По закону возмездия. Боевое фэнтези Сарафанов Валентин

Воины молчали.

– Адаульф. Змея подколодная!

Он выбежал за ворота и вскочил на коня.

– Что нам делать, командир? – обратился к Тайлугу гетальп первой хуги Стикс.

– Ищите живых. Тушите пожары, – приказал Тайлуг. – Возлагаю на тебя командование хугатоном. А мне надо встретиться кое с кем.

– Он рванул поводья, и конь понес его к воротам города.

* * *

Железная решетка темницы с лязгом отворилась. Огонь факела ударил по отвыкшим от света глазам.

– Выходи! – услышал Тайлуг оклик стражника и поднялся на ноги с холодного каменного пола, звеня цепью на скованных руках.

Четверо стражников повели его по темным коридорам имперской тюрьмы. Тускло чадили редкие факелы в скобах на сырых стенах. Пахло плесенью и гнилым деревом.

Имперская тюрьма пряталась в подземелье под Храмом крови. Так издревле называлось величественное, овальное в плане мрачное сооружение с трибунами, вмещающими пятьдесят тысяч зрителей и ареной для жертвенных боев. На арене по празднествам дрались Обреченные на смерть. Так в народе прозвали бойцов, проливающих кровь и умирающих на потеху зрителей. Воины эти были из рабов. Многие из них бились достойно, пользовались почетом в народе и, одерживая победу за победой над противниками, оставались в живых долгие годы. Но на каждого сильного есть свой сильнейший, и наступал миг, когда какой-то любимец публики, герой смертельных боев падал, поверженный на песок арены.

Мертвецов сбрасывали с крутого берега в поток Реки Времени. Так завершалось жертвоприношение духу великого Мауронга.

Кроме Обреченных на смерть на арене Храма крови бились за меч вожака Империи лучшие бойцы, возжелавшие заполучить высшую власть. Заключительный и смертельный бой проходил на Холме поединков, что располагался за городской стеной на берегу Реки Времени.

Храм крови возвышался в центре столицы посреди широкой площади, именуемой Сердце дракона. Храм обступали по квадратному периметру площади главные здания города – Дворец высшей власти, башня Небесного спокойствия, Храм Мауронга и Храм воинской славы. От площади, на четыре стороны к четырем городским воротам в крепостных стенах и далее за них пролегли широкие и прямые, как стрелы главные улицы столицы. На трех из них в пределах крепостных стен селились ремесленники, купцы, располагались рынки, склады товаров и постоялые дворы. За пределами стен обитала беднота. Четвертая улица, пронизывающая город на запад и уходящая за его пределы через Врата Воинской доблести к Холму поединков именовалась Копье Создателя. Эта улица была вымощена черным мрамором и застроена домами высшей имперской знати. На ней в дни великих празднеств проходили торжественные воинские парады и триумфальные шествия хугатонов после победы над врагом.

Было время, и Тайлуг участвовал в этих шествиях. Но поток Реки Времени коварен и непредсказуем. Даже умеющих хорошо плавать в нем он нередко разбивает об острые камни препятствий, и дни побед сменяется горечью поражений. Настало время горечи для Тайлуга.

Стража ввела его в большой зал со сводчатым потолком. Это был Чертог высших приговоров. Здесь на медных треножниках горели масляные светильники. В углу Чертога подобно крысе затаился сгорбленный писарь. За широким столом, накрытым пурпурным бархатом восседали трое судей в черных мантиях.

Высший суд в Империи вершили жрецы. На главном престоле, собранном из костей горного дракона восседал верховный жрец Империи Заук. Справа от него на престоле из красного гранита расположился жрец Храма крови – хранитель высшей справедливости жрец Та-Зам. Левый от Заука престол из черного оникса занимал хранитель черепа Мауронга жрец Зоар.

Стражники прикрепили конец цепи, что сковывала руки Тайлуга к железному кольцу в полу и отступили на пару шагов. Наступила тишина. Все трое жрецов в упор разглядывали Тайлуга. Та-Зам пренебрежительно, оттопырив нижнюю губу, Зоар мрачно исподлобья, а Заук сохранял на своем худощавом лике ледяное безучастное спокойствие.

Тайлуг в свою очередь молча смотрел на жрецов, скользя взглядом по их лицам.

– Кронгетальп Тайлуг, ты обвиняешься в преступлении, – произнес Заук после долгого молчания, сверля Тайлуга холодом своих глаз. – Ты готов нам поведать о своих преступных деяниях и признать свою вину?

– Да, – незамедлительно ответил Тайлуг.

– Да? – Заук вскинул брови, изобразив на лице притворное удивление, – Ты признаешься в своей вине полностью?

– Да, – снова незамедлительно заявил Тайлуг. Я виновен в том, что понадеялся на мерзавца Адаульфа. Он обещал прислать на защиту города две хуги. Я виновен в том, что выполнил твой безумный приказ, оставляющий город без защиты. Ты знал, что у нас слабые недостроенные укрепления.

