Где-то здесь. Избранные стихотворения из трёх книг Драгунов Андрей
Где-то здесь
«Пока ещё чернеет словом лист…»
- Пока ещё чернеет словом лист
- и лампочка горит, пыльцой наморщась —
- от мотылька – наивный оптимист,
- желающий согреться… Где-то площадь
- ещё шумит и музыка без нот
- из репродуктора моё терзает ухо —
- пока ещё… фонтан смывает пот
- с брусчатки площади. Какая-то старуха
- бутылки собирает из бачков,
- остатки пирожков себе на ужин —
- начало века… видимо таков
- удел того, кто никому не нужен,
- по крайней мере в данный день и час.
- Синоптик обещает потепленье —
- ещё… и мотылёк согреется как раз —
- последний раз, под утро в понедельник.
«Когда и листья закончились – голый лес…»
- Когда и листья закончились – голый лес
- стал почти забором. «Ау» пропадает в ветках,
- не найдя адресата… кого-нибудь вообще,
- кто ещё различаем в древесных сухих отметках,
- как какой-нибудь, скомканный ветром, сушёный лист —
- разотрёшь в ладони – останется только мусор —
- ничего из того, что было – так пианист
- разбирает ноты в клавишах. Савик Шустер
- разбирает буквы, вдавленные в эфир,
- но слова стекают, как мальчик по белой простыне…
- не помогает, даже, тёплый в углу сортир —
- важная вещь, особенно, поздней осенью,
- а зимой – тем более. На сколько хватает рук —
- потянуть за ветку, чтоб, как пером, по луже
- расписаться, комкая дрожащий, неровный звук,
- будто бы лужа, точно, как я – простужена…
- и не спешит согреться под коркой льда,
- чтобы дожить до первого потепления…
- Деревья, совсем пустые, сквозь облака
- пропускают небо в лужу – без сожаления.
«Как листва стекается с мусором в водосток …»
- Как листва стекается с мусором в водосток —
- утекает прошлое, выжатое из камня —
- до последней капли – Создатель не слишком строг
- в выборе методов – всё убежит до капли
- из последней струйки, что, как по щеке слеза —
- на рукава рубашки в большую клетку,
- смяв за собой ресницы, вообще глаза,
- как уже ненужную в пейзаже – вообще – отметку.
- И мокрые пальцы, сжимая в кулак листву,
- как холодные ветки, надеются не замёрзнуть
- с наступлением холода, что ближе всегда к концу,
- по крайней мере – года… тем паче к звёздам.
- Но терзает память, оставшаяся не у дел,
- потому что бумага терпит, но не погода —
- осень кончается, снег у подъезда сел,
- как с пирожками школьники – не удобно
- для проживающих, как на траве дрова,
- смяв под собой оставшуюся природу,
- т.е. тычинки, пестики, чьи права
- и без того нарушены огородом,
- что как последняя радость для этих мест,
- тем более осенью, когда урожай в подвалах…
- если останется что-то, что мышь не съест,
- то до весны сохранится под одеялом.
Вещь
- Вот и ты состарилась рядом со мной,
- пепельница, купленная на распродаже,
- из какого-то старого дерева, с чешуёй,
- как у ящерицы, или у рыбы, даже.
- Но поскольку и ты состарилась, как и я —
- не имеет значения – что видишь перед собою —
- долгие годы ты выручаешь меня…
- Не представляю – как жил бы с такой другою.
«Выходя из дома, теряешь опору. Стенку…»
- Выходя из дома, теряешь опору. Стенку,
- так как не знаешь когда случится обратно…
- Термометр бьётся в минусовую отметку,
- отмеряя уже не градусы – срок, вероятно.
