Прохоровка. Неизвестное сражение Великой войны Замулин Валерий

В конце июня 1942 г. германское командование перешло к осуществлению плана под кодовым наименованием «Блау». Его цель была разгромить войска Юго-Западного фронта и выйти к Волге, а затем и на Кавказ. 28 июня войска 6-й полевой армии нанесли два мощных удара, из района Волоконовки и Курска в направлении реки Дон, и уже к 3 июля прорвав оборону фронта на стыке 13-й и 40-й армий на всю глубину, частично уничтожив, а частично окружили дивизии 21 и 40А, вышли к Воронежу. Стремясь не допустить дальнейшего развития наступления врага советское командование начало оперативно подтягивать в район Воронежа подвижные резервы – танковые соединения. Среди них был и 18 отк. Его руководство получило от командовании Воронежским фронтом задачу: не допустить полномасштабного форсирование немцами танковыми дивизиями Дона в полосе 40А и захвата Воронежа. Железнодорожные составы с войсками корпуса подошли к городу, когда в нем уже шли ожесточенные бои. «В ночь со 2 на 3 июля первый эшелон с танками стал разгружаться на ст. Воронеж, – отмечается в документах штаба. – Непосредственно с разгрузочной площадки танки шли в боевые порядки и с ходу вступали в бой. По несколько раз в день немцы переходили в яростные контратаки на город. Сотни фашистских самолетов непрерывно бомбили утопавший в зелени красавец город. В течение трех суток танкисты соединения, под командованием первого командира корпуса генерала И.Д. Черняховского, днем и ночью отражали непрерывные атаки неприятеля». Невероятными усилиями враг был остановлен.

За успешное выполнение трудной задачи и умелое руководство войсками комкор-18, будущий дважды Герой Советского Союза и командующий фронтом, а в ту пору генерал-майор танковых войск Иван Данилович Черняховский был назначен командующим 60А.

До конца сентября корпус продолжал вести тяжелые оборонительные бои под Воронежем. За этот период его бригады и полки понесли значительные потери, которые было невозможно восстановить за счет поступавшего скудного пополнения маршевых рот. Поэтому в начале октября 18 отк выводят на комплектование и 4 октября по железной дороге направляют к Саратовской области в Татищевские танковые лагеря, на переформирование.

Но уже с 24 по 31 ноября управление соединения, 110, 170, 181 тбр и подразделения обеспечения с материальной частью перебрасываются по железной дороге в действующую армию, на Дон. 11 декабря 1942 г. корпус полностью сосредоточился в районе Нижнего Мамона (375 км северо-западнее Сталинграда), где вошли в состав Юго-Западного фронта. На тот момент в нем отсутствовала положенная по штату мотострелковая бригада. Перед отправкой под Сталинград его «родную» 18 мсбр вывели из его состава. Поэтому руководство фронта оперативно подчинило генералу Б.С. Бахарову 32 мсбр.

С 16 декабря 18 отк в составе 1-й гвардейской армии (1 гв. А) участвует в Среднедонской наступательной операции («Малый Сатурн»). Главная цель ее – уничтожение боковско-морозовской группировки врага и срыв попыток группы армий «Дон» (командующий – генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн), деблокировать окруженную под Сталинградом армию фельдмаршала Ф. Паулюса.

Переправившись через Дон, утром 17 декабря корпус с исходных позиций – Осетровка должен был быть введен в бой в полосе 1 гв. А. Он имел приказ наступать в направлении Миллерово, нанося удар по флангам и тылу окруженной Тормосинской группировки противника. Однако 38 гв. сд не смогла прорвать рубеж противника и не обеспечила условия для ввода соединения в прорыв. Командарм генерал В.И. Кузнецов решил прорвать оборону неприятеля силами танкового корпуса, таким образом, изначально соединению ставились не свойственные ему задачи, а учитывая, что уже была попытка сломить сопротивления немцев на этом участке, принятое решение изначально подразумевало большие потери в танках. К этому следует добавить, что, по сути, еще шло формирование 1 гв. А (второго формирования) и механизм управления и обеспечения до конца не был отлажен.

Удар был мощный, но неприятель оказывал упорное сопротивление. Ситуацию усугубляли морозы, сильная метель, проблемы с подвозом горючего и боеприпасов. 18 отк увяз в тяжелых затяжных боях, с большим трудом продвигаясь вперед. В этой ситуации командование армии решило ответственность за неудачный ввод войск в бой и, по сути, топтание на месте возложить на комкора. Генерал-майор Б.С. Бахаров был отстранен от должности, и исполнение его обязанностей возложили на начальника штаба полковника Гущенко. Это решение поддержало руководство Юго-Западного фронта, которым в ту пору командовал генерал Н.Ф. Ватутин. Конфликт был острым, комкора не только отстраняли от должности, но и арестовывали. Хотя веских оснований для этого не было. В результате оказались испорчены отношения Б.С. Бахарова и с В.И. Кузнецовым, и с Н.Ф. Ватутиным, что в значительной мере повлияло на выводы, которые были сделаны правительственной комиссии с подачи командования Воронежского фронта после Прохороского сражения в июле 1943 г.

Совершив за двое суток в тяжелейших зимних условиях почти 140 км рывок, передовые 170 и 181 тбр овладели г. Мешков, отрезав тем самым путь на юг 8-й итальянской армии. Под ударами советских стрелковых соединений, пытаясь прорваться в направлении Миллерово, враг многочисленными, но разрозненными частями итальянской дивизии «Ровена», 9, 52-й, и 292-й немецких пехотных дивизий, захватил населенный пункт поселок Поздняково и рассек корпус на две самостоятельные боевые группы. Одна из них – в составе 110 тбр и 32 мсбр под руководством начальника штаба майора Герасименко, – используя танки, прижала противника к Поздняково. Вторая – 170 и 181 тбр под общим командованием полковника Гущина – удерживала Мешков. Неприятель предпринял отчаянные попытки отбить город. 20 декабря был нанесен сильный удар с севера. На высоте близ церкви был окружен мотострелковый батальон 181 тбр, насчитывавший в этот момент всего 64 человека. Несмотря на численное превосходство врага, оставшиеся в живых 23 воина под командованием ст. лейтенанта Фроловского сумели отразить несколько атак. Когда боеприпасы были на исходе, группа перешла в решительную контратаку и, захватив у врага 8 ручных пулеметов и боекомплект к ним, продолжила удерживать рубеж. К исходу дня танки двух бригад, поддержанные передовым отрядом 152-й стрелковой дивизии, выбили просочившиеся в город силы противника. После ожесточенного боя в центральной части и на северных окраинах осталось около четырех сотен трупов, а 3500 итальянских, румынских и немецких солдат и офицеров сдались в плен со всем вооружением.