– Как смеешь ты столь дерзко разговаривать с достопочтенным верховным жрецом! – возмущенно подал голос Та-зам. – Ты хочешь сказать, что он виновен в разрушении города?

– Спокойно, достопочтенный Та-Зам, – Заук недобро усмехнулся. – Столь дерзкие речи этого преступника лишь подтверждают, то, что он безумен в своем деянии. Ты перебил охрану наместника, Тайлуг. Не ты ли безумен?

– Я не безумен! Адаульф коварно обманул меня и заранее покинул свой дом, зная, что расплата не замедлит настигнуть его. Обман соратника это одно из гнуснейших преступлений по Закону Мауронга!

– Адаульф обманул тебя? – снова нарочито удивленно поднял брови Заук. – Странно. Адаульф утверждает обратное. Ты его обманул.

– Я обманул? В чем? В чем я обманул его?

– Здесь мы задаем вопросы! – жестко произнес Заук. – Распорядитель! Зачитай обвинительное заключение!

Сумрак в одном из углов Чертога шевельнулся, отделяя от себя темную человеческую фигуру в длинном балахоне с пергаментным свитком в руке. Человек развернул свиток и его зычный голос громко разнесся под каменными сводами.

Первым делом Тайлуг обвинялся в казнокрадстве и растрате огромной суммы денег, выделенных ему на постройку городской стены. Далее согласно обвинению Тайлуг ложно доложил наместнику Адаульфу о полном завершении строительства укреплений, чем ввел в заблуждение высший командный состав Империи.

При получении приказа о выдвижении своего хугатона к месту битвы продолжал скрывать свое гнусное преступление и, надеясь, что все ему сойдет с рук, оставил город с тысячами беззащитных жителей на разграбление и уничтожение врага.

Мало того свои подлые преступные деяния он продолжил на поле боя, под покровом ночи тайно покинув лагерь вместе со своим хугатоном.

Тайлуг слушал обвинение, теряя реальность происходящего. Ему казалось, что он видит дурной сон. Голос распорядителя доносился до него будто из другого мира, а все вокруг теряло четкие очертания, покрываясь туманной мутью.

– Подсудимый! Что ты скажешь на это обвинение? – вернул его к реальности вопрос верховного жреца.

– Бред, – мотнул головой Тайлуг. – Все это бред. Ложь. Я не присваивал денег.

Заук запустил руку под мантию и явил пред Тайлугом пергамент.

– Это твоя расписка. По ней ты получил от Адаульфа тысячу золотых монет имперской чеканки.

– Моя расписка? Нет! Это подделка!

– Подделка? Разве? А что ты скажешь на это? – Заук достал из-под полы мантии маленький шелковый мешочек с рисунком имперского герба на пурпурной ткани, протянул руку и высыпал из него стол, блеснувшие холодным светом, тяжёлые золотые монеты.

– Что это? – спросил Тайлуг.

– Эти деньги. Их нашли в потаенном месте твоего дома. Здесь только тридцать имперских монет, – Заук скривился в ухмылке. – Где же остальные деньги, что вожак выделил тебе еще год назад на постройку городской стены?

– Я не знаю, что это за монеты. Я не получал денег, – возразил Тайлуг.

– Достопочтенный верховный жрец, – осторожно вмешался в ход суда Зоар. – Мы всегда знали Тайлуга, как доблестного воина, преданного Империи. Обвинение выдвигается ему чрезвычайно серьезное. Я бы лично хотел услышать в подтверждение обвинения показания свидетеля Адаульфа.

– Адаульфа? – переспросил Заук. – Это можно. Адаульф здесь. Стража! Введите свидетеля!

Из темноты коридора послышались шаги, и в Чертог в сопровождении двух стражей вошел Адаульф. Тайлуга захлестнула ярость, и он невольно рванулся вперед, натягивая цепь. Адаульф отшатнулся.

– Говори, – приказал Заук.

– О, почтеннейший, я уже рассказывал всё. Зачем же повторяться?

– А ты ещё раз повтори, – настойчиво произнёс Заук, голосом, не терпящим возражений.

– Это он во всём виноват, – нагло и уверенно произнёс Адаульф. – Я сразу же, как приказал мне вожак, передал Тайлугу деньги на постройку стены и взял с него расписку. Она перед вами на столе, о, почтеннейшие и достойнейшие жрецы. Вы сами убедились в том, что на ней рука Тайлуга. Я передал деньги, и уже через четыре луны Тайлуг поведал мне, что стена построена, о чем я не замедлил сообщить вожаку и Совету жрецов. Я был уверен, что стена построена. Я же не знал, что он растратил золото. Я ему доверял, как другу. Когда же наступило время передать ему твой приказ, о, достопочтенный жрец, я самолично отвез его. Было темно. Я не видел всех стен. Я виновен, но виновен только в том, что, своевременно, сам лично не проверил строительство городских укреплений. Я доверял ему, как своему другу, а он стал преступником, растратчиком имперской казны. Он оставил город без защиты. Негодяй! Подлая крыса! Из-за него погибли тысячи людей. Он во всем виноват. Враг ворвался в город через гнилые деревянные укрепления.