- И слова замерзают на выдохе, как при испуге,
- точно зная количество смёрзшихся капель —
- до последней, поскольку никто в округе
- не способен вычислить… да и зачем им, кстати,
- все эти вычислы, теряя в чернилах время —
- вспомнишь однажды – считай выходной потерян…
- глянешь в окно, где листья в следах старенья —
- это единственное, в чём можешь быть точно уверен —
- и прошло пол жизни, как будто бы время года,
- смяв за собой пейзаж, как ночные простыни —
- от греха подальше, чтобы в момент ухода
- ничего не портило картину цветастой осени,
- или зимы, тем паче, с её безличием,
- что, как пустое зеркало – выцветает
- с наступлением сумерек… и мается безразличием
- к происходящему, к тому, что вот-вот растает
- и сольётся с облаком, что, как и ты – из дома,
- в птичье пространство, что, как всегда – на убыль —
- за горизонт, где в звучных раскатах грома
- происходит всё то, что позже пойдёт на уголь.
Памятка
- У комнаты есть граница, за которой ничто. Пустырь,
- то есть почти что облако, трущееся о небо,
- как о штанину боком, вытертым, поводырь,
- переходя дорогу туда, где ни разу не был.
- Но покидая комнату, без веских на то причин,
- переходя предел, к которому был приколот —
- находишь, увы, не облако, а несколько крепких мужчин,
- что объяснят доходчиво, как был этот мир расколот —
- с помощью крепких рук, с уликами и примером…
- и никого вокруг – ты оказался первым.
- И, оставляя комнату, не оставляй следов,
- чтобы никто из нынешних не перешёл границу,
- надеясь в чужом пространстве на выгоду и улов —
- а это всего лишь только – исписанные страницы.
Из записок путешественника
- …и лодка ткнулась в камень мостовой,
- поскольку та переходила в воду
- от дома у воды. Я сам не свой
- ступил на берег и обрёл свободу,
- по крайней мере – землю под ногой.
- Погода, как всегда в морских краях —
- не лучше и не хуже – ровно сыро,
- но лучше, чем в исхоженных морях,
- когда за бортом скомкано полмира —
- в остатках рыбы или в якорях.
- Число строений здесь, на берегу —
- не спорящих с величием канала —
- пять или шесть, включая ту трубу,
- что подаёт тепло под одеяло…
- и прочую земную ерунду.
- Кантора, что зарплату выдаёт
- за сельдь из банки, пряного посола,
- стена к стене стоит – за ней завод,
- где рыбка та, не избежав улова,
- становится закуской в Новый год.
- Хорошая дорога, почта склад,
- откуда расплываются товары:
- шелка; посуда; рыба – всё подряд —
- лишь бы остаться с выгодным наваром
- и, по возможности – был покупатель рад.
- За складом, сразу, автомагазин,
- хотя здесь – ни дорог, ни направлений —
- кругом вода, а в лампах керосин…
- Велосипед, от непременной лени —
- весь транспорт, но не требует бензин
- и смены масла… Почта и сбербанк
- на площади – ещё из прошлой жизни —
- с колоннами, с гербами разных стран —
- но вытерлись и собственностью пыли
- с годами стали. И еще фонтан.
- Конечно церковь с нищим у дверей —
- он в прошлом, как сказали, был матросом,
- но судно сгинуло и он с тех самых дней
- «стреляет» у прохожих папиросы
- и сторожит… оставленных детей.
- Велосипед скучает у кафе…
- Сюда не забредают офицеры
- в просоленных, измятых галифе…
- У барышень другие кавалеры
- и помыслы… конечно, под шафэ —
- майор ещё не значит – генерал —
- что толку в переездах и скандалах…
- Сбежать от сюда – каждый бы желал,
- чтоб не искать трубу под одеялом —
- но не на столько, чтоб идти в подвал…
- куда-нибудь ешё, где сладок хлеб,
- но не единым… Без любви – увольте!
- И здесь найдётся женщине ночлег —
- без выкрутасов – Можно ли, позвольте…
- Без шарканья подошвой о паркет.
- На почте из приезжих суета —
- открытка с адресом – вся радость очевидца,
- что посетил далёкие места —
- без конвоира и не, как убийца…
- И совесть тоже, в общем-то, чиста.
- Число людей – стремительно – к нулю —
- убрать приезжих – будет мёртвый город.