Успешно действовала и группа Герасименко, хотя у Поздняково, на узком участке фронта, находились значительные силы отходивших на юг военнослужащих трех вражеских армий. Используя численное превосходство, гитлеровцы предпринимали даже массированные психические атаки пехотой на позиции 32 мсбр в направлении Хлебное. «Противник сосредоточил на малой площади до 18 000 человек с артиллерией, автотранспортом и обозами, стесненный в маневре, неся огромные потери в живой силе и технике от огня наших танков и артиллерии, были вынуждены сложить оружие. В результате 24-часового непрерывного боя немцы и итальянцы потеряли до 5000 человек убитыми и ранеными и до 11 000 сдались в плен со всей материальной частью и обозами»[30]. Этот успех достался дорогой ценой, в бою погиб майор Герасименко, получил ранение командир 32 мсбр майор Сердюк, обе бригады понесли заметные потери в личном составе.

К утру 22 декабря разгром группировки немцев и их союзников севернее Мешков – Хлебное был завершен. В это время с верховья реки Чир начали отходить их войска на юго-запад в направлении Миллерово. Стремясь сорвать намерение врага, командование Юго-Западного фронта отдало приказ 18 тк: заблокировать путь итальянской дивизии «Сфорциско» и двигавшимся вместе с ней частям 7-й и 9-й румынских пехотных дивизий в район Верхне-Чирской. Во второй половине дня 110 тбр вышла к станице, где уже находился противотанковый заслон противника. Применив маневр, на большой скорости в станицу ворвался танк мл. лейтенанта Г.Г. Калинина из 441 тб. Вражеские артиллеристы не смогли ничего противопоставить напору и решительности советских танкистов. Используя строения, экипаж близко подвел свою боевую машину к огневым позициям ПТО и одним ударом уничтожил 9 орудий. Продолжая продвигаться вперед, танкисты уничтожили две минометные батареи и рассеяли около роты солдат. К вечеру станица полностью была в руках бригады, замаскировав боевые машины у сараев и клунь, экипажи ожидали подход неприятеля. С наступлением сумерек в Верхне-Чирскую начали втягиваться вражеские колонны. Завязался ожесточенный бой, который продолжался всю ночь. На рассвете, осознавая безысходность своего положения, командование противника приняло решение сложить оружие. По данным штаба корпуса в плен сдалось более 3000 человек.

Ожесточенные бои корпус вел и за Миллерово. По данным разведки стало известно, что в этом населенном пункте из отступавших частей противник создал прочную систему противотанковой обороны, в том числе и с использованием бронетехники. Учитывая это, советское командование решило окружить гарнизон Миллерово двумя синхронными ударами: с северо-запада – стрелковыми соединениями и с юго-запада – силами 18 отк. Одновременно готовилось демонстрирующее наступление «в лоб» со стороны Ново-Спасского.

2 января 1943 г. войска перешли в наступление. Главные силы корпуса двинулись на Каменск. Решительным рывком 181 тбр, обойдя город с юга, выбила гитлеровцев из сел Ивановка и Греково-Станичное, перерезав железную дорогу Миллерово – Каменск. Развивая успех, на рассвете следующего дня корпус занял ряд станиц и хуторов: Верхне-Таловый, Нижне-Таловый, Старая Станица и коммуну «Завет Ленина», а стрелковые дивизии 1 гв. А занял станцию Красновка. Тем самым немецкие части, удерживавшие город, попали в мешок. Но враг не дрогнул и продолжил отчаянно защищаться. Боевые действия за город продолжались до 18 января. В этот день оборонявшимся удалось смять заслон пехотных подразделений и прорваться из кольца к Красновке. Противник явно стремился отвести находившиеся в городе войска в направлении Ворошиловграда. Командование корпуса быстро среагировало на прорыв. 110 тбр атаковала станцию и овладела ею. Часть сил, в основном танки, вышедшие из Миллерово, поспешно отошли к крупному населенному пункту и большой железнодорожной станции ст. Чеботовка.

Началась пурга, но комкор, пытаясь ошеломить немцев и выбить их ночным ударом из станции, бросил в преследование по бездорожью основные силы соединения. Но из-за сложных погодных условий и несогласованности действий командования бригад произошла трагедия. В установленное время к станции подошла лишь заметно потрепанная 170 тбр, а 181 тбр и 32 мсбр находились еще в пути. Комбриг полковник Дурнев, проведя разведку, решил атаковать, не ожидая подхода соседей. Расчет был сделан на неожиданность и усталость вражеских солдат, устроившихся на ночлег после тяжелого марша. И действительно, в начале боя немцы и итальянцы в панике начали отходить к южным окраинам, но затем сопротивление начало возрастать, а силы бригады неумолимо таяли. К середине ночи все танки бригады вышли из строя. Создав сильный заслон в центре села, враг, атаковав во фланг, вышел в тыл к дому, где развернулась оперативная группа штаба. Офицеры заняли круговую оборону. До середины дня 18 января 170 тбр вела тяжелые кровопролитные бои, кольцо вокруг основных очагов сопротивления сжималось. В 13.00, пытаясь прорваться из Чеботовки, оперативная группа во главе с комбригом С.А. Дурневым и комиссаром Н.Е. Лысенко предприняла отчаянную контратаку, в ходе которой практически весь командный состав соединения погиб.

Рывок к станции не был подготовлен штабом корпуса должным образом. Не провели совещания «накоротке» и командиры задействованных в наступлении бригад, как это обычно делалось. Это привело к тому, что штабы не имели между собой устойчивой связи, следовательно, не наладили полноценного обмена оперативной информацией и не знали общую ситуацию в полосе наступлений. Каждый комбриг принимал решение самостоятельно без координации своих действий с соседями. В результате, когда бригада Дурнева, истекая кровью, дралась с гитлеровцами в Чеботовке, мотострелки Сердюка стояли колоннами в полной боевой готовности перед станцией, но не вступили в бой и не оказали танкистам никакой помощи.

