В Plaz’e только девушки Бограш Мила
– Кого это, «нашей»? – лениво спросила я, нежась на теплом лежаке.
– Вчерашней… гадалки.
– Наверное, у нее выходной, – равнодушно сказала я, – хотя странно… Они каждый день взад-вперед шастают. Но раньше я ее не видела.
– Не видела?
– Может, она ко мне не подходила… В этих сари их не различишь. Ты что, ждешь ее? Зачем?
Он не ответил.
– Что с тобой, Ерема? – посерьезнела я. – Неужели предсказание пляжной побирушки тебя так задело?
– А, ерунда все… – отмахнулся он. – Хотя… Хотя всякое бывает… Она сказала: «Завтра уезжай». Почему именно «завтра»?
– Они все говорят «завтра» и «потом» – только два слова и знают. В любом случае «завтра» уже наступило, а ты на солнышке лежишь.
– Но «…Вдруг: виденье гробовое, незапный мрак иль что-нибудь такое…»[4] – делано улыбаясь, процитировал он.
– Перестань, Ерема! – сердито перебила я. – Этой пифии надо было триста рупий срубить, она и срубила. Вспомни, что она мне напророчила…
– Что? – оживился он.
– «Деньги быть», – передразнила я. – И Паше тоже про богатство. Паша пока еще бесценный перл не нашел, хотя ныряет, как заведенный. А ко мне снова не приехал слесарь…
– И все-таки, Вася… У меня к тебе будет одна просьба. Вернее, две.
– Ну, ты наглый тип! – возмутилась я. – За несчастные пятьсот баксов готов пять шкур содрать. По сотне за шкуру. Не слишком ли?
– Не пугайся, тебе нетрудно будет их выполнить.
– Ладно, давай первую.
– На…
Он протянул на ладони небольшой ключик на металлическом колечке.
– Ерема, в доме повешенного не говорят о веревке, а человеку, потерявшему ключ, не суют под нос другой. Это негуманно, – съязвила я.
– Вась, возьми на всякий случай, – он не шутил, – завтра мне вернешь.
– Может, хватит дурью мучиться, Ерема! – рассердилась я. – Успокойся уже.
– Считай это моим капризом, если хочешь, чтобы я успокоился.
– Ну хорошо. – Я взяла ключ.
– Скажи хоть, что им открывать? Чемодан?
– Нет, это от банковской ячейки, недалеко от моего дома.
– Там деньги, что ли?
– Нет. Это неважно…. Просто ключ… На предъявителя.
– А почему ты его Паше не вручил?
– Не хочется перед ним истериком выглядеть.
– А передо мной?
– Ты женщина. Увы, – он вздохнул, – не моя… Но, – Ерема посерьезнел, – ты свой человек.
– Ладно уж…
Его искреннее признание в дружбе тронуло меня гораздо больше, чем вчерашняя нежданная и ненужная страсть. Я спрятала ключ в карман пляжной сумки.
– А вторая просьба?
– Вторая тоже, потому что ты женщина.
– Ерема, ты перегрелся, что ли? Сказала же – я замужем. Пояс верности тебе показать?
– Вась, как раз про это я и хотел поговорить.
– Про «Это»? – передразнила я.
– Ну… В общем, да.
Он так смутился, что даже покраснел, но я, вспомнив неудачный «роман» с Рикемчуком, не поддалась.
– Не тяни резину.
– Вась, ты говорила, у вас пока детей нет…
– И что? Ты вроде бы вчера хотел исправить этот пробел в моей биографии, – ехидно напомнила я.
– Я серьезно, Вася… – еще больше смутился он.
– Так не мямли.
– Ты сегодня идешь в Аюрведический центр?
– Иду. Вот закончим разговор и отправлюсь.
– Не могла бы ты… спросить там, не делают ли они контрацепцию?
– Чего, чего?! – уставилась я на него.
– Представь себе ситуацию, – оживился он, – молодая красивая женщина приехала на экзотический курорт. Море, солнце, безделье – все, что нужно для бурного романа. Ну и… Но она, в отличие от тебя, без пояса верности. Готова на все, но боится залететь. Хочет поставить что-то типа внутриматочной спирали. А рядом только Аюрведический центр с лечебными программами…
– Ерема, ты любовный роман, что ли, пишешь? – догадалась я.
– Типа того… Мне одна идея в голову пришла. Стало интересно, могут ли здесь помочь знойной дамочке. Но не самому же об этом спрашивать.
