В пламени амбиций Куликова Марина

Но Фомин уже скрылся за дверью, оставив вопрос сына без ответа.

Не желая сдаваться без боя, Андрей бесцеремонно перерыл все ящики злосчастного комода. Не найдя искомого, он приказал Агафье оставить его наедине с Еленой.

– Где браслет? – со злостью в голосе спросил Андрей, едва за старушкой захлопнулась дверь.

– Не понимаю о чем вы. – С торжественной усмешкой ответила девушка.

– Все ты понимаешь, дорогая! Где золотой браслет моего отца? Отвечай!

– С чего вы решили, что мне известно, где он?

– Ты… ты… была вчера в коридоре, где располагаются наши комнаты! – все больше распалялся Андрей. – Мой отец видел тебя! Ты… шастала по комнатам в поисках ценных вещей, чтобы потом продать их!

– Не смейте оскорблять меня, Андрей Григорьевич! – возмутилась Елена.

– Где браслет, Елена, где? – Фомин младший схватил девушку за плечи и грубо встряхнул.

– Вы так уверены, что украшение у меня. Почему? Уж не потому ли, что сами подкинули его в мою комнату?

– Да, я хотел бы преподать тебе урок! Ты обыкновенная служанка, пусть и со смазливым личиком, а посмела отказать мне!

– Я честная девушка, Андрей Григорьевич! – вспылила Елена.

– Все вы честные до поры до времени.

– Послушайте, Андрей Григорьевич, что я вам скажу. – Решилась на дерзость Елена. – Если я приглянулась вам – женитесь!

В ответ Фомин младший громко расхохотался.

– Ты рехнулась!

Не прошло и минуты, как он громко хлопнул дверью.

– И все – таки ты женишься на мне, – сказала Елена в пустоту. – Не знаю каким образом, но я добьюсь своего. Добьюсь.

***

Когда за окном сгустились сумерки, Елена отправилась на поиски золотого браслета Фомина. Звездная июльская ночь еще хранила тепло прошедшего дня, но Елену била мелкая дрожь. Она осознавала, что будет, если ее поймают с браслетом в руках. Никто и слушать не станет ее объяснений. Следовало быть очень осторожной.

Оглядываясь, Елена обогнула спящий дом и оказалась на заднем дворе, поросшем густой травой и высокими кустарниками. Именно сюда выходило окно ее комнатушки.

Девушка воровато осмотрелась. Мертвую тишину, царившую в этом месте, нарушали лишь шум легкого ветерка, запутавшегося в кудрявых кронах деревьев, да конское ржание, изредка доносившееся из конюшни.

Держась стены, Елена добралась до места, куда выходило ее окно, и приступила к поискам. Непроглядная тьма осложняла дело. Встав на четвереньки и ощупывая едва ли не каждый сантиметр поросшей травой земли, Елена медленно продвигалась вперед. Острые ветки кустарников сорвали платок с ее головы, растрепали волосы и расцарапали руки, но все это было ничто по сравнению с тем, что браслет все еще не был найден. «Где же он?» – в панике думала девушка, обшаривая пятачок перед своим окном снова и снова. Вскоре силы ее иссякли. Елена тяжело вздохнула и закрыла лицо перепачканными в земле руками. Отчаяние овладело ей. Драгоценная вещь Фоминых бесследно исчезла и она, Елена, виновата в этом.

Где-то в темноте хрустнула сухая ветка. Тяжело дыша, Елена замерла в траве. Минуты напряженной тишины показались ей часами.

И тут раздался голос:

– Не это ли ты ищешь?

Елена испуганно обернулась. Сквозь темное покрывало ночи проступили неясные очертания мужской фигуры.

– Мне… знаком ваш голос, – промолвила девушка, поднимаясь с земли. – Кто вы?

Таинственный незнакомец подошел ближе. Тусклый свет луны осветил его лицо.

– Это вы? – удивилась Елена. – Егор?

