Ар-Деко Круз Андрей

Предисловие

26 августа 1979 года здесь, на Коста-дель-Соль в Испании, умер в возрасте семидесяти двух лет один из самых знаменитых американских гангстеров Алвин Карпис. Тот самый, что был партнером Джона Дилинджера, рулил бандой Карписа-Баркеров и даже считался Врагом Общества Номер Один какое-то время, до своего ареста. С 1934 до 1964 года он просидел в Алькатрасе и Левенворте, потом женился и уехал в Испанию. Говорят, что до самой смерти он держался в форме, но при этом любил выпить. В барах он пытался рассказывать о своем прошлом, но ему никто не верил и над ним посмеивались. Умер он, судя по всему, по своей воле, приняв полный пузырек снотворного под «Джека Дэниелса».

То есть получается так, что мы с ним почти соседи. Я понемногу начал копаться в информации о нем, процесс как-то затянул – и вдруг у меня родилась идея этого романа. Нет, здесь не будет ни Дилинджера, ни Баркеров, ни Карписа, потому что все они умерли или оказались в тюрьме еще в 1934 году, дав возможность ФБР окрепнуть, нарастить мускулы и превратиться из сборища плохо обученных безоружных дилетантов в мощную организацию, победившую в объявленной «войне с преступностью». Все их деяния освещены и описаны, пусть и с разной степенью достоверности, их сыграли в кино и Уоррен Битти, и Фей Данауэй, и Ричард Дрейфус и даже Роберт Де Ниро, так что ничего нового я сказать бы не смог.

Но эпоха окончания Великой депрессии, то есть все, что я начал раскапывать попутно, заинтересовала. И хотя даже мир, в котором происходит действие романа, в большей степени вымышлен, я все же старался придерживаться исторических фактов, переплетая фантазию и реальность. Честно говоря, я получил удовольствие, работая над этим романом, потому что узнал куда больше, чем написал.

Мне не удалось не переврать лишь один исторический факт: я сохранил одного из исторических персонажей от ареста и пожизненного срока, прибавил ему для солидности возраст, сменил фамилию на похожую, а вместо тюрьмы дал ему возможность скрыться и вынырнуть в Большом Каире. И второй персонаж, великий злодей, чуть-чуть увильнет от своей настоящей судьбы, но вскоре вернется на ее рельсы, потому что против судьбы не попрешь.

В книге попадаются реальные исторические персонажи, и с ними было трудней всего. Хотелось приписать чего-то лишнего, но я сдержался. Вы узнаете поздней, о ком речь, и я могу сказать, что не наврал ни в единой детали. Письма, которые упомянуты, были просто написаны другому человеку, но содержание сохранено. Манера одеваться взята из воспоминаний современников. Записки во время «интервью соискателей» сохранились в архиве и уже опубликованы. То есть я постарался ни в малейшей степени не погрешить против исторической правды. Что было, то было.

Кто-то может сказать, что в книге отношения между преступниками слишком братские и дружеские, плохие люди не стоят горой друг за друга, но… видимо, сейчас что-то изменилось. Если почитать документы о временах великой войны ФБР с банковскими грабителями, с удивлением замечаешь, что сыщикам тогда не удалось натравить преступников друг на друга. Никто никого не выдал, а вдовам убитых честно выдавалась их доля. Даже постоянный конфликт между Дилинджером и Малышом Нельсоном, рулившими одной бандой, так и не привел к тому, чтобы они повернулись друг против друга. Они ссорились, ругались, даже враждовали, но из этого так ничего и не последовало. И опять же следует отметить удивительную верность их жен и подружек. А тот же Дилинджер возил умирающего партнера попрощаться с семьей чуть ли не через половину страны, хотя его в этот момент отчаянно разыскивали.

Да и эстетика эпохи «ар-деко» интересна сама по себе. Машины тех времен, мода, архитектура, музыка. Какие-то мои собственные знания легко влились в текст: с их помощью я старался сделать описываемый мир максимально вещественным, реальным, таким, чтобы книгу можно было не только прочитать, а еще и буквально ощутить пальцами, увидеть, почувствовать себя человеком тех времен. Пусть и не самым честным путем, добывающим себе средства к существованию. Но было бы странно, начав изучать предмет со знаменитого преступника, писать роман о честном человеке. Не думаете?

1

Пароход «Дух океана», огромный, с черными бортами и белыми надстройками, дымя тремя широкими трубами с красной полосой на каждой, подошел к гавани Порт-Саида с утра, как раз в то самое время, когда в ресторане на палубе первого класса заканчивался завтрак. Сновали одетые в белое официанты, в дальнем углу светлого просторного зала играла арфа, а в воздухе висел запах кофе и ванили. Последний завтрак на борту, еще час или чуть больше – и я окажусь на берегу, а наша компания, образовавшаяся за время путешествия и занимавшая сейчас шестиместный стол, разойдется по своим делам.

– Еще кофе? – спросил я у молодой курносой девицы, сидевшей слева от меня.

Она нарочито скромно улыбнулась, бросила украдкой взгляд на худую и высокую даму с длинноватым английским лицом и птичьим профилем, сидевшую напротив, затем кивнула:

– Благодарю вас, Роберт, очень любезно с вашей стороны.

Я сделал знак официанту, который меня понял и немедленно подошел с кофейником. Наполнив ее чашку, он вопросительно посмотрел на меня:

– Сэр?

– Да, пожалуйста. – Я чуть подвинул блюдце с чашкой, чтобы ему удобней было налить.

– Роберт, вы надолго в Каир? – Невысокий пузатый человек лет пятидесяти, сидевший напротив, намазывал маслом тост, а клубничный джем в розетке ожидал своей очереди.

– Не знаю, доктор, – повернулся я к нему. – Я даже пока не знаю, по делам я в Каире или просто из любопытства.

– Никогда раньше здесь не были?

– Пока не приходилось, из Аргентины добираться долго. Вы ведь живете здесь?