– Адаульф. Твой змеиный язык клевещет, – прошептал Тайлуг, чувствуя, как холодный каменный пол уходит у него из-под ног. Вместе с тем, он начинал понимать все. В одно мгновение он сообразил, почему наместник прибыл к нему лично, и как эти золотые монеты оказались в доме. Адаульф присвоил деньги имперской казны, но опасаясь за свою шкуру, решил, подсунул их малую часть Тайлугу, а разрушение Монтигура было на руку этому подонку. Вполне возможно, что этот мерзавец сам навел врага на город. Не зря бестархгетальп Амон говорил о предателях.

«У меня никогда не было более надежного друга», – Тайлуга передернуло. Он вспомнил эти слова Адаульфа в ту злополучную ночь его приезда. Теперь этот мерзавец подло лжет.

– Это он во всём виноват, – снова повторил Адаульф.

– Твааарь! – Тайлуг кинулся было к Адаульфу, но крепкая цепь остановила его, и он беспомощно свалился на пол.

– Гнусная тварь, – процедил он уже негромко и брезгливо сквозь зубы, поднимаясь на ноги.

– Ступай, Адаульф – удовлетворенно произнес Заук, и тот послушно удалился.

– Этого не может быть, – прошептал Тайлуг и мотнул головой, не веря в происходящее. – Адаульф подло лжет. Я не получал от него денег.

– А это? – Заук указал, на рассыпанные по столу, монеты. – Откуда в твоем доме эти деньги?

– Мне их подсунул Адаульф! Я не присваивал деньги казны! Кроме того я направил тебе своего гонца с донесением.

– Не было гонца! – решительно возразил Заук. – Не было никакого гонца! Ты растратил деньги имперской казны и не построил стену. Ты ввел в заблуждение вожака, Совет жрецов и наместника. По твоей вине разрушен город, погибли тысячи неповинных людей. Кроме того, в сговоре с харсами ты самовольно покинул поле сражения, но, заметив, что наша армия побеждает, для видимости вступил в битву.

– Я вступил в сговор с харсами?! – вырвался крик из груди Тайлуга, эхом разнёсшийся в темноте. При этом рука его машинально дернулась к рукояти меча, но встретила пустоту. – Ложь! Я подчинялся личному и тайному приказу бестархгетальпа Амона! Мой хугатон был в засаде!

– Не надо списывать свое предательство на великого воина геройски погибшего в битве по твоей же вине, – презрительно скривившись, произнес Заук.

– Но я говорю правду!

– Кронгетальп Тайлуг! – жестко и громко произнёс Заук. – Ты обвиняешься в государственной измене и растрате средств имперской казны. Достопочтенные члены суда, у вас будут вопросы к обвиняемому?

– У меня есть вопрос, – поспешно и нетерпеливо произнес Та-Зам. – Преступник, скажи нам, где остальные деньги? Неужели ты успел пропить и прожрать столь великую сумму?

– Спроси это у Адаульфа, – гневно произнес Тайлуг. – Деньги у этого мерзавца.

– Испытание высшей болью скажет нам, куда ты укрыл золото, – ухмыльнулся Та-Зам.

– К сожалению Закон Мауронга запрещает применение пыток к лицам командного состава Империи, – разочарованно произнес Заук. – Но я надеюсь, что Тайлуг для смягчения своего приговора сам все расскажет.

Тайлуг мотнул головой.

– Мне не нужно смягчения приговора. Я не изменник и не брал деньги имперской казны.

– У меня более нет вопросов. Мне все ясно, – брезгливо скривив тонкие губы, произнес Та-Зам.

– Странно все же, – задумчиво промолвил Зоар. – Как мог столь преданный Империи воин стать изменником.

– Ничего странного нет. На самого доблестного и преданного воина, чтобы купить его имеется свое количество золота, – презрительно промолвил Та-Зам.

– Это верно, – согласился Зоар. – Да и факты все против Тайлуга.

– Факты говорят, что Тайлуг виновен и достоин смерти, – решительно заявил Заук.

– Достоин смерти, – согласился Та-зам.

– Достоин, – кивнул Зоар.

– Ты государственный изменник, Тайлуг. Ты предал интересы Империи и будешь повешен, – жестко произнес Заук.

– Достопочтенные, у меня есть предложение, – вкрадчиво произнес Та-Зам мерзко ухмыльнувшись. – Я предлагаю казнить этого негодяя в день открытия поединков за меч вожака Империи. В столицу соберется множество людей со всех краев наших земель. Пусть они увидят справедливое возмездие за гнуснейшее преступление в назидание многим.