– Не это ли ты ищешь? – повторил незнакомец и продемонстрировал Елене золотой браслет Фоминых. Драгоценные камни, украшающие браслет, причудливо переливались в серебристом лунном свете.

– Меня зовут Елена. – Улыбнулась девушка, поправляя растрепавшиеся во время поисков, волосы. – Твое же имя мне знакомо. Ты – Егор, пекарь, не так ли?

– Да, ты угадала. Меня зовут Егор, фамилия моя Сазонов. Я пекарь. – Открытость девушки покорила мужчину и он ответил ей тем же.

Елена осторожно вынула браслет из рук Егора.

– Как он оказался у тебя? – спросила она, пристально рассматривая украшение.

– Я бываю здесь каждое утро, – без утайки поведал пекарь. – Поставляю на кухню свежий хлеб. Сегодняшним утром я стал свидетелем переполоха. Оказалось, что накануне Фомин обнаружил пропажу дорогой вещи – золотого браслета. Выйдя на задний двор, чтобы забрать повозку, я случайно увидел, как из окна на первом этаже вылетел какой-то предмет. Это был тот самый пропавший браслет. Я подобрал украшение и хотел отнести Фомину, но увидел в окне, том самом из которого вылетел браслет, тебя. Я подумал, неспроста это. И решил дождаться тебя здесь, когда стемнеет. Я знал, что в светлое время суток ты на поиски браслета не решишься, боясь быть замеченной. Я оказался прав.

– И… давно ты здесь прячешься? – невольно покраснела девушка, вспомнив о том, как она ползала среди травы, отыскивая браслет.

– Я пришел на закате. К счастью, ждать пришлось недолго.

– Значит, ты видел, как я искала браслет? – пролепетала девушка.

– Это было изумительное зрелище! – улыбнулся Егор, складывая руки на груди.

– Потому ты и не обнаружил своего присутствия раньше? – съязвила Елена.

– Я должен был убедиться в том, что ты действительно занята поисками.

– Убедился?

Елене хотелось задеть Егора, обидеть его, в отместку за то, что тот стал свидетелем ее нелицеприятного копания в траве.

– Елена, это ты украла у Фомина браслет? – прямо спросил Егор.

– Как бы не так! – оскорбилась девушка. – Считаешь, я способна на это?

– Я совсем не знаю тебя, чтобы строить догадки. Но я имею право задавать подобные вопросы, поскольку я нашел его.

– Этот браслет, Егор, мне подкинули. Да-да, именно так! Кто-то в доме хочет чтобы меня посчитали воровкой! Этот кто-то желает, чтобы я исчезла отсюда, да поскорей!

Елена осеклась под немигающим взглядом пекаря. Так на нее еще никто никогда не смотрел. Прямой мужской взгляд пронизывал насквозь, заставляя трепетать непокорное сердце. Елена словно увидела себя со стороны: горящие в гневе глаза, обрамленные длинными густыми ресницами, приобрели более глубокий насыщенный цвет; покрывшееся легким румянцем лицо излучало свет непримиримости, а завершали образ бунтарки полуоткрытые в насмешке губы и темные как смоль волосы, рассыпавшиеся по плечам.

Елена интуитивно поняла: именно в этот момент Егор разглядел в ней женщину. Девушке стало вдруг не по себе: как известно, мужчины в порыве страсти способны на любые безумства, и ночь, когда все вокруг спали, могла бы сыграть им на руку.

– Большое спасибо, Егор, отныне я ваша должница, – запихивая браслет в лиф платья, скороговоркой выпалила Елена. Не дав Егору опомниться, она быстро зашагала прочь.

Прежде, чем обогнуть дом, девушка обернулась. Егор и не думал преследовать ее. Высокий силуэт его тонул в полутьме ночи, а потом и вовсе пропал из вида.