– Именно так. – Доктор Бромли важно кивнул и взялся, не скупясь, наваливать на масло джем. – Последние пятнадцать лет. И не думаю что когда-нибудь покину это место.

– Здесь так хорошо?

– Поначалу непристойно жарко, Роберт, но потом привыкаешь. Здесь самый центр мира, ты словно держишь руку на пульсе у всей земли. Нет ни одной сколько-нибудь богатой семьи в этом мире, которая не обосновалась бы в Каире постоянно или хотя бы на часть года. Как вы, кстати, сумели этого избежать?

– Слишком много работы. Отец один не справлялся с управлением активами, а кроме меня он никому не доверял.

– Ваш отец, простите, скончался? – Доктор придал лицу выражение умеренного сочувствия.

– Да, в прошлом году. А теперь я намерен распродать семейные активы и куда-нибудь переехать.

– Вам не нравится Аргентина? – Джем, не удержавшись горкой на масле, капнул на скатерть.

– Буэнос-Айрес великолепен, но наши шахты далеко от него. И это край мира, доктор, а в главном вы правы – хочется держать руку на пульсе жизни. Настоящей жизни.

– Какие-нибудь конкретные планы на жизнь в Каире?

Это уже спросил высокий седой человек с армейскими усами щеткой – полковник Уоллес, ныне отставной, сделавший карьеру на службе в колониях и сейчас решивший переехать в центр мира – в Каир.

– Пока ничего конкретного, – повторил я уже специально для него, Уоллес был туговат на ухо. – Хочу просто оглядеться, полковник.

– Не вздумайте вкладывать деньги в землю, она здесь явно переоценена, – сказал доктор, откусив и прожевав кусок тоста и запив его чаем с молоком. – Почему-то каждый новичок пытается инвестировать в нее и каждый теряет на этом деньги.

– Благодарю за совет. Нечто подобное мне уже говорили.

– Не хочу показаться назойливым, но вам говорили чистую правду. Каждый второй жулик, если даже не первый, пытается продавать недвижимость приезжим.

А то я не знаю. Я еще и сам много историй на этот счет могу рассказать. Просто не буду.

– Как вы планируете развлекаться, Роберт? – спросила сидевшая рядом с девушкой женщина с длинным лицом и птичьим профилем.

– Не думаю, что это представляет проблему в Каире, леди Бриггс, – любезно улыбнулся я ей. – Если бы здесь не было развлечений, то этот ресторан был бы пуст. – Я обвел взглядом действительно заполненный до последнего места зал. – Кто бы сюда ехал? А так я был счастлив, что успел купить билеты первого класса на это судно. Иначе пришлось бы плыть третьим. Или лететь дирижаблем.

Баронесса Бриггс, жена вице-губернатора области Большого Каира, соответственно барона Бриггса. Рыжая девушка рядом со мной – ее дочь Маргарет, но она предпочитает звать себя Марго на французский манер. Впрочем, меня зовут Робертом на манер английский, хотя я Роберто, как и подобает аргентинцу. Правда, из меня что Роберто, что аргентинец… но об этом чуть позже. Или вообще в другой раз. Сейчас это не важно.

– Даже не сомневайтесь, – так же любезно улыбнулась она. – Я просто поинтересовалась какими-то конкретными планами. Планируете быть на дерби?

– Разумеется, – кивнул я. – К сожалению, пока не зарезервировал себе место. Но не думаю, что это будет проблемой.

– Роберт, поверьте, это уже может быть проблемой, лучшие места давно разобраны! – Всплеснув некрасивыми руками с узловатыми пальцами, баронесса изобразила на лице заботу. – Впрочем, с этим мы можем вам помочь.

– Приходите, Роберт, – опять изобразила вежливую улыбку Марго. – Только там вы сможете познакомиться сразу со всем обществом.

А то я не знаю. Я и хотел подвести разговор к этому, но вы начали его сами, за что вам немедленно от меня такое вот большое спасибо. И одно дело прийти на Большие скачки самому и совсем другое – в компании жены и дочери вице-губернатора, тогда сама проблема представления обществу снимется автоматически. Правда, не знаю, насколько мне это знакомство с обществом будет нужно на тот момент, если честно. И нужно ли будет вообще.

– Неловко вас обременять, но… отказаться от приглашения не могу. Леди Бриггс, Марго… моя искренняя благодарность. – Я даже прижал руку к сердцу.

Баронесса рассматривает всех мужчин моего возраста как подходящую или неподходящую партию для дочери. Совсем неподходящим, как я слышал, в категорической форме демонстрируется нежелательность развития знакомства. Полностью подходящих пока не нашлось, потому Маргарет до сих пор не замужем. Почти подходящие идут на скамейку запасных, то есть «в круг общения», и могут надеяться на удачу в будущем, в случае если совсем подходящий на горизонте так и не появится, а незамужний статус Марго начнет напоминать о себе слишком настойчиво. Меня, похоже, баронесса планирует разместить на той же скамейке до лучших времен, про запас. Впрочем, в женихи я и не рвусь, меня вполне устраивает нынешний статус, о котором леди Бриггс знает довольно мало. То есть вовсе не знает. Марго же знает куда больше, но делиться этим с матерью не спешит.

– Не стоит, Роберт, это мелочи. Мы будем рады вас видеть.

– Малик, как я слышал, выставит сразу двух новых коней, их заранее прочат в фавориты, – вступил в разговор пожилой джентльмен в круглых очках в золотой оправе и с блестящей лысиной.

Уолтер Мак-Кинтайр, какой-то большой начальник из «Скотс Ройал Бэнк», едущий в Каир, как я понял, с инспекцией местных филиалов.

– Вы ставите на лошадей? – обернулся я к нему.

– Что за смысл ходить на скачки и не ставить? В моем возрасте уже приходится щекотать нервы искусственно. – Он засмеялся, продемонстрировав неестественно белые и ровные зубы. – А вы?