– А если делают? Мне что же, по твоей прихоти потом наследника не зачать?
– Скажешь, что еще подумаешь.
– Как-то глупо… – засомневалась я.
– Вась, тебе же с ними не детей крестить.
– Это точно, – согласилась я, – они тут, по-моему, кришнаиты или буддисты.
– Тем более… Просто узнай, и все.
– Ладно, спрошу. Ох уж эти мне писатели… – пожала я плечами.
На том мы и расстались. Я отправилась на массаж в Аюрведический центр.
В Аюрведическом центре пациентов записывали на процедуры на огромной террасе. Совершенно правдоподобно смущаясь, я попросила позвать директора – она неплохо говорила по-русски.
– Что вам угодно? – улыбаясь, подошла ко мне индианка. – Недовольны массажем?
– Ну что вы! – горячо разуверила я ее. – Массаж превосходный. Но у меня появилась одна небольшая проблема.
– Какая?
– Я видела в вашей программе перечень гинекологических процедур… Лечение эрозий, воспаления и прочее…
– Да, у нас есть специальные растительные составы. Хотите пройти курс?
– Нет, у меня другое… – потупила я глаза.
– Не смущайтесь… Я ведь доктор… – она участливо посмотрела на меня.
– Понимаете, я здесь познакомилась с одним человеком… А дома муж… Я хотела бы предостеречься… Ну… От всяких неприятностей.
– Венерических?
– Нет, нет. В этом я уверена. Но… Я боюсь, наша связь может окончиться беременностью… Первый аборт… Сами понимаете…
– Не понимаю, что вы хотите? – нахмурилась она.
– Не делают ли у вас… – еще больше смутилась я, – контрацепцию? Хотя бы временную… Ну, типа спирали? Я хорошо заплачу…
– Нет, таких услуг мы не оказываем, – вежливо ответила директор и посоветовала: – Вы можете купить противозачаточные таблетки в ближайшей аптеке.
– Извините, – пробормотала я, – просто не знаю действия здешних препаратов…
– Вас проконсультируют. В аптеке говорят по-английски.
– Спасибо, – смущенно поблагодарила я.
Женщина слегка улыбнулась в ответ, поднялась и ушла. А я отправилась на массаж, в душе злясь на Ерему с его неприличными сюжетами.
Вечером у бассейна я пересказала наш разговор Ереме.
– Значит, не делают… – задумчиво проговорил Ерема.
– А с чего ты вообще взял, что делают?
– Матери какая-то пациентка рассказала, что на Гоа спирали вставляют всем кому не лень. Чуть ли не на пляжах. Как массаж. Во всяком случае, в пляжных Аюрведических центрах точно делают. Ну я решил для нее узнать, так ли. Для новой книги.
– А-а-а… – протянула я, зная, что мать Еремы – известный гинеколог.
– Извини, Вася, что пришлось своей нескромной просьбой побеспокоить такую целомудренную девушку, как ты… – намекнул он на наш несостоявшийся курортный роман.
Я пожала плечами – не извольте, мол, сударь, беспокоиться (во всех смыслах).
Мы искупались. Потом прогулялись по вечернему пляжу. Там по вечерам запускали фейерверки и петарды. Молодые ребята и девчонки танцевали прямо на песке. Ежедневно одно из приморских кафе устраивало party. Ближе к полуночи вернулись в отель. Павел, как всегда, зажигал на местной дискотеке.
– Ну вот, – взглянула я на часы, – уже больше одиннадцати, а ты живой и невредимый. Успокоился?
– Еще почти час… – сказал он.
– Я тебе позвоню ровно в двенадцать.
– А может… сама заглянешь? – вкрадчиво улыбнулся он. – Удостоверишься.
– Поверю на слово, – пресекла я новые поползновения своего неуемного приятеля.
У себя в номере стала разбирать пляжную сумку. Во внутреннем кармашке что-то звякнуло. Ах да, ключ, который мне дал Ерема. Колечко ударилось о ракушку. Я достала его, недоуменно повертела в руках и положила обратно – завтра верну. Повесила купальник на балконе, неторопливо выпила чаю. Было уже двенадцать. Пора ложиться. Сейчас Ереме позвоню – и спать.
– Алло! – сразу же отозвался он.
– Не спишь?
– Собираюсь, – полусонно ответил он, – но если ты…
– Спокойной ночи, Ерема, – сухо перебила я его. – Посмотри на часы. Уже десять минут как «завтра».
