Гамаюн Козлова Людмила

ИГРА

Слепые хищные зверушки,

Прикинувшиеся людьми —

Возьми игрушку за полушку

Или задаром подними

автоматической хваталкой —

игра для мальчика с весталкой.

Она советами одарит,

И воспитомца подтолкнёт.

А мальчик – он уже в ударе,

В азарте игрищных тенёт.

Играй, дитя буржуазии,

Ты – не крестьянское дитя!

Азарт подобен амнезии,

И ты забудешься, шутя.

Возьми, возьми, играй, играй

Прикинувшимися людьми.

Играй, не поднимая глаз.

Возьми, возьми —

таков приказ.

ВО ГЛУБИНЕ СИБИРСКИХ РУД

Тебя перевернули на спину,

А ты, стараясь распрямиться,

Как спицами, цепляя пальцами,

Осенних трав сухие нити,

Всё крутишь мир вокруг себя.

И как-то слепо, по наитию,

Не чувствуя и не любя,

А просто хваткой механической

Ты истерически живёшь.

Но сознаёшь – ты лишь кусок

Какой-то жизни бывшей, бывшей,

Пробитой пулею в висок.

ГРЯДУЩЕЕ

За горизонты смысла скатилось бытие моё.

Трёхцветной радугой повисло,

Соединяя прошлое с неведомым грядущим —

Бесформенным, ползущим,

В хитиновой броне распластанном по кущам

растений хищных, жирных, незнакомых.

И что оно за гранью смысла —

Лишь облако шуршащих насекомых.

УЖЕ ПОРА

Сегодня день нефритовый, тяжёлый —

Метёт из мрачной бездны высоты.

Темнеют долы, идолы домов

бесстыдно голы, выстужены вскользь

гулящим ветром северного ига.

Нет, не дождаться мига всепрощенья

Или Суда, качающего ось —

Земную ось Рождения и Смерти.

Сверчок в углу сверчит своё с утра:

«Не верьте да не верьте, да не верьте»,

Как будто верить – это значит быть.

Уже пора – давно, давно пора

Разбить крылом нефритовую сферу,

Пробить насквозь седьмые небеса

И превзойти любую веру.

Зачем она, когда даны глаза.

НЕТ

Дверь в Запредельность, в Пропасть,

Где упасть – значит ещё пожить немного.

Всё так строго и безнадёжно,

Словно полёт на звезду Сон —

Нет, не верю, что упаду.

Звон в ушах, трещина под ногами,

Шаг, полшага – гони желание движения.

В этой холодной гамме

Всё ещё слышно жжение —

Любовь к маме, любовь к сыну,

Которых нет, но они есть,

Потому что умеют ходить по цветам.

Я не покину их здесь.

Я не покину их там.

АТТРАКЦИОН

Жизнь – дырявый аттракцион.

Всё живое исчезнет со свистом,

Не оставив следа,

Не найдя хоть каких-нибудь Истин.

Всё на свете знает только ВЦИОМ.

Овцы кудрявые, шествуем чинно,

Ведь под конвоем шагать легко.

Что-то нам благочинный

сегодня скажет,

Наверное, о том, как полезно

Пить молоко.

В КРУГЕ ВТОРОМ

Сегодня смех по поводу и без повода.

Сегодня, подобно оводу,

злость жалит,

Жалости не имея.

У того самого библейского Змея

Сильнее было сочувствие к Еве,

Чем у праведников, несущих идею

Всемирного совершенства.

Отказано в женском,

в мужском отказано.

Люди теперь – просто тела биологические,

Покрытые эластичным материалом,

Персонажи сериала

с коротким именем «Ад».

В Круге Первом не быть никому,

Потому что Первый Круг Ада – над

Тем, что зовётся «Жизнь».

КОРОЛЬ ТЕНЕЙ – ВОИН СВЕТА

(рождение поэтов)

В хрустальном лабиринте прошлых дней

В разгаре танцевальной процедуры

любитель тэквандо, Король Теней,

рисует вскользь воздушные фигуры.

Он убивает молнию вины,

Старается сразиться за кого-то.

В реликтовом засилье тишины

Ему нет равных в точности полёта.

Но вот уже закончен страшный бой.

Рассвет тому вернейшая примета.

В который раз, пожертвовав собой,

Остался невредимым Воин Света.

Он поддержал вселенское Добро,

Наказано и выдворено Злое.

Жива осталась Мэрилин Монро,

И розы распустились на алоэ.

И все младенцы, вызнавшие Путь

В Миры Иные вновь вернулись к Свету.

Теперь им жить, и жить не как-нибудь,

Но в образе Пророков и Поэтов.

ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ

Сегодня солнце желтолице —

В седле монгольском без удил,

Княжной Огня

Над миром мчится,

Червлёной медью

В степь ложится.

И пятый Ангел вострубил.

Ещё два Ангела,

Два года —

Земле гореть.

Пустынный смерч —

Теперь привычная порода.

Гуляет смерть,

Смеётся смерть.

И океаны

Запах йода

Кидают в эту круговерть.

И жизнь теперь

На смерть похожа.

Как там Тебе

на небеси?

В году одиннадцатом,

Боже,

спаси!

В КРУГЕ СУДЬБЫ

Мы друг другу клялись на листочке кленовом

Не забыть глубины наших солнечных глаз.

Высоко в небесах наша жизнь пронеслась

И вернулась на землю заблудшую снова.

Плыли мимо людей невозвратные орды,

Суета равнодушью ломала рога.

И на круге судьбы методичные хорды

Нарезали мясные куски пирога.

Шашлыки на углях, протестуя, шипели,

Улыбались узбеки, платя за постой.

Их чумазые дети играли толпой

На углу под струей ледянистой капели.

Мы стояли с тобой на цветном тротуаре,

Словно встретились только минуту назад.

И казалось, вокзал – ботанический сад,

И цветенье сирени сегодня в разгаре.

Но уже постучало предчувствие скуки,

Но уже потемнел и запутался взгляд.

Этот день на мгновение нам не продлят,

Не сомкнутся в объятье горячечном руки.

Не вернуть, не позвать, не достать, не увидеть —

Расстаёмся сейчас. Расстаёмся навек.

Ты, надеюсь, мой друг, на меня не в обиде,

Мой бессмертный, любимый, родной человек.

БОЖИЙ ЩИТ

И. С.

Мы ждём любви,

божественных чудес,

Надеемся на милость века.

Придёт из подворотни бес,

Мизинцем ткнёт —

и нету человека.

И крепок сон —

и днём и ночью спать,

Забыть о человечьем вече.

Но бесу мало

в землю закопать —

Ещё и память

надо изувечить.

И он глаголет —

Кладбище молчит.

Он даже крест