Лорды Нью Эвалона Никонов Петр

Это несправедливо. Это оскорбительно. Это, в конце концов, просто обидно!

Синтия взглянула в большое, во весь рост, зеркало и гневно топнула ножкой. Едва сдержала слёзы. Она взрослая девушка, а взрослые девушки из хороших семей не плачут. Отец всегда так говорил. О, папа, если бы ты только был здесь… Всхлипнула, но сдержалась. Еще не хватало расплакаться из-за этих. Было бы из-за чего…

Она бросила взгляд на стопку бумаг на столе, между арифмометром и пишущей машинкой с блестящими круглыми клавишами. От бумаг ощутимо веяло скукой. Счета, накладные, чеки, квитанции… Да проще вырастить розовый куст за ночь и перебрать три мешка гороха и чечевицы, чем разобрать всё это!

Нет, вообще-то Синтия в этом была хороша. Цифры, бумаги, документы – это был ее мир. Волшебный, полный приключений и внезапных открытий мир бухгалтерии. Но не сегодня же! В конце концов, компанию создал ее папа, он бы никогда такого не допустил. Не допустил бы, чтобы его любимая и единственная дочка сидела бы над стопкой проклятых бумажек, вместо того, чтобы отправиться на прием по случаю праздника весеннего равноденствия, Истарии, устраиваемый лордом Брэндоном.

Как жаль, что папа так рано покинул нас, проклятая болезнь… Теперь, после его смерти всё управление в Маршалл Инкорпорейтед захватила жена отца, мачеха Синтии, и ее мерзкие доченьки. Теперь они управляли империей мыла, шампуней и кремов, созданной ее отцом. Империей, которая должна была принадлежать ей, Синтии Маршалл, и только ей. Ну, конечно, мачеха и ее девчонки специально тянули с бумагами до самого конца, до последней недели сдачи годового отчета! Специально принесли всё в последний момент, чтобы не дать Синтии поехать на прием. А там так красиво! Ах…

Да что теперь себя накручивать. Через два года, когда ей исполнится двадцать один, она, в соответствии с завещанием отца, вступит во владение компанией. И тогда она всем покажет. Да, покажет. Они все запомнят ее на всю жизнь. Она уже нашла хороших, цепких адвокатов, которые будут ее представлять. А пока ее задача: сохранить деньги компании, не дать мачехе и ее мерзким сучкам всё разворовать. Ха, ничего у них не выйдет – Синтия торжествующе усмехнулась. Потому что цифры, бумаги, документы – это был ее мир.

Синтия поправила очки, вздохнув, уселась на неудобный стул и, склонившись над столом, начала перебирать бумаги. Осторожный стук в дверь помешал ей.

– Да? – она раздраженно повернулась к двери.

– Мисс Синтия, – дворецкий Ричард, пожилой, с седыми бакенбардами, давний друг ее отца, всегда сочувствующий ей, вошел бесшумно, – прошу прощения за беспокойство. Приехала мисс Вивьен де Шантель. Соблаговолите ли вы ее принять?

– Конечно, Ричард, – Синтия вспорхнула со стула, расплываясь в улыбке, – проводи ее в малую гостиную. И принеси нам кофе и сладости, пожалуйста.

– Сию минуту, мисс Синтия, – дворецкий исчез, слегка поклонившись.

Синтия была рада Вивьен, она любила с ней общаться. Они встречались каждую неделю, по вторникам – Синтия брала у мисс де Шантель, мадмуазель де Шантель, уроки галлийского языка. И заодно перенимала последние веяния галлийской моды и поведения. Поведение такое, впрочем, вряд ли бы одобрили в чопорных домах обладателей «старых денег» Нью Эвалона. Но молодым девушкам и юношам, кои и являлись клиентами мадмуазель де Шантель, на мнение чопорных старых толстосумов было откровенно наплевать. По крайней мере, до той поры, пока те оплачивали их счета. Мадмуазель Вивьен была востребована и популярна, и попасть к ней было не всегда по карману даже обеспеченным ньюэвалонцам. Она крутилась на самом верху ньюэвалонского общества и многих, очень многих знала. Поговаривали даже, обычно шепотом и предварительно оглядевшись по сторонам, что она чрезвычайно близко дружна с самим лордом Брэндоном. А потому мадмуазель де Шантель очень многое прощалось.

Синтия любила общаться с Вивьен, и потому спешила в малую гостиную на третьем этаже огромного особняка с чувством предвкушения приятной встречи. Впрочем, и с легким привкусом озадаченности и тревоги. Вивьен редко приезжала к ней домой и никогда в субботу.

