Западня для друга. Субботний детектив Охотин Анатолий

Глава первая

Жаркий вторник заканчивался, близилась полночь. Слабый ветерок, тянувший с обмелевшей реки, проносил с собою запах сохнущего ила на оголенных речных берегах.

Лето нынче простояло сухое, без живительных дождей. Прогремевшая в июне гроза, единственная за весь сезон, запалила торфяники за городской чертой. Загоревшийся торф до сих пор медленно тлел в земной утробе, рассеивая дым по округе. Редкие дождики, иногда падавшие из выдоенных туч, бессильны были загасить скопившийся под дерновым покровом жар. Как манны небесной ждали осенних дождей.

По узкой улице отдаленного городского района мчался мотоциклист. Луч яркой фары скользил впереди, обшаривал набегающий навстречу асфальт и вовремя предупреждал о возникающих впереди помехах: то и дело на проезжей части попадались выбоины. Мотоциклист лихо лавировал, на большой скорости объезжая препятствия. Он закладывал такие опасные виражи, что кровь закипала в жилах от пережитого страха.

Вскоре мотоциклист нырнул в узкий проезд, выходивший на параллельную улицу. За высоким забором находилась стройка. Гонщик поглядывал с опаской под колеса: на разбитой тяжелой техникой дороге повсюду валялись острые обломки кирпича, куски размочаленных досок, возможно, с гвоздями.

Когда вырулил на просторную Рабочую, прибавил скорости.

Далеко внизу, куда убегала улица, упираясь в берег, натружено шумел залитый яркими огнями речной порт. Там и ночью не прекращалась напряженная работа – разгар навигации. В порту гремели тяжелые механизмы, свистел маневровый тепловоз, подававший вагоны; усиленный трансляцией, из порта долетал сорванный голос дежурного диспетчера.

Вот и нужный дом. Десяток освещенных окон. Скоро полночь, люди ложились спать. Завтра рано утром на работу.

Гонщик заглушил двигатель. С погашенной фарой докатился до трансформаторной будки, находившейся в сотне шагов от нужного подъезда. Плавно нажал рычаг тормоза, остановился. Осмотрелся вокруг, прислушался. Ни машин, ни прохожих. Лишь раздавалось далекое лязганье грейферов в порту – там грузили уголь на баржу.

Спрыгнув с нагретого седла, гонщик привалил мотоцикл к металлической сетке, ограждающей будку электротрансформатора. Проверил остойчивость машины, нацепил на руль снятую с потной головы каску. Двинулся к дому.

Дойдя до подъезда, снова замедлил шаги, выставил уши торчком, настороженно позыркал по сторонам. Пусто и тихо вокруг. Он затолкал поглубже в карман курточки кожаные перчатки, в которых привык управлять мотоциклом, и натянул на руки запасные – тонкие, для хозяйственных работ, купил накануне за гроши. Глазами на секунду задержался на светящемся циферблате часов: без четверти двенадцать. Скоро новые сутки начнутся. Пора.

Кодовый замок открыл быстро – накануне узнал шифр от анонимного благодетеля…

Вчера в гараже, как обычно, он нянькался с мотоциклом: сменил масло в картере, подтянул ослабший крепёж. Обихаживал машину не спеша, обстоятельно, с любовью. Ему с детства нравилось возиться со сложной техникой. Сперва он детские машинки курочил, пытаясь заглянуть внутрь и понять, почему игрушка может ездить сама. Повзрослев, пересел на велосипед, а теперь вот его радовал современный мощный мотоцикл. Когда запищал мобильник, оставленный на верстаке, подошел, взял трубку.

– То, о чем мы договорились, ты сделаешь в субботу, – сообщил невидимый абонент. – Советую заранее изучить маршрут, чтобы ночью не запинаться. Кстати, там же и ключи от квартиры заберешь. Связка будет находиться под пустым ящиком у ограждения трансформатора. Поднимешь обломок пустотелого кирпича, а в одном из проемов, под красным пластилином, будут ключи. Заберешь их до шестнадцати часов. До четырех дня, врубился?

– В шпионов поиграем, дядя?

– Не умничай! Делай, что говорю. – Абонент назвал шифр на входной двери. – Всё, я жду результата!

В три часа дня, забирая ключи из тайника, усмотрел он и то, что дверь подъезда ходит туго, заметил издалека, как днем дородная пенсионерка, пыхтя, тянула на себя дверную скобу.

Сейчас, как и ожидал, дверь подалась тяжело, надрывно простонала тугая пружина, подтягивающая дверь внутрь – вот и причина трудного хода.

Оказавшись в чужом подъезде, недолго подождал, пока глаза привыкнут к сумраку. Потом легко и неслышно взбежал на четвертый этаж. Перевел дыхание на лестничной клетке. Под потолком, обсиженная мухами, слабо тлела голая сорокаваттная лампочка. Вряд ли при таком свете да еще среди ночи кто-то из жильцов дома мог заметить и запомнить мотоциклиста. Однако он не поленился, чтоб зря не рисковать, и залепил дверные глазки кусочками лейкопластыря. Вытащил из кармана шуршащие больничные чехлы для уличной обуви, натянул на кроссовки. На голову надернул спортивную шапочку с прорезями для глаз.

Ключи от квартиры подошли один в один. С замками управился даже быстрее, чем ожидал. Это порадовало и добавило куражу. Вот что значит тщательная подготовка акции, похвалил себя мотоциклист, о мелочах надо заботиться заранее, чтоб позже проколов не случилось.

Гибким ужом скользнул в прихожую отпертой квартиры. Осторожно прикрыл за собой только наружную, стальную дверь. Прислушиваясь, замер в тесном полутемном коридоре.

Из комнаты через приоткрытую дверь с матовым остеклением струился робкий свет. А еще оттуда доносился громкий храп спящих мужиков и шел густой запах пьянки, от которого могла свалиться лошадь. Сомневаться не приходилось: здесь долго и напряженно пили водку. Как раз то, что надо, порадовался ночной гость.

В мистику Полина никогда не верила. И дурацкому сну, который видела накануне поездки, она не придала должного значения. Мало ли что может присниться! Всему верить, так и на улицу не выйдешь. Она видела во сне черное выжженное поле с одиноким обгоревшим деревом. Будто случился апокалипсис. Ни людей, ни животных. Некуда идти.

О своем сне она вспомнила на обратном пути, в вагоне, когда начались неприятности. Сначала их состав загнали на запасный путь на каком-то лесном разъезде. Вот и не верь после этого дурным снам! Дальше – больше. Поезд, на котором Полина возвращалась домой, опоздал без малого на три часа. Выяснилось, какой-то шутник от скуки брякнул по телефону, дескать, подземные переходы к платформам заминированы. Скоро взрыв. Поезда задержали до особого распоряжения. В том числе и электричку, на которой ехала Полина. Вызванные саперы тщательно искали взрывчатые вещества, все прощупали, облазили, пускали специально обученную собаку, но ничего не нашли. Звонок анонима стоил нервов и впустую потраченного времени не одной сотне людей, спешащих по своим, быть может, неотложным делам. В числе заложников шутливого звонка оказалась и Полина.

