Логик Кононов Алексей

– Осознание движения и процессов, – ответила Луна, – свет проникает, потому что вы ему это позволяете. Так же обстоит дело и с ветром. Тут ведь неоткуда взяться воздушным потокам.

– Мы, – поправил я ее. – Хм, не такая уж ты и необразованная.

Луна смутилась.

– Тебе разве не надо торопиться? – сказала она. – Нас могли преследовать, и еще неизвестно, что будет с тобой после твоей выходки в трактире.

– Ты права, надо, – кивнул я. – Я и тороплюсь: ускорить ворожбу «иллюзорного щита» не так просто. Его суть – отвлекать внимание окружающих, а для этого мне потребовалось самому прийти в определенное состояние. Разговор на отвлеченную тему очень помог. Спасибо тебе.

Луна смерила меня таким презрительным взглядом, что я почувствовал себя негодяем, обманувшим маленького ребенка.

– Зато теперь ты в безопасности. Оставайся на этом мосту и постарайся не делать более пяти шагов в любую сторону от логоцикла. Понимаю, после заточения тебе любопытно взглянуть на что-то новенькое, но пока потерпи. Я скоро вернусь.

Скиталица кивнула. Прекрасно понимала, что ей лучше не рыпаться. А когда я отошел на несколько метров и обернулся, чтобы проверить, работает щит или нет, сквозь фиолетовое мерцание заметил, как Луна с тоской посмотрела на свое левое запястье, словно там было нечто важное, а затем взгляд ее устремился вверх да так и застыл, оставаясь бесконечно задумчивым.

Марк работал всегда. Поначалу, когда я этого еще не знал, приходилось связываться с секретарем и выяснять, на месте ли он, но за пять лет знакомства мысль о том, что кабинет загадочного работодателя может быть пуст, улетучилась.

В этот раз я был сильно удивлен. Каким только манипуляциям с моей стороны ни подвергалась ручка, дверь так и не пожелала открыться. А потому пришлось отправиться в главную приемную и выяснить местонахождение Марка.

Секретарь – девица лет тридцати в строгом серо-черном костюме, с пышной копной каштановых волос и узкими пытливыми глазами, долго разглядывала меня. То ли она никак не могла побороть сонливость, то ли недавно заступила на смену и еще туго соображала, но ее ужасающая медлительность и нерасторопность меня жутко раздражали. Поначалу она совершенно не понимала, о ком идет речь. Только после некоторых манипуляций с бумагами и записными книжками взгляд ее наконец прояснился, и, встряхнувшись, она все-таки сообщила, что господин Марк сейчас находится в архивах.

Кивнув, я направился в архивы – место, где хранятся все важные документы, касающиеся непосредственно вопросов развития или, наоборот, нарушения эволюционных процессов. Располагались они на втором этаже Склепа, все в той же южной части. Вообще, к Марку лучше ходить именно по Южному мосту, потому что Склеп разбит на четыре части, и попасть из одной в другую, не заблудившись, весьма трудно.

С виду главное управление Крестострела похоже на единое здание, но, как только попадаешь внутрь, становится понятно, что это небольшой полноценный городок с готической остроконечной архитектурой, множеством переброшенных с одной крыши на другую мостиков, дорогих трактиров и невероятно модных магазинов. Тут есть и отдельное жилье для особо богатых, и гавань для отдыха на лодке. Район, в котором располагается Склеп, называется Темные Воды, и это единственная зона, которая не делится на улицы и является самой большой по площади. Управление Крестострела со всех сторон окружено водой, которую оно же и очищает, а протяженность одного моста, например, того же Южного, составляет тридцать с небольшим километров. Все эти факторы делают Склеп самым привилегированным местом из всех имеющихся. Лучше можно найти только на верхних уровнях.

Архивы кабинета Марка располагались весьма близко – думаю, не просто так. Должность моего работодателя до сих пор была для меня тайной за семью печатями, которую я, как ни пытался, так и не сумел раскрыть. Впрочем, узнать, кто я такой, он тоже не мог, разве только если отправит запросы на все верхние уровни, а там, я это точно знаю, не любят, когда их беспокоит Крестострел, пусть даже сам начальник Склепа.

Когда я вошел в архив, Марк сидел прямо на столе, заваленном бумагами и коробками. Сосредоточенно изучал какой-то пожелтевший от времени листок, держа его близко перед глазами. Прямые серебряные волосы едва не касались поверхности бумаги. Увидев меня, он аккуратно, словно реликвию, положил документ в папку.

– Что-то ценное? – поинтересовался я с порога.