– Ах, Синти, ma chrie! – Вивьен широко распахнула объятия, ее улыбка, казалось, занимала целую половину ее красивого и нежного лица. – Я так тебе рада! a va?

– a va bien, – Синтия расцеловала щеки Вивьен. – Eh bien… Если честно, так себе.

– Pourquoi? – Вивьен удивленно подняла брови и развела руки. – Что случилось у моей девочки? Что такое? Неужели ты влюбилась, а этот canaille не отвечает тебе взаимностью?

– Хуже, милая Вивьен, хуже, – Синтия села на мягкий диванчик: антикварная редкость середины прошлого века. – Я так хотела попасть на весенний прием к лорду Брэндону! А тут…

– Что же случилось, Синти? – Вивьен присела рядом и озабоченно взяла кисть Синтии обеими руками. – Прием скоро начнется, почему ты еще не там?

– Потому что, – Синтия едва не разрыдалась, глаза наполнили слезы, – потому что эти жабы не хотят, чтобы я туда ехала. Они навалили на меня гору работы, а сами поехали… А я сижу здесь, с бумажками. Разве я не заслужила, Вивьен? Почему они там, а я здесь? Чем я хуже них?

– Синти, девочка моя, mа pauvre, – Вивьен крепко обняла девушку, – разве же это проблема? Давай вот прямо сейчас всё исправим. Давай?

– Как исправим? – Синтия, чуть отстранившись, удивленно посмотрела на Вивьен.

– Очень просто! Trs facile! – Вивьен, вскочила, снова широко улыбнувшись, – У меня для тебя подарок в моей машине. Давай попросим его сюда принести.

– Хорошо, – Синтия удивленно пожала плечами и позвонила в колокольчик, стоявший на столе.

– А, mon ami Ришар, – Вивьен подскочила к вошедшему дворецкому, непринужденным движением погладив его по щеке, Ричард слегка покраснел, – пожалуйста, принесите нам коробки, которые лежат в моей машине. Мой chauffeur вам поможет.

– Что это, Вивьен? – Синтия озадаченно рассматривала три коробки, обшитые белым бархатом, торжественно внесенные Ричардом: большую, поменьше и совсем маленькую.

– Это, ma chrie, мой тебе подарок, – Вивьен нежно обняла Синтию за плечи. – Если бы ты знала, милая Синти, как я тебя люблю! Ты моя самая любимая ученица! Смотри.

Вивьен открыла большую коробку и извлекла из нее длинное платье из полупрозрачного белого шелка. Затем из той же коробки она достала шелковую белую сорочку, такую легкую и тонкую, что, казалось, она сейчас вырвется из рук и улетит. Синтия восторженно ахнула.

– Что это, Вивьен? – Синтия нежно погладила ткань платья, которое мадмуазель де Шантель разложила на диванчике.

– Это мой подарок тебе, Синти! Сейчас ты переоденешься, я помогу тебе сделать прическу и макияж, и ты поедешь на прием к лорду Брэндону.

– Но как же? – Синтия испуганно прижала руки к груди. – А бумаги?

– Да к чертям в l’enfer эти бумаги, дорогая! – расхохоталась Вивьен. – Ну, сделаешь ты все дела завтра. Я тебя знаю, ты всё успеешь. А прием у лорда только сегодня, поэтому пропустить его никак нельзя. Смотри, что у меня еще есть для тебя.

Вивьен открыла самую маленькую коробочку и досала из нее сверкающую диадему из крупного жемчуга и бриллиантов.

– Ах, как хорошо она на тебе смотрится, ma chrie! – воскликнула Вивьен, возложив диадему на голову Синтии. – Сейчас мы тебе еще уложим волосы по последней лютецкой моде, и вообще будет замечательно!

– Неужели это тоже подарок? – удивилась Синтия. – Она же целое состояние стоит?

– Ах, Синти, мы же с тобой подруги, нам ли считать деньги между нами?! Конечно, подарок. Ты это заслужила.

– Чем же?

– Тем, что ты такая замечательная, – Вивьен погладила Синти по щеке. – Но у меня еще для тебя кое-что есть.

С этими словами Вивьен достала из последней коробки пару туфелек. Маленькие белые туфельки были так плотно усыпаны мелкими стразами, ярко переливающимися в солнечном свете, что казались сделанными целиком из хрусталя. Синтия сжала руки в восторге и закатила глаза.