Она сошла с поезда, растерянно остановилась на перроне и стала озираться по сторонам. Полина искала глазами мужа. Олег накануне клятвенно обещал встретить, но не приехал. Получалось, что обманул. Полину душили подступающие слезы обиды: ведь обещал Олег, чуть не в грудь себя кулаком бил, и не встретил! Теперь она не ведала, как справиться с захлестнувшим отчаянием. Держалась из последних сил, чтоб не разреветься на виду у чужих людей.

На площади, многолюдной в дневное время, стояли две «газели» и дюжина таксомоторов. Метро закрылось полчаса назад. Более прыткие пассажиры быстро заняли свободные такси. Осталась одна желтая машина, к ней подошла Полина.

Увидев в прокуренном салоне двоих парней явно не трезвого вида, она остереглась садиться. Отошла от подозрительной машины и приуныла. Как добираться домой? Тут дороги-то – минут сорок, да куда рыпнешься на ночь глядя! Прошли те времена, когда спокойно можно было разгуливать по ночным улицам, не опасаясь, что из-за сумки могут убить.

Что делать? Ждать Олега? Он едва ли приедет, наверняка уже отметил наступающий день рождения, так упился, бедняга, что дрыхнет без задних ног, не до жены теперь.

Когда Полина отправлялась к больной тетке за полтораста километров в тихий районный городок, она оставила мужа в сладком предвкушении близкого личного праздника. День рождения Олега в этот год выпадал на воскресенье, и они твердо договорились отметить дату вместе. Благодушно настроенный Олег пообещал Полине не надираться вдрызг раньше времени и обязательно встретить, когда она вернется от тетки. Еще засветло звонила ему из электрички о задержке, и Олег веселым, не пьяным голосом заверил, что приедут на вокзал вдвоем с приятелем, просил не волноваться. Приехал! Встретил! С приятелем!

Приятеля Олега звали Андрей Карачаров. Полина знала, что он обитал на северах, а в тех неуютных, холодных краях, по её представлениям, мужики хлестали неразведенный спирт кружками. Иначе в суровых арктических условиях не выжить. Так что Олегу было с кем отмечать надвигающийся праздник.

Полина в очередной раз отправила вызов на домашний телефон. Трубку никто не снял. Надеясь на удачу, она еще раз позвонила на мобильник Олега.

«Ну ответь же ты, ответь, Олег! – мысленно просила Полина. – Да сколько же нужно вылакать той проклятой водки, чтоб полностью отключиться?..»

Незваный визитёр осторожно просунул голову в комнату, пошарил сощуренным глазом по квартире. «Ничего себе, погуляли!» – поразился он, увидев сдвинутый с места стол, и собранный гармошкой ковер на полу. Догадался, как сильно штормило мужиков, раз такой бардак соорудили. Он просунулся дальше и тут увидел самих виновников учиненного пьяного беспорядка.

На полу, свернувшись клубком, устало храпел гость Олега. Вообще-то гостей, тем более дорогих, принято укладывать на кровать. Перепившему Олегу было не до соблюдения приличий. Он сам свалился там, где настиг сон, – лежал на тахте, безвольно разбросав во сне пухлые руки. Внутри его пивного, колыхающегося от дыхания брюха что-то громко булькало, урчало и плескалось. Рубашка на Олеге задралась, оголив белое, не знавшее загара тело.

«Разлегся, как баба!» – поморщился мотоциклист, испытывая отвращение к полному хозяину, разлитому как холодец по тахте. Отвел взгляд в сторону.

Неожиданно ожил городской телефон. Резкая трель болью отозвалась в ушах. Ноги мотоциклиста занемели и прилипли к полу. Сердце ёкнуло, затаилось внутри, зажалось в кулачок и почти перестало биться. Волна испуга окатила с головы до пяток, а потом скатилась, как вода, оставив пот на лбу. Однако он быстро совладал со страхом, его растерянность длилась секунд пять, не больше, по истечении которых незваный посетитель сорвался с места. Начал рыскать по комнате – где тот грёбаный телефон? – обнаружил аппарат на полке шкафа. Ага, вот ты где притаился, змеёныш! Рывком выдернул из розетки шнур: больше не оторвет, паразит, от дела!

Немного успокоившись, он вернулся к столу. Здесь позабыто горела настольная лампа под зеленым абажуром. На тарелках валялись огрызки крупно нарезанной копченой колбасы и твердого сыра, раскрошенный хлеб. Посреди отвратительного натюрморта печально взирали друг на друга две порожние водочные бутылки. Всерьез пили мужики, определил визитер, по-взрослому.

Он заметил возле тарелки кухонный нож с длинным блестящим лезвием. Видимо, им и пользовались алкаши, решил мотоциклист, подняв нож со стола. Оглядел, оценивая практичность предмета, затем проверил остроту, проведя по скатерти. После лезвия на материи остался ровный, еле различимый разрез. Отличный ножичек!

А теперь за работу!

…Перед тем, как покинуть чужое жилище, мотоциклист добавил беспорядка в квартире. Он хотел создать впечатление случившейся здесь махаловки между пьяными дружками. Для большей убедительности сдернул на пол скатерть с объедками и порожней тарой, уронил пару стульев, с серванта смахнул на ковер цветочный горшок. С цветком, правда, вышла небольшая заминка. Так получилось, что вместе с тем цветком, будь он неладен, нечаянно уронил на пол фотографию улыбающейся Полины. Занес было ногу, чтобы растоптать снимок, да отчего-то остановился, не посмел. Как бы он не злился на Полину, она была единственной девушкой на этом свете, которая любила его по-настоящему. Пока он не съехал с катушек. Мотоциклист-убийца снял окровавленную перчатку, чтобы не испачкать снимок Полины. Нагнулся, поднял фотографию и поставил на место.

Уходя, ночной мотоциклист подмигнул спасенной от осквернения хозяюшке, мол, пока, пока, скоро встретимся, Полина.

Полина отыскала свободное место в зале ожидания, присела отдохнуть. Неужели целую ночь придется сидеть на вокзале? Она посмотрела на часы. Прошел всего час, как сошла с несчастного поезда, а в ногах появилась такая страшная усталость, словно шла от тетки пешком все полторы сотни километров. Ужас какой-то! Все-таки мерзавец Олег, раз так цинично с ней обошелся! И чего теперь стоит его обожание, эти утренние ужимки и собачья преданность в лживых глазах? Он свинья, поросёнок, который никак не может нажраться своей любимой водки, да чтоб ты ею залился совсем!..

Зал ожидания притих. Вокзальная жизнь после полуночи не прекратилась вовсе, однако спешки, толкотни и шума заметно поубавилось. Вялые пассажиры, в основном транзитники, делавшие здесь пересадку, бродили под объективами видеокамер наблюдения, тихонько переговаривались, читали, разгадывали кроссворды, дремали, жевали – это были обычные занятия людей, вырванных из своей среды обитания, вынужденных коротать время в ожидании поезда всяк на свой манер.

Мимо расстроенной Полины дважды продефилировал молодой мент со скворчащей рацией на ремне. Милиционер был худой, прогонистый, как жердина, свободный ворот его форменной рубашки свободно болтался на шее. Тощий парень, как уловила Полина по нечаянному взгляду стража порядка, с азартным любопытством поглядывал на нее, в его желтых зрачках назревал некий вопрос к пассажирке.