– Да, Кира. Документ, подписанный самим Верховным Румаи, не может не быть ценным, – он был совершенно серьезен.

Я немного помедлил, оценивая его поведение: гадал, знает он уже или нет?

– Работа выполнена, Марк.

– Хорошо. Хочешь получить свою оплату? – спросил он.

– Было бы замечательно.

Марк задумался.

– Ты ведь совсем не жадный, Кира. Разве нельзя было подождать до утра?

– Ты же знаешь, что я не люблю затягивать.

Он кивнул и, спрыгнув со стола, подошел ко мне, протягивая руку.

– У меня нет сферы, устроит, если я рассчитаюсь по старинке?

– Вполне, – согласился я. На самом деле я и сам хотел получить частицы напрямую. Собственный сосуд был наполовину исчерпан после того, как я побывал в трактире «На Дне», подлатал Луну и наворожил щит.

Мы крепко пожали друг другу руки.

Процесс обмена силой – когда ее планируется передать много – возможен только через телесный контакт. Это совершенно не похоже на подпитку логоцикла, подогрев пищи или оплату общественного транспорта. Когда сила передается от одного к другому, ты чувствуешь, как огненный поток, невидимый для глаз, бушует в области твоей грудной клетки, заполняя сосуд.

Настоящий экстаз.

– И правда, – неожиданно произнес Марк, когда обмен уже был закончен.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Знаешь, Кира, когда к тебе приходит много логиков и ты постоянно платишь за услуги, то начинаешь чувствовать особенности каждого из них. В те короткие мгновения, пока идет передача частиц Механизмов Времени, опытный логик может ощутить, как бы это сказать, – Марк потер пальцами в воздухе, словно пытаясь нащупать то, о чем говорил, – портрет внутреннего сосуда. Он воспринимается как набор ощущений, которые, проанализировав потом, можно облечь в слова.

– И ты хочешь сказать мне эти слова? – с улыбкой спросил я.

– Пожалуй, да. Я тебе скажу их, – ответил он, а потом умолк на добрых полминуты, подбирая слова поточнее.

Нельзя показывать спешку и суету. Такие, как я, делают все размеренно, четко, по инструкции, шаг за шагом. Подобное поведение не привлекает лишнего внимания. Оплата уже получена, полдела сделано, остается только убраться отсюда, залечь на дно и, не торопясь, выяснить, кто такая эта Луна. А потом, раз она того хочет, отправить ее наверх в обмен на оплату и информацию об убийце моей матери. Я терпеливо дожидаюсь, когда Марк продолжит.

– Ты, Кира, – наконец произнес он, – убийца, который страдает от пожирающей его боли. На самом деле у любого логика есть чувства, и сила его, как это ни странно, именно в них.

Потрясенный услышанным, я уставился на Марка.

– Не смотри на меня так. Все верно. Знаешь ли ты, что объем внутреннего сосуда зависит от силы чувства, к которому ты делаешься нечувствительным?

– Воспитывать нечувствительность можно разными способами.

– Можно, – подтвердил он. – Но не любые тренировки дают такой результат, который есть у тебя. Я бы даже сказал НИКАКИЕ.

– Ты говоришь так, будто объем моего сосуда бесконечен, – ухмыляюсь я.

– Мы оба знаем, что это не так, – тут же возразил Марк. – Хотя бы потому, что бесконечных объемов не бывает. Однако есть очень необычные сосуды, близкие к совершенству, и один такой мне довелось однажды почувствовать, очень давно. А спустя много лет как-то раз я проснулся посреди ночи от внезапного озарения, и в моей голове сложился портрет того сосуда. Я испытал неподдельный трепет перед логиком, который прошел настолько немыслимое испытание, что в итоге стал Верховным.

– Ты говоришь о Румаи, нынешнем Верховном? – упавшим голосом спросил я, чувствуя, как начинаю покрываться холодным потом.

Было ошибкой брать плату таким образом!

Непростительной ошибкой.

– Не думаю, что ты будешь удивлен, когда узнаешь, что портрет твоего сосуда несколько напоминает его.

– Ты ошибаешься, Марк, – только и смог выговорить я.

– Я тоже так думал. Но пару часов назад узнал, что какой-то логик вскрыл пятьдесят глоток в трактире «На Дне» да еще и время в нем остановил. После этого я вспомнил, как восемь лет назад в Склеп пришло уведомление об одном мальчишке, подписанное самим Верховным. Он, знаешь ли, крайне редко уделяет внимание Крестострелу. Почти никогда.