- Из местных – только нищий, что свою
- твердит молитву, поднимая ворот
- ч порывом ветра, резким к ноябрю.
- Когда сзывает с пристани гудок,
- толпа приезжих стайкой до причала…
- Открытки с видами, утоптанный песок
- на башмаках… тепло под одеялом —
- в каюте, где забыться на часок.
- Испить баклажку крепкого вина,
- забыть, что видел и домой вернуться…
- И только в небе полная луна,
- к которой никогда не прикоснуться,
- напоминает – жизнь не так длинна.
«Восточный ветер приглушает звук…»
- Восточный ветер приглушает звук,
- спешащего последнего трамвая,
- звенящего на стыках – Тук-тук-тук,
- но нотный стан почти не различаем,
- засыпанный последнею листвой,
- как и положено в такое время года —
- развеется потом, сама собой —
- на то она, как сказано – природа.
- Останется немного до весны —
- на корм цветам газонным вдоль дороги.
- Ну а пока – размоченные сны
- под коркой снега, что терзает ноги
- своим присутствием, увы – не среди нот,
- а лишь под каблуком – и тем довольна —
- от маленьких, казалось бы щедрот —
- дожить до потепления достойно —
- не слиться с мусором в канаву до тепла,
- до срока, т.е. в тёплый понедельник.
- Трамвай спешит подальше со двора,
- от остановки, как простой бездельник,
- сбивая колесом с «железки» снег
- ещё не прочный, но вполне липучий
- ко всем предметам… Смех летит сквозь снег…
- На стыках – Тук-тук-тук – на всякий случай.
«…и вся вина твоя, что ты прожил…»
- …и вся вина твоя, что ты прожил
- пол жизни на Чайковского, у «Дружбы» —
- теперь где ЗАГС. Лишь сквер остался жив,
- фонтан засох и никому не нужен.
- Ты слишком много помнишь из того,
- что помнят лишь деревья с фонарями,
- которые стоят без ламп давно,
- без мотыльков, но с белыми следами
- от голубей, которым всё равно —
- вся эта жизнь, Чайковский и другие —
- вон старый вяз – обычное бревно
- после распила, как чужое имя,
- услышанное ранее тобой,
- когда ещё названья вспоминали
- на раз-два-три, как ноты под рукой…
- и песенку про дружбу напевали…
- и память длилась, как в реке вода,
- неспешная вода – из речки в море —
- доступная для зрения игра —
- воды, песка и ветра на просторе…
- И медленная музыка звучит
- почти не слышно, будто ниоткуда…
- и только голова болит. Болит —
- что в жизни не случилось даже чуда.
«И вода всё та же, но сколько воды утекло…»
- И вода всё та же, но сколько воды утекло,
- пока лодка стучалась в пристань и скрипело весло
- в уключине, будто перебивая волну
- с её тихим шёпотом, вторгшимся в тишину,
- как вторгается Мавр в спальню, шепча – Люблю,
- убивая потом в объятьях любовь свою,
- как ненужную вещь… Шевельнёшь волну
- пальцами – испугавшись, бежит в глубину,
- то есть туда, где потом и прячет свои мечты,
- в которых песок – обязательно, но никак не ты.
Только что… рядом
- И Ангел знал всё с самого начала —
- чем всё кончается, но теребил перо,
- куда-то подгонял. В глухих подвалах
- холодной осенью укутывал крылом,
- чтоб не замёрз до времени, до срока
- и чтоб страница не была пуста,
- чтобы история не выходила боком —
- чернилами – не ягодкой с куста
- на мёрзлый чернозём, червям на радость,
- снежинкам на прокорм зимой в ночи…
- Когда и Ангел спит, и сердце сжалось —
- от холода – перо ещё скрипит.
«Театр многоярусный – есть Рай…»
- Театр многоярусный – есть Рай,
- по крайней мере, точно, для поэта
- с построчной жизнью, где из края в край
- слоняется душа, ища ответа…
- но находя лишь зыбкие черты
- в исписанных листах, воспоминанья…
- и что-то, что не видно с высоты,
- а лишь вблизи, но тоже без названья,
- без имени… и лиц не разобрать,
- слоняясь за душой в пространстве Рая,
- среди других, таких же… и узнать
- кого-то – времени – при жизни – не хватает.