Рядом раздался шелест разворачиваемой бумаги и послышалось усердное сопение.

Полина повернула голову, посмотрела на соседку по сиротской скамейке. Пожилая женщина лет пятидесяти, крепкая телом, деревенская, судя по добротной, но давно вышедшей из обихода одежде, видно, сильно проголодалась, намотавшись по городу. Бывшая колхозница достала из бездонной сумки вареную курицу. Развернула бумагу и, положив тушку себе на колени, стала рвать на куски сильными руками. Тут же толстые ее пальцы заблестели от жира. Наткнувшись на взгляд Полины, которая была близка к обмороку после увиденного, женщина, однако, истолковала его на свой лад, подумав, что соседка голодна. И совершенно бескорыстно она протянула Полине огромную ножку запеченного по-домашнему бройлера с раскоряченной белой костью.

«Какая гадость!» – ужаснулась Полина. Она почувствовала, как лицо заливает краска, как трудно стало дышать, быстро вскочила с лавки и кинулась на улицу.

Глотнув свежего воздуха, Полина подошла к каменной колонне и стала к ней спиной. Достала сигарету и попыталась прикурить. Спички шипели, исходили вонючим дымом, но не загорались. Ну, что сегодня за оказия такая, ну, прямо, ничегошеньки не получается! Полина в сердцах швырнула коробку в урну. Хотела уже выбросить сигарету, и тут, как чёртик из табакерки, возник поблизости давешний мент. Следил он, что ли? Полина недоверчиво покосилась на вокзального сержанта. Молодые прыщавые парни всегда вызвали у нее подозрение неутоленной тоской в глазах.

Подошедший сержант сообщил, что курить здесь запрещено. Проследил, как Полина выбросила сигарету в урну. Она ждала, когда он уйдет. Сержант не спешил. Полина поморщилась.

«Только бы не вздумал клеиться, – думала она. – После предложенной куриной ножки с ужасно вывернутой костью, ухаживаний малохольного сержанта мне точно не пережить!»

– Гражданочка, извините, вы ведь уже приехали, не так ли? – нарушил молчание сержант. Он, не стесняясь, разглядывал пассажирку, будто прикидывал, насколько она сговорчива.

– Ну и что? – вдруг ощетинилась Полина, сердито помахав возле лица ладошкой, чтобы отогнать исходящий от сержанта запах. – Да, я вернулась домой, я здесь живу, и меня должен был встретить муж. Но он не смог приехать вовремя. У него сломалась машина.

– Документы покажите! – потребовал сержант, отвечая на ее злость.

– Пожалуйста!

Он тщательно проверил паспорт Полины. Регистрация оказалась в порядке. Действительно, местная, придраться не к чему. Не выказывая разочарования, мент потопал обратно. Была бы поддатая или шибко нагрубила, думал он, можно было затащить в дежурку. А с этой облом получился. Пропала смена.

«Господи, что происходит, зачем этот дешевый фарс? – задала себе вопрос Полина. – Я мучаюсь здесь так, словно никто, кроме Олега, не сможет мне помочь. Но ведь это не так, далеко не так, совсем не так! Я знаю, кому следует звонить. Конечно, Руслану! Если он не занят личной жизнью, примчится, как пионер по зову горна…»

Руслан Назаренко работал ведущим специалистом в строительной фирме Олега Самохвалова. Был, по сути, правой рукой руководителя. Постоянно в движении, в гуще трудовых свершений. Кроме скитаний по стройплощадкам, где требовалась его инженерная поддержка и командирский бас, Руслан успевал еще и мотаться с документами по начальственным кабинетам городской администрации, чего пуще огня избегал сам Олег. «Спец на все руки от скуки», – так говорил в шутку о себе сам Назаренко.

Когда-то Руслан, Олег и Андрей, приехавший в отпуск и нынче загулявший с именинником, вместе учились в Политехническом, в один год закончили строительный факультет. А вот дальше их дороги разошлись, как нередко случается в жизни. Андрей подался на севера, трудился водителем в нефтяной компании. Олег остался в городе, работал в строительной фирме отца, а когда тот внезапно ушел из жизни, возглавил семейный бизнес. Руслана Самохвалов разыскал и пригласил на фирму сам, не забыл еще, какой он хваткий и проворный. К тому же не дурак, коли писал за Олега курсовые и диплом. Не за спасибо, конечно. И Олег со своей стороны тоже не скупился, платил товарищу за помощь сполна. Олег понимал, как трудно Руслану самостоятельно пробиваться в жизни, не имея в запасе такого покровителя, каким для Самохвалова был отец – почетный гражданин города, заслуженный строитель и т. д. и т. п.

Появляясь в офисе набегами, заходил Руслан и к главному бухгалтеру фирмы. Эту должность исполняла Полина, приставленная мужем к руководству. Изредка Полина и Руслан общались – в офисе, под взглядами любопытных сотрудников. Разговаривали, решали текущие проблемы – и всё. Руслан сразу признал, что Полина не зря ест хлеб, дело знает назубок, а не просто занимает вакансию по родственной принадлежности.

Однажды, когда Полина корпела в одиночестве над документами, Руслан ворвался к ней без стука и вывалил на стол охапку чудесных свежих цветов. По комнате разлился запах лесных лугов, летних солнечных полян и еще чего-то приятно щемящего, давнего, будто вернулось детство. Полина была поражена.

«С днем рождения, Полина!» – обежав стол, улыбчивый инженер поцеловал ей руку. Он был красив и галантен, как принц.

«Очень мило, – порозовев лицом, сказала она. – Откуда узнал?»

«Олега расколол!» – признался честно, а взгляд у самого был дерзкий, вызывающий, полный обожания. Подошел и поцеловал ее в губы. Полина словно онемела. Надо было его прогнать, у нее ведь муж, а рядом кумушки в бухгалтерии, враз донесут. Только не смогла. Таких, как Руслан, не прогоняют. Полина в тот день угостила Руслана кофе, посидели рядышком, тихонько и хорошо поговорили. Потом он вспомнил о делах, подхватился, и быстренько увеялся, только и видела его – испарился со скоростью того Карлсона, у которого моторчик за спиной.

Дни шли, и Руслан стал захаживать чаще. Приносил конфеты, цветы. Не отказывалась от ухаживаний, но со страхом ждала санкций от мужа. Как-то, оставшись одна, стала думать о странной ситуации, в которой оказалась. Неужто Олег настолько слеп, что не замечает повышенного интереса Руслана к собственной жене? Не может такого быть, чтобы какой-то доброжелатель из коллег не донес Олегу об участившихся визитах инженера. Конечно, сообщили. Но Олег и словом не обмолвился. Будто все так и должно быть. Сбитая с толку, Полина терялась в догадках, извелась вся, с тревогой ждала какой-нибудь каверзы от Олега, придуманной специально для ее наказания. Хотя наказывать, по большому счету, пока было не за что.