– Я люблю лошадей, но совсем не азартен. Рассматриваю скачки скорей как выход в общество. Нет, ставлю, разумеется, но обычно неудачно, так что небольшие суммы.

Вообще-то лошадей я терпеть не могу, но говорить об этом вслух в британском обществе как минимум глупо. Это как признаться в том, что ты находишь лисью охоту невероятно скучной, а чай с молоком неуместным и даже противным.

– Здесь входит в моду соколиная охота, не слышали? – спросил меня доктор. – Арабские шейхи занесли ее в общество. Даже есть клуб соколятников.

– Довелось слышать, – я повернулся к нему, – но не думаю, что я когда-нибудь стану ее поклонником. Если я охочусь, то предпочитаю делать это своими руками, а не доверять птице.

– А как охота в Аргентине?

– Неплоха, особенно в Патагонии. Если вы охотник, то вам следует когда-нибудь попробовать.

Никогда не охотился в Патагонии, но это не важно.

– Я пока не завершил свой поход за «Большой пятеркой», – явно загордился доктор. – И мы, в конце концов, сейчас в Африке, Роберт. Мой старый друг еще по Оксфорду, живет в Кении, у него там плантация, поэтому мне проще всего раз в год навещать его. В прошлую поездку добыл на удивление крупного леопарда.

– В Африке мне охотиться пока не приходилось, к сожалению, – легко уступил я пальму первенства доктору. – Времени на путешествия оставалось очень мало.

– Но теперь, как я понимаю, его у вас прибавится?

– По крайней мере я на это надеюсь, – усмехнулся я. – Боюсь, что начну здесь какое-нибудь дело до того, как отдохну от прошлого. Впрочем, безделье развращает.

Это уже подача на сторону баронессы, пусть услышит. Нет, на руку ее дочери не претендую совсем, мне и так хорошо, но вот ей знать об этом не надо. Ей надо знать, что я наследник семейного состояния и готов приумножать его дальше. И я старше, чем основная масса претендентов на руку Марго, мне уже за тридцать, что должно создавать мне некий ореол солидности в отличие от богатых наследников из числа тех, с которыми ей приходится иметь дело. Или наследников титулов.

– Роберт, скажите, а почему ваша фамилия звучит настолько… гм… не по-испански? Это обычно для Аргентины? И вы не похожи на испанца.

– Аргентина населена всеми подряд на самом деле. – Баронесса предсказуема, она уже задумалась. – Мой дед приехал туда из Нидерландов, с женой. Мой отец женился на местной, но местная была такая же, как и он сам, то есть приезжая, польского происхождения.

Во мне нет ни капли голландской крови, насчет польской точно не скажу, но в сочетании с моей ненастоящей фамилией звучит это хорошо: голландцы и англичане испытывают друг к другу некий взаимный пиетет. Тут и родство королевских домов, и многое другое. Представься я немцем или французом и уж тем более раскрой свое истинное происхождение, баронесса может потерять интерес. Нидерланды – это именно то что надо. И лишних расспросов не будет.

Завтрак закончился. Я выразительно посмотрел на часы, поднялся из-за стола, всем разом улыбнувшись, сказал:

– Боюсь, что вынужден вас покинуть, мне надо успеть собраться. До прибытия всего тридцать минут, если судно идет по расписанию.

– Уилфрид может вам помочь, – сказала баронесса. – Наши вещи должны быть уже собраны.

Уилфрид – это их дворецкий, невысокий и натужно чопорный человек с лысиной.

– Там не так много, но за предложение спасибо. Я справлюсь, у меня на приисках дворецкого не было.

Да, такое вот небрежение статусом. Баронесса сейчас должна восхититься моей самостоятельностью, наверное. Жил сам, без гувернантки и даже дворецкого. Просто Тарзан в джунглях.

– Вас встречают? Я имею в виду в Каире?

– Поеду поездом, посмотрю в окно.

– В любом случае мы еще увидимся перед тем как сойдем на берег. – Она сдержанно кивнула, но при этом улыбнулась, демонстрируя расположение. Похоже, что меня немного сдвинули на скамейке запасных в начало очереди.

– Нам еще предстоит поездка на поезде, леди Бриггс.

– К сожалению, там мы вам не сможем составить компанию, мой муж пришлет за нами автомобиль.

Ну да, так даже удобней, наверное, а мне еще пересадка предстоит.

Толстый ковер на полу заглушал шаги. Салон понемногу освобождался, люди спешили в свои каюты для последних сборов. Через открытые двери салона снаружи, несмотря на морской ветерок, тянуло оглушающей жарой. Египет, никакая европеизация не смогла изменить здешний климат. Впрочем, чуть дальше от побережья и жара переносится легче: воздух сухой.

В коридоре, куда выходили двери кают, было тоже тесновато, несмотря на первый класс. Все суетились, бегала с озабоченным видом прислуга, кое-где уже тащили багаж к месту высадки. Я не первый раз путешествую морем и даже первым классом не первый, так что могу подтвердить – всегда все так и происходит.

Замок щелкнул, дверь распахнулась, пропуская меня в каюту. Не самая просторная, потому что на одного, но и далеко не тесная. Снял легкий пиджак из сирсакера, повесив на вешалку, распустил галстук. Посмотрел на пиджак с сомнением. Пошив всего этого гардероба в Неаполе, в «Английском доме» Дженеро Рубиначчи, встал мне в копеечку, пробив немалую дыру в бюджете. Это инвестиция в будущие прибыли, так что хорошо, чтобы она окупилась. Подошел к зеркалу над бюро, поправил волосы. Никак не привыкну к тонким усикам a-la Кларк Гейбл, равно как и к прическе, но это даже хорошо.

Дверь за спиной распахнулась, я ее специально не запирал.

– Роберт, у нас мало времени! – с ходу объявила Марго. – Maman уже вся в нервах, боится, что мы опоздаем или что-то потеряем, хорошо, что Уилфрид такой невозмутимый.