Это было поражение. Не сомневаюсь, Марк с самого начала что-то подозревал, просто не сообразил, что надо копнуть глубже, чтобы выяснить, кто же такой его лучший убийца, берущий все заказы без исключения, порой даже самые безрассудные. До меня были многие, и все уходили меньше чем за год.

– Кира, кровь Румаи, я обязан объявить тебя вне закона, – произнес Марк.

– Из-за чего? – воскликнул я. – Эволюция сделала меня таким, я жил на Крестостреле с шестнадцати лет! Эти логики – слабаки. Считай, я оказал услугу, освободив место тем, кто может стать сильнее.

Марк устало вздохнул.

– Я мог бы закрыть глаза на этот инцидент. Хотя твои возражения ничего не стоят. Они лишь слова привыкшего к удобству логика. Но ты и сам понимаешь, что твоя сила просто не должна находиться на Крестостреле. Она во вред здесь, на первом уровне.

– Я не стану ее использовать, – пообещал я.

Он отвел глаза. Взгляд его упал на стол, где лежали бумаги.

– Понимаешь, Кира, это еще не все, – сказал он и, взяв один из листков, протянул мне.

Как громом пораженный я смотрел на собственное досье и прилагающийся к нему приказ на ликвидацию, подписанный самим Верховным.

– Почему ты так держишься за Крестострел? – спросил Марк. – Стать самым богатым, влиятельным логиком этого уровня – не твоя цель. Зачем одержимо копишь частицы Механизмов Времени?

Листок с приказом превратился в моей руке в неопрятный комок. А наша встреча в допрос.

– Хочу на самый верх, – холодно отчеканил я.

– И что потом? – усмехнулся он. – Только не говори, что подаришь их Румаи.

Хищную улыбку, помимо воли появившуюся на моем лице, нельзя было сдержать. Марк вмиг понял мой замысел. А мне больше не имело смысла скрываться.

– Так я и думал, – печально сказал он. – Ошибка, которую простить не сможет никто. Испытай ты даже еще десять Катарсисов, Верховный тебя все равно казнит. Впрочем, он предусмотрел такой исход и вместе с приказом прислал его, – Марк кивком указал на дверь.

В проеме стоял и, видимо, уже давно слушал наш разговор Падальщик. То, что я не ощутил его присутствия, лишь подтверждало невероятную силу этого существа. Он и логиком-то уже перестал быть, настолько были истреблены в нем чувства. Живой механизм. Интересно, это его видела Луна у трактира? И почему он тогда не убил меня?

– Долго ты ждал, – заметил я, обращаясь к Падальщику. – Непонятно только зачем?

– Глава Крестострела должен был лично убедиться, что ты кровь Румаи. Таков приказ Верховного.

Ушам своим не верю! Так Марк – глава Склепа и всего первого уровня Пирамиды Золтуса! Даже предположить такое было немыслимо.

Зато теперь понятно, почему он согласился отдать мне оставшуюся плату, – хотел задержать, пока не явится палач.

– Тут мы друг друга стоим, – усмехнулся глава Склепа Марк. – Мне тоже было сложно поверить, что все это время моих конкурентов убивал сам сын Верховного.

Рассмеяться сейчас было самое лучшее, что я и сделал. Значит, все это время Марк с моей помощью обеспечивал себе свой пост! Хитрый лис.

– Закончил? – вежливо спросил он. – Подавлять радость несложно, имей в виду, и сил это дает немало. Впрочем, кому как не тебе предстоит в этом убедиться с минуты на минуту.

Я посмотрел в его серые, почти выбеленные глаза. Ничего хорошего они не сулили.

Мы втроем стояли в архиве: Марк впереди, опираясь на стол метрах в трёх от меня, позади единственный выход преградил Падальщик. Последний замер как двухметровая статуя. Впрочем, мы все сейчас напряженно молчали и не шевелились – ждали, когда кто-то совершит одно-единственное движение, чтобы успеть отреагировать на него.

Их замысел был понятен: один нейтрализует мою ворожбу, другой бьет наповал. В этом случае оба остаются живы. Если же мы все одновременно начнем ворожить боевые заклинания, то я вполне успею кого-нибудь из них захватить с собой на тот свет. А целиться, конечно же, буду в главу Склепа. Марк, может, и боец, даже очень умелый, однако это именно я практиковал последние шесть лет, а он лишь отдавал приказы, не поднимая свой зад с кресла. Потому первый ход исключительно за мной, и пока я его не сделаю, мы все останемся неподвижны.

Время не шло, оно, казалось, застыло на месте. Положение дерьмовое, я-то в любом случае отправлюсь к черту. Вопрос в том, один или нет?

Ситуацию привел в действие гулкий удар, раздавшийся за спиной Падальщика. Краем глаза я увидел, как тот согнулся в три погибели, а за ним, держа в руках железную дубинку, – и где она только ее взяла? – стояла Луна.

Рефлексы сработали мгновенно. Я наворожил щит. Впрочем, Марк не стал атаковать, он тоже в этот момент создавал вокруг себя защитную сферу. Боялся гадёныш.

Развернувшись на пятках, кидаюсь к двери, попутно прикладывая тяжелый ботинок к челюсти Падальщика таким образом, чтобы он еще и в дверной косяк впечатался головой.

Луна отбрасывает дубинку. Мы устремляемся к выходу. Она, кстати, бежит впереди и прекрасно ориентируется: уверенно поворачивает то влево, то вправо.

Поравнявшись, встречаюсь с ней взглядом – мол, как?

– Потом объясню, – скороговоркой отвечает она.

Выбежав из главного входа, накладываю ворожбу на огромную стеклянную дверь. Заклинание «нелогичного замка» должно заставить Падальщика попотеть, когда он очухается. А произойдет это не просто быстро, а почти мгновенно. Да что там, уверен, он уже мчится за нами вслед.

На Южном мосту, метрах в десяти от логоцикла, нас накрывает докатившаяся взрывная волна: дверь рассыпается вдребезги, а оплавленные куски разлетаются в стороны.

Машина не подвела: мотор заводится сходу, и я тут же выжимаю из него все, что только могу, вернее, он может. В это мгновение из пылающего проема, где секундой раньше была дверь, вылетает огненный вихрь. Черт меня дери, могу поклясться, что ноги Падальщика объяты пламенем, причем это явно результат ворожбы, а не случайного возгорания. Он несется так быстро, что находится уже в метре от нас. И это на такой-то скорости!

Слава небесам, на поддержание темпа уходит вся его сила. Я быстро создаю ржавую сферу времени и отпускаю ее за нашей спиной. Падальщик реагирует мгновенно и ныряет с моста.

Мотор логоцикла работает бесшумно. И теперь я, не веря своим ушам, слышу отчетливые хлесткие удары по воде далеко внизу под мостом.

– Какой же, вурдалак его дери, силой надо обладать, чтобы бежать по воде? – кричу я в изумлении.

Луна удивлена ничуть не меньше меня. Наверное, тоже видит такое впервые в жизни.

– Почему он не летит? – спрашивает она.

И тут до меня доходит:

– Потому что в воздухе не от чего оттолкнуться, чтобы ускориться. А вода – идеальная среда для такого бега. Малейшее усилие воли – и она становится твердой. А дальше, как и по асфальту. Определенно, это не простой Падальщик. Возможно, с восьмого, а то и с девятого уровня.

Спустя пару минут преследования это существо все-таки обгоняет нас и забирается обратно на мост, однако не преграждает нам путь, а отходит в сторону, на тротуар. Силы, видать, на пределе, догадываюсь я, но на всякий случай кидаю в него еще одну ржавую сферу.

В момент, когда он пытается уйти от удара, мы проносимся мимо и съезжаем с моста, поворачивая направо, в сторону второй парсы.

– Куда мы едем? – спрашивает Луна.

– На улицу Тлеющих Фонарей. Там мой дом, – объясняю я.

– Но разве они не придут туда?

– Конечно придут! И до этого мне надо забрать Механизмы Времени.

Луна сжимает меня еще крепче, мне кажется, от злости.

– Неужели ты настолько жадный! – вырывается крик из ее груди.

– Нет, – отвечаю я спокойно, – эти частицы Механизмов Времени – все, ради чего я жил. Они – лучшая, чистейшая сила, которую мне удалось раздобыть за восемь лет жизни на Крестостреле.

– Но зачем она тебе? – не унимается Луна.

– Это единственный способ убить моего отца.

Луна умолкает на какое-то время, а потом спрашивает снова, уже более спокойно:

– Разве он настолько силен, что ты так долго копил силы?

Наверное, она не слышала наш разговор с Марком, а потому не подозревает, кто мой отец.

– Поверь, логик, который стал Верховным, не просто силен. Он ужасающе опасен, – говорю я.

Скиталица вздрагивает, когда наконец понимает, что речь идет о самом Румаи, логике, лично убившем Вождя интуитов Лео.

Спустя час мы оказываемся на улице Тлеющих Фонарей. Мой дом не просто так выбран в самом углу Пирамиды – это идеальное место для побега на случай непредвиденной ситуации, которая уже давно как наступила.