Устав ждать подвоха от Самохвалова, Полина сделала упреждающий ход. Как-то подловила пьяненького мужа на слове и открытым текстом, без тени смущения, заявила, что ее не устраивает положение гражданской жены, что она все обдумала и хочет замуж по-настоящему, со штампом в паспорте, как у всех нормальных людей. Заявила также о желании въехать полноправной хозяйкой в новенький, возводимый за городом коттедж. Самохвалов после ее речей вдруг воспламенился, радостно засуетился, затряс булькающим брюшком, собрался тотчас отвезти любимую в ЗАГС. Жаль, час оказался поздний, там и двери уж на клюшку заперты. Но каким же огнем тогда раззадоренный Олег полыхал, какие искры метал из глаз! Это надо было видеть! Столько решительности и напора она больше за ним не замечала. Прямо обвал, лавина эмоций, а уж как пытался на руки поднять и по комнате поносить, да чуть не уронил, так это отдельная песня, полная смеха и радости.

Официальный брак они вскоре оформили, все чин чинарем, и Полина облегченно вздохнула. Жить стало спокойнее. Но вот Руслан… Инженер никуда не исчез, с какой стати, фирма без его деятельного участия просто зачахла бы. Назаренко продолжал таскать подарки, будто не слышал пересудов, ну что тут поделаешь? Перспектив, как сознавала трезво мыслящая Полина, у инженера не было никаких. Почти никаких. Совсем свеженький штамп в паспорте о регистрации брака с Олегом Самохваловым весомо подтверждал данную мысль, однако сердцем чуяла, как уголёк, зароненный в душу деятельным Русланом, медленно тлел, не разгорался ярким пламенем, но и не потухал окончательно. Временами становилось так тяжко, хоть плачь. Но как разорваться на две половинки? Дилемма…

Набралась духу и позвонила. Инженер сразу ответил.

– Здравствуй, Руслан, извини, что беспокою. Это Полина. – Произнесла звенящим от напряжения голосом. – Ты можешь говорить, тебе удобно? Прости, если разбудила, но у меня такой форс-мажор, ужас что творится!..

– Полина? – удивленно уточнил Руслан, и она на расстоянии почувствовала его волнение. – Можешь не извиняться, я пока не ложился. Смотрел футбол по ящику. Слушай, Полина, я что-то не соображу, откуда ты звонишь?

– Представь, пропадаю на вокзале, как последняя бомжиха, – горько усмехнулась она. – Поезд сильно задержали, теперь не знаю, как выбираться отсюда.

– Та-а-ак! – протянул Руслан, проникаясь тягостным состоянием Полины. – Значит, наш Олег уже в загуле? Понятно, кто празднику рад, тот накануне пьян. – Он вздохнул. – Хорошо, что позвонила, молодец. Жди, я уже еду!

Все-таки Руслан отличный парень, надежный, благодарно думала Полина, убирая трубку, сразу откликнулся на зов погибающей женщины. Жутко представить, чтобы делала без него.

Лестничная площадка оставалась по-прежнему пустой и сумрачной, когда он покинул чужую квартиру. Спокойно отодрал пластырь с дверных глазков, сунул в пластиковый пакет, куда раньше были брошены потная маска, ненужные окровавленные перчатки и синие шуршащие чехлы для обуви. Позже избавится от пакета, подальше от этого помеченного места.

«Лихо управился!» – похвалил себя мотоциклист, кинувшись вниз по лестнице. Но в это время где-то на первом этаже с силой бабахнула железная дверь. Раздался радостный собачий лай. Пришлось возвращаться назад и подниматься на площадку пятого этажа, чтобы появившийся пёс не унюхал чужака и не поднял лай на весь подъезд. Тогда по-тихому точно не уйти.

– Полкаша, зараза, не тащи меня так! Да стой ты, дурень, я ведь упаду!.. – хриплым голосом увещевал собаку владелец, его было отлично слышно наверху. Пес повизгивал от нетерпения, а хозяин все не мог запереть дверь, долго шарахался на площадке. Наконец убрались.

Возникла непредвиденная заминка. Следом уже не сунешься. Наверняка двое неспящих обделывают свои гадкие делишки рядом с подъездом. Придется ждать, когда Полкан приведет хозяина обратно в квартиру.

Прогулка закончилась через семь с половиной минут, нарочно по часам засёк время. Эти семь минут показались длиннее целой ночи. Рубашка промокла насквозь, хоть выжимай, и пот до сих пор струился меж лопаток.

Едва захлопнулась с грохотом дверь внизу, как мотоциклист со всех ног бросился вниз по лестнице. Скорее, скорее на улицу, к надежной машине!

Домчался до мотоцикла, запрыгнул в седло. Надернул каску, сжал руками руль. Приемистый движок запустился сразу, бесшумно соединились шестерни в коробке передач…

Послушный воле гонщика, мотоцикл рванулся вперед, выскочил на пустынную Рабочую и помчался вниз по улице на огни неумолкающего порта.

Руслан вбежал в зал ожидания. Отыскал глазами Полину, затихшую на лавке рядом с икающей от сытости тёткой. Полетел, помчался к ней на всех парусах, улыбался при этом во все лицо. Поднял несколько оторопевшую Полину с нагретого места, сгреб лапищей ее дорожную сумку, и они устремились к выходу. От инженера исходила такая уверенность, такою необыкновенной силой веяло от него, что Полина безропотно подчинилась его суворовскому натиску.

На улице давешний сержант опять топтался у колонны, на этот раз отчитывал какую-то долговязую девицу в вязаной шапочке: борьба с курильщиками шла полным ходом.

При виде мента у Полины словно крылышки прорезались, она летела за Русланом не чуя ног, гордая и счастливая, и так обожгла сержанта ненавидящим взглядом, что тот отвернулся в замешательстве.

– Куда поедем? – поинтересовался Руслан, когда машина мягко тронулась с места. – Тебя отвезти домой?

– Ну уж нет! – отрезала решительно Полина. – Хоть в гостиницу, но только не домой! Не хватало мне пьяных оправданий Олега! Видеть его не хочу!

– Тогда поедем ко мне, – просто предложил Руслан. – Особого комфорта не обещаю, но душ сможешь принять. Сегодня как раз дали горячую воду.

– Спасибо, Руслан, о большем и не мечтаю.

Полина прикрыла глаза, чувствуя усталость. День выдался не самый лучший. Да, теперь только душ и спать. Забыть обо всем. Просто забыть.

Глава вторая

На утренней остановке, продуваемой холодным ветром, Полину подобрал подъехавший автобус. Грустная и притихшая, она села подальше от двери, уставилась в окно. Путь был неблизкий, пока ехала, думала о Руслане. Он вчера был заботлив и ласков с нею, и она, расслабившись после бокала вина, смертельно обиженная на мужа, отдалась Руслану после первого ласкового прикосновения к ней…

Утром воодушевленный удачей Руслан пожелал сам отвезти Полину домой, но она неожиданно воспротивилась. С нею происходило нечто странное, похожее на симптомы начинающейся болезни. Полина испугалась: и вправду, не заболела ли?.. Ведь от угрызений совести обычно температура не прыгает вверх, а у нее обжигающе пылали щеки и легким ознобом сводило лопатки. Нехорошее предчувствие жгло изнутри. «Полина, что с тобой? – озабоченно вопрошал Руслан, не понимая, что могло так резко изменить отношение Полины к нему. – Жалеешь о вчерашнем?»

