Аномалия. Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт (сборник) Поселягин Владимир

– В НКВД, вы не ослышались, – ответил я чуть насмешливо.

– У меня нет выхода на Москву, только на Минск, – ответил железнодорожник.

– Тоже пойдет. Вызывайте дежурного сотрудника.

Служащий стал вызывать коммутатор Минска, а связавшись, велел соединить с отделом НКВД. Я с интересом слушал его, впитывая манеру говорить и изучая способ использования столь древней телефонной аппаратуры.

– Готово. Прошу вас, дежурный на связи, – отвлек меня от размышления служащий, протягивая трубку.

– Спасибо. Если вас не затруднит… – Накрыв ладонью мембрану, я показал подбородком на выход.

Убедившись, что железнодорожник вышел, я приложил трубку к уху:

– Минское отделение НКВД?

– Товарищ капитан, проснитесь, – затрясли Андрея чьи-то руки. Открыв глаза, он увидел перед собой помдежа, которого оставил на телефоне, решив прикорнуть часок.

– Что?

– Звонок из Минска. Все коды высшего приоритета. Требуют к телефону товарища Берию, – ответил помдеж.

– Товарища Берию?

– Да.

– Вызов разъединили?

– Да. Согласно инструкции я перевел звонок на личный номер товарища наркома.

– Ясно. Иди пиши рапорт, пока есть время, – зевнув, приказал Андрей и, потянувшись, подхватил фуражку и последовал за подчиненным. Сейчас требовалось находиться на рабочем месте.

Берия стоял у открытого окна и смотрел на ночное небо, краем уха слушая разговор в кабинете Сталина.

– …вы можете идти, товарищ Жуков. Этот вопрос нужно переработать и проанализировать, – сказал Хозяин, вставая из-за стола.

Вытянувшись и отдав честь, генерал Жуков подхватил папку и вышел из кабинета.

– Вы хотели что-то сказать, товарищ Берия? – обратился к наркому Сталин. Его заинтересовала странная просьба Лаврентия Павловича присутствовать при встрече с Жуковым. Никаких особых тайн от этой встречи не ожидалось, так что предсовнаркома дал на это разрешение и теперь с интересом ждал ответа, покуривая трубку.

Развернувшись, Берия достал из нагрудного кармана лист бумаги с наспех написанными на нем строками и протянул его Вождю. Несколько секунд Иосиф Виссарионович с недоумением читал текст.

– Это что, шутка? – наконец спросил он.

– Не знаю даже, как сказать, Коба, – поморщился Лаврентий Павлович. Сталин удивленно поднял брови. Берия называл его так только в моменты сильных душевных волнений.

– Утром в полтретьего мне позвонили из Минска и перечислили все, что тут написано. Открытым текстом.

– Вот так просто позвонили? – искренне удивился Хозяин.

– Тот, кто звонил, знал все наши коды. Причем не просто коды второй или третьей линии, а мои, персональные! – ответил нарком.

– Кто? – поднял брови Сталин.

Новость была не просто удивительная, а шокирующая. Получалось, враг окопался среди старшего комсостава НКВД.

– Неизвестно. Согласно инструкции дежурный в Минске сообщил, что он перенаправил звонок со станции Жабинка. Это между Кобрином и Брестом. Оперативная группа уже работает там.

– Провокация?

– Да какая провокация?! Как они могли знать, что Жуков во время вашего приема начнет икать? А список ваших посещений на сегодня? А два немецких агента, которые окопались в наших наркоматах? Оба подтверждены, сейчас с ними работают мои люди. А севший на вынужденную «Як» с вашим сыном за штурвалом четыре часа назад? Все!!! Все, что мне продиктовал этот неизвестный, подтвердилось до мелочей!

– Еще один Мессинг? – задумчиво спросил Иосиф Виссарионович.

– Не знаю, Коба. Не знаю, – вздохнул Берия.

Сталин на несколько минут углубился в чтение этого чуть мятого листочка, после чего достал из стола бутылку армянского коньяка и два стакана.

– Следующий звонок будет? – спросил он, разлив янтарную жидкость по стаканам.

– Да, договорились на… Через пять часов, – посмотрев на часы, ответил Берия.

– Что он хочет, сказал? – спросил Сталин, разливая еще раз.

– Личной встречи он требует.

– Рассказывай все сначала, – велел Иосиф Виссарионович.

Добраться обратно мне помог старенький велосипед, купленный у станционного служащего. И всего за тридцать рублей. Интересно, переплатил?

Вернулся я за пару часов, шустро крутя педали. Убедившись, что рядом никого нет, активировал овал и перешел, ведя велик за руль.

Положив велосипед в багажник, я поехал домой отсыпаться и собирать информацию – нужно было добыть более впечатляющую, чтобы их проняло. С первой порцией я особо не заморачивался, просто прочитал мемуары некоторых известных людей и полазал по первым попавшимся сайтам. Сложнее было с кодами высшего доступа, но я их случайно нашел на сайте Артура. Там они лежали в отдельной папке «Все о связи в госбезопасности».

Будильник сработал в двенадцать дня. Пять часов сна маловато, но мне хватило. Зевая, я направился в ванную. После контрастного душа, окончательно проснувшись, приготовил себе бутерброд и, запивая его чаем, залез в инет – нужно было просмотреть секретные архивы НКВД, которые мне скинул Артур.

В течение двух часов я не вылезал из сети. Кстати, когда я снова связался с Артуром и пообщался с ним, понял: кто бы ни был на той стороне линии, это был явно не Попаданец, обороты речи другие, а когда он написал: «Я знала», – прекратил общение с ним. Все, что нужно, я у него уже добыл.

Звонок мобильника вырвал меня из просмотра мемуаров Берии. Оказалось, черновой рукописный текст хранился в архиве ФСБ, где и был сфотографирован и введен в компьютер, хакнутый знакомыми Артура. Так что я с интересом читал с экрана рукопись.

Мельком глянув на экранчик мобилы, нажал на кнопку и ответил:

– Алло?

– Саня, привет.

– Здоровались пару часов назад. Забыл? Или ты, как пиндосы, при каждой встрече здороваешься по двадцать раз на дню?

Прижав плечом мобильник к уху, я заархивировал рукопись Берии и скинул ее на флешку, одновременно продолжая разговор.

– Все шутишь? – спросил мой хороший знакомый из местного подразделения связи. Он обещал достать нужное оборудование.

– Ага. Ты достал, что я просил?

– А то! Когда заберешь?

– Через часик и подъеду, – ответил я, глянув на настенные часы.

– Лады. Я на работе до пяти, успеешь. Позвонишь, когда подъедешь, я выйду.

– Ага, спасибо.

Забрав сумку с вещами, я заехал в магазин и, накупив продуктов, вернулся на квартиру. А к семи вечера стал собираться. Плотно поужинав, подхватил довольно тяжелый чемодан и, повесив на плечо сумку, вышел из квартиры. Двигатель завелся с полуоборота.

На этот раз загонять «четверку» в лес я не стал, выгрузив все вещи, включая велик и спрятав их, вернулся в Алексеевское. Показалось мне или нет, но за мной ехала машина. Сделав несколько кругов по кварталу, понял, что ошибся – иномарка свернула в ближайший двор.

– Подозрительная «Кио», – пробормотал я.

Загнав машину в гараж и забежав в квартиру проверить, все ли выключил – все-таки на неопределенный срок исчезаю – закрыл ее и, спускаясь вниз, набрал родителей:

– Ма, я тут по работе отъеду на несколько дней, лады?

– А куда? А на сколько? Телефон гостиницы давай, я запишу, – тут же затараторила она.

– Там связи нет, и городских тоже, так что несколько дней буду в изоляции.

– Надолго?

– Пару недель точно.

– Да? Но все равно позвони нам, как только сможешь. Хорошо?

– Хорошо, – ответил я и нажал отбой.

Дядя Женя уже был во дворе у своего мотоцикла марки «Днепр».

– Ну что, готов? – спросил он у меня.

– Конечно, – ответил я. Дождавшись, когда он заведет мотоцикл, сел сзади и, держась за ручку, крикнул: – Поехали!

Даже как-то неуютно было осознавать, что всего шестнадцать часов назад говорил с Берией. Это число, двенадцатое мая, никак не хотело заканчиваться. Стрелки моих командирских показывали полвосьмого вечера, когда, оглядевшись, я подошел к своему схрону и, раскидав ветки и траву, достал сумку и чемодан. Быстро переодевшись и проверив, все ли взял, сложил свою одежду в целлофановый пакет и спрятал его на прежнем месте.

Подняв велосипед, я повесил сумку на руль, чемодан же примотал бечевкой к багажнику. Еще раз осмотревшись, активировал овал и быстро прошел через него.

На той стороне тоже был вечер, но уже начало темнеть.

– Никого, – пробормотал я, покрутив головой. Перекинув ногу через раму, оттолкнулся другой и покатился по траве через поляну.

К заранее присмотренному месту подъехал примерно часов в девять. Практически полностью стемнело, так что остановился я при лунном свете, благо небо было чистое от туч.

Столбы телефонной линии шли неподалеку от дороги, через высокие кусты, именно из-за них это место привлекло мое внимание. Там было, где спрятаться. До назначенного времени оставалось больше часа, так что можно было не торопиться. Разгрузив велосипед, я спрятал его в кустах.

Открыв сумку, достал когти, монтерский пояс и моток провода.

– Эх, где мои семнадцать лет! – пробормотал я и, пристегнувшись, полез на столб.

Концы были заранее зачищены, так что наверху я много времени не провел. Подсоединившись и обматывая провод вокруг столба, чтобы он не бултыхался, спустился и протянул линию на пятьдесят метров в сторону, к своей лежке.

Подключив трубку и послушав тишину, хмыкнул:

– Эх, древность! – и достал мотоциклетный аккумулятор. Теперь сигнал появился.

Отсоединившись, расстелил прихваченные с собой газеты и на лице Жириновского, отпечатанного на первой странице, стал раскладывать снедь. Времени было навалом, поэтому я решил устроить себе легкий ужин из фруктов. Поглядывая на ночное небо, лениво ел виноград, сплевывая зернышки в сторону.

Телефонный звонок заставил вздрогнуть сидевшего и читавшего папку с чьим-то делом Лаврентия Павловича. Он знал, кто звонил, на этот аппарат был доступ только для одного вызова, и он наконец произошел.

– Слушаю, – коротко ответил нарком, сняв трубку.

– День добрый, – так же коротко ответили на другом конце провода.

– Мы обговорили ваше предложение и приняли решение встретиться с вами лично, – сразу перешел к делу Берия.

– Вот и хорошо, где и когда? – спросил неизвестный.

– Как можно быстрее. У меня вопрос.

– Задавайте.

– Вы знаете, что случилось сегодня с моей женой?

– Это вы про укус собаки? – насмешливо поинтересовался неизвестный.

– Так вы действительно прорицатель?! – невольно вслух удивился нарком. В ответ он услышал откровенный хохот.

– Ну вы насмешили! – отсмеявшись, сказал неизвестный.

– Но знать…

– Я читал ваши мемуары, – последовал шокировавший наркома ответ.

– Что? Как?.. Но я не писал мемуары! – запротестовал Лаврентий Павлович.

– Начнете. Через несколько лет… Руку! Руку сломаете!.. – вдруг услышал нарком оглушивший его крик в трубке. Судя по голосу, кричал неизвестный.

Мой разговор с наркомом был прерван на самом интересном месте. На меня навалился кто-то тяжелый и взял на захват руку, отчего я невольно закричал. Почти сразу нас осветило ярким светом ручного фонарика, что позволило мне быстро осмотреться.

Это были пограничники, а не группа захвата, как я думал. Не успел и слова сказать, как меня подняли и поставили на ноги.

– Еще один, – удовлетворенно заметил погранец в звании старшины. – Молодец, Власов, не ошибся ты вчера, точно шпион, – добавил он, обращаясь к невысокому сержанту со шрамом на лбу.

– Поднимите трубку, на другом конце нарком Берия, – быстро сказал я. То, что захват не санкционирован наркомом, я успел догадаться. Похоже, мое вчерашнее проникновение в этот мир было замечено пограничным нарядом, но, видимо, они не смогли проследить, куда я свалил, вот и устроили засаду. Наверное, засекли меня на дороге, проследили и взяли. Пограничников было семеро – скорее всего, усиленный наряд. Двое держали меня, еще один осматривал вещи, пока не трогая чемодан, остальные стояли в охранении.

– Берия? – удивился старшина, но к брошенной трубке подошел. – Разъединен, – коротко сказал он, послушав. Потом, проверив соединение, показал один из отпавших проводов, похоже, слетевший, когда меня брали.

– Обыскать, – приказал старшина, бросив трубку к остальным вещам.

– Да я свой!

– Свой? Ну-ну. Мандарины, виноград… а это что? – спросил он, поднимая шкурку банана.

– Банан, – буркнул я.

– Шпиен и есть. Обыскать! – повторил приказ старшина.

Ко мне подошел тот сержант, Власов, и, закинув карабин за плечо, стал профессионально ощупывать меня, передавая найденное одному из бойцов, который все тщательно записывал. Два бойца ручными фонарями освещали им поле деятельности.

– Пистолет ТТ, номер семнадцать двести пятьдесят три… Удостоверение на имя сержанта Власова… Черт! Наша же комендатура!.. Так это же мое удостоверение! Откуда оно у тебя?

– Наверное, когда мы боролись, оно выпало из вашего и попало в мой карман, – ответил я, немного подумав.

Похоже, мое кривое объяснение удовлетворило сержанта, потому что он продолжил:

– Удостоверение капитана ГБ на имя… Удостоверение порученца товарища Берии на имя… Справка-разрешение на пребывание в приграничной зоне, подписана командиром нашей комендатуры.

Ребята работали споро, освобождая меня от всех вещей.

– Неизвестный предмет небольшого размера, прямоугольный, серый, с кнопками… Ой, загорелся! – воскликнул Власов и быстро передал его записывающему бойцу.

– Это экран, – буркнул я.

– Второй пистолет ТТ, номер… семнадцать двести пятьдесят три! – изумился сержант.

– Что там, Власов? – спросил старшина. Он как раз в это время пытался вскрыть чемодан, так что возглас сержанта оторвал его от этого занятия.

– Чемодан заминирован, кода я не знаю, – крикнул я старшине. Отмазка так себе, но подействовала.

– Тут что-то странное, – ответил сержант. Старшина меня послушал и отошел от чемодана.

Я молчал, говорить было нечего. Что им сказать? Что я вроде как порученец? Фигня это все, брали меня не школьники, те еще волчары.

– Посмотри, где первый пистолет, – приказал старшина.

В это время послышался стук копыт, и к нам подскакал боец в такой же пограничной фуражке.

– Товарищ старшина, вам устный приказ от капитана Рысина! – козырнул он, натянув поводья.

– Излагай, – велел старшина.

– Приказ от начальника пограничного округа: вежливо задерживать всех подозрительных людей. Немедленно сообщать дальше по инстанции, задержанного изолировать до прибытия особой группы.

– Угу. Что-то подсказывает мне, что это про тебя приказ. – Тон старшины заметно изменился, когда он обратился ко мне.

– В точку, про меня. Кстати, к чемодану бы бойца приставить для охраны. Это просто совет.

Ответ пришелся на шум приближавшихся автомобилей. Судя по звуку, к нам ехали два грузовика.

– Это за мной, – коротко известил я старшину, который стоял рядом, глядя на приближающиеся фары.

Я не ошибся, из машин с грохотом сапог о землю посыпались бойцы местного спецназа.

Меня вместе с вещами изолировали от погранцов. Те никак не сопротивлялись, а заметив, как старшина поздоровался с одним из приехавших, я понял, что они знакомы. Изоляция была полная, что бы я ни спросил, все наталкивалось на глухое молчание, и только подошедший командир в звании лейтенанта ответил, что разговаривать им со мной запрещено. Причем вежливо сообщил.

Меня довольно быстро загрузили в машину и повезли в неизвестном направлении. А еще через час посадили в самолет на каком-то аэродроме – судя по стоянке истребителей, освещаемой луной, это был военная часть.

– Пограничники взяли? – со смешком спросил Сталин. Встав из кресла, он направился к одному из шкафчиков.

– Да, товарищ Сталин. Я как услышал, что он закричал, а потом связь оборвалась, поставил всех на уши. Но через час пришло сообщение, что его уже везут на аэродром. Оказывается, наряд ушел на задержание возможного контрабандиста за час до особого приказа. Посыльный от начальника комендатуры нашел их только тогда, когда они уже взяли нашего Гостя. Сейчас он на полпути к Москве, – ответил нарком, наблюдая, как Вождь достал пачку папирос «Герцеговина флор» и стал набивать трубку.

– Сильно его помяли?

– Не особо.

– Думаю, вам не надо говорить, товарищ Берия, что отношение к нашему Гостю должно быть предельно вежливым и осторожным. Как вы считаете?

– Я думаю, вы правы, товарищ Сталин. Когда я услышал, что он узнал все из моих еще не написанных мемуаров, то немедленно отдал приказ о полной изоляции Гостя. С подчеркнуто вежливым обращением.

Прикурив, вождь прищурившись посмотрел на Берию.

– Изоляцию? Хм, вы думаете, что у Гостя есть что-то, что нас заинтересует?

– Я более чем уверен в этом, – снова вытянувшись, ответил нарком.

– Ну хорошо. Проведите с ним предварительную беседу перед нашей встречей. Я хочу знать о нем ВСЕ. Может, это все-таки провокация… – тихо пробормотал Сталин.

Где-то к трем ночи, через несколько часов полета, наш самолет сел в Москве. За это время я успел немного вздремнуть, но выспаться не получилось, так что меня отвезли полусонного и уложили спать в комнате с забранными решеткой окнами. А утром после завтрака за мной пришли. Это был майор НКВД с двумя сопровождавшими бойцами. Подхватив под локти, они повели меня по коридору на второй этаж.

Перед глазами мелькали ступеньки и люди, когда мы вдруг остановились перед окрашенной в коричневый цвет дверью. Толчком открыв ее, сопровождающие практически внесли меня под локти вовнутрь.

Комната была стандартной – стол, стул, сейф, шкаф, окно, забранное решеткой, и окрашенные в зеленый цвет стены.

– Майор государственной безопасности Григорян. Я вас слушаю! – удивительно вежливо сказал майор, проходя и садясь за стол.

– Информация секретная и при посторонних говорить о ней я не буду!

Майор кивнул, после чего спросил:

– Что в чемодане?

– Документы о начале войны. План «Барбаросса».

– Плохая шутка.

– А я не шучу, я совершенно серьезен.

– Откройте чемодан, нам нужно его осмотреть!

Вздохнув от такой бдительности, хотя в душе понимал их, я подошел к столу и под страховку с боков набрал код и поднял крышку. И сразу же хлопнул по руке одного из сопровождающих – Авдонина, кажется – который немедленно сунулся к поблескивающему ноутбуку.

– Осторожнее! Техника хрупкая, – сказал я. Бойцы никак не отреагировали на мои движения, просто отошли в стороны.

– Блин, майор, да прикажи ты, чтобы они вышли! Сам же потом их шлепнешь за то, что они узнали!

– Выйдите! – коротко приказал Григорян. Бросив на меня настороженные взгляды, оба охранника покинули кабинет.

– Что это? – спросил майор, ткнув пальцем в принтер.

– Это принтер, машинка для печатания документов, это картриджи, если проще, то краска. Это бумага, полпачки всего, но я для наглядности взял, а это электронная вычислительная машина, единственная во всем мире.

– Это как?

– Очень просто, я из будущего, из далекого будущего.

– Чушь! – коротко сказал Григорян и, взяв одно из удостоверений, открыл его.