– Нравится? – хитро спросила Вивьен.

– Что ты, Вивьен, конечно! – Синтия почти кричала от восторга. – Они прекрасны! Я так тебя люблю! Спасибо тебе!

– Ну, и замечательно! – Вивьен совсем не спешила выбираться из объятий Синтии. – Давай я помогу тебе снять это платье и примерить новое.

– Конечно, дорогая, спасибо тебе, – Синтия повернулась к Вивьен спиной. – Нужно расшнуровать сзади.

– Ах, Синти, какое у тебя красивое тело! – Вивьен восторженно оглядывала освободившееся от одежды тело девушки. – Настоящая юная красота! Повезет же тому мужчине, которому оно достанется!

– Ну, что ты, Вивьен, ты меня смущаешь, – чуть покраснела явно польщенная Синтия.

– Не надо смущаться, chrie. Грех смущаться, обладая такой красотой. Вот, возьми еще и это, – Вивьен достала из клатча маленький флакончик галлийских духов и протянула его Синтии. – И давай я помогу тебе одеться и собраться. Пора ехать.

– Как же я поеду? – вдруг обеспокоилась Синтия. – На такси?

– На прием к лорду Брэндону на такси? Voyons! – всплеснула руками Вивьен. – Нет, дорогая, мы вместе поедем на моем Роннс Родсе, как раз по цвету подойдет к твоему платью.

– Слушай, Вивьен, – голос Синтии раздался немного глухо из-под ткани платья, которое в этот момент надевала на нее мадмуазель де Шантель, – мне же нет необходимости уходить оттуда до полуночи?

– Pour quelle raison? – удивилась Вивьен.

– Ну, – замялась Синтия, – это как в сказке. Часы пробьют полночь, и всё исчезнет…

– Ахахаха! – Вивьен аж согнулась от смеха. – Ну, что ты, девочка моя, разве я могу так с тобой поступить? Только представь: тебя закружит водоворот огней и passion, ты будешь танцевать и забудешь о времени. И тут пробьет полночь, а ты останешься посреди бального зала совсем голая! Quel scandale! Ахахахаха!!! Нет, Синти, не бойся, ничего никуда не исчезнет, забудь обо всём и отдыхай! Хоть до самого утра. Ну, вот, теперь присаживайся на диван, а я что-нибудь сотворю с твоими волосами, chrie. И надо мне еще самой успеть переодеться.

Тридцать миль от Брейкхивена, где находился дом семьи Маршалл, до летнего дворца лорда Брэндона в Мистик Бич, рядом с Ист Хэнтоном, они преодолели за сорок минут. Еще не меньше двадцати минут им потребовалось на то, чтобы добраться от высоких кованых ворот поместья до крыльца дома – приглашенные образовали длинную очередь из дорогих автомобилей последних моделей.

Особняк лордов, известный под именем Мистик-холл, походил на средневековый замок в представлении современного архитектора: крупные серые камни стен, башни, зубчатые украшения, напоминающие о крепостных стенах, узкие высокие готические окна. В деталях отделки, впрочем, хватало и растительных орнаментов в галлийском стиле ар-нуво, модном лет тридцать назад, когда заканчивалось строительство этого дома, и по-прежнему популярном в узких кругах ценителей. Дом окружали обширные сады, образующие причудливый и таинственный лабиринт, где хозяева дома и их гости могли, при необходимости, найти покой и уединение.

Войдя в дом, Синтия была ошеломлена ярким светом множества ламп. Сначала она решила, что они электрические, но, присмотревшись, поняла, что светильники, испускающие значительно более яркий и более белый свет, чем обычные лампы, парят в воздухе без какой-либо поддержки, а значит, они были магическими.

Громко играла музыка – струнный квартет. Высокие и статные официанты с отсутствующим взором бесшумно перемещались по паркету, предлагая гостям шампанское и закуски – это аниматы, поняла Синтия, вглядываясь в них. Раньше ей аниматов видеть не приходилось. От людей их не отличало почти ничего. Ничего, кроме странных глаз, отсутствующего взгляда и застывшего выражения лица. Оглядевшись, Синтия заметила у дверей и вдоль стен несколько других аниматов, одетых в темно-серые сюртуки. Эти настороженно оглядывались по сторонам, временами задерживая взгляд на ком-то из гостей. Вероятно, это были охранные аниматы, повсюду сопровождавшие лордов.