– А у тебя неплохая квартира, – осматривается Луна, когда мы оказываемся внутри.

Не только квартира, мысленно соглашаюсь я, но и улица и парса. Однажды мне очень понравился здешний запах: спокойный, умиротворенный, тихий и, главное, безопасный. Я сразу решил, что улица Тлеющих Фонарей – то, что требуется, и через полгода купил здесь квартиру. Тогда, помню, подвернулся очень выгодный заказ, и деньги нашлись.

Пока Луна разглядывала внутреннее убранство, щепки от половой доски летели во все стороны. Церемонии сейчас были не ко времени, а потому топор сильно помог ускорить процесс вскрытия тайника, в котором хранилась сфера со всеми частицами Механизмов Времени, собранными за долгое время.

– Вот она, – торжествующе произнес я и, вдруг почувствовав что-то неладное, скомандовал: – Выгляни в окно на кухне.

– Он здесь. Направился в дом, – шепотом сообщила Луна, с тревогой глядя на меня.

Я грязно выругался.

– Как будем уходить?

– Быстро. И по возможности тихо, – ответил я. – Эти дома соединены между собой переходами, а потому у нас множество путей к отходу. Через три пролета вверх будет один из них. Пойдем туда, а дальше – на Открытые Балконы Крестострела.

Мы убрались вовремя. На третьем пролете послышался звук, похожий на выбивание двери. Переход вел в соседний дом и далее вниз по лестницам и на улицу. А там рукой подать до Балконов.

Логоцикл был выведен из строя. То ли механическая поломка, то ли Падальщик наворожил. В общем, воспользоваться им не вышло, и мы что было сил помчались к арке в стене Пирамиды, ведущей наружу.

Открытые Балконы Золтуса есть на каждом из уровней Пирамиды. Это воздушные парапеты, с которых можно увидеть, что творится внизу на земле. На них зачастую собираются торговцы в ожидании патрульных логиков, чтобы выкупить у тех редкие находки. Некоторые специально нанимают караваны, далеко отправляя их на поиски настоящих ценностей. И, как правило, ценности всегда находятся. Иногда их доставляют даже из самой Атмосферики – города, где живут интуиты. Торговец, которому повезло завладеть подобной вещицей, вмиг становится сказочно богатым.

А сейчас эти Балконы идеально подойдут для того, чтобы скрыться от Падальщика. Конечно, можно потратить на него драгоценный запас частиц, но лучше это сделать в случае крайней нужды.

Как я ни старался скрыться, Падальщик просчитал и это. Накрытые иллюзорным щитом, мы притаились на широком парапете, обдуваемом со всех сторон пронизывающим до костей ветром. Балкон Крестострела был призрачно пуст.

Прислужник Румаи даже гадать не стал. Просто шарахнул заклинанием так, что сдуло не только иллюзорный щит, но и нас вместе с ним. Пришлось на ходу создавать несколько слоев защитного барьера, чтобы хотя бы остаться в живых. На это ушли все силы.

Завеса пала. Падальщик, поняв, что деваться нам больше некуда, медленно приближался.

– Незачем больше скрываться, Кира, кровь Румаи, – совершенно спокойно произнес он.

Хорошо бы его заболтать, потянуть время. Сфера в моем кармане, и если удастся хоть немного впитать силы, хоть одну тысячную… Этого должно хватить, чтобы свалить Падальщика наповал.

– Зачем тебе его убивать? – вдруг встряла Луна. – Просто отпусти нас, и мы обещаем больше не появляться на Крестостреле и вообще в этой треклятой Пирамиде.

– Я чувствую ложь, скиталица. Ты даже не потрудилась надлежащим образом ее скрыть, как, впрочем, и свою истинную сущность.

Луна потупилась. О чем он, задери его вурдалаки, говорит?

– Может, просветишь напоследок, почему Румаи приспичило убивать меня только сейчас? Неужели Великий Верховный, самый могущественный логик Пирамиды, не мог предвидеть этого раньше?

– Глупец. Отец следил за тобой, и доброта его была, на мой взгляд, даже чрезмерной. Тебе предоставлялось множество шансов, и все канули в лету… Ты их упустил, – Падальщик неторопливо выносил свой приговор.

Глаза затянуло пеленой. Если присмотреться, то за ней можно было увидеть еле заметный огонек бушующей внутри меня силы. Частицы Механизмов Времени внутри моего сосуда приходили в движение. Еще пара секунд – и поток вырвется наружу. Останется только направить его в нужное русло.

Лобовой атакой убить Падальщика не выйдет. Это ясно как день – он невероятно силен. А если ударить со спины?

– Как тебя зовут? – едва сдерживая себя от распирающей мощи, спрашиваю я.

– На что тебе мое имя, отступник?

– Я должен знать, как зовут того, кто вскоре умрет от моей руки, – ответил я.

– Когда-то я мог смеяться, – едва улыбнувшись, проговорил он, а потом добавил: – Времена слабости прошли. С тех пор моему взору доступно многое. В том числе и то, что ты замыслил. Огонь силы в глазах не разглядит только низкосортный логик, а ты слишком долго жил среди таких. Та сфера, что лежит в твоем кармане, имеет много силы. Но контролировать ее может только могущественное создание. Я дам тебе один-единственный шанс – это будет для меня хорошей тренировкой. И убью в конце, глядя в глаза того, кто прожил последние восемь лет в бессмысленной надежде.

Неужели он настолько в себе уверен?! И не боится даже оружия, которое я так долго готовил для Румаи?! Нет! Этого не может быть. Он всего лишь прислужник и ответит за свою самонадеянность.

Предел достигнут. Огонь из глаз разве что не брызжет, до такой степени он стал осязаемым.

Разумеется, я ни разу не пробовал питаться от сферы: собственных сил всегда хватало. Поэтому что-либо контролировать сейчас мне сложно. В одном он прав: это будет хорошая тренировка.

Прислужник Верховного занял боевую стойку, готовый отразить любую атаку. Луна отступила за мою спину. Сам же я, стоя на коленях и неотступно следя взглядом за каждым движением Падальщика, содрогался от той силы, что переполняла меня и требовала выхода наружу.

Влага в воздухе вокруг него постепенно обратилась в густой туман. Но этого было недостаточно, чтобы лишить его возможности видеть, а потому я призвал все ветры, бродившие поблизости, окружить Падальщика и создать вокруг него вихревую сферу.

Он, видимо, ждал чего-то большего, потому что стоял не двигаясь. И лишь спустя пару мгновений произнес:

– И это все, на что способен сын Верховного, главный убийца Крестострела?

Я не спешил отвечать. Заклинание искаженного пространства требует не только безумной силы и предельной концентрации, но и пытливого ума, способного просчитать направление лучей света. Хорошо, что луна сегодня светила ярко. Иначе мне неоткуда было бы взять свет.

Как я и думал, Падальщик легко справился с моей ворожбой. Однако, когда туман рассеялся и он, окруженный огненным щитом, снова мог видеть, на парапете уже не было ни меня, ни Луны. Точнее, мы, конечно, были, но не в том количестве, в каком существовали раньше.

С тем запасом силы, который у меня сейчас имелся, мне удалось исказить свет в пятидесяти восьми разных точках в радиусе ста метров вокруг Падальщика. Там, где свет был искажен, стояли наши двойники, в точности повторявшие каждое наше движение. Мы с Луной, понятное дело, находились уже не на прежних местах.

Сил во мне осталось на последнее сокрушительное заклинание, которое, уж я постараюсь, станет для него завершающим.

– Мое имя Илон, – вдруг произнес Падальщик. – Ты действительно владеешь определенным мастерством, и будь ты один, мог бы продержаться против меня дольше. Однако девчонка отняла много твоего внимания.

Для Падальщика сражение было сродни очень древней и почти забытой игре в шахматы. У него разыгрался интерес, он даже приблизился и провел рукой по одной из созданных мною иллюзий. Рука провалилась внутрь и вынырнула с другой стороны.

– Ну конечно, это свет, – сообразил он. – Создать настоящие копии собственного тела невероятно сложно. Подчинить себе процесс деления клеток и ускорить его до такого предела, чтобы от тебя самого отделилась живая плоть двойника, – могущество, которым владел лишь сам Золтус, строитель этой Пирамиды. Ты, однако, смог меня удивить, мальчишка. Но на этом, пожалуй, все.

Пока он, понадеявшись на свой огненный щит, рассуждал, я ворожил пики времени, которые заранее спрятал в иллюзии, чтобы он не мог их разглядеть.

«Пики времени» – это червоточины, маленькие черные дыры, имеющие невероятное притяжение. По завершении заклинания они должны затянуться сами собой и поглотить все, к чему прикоснутся. Плоть Падальщика, которого, как оказалось, зовут Илон, вместе с его костями разорвет на множество кусков, и они бесследно исчезнут в этих дырах.