– Если времени мало, не надо его терять. – Взяв Марго за плечи, я развернул ее к кровати. – Нагнись.

Вопросов не последовало, так что мне осталось лишь поднять на ней платье и спустить с нее шелковые панталоны, открыв круглую белую задницу. К счастью, в таком климате не носить с утра чулки допустимо в обществе, а то бы еще пришлось с резинками возиться.

2

Гавань Порт-Саида, расширенная в середине двадцатых, поражала воображение своими размерами. Огромный «Дух океана» почти потерялся среди множества других судов, медленно двигаясь к месту швартовки. Напротив, у восточного берега, выстроился флот Лиги Наций с парой десятков военных кораблей самых разных размеров и типов, среди них скалой возвышалась серая громада «Королевского дуба» – британского линкора, на котором держал флаг командующий международной эскадрой. Заинтересованные игроки зорко следили за тем, чтобы никто не мог навредить их такой ценной собственности, как Зона Большого Каира.

«Дух океана», толкаемый двумя буксирами, пришвартовался у здания вокзала. В Порт-Саиде задерживались немногие – тут город рабочий, обслуживающий канал и торговлю через него, подавляющее большинство пассажиров сразу же пересаживалось на поезд, которым они ехали уже в Каир. Мой багаж был оплачен до самого Каира, так что к трапу я подошел с одним саквояжем, пусть и объемистым.

Солнце. Такое яркое, что даже светлые поверхности, если на них смотреть, заставляют щуриться, так что даже шляпа-канотье, она же boater, не спасает. Пришлось надеть темные очки в черепаховой оправе. Ну и новому покрою пиджака «дроп кат» спасибо, по крайней мере под него чуть-чуть поддувает ветерок.

В «морском зале» вокзала с десяток кабинок из темного дерева, в которых сидят служащие таможенной службы Зоны Большого Каира, которые тут заодно уполномочены и паспорта проверять. Мой паспорт попал в руки невысокому красномордому толстяку, явно страдающему от жары даже здесь, в зале, судя по пятнам пота на его плотной форменной рубашке цвета хаки. Я специально встал в очередь к нему, потому что такие страдающие обычно еще и самые невнимательные.

– Цель вашего визита, мистер Ван Дер Меер? – Скорей всего Ливерпуль или Манчестер, в иммиграционной службе работают в основном подданные его величества.

– Бизнес, – улыбнулся я, снимая очки. – Предположительно. Или отдых.

– Направляетесь в Каир?

– Именно так.

– Приятно провести время, сэр. – Он вернул мне паспорт и кивнул следующему за мной в очереди, приглашая того, а я проследовал дальше, уже в зал ожидания.

Саквояжем никто не заинтересовался: таможня пассажиров первого класса почти никогда не проверяет. Впрочем, ничего особо криминального в моем саквояже нет, кроме разве что небольшого пистолета «маузер» модели десятого года, скромно упакованного в несессер для бритья вместе с запасным магазином.

Зал для пассажиров первого класса сейчас был пустоват. Многие уезжают на машинах, нанимают такси или лимузины. Может, и мне стоило бы, а может и нет.

Выудив из кармана монету, бросил ее в копилку газетного автомата, вытащив взамен свежий номер «Каирского курьера». Поднимусь в бар, что на галерее зала ожидания, и почитаю под кофе. Кофе на судне был, если честно, так себе, не сказать хуже, а в баре, как я вижу, за стойкой египтяне в красных фесках – вот они сумеют сварить правильный кофе.

Две трети столиков в баре пока пустовало, а едва я уселся за один из них, тяжелый, на кованом основании и с гранитной столешницей, как ко мне немедленно подскочил официант.

– Кофе, – сказал я ему без всяких дополнительных объяснений.

Если просто кофе, то именно такой, какой мне нужен.

Что у нас с новостями? Завершают строительство железной дороги в Александрию, которая стала одним из самых модных курортов на Средиземноморье. А заодно, отметил я про себя, замыкает северо-западный угол треугольника Большого Каира, области под покровительством Лиги Наций и управлением преимущественно британской администрации, ибо корона заодно приняла область в свой состав на правах доминиона. Забавно, учитывая тот факт, что египетский малик хоть и числится соправителем, но власть его начинается за территорией Большого Каира, а так ему страны-покровители просто платят ежегодно немалые суммы, не более того, и уж на доминион реальный статус территории никак не похож.

Кстати, а в Александрию надо будет съездить, но только после того, как все дела свои завершу. Может, к тому времени и поезда туда пустят, а то пока или машиной, или пароходом по Нилу.

Что еще? Генерал-губернатор области объявил о том, что совет утвердил зоны распространения анклавов и определил четкие границы, поскольку уже не раз возникали конфликты между районными администрациями. Ну да, французский сеттльмент по этому поводу постоянно конфликтует с австрийским, это точно.

Принесли кофе и стакан воды со льдом. Божественно! Как бы на пароходе научиться так делать, а не в кофейниках бурду разносить?

Криминальная хроника. В своем доме убит некто Михаель Цоммер, представитель швейцарского банка «Райхмут». Старший суперинтендант полиции города Каира Джеймс Окли сообщил прессе, что банкир стал жертвой ограбления, во время которого что-то пошло не так. Свидетели заметили светлый седан, стоявший возле ворот дома, но разглядеть номер или даже точно определить цвет машины они в темноте не смогли.

Светская жизнь. Ожидается брак Лоры Сеймур, наследницы огромного состояния в виде металлургических заводов, и старшего сына графа Конти, итальянского аристократа, даже не слишком обедневшего. Что-то я еще про Конти слышал интересное, но лень вспоминать сейчас. Да и черт с ним.

Что еще? Судебные новости. Тяжба администрации американского сектора и городского совета. Американцы собрались строить небоскреб, может, просто по привычке, а городская администрация наложила на проект вето, мотивируя тем, что подобное можно осуществлять в центре города только при наличии ее согласия, а утаскивать деловой центр в свой сектор недопустимо. К тому же это нарушит архитектурный облик города. Американцы возражают просто: земля куплена нами. Что хотим, то и строим.