***

Елена вошла в комнату и замерла. Что-то здесь было не так. Она прислушалась. Дыхание! Легкое, почти невесомое, едва уловимое дыхание! Кто-то затаился в самом дальнем, самом темном углу ее комнаты!

– Кто здесь? – не сдвигаясь с места, громко спросила девушка.

Заскрипели половицы и на фоне окна, сквозь которое струился мягкий лунный свет, обозначилась фигура человека. Елена вскрикнула.

– Тише, всю прислугу распугаешь, – послышался знакомый голос.

– Андрей Григорьевич? – выдохнула Елена.

– Тот самый.

– Вы напугали меня. Что вы здесь делаете?

– Я пришел за тем, что принадлежит нашей семье по праву.

– О, пожалуйста, можно без пафоса? Я вас не понимаю.

– Понимаешь, дорогая, понимаешь.

– По-моему, вы ошиблись дверью. Я всего-навсего помощница экономки.

– А ведешь себя хозяйка.

«А разве это не так?» – подумала Елена. Но раскрывать карты было еще слишком рано, да и не к месту.

– Говорите яснее, Андрей Григорьевич. Уже глубокая ночь, а завтра мне рано вставать, впрочем, как и всегда.

– Бра-с-лет, – с противной улыбкой произнес Фомин младший. – Я пришел за ним.

– Вы все о том же? – усмехнулась Елена.

– Отец злой, как черт. Готов все вокруг разрушить, лишь бы отыскать украшение. – В голосе Андрея прозвучали жалостливые нотки.

– Его гнев коснулся и вас? Сожалею.

Андрей зажег свечу.

– Ты слишком дерзка в темноте, – сказал он при этом.

При свете Елене и правда стало неуютно. Прямой взгляд нежеланного гостя вводил ее в смятение. Андрей же, поняв состояние девушки, почувствовал себя хозяином положения.

Свеча озарила не только лица молодых людей, но и царивший в комнатушке беспорядок. Ящики комода были выдвинуты, вещи разбросаны по полу, постель перевернута.

– Что это? – возмутилась девушка. – Вы, что, искали браслет?

– И не нашел…

– Вы издеваетесь? Как вы посмели рыться в моих вещах? – Елена едва сдерживала негодование.

– Послушай! Ты забываешься! Я – хозяин этого дома! Где браслет?

– У меня его нет! – со злостью выкрикнула девушка.

Андрей схватил Елену за ворот платья и что есть силы рванул ткань. Все произошло так стремительно, что Елена не успела ничего предпринять в свою защиту. Золотой браслет, звеня и сверкая, покатился по дощатому полу и остановился у ног Андрея. Тот с победной ухмылкой поднял украшение и поднес его к глазам.

– Слава Богу, все камни на месте! – вздохнул он с облегчением.

– Каков солдафон! – ярости Елены не было предела. – Вы испортили мне платье!

– Теперь ты в моей власти, Елена! – неприятно рассмеялся нежеланный гость. – Ты понимаешь, что я могу объявить тебя воровкой, прямо сейчас, в этот поздний час?

– Да как вы смеете! Разве не вы сами подбросили браслет в мою комнату?

– Тебе не поверят, ха-ха!

Елена запахнулась в обрывки платья и в бессилии опустилась на стул.

– Вы полагаете, Андрей Григорьевич, – сказала она, – что я брошусь вам в ноги, моля о пощаде? Этого не будет! Вы прекрасно знаете, что я ни в чем не виновата!

– Допустим, бросаться в ноги не надо. Нужно лишь… провести ночь в моей постели.

– Вы знаете мое мнение на этот счет. Женитесь – и я буду ваша.

– Опять ты о своем! – разозлился Андрей. – Мой ответ: никогда!

– Уходите, прошу вас! Нам с вами не о чем говорить.

– Ты не боишься? Твоя репутация может пострадать.

– Если моя репутация будет испорчена, – твердо вымолвила девушка, – ваша тоже пострадает. Уж я постараюсь, уверяю вас!