Отъезд
Игорю Кучину
- Переезд с каждым разом даётся трудней. Сложней.
- Выберешь место – его уже кто-то занял —
- опоздал с отъездом – всего на несколько дней —
- не то чтобы лень – так, завозился с вещами…
- а билет на поезд действителен только раз —
- не успел к отправке – вокзал тебя точно примет
- и согреет скамейкой, сделанной на заказ —
- к юбилею города, чьё трижды менялось имя…
- и в другую сторону свезёт именной состав,
- куда есть билеты в наличие, без доплаты,
- предоставив купе на сутки, как батискаф
- в мутной водичке, где лица всегда измяты
- на конечной станции, где точно, никто не ждёт —
- разве что – погода очередную жертву,
- обозначив границы снегом, что не сойдёт,
- что вполне естественно – по местным меркам.
- Но приезжий топчет ботинком чужой ламинат
- и цепляет взглядом балконы, колонны, арки,
- что обычно утром, тупо ещё, молчат,
- как разбитая чашка, с вечера, в мусорном баке,
- и тревожит, разве что, память того, кто спит…
- Ты же, своим ботинком втоптав окурок
- в мостовую столицы, как истинный индивид,
- мнишь себя победителем, как на Балканах турок.
- Но впиваясь ногой в чужой для тебя пейзаж,
- тыча пальцем в небо, где этажи построек
- подпирают облако, испытываешь кураж
- от веселья – чувствуешь – не достоин
- архитектор, колонны чьи украшают пляж —
- нынче пляж, а ранее площадь града —
- не того, что портит теперь подъездной пейзаж,
- а того, что ближе к царю и с народом рядом…
- что не мучит глаз и облако не теребит —
- островерхой башней, цепляясь за небо крышей,
- что в холодной капле, как будто в слезе блестит —
- толи это солнце… толи еще что-то выше…
- И глядишь на это, как будто последний раз,
- собирая мелочь на пирожок с картошкой,
- на билет обратно, туда, где тепло сейчас
- и никто не скажет, что ты здесь чужой… немножко.
«Созревший виноград – для птиц награда…»
- Созревший виноград – для птиц награда
- за ожидание, за непомерный зной
- в июле, августе, когда из-за ограды
- торчит листва – замёрзшая зимой…
- и ягоды наполненные зреют,
- как в бочках старых новое вино,
- которое, увы, не постареет
- и будет выпито гостями всё равно —
- на юбилей, на новый год, на праздник
- какой-нибудь вообще… и просто так —
- в какой-то день пустой, однообразный,
- как раньше в автомате – за пятак.
- И ягоды ладони согревают
- своим теплом, как птицам голоса,
- и капельки сквозь пальцы протекают
- в траву, на землю, чтобы, как роса,
- остаться до утра… и новым утром
- почти вином увидеть белый свет —
- последний раз, как будто бы. Как будто
- весны не будет и спасенья нет.
«У осени ни времени, ни сил …»
- У осени ни времени, ни сил —
- сбивать листву, оставшуюся, с вязов,
- сметать с дорожек лиственный настил,
- что никому до снега не обязан
- быть убранным… и не дрожит рука
- в перечислении, и клетчатой не жалко
- бумаги, что не вытерлась пока
- под пятернёй, как камни на Сан-Марко,
- где голуби перебирают хлеб,
- накрошенный… и лев читает книгу,
- известную уже две тыщи лет,
- кроит словарь, как некую интригу…
- и всё пытается куда-то улететь…
- исчезнуть, сгинуть с мраморной колонны,
- чтоб на туристов больше не смотреть
- с косыми взглядами, что выглядят не скромно
- среди других, живущих тут людей.
- Откроешь рот, а вылетает птичка —
- фотограф деньги «рубит» без затей —
- быстрей, чем даже догорает спичка,
- или сметают с площади листву.