Это уже не первый конфликт такого рода: пока городской совет побеждал, но сейчас высока вероятность того, что суд преодолеет вето, а именно он является здесь высшей инстанцией. И тогда создастся прецедент, согласно которому каждый сможет строить то, что ему в голову придет.

Крикет, результаты матчей, футбол… ожидается заплыв аутригеров по Нилу, дистанция в две мили, команды сеттльментов. Букмекеры принимают ставки, фаворитами считают немцев. Они последние три года выигрывали. Бой Марселя Тиля, действующего чемпиона в среднем весе, с Дэнни Брауном, претендентом из Америки. Все ставят на Тиля, но Браун считается серьезным противником, у него уже счет двенадцать-три, причем десять нокаутом.

Интервью с Томасом Мерчем, австралийцем, который организует следующую гонку яхт от Александрии до Гибралтара и обратно. Ага, к ее началу и хотят подгадать с открытием дороги. И там же, в Александрии, строится кольцо для автогонок.

Два человека в светлых костюмах и шляпах, у одного канотье, у другого вполне американский стетсон, только не ковбойский, а ближе к «трилби», просто соломенному. Да и костюмы американского покроя, это заметно. Про акцент говорить точно не будем. Сели за два столика от меня, вместо кофе заказали виски, несмотря на ранний час. Но американцы могут пить в любое время, это не секрет ни для кого.

У одного из них шрам от ножевого пореза на лице: кто-то когда-то, похоже, хотел резануть его по глазам, да не сподобился, угодил по скуле, оставив горизонтальную черту. Да и сам он похож на натурального громилу. Второй моложе, улыбчивый такой, шляпа сбита лихо на левое ухо, но опытный глаз не обманешь – тоже гангстер.

В Большом Каире много преступников, огромный город позволяет им скрываться, а полиция берет взятки – никуда от этого не денешься. Много своих, но хватает как гастролеров, так и тех, кто решает сменить место проживания. В международном анклаве никто не выглядит чужеродным, тут вроде как все свои. Вот мне и интересно, эти сюда отдыхать, на одно дело или переехали откуда-нибудь из Чикаго, где их жизнь прижала? Пару лет назад ФБР отстреляло и отловило самых известных грабителей, многие потом залегли на дно или сменили род занятий, кто смог. Рэкет грабителей к себе не берет, говорят, что за ними слишком горячий след, вот и мыкаются.

На всякий случай запомню лица. Я лица вообще хорошо запоминаю.

Я успел выпить два кофе, прежде чем объявили посадку. Может, и правда лучше было машину прямо отсюда нанять, так бы уже минут сорок как был в пути. Американцы тоже засуетились и направились на платформу первого класса, практически следом за мной. Сколько шел, столько слышал их разговор у себя за спиной. На платформе наши пути разошлись по разным вагонам.

Поездка недальняя, так что вагоны тут все сидячие, по два кресла, обитых синим плюшем, в ряд с каждой стороны. Бесплатные журналы на входе, проводник-египтянин раздает напитки с сервировочного столика. Я взял себе колу и журнал «Нэшнл джиогрэфик»: пока долистаю, как раз и приедем.

Голос из динамиков объявил, что дизель-экспресс «Золотая пирамида» отправляется по маршруту Порт-Саид – Каир, сообщил, что двери закрыты, а затем поезд и вправду тронулся: перрон медленно поплыл перед окнами. Почти опоздавшая немолодая дама изъявила желание протиснуться мимо меня и оказаться в кресле у окна, так что мне осталось пропустить ее и вежливо снять шляпу, повесив на крючок на спинке переднего кресла. Впрочем, высокая спинка кресла и так мешала сидеть в шляпе.

Промышленный пейзаж за окном быстро сменился полями и садами, дорога тянулась по самому краю плодородной дельты Нила. Земля в этом месте, насколько я слышал, принадлежала в основном компании «Юнайтед Фрут», а местные крестьяне теперь больше работали на нее по найму. Впрочем, также слышал, что по меркам ранее совсем нищего Египта они оказались не внакладе и зарабатывают больше, чем раньше. Равномерный стук колес на стыках рельсов действовал усыпляюще, я даже пару раз задремал, просыпаясь только от того, что журнал выпадал из рук. Дама же рядом со мной была полностью погружена в журнал мод. Я даже заметил, как она быстро, чтобы я не заметил, пролистала раздел белья, а я краем глаза в рекламе «Сирса» заметил точно такие же шелковые панталоны, какие пару часов назад сдернул с Марго. Кстати, вполне себе успели, хоть и несколько суетливо. Хорошо, что Марго если и не красавица, то хотя бы симпатичная, хоть и пухловатая, потому как если бы она была уродиной – мне все равно пришлось бы с нею этим заниматься. Я ведь не от страсти, я это все по делу.

Под крышу каирского вокзала «Кинг Тут» поезд втянулся через два с половиной часа, зато точно по расписанию. Я оставил журнал в кресле, сдернул канотье с крючка, подхватил свой саквояж с полки и поспешил к выходу, сунув проводнику монету в шиллинг, которую он с радостью принял.

Багаж могли доставить в отель, но я предпочел его дождаться, после чего с носильщиком мы направились к стоянке такси первого класса – еще одно преимущество или быть богатым, или богатого изображать, вот совсем как я. Компания «Фараон такси» работала с состоятельными клиентами и оперировала исключительно новыми «Ситроенами» с просторными салонами и достаточного размера багажниками, так что два моих чемодана разместились без проблем: один в самом багажнике, второй на откидную решетку.