Заклинание само по себе невероятно опасное. Зачастую тот, кто ворожит, сам лишается некоторых частей тела, потому что почти невозможно управлять гравитацией на таком уровне, чтобы червоточина, став пикой, выстрелила в определенном направлении. Но с той силой, которая была сейчас во мне, это вполне могло получиться. Пускай на пределе своих возможностей, но я все-таки сумел рассчитать траекторию выстрела.

Падальщик пристально смотрел на небесное светило – и где-то невероятно далеко начали сгущаться тучи. В очередной раз я поразился этому созданию. Сколько же нужно было выдержать медитаций и до какой степени воспитать в себе нечувствительность, чтобы сотворить такое!

Огромное даже на таком расстоянии темное грозовое облако закрыло луну, и почти вся Пирамида погрузилась в темноту. Отдельные лучи света все же пробивались сквозь тучу, но этого явно не хватало для того, чтобы иллюзии могли оставаться полностью непрозрачными.

И как только Илон разглядел небольшую черную точку, прятавшуюся в голове одной из наших копий, он полностью воспламенился, сбросив с себя защитный огненный барьер. То ли решил, что тот теперь стал совершенно бесполезен, то ли направил все свои силы в другое русло.

Мне уже довелось видеть его огненные ноги, когда он с бешеной скоростью бежал по мосту, а затем и по воде. Теперь же Падальщик превратился в огонь весь полностью.

То, что произошло потом, когда заклинание наконец пришло в боевую готовность, не поддаётся никакому описанию: прислужник Румаи стал стремителен, как молния, причем время он явно не останавливал – это была чистая скорость.

Червоточины выстреливали практически одновременно, но он с невероятным мастерством акробата на максимальной скорости увертывался от них.

Спустя миг пространство в радиусе ста кубических метров все заполнилось огненными бликами, как будто кто-то быстро размахивал тлеющей палкой. Это Илон рассекал своим телом воздух, словно раскаленная секира.

Я не мог поверить своим глазам. Возможность такой ворожбы до этого момента представлялась мне нереальной. Когда сработали все червоточины, Падальщик оказался прямо у нас за спиной.

– Только из двух копий червоточина не выстрелила, – звуки, вырывающиеся из огненного рта Падальщика, мало походили на речь живого существа. Скорее это было какое-то дребезжание, миллион раз наложенное друг на друга.

Затем последовал один-единственный удар, который, к счастью, бил не по мне и Луне, а по вдруг появившейся перед нами белой сети. Поэтому нас не убило, а всего лишь отбросило назад, к ограждению парапета, но с такой силой, что ребро у меня треснуло, а голова, казалось, готова была рассыпаться на множество осколков. Вслед за тем последовала ослепительная вспышка, и через мгновение я уже стремительно летел вниз за каменным парапетом.

Луна была рядом, и глаза ее светились пронзительным и холодным, как у далекой звезды, синим светом.

А еще Луна улыбалась.

«Где-то я уже видел точно такие же глаза. И, сдается мне, скоро увижу вновь», – успел подумать я перед тем, как сознание окончательно покинуло меня.

глава вторая

ПУТНИК

В это время года уже всегда холодно. Ледяной ветер проникает в самые укромные уголки под одеждой, которая сейчас просто не приспособлена к такой погоде и уж тем более к этому, будь оно трижды неладно, месту.

Путник не отличается гостеприимностью. Он жаден до всего на свете. Особенно до заблудших существ, оказавшихся в нем по воле злого рока.

Впрочем, мистический город – последнее, что меня сейчас волнует.

– Думаешь, убить меня сразу или все-таки попробовать разобраться в ситуации? – насмешливо уточняет скиталица по имени Луна.

Треснувшее ребро болит, добавляя некоторой серьезности выражению моего лица.

– Как твое настоящее имя, скиталица? – вопреки ее ожиданию мирно спрашиваю я. Хотя убить ее сейчас было бы самым логичным.

– Кая, – говорит она и, чуть помедлив, добавляет, будто решив расставить все точки сразу: – Я – дочь Лео, вождя интуитов.

– Те ледяные глаза…

– Да, это отец убил твою мать.

Ярость вспыхивает, почти не подчиняясь разуму, даже боль от сломанного ребра уже не чувствуется с такой силой, как прежде. Я жесткой хваткой беру ее за шиворот, будто передо мной сам Лео, а не его дочь.

Но девчонка остается спокойной, более того, ее сузившийся взгляд говорит о том, что ей и самой есть за что ненавидеть меня да и всех логиков, вместе взятых.

– Румаи уже уничтожил Лео, – произносит она, опустив глаза. – Так что ты не сможешь отомстить. Прости.

– Думаешь, это что-то меняет? – взрываюсь я, но затем понимаю: меняет.