Она промолчала. Не станешь же объяснять, что не хотела видеть ни Руслана, ни этой комнаты, где вся обстановка напоминала о состоявшейся измене и о том, какая она оказалась дрянь. Прочь, прочь отсюда!

Расставание получилось холодным, оба чувствовали неловкость. Когда Руслан попытался дотянуться до плотно сомкнутых губ Полины, чтобы поцеловать, она отчужденно отстранилась. Руслан разочарованно убрал руки. Полина сознавала, как жестока с ним, однако возникшая из-за чувства вины преграда в душе мешала ей снова искать близости. Не могла ничего с собой поделать. Что теперь Руслан о ней подумает? Наверное, обзовет дурочкой, в лучшем случае, или вообще неблагодарной тварью, что было бы более справедливо. В самом деле, думала Полина, нашла у Руслана поддержку в трудную минуту, а утром, выспавшись, молча свалила. Не позволила даже в щечку поцеловать. Ну и пусть, распаляясь, думала она, если Руслан умный, а он наверняка такой, то сам поймет, что бывают минуты, когда человек слаб и уязвим, идет на поводу у обстоятельств, а позже стыдится, да ничего уж не исправишь. К сожалению. Впрочем, сама ведь принимала цветы, силой в руки никто не толкал, и то, что случилось ночью, должно было рано или поздно произойти. Только вот нынешним утром как-то не по себе стало. Полина искала оправдание в том, что вина Олега не меньше, это он бросил её страдать на вокзале!

Полина вышла на своей остановке. Направилась к дому внешне спокойная, будто с покупками возвращалась из магазина. Мысленно она готовилась к предстоящему нелегкому разговору с мужем. Заранее взвинчивала себя, вдалбливала в голову, что Олегу вообще на все наплевать: где его жена, с кем? Ему лишь бы водки нахлебаться, рухнуть на тахту и хрюкать в свое удовольствие. Вот и нахрюкал, поросенок! Сам, сам виноват в случившейся измене!

Идя к дому, Полина представляла в подробностях то, что должно было произойти с нею дальше: вот она входит в прихожую, ставит на пол сумку с теткиными гостинцами и нарочно долго снимает туфли. Наконец появляется заспанный Олег, шлепает по полу, как всегда, босиком, над тугой резинкой спортивных штанов колышется выпирающее вперед пузо, обтянутое полосатой тельняшкой. Конечно, муженёк на взводе, тяпнул с утра пораньше, именинник ты наш! Сейчас пребывает в том расслабленно-благодушном состоянии, когда ему хорошо, он добрый и щедрый. Проси о любом одолжении, пообещает исполнить. Потом может и забыть, но сейчас выглядит искренним. Олег лезет обниматься, бормочет что-то бессвязное в свое оправдание и оттого становится жалким. Полина грубо пресекает его поползновения, перебьется, ишь, чего захотел!

На площадке перед своей дверью Полина остановилась, перевела дух. Набравшись, как ей думалось, сил и мудрости, открыла двери своими ключами. Протолкнула вперед, помогая коленкой, громоздкую сумку, нагруженную овощами, следом втиснулась сама в прихожую.

Привычно протянув руку к стене, нашла выключатель и зажгла свет. В тесной прихожей стало светло и уютно. Вздохнула с облегчением: наконец-то она дома. Потом присела на низкий стульчик, сбросила уличную обувь. Нагнувшись, поискала рукой свои тапочки и еле достала из-под шкафа. Опять Олег утолкал подальше своими ботинками – надоело говорить, что она не обезьяна и руки у нее коротки для лазаний под шкафом. Только что толку Олегу говорить – покивает согласно головой, мол, ладно, учту, а в следующий раз так зафигачит те же тапки, что придется выковыривать их лыжной палкой, за которой еще надо топать на балкон.

Полина остановилась у зеркала и поправила прическу. Подумала: что-то не спешит Олег заглаживать промашку, видать, ему даже оправдываться лень, он в своем репертуаре. Впрочем, время для его надлежащего воспитания безнадежно упущено. Он, пожалуй, еще и за пивом ее отправит. Как бывало не раз, заканючит: спасай, родная, не то ласты заверну! Спасала. Грешна. Сегодня не будет. Она почувствовала, что снова начинает злиться. Нет, нет, только спокойствие и холодная рассудительность! Она не подаст повода для скандала, будет высокомерной и молчаливой.

Полина зашла в комнату, где накануне пили Олег и его северный гость. В ноздри шибануло таким крепким сивушным духом, что Полину передернуло.

«Ну и паразиты! – ужаснулась хозяйка. – Теперь три дня придется проветривать дом! А если опять потянет гарь с торфяников? Форточки не откроешь. Что же тогда, задыхаться в винных парах?.. О Боже, ну за что такое наказание!»

Подойдя к большому окну, она раздернула пошире плотные шторы и открыла форточку. Принюхалась. С улицы в комнату устремился свежий воздух. Дымом пока не пахло, видно, ветер сменился. Можно дышать.

Оглядела загаженный пол. Закуска на ковре, стулья на боку, настольная лампа разбита. Так, здравствуйте вам, и цветочный горшок пустой! Земля разбросана, цветок только для гербария годен. Они чем вообще занимались тут, алкаши проклятые?.. Ну разве можно оставлять мужиков дома одних, без надзора? Ведь в настоящий свинарник квартиру превратили!

Полина быстренько сбегала на кухню, принесла веник и совок, принялась выгребать грязь. Вычистить, вымыть, навести порядок – вот что стало ее насущной заботой. Занимаясь работой, думая о доме, она и не заметила, как улетучились скверные мысли, рвавшие душу некоторое время назад, все-таки хорошо, когда есть чем заняться.

Она сметала рассыпанную возле шкафа землю от цветка, когда на полу сонно ворохнулся Андрей. Морщась от досады, Полина посмотрела на гостя, начавшего подавать признаки жизни. Карачаров лежал на боку, отвернув лицо к стене, смятая рубаха задралась до подмышек.

«Хоть бы тело прикрыл, что ли, – нахмурилась Полина. – Вот ведь до чего можно упиться! Все нипочем!»

Словно почуяв на себе презрительный взгляд недовольной Полины, гость тяжело засопел, промычал что-то неразборчивое и перевернулся на спину. Не проспавшийся, чужой человек вызывал у нее отвращение. Отвернулась, занявшись уборкой. Однако в зрительной памяти уже отпечаталась некая деталь, мимо которой невозможно было пройти. Преодолевая отвращение она еще раз глянула на гостя. И тотчас захолодела вся, оцепенело замерла на месте. Она увидела левый край собранной на груди рубашки, который был испятнан бурыми потёками. Да ведь это кровь! Они дрались без меня! – вызрела страшная догадка и острой бритвой полоснула по сердцу: мой хрусталь!.. Мужики в квартире устроили свалку, махались кулаками, могли и посуду повредить!

С дурным предчувствием Полина метнулась к шкафу со стеклянными створками, в котором держала любовно собираемый хрусталь. Обнаружила, что створки плотно закрыты, посуда цела. Слава Богу, перевела дух, хоть здесь ничего не побили. Это же ужас какой-то, до чего можно допиться!