Стараясь не выглядеть неприлично, Синтия украдкой рассматривала гостей. Она была поражена красотой и богатством одежды приглашенных. Еще недавно она была полностью сражена платьем, которое на ней было теперь надето, но здесь она поняла, что ее платье было далеко не самым красивым и роскошным, хотя и вполне достойным этого мероприятия.

Ее внимание привлекла миловидная девушка в платье, составленном из шести слоев тончайшей ткани разных оттенков зеленого, наложенных друг на друга таким образом, чтобы каждый слой немного выдавался из-под предыдущего. Дополнялось это платье чудесным изумрудным ожерельем, составленным из камней таких же шести оттенков.

Неподалеку от нее прошла дама в простом серебристом прямом платье со шлейфом. Но шлейф этот был настолько замечательным, что, казалось, был живым, как рыбий хвост, и со спины дама походила на волшебную рыжеволосую русалку, плывущую по паркету бального зала, словно по волнам шумящего неподалеку Титанического океана.

Легкое розовое платье юной девушки, вокруг которой вились не менее юные кавалеры, было расшито цветами таким образом, что, казалось, на него перенесена витражная композиция из окна какого-нибудь древнего дворца. При каждом движении юной обольстительницы мозаика эта переливалась в свете магических светильников, как будто солнце играло на мозаичном стекле.

Две девушки, явно сестры, прошли по залу в дерзко-коротких, по колено, полупрозрачных золотых платьях, привлекая взгляды всех окружающих мужчин, причем не только и не столько солнечными переливами ткани платьев.

Несколько дам более почтенного возраста с бокалами шампанского в руках стояли у колонны в длинных платьях с широкими юбками, обильно украшенных бантами и вышивкой.

Длинные ниспадающие платья, кружева, вышивка, блеск ткани и страз, белые, розовые, золотистые, голубые, черные, темно-лиловые, зеленые – всех модных фасонов и оттенков – кружились и двигались вокруг Синтии и Вивьен, завораживая и увлекая их водоворотом цветов, ароматов и шума милой бессмысленной светской болтовни.

Кавалеры не отставали от своих спутниц в плане нарядности, хотя допустимых вариантов одежды у них было значительно меньше. Мужчины, в основном, носили черные строгие фраки с жилетками и рубашками. Разнообразие обеспечивалось расцветками жилетов у молодых людей и цветом галстуков-бабочек. Для джентльменов более солидного возраста единственно приемлемым вариантом был черный жилет с белой бабочкой. Молодежь же, презирая традиции, позволяла себе практически любые сочетания, вплоть до красно-зеленого жилета в сочетании с оранжевой бабочкой.

Синтии на секунду показалось, что она заметила в глубине зала мачеху с сестрами, но постоянно движущаяся плотная толпа нарядных людей, тут же скрыла их от ее взора. Синти облегченно вздохнула: она совсем не стремилась объясняться с родственниками. Вивьен потянула ее в сторону и вручила бокал шампанского. Хрусталь весело звякнул о хрусталь, они выпили и засмеялись. Вивьен потянула было Синтию познакомиться с кем-то из своих учеников, но тут музыка изменилась, став торжественнее, и весь зал пришел в движение, освобождая место в центре – от широкой мраморной лестницы с античными статуями по бокам, до самых дверей.

Прозвонил колокол. Разговоры мгновенно утихли Утихла и музыка.

По лестнице спускался высокий широкоплечий мужчина лет сорока с аккуратной бородкой. Он был одет, как все, в черный фрак с черным жилетом, однако бабочка у него была темно-красной, цвета свежей крови. За ним, чуть позади, спускалась красивая молодая шатенка с длинными кудрявыми волосами, одетая в прямое длинное темно-красное платье, точно такого же цвета, что и бабочка мужчины. Синтия подумала, что лично ей было бы страшно спускаться в таком платье по ступенькам, но женщина явно не разделяла ее опасений – она шла уверенно и гордо. На ее губах играла легкая, чуть торжествующая, улыбка. Рядом с ней, но на ступеньку позади, спускался необычайно красивый юноша с тонким лицом и длинными роскошными темными волосами, спадающими ему на плечи. Чуть прищурив один глаз, он осматривал зал с легкой ироничной улыбкой. Под черным фраком он носил жилетку лилового цвета, того же цвета была и бабочка на шее. Этот же лиловый цвет, правда, чуть темнее, преобладал и в коротком воздушном платье девушки, шедшей позади юноши и женщины в красном. Коротко, в каре, постриженные волосы девушки были того же цвета, что и у юноши. Черты ее лица не оставляли сомнений в том, что она была сестрой юноши в лиловом жилете. Впрочем, Синтия и так узнала эту пару.