Каир и Большой Каир – разные города, хоть и рядом находятся. Каир – по-прежнему скопление множества трущоб и небольшого количества дворцов, населенных египтянами, а Большой Каир отгорожен от них границей, которую так просто не пересечешь. И город на девяносто процентов европейский, если считать американцев еще одной версией европейцев. Он построен практически с нуля, по американской схеме с идущими с востока на запад улицами и тянущимися с севера на юг авеню, поначалу номерными и постепенно переименовываемыми, застроен новыми домами, и даже трущобы тут совсем не похожи на египетские, равно как и их население. С тех пор как людям открылись источники Силы в Долине Царей и в Луксоре, сюда переселилось великое множество народу со всего света. Ну, у кого хватило денег хотя бы на билет.

Поэтому водитель такси оказался французом, а не местным, а на улицах, по которым ехала машина, люди выглядели так, словно мы в Нью-Йорке, например. Или в Берлине.

После недолгого пути, благо вокзал находится в центре, такси нырнуло под красный маркиз отеля «Ритц», что расположился прямо на Гранд-авеню, считай главной улице города. Подбежавший швейцар распахнул мою дверь, а посыльный уже выгружал чемоданы на тележку. Я лишь попрощался с таксистом, сунув ему пару шиллингов чаевых, и направился в роскошный, весь красный с полированной бронзой подъезд отеля. Стоимость самой поездки включат в счет за номер.

Номер я забронировал по телеграфу с борта парохода, так что он меня ожидал. Номер как номер, ничего особенного, не сюит, тут я все же сэкономил, как смог, хотя в этом отеле много не наэкономишь. Дальше я сунул чаевые портье, который показал мне комнату и принес ведерко льда для бара, сунул посыльному, поднявшемуся с моим багажом, и, уже закрыв за ним дверь, вздохнул, наконец, с облегчением. Первый класс первым классом, но путешествие по жаре все равно выматывает.

Ладно, багаж горничная разберет – я ей тоже пару шиллингов на тумбочке оставлю, туфли сменю, а эти за дверь для чистки выставлю, но больше мне здесь особо делать нечего. Марго, полагая, что расстраивает меня, сказала, что сегодня и завтра никак меня навестить не сможет. Не потеря на самом деле, ничего страшного, пусть не расстраивается.

Итак, теперь о том, что горничной находить не нужно. Я выудил из саквояжа несессер, открыл, из него вытряхнул в руку небольшой черный пистолет с эбонитовыми щечками рукоятки, с маузеровским «бочонком» клейма на нем, запасной магазин, набитый желтыми маленькими патронами, и маленькую замшевую наплечную кобуру. Ничего криминального, в сущности, если не считать провоз через границу. Получи в участке справку о том, что ты не злодей, и покупай в магазине, но все же горничной это видеть не нужно.

Надел кобуру под пиджак, посмотрелся в зеркало – нет, незаметно. Модный ныне покрой, при котором пиджак образует даже свободные складки, как нельзя лучше подходит для ношения оружия. А пистолетик маленький, двадцать пятый калибр, на мне он и вовсе теряется. Вторая проблема в том, что приличные люди того круга, принадлежность к которому я изображаю, с пистолетами не ходят. Могу сослаться на жизнь в далекой Аргентине и приобретенные там привычки, но все же лучше держать это в тайне. А совсем без оружия мне ходить не стоит, есть тут у меня… гм… потенциальные проблемы.

3

Второй кэб привез меня в Латинский квартал – на самом деле сразу шестнадцать кварталов на границе французского и американского секторов города. Нет, между ними никаких заметных границ нет – деление условное, отчасти потому что в каждом секторе свой совет, но границы всем местным хорошо известны. С парижским Латинским кварталом это место внешне совсем не схоже, но вот по наличию богемы нечто родственное между ними есть. Такси высадило меня на углу авеню Наполеон и Тридцать пятой улицы, откуда я отправился дальше пешком, больше пользуясь проходными дворами.

Вот подворотня за булочной-пекарней, откуда божественно пахнет ванилью и сдобой, – мне туда, и вот я в небольшом дворе, у заднего входа в дом, дверь в который я открыл ключом. Короткая лестница – и я в прихожей своей квартиры. Не собственной, но снимаю давно. Именно так, тут я обычно и живу, когда нахожусь в городе. Я практически местный.

Далеко не трущоба, но ничего особенного. Приличный район, в котором живет кто угодно: от художников до банковских менеджеров. Две спальни наверху, гостиная на первом этаже. Там же и кухня. Ванна наверху.

Теперь переодеться. В этом квартале костюм от Рубиначчи выглядит излишеством – не нужно сильно выделяться. Другой костюм попроще, но приличный, со спортивной курткой вместо пиджака, серый, хлопок; вместо канотье надел шестиклинную кепку в стиле «ньюсбой», легкую, как раз для жары. И темные круглые очки в черепаховой оправе в карман – в таком наряде меня и узнать трудно будет. И да, маленький «маузер» пока дома полежит, а вместо него будет «сэвэдж», под.380 калибр, то есть девять миллиметров. Мне с ним чуть спокойней.

Спустился вниз, вышел опять через черный ход, спугнув какого-то рыжего кота, во двор, потому что у каждой квартиры тут еще и гараж имеется. Отпер ворота, распахнул – вот он, тот, кто меня ждал. «Форд Ви-Восемь», трехоконное купе нежно-палевого цвета. Два года назад я отдал за него сто двадцать фунтов. Может быть, баронесса Бриггс и глазом не моргнет при упоминании таких сумм, но мне машина нравится. Семьдесят пять лошадиных сил, большой мотор, разгоняется до пятидесяти миль в час за одиннадцать секунд. Недаром Клайд Барроу, грабитель, написал Генри Форду благодарственное письмо за эту модель. Он только их и воровал в качестве «машины отрыва», разве что седаны – на них они с Бонни и убегали от полиции, которая безнадежно отставала.

Открыл, распахнув назад, водительскую дверь, сел на мягкий диван, обтянутый бежевым плюшем. Ореховая приборная доска, в нее вставлена панель приборов из полированного алюминия. Такая же деревянная облицовка на дверях, модель-то «делюкс», я за опции двенадцать фунтов доплатил. Шестьдесят долларов – в общей сложности немало.