Успокоившись, Полина отошла от шкафа и впервые обратила внимание на спящего мужа. Ей показалось, что поза у Олега какая-то ненормальная. Что с ним? Голова набоку, рука свесилась с тахты. Не сопит, как всегда… О Господи, да он и не дышит вовсе!..

Боясь предположить самое страшное, мысленно цепляясь за предположение, что ей могло показаться, Полина на цыпочках подкралась к Олегу, тронула его отброшенную в сторону руку. Ладонь была холодной. Полина, осмелев, посмотрела на Олега и пришла в ужас – на шее чернел разрез, покрывшийся корочкой засохшей крови…

Дикий нечеловеческий вопль Полины переполошил весь подъезд.

Услышав о чужой беде, люди сбегаются быстро. На крики Полины тоже прибежали соседи. Приплелись две старушки с запасом валерьянки, прихромал отставной старшина со второго этажа, служивший когда-то в советской милиции. Поседевший бывший страж порядка отогнал любопытных от двери, чтоб не затоптали возможные следы преступника. Затем вызвал по телефону полицию и скорую. Тем временем сердобольные бабульки прямо на лестнице отпаивали Полину валерьянкой, хлопотали над ней до приезда врачей.

У майора Дупака сегодня намечался выходной. Поэтому позволил себе немного расслабиться. Встал он нынче позже обычного, долго и тщательно брился в ванной. Настроение у майора было мажорное, и как ему не быть, если впереди отпуск, обещавший почти месяц сплошного блаженства. Отпускные дни предстояло провести на берегу теплого, ласкового моря. О чем еще можно мечтать измотанному горьким смогом и постоянной суетой горожанину? Сказка – одно слово.

Дупак елозил лезвием по щекам и поглядывал оценивающе на собственное отражение в зеркале. А что, думал он не без бахвальства перед самим собой, чисто по-мужски смотрюсь вполне сносно. Для человека опасной профессии, которому сороковник с копейками, выгляжу недурно. Правда, малость раздался вширь, причем, ниже пояса, но в широкой рубахе навыпуск, пожалуй, такой дефект не станет сразу бросаться в глаза. Надо уметь скрывать свои недостатки. Эх, елки-палки, пожалел майор, жаль путевка на двоих с женой! Был бы один, и как бы временно холостой, пожалуй, дал бы маху, вспомнил молодость. Дупак улыбнулся приятным воспоминаниям. Однако у него достало воли, чтоб не уходить в глубину вопроса и оборвать греховные помыслы, задушить их в зародыше. Он был реалистом и отчетливо сознавал, что загулять теперь также невозможно, как, к примеру, стать генералом. Каждый сверчок знай свой шесток. Вот так-то, подытожил Дупак, умчались наши годочки, мигнул красненьким огоньком последний вагон, и поезд ушел, ту-ту! И не остается ничего иного, как стоять насмерть на занятом рубеже. А рубеж этот – законная супруга, измученная климаксом и оздоровительными диетами, единственная женщина, которой не надоело всю жизнь бороться с его недостатками. Это так. Жена настоящая умница, врач высшей категории, она обязательно вылечит его от всех существующих недугов, включая инфекцию отпускных эротических мечтаний. Кто бы сомневался.

Строгая жена-врачиха третий день гуляла в отпуске. Хлопотала по дому. Сегодня она приготовила на завтрак свой фирменный салат и пригласила мужа к столу.

– Опять морковка? – жалобно простонал Дупак, молитвенно скрестив руки на груди, отгораживаясь от тарелки. – Галочка, я бы котлету сожрал! От этой морковки у меня морда скоро оранжевая станет и зрачки покраснеют, как у кролика!

– Потерпи еще три дня, Дупак, – обнадежила мужа заботливая Галочка, называвшая мужа по фамилии, как на работе.

– А что нас ждет через три дня? – он еще наделся на перемены.

– Потом мы перейдем на яблоки, – успокоила Галочка. – Я нашла в интернете потрясающий рецепт! Уверяю, тебе понравится! А уж как это полезно, и говорить не стоит!..

И жевать бы Дупаку свою морковку, выскребать со дна тарелки до последней крошечки, но тут, как зачастую и прежде бывало, его срочно вызвали на работу. Так что хоть звонок и не добавил радости в семейной жизни, зато спас майора от противного салата, на который он без отвращения уже не мог смотреть. Сразу вскочил, засуетился, побежал, будто на пожар. Ох, как вовремя позвонили коллеги! А отдельное спасибо злодею, натворившему чего-то там, но который, тем не менее, помог смыться из-за стола. Чтоб она пропала та морковка, сгнила в хранилище, совсем не взошла – так надоела.

По дороге на работу Дупак купил у лоточницы целый кулек хорошо поджаренных пирожков с мясом и с аппетитом уминал их, пока топал в управление. Мясо и оружие – вот удел настоящих мужчин, радовался он, уплетая пирожки, тем более мужчин такой суровой профессии, как оперативник. Видела б Галочка этот праздник живота, она бы на месте умерла от разрыва сердца. По сути, Дупак свел на нет все диетические усилия предыдущих дней. Но он об этом, конечно, не беспокоился.

К дому на Рабочей улице, где случилось убийство, оперативники во главе с майором Дупаком, старшим оперуполномоченным розыска, приехали даже раньше кареты скорой помощи. Майор отправил оперативников опрашивать соседей, искать свидетелей. В квартиру пригласили двоих понятых из пенсионерок. Женщины боязливо потянулись за участковым инспектором – он был единственный из нагрянувших людей, кого старушки знали в лицо. Началась обычная, рутинная работа полиции.

И если бы не пирожки, съеденные по дороге, майору Дупаку было бы непросто справляться с чувством голода, которое постоянно вступает в конфликт с чувством долга, когда в животе пусто.

Вскоре появился доктор Бахтеев, приехавший по вызову, – невысокий, подвижный, с азиатским разрезом глаз. С неизменным своим скарбом, уложенным в большую сумку, доктор со скорой отвел Полину на кухню, дал успокоительное. Лекарство быстро и мягко подействовало, женщина перестала реветь, постепенно унялся и тремор рук.

Уходя, врач отозвал в сторонку Дупака, безошибочно признав в нем главного, и шепнул майору, чтоб тот особо не давил на женщину. Пояснил, что та близка к истерике, он дал хороший препарат, но все равно нужно время, чтобы прийти в себя после сильного потрясения, пережитого женой убитого. Выдав рекомендации, эскулап с чувством исполненного долга уехал: его ждали другие больные.

Подтянулся следователь, высокий подполковник юстиции Кратов, славившийся в своей среде сварливым характером. Этот служака был в полной форме, несмотря на жару.

Кратова сопровождала Оксана, красивая девушка, недавно возникшая в Следственном комитете. Очевидно, перенимала опыт у подполковника. При виде прелестной следачки Дупак заметно приободрился. Работа пошла веселее.

Кое-как оклемавшись, начав замечать людей вокруг, Полина позвонила Руслану и сообщила о беде. Инженер сначала не поверил и растерянно переспросил, правда ли, что Олег убит? Полина, набравшись сил, еще раз повторила страшные слова о смерти мужа. Он уразумел наконец, что женщине требуется помощь, торопливо извинился, попросил держаться и пообещал тотчас приехать.