– Хорошо, я не стану рассказывать о происшедшем между нами, – подумав, сдался Андрей. – Но учти, разговор не окончен. Твое упрямство раззадоривает меня все сильнее.

– Позвольте напоследок задать вам один вопрос. Это вы подбросили браслет в мою комнату?

Андрей не стал отпираться.

– Я хотел проучить тебя. Преподать тебе урок. Шутки со мной плохи, дорогая. Запомни это.

Наконец, Андрей ушел. А Елена не спала еще несколько часов, наводя порядок в комнате, а потом чиня платье. Шов следовало сделать очень аккуратным, почти незаметным, чтобы Агафья ничего не заподозрила. Елена не хотела, чтобы кто-либо догадался о неприязни, возникшей между ней и хозяйским сыном. Никто не должен был догадаться.

***

Весь последующий день Елена провела как на иголках. Она боялась, что Андрей передумает и расскажет о том, каким образом нашелся злосчастный браслет его отца. И даже обрывки разговоров, такие как: «…хозяин нынче в добром расположении духа. Утром открыл шкатулку, а браслет его на месте, будто и не пропадал вовсе…» и «…да, вещица хоть и маленькая, а наделала столько шуму. Хорошо, что нашлась, а то иначе что бы тут с нами было?», не утешали ее.

Но прошел день, следующий, потом еще один, и история с браслетом будто бы забылась. Наконец-то Елена могла вздохнуть спокойно.

Было двадцатое число и Агафья объявила, что пришла пора спуститься в подвал, чтобы посчитать бочонки с вином.

Подвал встретил посетительниц сырым и холодным воздухом. Было темно и Агафья поспешила зажечь фонарь.

– Не люблю я бывать тут, – проскрипела старушка. – Темно, холодно. Жуть одолевает.

– Какая ты фантазерка, Агафья! Что страшного в этом подвале? Подвал как подвал.

– Раньше, когда я спускалась сюда, то брала с собой кого-нибудь из кухонных девушек. А теперь у меня есть ты. Одна бы ни за что не пошла!

Экономка зажгла факелы, прикрепленные к стенам, и в помещении сразу стало веселее.

– Ух ты, какой просторный подвал! – воскликнула девушка. Голос ее отозвался эхом где-то в глубине помещения.

– Прежний-то хозяин, дворянин, славился гостеприимством. – Пояснила Агафья. – От того и подвал такой большой, что вина в нем хранилось немерено.

– И где же оно? Уж не в сундуках ли возле стены напротив? – хихикнула Елена.

– Э, нет! – махнула рукой старушка. – Иди за мной. А в сундуках барахло всякое, то, чего хозяину уж и не нужно больше.

– Тогда почему бы не раздать все это беднякам?

– Ох, Елена, эти старые вещи хранят память о былом времени. Хозяин не станет, как он выражается, выносить сор из избы. Вот и доживают свой век все эти вещи, в холодном подвале, никому не нужные.

Бочонки с вином хранились в небольшом закутке, сооруженном в самой глубине подвала. Под руководством Агафьи Елена быстро их пересчитала и записала полученный результат в толстую амбарную книгу.

– Все как всегда, – с удовлетворением констатировала экономка. Она еще несколько минут повозилась возле бочонков, проверяя, не протекают ли они, после чего с довольным видом сообщила, что пора возвращаться наверх.

Елена покинула подвал с непонятным чувством тревоги. Возможно, все дело было в старых сундуках, хранивших, по словам Агафьи, памятные для Фомина вещи. Что же это были за вещи?

***

Елену разбудил стук в окно. Зевая и потирая глаза, она взглянула на часы. Было пять утра.

Стук повторился. Потом еще и еще. «Должно быть, деревенские мальчишки балуются, – решила Елена, – ну сейчас я им задам! И как только они не боятся попасться на глаза Фомину? Для них и сам черт не страшен!» Елена резко одернула занавески, ожидая увидеть бросившихся наутек мальчишек, но увидела… Егора!