– Удостоверение порученца, которое вы держите в руках, сделано вот на такой машинке, – указал я подбородком на ноут, – и что говорю правду, могу доказать!

– Хорошо… доказывайте!

Подойдя к столу, я придвинул ноутбук к себе и нажал кнопку пуска, молясь в душе, чтобы хватило заряда батареи.

Сыграла мелодия запуска, от которой майор заметно вздрогнул, и на экране появилась заставка. Как только открылся рабочий стол, я, зайдя в папку с фильмами, включил первый попавшийся ролик, оказавшийся «Иван Васильевич меняет профессию».

После пятнадцатиминутного просмотра он вник, что показывают таких же попаданцев, и, встав, нервно заходил по кабинету, то и дело бросая взгляды на мелькавшие на экране картинки.

Пощелкав кнопками и поводив курсором, я включил музыку, и «Комбат» «Любэ» был воспринят майором на ура, судя по одобрительным задумчивым кивкам.

Остановившись, Григорян немного помолчал, после чего попросил, глядя, как я выключаю ноут:

– Рассказывайте: год рождения, место и как попали к нам, больше не нужно! – Похоже было, что он тоже не хотел много знать.

– Хм, даже не знаю, с чего начать…

– Начните с года рождения и биографии, только кратко!

– Хорошо! Родился я в тысяча девятьсот восьмидесятом году, двадцать третьего августа, под Казанью…

Майор сидел и с задумчивым видом слушал, а когда я закончил, спросил:

– Вы пропустили службу, задели мельком.

– Ну служил!.. – Об этом мне говорить как-то не хотелось, поэтому я и промолчал, благо майор понял.

– Ясно! Ждите!

После этих слов Григорян вышел, а вместо него вошли оба подручных, которые, встав у двери, бдительно наблюдали за мной.

Потянулось утомительное ожидание. Расстегнув ворот куртки и откинувшись на спинку сиденья, я стал ждать результатов прошедшего разговора.

Множественные шаги за дверью заставили меня насторожиться. Бойцы у выхода даже ухом не повели, что наталкивало на определенные мысли: если они и не знали, кто там, то догадывались.

Я встал и посмотрел на дверь. Шаги за ней смолкли.

«Наверное, за мной пришли!» – подумал я. Что будет дальше, не знал, и это меня заметно нервировало.

Дверь без скрипа открылась, и на пороге появился Григорян, обшаривая глазами помещение. За ним, к моему изумлению, в кабинет зашел сам нарком, причем без пенсне, как его показывали на фотографиях.

«А ведь это не Берия, точно не Берия! Нет той властности в глазах и поведения привыкшего повелевать человека!» – подумал я после некоторого размышления, не сводя взгляда с вошедшего.

Устало потерев переносицу, лже-Берия сказал с легкой хрипотцой:

– Это и есть ваш пришелец из будущего, майор?

– Да, товарищ нарком! – ответил тот вытягиваясь.

– Не похож! – коротко возразил двойник.

– Кто бы говорил! – хмуро парировал я, решив идти ва-банк.

– Что вы имеете в виду, молодой человек?

– Я знал, что у Лаврентия Павловича есть двойник, но чтобы увидеть его воочию!.. – Я удивленно пожал плечами, показывая, насколько изумлен.

– Почему же вы решили, что это двойник? – послышалось вдруг от двери.

Обернувшись, я замер: да, без сомнения, это был он, Берия.

Стоящий в проеме двери, поблескивая стеклами пенсне, он с любопытством смотрел на меня, ожидая ответа.

– Он не вы, это сразу заметно! – Я опять пожал плечами.

Кивнув, нарком прошел мимо двойника, который поспешил выйти вместе с бойцами, и подошел к столу, разглядывая лежащие там вещи.

– Ну, здравствуй, Гость! – сказал Лаврентий Павлович.

– Здравствуйте, – вежливо ответил я.

– Что тут? – Берия ткнул пальцем в ближайший брусок с бумагой.

– Первая часть нападения фашистской Германии на Советский Союз, там подробно описан полный разгром советских войск у границы.