Полина, пока ждала Руслана, сидела в одиночестве на кухне и беспрестанно курила. У нее совершенно не было сил, чтобы находиться среди чужих людей, заполнивших квартиру, и видеть мертвого, с перерезанным горлом мужа. Временами, забывшись, она вздрагивала, когда в соседней комнате кто-то особенно сильно громыхал казенными ботинками.

Случилось непоправимое, страшное, о чем она и помыслить не могла. Ну как же так, почему?.. Однако времени назад не отмотаешь, совершенных ошибок задним числом не исправишь, и оттого Полина казнила теперь себя, остро чувствовала собственную вину в смерти Олега. Ей казалось, что могла бы спасти мужа, если б решилась ехать домой с подозрительными парнями. Вместо этого, она пила вино в компании Руслана.

«Я дрянь, последняя дрянь!» – твердила Полина про себя.

Ведь могла бы вообще не ездить к тетке, разве не обошлась бы старая без ее лекарств, не потерпела еще недельку? А Олега могла бы сохранить…

Вспомнилась пятница, когда Полина сошла с поезда на перрон тихого районного городка на окраине области. Здесь в частном домике и обреталась тетка. С тяжелой сумкой, нагруженной под завязку гостинцами, она спустилась с платформы по крутой лестнице в скверик, разбитый у небольшого вокзала.

На скамейке под усохшими акациями она увидела сидящую пожилую женщину, опирающуюся на палку. Рядом с ней вертелся непоседливый мальчонка в спортивном костюмчике и легких сандалетах. Он и секунды не мог усидеть на месте, егоза, бегал, пинал пустую пивную банку. Старуха морщилась, но не одергивала мальца, терпела.

При виде мальчика ноги сами понесли Полину, сердце затрепетало от счастья. Подбежала, бросила сумку на скамейку, опустилась на корточки перед затихшим ребенком и обняла его, понимая, что никого нет дороже на свете.

– Сынулечка, как подрос! – зашептала она, осыпая мальчика торопливыми поцелуями. – Как же мама по тебе соскучилась, милый мой!

– И долго ты мальца от людей прятать станешь? – ворчливо справилась старуха, стукнув палкой об асфальт. – Не надоело еще?

– Сколько надо, столько и стану! – отрезала Полина. Она села на лавку рядом с теткой, усадила сына на колени. – Сама не дитё, знаю, что делать. Ведь говорили уже об этом, зачем снова начинаешь?

– Как хочешь, Поля, – тягостно вздохнула тетка. – Только учти, я тоже не вечная. Когда-то сковырнусь, что ж тогда? И Коленьке отец нужен, разве ж малец виноват?

Полина резко вскинулась на тетку.

– А такого отца, тетя Маша, лучше не знать никогда! – выкрикнула резко и отвернулась. Тема была больная, не хотела ее трогать. Дернул черт тетку за язык!

– Да разве ж я о том негодяе сказала, на кого ты подумала, Поль? – заговорила пожилая примирительным тоном. – Ты поговорила бы с нынешним мужем, Олегом, открылась бы ему. Глядишь, и принял бы нашего Коленьку за своего. Малец у нас послушный, умненький растет, он мужу твоему понравится.

– Обязательно поговорю, – успокоившись, пообещала Полина. – Но не сейчас. Скоро достроим дом за городом, переедем, тогда и скажу. – Полине разговор, начатый теткой, не нравился, и она быстро переменила тему: – Я тебе опять кучу лекарств привезла, какие ты мне в прошлый раз заказывала. Дома посмотришь, там целая коробка. Тебе хоть помогает маленько? А то вожу, вожу, а ты все равно с палкой не расстаешься…

– Это не палка, а мой конь, – пояснила старуха. – А таблетки я пью, куда без них. Иногда вроде полегче от них делается.

Они продолжали тихонько переговариваться, мимо проходили к вокзалу люди, на беседующих женщин никто не обращал внимания.

Да, думала Полина, прикуривая новую сигарету, наверное, тетя Маша смогла бы потерпеть без моих лекарств и сыночек маму подождал бы, мне все-таки не следовало бросать Олега. Тем более накануне его дня рождения, ведь знала же, почти уверена была, что не вытерпит и напьется. А теперь что, Олег убит, и как же мне жить дальше? Только расписались, и дом скоро должен быть готов – и вот все рухнуло! Как, почему, кто так подло вмешался и порушил недавно налаженную жизнь?

– К вам можно, вы позволите? – постучав в отворенную дверь, справился старший опер, заходя на кухню к Полине. – Моя фамилия Дупак. Я оперативный работник и хотел бы задать вам несколько вопросов. – Он внимательно разглядывал женщину, вспомнив наказ доктора, прикидывал, адекватна ли она. – Кстати, как вы себя чувствуете, мы сможем поговорить? Если вам трудно, я не буду настаивать. Поговорим позже.

– Спрашивайте, – разрешила Полина, подняв глаза на полицейского в штатском. Это был обыкновенный дядька в возрасте, с простоватым крестьянским лицом, тщательно выбритый. Во всяком случае, неприязни к нему она не почувствовала. – Я мало что знаю, но все равно готова помочь.

– Я, пожалуй, присяду, если позволите, – улыбнулся оперативник, подвигая к себе стул и удобно на нем устраиваясь. – Мне сказали, это вы обнаружили труп?

– Правильно сказали, – кивнула Полина. – Я вернулась утром от тетки, отвезла ей лекарства и кое-какие продукты, пришла домой, а тут такое…

– Скажите, а кто тот мужчина, с которым пьянст… выпивал ваш муж? Вы его знаете?

– Конечно. Это Андрей, друг Олега. Они знакомы со студенческих лет, один факультет заканчивали.

– Друг, говорите? – задумался Дупак. – В каком смысле друг?

– А разве существуют разные смыслы? – недоумевая, пожала плечами женщина. – Друг он всегда друг.

– Позвольте не согласиться с вами, – мягко возразил оперативник. – Понятие дружбы несколько девальвировалось с течением времени. И нынче зачастую люди называют себя друзьями лишь потому, что выпивают за одним столом да на рыбалку выбираются раз в год. Согласитесь, подобные отношения и приятельскими-то только с большой натяжкой можно обозначить, а уж дружбой тут и не пахнет. Поверьте моему многолетнему опыту.

– Нет, нет! – горячо заговорила женщина, сообразив, к чему клонит Дупак. – Олег и Андрей очень дорожили своими отношениями. Они вообще как братья были.

«Она очень милая женщина, – отметил про себя Дупак, слушая Полину, – и совсем неплохо держится. Да, неплохо, но какой-то внутренний надлом в ней присутствует. Не скрывает ли чего-то?»

– Андрей каждый год появлялся на дне рождения Олега, – продолжала Полина. – Для них это уже стало традицией. К сожалению, не долгой.

– Понятно, – кивнул Дупак. – Скажите, а вы давно замужем за Самохваловым?

– Три года мы прожили в гражданском браке, – ответила Полина, – а недавно узаконили отношения в ЗАГСе. Это было обоюдное желание.