- Погода «шепчет» – наливай и выпей,
- чтоб не замёрзнуть – граппы – на ветру,
- у «Флориана» – вечная обитель
- скитальцев всех… Уже немало лет
- прошло с тех пор, как я кормил пернатых,
- но осень, всё же, требует ответ —
- кто, всё-таки, остался виноватым —
- Отелло, или блудная жена? —
- лев точно знает, но его не спросишь.
- Водичка размывает имена…
- кто в чём повинен – ветерок относит
- подальше в гавань – к мёртвым – наугад —
- среди камней, назначенное имя —
- найдётся точно. Ветер без преград
- листвой засыплет, обойдя другие,
- и будет точно знать – кто где лежит
- в объятиях водички чужеземной,
- под камушком, что точно сохранит —
- за мизерную плату – непременно,
- когда за смертью не кончается ничто…
- и голуби выклёвывают мякиш
- столичной булки, «птичье молоко»
- вываливая на руки смотрящих.
«Уходит время, будто в облака…»
- Уходит время, будто в облака
- луна уходит и оттуда светит
- небрежным светом, как фонарь, пока
- погода позволяет… но в конверте
- уже листок с назначенным числом —
- который год чернила «греют» дату —
- отсутствия. И мысли о былом —
- в перечислении – ни в чём не виноваты,
- как и чернильница в отсутствии чернил —
- бумага терпит, а перо пророчит…
- Наличие в окне цветных картин —
- бумаге добавляет лишних строчек
- и впечатлений, а уже ноябрь —
- должно быть холодно, но солнце пригревает
- и птичья стая метит календарь
- присутствием… и облако не тает.
«Взгляд на поверхности письменного стола…»
- Взгляд на поверхности письменного стола,
- как в раскопах памяти, выискивает морщины —
- доказательства, то есть жизни, где все слова
- на бумаге, по крайней мере, пока что живы.
- И в ложбинках дерева, как в вывертах из земли,
- что сравнима, разве что, только с водой забортной,
- что берёшь рукой, как многие не смогли —
- проступает кровь, отпущенная аортой…
- и бурлит, и пенится. Стол сохраняет вид
- непреступной крепости, хранит, как перо чернила,
- свои трещины… и, кажется, говорит,
- как чернила – буквами, что плоскость не сохранила
- из-за того, что строчки бегут. Бегут,
- сохраняясь, разве что, в памяти – не на долго…
- да ещё в испачканных пальцах, что берегут —
- в папиллярных линиях чувства – почти что долга.
«С книжной полки, ладонью стирая пыль…»
- С книжной полки, ладонью стирая пыль,
- перебираю названия в переплётах,
- как пустыми фарами утренний автомобиль
- ранних прохожих, знакомых, или кого там…
- Разыскать пытаюсь старый уже сюжет,
- или, хотя бы, автора – того, чьё имя
- долгие годы давало на всё ответ,
- но куда-то скрылось… записанное другими…
- и на книжной полке спрятано – в закрома
- и хранимо жизнью самой, как на всякий случай,
- под тяжёлой пылью, где медленные слова
- обрастают кожей, такой же, как смысл – тягучей,
- но вполне послушной под пальцами теплых рук…
- Пыль слетает с полок, теряясь в пустой квартире,
- среди редкой утвари, как солнечный зыбкий круг —
- в отражении, т.е. как автор – искомый – в пыли.
«Толи музыка кончилась, толи выключили репродуктор…»
- Толи музыка кончилась, толи выключили репродуктор,
- что сплошные сутки рассказывает про искусство,
- про любовь к природе под гимн очень рано утром,
- выжимая слезу, как из девочки ночью чувства,
- как что-то большее, пуговицу грея в пальцах…
- тихо вдруг, как будто палач секиру
- приготовил… как бабушка нитки, чтоб шить на пяльцах,
- пока ещё кто-то не оживил квартиру
- шарканьем тапок. Кот шепелявит «Мяу»,
- как заклинание, сбиваясь на рыбный завтрак —
- минтай или хек обрадуют вдруг слюнявым
- вкусом во рту – рано утром, как гимн – внезапно…
- но слова разбегаются, как из-под обоев мыши.
