь сразу станет сказкой и из всех проблем останется только одна – зависть других!

Теодор улыбался, острил, что-то отвечал, записал чей-то телефон, кого-то подстрелил, изобразив пальцами пистолет, десяток раз черканул автограф, незаметно продвигаясь к выходу. «Время – деньги, друзья! Ужинаю в закрытом клубе джентльменов, нужно спешить! Учитесь хорошо, чтобы закрытые клубы для вас открывались!»

Перед самым выходом он вдруг обернулся и пристально посмотрел на одну девушку. Толпа расступилась перед его взглядом, девушка сразу оказалась одна.

– Как тебя зовут, лапочка?

– Вероника, – смущённо ответила девушка, остро ощутив тяжесть всеобщей зависти и ненависти вокруг.

– Красивое имя. Библейское, – сказал Теодор и в полном молчании подошёл ближе. «Надо же, какая эффектная. Чувственные губы, точёная фигура, а глаза кроткие, как у овцы. И непосредственная, как цветок. Полная невинность с ямочками на щеках. Люблю контрасты. Интересно, как изменится её лицо, когда в глазах появится отчаяние? Какое будет выражение…

Черты лица чуть заострятся, глаза станут темнее… И эта неумирающая надежда где-то в глубине… Чистая эстетика отчаяния. Нужно будет взглянуть».

– Дай твою руку. Необычные линии… Считается, дорогая моя, что искусство хиромантии позволяет увидеть будущее. Предсказывать на годы вперёд я не стану, а то не поверишь. Предскажу на сегодняшний вечер… Давай посмотрим. Сегодня вечером…

Вероника замерла. Что-то страшное было в его низком голосе, будто поднимавшемся из глубин земли, из какой-то каменной толщи, где нет воздуха и тепла. Как будто смертоносная зимняя змея вдруг выползла из этой толщи и заговорила, околдовывая жертву. Каждое слово прикасалось к сердцу могильным холодом и самыми неотвратимо-кошмарными были слова «сегодня вечером». Кровь стыла от его голоса, как будто услышанного впервые. Его настоящего голоса.

– Уже сегодня вечером тебя ждет незабываемое приключение. И обретение новой профессии. Очень древней и популярной… И даже новое имя. Когда будешь засыпать сегодня, вспомни моё предсказание, вспомни, как тебя зовут теперь.

Вероника слушала, пытаясь унять дрожь. Руку нестерпимо жгло, будто его взгляд был материальным и прикасался к ладони невыносимо холодным лезвием. Как же он страшный… Как могут его считать красивым? Говорит, но губы не шевелятся… Уйти, скрыться, только бы он не смотрел… Он словно обнял, не вырваться больше… Мама… Не уйти…

Никто из студентов ничего не заметил, за спиной остался возбуждённый гул аудитории, а Теодор уже был в другом зале. Он сидел на столе, ногами вперёд, и небрежно бросал слова в одну околдованную толпу за другой.

Он не двигался с места и только перед ним и вокруг него менялись лица и декорации, пока он читал множество лекций одновременно. Он свободно говорил обо всём, наслаждаясь успехом. Он просто перебирал гроздья гуманитарных наук, всех до единой им изученных и подвластных. Основы философии и особенно – этики, литература, теория государства и права, история искусств и религий, модные спецкурсы по достижению жизненных целей…

Время для него словно остановилось. Время существовало только для людей перед ним, жадно ловивших каждое слово, упивавшихся его мудростью и красноречием.

– Искусство метафоры невероятно расцвело в Серебряном веке. Как я уже говорил, лучшая метафора – та, что точно описывает реальность. Разберём эту строку Есенина: «Лай колоколов над Русью грозный…»

– Эгоизм человека непреодолим… Сама природа человека эгоистична. Любой хочет денег – для себя. Любви настоящей и покупной – для себя. Уважения и авторитета, признания и благодарности – для себя. Власти – чтобы его боялись и подличали перед ним. И даже добрые поступки, которые человек якобы совершает «для спасения души» – он совершает для себя, ведь это его собственная душа, его бессмертие и безграничность. Поэтому следуйте своей природе и думайте только о себе. Не ищите любви и дружбы, их нет на свете…