Юного лорда Мартина, старшего сына и наследника лорда Брэндона, и его младшую сестру Морхен знали все в Нью Эвалоне. Про них любили рассказывать и вездесущие газетчики, и не менее вездесущие салонные сплетницы. Рассказывали многое: хватало и хорошего и плохого. Женщина в красном, несомненно, была Дженнифер Роуз, нынешней фавориткой лорда Брэндона. Еще один член семьи, юный лорд Лэнселот, чаще именуемый Лэнсом, единокровный брат лорда Мартина и леди Морхен по отцу, на лестнице отсутствовал. Вероятно, лорд Брэндон решил, что он еще слишком юн для нынешнего приема.

Спустившись примерно до середины лестницы, высокородная процессия остановилась. Лорд Брэндон обвел взглядом гостей, и, улыбнувшись, заговорил. Он говорил тихо, но его голос был хорошо слышен всем и каждому, как будто лорд стоял прямо рядом с каждым из них.

– Дорогие гости, – обращался к ним повелитель и господин Нью Эвалона, – благодарю вас за то, что вы посетили наш весенний прием. Солнце прошло первую четверть года. Официально объявляю зиму завершившейся, и приглашаю вас вместе с нами встретить приход весны. Темные времена прошли, друзья мои, темные дни миновали. Мы празднуем приход весны, и пусть она будет доброй для вас и принесет любовь в ваши сердца. Танцуйте, веселитесь, пейте, ешьте, и мы будем веселиться вместе с вами! А сейчас, – он помолчал, – время для первого танца этой весны!

Гости зааплодировали, широко улыбаясь. Синтии показалось, что гости участвовали в каком-то необъявленном конкурсе, в котором должен был победить тот, кто громче всех аплодировал и шире всех, пусть и немного фальшиво, улыбался. Ну, решила она, значит, так полагается, – и она тоже аплодировала и широко улыбалась.

Вновь заиграла музыка. Лорд Брэндон, взяв за руку Дженнифер Роуз, вышел с ней в центр зала. Юный лорд Мартин и леди Морхен пошли вдоль строя гостей, всматриваясь и явно ища себе пары. Морхен выбрала довольно быстро. Ее избранник, юноша во фраке необычного темно-зеленого цвета и в темно красном жилете, смущенно покраснел, но с явной радостью принял властно протянутую ему девушкой руку.

Лорд Мартин выбирал дольше. Он шел вдоль ряда гостей, осматривая претенденток. По мере его приближения девушки вспыхивали румянцем и радостными улыбками, которые тут же сменялись гримасами разочарования, когда он проходил мимо. Синтия увидела двух своих сводных сестер: стоя в первом ряду, перед ее мачехой, они вытянули спины, выпятили груди и расплылись в улыбках, когда принц приблизился к ним. Но он прошел мимо, и взгляды девушек потухли, спины ссутулились, а головы опустились вниз.

Синтия внезапно осознала, что они с Вивьен стоят в первом ряду, прямо перед пустым проходом, а юный лорд уже совсем близко. Синтия не собиралась танцевать, тем более с лордом Мартином, но ее сердце вдруг непонятно от чего сильно забилось, а дышать стало сложнее. Она почувствовала, что губы ее расплываются в улыбке, практически против ее силы.

Лорд приблизился, оставляя за собой оранжерею разочарования. Равнодушно скользнув взглядом по поклонившейся ему Вивьен, он почти незаметным кивком приветствовал ее, а потом остановил взгляд на Синтии. Мартин остановился, вгляделся в глаза девушки (ее сердце билось глухо и сильно, казалось, разрывая ее грудь), а потом просто протянул Синтии руку.

Девушка замерла. Лишь почувствовав ощутимый толчок локтя Вивьен в бок, она опомнилась и протянула дрожащую руку навстречу руке лорда. По залу прокатился легкий вздох. Его рука была немного холодной, но нежной.

Музыканты заиграли вальс. Мартин положил вторую руку на талию Синтии и нежно привлек ее к себе. Секунда – и они закружились в танце. Мир вокруг превратился в невнятную расплывчатую картину бесконечного движения огней, лиц, платьев и фраков. Она смотрела в его голубые глаза, такие глубокие, и думала только о двух вещах: какой он красивый и как бы не опозориться, споткнувшись. Она лихорадочно вспоминала всё, чему ее учили ее учителя танцев, и мечтала лишь не сбиться с ритма. Но он был прекрасным танцором, и вел ее уверенно и заботливо, поэтому она расслабилась и позволила танцу и его глазам захватить ее целиком.