– Ясно, – кивнул Дупак. – Значит, подозреваемого вы знали достаточно хорошо? – дождавшись кивка Полины, закончил мысль: – Тогда скажите, а ссоры, драки между друзьями не случались раньше? Ну, знаете, выпили, поспорили – мало ли что, не было такого раньше?

– Не припомню. Нет, не было. Олег ведь по сути своей тюлень, для него просто пошевелиться ради чего-то и то стоило больших терзаний, а Андрей вообще всегда уравновешенный. Нет, Андрей не мог убить Олега, полный абсурд! Вы ведь к этому меня подвигаете?

– Мы разберемся, – уклонился от прямого ответа Дупак. Сделав паузу, он уточнил: – А ключи от квартиры только у вас и мужа были?

– Конечно, два комплекта.

Оперативник поднялся со стула.

– Ну вот, Полина, всё и встало на свои места, – отечески улыбнулся опер, чувствуя, что пора закругляться. – Наш эксперт посмотрел замки, с ними все в порядке. Взлома не было. Ваш муж убит кухонным ножом, и нож этот найден. На нем обнаружены отпечатки пальцев, пригодные для идентификации. Кроме того, Полина, на руках и рубашке подозреваемого Карачарова обнаружены следы крови. Не сомневаюсь, что лабораторный анализ подтвердит их соответствие группе крови погибшего… Получается, вашего мужа убил Андрей Карачаров. Больше некому.

– Я не верю своим ушам! – потрясенно произнесла Полина. – Как же так? Они столько лет знали друг друга! Разве такое возможно?.. Нет, нет! – она покачала головой. – А вдруг они кого-то с улицы привели в дом, угостили, а тот напился и устроил поножовщину?.. Может такое случиться?

Дупак с жалостью поглядел на красивую хозяйку.

– В нашей жизни многое возможно, – сказал он. – Поверьте мне, я разного насмотрелся за время службы. Случается, увы, убивают и более близких людей. Недавно один наркоман мать родную пристукнул. Она пенсию спрятала, а ему на дозу не хватало. Достал ящик с инструментом и молотком приложил родительницу и не посмотрел, что она его мать, жизнь ему дала, паршивцу. А хотите знать, как всё было здесь, в вашей квартире? Перепили двое мужиков, поспорили. Повод в подобном состоянии всегда под рукой: не так сел, не то сказал – сотня вариантов. Затем спор плавно перетёк в перепалку, градус конфликта поднялся, завязалась потасовка. Когда башка одурманена выпитым, а выдули приятели немало, судя по пустым бутылкам, аргументация кулака кажется наиболее убедительной. А тут и столовый нож под руку подвернулся. Вот так все и было, как мне думается. Смею вас заверить, я редко ошибаюсь.

– Как это ужасно! – воскликнула Полина, готовая снова разреветься.

Дупак видел, как ей трудно сейчас, и жалость шевельнулась в нем. Надо же, такая ладная, милая женщина, посочувствовал майор, и угодила в передрягу, которой не позавидуешь.

– Вам помощь не нужна? – поднявшись, спросил он. – Может, соседей попросить, чтоб не оставляли вас одну? Все-таки какая-то поддержка.

– Спасибо, я справлюсь.

В это время из комнаты послышался хриплый мужской мат. Голос принадлежал подозреваемому Карачарову, и Дупак, озадачившись, поспешил на шум.

…Приехавшие санитары уложили на носилки труп Самохвалова и вынесли из комнаты. Старушки-понятые, как по команде, достали одинаковые платки и начали вытирать слезы, выступившие на глазах.

Насупившийся, сгорбленный Карачаров сидел на стуле под присмотром участкового. Выглядел Андрей неважно, но мало-помалу начал приходить в себя.

Минут десять назад его подняли с пола ощутимым пинком в бок. Когда разодрал зенки, увидел над собою рыжего мента, круглая рожа которого была густо усеяна мелкими конопушками. Будто в нее кто-то брызнул жидкой горчицей из полного тюбика. Рёбра до сих пор ныли от удара. Потом Андрея заставили снять окровавленную рубаху, уложили ее в пакет, эксперт в резиновых перчатках снял соскобы с рук, и после этого велели переодеться в другую одежду. В дорожной сумке нашлись запасные вещи, он переоделся, а сумку, чтобы не мешала передвигаться снующим туда-сюда людям, затолкал в угол, за шкаф. Снова приземлился на стул, угрюмо наблюдая за происходящим. Мысли вертелись вокруг одного: что случилось в квартире, пока они с Олегом дрыхли? И оттого, что ответа пока не находилось, боль тискала виски, но еще невыносимей было осознание, что Олега больше нет. Кто убил, за что? И почему так цинично был выбран день убийства – как раз в день рождения?

Рядом послышались шаги. Андрей поднял голову. Подошел конопатый мент, обратился к участковому:

– Капитан, где его документы? – кивком он показал на Андрея.

Участковый подал рыжему бумажник Карачарова.

Лейтенант сцапал документы, мельком заглянул в паспорт, сверил фотографию и, убедившись, что все в порядке, сунул бумажник в свою кожаную офицерскую сумку.

– Думаю, паспорт этому деятелю лет через восемь потребуется, – ухмыляясь, конопатый покосился на Карачарова и добавил уже лично для задержанного: – Попилишь лес на северных делянках, мозги проветришь, алкаш.

Кровь бросилась в лицо, Карачаров гневно выкрикнул:

– Да вы что, спятили тут все?.. Я никого не убивал! – и крепко заматерился.

– Буйный какой, – заметила Оксана, переглянувшись с Лошкаревым – такую фамилию носил лейтенант-оперативник с рыжими волосами.

– Ничего, посидит в изоляторе, успокоится, – ответил Лошкарев.

После раздавшегося мата в комнате появился Дупак. Он слышал последние слова подозреваемого. Про себя не без удовольствия отметил, что парень, похоже, протрезвел и начал соображать. А это неплохой знак. Работать с невменяемыми все-таки намного сложнее.

– Послушай, парень, – подошел поближе старший опер, – а ты сам-то что-нибудь помнишь? – Голос Дупака звучал убаюкивающе, почти по-родственному. От него исходила такая сердечность, что Карачаров смешался вдруг, устыдившись матерного тона.

– Смутно очень, – честно признался он.

– Ночная тьма?

– Так и есть.

– Сколько хоть осилили?

– Помню, когда второй литр добивали…

– Из-за чего сцепились-то?

– Да мы вроде не махались…

– Тогда зачем ты нож со стола взял?

– Какой нож?

– Которым ты случайно убил приятеля.

– Да вы психа-то из меня не лепите! Никого я не убивал! Олег мой друг!

– Ну вот, – вполне миролюбиво развел руками Дупак и оглянулся на коллег, ища поддержки, – ты же ни хрена не помнишь. Возможно, раньше ты и не махался ножом, а теперь вот нечаянно получилось. Бывает. Ты не кипятись и послушай, что я тебе скажу: будь мужиком, если уж сотворил такое, смирись и сотрудничай с нами. Скорее в суд дело пойдет, потом в колонию отправят, а там тоже люди живут.

Карачаров мрачно молчал. Гляди-ка, как подрулил мент, прямо отец родной! Советует смириться. Но с чем? Ведь не мог же убить Олега, не мог! Хрень полная!