– Хорошее предложение, – согласился Заук. – Итак, бывший кронгетальп Тайлуг, ты признан виновным в казнокрадстве и государственной измене. Ты будешь предан смерти прилюдно через повешение в день открытия поединков за меч вожака Империи. Стража! Уведите его!

Тайлуга повели обратно по коридору. Острые наконечники копий упирались в его спину. Он не чувствовал их. Существовавший ранее мир, знакомый, привычный, справедливый в его понимании мир, в котором он испытывал радость и боль, веселье и печаль, надеялся и верил, словно иллюзорная картинка, разорвался на мелкие обрывки, уносимые безжалостным, холодным ветром. За картинкой той распахнула свои объятия темная бездна.

– Адаульф. Адаульф. Я убью тебя. Я приду за тобой из мира мертвых, – едва слышно шептал он.

В темнице его левую руку примкнули цепью к железной скобе на стене. Ржавая решетка с лязгом затворилась за ним, и его глаза погрузились в полную темноту. Он уселся на пол и прислонился затылком к холодным камням, испытывая бесконечную злость на самого себя.

– Как я мог? – произнес он, ударив себя кулаком по лбу. – Как мог так ослепнуть и не увидеть очевидного, не разглядеть в этих поросячьих бегающих глазках Адаульфа гнусного и подлого замысла?

В бессильной ярости он вскочил с холодного пола. Цепь, державшая его, безжалостно зазвенела.

– Глупец, – прошептал Тайлуг в темноту. Волна его справедливого гнева, ударившись о стены темницы, отхлынула назад и канула в мрачную холодную пустоту.

Глава 6

ХРАМ ТЬМЫ

К юго-востоку от Варанги земля широкой равниной уходила вдаль до Зубастых гор. Равнину пересекала главная Имперская дорога, ведущая к далеким южным границам. До них было более десяти дней конного пути. За границами расстилалось Дикое безлюдье с непроходимыми лесами и топкими болотами.

В стороне от Имперской дороги неподалеку от Варанги среди густого леса затаился, подобно мрачному гнезду хищной птицы древний замок. Стены его поросли сырым мхом, а башни пронзились трещинами. К замку приближался всадник на сером коне. Это был Адаульф.

В замке обитала жрица Храма жезла Мауронга по имени Сигилла. Еще несколько лет назад Адаульф частенько заглядывал к ней для любовных утех, но после своего назначения наместником Восточных земель их встречи стали редки. Пару дней назад Адаульф посетил жрицу после долгой разлуки, чему она была рада. Но Адаульф встретился со своей любовницей не только для удовлетворения своих плотских желаний.

Близилась ночь. Красное золото Небесного огня еще тлело над зубчаткой леса. Размытая тень надвратной башни серым призраком перекинулась через ров с водой.

Копыта лошади застучали по мосту. Стражник почтенно склонил голову перед всадником, открывая ворота.

– Госпожа ждет вас, – сообщил за воротами второй стражник, принимая поводья.

Адаульф молча кивнул с таким выражением достоинства на лице, какому мог бы позавидовать любой небожитель, покинул седло и шагнул на высокие ступени пред входом в обитель жрицы.

Он был более чем доволен сегодняшним днем. Будучи в суде над Тайлугом Адаульф втайне опасался, что истина вскроется. Но все прошло без сучка и задоринки. Поддельная расписка и тридцать монет имперской чеканки, которые Адаульф подкинул в дом Тайлуга, сыграли решающую роль, а гонца, посланного Тайлугом в столицу, убили по дороге люди Адаульфа.

Не в силах более сдержать торжествующей ухмылки, он вошел в парадную дверь чертога жрицы. Здесь воздух насквозь пропах благовониями, огненной травой, сладким пустырником и подлунным папоротником. Адаульф поднялся по гранитной лестнице вдоль витража, где мозаика из цветного стекла изображала гибель миров. В черных железных фонарях, развешанных на стене, горело ароматное масло.

За лестницей открылся просторный зал, наполненный трофеями давно ушедших в мир иной бывших хозяев этих чертогов. В роду жрицы были великие воины, и каждый из них внес свой достойный вклад в убранство замка.

Древние доспехи поверженных врагов холодно блестели в тусклом свете факелов. Полированные черепа драконов, слепыми глазницами смотрели со стен на проходящего мимо гостя.

Адаульф пересек зал в направлении арочной двери, увитой каменными побегами скального плюща. Полотно двери легко подалось под его рукой, и он проник в спальню своей любовницы. Стены спальни, сплошь затянутые гобеленами, изображающими красочные пейзажи с водопадами, горами, деревьями и сказочными птицами создавали иллюзию бесконечного пространства. На медных треножниках, стоящих по углам спальни, горели факелы. За высокими сводчатыми окнами густела ночь.