Всё вокруг пришло в движение. Лишь только первые три пары закружились в вальсе, кавалеры тут же бросились приглашать юных и не очень партнерш. Не обошлось без споров, недопонимания и курьезов. Однако обошлось без агрессии – стычка на балу у лорда могла легко привести к быстрой и мучительной смерти всех ее участников. Так или иначе, скоро весь зал представлял собой бесконечный вихрь развевающихся подолов и фалд.

За одним танцем последовал второй, третий, четвертый, пятый. Партнеры менялись после каждого танца. Даже лорд Брэндон менял партнерш, приглашая на танец зрелых и важных для жизни Нью Эвалона дам: жен магнатов и советников. Морхен меняла партнеров, как перчатки, порой даже во время танца. Ей ничего не стоило, внезапно бросив своего партнера, остановить другую пару и забрать партнера у какой-нибудь остолбеневшей девушки. Естественно, никакого сопротивления и недовольства юная леди не встречала.

Партнеры менялись, и лишь лорд Мартин оставался вместе с Синтией, ни на секунду, даже между танцами, не выпуская ее горячей руки из своей по-прежнему чуть прохладной кисти. Синтия раскраснелась и осмелела. Она всё сильнее прижималась к его телу, такому крепкому и вызывающему в ней неясное чувство влечения, чувствовала на своем лице его теплое дыхание и всё глубже тонула в его невероятных голубых глазах.

В какой-то момент он очень точно почувствовал, что она устала танцевать. Взяв два бокала шампанского с подноса мгновенно появившегося рядом анимата, Мартин повел Синтию в сторону, где в галерее, образованной арками колонн были устроены небольшие тенистые альковы с диванчиками, креслами и столиками.

Вокруг гремел бал. Нарядные люди танцевали, пили, ели, флиртовали, обсуждали дела, заключали сделки, всё шумело и двигалось. И лишь в том углу, где сидели, с шампанским и закусками, Мартин и Синтия, было тихо и спокойно. Их покой охраняли два стражника, недвусмысленным намеком для веселящихся гостей замерших в некотором отдалении от молодых людей. Синтии показалось, что невдалеке мелькнула ее мачеха, настороженно скользнув по девушке взглядом, но подойти она не решилась.

А они говорили. Говорили весь вечер. О жизни в Нью Эвалоне, о новостях, об отце Синтии и об ее мачехе, об истории, о математике, о достижениях технологии, о будущем, о прошлом, о газетах, о журналах, о книгах, о радиопередачах, о еде, о напитках, о погоде и даже о фасонах платьев. Он показался ей замечательным собеседником: умным, веселым, остроумным, всесторонне образованным и чрезвычайно внимательным. А как он ее слушал! Взгляд его ни на секунду не отводился от ее глаз. Он слушал, гипнотизируя ее взглядом, и вставлял умные и веселые фразы именно тогда, когда это было нужно.

Он был заботливым и нежным. Ей хотелось пить, и тут же на столе появлялись бокалы. Ей захотелось есть, закуски тут же заполнили весь стол. Ей показалось, что стало холодно, и он снял свой фрак, безумно дорогой, она знала, и накинул его ей на плечи, нежно приобняв, отчего ее словно молния пронзила. Ей захотелось снова танцевать, и они снова закружились по залу, собирая восторженные мужские и завистливые женские взгляды. А потом они снова вернулись в свое убежище и снова разговаривали, потом снова танцевали, и снова разговаривали.

Время подходило к полуночи. Синтия рассказала о том, как она вспомнила старую сказку и о реакции Вивьен, и они весело вместе с ним посмеялись. Он рассказал о том, как в детстве хотел вырастить бобовый стебель, чтобы залезть на облака, но оказалось, что на дирижабле это сделать проще, да и облака оказались совсем не такими, как они ожидал – холодными и мокрыми. Она беззаботно смеялась в ответ, а потом пожалела, что не видела облака близко. А он в ответ пообещал ей их когда-нибудь показать.

– Сегодня замечательная луна, – чуть смущенно улыбнулся он, подняв бокал. – Там, наверху, есть открытая галерея. Пойдем, посмотрим?

– Почему бы и нет? – она расцвела в ответ, чувствуя шум в голове от опьянения. – Пойдем!