К вечеру 170 тбр была полностью разгромлена, из кольца удалось вырваться лишь небольшой группе разведчиков и мотострелков во главе с капитаном П.М. Левченко. По свидетельству местных жителей, после боя враг зверствовал. Немецкие солдаты добивали наших раненых бойцов на улицах и, обойдя практически все постройки, где были подвалы и могли скрываться раненые, забрасывали их гранатами. В ходе этой чудовищной акции погибло и было ранено много мирных жителей, особенно детей. В бою за Чеботовку героически сражались и бойцы, освобожденные частями корпуса из немецких лагерей военнопленных в Миллерове. Однако враг недолго удерживал станцию. Подтянув силы, корпус выбил неприятеля и перешел к его преследованию.

После разгрома гитлеровцев в Чеботовке путь на Ворошиловград был открыт. 18 отк, преодолевая мелкие заслоны, к исходу 21 января овладел станциями Кондрашево, Луганская и вышел на левый берег Северского Донца.

За успешные боевые действия на подступах к Сталинграду и освобождение города Миллерово приказом Верховного Главнокомандующего личному составу 18 отк была объявлена благодарность.

29 января 1943 г. войска Юго-Западного фронта начали Ворошиловоградскую наступательную операцию. К этому времени противник на юге советско-германского фронта отступал, войсками Южного фронта были освобождены крупные города Ростов-на-Дону и Шахты. С 31 января 18 отк в составе подвижной группы этого фронта под командованием генерала М.М. Попова переходит в наступление на Красноармейск, Пролетарск, Артемовск, Мариуполь, с целью отрезать пути отхода донбасской группировки противника. К 18 февраля 6А и 1 гв. А вышли на подступы к Днепропетровску, но были остановлены упорным сопротивлением немцев. Попытка подвижной группы развить наступление на юг успеха не имела. 21 февраля немцы нанесли сильный удар свежими резервами встык Воронежского и Юго-Западного фронтов. Корпус попадает в кольцо и с ожесточенными боями отходит к Барвенково. К 23 февраля его основные силы прорываются из окружения и занимают оборону в 70 км западнее Краматорска, а через сутки вышла из кольца и 181 тбр с зенитным полком.

К началу марта 18 отк был выведен из состава подвижной группы генерала М.М. Попова и сосредоточился в районе Изюма. Более месяца соединение не выходило из боев, потеряло практически всю бронетехнику, часть тяжелого вооружения и значительную часть личного состава. Погиб ряд офицеров среднего и старшего звена соединения, в том числе два начальника штаба майор Герасименко и полковник И.А. Гущенко, командир 170 тбр полковник Дурнев.

Но в начале марта резко обострилась обстановка под Харьковом. Группа армии «Юг» настойчиво теснила войска Воронежского фронта. Поэтому 10 марта генерал Бахаров получил приказ: имеющимися силами и дополнительно подчинив себе 141 тп (4 «Т-34» и 6 «Т-70») и 870 иптап (4 орудия), выйти в район Харькова (Русские Тишки). К этому времени 170 и 181 тбр вообще не имели танков, в 32 мсбр осталось 250 человек, 3 орудия и 14 минометов. Поэтому всю бронетехнику корпуса (4 «Т-34» и 15 «Т-70») свели в одну 170-ю тбр и вместе с остатками 32 мсбр направляют своим ходом на помощь 3-й ТА генерала П.С. Рыбалко, из последних сил сдерживавшей удар 4ТА из района Краснограда. Совершив 150-километровый марш в условиях бездорожья, сводный отряд (обе бригады) 13 марта вошли в город и до завершения Харьковской оборонительной операции вели кровопролитные у Рогани и в Старого Салтова.

С 23 марта части корпуса выводятся в резерв фронта в район Россоши, где вплоть до начала июля корпус пополнялся и занимался подготовкой личного состава. В это время в состав соединения входили три танковые (170, 181, 110) и мотострелковая бригады. Численность и боевой состав 18 тк на 5 июля показаны в табл. 6.

170 тбр начала формироваться 15 февраля 1942 г. в г. Москве в парке Сокольники как «отдельная танковая бригада». Личный состав поступал в основном из Казанской танковой школы и Гороховецких танковых лагерей. Бригада имела смешанный состав, на комплектование двух ее батальонов поступили три типа бронетехники: советские «тридцатьчетверки», а также английские «матильды» и «валентайны». А в качестве автотранспорта и тягачей для орудий прибыли американские грузовики «Студебекер» и «Форд». 23 апреля комбриг подполковник М.И. Рудой получил приказ: к исходу 24 апреля произвести погрузку на ст. Рижская и отбыть в распоряжение командования Брянского фронта. 26 апреля личный состав уже приступил к выгрузке эшелонов на трех железнодорожных станциях: Горшечное, Косторное и Старый Оскол, а через двое суток бригада сосредоточилась в заросших балках в 12 км севернее г. Старый Оскол, где вошла в резерв фронта. После начала летнего наступления противника на воронежском направлении бригада с 30 июня 1942 г. вела тяжелые бои в районе г. Обояни, г. Старого Оскола и ст. Касторное. Огнем с места и короткими контратаками сдерживала противника, помогая выводить стрелковые соединения 40 и 21А из окружения за Дон. Затем до октября (до момента включения в состав 18 отк) участвовала в обороне Воронежа.

По воспоминаниям ветеранов, в корпусе бригада считалась невезучей. За первые четыре месяца боев с момента формирования в соединении сменилось полностью два комплекта командного состава во главе с комбригами. Затем последовал разгром в Чеботовке. Не менее тяжелые потери понесла она и в Прохоровском сражении.

К началу боев на Курской дуге соединением командовал 47-летний подполковник В.Д. Тарасов. Василий Дмитриевич – участник Гражданской войны, был ранен в боях на Южном фронте против войск генерала Деникина (1919).

В межвоенный период окончил Рязанскую пехотную школу (1921), курсы усовершенствования командного состава (1929–1930), а также Ленинградские автобронетанковые курсы (1932). С 1921 по 1930 г. командовал взводом, ротой, был курсовым командиром в Рязанской, Иваново-Вознесенской и Нижегородской пехотных школах. Затем почти четыре года Тарасов был начальником штаба батальона в Горьковской автобронетанковой школе, командовал батальоном 22-й мехбригады. В должности начальника автобронетанковой службы 95-й стрелковой дивизии участвовал в советско-финляндской войне 1939/40 г. За мужество, проявленное в боях, награжден орденом Красной Звезды. В феврале 1940 г. его переводят в отдел специальных заданий Главного разведывательного управления Генерального штаба РККА.