Егор! С недавних пор Елена часто думала о нем.

Девушка улыбнулась, приветственно махнула рукой и бросилась приводить себя в порядок. Но когда, радостная и вдохновенная, она выбежала во двор, тот оказался пуст.

– Ты не видела пекаря? – спросила Елена у пожилой служанки, кормившей кур.

– Ушел он, да совсем недавно. Если успеешь, может быть и догонишь его. – И женщина едва заметно усмехнулась, решив, видимо, что Елена – одна из тех многочисленных девушек, что мечтают выйти замуж за молодого пекаря.

Елене ничего не оставалось, как вернуться в дом.

Следующим утром история повторилась. Повторилась она и в следующие два дня. «Что за игру затеял Егор? – недоумевала Елена, озираясь по сторонам в пустом дворе, – какие цели он преследует?»

Утром очередного дня девушка подкараулила Егора под своим окном. Застанный врасплох, пекарь был немало смущен.

– А вот и я, Егор! – мило улыбнулась Елена. – В последнее время твое поведение кажется мне более чем странным. Ты стучишь в мое окно в Бог знает какую рань, а стоит мне выйти во двор – тебя уже и след простыл. Это игра, скажи на милость?

– Прости, но стук в окно был способом поздороваться с тобой, – сказал в свое оправдание Егор. – Я и не думал, что ты станешь выходить во двор. Прости, я не хотел побеспокоить тебя.

Елена почувствовала себя неловко. «Значит, игры Егора – лишь плод моего воображения», – краснея, подумала она.

– Знаешь, Елена, мне очень приятно начать день со встречи с тобой, – постарался загладить возникшую неловкость Егор, – позволь пригласить тебя на небольшую утреннюю прогулку.

– Но скоро встанет Агафья, и если меня не будет…

– О, это ненадолго, уверяю тебя! Мы вернемся раньше, чем она проснется!

– Хорошо! – согласилась Елена. Егор симпатизировал ей, а прогулка была бы неплохим способом узнать его поближе.

Молодые люди вышли со двора и неспешно зашагали по широкой пыльной дороге.

Несмотря на ранний час, жизнь в деревне кипела. Пастух погонял медленно бредущий скот, женщины с коромыслами на плечах несли с колодца воду, босоногие мальчишки с гиканьями гонялись друг за другом, рабочие, и мужчины, и женщины, торопились на фабрику Фомина.

Припекало. В траве активно стрекотали кузнечики. Ожидался ясный, солнечный день.

– Куда мы идем? – поинтересовалась Елена.

– Я бы хотел показать тебе пекарню.

– О, это просто чудесно!

Вскоре молодые люди свернули к воротам, ведущим во двор, где располагалась пекарня и дом Егора.

Вслед за Егором Елена вошла в здание пекарни. Здесь было темно, – узкие окна под потолком пропускали мало солнечного света, – и жарко. Пахло свежеиспеченным хлебом.

Взору девушки предстала жаровая печь и работник, тут же разбирающий вязанку дров; возле деревянных досок, предназначенных для расслойки теста, суетился один из помощников Егора, другие же были заняты у железных листов, служащих для выпечки листового товара. Вдоль свободной стены пекарни расположился производственный инвентарь: несколько квашен, ящики, лопаты и деревянные чаши для расслойки теста.

– Мы работали всю ночь, – сквозь шум произнес Егор, – к утру следовало выпечь свежий хлеб. Еще мы производим сдобу и калачи. Ты, должно быть, уже пробовала наши калачи?

Елена кивнула. Глаза ее горели. Еще бы: не каждый день выдается побывать в святая святых: самом центре хлебопечения деревни Фомина.