Он не повел Синтию по мраморной лестнице в центре зала, сказал, что так будет слишком много внимания. Держа ее за руку, он скользнул в незаметную дверь в тени в дальнем углу зала, и они поднялись наверх по узкой винтовой лестнице. Было темно, но Мартин взмахнул рукой, и над ними поднялся светящийся шар – такой же, какие освещали бальный зал, только чуть меньше. Синтия в восторге захлопала в ладоши.

Он провел ее несколькими полутемными коридорами, где в большие окна действительно светила яркая луна, плывущая над черными еще голыми деревьями огромного сада, а потом толкнул дверь и увлек Синтию за собой внутрь.

Здесь было темно, лишь немного света падало из небольшого окна. Мартин щелкнул пальцами, и комнату залил яркий свет. Вспыхнули свечи в больших медных подсвечниках, вспыхнули дрова в огромном камине в глубине комнаты, вспыхнули яркие электрические лампы, спрятанные где-то под высоким потолком. Синтия на секунду зажмурилась от этого неожиданно яркого света, но потом открыла глаза и осмотрелась.

Они были в большой комнате, очень большой. Слева от входа стояли несколько столов. На одном были сложены бумаги, стояли несколько чернильниц и лежали разнообразные перья: от старинных гусиных и лебединых до современных автоматических. На других столах стояли и лежали непонятные ей приспособления, украшенные различными символами и надписями на неизвестных ей языках. По стенам были развешаны большие картины и убранные в стеклянные эстампы обрывки свитков – по виду, очень древние. Между ними стояли высокие стеллажи, уставленные книгами. В глубине комнаты располагался камин, в котором играло пламя. А в центре помещения была огромная кровать с массивными деревянными ножками и не менее массивным балдахином, покрытым лиловым бархатом.

– Ну, что стоишь? – Мартин чуть подтолкнул ее вперед, к кровати. – Давай, раздевайся и в постель.

– Как?… – Синтия остолбенела и изумленно повернулась к Мартину. Его лицо, такое доброе и заботливое несколько мгновений назад, стало твердым и грубым, глаза, такие милые и глубокие, стали холоднее льда.

– Чего ты ждешь? – Мартин равнодушно посмотрел на нее. – Давай быстрее, у нас мало времени. Скоро вынесут торт, он сегодня, вроде, вкусный, не хочу пропустить.

– Но… – Синтия беспомощно озиралась по сторонам. – Я не хочу. Не так. Не сейчас… Прости…

Она повернулась и пошла к двери. Он грубо ткнул ее рукой в грудь, заставив отскочить назад и схватиться рукой за ушибленное место. В ее глазах появились слезы.

– Не хочешь, значит? – его тонкие губы сложились в хищную усмешку. – А кто вообще тебя спрашивает, чего ты хочешь, сучка?

Он схватил ее за талию, поднял в воздух и сильным движением бросил ее спиной на кровать. У нее перехватило дыхание, она застонала. Застонали и пружины кровати. Она попыталась встать, но он снова толкнул ее назад. Синтия заслонилась от него руками, отталкивая Мартина, но он навалился на нее всем телом, оказавшимся внезапно таким тяжелым.

Она закричала, пытаясь сбросить его с себя, била его руками по спине и по голове, но он, казалось, этого даже не замечал. Она почувствовала, что ткань платья и сорочки ползет вверх по ее ногам, почувствовала холод воздуха, проникшего под подол, и изо всех сил сжала ноги, чтобы не допустить самого страшного. Он вставил колено между ее ног, нажал, раздвигая ее бедра, и она, крича и пытаясь вырваться, вынуждена была поддаться. Еще несколько секунд борьбы, и что-то твердое уперлось в низ ее живота, а потом еще ниже. Он двинул бедрами, и она дико закричала, чувствуя, как что-то проникает в нее, причиняя ей невыносимую боль. Она почувствовала как горячая жидкость, кровь, течет из ее лона на ткань платья, когда-то так сверкавшего белизной.

Она расслабилась, сдавшись. Он двигался на ней, тяжело дыша, не спеша, получая удовольствие от ее покорности, а она лежала, раскинув руки и ноги, смотря вверх, на темное дерево балдахина, покрытого фиолетовым бархатом, и мечтала только о том, чтобы это побыстрее закончилось.