В спальне всегда было теплее, чем в остальных помещениях замка. Здесь редко горел очаг. Горячая вода из естественных подземных источников, будто кровь в теле человеческом текла внутри толстых каменных стен, наполняя их теплом.

Сигилла встретила Адаульфа, раскинувшись на широком ложе, искусно вырезанном из черного дерева и устланным темно-синим атласным покрывалом. Синева ткани подчеркивала фиалковый цвет глаз жрицы. Полупрозрачный шелк прикрывал ее тело легким туманом. Сбоку от ложа на золоченом столике блестели два кубка с вином и кресло, изящное как скелет птицы.

– Мой доблестный воин, – сладостно произнесла Сигилла, проводя кончиками пальцев по длинной волне блестящих, как темное расплавленное серебро волос и потягиваясь будто кошка. – Я заждалась тебя. Мое тело тает в сладкой истоме. Я разрешаю тебе взять меня немедленно, как дикий зверь берет свою самку.

Адаульф присел на край ложа, грубо схватил жрицу за волосы подле затылка и притянул к себе.

– Я возьму тебя, как дикий зверь берет самку, – произнес он. – Но не сейчас. После. А сейчас дай мне, то, что обещала.

Жрица обмякла в грубом захвате Адаульфа, закрыв глаза.

– Хорошо, – прошептала она. – Я дам тебе обещанное. Но и ты обещай мне, что сделаешь меня верховной жрицей Империи, когда станешь вожаком.

– Я тебе уже это обещал, – произнес Адаульф.

– А ты еще раз скажи. Поклянись! Поклянись жизнью своей!

– Я буду вожаком Империи. И я клянусь жизнью своей, что ты станешь верховной жрицей, – стараясь придать голосу больше правдивости, произнес Адаульф, разжимая ладонь.

– Хорошо, – удовлетворенно произнесла Сигилла. – Я дам тебе то, то, что вознесет тебя выше, чем трон вожака Империи.

Она поднялась с ложа, набросила на плечи накидку из меха серебристой куницы, застегнула на ногах пряжки золоченых сандалий, после чего неспешно подойдя к выходу из спальни, заперла дверь на крепкий засов и вернулась к Адаульфу.

– Идем, – она прихватила его за руку пальцами, усыпанными драгоценными перстнями и повлекла за собою к широкому гобелену с изображением двух грызущихся меж собою саблезубых кошек. Тяжелая древняя ткань под рукой жрицы сдвинулась в сторону, открывая взору стену из темных гранитных камней. Сигилла ладонью надавила на один из них. Послышался приглушенный гул, и часть стены шириною с дверной проем сдвинулась кверху на высоту человеческого роста. За ней зиял свод потайного хода, уводящий в черноту.

– Иди за мной, – приказала Сигилла и, выдернув факел из треножника, нырнула в темень. Адаульф беспрекословно последовал за ней, движимый любопытством, замешанным на удивлении. Он полагал, что изучил в свое время стены этого замка до мельчайших подробностей, как формы тела жрицы, но сюда ему еще не приходилось заглядывать.

В свете факела проявились крутые каменные ступени, ведущие вниз. Ход был узок и вел далеко в глубину подземелья. Жрица уверенно продвигалась по нему, но Адаульф с его высоким ростом и широкими плечами за короткое время успел не раз ощутимо приложиться головой о каменную твердь.

– Что это за нора? – недовольно спросил он, потирая лоб и чувствуя пальцами крупную шишку.

Жрица ничего не ответила. Меж тем спуск по ступеням завершился, и ход обрел горизонтальное направление. Дохнуло сыростью. Послышался шум. Давящая со всех сторон тесная каменная твердь закончилась внезапно. Свет факела вырвался на просторы и завяз в глубокой тьме, выхватывая собою лишь небольшой круг ровной скальной поверхности по которой бесшумно, как кошка передвигалась Сигилла. Адаульф следовал за ней, и звук его шагов долгим эхом разносился в темноте по пустотам подземелья. Оно было велико. Адаульф, озираясь окрест, пытался разглядеть его границы, но всякий раз проваливался взором в темноту.

Шум впереди заметно усилился, а вскоре в свете факела проявился и его источник. Это была глубокая пропасть, из которой доносился гул водного потока. Над пропастью клубился туман. Далее пути не было.

Над краем пропасти навис широкий, как трапезный стол камень с ровной и плоской верхней поверхностью. На камне тускло блестели старинной медью и серебром несколько разновеликих кубков. Меж ними затаился, отражаясь в гранях большого черного кристалла, узкий кинжал с костяной рукоятью в форме человеческого фаллоса. По сторонам камня высились два бронзовых треножника с масляными фонарями. Возле камня и треножников, произрастая из-за края пропасти, стелились по камням не то корни, не то побеги какого-то подземного растения, бледного как пальцы мертвеца.

– Пришли, – тихо промолвила Сигилла.

– Куда это мы пришли? – настороженно поинтересовался Адаульф, не переставая озираться.

– В мой храм, – ответила Сигилла. – Здесь мой истинный храм, дающий мне силу. Это Храм тьмы. Здесь мои древние предки вершили свои тайные обряды, обращаясь к величайшему источнику, творящему и забирающему миры. Этот источник – тьма. Из тьмы все изошло во тьму и вернется. Маг Мауронг, столь почитаемый в Империи не более чем малая букашка, былинка, пыль в сравнении с бесконечностью и величием тьмы. Я не жрица Храма жезла Мауронга. Я жрица великой тьмы. В ней сила бесконечная. Эта сила изменяет пространство и подчиняет людей.

Из тумана повеяло ледяным холодом. Жрица зажгла фонари на треножниках. Их красный свет отодвинул тьму, но, завязнув в тумане, так и не смог дотянуться своими зыбкими щупальцами до сводов огромной пещеры.

– Мда, – задумчиво промычал Адаульф. – Моя коварная хищница. Ты не перестаешь удивлять меня. Я слышал легенды о поклонниках тьмы, некогда давно обитавших здесь еще до прихода Мауронга и ушедших во мрак времени. Я слышал легенды об их подземельях.

– Это не легенды, – строго произнесла Сигилла. – Мы здесь были и будем всегда, как будет всегда великая тьма. Она поможет тебе, и ты станешь вожаком мауронгов. Ты сделаешь меня верховной жрицей Империи. Мы разобьем харсов, а потом мы пойдем на великий Хаккадор.

– На Хаккадор? – недоверчиво спросил Адаульф. – Но Хаккадор окружен обращающимся огненным мечом. Туда нет пути.

– Сила тьмы потушит меч, – убежденно произнесла Сигилла. – Мы пойдем на Хаккадор, захватим источник жизни и обретем жизнь вечную во власти над миром.

– Да, – охотно согласился Адаульф. – Но ты мне обещала эликсир, дающий силу сверхчеловека. Где он?

– Будет тебе эликсир, – Сигилла протянула Адаульфу факел. – Возьми огонь и отпрянь назад.

Адаульф послушно принял у Сигиллы факел и отошел от нее на несколько шагов.

– Стой там, – приказала Сигилла. – Смотри молча и не двигайся.

– Слушаюсь и повинуюсь, моя королева тьмы, – ухмыльнулся Адаульф.

Жрица вскинула руки.

– Мои великие предки. Все, чего я достигла ничтожно. Все, что я потеряла ничтожно. Ничтожно все, – прошелестел отчетливо тихий голос жрицы.

– Все…, все…, все…, – прошептало эхо.

– Моя цель – великая сила тьмы!

– Тьмыыы…

– Нет добра и зла. Есть только я, моя цель и моя свобода!

– Моя свобода… Свобода….

– Если надо – убей!

– Убей…

– Если надо – обмани!

– Обмани…, мани…

– Если надо – укради!

– Кради…

– Обмани так, чтобы обманутый был тебе благодарен!

– Благодарен…

– Пожертвуй всем ради еще большего!

– Пожертвуй…. жертвуй…

– Будь готов к смерти!

– Смерти… смерти… смерти…

– Будь готов к новой жизни.

– Жизни… жизни… жизни…

– Ищи тайного пути.

– Тайного…

– Мои великие предки, благословите меня на удачу, дайте мне силы древние изначальные первородные, направьте меня на путь великого предела. Пусть тот, кто стоит и будет стоять на моем пути, кто будет действовать вопреки моей воли, все те кого я знаю, кого не знаю, кого узнаю, идущие против меня сгинут во всепожирающей тьме. Ради моей великой цели я заклинаю на неудачи и поражения всех моих зримых и незримых противников. Да постигнут их беды. Да обратиться их противодействие против них самих. Да будет так!

Жрица устало опустила руки и некоторое время стояла молча. Адаульф тоже не двигался с места, с недоверием наблюдая за всем этим действом.

Что дальше, дескать? Где эликсир силы?

– Дай! – громко произнесла жрица. – Великая тьма! Яви силу свою!

– Юююююю, – отозвалось долгое эхо, и туман над пропастью медленно заклубился плавно, расползаясь в стороны и вверх. В этом призрачном холодном мареве постепенно проявились, зияющие бездонной чернотой множественные разрывы. Сливаясь меж собой, они постепенно обрели размытый контур гигантской фигуры человека в длинном до пят плаще с накинутым на голову капюшоном. Фигура медленно выдавливаясь из тумана и приближаясь, все более увеличивалась в размерах.

– Саант! – выдохнула жрица. – О, великий демон тьмы! Дай же силу свою во имя власти вечной ночи!

– Хааааар, – послышался утробный низкий звук, и плети растения, что стелились по скалам, зашевелились подобно змеям, вытягиваясь в сторону жрицы. Они оплели голени Сигиллы, медленно заползая выше под тонкий прозрачный халат и постепенно охватывая бедра.

– Да, – выдохнула жрица.

Побеги ползли выше, оплетая полностью ее тело.

– Да, – снова выдохнула жрица.

На черной фигуре в тумане проступил багровый огонь.

– Да! – громко выкрикнула Сигилла, обмякая, сгибаясь и падая на колени.

– Хаааар, – вновь раздался утробный низкий звук. Побеги медленно сползли с тела жрицы. Сигилла поднялась с колен, обернулась в сторону Адаульфа и протянула ему в раскрытой правой ладони что-то похожее на яблоко, но цветом черное, будто горный оникс.

– Возьми. Это плод великой тьмы. В нем эликсир силы. Он даст тебе быстроту и великую мощь для победы в поединках. Отведай его немедля.

Черная фигура в тумане медленно таяла. Адаульф, завороженный всем увиденным действом, покорно взял черный плод и надкусил его. Плод тьмы был соленый, как кровь.

– Вкушай силу, – прошептала Сигилла. – Она взрастет к сроку поединков. Убивай соперников своих. Совершай омовение меча своего в их крови, и пусть он пьет их силу, а пред последним боем я заговорю клинок твой.

– А почему не сейчас? – спросил Адаульф, жадно впиваясь зубами в черный плод.

– Всему свое время. Меч должен крови испить сильнейших воинов, прежде чем на него будет наложено заклятье, – пояснила жрица.

– Мой меч досыта напьется крови, – пообещал Адаульф.

– А теперь возьми меня, как дикий зверь берет самку, – выдохнула Сигилла, после того, как Адаульф поглотил плод полностью и вытер ладонью его густой сок с губ.

– Возьми меня здесь, на алтаре Тьмы, – Сигилла, скинула с плеч меховую накидку.

– Воозьмии, – послышался из тумана протяжный шелестящий шепот, и волна темной силы прокатилась по телу Адаульфа.

* * *

С высоты облаков глаза черного беркута видели, как ветер колышет каждую травинку в широком поле. Внизу на земле рождались и умирали люди, сталкивались в смертельной схватке воины, рушились и уходили в небытие великие империи. Жизни человеческие падали каплями дождя в Океан Вечности. Но в небе ничто не менялось. Там плыли безразличные белые облака, грозовые тучи проливались на землю дождем, и медленно кружили хищные птицы.

Беркут кружил над Долиной царей, а где то далеко за горизонтом бушевал ураган, разбивая о скалистый берег бурные волны, шумели бескрайние леса, белая чайка коснулась воды крылом, сверкнул острый клинок, обрывая жизнь, и родилась новая, возвещая криком о своем появлении.

Над Долиной царей зависла тишина. В курганах спят вечным сном воины, некогда павшие в битвах на этих просторах, да в руинах развалин древнего поселения гуляет ветер.

Несколько дней назад двуногие человеческие твари распугали здесь всех диких обитателей. Тварей было много. Они понуро брели через долину, бряцая железом. Ветер разносил от них запах пота и крови. По всему видать этих тварей хорошо потрепали их же сородичи. Беркут не раз видел, как двуногие бились промеж собой, сходясь сотнями, а то и тысячами в смертельных схватках. После них оставалось много добычи для шакалов, ворон и прочих любителей падали.

Беркут сделал еще один круг, а тем временем из леса на простор степи выползла колонна вооруженных двуногих. В ней были как конники, так и пехотинцы. Множество лошадей тянули за собою десятки груженых повозок. За одной из них следовала группа пленников со связанными за спиною руками. Среди них было несколько детенышей двуногих. Один из них поднял голову, и взгляд птицы встретился с его глазами. Эти глаза были холодны. В них таилась бездна, какая таится во взгляде волков, саблезубых кошек и пещерных львов. Беркут качнул крыльями, огласил воздух клекотом, так, как бы он приветствовал своего брата по крови, круто снизился, пролетел над детенышем и вновь взмыл к небу.

Глава 7

ЖРЕЦ ХРАМА КРОВИ

В тесную тюремную камеру дневной свет едва проникал через маленькое зарешеченное оконце, размером с крепостную бойницу. Уже вскоре после своего заточения Тайлуг потерял ощущение потока времени. Он не помнил сколь дней и ночей прошло с того мига, как створы решетки сомкнулись за его спиной. Впрочем, его это и не интересовало. Движимый неудержимым желанием мести, Тайлуг был полон решимости во что бы то ни стало выбраться из застенков и убить подонка Адаульфа, причем убить медленно, так, чтобы этот негодяй пожалел, что родился. Тайлуг не желал умирать раньше, чем Адаульф, но желание это было за пределами возможного. Стены и решетки имперской тюрьмы отличались своей крепостью. Мало того, стражники приковали левую руку Тайлуга цепью к железной скобе, прочно заделанной в каменную стеновую кладку.