– Мой дед, – начал рассказ Егор, – бывший крепостной из деревни Кабаново Калужской губернии Тарусского уезда. Здесь же он занимался выпечкой и продажей пирогов с различной начинкой, а затем и калачей. Моему же отцу, его сыну, досталась уже пекарня. Отец немного расширил ассортимент и улучшил качество нашей хлебобулочной продукции. Наши сайки, выпекаются на соломе и это придает им приятный вкус и запах, калачи же мы печем на отрубях. Еще я планирую вырабатывать больше пряников: медовых, сахарных, фигурных…

Егор угостил Елену свежеиспеченным хлебом и калачом, и Елена отметила, что не пробовала раньше ничего вкуснее. Егор был польщен. Найдя в Елене благодарного слушателя, он с воодушевлением раскрывал перед ней тайны хлебопечения, делился планами и даже интересовался ее мнением.

Молодой пекарь подкупал Елену горячей любовью к своему делу и стремлением угодить простому люду. Кроме того, по мнению девушки, Егор был весьма привлекательным молодым человеком, неглупым и трезвомыслящим.

С Егором Елена чувствовала себя легко и непринужденно. Ей вдруг очень захотелось понравиться ему.

Прогулка с пекарем оставила в душе Елены самые яркие впечатления и породила радужные мечты. «Но мечтам этим так и суждено остаться мечтами. – С болью в сердце размышляла девушка. – Моя цель – Андрей. Я должна войти в семью Фомина как его дочь, которой я и являюсь. Как жаль, что нет другого способа, чтобы воплотить цель в жизнь. Как жаль…»

***

Все это время Елена ни на минуту не забывала о сундуках в подвале. Что они хранили? Покрытое пылью прошлое или просто ставшие непригодными вещи, которые жаль выкинуть?

Девушку жгло любопытство. Она твердо решила найти ответы на свои вопросы. Но для этого следовало раздобыть ключи от «всего в доме», которые Агафья носила в одной связке. Экономка не расставалась с ними ни на минуту. Чтобы добиться своего, Елене вновь пришлось прибегнуть к хитрости.

– Послушай, Агафья, – напустив на себя озабоченный вид, сказала Елена. – Как же потемнели ключи в твоей связке!

– Немудрено, ведь им уже много лет! Служат они хорошо – и это главное.

– Так дело не годится! Разреши мне почистить их.

– Да ну, еще чего выдумала!

– Ох, Агафья, мне в последнее время что-то плохо спится. Вместо того, чтобы маяться от бессонницы, я могла бы сделать доброе дело: почистить твои ключи.

– Хорошо, хорошо, – сдалась старушка, – можешь взять связку вечером.

Так Елена завладела ключами.

Дождавшись глубокой ночи, Елена спустилась в подвал. Фонарь, который она прихватила с собой, едва освещал все вокруг. Сгустившаяся по углам тьма делала помещение жутким и девушка поспешила зажечь настенные факелы. Яркий огонь озарил подвал и заветные сундуки. Елена устремилась к ним.

Сундуки были заперты на совершенно одинаковые висячие замки. Скорее всего, ключ, подходящий к ним, был в связке один. Перебирая нанизанные на металлический браслет ключи, Елена принялась искать нужный. Прошло около четверти часа, прежде чем ей это удалось.

Вскрыв замок, Елена медленно откинула тяжелую крышку сундука. Старые книги с пожелтевшими ссохшимися страницами, фарфоровые чашки с отбитыми ручками, поцарапанный самовар и прочая, пришедшая в негодность кухонная утварь, – вот и все, что нашла девушка в первом сундуке. Второй сундук был до отказа набит старой, изношенной одеждой, пахнущей сыростью и пылью. На дне сундука оборотной стороной вверх лежала картина в раме. «Похоже, мое воображение слишком бурно разыгралось, – с разочарованием подумала Елена. – И правда, какие сокровища могут хранить эти старые забытые сундуки? Конечно, всякий ненужный хлам. А я, как всегда, напридумывала себе Бог весть знает что». Со вздохом сожаления, она подняла картину, повернула ее изображением к себе и… обомлела. С полотна, загадочно улыбаясь, смотрела… ее мать, Наталья Трифонова! Вскрикнув, Елена выронила портрет из рук. Но, быстро оправившись от шока, она подняла его и внимательно рассмотрела. Кисть художника запечатлела мать Елены в период молодости: глаза изображенной лучились счастьем, губы замерли в искренней, немного загадочной, улыбке, роскошные волосы, собранные в длинные косы, покоились на узких плечах. Судя по всему, портрет был сделан давным-давно: краски потускнели, кое-где облупились, кое-где потрескались.