Всем известно: войну развязали логики. И сделали это не в первый раз. Тому была вполне естественная причина: чем меньше по Небу бродит интуитов, тем сильнее логики. Эволюция и стремление к силе всегда были у нас в крови. Такова наша холодная природа.

Интуиты же, в противоположность нам, – горячие, чувствующие создания. Их силы также угасали, если рядом появлялись мы, но они не стремились устранить помеху, наоборот, хотели сотрудничать. Всегда.

Мы постоянно тренировали свою нечувствительность к миру, они же чувствовали его как ни одно другое живое существо. Все логики полагают, что быть интуитом – означает отдаться на волю чувств и переживаний. Для нас это прямой путь лишиться силы. Мы изначально устроены иным, прямо противоположным, образом, а потому не можем существовать вместе на одной планете.

– Наворожить ту палку, которой ты огрела Падальщика, наверное, было очень сложно?

Злиться на девчонку не было никакого смысла, поэтому я постарался успокоиться. Она – не ее отец. Да и он просто защищался. К тому же скиталица спасла мне жизнь. Трижды. А оставить такое без внимания я не мог.

– Ты даже не представляешь, насколько! – едва заметная улыбка появилась на губах Каи.

– Но как же ты меня тогда отыскала? Падальщик ведь должен был заметить преследование.

– Скрыла свой запах и, соответственно, присутствие, хотя он в итоге все равно вычислил, кто я такая. На минимальную ворожбу моих сил хватало, однако только на парапете они вернулись почти в полной мере и, чувствую, теперь не уйдут, даже если мы вернемся назад. А мы вернемся.

– Как такое возможно? Твои силы должны быть полностью подавлены, – удивился я, поеживаясь от очередного порыва ветра.

Мы сидели на крыше высокого явно не из этой реальности здания, пытаясь укрыться от холодных потоков за ограждением. Иногда казалось, что ветер в Путнике умеет разговаривать, и сейчас он сетовал и злился, выражая свое нетерпение. Чего он хотел? Бес его знает.

– Я сильная, Кира. Сильнее, чем ты думаешь. И мне многое пришлось вытерпеть, чтобы прийти сюда и найти главного убийцу Крестострела. Хотя мне и в голову не приходило, что ты окажешься сыном Верховного, – стуча зубами от холода, выговорила Кая. Наконец ей надоело терпеть настырные потоки, как будто специально задувающие в то место где мы сидели, и, наворожив теплый уютный плед, она с наслаждением закуталась в него.

Я смотрел на нее с нескрываемой завистью.

– Залезай, – пригласила она, откидывая одну сторону пледа, чтобы я мог уместиться рядом, – сейчас не до принципов. Вдвоем мы согреемся гораздо быстрее.

Секунд пять я пристально изучал Каю, сосредоточенно обдумывая ее предложение и выискивая в нем потаённый смысл. Особое внимание на руки этой девчонки: не прячется ли там ржавый гвоздь, который уготован моей шее.

Все-таки ненавидеть интуитов и быть по отношению к ним враждебными – в крови у любого логика.

И только после того, как она показала мне открытые ладони, распахнула плед и состроила презрительную гримасу, означавшую: «Вот, смотри, ничего нет, кроме теплого пледа. Никаких заточек, кинжалов и даже тайной ворожбы!», ген агрессивности во мне на время утихомирился, уступив место желанию наконец согреться.

Вурдалак меня дери! Видели бы это логики – убили, не раздумывая. А те, кто из четвертой парсы, вообще издохли бы на месте – сложившаяся ситуация явно выходила за грань разумного и дозволенного и была на пике высшего абсурда.

Покорившись обстоятельствам, я заполз под плед, ощущая теплое прикосновение плеча Каи. В блаженной неге, охватившей мое тело, зубы наконец перестали выбивать дробь, и теперь стало возможным залечить ребро.

Страницы: «« 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Эта книга о человеческой психологии: о шаблонах мышления и поведения личности, о вере в Бога и безве...
История мужчины, дожившего до 40 лет не верящего в настоящую Любовь. Главный герой Виктор Гриднев ра...
История Экси Малдун, девочки из нищей ирландской семьи, которая рано осиротела, познала все беды, во...
Случайность? Иногда хочется верить, что это именно так и ты, по большому счету, ни при чем. Что это ...
Кто же этот таинственный незнакомец, что ведет за собой Ника Кустоди? Что он пытается сказать челове...
Это уже десятый сборник стихов Георгия Скрипкина. Они были написаны автором в 2017 году. Основные те...