Ключ в замок, кнопка стартера – рыкнул под капотом фордовский «флэтхэд», две трубы сзади выбросили облака дыма. Дать прогреться, не залить, и можно ехать. Дым, кстати, быстро исчезает, мотор хороший. Надо бы смазать все как положено – постояла машина, но не сейчас же, в костюме, лезть? В гараж заеду, там сделают.

Машину на улицу, ворота закрыть. В окне второго этажа соседней квартиры показалась соседка. В руках тряпка, явно окно мыть собралась.

– Поль? a va? Давно вернулся? – Она говорила с сильным французским акцентом.

– Только сегодня, мадам, – улыбнулся я ей. – Был в Лондоне. Погода просто отвратительная, все время дождь.

– Там осень уже много лет, вы просто от этого отвыкли.

Мадам Леруж невысокого роста, худая, с узким лицом и острым носом, замужем за чиновником из мэрии французского сектора. Когда мужа дома нет, она начинает оказывать мне всякие знаки внимания при встрече.

– Все верно, здесь нетрудно отвыкнуть от осени, а от лондонской в особенности. Как у вас дела? Как Пьер?

– У нас, слава богу, все хорошо, – немного тускловато улыбнулась она. – У Пьера был сердечный приступ, даже вызывали доктора, но, к счастью, все обошлось.

– Передавайте привет, – пустил я последнюю стрелу целомудрия в ее замыслы и снова уселся за руль.

Все, теперь к делам. Дела не ждут, дела зовут, а зовут особенно громко, потому что наличные деньги заканчиваются. Вести долго жизнь богатого наследника у меня уже не получится. Машина выехала через арку на улицу, и там я свернул направо. Пока мне недалеко, в американский сектор, как раз на другую сторону невидимой границы. Навстречу тут же попался еще один «Форд V8», только модели «фордор», седан, в сине-белой полицейской окраске и со звездой Лиги Наций на дверях. Их тут пару лет назад в некотором количестве закупили после попытки ограбления «Национального золотого». Тогда банда грабителей хоть и ушла без добычи, но все же ушла, убив двух охранников и двух констеблей. А так они ездят больше на «Шевроле Стандарт», они подешевле. Но и помедленней. Правда, новые «шеви» идут с моторами помощней, но в полиции их пока нет.

Поворот, еще один, и вот я остановился у тротуара, прямо перед витриной антикварного магазина «Сокровища фараонов». Но пошел не туда, а в небольшой бар рядом, с парой зонтиков у входа, под которыми за плетеными столиками с чашками кофе сидели три человека, и длинным, пустым сейчас, полутемным помещением, разделенным на четыре кабинки. Во весь зал вытянулась стойка, за которой сидел на высоком стуле грузный мужик в белой сорочке с закатанными рукавами и надетом поверх нее переднике. Мужик, зажав в зубах дымящуюся сигарету, читал результаты скачек в спортивном приложении к «Курьеру».

– Не ставь, Джимми, на скачки, останешься без штанов, – сказал я с порога.

– Босс не допустит, – усмехнулся тот, отложив газету. – К нему?

– Именно так. Чем угостишь?

– Могу продать пинту пива, – снова кривовато усмехнулся он.

Не кривовато усмехаться у него не получается. Джимми раньше был боксером, а заодно участвовал в подпольных боях – это где совсем без перчаток, и там ему повредили какой-то лицевой нерв. Теперь левая половина лица у него почти что неподвижна.

– Продавай, – согласился я. – Счет открой.

Джимми накачал мне пинту «Чаррингтона», стараясь долить до самого края бокала, аккуратно поставил его на стойку.

– Пять пенсов.

– Подорожало, что ли? – забеспокоился я.

Джимми ничего не ответил, лишь продолжал молча смотреть на меня.

– Ни души, ни сердца, – вздохнул я. – Sin alma, sin corazon, как говорят у нас в Аргентине. Держи. – Я выудил монетку в таннер[1] и хлопнул ее на стойку. – Оставь пенс себе на чай, не нужен он мне. Не жалко.

– Да как скажешь. – Джимми смахнул своей ручищей деньги в кассу. – Звать босса?

– Зови.

Джимми неторопливо вышел из-за стойки и исчез в подсобке. И через пару минут вернулся в компании невысокого седовласого джентльмена плотного сложения, одетого в мятый льняной костюм и полосатую сорочку с голубым галстуком-бабочкой. Джентльмену было за пятьдесят, и работал он антикваром, как раз в магазине за стенкой, который ему и принадлежал. Бар принадлежал ему тоже, хотя официально владельцем числился Джимми.

– Эндрю, наконец-то! – явно искренне обрадовался он мне. – Присаживайся. Ты уже заказал? Джимми, мне апельсиновый сок выдави. Присаживайся. – Джентльмен показал мне на дальнюю от входа кабинку.

Мы уселись друг напротив друга, Джимми передвинулся за стойкой подальше от нас, словно желая продемонстрировать, как он не подслушивает. Может, и вправду не подслушивает, потому что верен он был Майклу Сингеру, как звали антиквара, почти что ненормально. Поговаривали, что Сингер когда-то его спас, выкупив его голову у какого-то совсем безбожного рэкета в Чикаго. Хотя сам Сингер родился и вырос в Нью-Йорке.

– Какие новости?

– Мы уже встречаемся с Маргарет Бриггс. Втайне от мамочки. Правда, мне пришлось прожить в Лондоне два месяца до того, как нашел к ней подход.

– Это хорошо, – удовлетворенно кивнул Сингер. – Это очень хорошо.

– Дорого обошлось, – намекнул я.

– Ну а как иначе? – старательно не понял намека Сингер. – Такую жизнь вести недешево. В случае чего могу ссудить какой-то суммой.

– Ссужать не надо. – Я не настолько псих, чтобы брать кредит у Сингера. – Нет ничего интересного, денежного?

– Может, и есть, дай подумать. Назначена дата аукциона. Так что тебе следует проявить активность.

– А лорд Бриггс точно хранит это дома?

– Точно. Источник надежный. Кстати, тебя искали.

– Кто-то хороший или кто-то плохой?

– Ну зачем тебя искать кому-то хорошему? – усмехнулся Сингер, затем вдруг стал серьезным. – Люди Антенуччи заходили. Сам понимаешь, что прикрыть тебя от них я просто не могу, не моя весовая категория.

Это точно, не та. Антенуччи работает на некий союз сицилийцев, приехавших сюда как с самого острова, так и из Америки. Даже не раотает, а рулит тут всеми их делами, так точней будет. И они тут неплохо развернулись, контролируя подпольную лотерею, ссудный бизнес, игры и продажу героина в Америку, полностью забив сицилийский транзит. Это не те люди, с которыми хочется связываться, и знай я заранее, с кем имею дело, может быть, и повел бы себя по-другому. А может, и нет. К счастью, они точно не знают, где я живу. Никто не знает, я думаю. При моем роде занятий не следует раздавать визитные карточки с адресом всем подряд. Думаю, что это меня пока и спасало.

Ладно, убивать они меня сразу не станут, а если меня сразу не убивать, то ситуация по-всякому может повернуться. Так что не будем терять бодрости. К тому же они редко без нужды выходят за пределы Маленькой Италии, поэтому риск столкнуться случайно тоже минимален.

– Еще слух прошел, что какие-то боевые артисты из Америки тоже хотят навестить аукцион.

– Это нереально, – пожал я плечами. – Безопасность будет невероятной.

– Они пока этого не знают. Информация точная.

Я вдруг вспомнил тех двух гангстеров, которых видел сегодня на вокзале.

– Знаешь кого-нибудь со шрамом вот здесь? – Я показал пальцем. – Рослый такой, крупный, носит стетсон?

– Хм, – Сингер задумался, – выглядит как Гусь Шихан, он раньше хлопал банки по всему Мидвесту. Ты не обратил внимание, как он ходит?

– Нет, видел сидящим только.

– Походка у того… поэтому его и назвали Гусем. Ладно, давай к нашим делам. Я достал схему, как и обещал. Тоже недешево обошлось. – Он с немым укором посмотрел мне в глаза, словно и вправду рассчитывая вызвать сочувствие. – Канализация идет прямо под соседнее здание, и это, как я понял, там даже не особый секрет. Люк стальной, мощный, выход в подсобку и в дежурную комнату, куда выходит сигнализация. Поэтому никто и не портит себе нервы. В соседней комнате как раз вооруженная охрана: будет забавно, если кто-то проломит пол снизу и выберется прямо туда.

– Сколько охранников?

– Вроде бы двое постоянных. Бывает и трое. Но больше в этом месте нет смысла держать. – Сингер вытащил из внутреннего кармана пиджака бумагу и протянул мне. – В здании бывает больше, но в тот день они все как раз на аукционе будут.

Я не стал даже смотреть бумагу, сразу убрал подальше.

– Есть что-то на сейчас? Деньги заканчиваются.

– Было. – Сингер поморщился. – Слышал про швейцарского банкира? Которого хлопнули при грабеже?

– Гм… Цоммер? Из банка «Райхмут»?

– Точно. Кто-то навел на него до меня. А так могла быть несложная работа, он часто держал дома наличные. И те бриллианты, что не прошли отбор, у него часто оставались. Из-за них его и замочили, я думаю. Обидно.

Несмотря на благородное занятие антиквара, Сингер был личностью насквозь криминальной. Говорят, что это именно он несколько лет держал знаменитый кабак «Зеленая лампа» в Сент-Пол, Миннесота, где собирались как на биржу почти все основные грабители банков. Полиция округа была куплена на корню, и гангстеры скрывались там после ограблений без всякой опаски, подбирали помощников, делились планами.

Кроме того, Сингер умел купить «горячие» деньги за восемьдесят процентов от номинала и отмыть любую добычу, пристроить драгоценности и даже искусство, что сложней всего. И еще Сингер скупал любую информацию, чем и был особенно полезен. То, что я сейчас изображал любовь с Марго Бриггс, – следствие того, что Сингер купил очередную новость.

– Деньги нужны, – повторил я. – Я потратил почти все запасы на эту операцию.

– Да, с деньгами сейчас тяжело, – старательно вздохнул он. – Дай мне подумать до завтра. Есть кое-что, но нужно проверить. Заезжай сюда к перерыву на ланч в магазине.

– Хорошо, я заеду. Кстати, а что в той букмекерской конторе сейчас, из-за которой весь шум?

Антенуччи не просто так на меня взъелся, понятное дело, причина у него есть. Хотя на самом деле он не знает точно, я это сделал или нет.

– Ты же не хочешь наведаться туда снова? – поразился Сингер.

– Если они работают, как и раньше, то почему нет? – Я улыбнулся. – На днях будет бой, у них там куча денег должна накопиться, они туда со всего района собирают. К тому же пока никто не знает, что я в городе, я же уехал.

Все верно, выехал я три месяца назад по своему паспорту, а сегодня въехал по поддельному. Так меня отследить не получится. Нет, авантюра, конечно, но они меня и так ищут. И вовсе не для того, чтобы мило побеседовать. Но деньги опять же нужны.

– Я бы не хотел, чтобы ты это делал, – Сингер покачал головой, – по крайней мере до аукциона. После него что угодно, но если ты разозлишь всех этих «гвидо» и они тебя замочат – мой проект развалится. Не лезь туда.

– Постараюсь. Деньги нужны. Если я не смогу изображать из себя светского льва и богатого наследника до того, как получу нужное, наш, – я надавил на слово «наш», – проект не состоится с тем же успехом. Подумай об этом.