- Ноты, тем более, шумным неровным строем,
- разбредаются – всё выше, всё выше… Выше —
- даже если музыка кончилась и инструмент расстроен.
- И репродуктор хрипит, как больной в угаре —
- антибиотики лишь продлевают участь —
- ноты сыпятся вслед за словами – в паре,
- будто танцоры, что на паркете мучаются,
- разбивая в кровь невидимые мозоли…
- Репродуктор гимн выдаёт, не скупясь на радость.
- Слушаешь этот бред и твердишь – До коле…
- в календаре отмечая – сколько ещё осталось.
«Спустя девяносто лет, не спрашивают о любви …»
- Спустя девяносто лет, не спрашивают о любви —
- максиму – о погоде, или что ел на завтрак
- стёсанными зубами – о чёрные сухари…
- вкус чей когда-то был непомерно сладок.
- «Хотя не имеет смысла – деревья ещё растут…» —
- глянешь в окно и видишь как умирает осень —
- высушенной листвою – по улице там и тут —
- мелкой монетой, что в шапку прохожий бросит…
- или отнимет собранное на пропой,
- ну и на хлеб, конечно, с кусочком сыра
- «городского» плавленого, с расплавленною слезой,
- где приглядеться – увидишь почти пол мира,
- или себя спустя девяносто лет…
- в рваных брюках с потерянными зубами
- в ящике тумбочки… с тем, чего больше нет…
- с узелками, завязанными на память,
- чтобы ничто не сгинуло просто так
- в наслоениях пыли, в дырявых, увы, карманах,
- как вчера, с листвой, потерянный «четвертак»…
- Долго хранился – а сгинул в помойной яме.
Оставленная земля
«Пригород – это, где поворот с дороги…»
- Пригород – это, где поворот с дороги
- упирается в кладбище, где птицы живут, как дома,
- не смотря ни на что – вороны, стрижи, сороки
- и, даже, голуби, с кем по прошлой жизни еще знакомы.
- Пригород – это кусок земли, не заросший жизнью —
- только смотритель кладбища и собаки —
- те, что ушли из города и забыли —
- как это жить при доме, а не в овраге…
- Пригород – это земля от других – на память,
- чтобы доподлинно знали – откуда город
- и как это было раньше – двумя веками —
- еще без названия и, даже, еще без рода,
- то есть, когда дороги – сквозь пыль и камень —
- по направлению ветра… Трава – по пояс —
- тронешь её и кажется, что руками
- трогаешь жизнь – свою и… чужую, то есть.
- Пригород – это неспешная жизнь по кругу —
- точно шаг в сторону – и ты на другой планете…
- Где даже собаки знают в лицо друг друга —
- и их не боятся ни старики, ни дети.
- Эта земля ещё помнит и свист, и топот,
- или, как трактор последнюю снёс избушку,
- а тракторист обливался холодным потом,
- вспоминая свою деревню и мать старушку.
- Пригород – это бессрочная память детства,
- где никакая ржа – не разъест карманы,
- где только пыль, доставшаяся в наследство —
- всё сохраняет, прикрывшись сухим бурьяном.
«Всё равно ты забудешь, когда я уеду, меня …»
- Всё равно ты забудешь, когда я уеду, меня —
- так пусть остаётся листок пожелтевшей бумаги
- в стандартном конверте, как памятка – после огня —
- в виде холодного пепла в бездонном овраге
- там, где теряются мысли, слова и мечты…
- Там, где течение времени слишком условно —
- не как в стеклянных часах – так забудь про часы
- и пусть весь песок высыпается в воду покорно —
- прямо из колбы, в которой ни верха, ни дна —
- мелкие крошки еще не разбавленной сути —
- временем, как на бумаге – в конце – имена,
- изображения чьи – потерялись. Забудьте! —
- так как достаточно слов в почтальонском мешке
- для отправления… да и для памяти – хватит,
- чтобы песок не растаял в горячей реке —
- вниз по течению, или под старой кроватью,
- ссыпавшись горкой, как будто бы пепел в конце
- перегорания дров и последней страницы —
- из неотправленных писем… С надеждой в лице —
- больше никто, никогда, никому – не приснится.