Когда началась Великая Отечественная война, он находился в распоряжении Военного совета округа, затем исполнял должность заместителя командира 205 тбр. В действующей армии с 1942 г., 22 июля назначен командиром 255 тбр Западного фронта. В 18 отк подполковник В.Д. Тарасов прибыл 8 мая 1943 г. с должности заместителя командира 187 тбр 9-го танкового корпуса. В бою под Прохоровкой 12 июля 1943 г. комбриг погибнет от прямого попадания вражеского снаряда в его танк.

181 тбр формировалась в Саратове с 19 июня 1942 г. 4 июля в районе Воронежа вошла в состав 18 отк. Через три дня перешла вместе с корпусом в подчинение Воронежского фронта и участвовала в Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции. 21 сентября бригада была передана в подчинение командира подвижной группы 38-й армии, действовавшей на правом берегу р. Дон. Затем вместе с корпусом участвовала в тяжелых боях по уничтожению группировки, прорывавшейся на помощь окруженной в Сталинграде немецкой 6А. С конца марта 1943 г. бригада находилась в районе Россоши Воронежской обл.

21 января 1943 г. исполняющим обязанности командира бригады назначили подполковника В.А. Пузырева. Он был одним из самых молодых комбригов в 5 гв. ТА. Его жизнь и служба связаны с Сибирью. Родился Вячеслав Алексеевич в Новосибирске в 1911 г. Окончив в 1929 г. семилетку, служил в 50-й учебной танковой дивизии Забайкальского военного округа. После демобилизации окончил школу ФЗО, стал работать в железнодорожном депо Новосибирска. 5 июля 1932 г. по партийной мобилизации призван в РККА и направлен в двухгодичную Ульяновскую бронетанковую школу. В 1934 г. возвратился в Забайкальский военный округ – был командиром танка, танкового взвода, роты, помощником начальника штаба батальона. После окончания первого курса Военной Академии им. М.В. Фрунзе (заочно) в 1940 г. назначен помощником начальника оперативного одела 50-й легкотанковой бригады. Перед самой войной, в апреле 1940 г., на такую же должность переведен в 57 тд, которая дислоцировалась в Монголии. Через две недели после начала Великой Отечественной войны в составе этого же соединения капитан Пузырев прибыл на Западный фронт.

За шесть месяцев Вячеславу Алексеевичу предстояло сменить три совершенно разные должности – от штабной до командной, причем в разных местах огромного советско-германского фронта. В сентябре 1941 г. он получил направление в штаб 112-й мотострелковой дивизии, которая сражалась на Западном фронте, но уже через месяц оказался в резерве отдела кадров Брянского фронта, а в декабре его направили на Воронежский фронт – заместителем командира батальона противотанковых ружей. Кстати, в это время 40А, в состав которой входил его батальон, занимала оборону под той самой Прохоровкой, где через полтора года – 12 июля 1943 г. – уже подполковнику В.А. Пузыреву предстояло вести свою 181 тбр в контрудар против корпуса СС.

В 18 отк он прибыл в июле 1942 г., когда тот находился под Воронежем. В это время корпус, войдя в состав Воронежского фронта, вместе с частями 40А вел бои по освобождению захваченной врагом части города. С середины июля Вячеслав Алексеевич становится заместителем командира, а с конца августа и до конца года – начальником штаба 170 тбр. В ноябре Вячеслав Алексеевич был легко ранен. 21 января 1943 г. он назначен исполняющим обязанности комбрига 181 тбр, а 24 июня утвержден в должности. За умелое управление соединением и личное мужество в мае 1943 г. подполковник Пузырев награжден орденом Красного Знамени.

В декабре 1943 г. он был направлен на краткосрочные курсы при Академии моторизации и механизации РККА, после их окончания с августа 1944-го и до конца войны командовал 24 гв. тбр.

Кроме перечисленных танковых бригад, в состав 18 отк в период Прохоровского сражения входила 110 тбр. Информации о ее формировании и боевом пути до лета 1943 г. собрать не удалось. Известно лишь, что со 2 апреля 1943 г. этим соединением командовал полковник И.М. Колесников. Иван Михайлович родился 15 января 1905 г. в г. Ахтырка Сумской обл. До призыва в РККА в 1920 г. сумел окончить лишь два класса начального училища. После окончания в 1922 г. 6-й Харьковской пехотной школы командовал взводом, ротой, батальоном, был начальником штаба полка. Два года (1932–1934) Иван Михайлович преподавал тактику в Ульяновской бронетанковой школе. В 1935–1939 гг. служил начальником штаба, командиром танкового батальона, помощником начальника штаба 4-й отдельной танковой бригады в Белорусском военном округе. Перед войной окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе. С 19 июля 1941 г. Колесников служил в штабе 32А начальником отдела горюче-смазочных материалов (ГСМ). В начале октября 1941 г. назначен начальником штаба, а с мая 1942 г. – заместителем командира 2-й отдельной гвардейской танковой бригады Западного фронта, 26 июля 1942 г. – командиром 186 тбр того же фронта. В феврале 1943 г. полковник Колесников был переведен на Юго-Западный фронт и назначен начальником штаба 18 отк.

32-я мотострелковая бригада формировалась с 5 мая по 24 июня 1942 г. в Приволжском военном округе в г. Вольск Саратовской обл. Она комплектовалась как самостоятельная боевая единица, поэтому в состав более крупного соединения вошла уже в действующей армии. В конце июня бригада была переброшена на Сталинградский фронт в район г. Калач, где вошла в состав 28 тк. До начала августа вела тяжелые оборонительные бои в составе корпуса, а затем 8 августа была переподчинена командующему 64А. Действовала в районе хуторов Нижний, Верхний Гниловской, Вертячий, в ожесточенных боях понесла серьезные потери в личном составе, поэтому 28 августа бригада по железной дороге была переброшена в Саратов – для доукомплектования и отдыха.

В период Прохоровского сражения 32 мсбр командовал полковник М.Е. Хватов, назначенный на эту должность еще в ноябре 1942 г. Однако в начале 1943 г. он был тяжело ранен. Обязанности комбрига с 10 февраля по 28 июня 1943 года исполнял его заместитель подполковник И.А. Стуков. Из-за допущенной ошибки (28 июня стало 28 июля) во всех отчетных документах, касающихся периода боев под Прохоровкой, Хватов комбригом не числился. Восстановить истину удалось по оперативным документам бригады, которых тоже осталось мало.

Судьба этого человека весьма непроста и насыщена событиями и крутыми поворотами. Михаил Емельянович родился в Волгоградской обл. 5 декабря 1896 г. Окончил 4 класса сельской школы, трудился плотником. Затем был призван на службу в царскую армию рядовым. В 1915–1916 гг. унтер-офицером участвовал в Первой мировой войне. С 1918 г. на стороне Советской власти сражался на полях Гражданской войны. В 20-е гг. прошел путь от командира взвода до помощника командира батальона. В 1931 г. был уволен из рядов Красной Армии, работал военруком в техникуме. В 1936 г. вновь призван из запаса. Более года капитан Хватов воевал в Испании. После возвращения из командировки в сентябре 1938 г. его назначили командиром стрелкового полка 72 сд (г. Винница). Здесь его и застало начало Великой Отечественной войны. Трижды (в 1938–1940 гг.) награжден орденом Красного Знамени.

С первых дней войны Михаил Емельянович участвовал в боях, был ранен. В августе 1941 г. при выходе из окружения в полосе Юго-Западного фронта попал в плен, но через неделю бежал. В сентябре – декабре 1941 г. вновь был назначен командиром стрелкового полка 295 сд 21А. Особенно тяжелым оказался для Хватова второй год войны. В начале 1942 г. он продолжал командовать полком, через некоторое время стал заместителем командира 199 сд Сталинградского фронта, а затем переводится на самостоятельную должность – командиром мотострелковой бригады. Дважды за это время был ранен (всего за войну получил три ранения).

Воевал Михаил Ефимович успешно. Начал войну в звании майора командиром полка, а закончил генерал-майором в должности заместителя командира стрелкового корпуса. Был награжден рядом высоких государственных наград – орденами Ленина, Богдана Хмельницкого, Александра Невского. Достойно сражался он и на Курской дуге, в Прохоровском сражении 32 мсбр находилась в эпицентре боев, при этом комбриг уверенно и умело командовал соединением.

В состав 18 отк 32 мсбр вошла 1 декабря 1942 г. в районе с. Нижний Мамон после его прибытия с переформирования, а уже в середине месяца, 15 декабря, была подчинена как и другие его бригады, 1 гв. А Юго-Западного фронта. Участвовала в операции «Малый Сатурн», цель которой – разгром войск группы армий «Дон», стремившихся деблокировать окруженную группировку Паулюса, освобождала г. Миллерово. Затем, в конце января 1943 г., в течение недели она находилась в резерве Юго-Западного фронта. С 30 января 18 отк (вместе с 32 мсбр) вошел в состав подвижной группы Юго-Западного фронта под командованием генерал-майора М.М. Попова. Это оперативное объединение стало ударной силой при проведении операции «Скачок» на Украине (в Донбассе). К сожалению, тогда советское командование недооценило противника, переоценив свои возможности, в результате операция окончилась неудачно. С 10 по 23 марта бригада в составе корпуса совместно с частями 3ТА вела тяжелые, кровопролитные бои под Харьковом, а с 23 марта вместе с войсками корпуса была выведена в резерв Степного военного округа в район г. Россошь, где и находилась до 7 июля 1943 г.

С осени 1942 г. 18 отк командовал полковник (с 14.10.42 г. – генерал-майор) Б.С. Бахаров. Борис Сергеевич был родом из пос. Демянск Новгородской обл. В Красной Армии – с 1918 г., но в Гражданской войне не участвовал. В 1926 г. окончил Объединенную интернациональную военную школу, в 1932 г. – Военную академию им. М.В. Фрунзе, затем Ленинградские бронетанковые курсы усовершенствования командного состава. После академии Бахаров продолжил службу в Белорусском военном округе начальником оперативного отдела штаба 4-й мотобригады. С мая 1936 г. по октябрь 1938 г. командовал учебными батальонами в 10-й и в 18-й механизированной бригадах.

Вихри политического террора, пронесшиеся в нашей стране в середине 30-х гг., не обошли 33-летнего комбата. В 1937 г. ему был объявлен выговор «за притупление партийной бдительности».

Несмотря на это, из-за нехватки командиров старшего и среднего звена, возникшей в результате репрессий в Красной Армии, Бахаров в конце 1938 г. был назначен на должность, требующую значительно большего опыта и знаний, чем имел командир батальона, – исполнять дела начальника автобронетанковых войск Харьковского военного округа. Тем не менее Борис Сергеевич успешно справился с новыми обязанностями, проявив недюжинные организаторские способности. Через год, 29 ноября 1939 г., он назначается на должность командира 52-й отдельной легкотанковой бригады, а в мае 1941 года становится командиром 50-й танковой дивизии (тд) 25-го механизированного корпуса. С первых дней войны его дивизия в составе 13 и 21А Юго-Западного фронта принимала участие в тяжелых боях оборонительных боях на Днепре и Соже. В этот момент опыта для управления столь крупным соединением в боевых условиях Борис Сергеевич еще не имел, что стало одной из главных причин не совсем удалых действий дивизии и высоких потерь в первые месяцы Великой Отечественной войны. «Тов. Бахаров боевыми действиями руководит неумело, – писал в аттестации начальник штаба 21А генерал-майор В.Н. Гордов 18 августа 1941 г. – Действует отдельными танками, в результате чего дивизия несет большие потери материальной части, не имея должного успеха. Лично тов. Бахаров – храбр. В бою в Вовке показал пример, своим танком ринулся на обнаруженную колонну, уничтожил 12 машин, 7 пулеметов, 1 противотанковую пушку. После того его танк был подбит противником. Тов. Бахаров под огнем автоматчиков противника перелез на другой танк и продолжил уничтожать противника».

Но были и успехи. В начале августа 1941 г., дивизия успешно сражалась на Центральном фронте при прорыве из окружения группы под командованием генерал-майора Э.Я. Магона в районе г. Милославичи и р. Ложбянка, основу которой составляли части 45 ск 13А.

В сентябре 50 тд была переформирована в 150 тбр и направлена в составе оперативной группы генерал-майора А.И. Ермакова Брянского фронта, где осенью 1941 г. отличилась в боях против войск Гудериана. Танкисты Б.С. Бахарова успешно действовала и в ходе Елецкой наступательной операции в начале декабря 1941 г. Находясь в северной группе 13А, первыми ворвались в г. Елец.

Тем не менее при формировании танковых корпусов «первой волны» он не был выдвинут на должность командира соединения. Вероятно, в первую очередь на это повлияли его не совсем удачные действия в ходе приграничных сражений. Тем не менее боевой опыт был учтен, и 20 июня 1942 г. Борис Сергеевич назначается начальником штаба 17 тк, а 25 июля переводится на равнозначную должность в 18 тк Воронежского фронта. В это время корпус использовался для нанесения контрударов по наступающему противнику в основном в полосе 60А. А 7 сентября 1942 г. он принимает командование этим соединением.

В феврале – марте 1943 г. 18 тк в составе Юго-Западного фронта принимал активное участие в боях в Донбассе. Для генерала Б.С. Бахарова этот период оказался очень тяжелым. Корпус в начале марта вышел из состава подвижной группы генерала М.М. Попова, бригады имели от 40 до 80 % потерь в личном составе и материальной части. 9 марта немцы танковыми и моторизованными соединениями нанесли сильный удар встык Воронежского и Юго-Западного фронтов и, прорвав оборону, вышли в район Люботин, Пересечное, стремясь обойти Харьков с севера. 10 марта был получен приказ командующего Юго-Западным фронтом генерала Н.Ф. Ватутина: 18 тк из района Изюма должен совершить 150-км марш и, выйдя на восточные окраины Харькова, перейти в подчинение командующего Воронежским фронтом. Комкор свел остатки корпуса в 170 тбр (четыре «Т-34» и пятнадцать «Т-70»), слил горючее с оставшейся техники и, согласно приказу, направил бригаду. Сам со штабом и оставшимися частями прибыл в Великий Бурлук. 170 тбр горючего на весь марш не хватило, и в Чугуеве она остановилась. В течение двух дней командир бригады получил подряд несколько приказов из штабов Юго-Западного, Воронежского фронтов и от руководителя обороны Харькова. Выполнив их, бригада, не вступив в бой и совершив 80-километровый марш к Харькову, вернулась в Чугуев. В это время командир корпуса на «Виллисе» выехал вслед за ней, но, попав под обстрел, вынужден был вернуться.

Таким образом, в условиях быстро меняющейся обстановки и отсутствия резервов, когда под ударами противника наши ослабленные части начали беспорядочный отход, Б.С. Бахаров оказался между «молотом и наковальней» – между штабами двух фронтов, которые, используя истрепанный танковый корпус, стремились решить свои сиюминутные задачи. В результате 25 марта 1943 г. Н.Ф. Ватутин и член Военного совета генерал-лейтенант А.С. Желтов направили Сталину следующую докладную: «Командир 18-го танкового корпуса генерал-майор танковых войск Бахаров за время проведения операции на Юго-Западном фронте показал себя не способным командовать корпусом. Стремится увильнуть от боя, а в процессе его преждевременно выйти из него. Лично не обладает элементами мужества, храбрости и необходимой силы воли. Склонен к обману и очковтирательству. Далеко не обладает честностью. Большой демагог.

В период декабрьской операции отстранялся от должности и был арестован. В январских и последующих боях тов. Бахарову была представлена возможность исправиться – был допущен к командованию корпусом. Однако из этого выводов не сделал, недочетов не исправил. При обороне г. Харькова получил задачу вторгнуться с корпусом форсированным маршем через Чугуев на Харьков. Направил бригаду через Чугуев, а сам со штабом корпуса пошел через Великий Бурлук, уклонился лично от боя и несколько суток корпусом не управлял. Звание генерала не оправдал. Корпусом командовать может. Прошу Вас разрешить:

а) отстранить от занимаемой должности генерал-майора Бахарова;

б) назначить генерал-майора Бахарова на должность командира бригады фронта».

Руководство фронта с таким предложением явно поторопилось. Предъявленные обвинения – отголосок конфликта, возникшего еще в январе, и в Москве после недолгого разбирательства это поняли. Верховный Главнокомандующий решил, что не стоит разбрасываться командными кадрами, которых и так не хватало, и Бахаров остался в прежней должности. Можно представить, скольких душевных сил стоила эта история комкору, но на этом для него неприятности не закончились.

До начала июля 1943 г. 18 отк находился в Степном округе, а 6 июля был подчинен командующему 5-й гв. танковой армией генерал-лейтенанту П.А. Ротмистрову и передан вместе с армией в состав Воронежского фронта, которым в этот момент командовал генерал армии Н.Ф. Ватутин. Ситуация начала вновь накалятся. Как свидетельствуют документы, на марше, а затем и в ходе Прохоровского сражения корпус действовал не хуже других соединений армии. Его потери в ходе контрудара были меньше, чем, к примеру, у соседнего 29 тк, а продвинулся он заметно дальше. Но, вероятно, прошлое догнало генерала. Сразу же после окончания оборонительной фазы Курской битвы он все-таки был смещен с должности, но об этом разговор впереди.

Рассказ об этом эпизоде из жизни комкора получился несколько пространным, но это сделано лишь для того, чтобы показать, сколь прихотливы бывают повороты в судьбах людей и как в то тяжелое время много значили субъективные оценки и непредвиденные обстоятельства. Подобных случаев, когда ломались судьбы не только командиров корпусов, но и командармов, а то и командующих фронтами, было немало.

Артиллерийские части 5-й гв. танковой армии. В своем составе армия имела всего два артиллерийских полка: 678-й гаубичный и 689-й истребительно-противотанковый. Кроме того, каждый из трех корпусов имел по одному истребительно-противотанковому (двадцать 45-мм и 76-мм пушек), минометному, самоходно-артиллерийскому полку смешанного состава, по двадцать одной самоходно-артиллерийской установке «СУ-76М» и «СУ-122» (в 18 отк – полк танков «Мк-4» «Черчилль» с 57-мм орудиями), а также по одному гвардейскому минометному дивизиону «катюш» (восемь установок «БМ-13»). Во время наступления реактивные дивизионы вместе с армейским 76-м гв. минометным полком PC обычно сводились в одну группу – для нанесения более мощных ударов по целям.

Для ведения навесного огня по укреплениям противника, уничтожения резервов в глубине обороны и контрбатарейной борьбы этого количества артиллерии явно не хватало, особенно гаубичной. Расчет на то, что при вводе в сражение фронт обеспечит армию необходимыми частями усиления, не оправдался в первой же операции – в боях под Прохоровкой. Не все выделенные артиллерийские полки успели прибыть к началу наступления, а истребительно-противотанковую бригаду командование фронта было вынуждено перенацелить на другой участок.

Недостаточно были продуманы организация и материальное обеспечение управления артиллерией армии. Штаб командующего артиллерией не имел необходимых средств связи с артиллерийскими частями армии и корпусов, не было в штате и батареи управления. За штабом был закреплен лишь один автомобиль – грузовая «полуторка».

Заметно ограничена была армия и в средствах противовоздушной обороны. Каждый корпус располагал одним зенитно-артиллерийским полком (по шестнадцать 37-мм зенитных пушек, шестнадцать 12-мм и 17-мм зенитных пулеметов ДШК). Такой полк мог надежно прикрыть лишь управление корпуса. Кроме того, армия усиливалась 6-й зенитно-артиллерийской дивизией под командованием полковника Г.П. Межинского. Соединение имело на вооружении 64 пулемета ДШК-39 и 64 зенитных орудия, в том числе шестнадцать 85-мм пушек, и могло прикрыть войска на площади 63 кв. км (9 км по фронту и 7 км в глубину) при плотности 1,5 орудия на километр. «С учетом зенитно-артиллерийских полков корпусов, – писал А.И. Радзиевский, – это обеспечивало прикрытие главной группировки войск вне движения. С началом же наступления, а также при перегруппировках эффективность зенитно-артиллерийского прикрытия резко снижалась вследствие недостаточной проходимости колесных машин зенитной артиллерии. Поэтому основные задачи по противовоздушной обороне танковых армий, особенно в ходе боевых действий, выполняла истребительная авиация. Количество выделяемых для этой цели истребительных авиационных соединений постоянно увеличивалось»[31].

При подготовке к контрудару 12 июля 1943 г. 5 гв. ТА получила еще и 26-ю зенитно-артиллерийскую дивизию (зенад), так как армия к тому времени увеличилась в полтора раза, получив в оперативное подчинение еще два танковых корпуса. Несмотря на это, надежно прикрыть войска с воздуха зенитным огнем не удалось. Зенитчики, как и все артиллеристы армии, испытывали большие трудности в обеспечении автотранспортом.

Из «Отчета о боевых действиях артиллерии 5 гв. ТА в ходе Прохоровского сражения 12.07.43–25.07.43», который был подготовлен начальником штаба артиллерии армии полковником Коляскиным: «Опыт боевых действий показал большую маневренность танковых и мотомехчастей в наступлении, что создавало большие трудности для зенитной артиллерии и обеспечения ПВО войск при наличии недостаточного количества и плохого автотранспорта и тягачей в частях дивизии (так в оригинале. – З. В.). Как правило, батареи зенитной артиллерии перебрасывались в два приема. «ЗИС-42» оказался малопригодным тягачом для 85-мм зенитных орудий в силу своей малой скорости – 6–8 км/час, низкой проходимости по пересеченной местности, а в дождливую погоду – маловыносливым. Целесообразно было части дивизии, действующие совместно с танковыми соединениями, обеспечить автотранспортом типа «Студебекер»[32].

К сожалению, это не единственная проблема, с которой сталкивались артиллеристы армии. Обратимся вновь к «Отчету», в котором наиболее подробно и объективно оценивается как общее состояние артиллерийских частей армии, так и опыт их применения в Прохоровском сражении:

«Офицерский состав артиллерии в большей своей массе начал службу в танковой армии впервые, по возрастному составу и должностному признаку был молодым, правила стрельбы знал нетвердо, особые виды стрельбы – плохо, материальную часть, боеприпасы и приборы – недостаточно и в силу своей молодости обладал небольшим опытом в организационных вопросах. Весь командный и личный состав артиллерии был полностью пропущен через артиллерийские стрельбы. На подготовку артиллерии, в особенности отработку ее маневренности и взаимодействия с другими родами войск, влияло: лимиты отпускаемого горючего, большой процент консервации транспорта, полная консервация танков. Автотранспорт являлся наиболее узким местом в боеготовности частей. Хуже всего были обеспечены автотранспортом и тягой 271-й и 285-й минометные полки, 6-я зенитно-артиллерийская дивизия и 1446-й самоходный артполк. Это снижало боеготовность, а отсутствие тягачей-вездеходов еще больше сковывало маневренность артиллерии (6 зенад) танковой армии. Отсутствие достаточного лимита горючего не давало возможности более полно отработать взаимодействие артиллерии с танками и мотопехотой, затрудняло подготовку и тренировку командного состава для несения службы на подвижных НП и управления огнем из радийных танков. Штабы всех степеней в силу отсутствия штатных средств управления не были проверены в управлении артиллерией в процессе боя, а отсутствие самих штатных средств утяжеляло всю работу по сколачиванию частей, что серьезно повлияло на результаты первых боев»[33].

Отдельная проблема – подготовка и обучение личного состава частей самоходной артиллерии. Этот род войск был новым для РККА. Первые САУ поступили на вооружение в январе 1943 г. Опыта их применения на фронте не было, значит, отсутствовал подготовленный и «обстрелянный» личный состав. Комплектование шло в основном за счет танковых и артиллерийских частей. Но управление танком заметно отличается от вождения самоходки. САУ не имела вращающейся башни, ее орудие располагалось в неподвижной закрытой («СУ-122», «СУ-152») или открытой («СУ-76») рубке, поэтому вести огонь по горизонтали было возможно лишь в том направлении, в каком развернут корпус машины. Эта особенность создавала дополнительные трудности механику-водителю, ему необходимо было не только выбирать оптимальный путь движения, следить за управлением машиной, но и подстраивать ее движение под наводчика. САУ обычно наступали за передовой линией танков, на расстоянии 400 м от них, с задачей уничтожать обнаруженные средства противотанковой обороны врага.

Механики-водители танков были обучены по-другому. Успешные действия наших танков во многом зависели от высокой скорости и умелого маневра. Поэтому технику вождения танка они отрабатывали до автоматизма (от этого зависела их жизнь), а перестроить психологию водителя от рывка к методичному «плетению в хвосте атакующих» было непросто. Как потом показал первый опыт боев под Прохоровкой, экипажи САУ часто вырывались вперед, подставляя недостаточно бронированные машины под огонь противотанковых средств врага, – в результате огромные потери.

«Все полки прошли длительную выучку в составе корпусов, – писал полковник Коляскин. – Были проведены совместные с танками тактические выходы, боевые стрельбы и связи с недостатком горючего были ограничены числом. В общем, полки были достаточно слаженны, за исключением водительского состава, подготовка которого была малоудовлетворительна»[34].

Такая проблема возникла не только в 5 гв. ТА. Вот что говорилось в письме заместителя командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генерал-лейтенанта В.Т. Вольского № 1130714с, направленном командованию Воронежского фронта:

«Из опыта проведенных действий на фронтах выяснилось, что значительное число самоходных орудий «СУ-76», входящих в состав самоходных артиллерийских полков, часто выходят из строя по техническим неисправностям не только в ходе боевых действий, но даже и в период сосредоточения частей перед боем. Основной причиной такого положения является: плохое освоение механиками-водителями особенностей вождения «СУ-76» и нетвердое знание ими материальной части самоходной установки. Для устранения указанных недочетов

приказываю:

1. Немедленно провести проверку всех механиков-водителей «СУ-76» на знание материальной части самоходных установок и особенностей практического вождения.

2. Слабых механиков-водителей немедленно заменить… на практическое вождение отвести 10 часов…об исполнении донести к 15.07.43 г.»[35].

Положение с самоходной артиллерией у немцев было несколько иное. Первые САУ в вермахте появились еще до нападения на Советский Союз. Столкнувшись с новыми образцами бронетехники нашей армии, немцы с конца сентября 1941 г. начали проводить модернизацию своих танков и штурмовых орудий (САУ). В 1942–1943 гг. они значительно увеличили выпуск самоходок и повысили их качество, серьезно усилив вооружение: калибр орудий составлял от 75 до 150 мм. Как правило, штурмовые орудия использовались в составе истребительно-противотанковых дивизионов, артиллерийских частей танковых, моторизованных и пехотных дивизий. Большое число мобильных и мощных орудий серьезно усиливало противотанковую оборону врага.

Несмотря на возражения отдельных генералов, по приказу Гитлера число самоходок и их модификаций в вермахте продолжало расти. Правда, в связи с разнообразием видов и модификаций орудий возникли проблемы с запасными частями для ремонта, но это серьезно не повлияло на их использование, по крайней мере летом 1943 г. К началу операции «Цитадель» в германской армии была неплохо отработана тактика применения САУ, подготовлен личный состав, особенно н полевых частях СС. В такой ситуации советским танкистам пришлось очень непросто.

Для ведения разведки танковая армия располагала мотоциклетным полком. В составе корпусов и бригад для этого имелись разведывательные батальоны (бронеавтобатальоны) и роты соответственно. Они могли решать задачи по разведке противника на глубину до 30 км в полосе наступления армии. Ограниченные возможности штатных радиостанций не позволяли углубляться на большее расстояние.

Серьезной проблемой была дальняя разведка – на глубину до 300 км. Ее вела фронтовая авиация по заявке штаба армии. Поэтому при вводе армии в сражение данными о противнике ее должен был обеспечивать штаб фронта. Но по ряду причин информация не всегда поступала необходимого качества и в должном объеме. Так, в период Прохоровского сражения для этих целей командарму пришлось использовать самолеты «По-2» 994-го армейского авиационного полка ночных бомбардировщиков. Однако эти тихоходные машины не были приспособлены для ведения разведки в дневное время – их быстро сбивали.

Связь в армии обеспечивали 4-й отдельный полк связи и две кабельно-шестовые роты. К тому же каждый корпус имел и отдельный батальон и авиазвено связи. При нахождении армии в резерве широко использовались проводная связь и связь подвижными средствами, но при вводе в сражение резко возросла роль радиосвязи. При этом штатная численность полков связи явно не соответствовала потребностям боя. Всего танковая армия имела около 800 радиостанций, включая танковые. Армейское звено управления располагало всего 26–27 радиоприемниками и одной радиостанцией типа «Север», 3–4 радиостанцией РАФ, 16 – РСБ; корпуса имели по 7–8 радиоприемников и радиостанций, в том числе РАФ (1–2) и РСБ (4). Ощущалась острая нехватка радиосредств с большой дальностью приема и передачи. Вплоть до 1944 г. в войска поступали лишь один-два типа мощных радиостанций с уверенной дальностью приема и передачи более 50 км.

Особенно сложное положение со средствами радиосвязи было в бригадах. Для управления частями и связи с корпусом ее штаб имел всего две маломощные радиостанции (типа 12 РП) с дальностью действия до 8 км. В боевых условиях они обычно выходили из строя в начале боя от артиллерийского огня и авиабомб, поэтому комбриги для обеспечения устойчивого управления вынуждены были выводить в свое распоряжение из передовых частей линейные радийные танки (как правило, это были «Т-34» или «KB»), ослабляя тем самым батальоны.

Радиостанции РБ, которыми были укомплектованы разведподразделения корпусов, обеспечивали связь лишь на расстоянии до 20 км, при этом не работая при движении. Кроме того, надо отметить, что большинство линейных танков «Т-34», не говоря о легких «Т-70», не были оборудованы радиостанциями вообще, лишь некоторые из них имели радиоприемники.

Высокая динамика танковых боев, большое число острых ситуаций, боевая подготовленность противника потребовали увеличения скорости сбора, обработки и передачи информации войскам, прохождения приказов и распоряжений. Недостаток и низкое качество средств связи, а также ограниченное число офицеров, связанных с этой работой, – все это отрицательно сказывалось на работе управленческих звеньев, штаты которых не были проверены практикой. Существовал большой перекос в численности офицеров, работающих непосредственно «на бой» и в подразделениях обеспечения – конечно, в пользу последних.

Остро стояла проблема подготовки командных кадров. «Во второй половине марта армия была передислоцирована в район Острогожска, где начала готовиться к боевым действиям,

Страницы: «« 12

Читать бесплатно другие книги:

Эта книга — конспект курса лекций. В ней вы найдете сравнительный анализ семейной терапии и индивиду...
Охватывает абсолютно все тонкости и нюансы российского налогообложения, не обходя стороной историю и...
Еще совсем недавно я был нищим малолетним беспризорником. Жил в подвале разрушенного дома, питался к...
Свою вторую книгу (после абсолютного бестселлера «Книга о теле») Кэмерон Диас посвятила поискам отве...
Международный синдикат зла нацелен помешать Китаю и России вдохнуть жизнь в экономику Евразии и Вост...
Если вы хотите окунуться во времена года, пройтись по лесу, промокнуть под тёплым июльским дождём, п...