Безропотно и бездеятельно ждать казни Тайлуг не намеревался и вскоре по возвращению в тюремную камеру после суда попробовал скобу на прочность, несколько раз крепко дернув цепь. Скоба даже не дрогнула. Она, судя по всему, глубоко сидела меж массивных камней стены, а кладка самой стены была выполнена со знанием дела на прочном известковом растворе, замешанном на каких-то тайных суспензиях, известных только мастерам-каменщикам.

Но вода камень точит. А в распоряжении Тайлуга была не вода, но кое-что получше. Это были стальные набойки на каблуках его сапог, выполненные по форме полумесяца. Перед заточением стражники сняли с Тайлуга боевые доспехи, а также изъяли все металлические предметы, включая пуговицы на кожаной куртке и нагрудный чеканный амулет кронгетальпа, изображающий оскаленную волчью морду. Даже перстень – подарок Агни содрали с мизинца. Но стражники упустили из виду набойки. Недолго думая, Тайлуг отодрал зубами одну из них, крепко зажал пальцами правой руки и приступил к работе. Он намеревался выкрошить известковый шов по периметру камня, после чего вытащить его из стены вместе со скобой, а далее дождаться прихода тюремщика, приносившего ему ежедневно кислую баланду в деревянной миске.

Тюремщик всякий раз гадко насмехался над Тайлугом, обзывая его изменником и предателем, достойным смерти вшивой собаки, но, не забывая при этом держаться от него на безопасном расстоянии.

– Скоро подохнешь, – ухмылялся тюремщик, злобно скалясь.– Подохнешь и будешь болтаться на виду у толпы на веревке, а потом вороны выклюют тебе глаза. Поделом тебе гадкий ворюга и предатель. Твоего сынка рано или поздно тоже найдут и удавят, как шакала.

В багровом свете факела его физиономия была схожа с мордой крысы, выглядывающей из щели. Имя тюремщика было под стать его мерзкому облику. Тюремщика звали Харь.

Своими словами тюремщик заслужил смерти, и Тайлуг намеревался прикончить его без сожаления, а затем выбраться за решетку в коридор. Далее он убьет каждого, кто встанет на его пути к свободе.

Трудиться приходилось очень осторожно, чтобы не привлекать скрежетом металла о стену внимания стражников. Работа продвигалась крайне медленно. Известковый шов мало уступал по прочности камню. После того, как первая набойка истерлась более чем наполовину, настала очередь второй.

Меж тем физические силы Тайлуга таяли. От жидкой тюремной похлебки чувство голода только обострялось, а тухлая вода из бочки, что стояла в углу камеры, вызывала слабость и головокружение. При этом Тайлуг не раз ловил себя на мысли, что не прочь бы отведать сырого мяса крыс, что во множестве шныряли по полу камеры, но понимал, что рискует при этом подцепить смертельную заразу от грязных тварей и всякий раз останавливался от исполнения столь безумного желания.

Возвратившись каждый раз к реальности из короткого забытья, дающего немного сил, он незамедлительно принимался вновь за работу.

Старания Тайлуга не пропали даром, и наступил тот миг, когда под его руками камень едва заметно пошатнулся, как гнилой зуб. Силы многократно возросли в Тайлуге. С еще большим упорством он начал вгрызаться в стену остатками второй набойки.

* * *

Камень ощутимо шатался под руками. Тайлуг ненадолго прикрыл глаза, откинувшись головой на стену, чтобы отдохнуть и провалился в темное забытье. Лязг решетки вернул его к действительности в очередной раз из многих. Но на этот раз камеру посетил не тюремщик. В сером сумраке пред Тайлугом возникло лицо жреца Та-Зама.

– Неуютно у тебя здесь. Даже присесть некуда, – с иронией произнёс неожиданный посетитель.

– Почему же, – ответил Тайлуг, проведя языком по пересохшим губам. – Садись рядом на кучу соломы. Места хватит. Но зачем в мою скромную обитель пожаловал столь высокий гость? Неужто для того, чтобы разделить со мною мои последние часы?

– Меня радует, то, что ты не утратил способности шутить, – усмехнулся Та-Зам. – Благодарю за приглашение, но я лучше постою.

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Перед вами уникальное издание с конкретными рекомендациями, как улучшить энергию вашего рабочего про...
Ещё один пустой приходит вечер,Мне не с кем, да и некуда идти.Прощай, четвероногий человечек,Прости,...
Английский аристократ по рождению, Аштон был воспитан простой индийской женщиной Ситой и считал себя...
Уильям Стирнс Дэвис, профессор истории Университета штата Миннесота, рассказывает в своей книге о са...
В своей книге автор, легендарный спортивный комментатор, рассказывает о важнейших событиях истории ф...
Юные читатели с удовольствием встретятся со своими любимыми простоквашинскими героями и узнают после...