Но когда он начал убыстрять свои движения, что-то вспыхнуло в ней. Какая-то новая сила. Она резко рванулась, отталкивая его левой рукой, и изо всей силы вцепилась ногтями правой руки в его лицо, стремясь попасть ему в глаз. До глаза не добралась, жаль, но Мартин дико взвыл, хватаясь за лицо, а она воспользовалось этой секундой, чтобы, упершись коленом, сбросить его с себя. Мартин скатился с кровати на пол, а Синтия, вскочив, вылетела за дверь и побежала по темному коридору.

Бежать было неудобно, и к тому же она не понимала, куда ей бежать. В зал обратно? В таком виде? Это позор на всю жизнь! На счастье она увидела небольшую мраморную лестницу, ведущую вниз, побежала по ней и через минуту выскочила в темную прохладу сада. Ей повезло. Это ее шанс. Бежать. Бежать вперед. Затеряться в саду. Спрятаться, а потом как-нибудь выбраться. Неважно как, главное, что она сбежала от этого голубоглазого чудовища. Бежать. Прятаться. Выжить.

– Вивьен, – Мартин, опираясь спиной на стену спальни, заложив одну руку за спину, спокойно и холодно посмотрел на галлийку.

– Свет извечный, Мартин! – Вивьен всплеснула руками и схватилась за щеки. – Что случилось? Что произошло? У тебя кровь?

– Скажи спасибо своей протеже, – Мартин усмехнулся, проведя рукой по уже начавшим затягиваться глубоким царапинам на лице. – Я ожидал, что ты лучше ее подготовишь.

– Простите меня, ваше могущество! Прошу вас, простите! – Вивьен в ужасе схватилась за голову.

– Вот я думаю, Вивьен, что с тобой сделать в наказание? – Мартин смотрел на нее с мрачной улыбкой. – Превратить в жабу? Вывернуть руки и ноги в другую сторону? Состарить тебя лет на тридцать? Ослепить? Или просто сжечь тебе волосы? Что скажешь?

– Прошу вас, ваше могущество! – Вивьен упала на колени, заломив руки в отчаянии, по лицу у нее стекали слезы. – Я сделаю всё за нее. Я исправлю то, что она сделала. Я доставлю вам огромное удовольствие! Всё, что хотите. Куда хотите. Только не наказывайте меня! Пожалуйста…

– Ладно, Вивьен, не плачь, это тебя не украшает, все тени размазались, – он довольно усмехнулся. – Ничего я тебе не сделаю, но свое ты отработаешь сегодня, не сомневайся.

– Конечно, ваше могущество! – Вивьен, радостно улыбнувшись, скинула с плеча лямку платья.

– Не сейчас, – остановил ее Мартин. – Сначала дела. Эта девка, как ее, Синтия? Оставила диадему, возьмешь ее потом на столе. Используй ее снова в следующий раз. И не забудь отчитаться по деньгам, которые я тебя дал на платье и туфли.

– Конечно, Мартин, – Вивьен, встав, поклонилась. – Могу ли я поинтересоваться?

– Да?

– Она тебя ударила, поцарапала… Но почему? Ты же мог просто мгновенно сломить ее волю, сделать покорной, даже заставить ее страстно желать тебя…

– А смысл? – пожал он плечами. – Какой в этом интерес? Если без сопротивления, так можно и аниматок трахать. Весь смысл в сопротивлении.

– Но в этот раз всё закончилось не так, как ты предполагал.

– Еще не закончилось, – Мартин хищно улыбнулся. – Просто одно развлечение сменилось другим.

С этими словами Мартин достал из-за спины то, что он там держал, и показал это Вивьен.

– Она оставила одну туфельку, – покачал он головой, демонстрируя блестящую, почти хрустальную, туфельку собеседнице. – Собакам этого вполне хватило. А теперь, давай, на колени и отрабатывай ошибки своей девчонки. И чтобы следующая была адекватнее. И кстати, у этой девчонки есть сестрички, она говорила. Я думаю, они должны исправить ошибки своей родственницы. Позаботься об этом.

Вивьен старалась так, как никогда до этого. Она чувствовала на губах вкус девушки и привкус крови, и старалась изо всех сил, глубоко погружая его в себя, обхватывая его губами, неистово скользя по нему языком. Мартин блаженно закрыл глаза, опираясь спиной на стену. Наконец, звук собачьего лая из приоткрытого окна усилился, наполнился торжеством, а через секунду дополнился истошными женскими криками и воем разрываемой клыками на части девушки. В этот момент наслаждение переполнило Мартина и горячо излилось в горло вздрогнувшей верной Вивьен, из глаза которой незаметно скользнула слезинка.