«Много лет прошло с того времени, как переехал…»
- Много лет прошло с того времени, как переехал
- и остался жить на улице без названья —
- только номер дома, что для таксиста всегда помеха,
- когда ночью привозит кого-нибудь со свиданья
- и пытается выяснить – где этот номер дома,
- по крайней мере – в какой стороне пейзажа,
- как он выглядит?.. Не находя искомой
- точки на карте, оставляет свою поклажу
- в месте прибытия – дальше уже по звёздам,
- по завитушкам знакомых собак и кошек,
- что оставляют отметки, где только можно,
- или по птичьим следам, по хлебным крошкам…
- Место, где жизнь сложилась – ничуть не хуже
- любого другого – деревья, река, дорога,
- даже памятник Ленину в центре огромной лужи —
- птицы его загадили понемногу,
- но перед праздником чист и блестит извёсткой,
- но не на долго – вода своё дело знает
- и размывает устои довольно жёстко
- и вместе с лужей медленно высыхает.
- Место – не хуже любого другого места —
- для проживания, а номер дома в награду…
- и ничего, что название улицы неизвестно —
- главное лес, река и дорога рядом.
«Посажен в кресло для передвиженья…»
- Посажен в кресло для передвиженья
- по комнате, хотя бы. До сортира.
- До зеркала, чтоб видеть отраженье
- своё в пределах маленького мира,
- под паутиной собственного страха —
- что жизнь так быстро поместилась в кресло —
- в обёртку на колёсах, как рубаха,
- что еле-еле прикрывает сердце —
- тем более хранит его – не долго —
- отправят в стирку и, считай, без кожи —
- болванчик – под стеклом – на книжной полке,
- с опухшей от волненья толстой рожей,
- с отвисшими до самых плеч ушами —
- ни больше и ни меньше – опахало
- и с тусклыми от долгих слёз глазами…
- Гляжу в окно, накрывшись покрывалом —
- хотя не холодно ещё – так по привычке.
- Смотрю – куда сегодня дует ветер,
- в какую сторону, чтоб позже на страничке
- об этом наблюдении отметить —
- пустяк, конечно – времяпровожденье —
- ещё одна возможность не остаться
- в пустой квартире только отраженьем,
- или, от пыли – тусклой иллюстрацией
- в своей же книге странных наблюдений —
- за ветром и погодой. Облаками,
- что добавляют новых впечатлений,
- когда над головой висят, как камни.
- Колёса медленно вытаптывают плоскость
- квартирного пейзажа. Под ногами
- немного воздуха – не пол уже, а возраст…
- Ни женский пол уже перед глазами,
- а только видимость – картинка над кроватью —
- без рамки – бабочка – иглой к шершавой стенке,
- чтоб помнить взгляд, движения, объятья…
- оставшиеся только на побелке
- цветным пятном. Как медленно проходят
- такие дни! – в тележке для продуктов —
- в бесплодных мыслях о былой свободе,
- в воспоминаниях о радостных минутах.
«Пробуждение – каждый раз возвращение к жизни …»
Читать бесплатно другие книги:
Эта книга представляет собой духовно-психологическую обучающую программу, состоящую из 21 урока, нап...
Брошюра включает в себя полные тексты региональных законов о тишине, выдержки из региональных админи...
Скорее, это фантазия, чем правда… А иногда совсем даже наоборот. Почему «Книга Ветра»? Не знаю… Так ...
Настоящий словарь станет вашим помощником для запоминания слов. Он построен на рифмовании так, чтобы...
Мария Стюарт оказывается в западне. Предательство лордов и неспокойная обстановка в стране толкают е...
«Развитие личности ребенка от рождения до года» – первое издание в серии, книги которой рассказывают...