– Тогда до «сегодня», Вася. Целую, обнимаю…
Он повесил трубку, а я обрадовалась: Ерема жив, здоров, в меру пылок. И спокойно заснула.
Утром на ресепшен меня ждал сюрприз. Рядом с девушкой стоял смуглый неулыбчивый человек.
– Слесарь приехать… – возвестил, увидев меня, клерк.
Дальше все было предельно просто. Слесарь вынул из кармана уже готовый ключ. Видно, слепок с него ему передали заранее. Я заплатила, спасибо Ереме, сто долларов. Мне выписали квитанцию. И наконец, мы вместе с клерком пошли в хранилище и двумя ключами дружно открыли мой сейф. Все это заняло минут пятнадцать. Я уже собралась уходить, когда в холл влетел взъерошенный Павел.
– Я сейчас подгребу к вам! – крикнула ему, но он не отреагировал. Словно не замечая меня, он обратился к клерку:
– Пожалуйста! Надо срочно открыть дверь!
Я подошла к стойке.
– Ты что, тоже ключ потерял?
– Нет… Это у Еремы. Он что-то не отзывается… – с тревогой сказал Паша.
– Может, спит? – встревожилась и я.
– Он уже давно должен был встать. Мы договорились до завтрака пойти искупаться. Я звонил, стучал – не открывает.
Мне стало холодно и страшно. Все вместе мы побежали к домику, где они жили. Слесарь из Мумбая легко открыл дверь. Еремы в номере не было…
К двери, приволакивая ногу, подползла Клавдея, грустно посмотрела на меня. Я подняла ее и крепко прижала к себе.
Глава 2
Крутое дельце для дурнушек
За три месяца до…
Секретарь подняла голову от компьютера, исподлобья оглядела сидевших в приемной женщин: «Еще три дуры приперлись…» Ей не терпелось приоткрыть ящик стола, где лежал улетный триллер, и незаметно почитать. Страшно хотелось узнать, чем у них там все закончится, ну, с маньяком этим, а из-за этих мымр приходится строить из себя деловую.
Она сделала неприступное лицо – а то того и гляди с разной ерундой полезут. «Особенно вон та, выцветшая, будто в секонд-хенде на вешалке висела. Лицо подмазано, а все равно блеклое, как промокашка. Глазу не на чем остановиться – затрапезная юбка до середины колена, вязаная кофточка в мелких катышках, кружевной воротничок с аккуратно постриженным махрящимся краем. «Училка бывшая, что ли?» – неприязненно подумала секретарша.
Сердитая девчонка ошиблась, Вера учительницей не была. До недавнего времени она служила делопроизводителем в районной конторе по учету потребностей населения. Но кризис, как бульдозер, прошелся по потребностям. Учитывать стало нечего. Префектура решила сократить часть сотрудников. Естественно, сократили и Веру. Почему ее и почему «естественно»? Она не могла ответить на этот вопрос, просто при малейшей реорганизации всегда сокращали именно ее. Может быть, вид у Веры был такой, будто она заранее смирилась с неизбежным увольнением. Она не скандалила, права не качала, уходила молча. А может, работа у нее была какая-то полунужная? Вроде бы дело как дело, но необязательное, что ли. Вера незаменимой не была. А главное, никогда этого не хотела. Мать воспитывала ее одна, была робкой, слезливой и внушала дочери, чтобы та не высовывалась. По-своему мама была мудрой женщиной. Но это была мудрость мушки-пестрокрылки, главная забота которой – лишь бы не нашли и не съели. Из всех возможных способов борьбы за существование мама выбрала мимикрию. Вера, мамина дочка, была полностью согласна с таким выбором. Ей нравилась их почти незаметная жизнь – уютные радости: старые фильмы по «Культуре», классические романы на ночь, вафельный тортик к чаю… Мама часто оказывалась права. Алку-красотку, которая даже в школу заявлялась в шортах, в подъезде изнасиловали. Нечего задницей вилять направо-налево. У Вальки-ботаника от усердия обморок случился прямо на выпускном экзамене. Нечего умнее всех быть. А Ольга, гимнастка-медалистка, на отборочных соревнованиях ногу сломала. Нечего выдрючиваться. Скромнее надо быть, жизнь будто пальцем грозила выскочкам, точь-в-точь как Верина мама. Как и мама, Вера окончила Архивный институт, факультет делопроизводства. Мама утверждала: документы, как хлеб, – категория вечная, на их век хватит.