Елена догадалась, что портрет был сделан по заказу Фомина. «Может быть, он и правда любил мою мать и хотел любоваться ею денно и нощно, но это ничуть не оправдывает поступков, совершенных им в дальнейшем» – подумала девушка. В ворохе сваленной рядом с сундуком старой одежды, Елена отыскала платье, в котором ее мать позировала перед художником. Оно было холодным и влажным и, как показалось Елене, пахло прошлым.

Чувства Елены захлестнула волна обиды и негодования. Фомин избавился от портрета и платья некогда любимой женщины, как от ненужного мусора, похоронил их в холодном подвале на дне сундука! Неужели он полагал, что таким образом сотрет из памяти события своей жизни? «Что ж, придется мне напомнить ему о том, о чем он предпочитает не вспоминать». – Решила Елена. Она спешно запихнула вещи в сундуки, оставив лишь платье и портрет матери, и уже собралась было уходить, как… услышала за дверью подвала звук приближающихся шагов! Елена застыла, зажав в руках вещи матери.

Возле двери шаги замерли. Елена судорожно гадала, успеет ли она погасить факелы на стенах, пока этот «некто» за дверью раздумывает, войти ему в подвал или же нет. Но время было упущено. Елена с ужасом ждала разоблачения. Но неизвестный в подвал не вошел. Потоптавшись возле двери, он ушел: Елена отчетливо слышала звук удаляющихся шагов.

Девушка быстро затушила факелы и крадучись, вышла из подвала.

Остаток ночи она провела за чисткой ключей Агафьи, думая при этом о матери и строя планы мести Фомину.

***

Елена пряталась в глубине коридора, в котором располагались комнаты хозяев. Царившая здесь полутьма играла ей на руку.

Становилось все темнее: вечер плавно переходил в ночь. Пришла утомившаяся за день служанка и зажгла свечи, но стоило ей уйти, как Елена тут же затушила их. Коридор снова погрузился в тьму.

Наконец, на лестнице послышались тяжелые шаги – это Фомин старший вернулся с фабрики.

Елена застыла в напряжении. За время ожидания глаза ее привыкли к темноте, потому она хорошо видела, как хозяин замер перед своей дверью, на которой красовался портрет Натальи Трифоновой, его бывшей любовницы. Девушка догадывалась, какие чувства он испытывает. Суеверный ужас, недоумение, может быть, и злость. Оцепенение его длилось недолго. Фомин сорвал портрет женщины с двери и скрылся в комнате. Не прошло и минуты, как он выбежал в коридор, сжимая в руках старое женское платье.

– Что это еще за напасть? – крикнул он в пустоту и помчался вниз.

Елена была довольна. Все произошло именно так, как она ожидала. Да, это она украсила дверь Фомина портретом матери и разложила ее платье на его кровати. Наверняка эти вещи заставили его вспомнить далекое прошлое, а вместе с тем и нерадивые поступки, которые он совершил. Пусть теперь помучается, соображая, откуда все это взялось.

Неслышно ступая, Елена спустилась в кладовую.

– Где ты была так долго? – накинулась на нее Агафья. – Тут такое произошло! Хозяин точно взбесился! Кричит, что его хотят свести с ума!

– Почему он так решил? – изобразила удивление девушка, а про себя подумала: «Поделом ему».

– Кто-то подбросил в его комнату женское платье, – громко прошептала экономка. – Бедные горничные трясутся от страха, ведь хозяин в первую очередь подумает на них.

– Платье? – переспросила Елена. – Он так и сказал: платье?

– Хозяин размахивал им из стороны в сторону и кричал, что найдет того, кто вздумал с ним шутки шутить. Выглядел он, честно сказать, и правда, как сумасшедший.

– Может быть, это дело рук… потусторонних сил? Дом большой, старый, кто знает, что здесь есть…

– Вот еще, выдумала! – скептически усмехнулась Агафья. – Давай-ка, заканчивай работу, да спать! Ночь уж на дворе. И забудь эту историю с платьем. Хозяин не любит тех, кто помнит о нелепостях, происшедших с ним.

Ночью Елена долго не могла заснуть. «Почему Фомин умолчал о портрете? – размышляла она. – Быть может, испугался сплетен?» Но одно девушке было ясно: Фомин помнил о ее матери. Но воспоминания эти, судя по всему, были ему неприятны.

***

Скандальная история, происшедшая с Фоминым, забылась довольно быстро. Зная о нелегком характере хозяина, слуги предпочли не говорить об этом. Жизнь в доме вошла в привычное русло.

Не могла смириться с этим только Елена. Ее возмущал тот факт, что Фомин умолчал о портрете на двери. Девушка решил повторить историю с ним.

Елена дождалась, когда Фомин уйдет на фабрику, – обычно он уходил из дома рано утром, – и под предлогом уборки, проникла в его комнату.

Портрет матери она нашла под кроватью, в самом дальнем углу. Судя по всему, Фомин с ним не церемонился. С трудом сдерживая слезы, Елена смахнула с портрета пыль.

– Матушка, – сказала она, – ты увидишь, справедливость восторжествует. Я обещаю тебе. Могла ли ты знать, позируя перед художником, такая молодая, красивая и любящая, что твой будущий портрет похоронят на дне сундука, а потом зашвырнут под кровать? Ты продолжаешь улыбаться с холста, а тебя отвергли, и при жизни, и после смерти…

Елена бережно расположила портрет матери среди подушек на кровати Фомина и была такова.

Но ожиданиям Елены не суждено было сбыться. Несомненно, появление портрета на кровати стало для Фомина неприятным сюрпризом, но он не стал выносить свои чувства на люди. Елена догадывалась о причинах такого поведения. Молчать Фомина заставлял страх. Страх вопросов и людских пересудов. Фомин не хотел вспоминать прошлое и не хотел, чтобы другие вспоминали. Иначе ему пришлось бы оправдываться и он не нашел бы подходящих слов. Правда на этот раз была не на его стороне.

***

Егор и Елена встречались почти каждое утро. Пекарь привозил свежий хлеб, Елена выбегала во двор, и молодые люди, гуляя по еще сырой с ночи траве, вели неспешные беседы. Они рассказывала друг другу о себе, о своих делах, делились суждениями о мире, о нравах молодых и старых… С каждым днем, с каждой встречей, Егор все больше притягивал Елену. Она испытывала к нему неподдельный интерес, теплые чувства, благодарность за дружбу… Девушка все чаще ловила себя на мысли, что думает о пекаре не как о просто хорошем друге, а как о привлекательном мужчине. Ей нравилось это новое, щемящее сердце, чувство. Оно освещало ее жизнь, как луч солнца освещает пасмурное небо холодным осенним днем. Пробуждаясь, Елена вспоминала о Егоре, и на душе ее становилось радостно и светло.

Возвращаясь с очередной прогулки, на аллее Елена столкнулась с Андреем.

– Вижу, ты шашни завела с пекарем, – без обиняков отметил он.

– А вы следили за мной, Андрей Григорьевич?

– А тут и следить нечего, – фыркнул Андрей, – все об этом говорят. Молодушки против тебя ополчились, скажу я тебе.

– Что-то я ничего такого не слышала и не замечала.

– Все влюбленные подобны глухим и слепым.