Самым страшным потрясением для Веры стала внезапная мамина смерть. Весной, когда они вместе гуляли в парке у себя на московской окраине, в нее впился клещ. Дома его, конечно, вынули, но он оказался энцефалитным, мама заразилась. В Москве почти уникальный случай – такая смерть. Судьба словно злорадно усмехнулась напоследок и выбрала эту незаметную женщину.
Похоронив мать, Вера стала жить одна. Замуж она не хотела – насмотрелась на замужних. К тому же был у нее кое-какой опыт. Когда на работу первый раз устроилась, начальник отдела кадров проявил к робкой девочке свой интерес. Вера побоялась отбрить его, пожаловаться кому следует. Вздохнув, уступила. Потом, передергиваясь от отвращения, вспоминала его, потного, пыхтящего, краснорожего. Незнакомую боль «там» и жжение внутри. Он еще раз с ней переспал, но, увидев мученическое выражение бледного лица и крепко стиснутые зубы, с трудом доделал свое дело и сказал, что с «пионерками-героями» пусть имеют дело пламенные революционеры. Себя он к таковым не относил.
И еще был случай… В общем, опять оказалось противно и скучно, а потом к ней, слава богу, приставать перестали. Вере хотелось жить без отвратительных страстей и ненужных сожалений, спокойно, как мама. Но не получилось. Грянул очередной кризис и очередное сокращение. Надеяться Вере было не на кого. И помочь некому. Таких, как она – безымянных жертв банкротств и дефолтов, пруд пруди.
Вера отнесла в скупку несколько золотых безделушек, которые мама хранила на «черный день». Этого, при ее экономии, хватило на два месяца. Она уже решила сдавать одну комнату их малогабаритной двушки, но мысли о том, что рядом будет жить чужой, пугали.
Вера встала на учет на бирже труда, пробовала сама искать работу. Но дальше собеседований дело не шло. Близких подруг у нее не было, а у немногих знакомых своих забот хватало.
Это объявление она увидела в Интернете. На сайте «Работа ищет…» появилась новая информация: «Совместное предприятие PLAZA предлагает женщинам НЕМОДЕЛЬНОЙ внешности от 30 до 55 лет высокооплачиваемую работу, связанную с выездом за границу. Свободный график». Объявление удивило. Во-первых, возрастной шкалой. Обычно требовались девушки до тридцати. И красоток почему-то просили не беспокоиться. Особо выделенное – «немодельной внешности» – Веру чрезвычайно обрадовало. Правда, был в рекламе среди плюсов единственный минус – работа высокооплачиваемая. Это настораживало. Вера никогда на таких работах не работала. Она их боялась. Как говорила мама, по деньгам и спрос. Спрос Веру пугал. Не потому, что она была безответственная, а потому, что беззащитная. И все-таки решила рискнуть, отправила по Интернету свое резюме, фото, заявление – все, что требовалось.
Спустя день ей позвонили, пригласили на собеседование. Она сидела на краешке стула, опасливо косясь на конкуренток – скорее всего, возьмут какую-нибудь из них. Наверное эту, расфуфыренную. Вера робко покосилась на крупную женщину в фирменном брючном костюме и шелковой цветастой кофте в стиле фолк.
«Расфуфыренную» звали Агния. Она держалась независимо и время от времени с презрением поглядывала на своих соседок. Какие-то зачуханные собрались. «Одна эта моль серая чего стоит, – покосилась она на Веру, – наверное, старая дева». Агния старой девой не была. Но не была и модной худосочной красоткой. Чувствовалась в ней языческая первозданная сила, как у вытесанной из дуба славянской богини. Кажется, припадешь к ней, как богатырь к земле, и обретешь неодолимую мощь. К Агнии тянуло. Но если продолжить сравнение с землей, ее можно было назвать «запретной зоной». Жена перспективного городского чиновника, посторонних она к себе не подпускала. Как прилежный Победоносцев был неприметен до тех пор, пока не стала востребованной «русская идея», так и муж Агнии пошел в гору на волне ожившего национализма. Равнодушную и к политике, и к интрижкам на стороне, своевременный успех супруга и сопутствующие ему привилегии привлекали Агнию больше, чем сомнительные опасные связи. Она знала, в желающих занять пост жены ее мужа недостатка не будет. Однако сладок плод запретных страстей. Однажды она не устояла. Молоденький журналистик был так обаятелен, страстен и мил, а муж в политическом раже так далек от плотских радостей, что…
Читать бесплатно другие книги:
