Профи крупного калибра Нестеров Михаил
Левин пожал плечами:
– Не знаю. Я могу сказать ему, чтобы подождал. Сколько ты намерен рожать?
И снова взгляд на часы.
– Дня два-три.
– Ладно. А как твоя? – Борис намекнул на вчерашнее знакомство в ресторане. – Мясо?
– Кисель, – отмахнулся Радзянский, думая о другой.
– Хорошо.
– Что хорошо?
– Хорошо, что я выбрал другую. Интуиция, – похвалил себя Борис. – Кстати, я тебе ничего не должен? – Его взгляд стал беспокойным, а рука несмело коснулась кармана.
– Нет, все нормально. Может, еще на денек останешься? – безо всякого энтузиазма спросил Лев. Если честно, Борис в сложившейся ситуации был лишним.
– Не могу – дел полно. Да еще почки опять забарахлили.
– Сходи к врачу, – рассеянно посоветовал Радзянский.
– Ходил уже, – скривился Левин. – Сколько раз зарекался ходить по рекомендации...
– Коновал попался?
– В самую точку. А я что, уже рассказывал?
– Вроде нет.
– Короче, порекомендовали мне классного уролога. Тот усадил меня в гинекологический «вертолет», задрал ноги, ввел какую-то жидкость в канал и стал мой член рассматривать. Рассмотрел и стал сокрушаться: «У вас хомутик такой короткий... Не мешает во время полового акта?» Я чувствую, что-то не то. Всмотрелся в уролога внимательно... – Левин с отвращением плюнул под ноги. – И как сразу не определил, что он «голубой»?.. Я ему говорю: «Если интересуешься хомутами, устройся работать в конюшню». Такой вот коновал попался. У тебя-то с почками все нормально? А то могу подсуетиться.
– У меня все нормально с хомутом.
Радзянский вышел проводить Левина, и они проговорили еще минут десять, не обращая внимания на таксиста, который два или три раза напомнил, что счетчик тикает.
...Оставшаяся тройка оркестрантов покинула сцену, снова включили магнитофон.
Двадцать минут назад Радзянский выяснил, что Руслан Хачиров – друг хозяина этого заведения и его многие знают, сейчас убеждался в обратном: похоже, не все из присутствующих знали Руслана, во всяком случае, его дочь. Развязной походкой к их столику приближался молодой кавказец в расстегнутой рубашке, концы которой он завязал на животе, открывая на обозрение волосатую грудь. Радзянский нутром почуял назревающий конфликт, хотя мог пересчитать по пальцам, сколько раз приходилось ему либо самому участвовать в грязных потасовках, либо быть очевидцем скандала. Вообще он считал, что ресторанные драки чаще придумывают.
Молодой человек еще не подошел, а адреналин, который Радзянский не успел сжечь за свою боевую жизнь, дал знать о себе ослабевшими пальцами и жирным комком, подступившим к горлу и мешающим дышать полной грудью. Смуглое лицо Араба слегка посерело. Что-то неестественное почудилось ему, когда он связал назревающий конфликт со знакомством с дочерью Руслана. Впрочем, он и так перегрузил себя фантазиями за эти два дня, а знакомство... Что ж, никто от этого не застрахован.
– Можно пригласить вашу даму? – преувеличенно любезно спросил парень.
– Пригласить куда? – Радзянский знал, что сейчас помимо воли, неконтролируемо, под глазом бьется нервный тик, крылья носа трепещут, под щеками перекатываются желваки. Он всегда славился умением предугадать конфликтную ситуацию, и, если бы у парня были мирные намерения, Араб не сидел бы с обескровленным лицом, с которого не сводила изумленных глаз Лена. Радзянский знал: независимо от того, что он ответит парню, все равно тот подтолкнет его на провокацию, поскольку Лев никому не позволял нанести удар первым.
– Куда пригласить?.. – насмешливо переспросил кавказец. – А вы отпускаете ее всюду? Тогда для начала...
– Для начала застегнись, – оборвал Лев. «Нет, неспроста эта ссора. Но какова цель?»
– Да вы, папаша, человек серьезный.
Радзянский бросил взгляд, полный подозрения, на Лену, но та была едва ли не бледнее его. «Что ж, наверное, все-таки это случайность. Хачирову не резон выказывать или, точнее, выплескивать таким вот образом свою отцовскую ревность».
Обменявшись соответствующими случаю репликами, Радзянский шел впереди молодого человека к выходу, замечая все вокруг: за парнем поспешил другой; встала из-за стола Лена, сжимая в руках салфетку; поглядывая то на мужчин, то на девушку, нажимал кнопки телефона обеспокоенный официант. Казалось, закроется за ними дверь, и вся публика, опрокидывая стулья, в стремлении стать свидетелями драки ринется к окнам.
Не зря Радзянский несколько дней назад сказал Николаю: «Если что, я вас обоих порву», – имея в виду его и Руслана Хачирова. Сейчас Пугало мог бы воочию убедиться, что хватка Радзянского не хуже, чем у бультерьера, что за последние годы он не утратил умения контролировать количество вбрасываемого в кровь адреналина. На сей раз, словно упиваясь взбурлившей кровью, Лев дал ей покипеть.
Не дожидаясь предательского удара в спину, Араб круто развернулся и нанес парню такой сокрушительный удар локтем, что того буквально подбросило вверх. Для ускорения Лев двинул его прямой ногой и, пренебрегая боевыми стойками, каких знал немало, стремительно сблизился со вторым противником.
В отличие от первого тот был пониже ростом и пошире в плечах, под стать самому Радзянскому, но и он ничего не смог поделать с бывшим майором спецназа. Араб не стал тешить публику разнообразием приемов рукопашного боя – сильный удар локтем в лицо, коленом в пах и еще раз коленом в голову, обхватив затылок противника руками.
Видит бог, Радзянский не хотел выглядеть героем перед девушкой, тем более перед посетителями, однако все взоры были устремлены на него, ему были адресованы слова Лены:
– С тобой все в порядке?
С тобой...
Пожалуй, эти безрассудные смуглолицые смельчаки появились как нельзя вовремя. Он не противился, когда Лена, обняв его, вела к столику, вела так бережно, словно это ему только что набили морду. Она налила ему вина, а он спросил: «Это что, нашатырь?» – и поднес бокал к губам.
Араб ловил на себе взгляды посетителей, не без ложной скромности подумав, что вот сейчас, в этот момент, он горд. Не бог весть что случилось, однако так устроена публика: загрызи он двух разъяренных носорогов у всех на виду, на него бы смотрели не так, во всяком случае, не так долго.
Прибежал лет пятидесяти пяти мужчина респектабельного вида с болтающейся на шее развязанной полоской бабочки, как вскоре выяснилось – директор или «хозяин» отеля, как назвала его Лена. Он принес извинения, отрядил своих людей убрать корчившихся на бетоне парней.
– Думаю, нет нужды беспокоить Руслана, – то ли спросил, то ли посоветовал директор.
«Нет, пусть Руслан – не к ночи будь помянут – спит», – улыбнулся Радзянский, и на его лицо снова вернулись жизненные краски.
13
Он так и не понял, почему Лена называет его Лешей, видимо, израильское «Лева» не совсем подходило этому моменту, а может, ей так больше нравилось.
Хорошо, что она жила отдельно от отца, ревниво относившегося к молодым людям, а вернее, к своей дочери. Интересно, какой формы у него было бы лицо, загляни он в номер дочери? Наверное, формы и цвета хорошо вызревшей дыни.
Она водила пальцем по его груди, выписывая какие-то знаки. Скорее всего магические, приворотные, а Араб не мог согнать с лица блаженной улыбки.
– Что ты пишешь? – шепотом спросил он.
– Тсс. – Она продолжила свое занятие, вытянувшись вдоль его сильного тела.
Комната тонула в мягком зеленоватом свете настольной лампы, открытая балконная дверь позволяла проникать мерному шуму прибоя, который стал неотъемлемой частью настроения, воцарившегося в этой комнате.
– Так что ты пишешь, номер своего телефона?
– Не ме-шай, – раздельно произнесла девушка.
– Интересно, что скажет папа... – протянул Лев, подражая Малышу, у которого побывал в гостях Карлсон и изломал все, что только смог.
– А ничего не скажет, – беспечно, как показалось Радзянскому, ответила Лена. – Ты женат?
– Нет. Ну... когда-то хотел жениться. Не получилось.
– Почему?
– Почему?.. – Лев надолго замолчал. – Знаешь, до сих пор не могу понять...
– Расскажи, мне интересно.
– Одним словом, – без энтузиазма пояснил Лев, – однажды, очень давно, я бросил монетку, и она упала не в мою пользу.
– Понимаю... А дети у тебя есть?
Лев снова замолчал. Девушка переменила тему, видя, что он не хочет отвечать.
– Чем ты занимаешься?
– Развожу рыбок, торгую черепахами и лягушками.
Лена легонько шлепнула его по руке.
– Я серьезно спрашиваю.
Так же «серьезно» допытывались вчерашние дамы. Хотя нет, уже позавчерашние. «Пойти от противного, – подумал он, уподобляясь Борису Левину, – и сказать, что возглавляю холдинг?»
– Серьезно: я – хозяин магазина «Природа». Местные мальчишки называют его «Болотом», а меня – Дуремаром.
Лена рассмеялась. Потом положила голову на грудь Радзянского:
– У тебя так сильно сердце бьется...
– Да, это обогащенная кислородом кровь попадает через легочные вены в левое предсердие. А потом через аорту разносится по всему организму. А венозная кровь хлещет по полым венам и попадает в желудочек...
– Чего?! – Лена удивленно воззрилась на партнера. – А ты не врач случайно?
– Врач, – подтвердил Араб. – Я бо-ольшой специалист по сердечно-сосудистой терапии. В узких кругах известен под именем... Впрочем, свой псевдоним оставлю в тайне. Также специализируюсь по лечению дыхательных путей.
– Шутка?
– Шутка.
– Я поняла. А зачем ты понадобился отцу?
– Почему не наоборот?
– Потому что я, – она словно подбирала слова, – я научилась распознавать, когда кто-то ему нужен, а когда... наоборот.
– Давай не будем про отца. Остановимся на том, что я вызвался поставлять ему пиявки.
Радзянский не узнавал себя. Подобную предутреннюю ересь он городил в студенческие годы. «Переживаю вторую молодость?» Бог ты мой! Дело было не в мужской силе, не в чувствах, которые могут захлестнуть в любом возрасте, а в мозгах. Их перевернуло напрочь в овладевшем им сексуальном маразме. Он не показывал этой девочке, как и что он может в постели, просто инстинктивно угадывал, что ей было нужно. Вот сейчас в плане секса она была удовлетворена, очередная «порция» испортила бы все. Ей хорошо, она раскованна, ее клонит в сон, но она мужественно борется с ним, понимая, что несвязный лепет доставляет партнеру удовольствие. И с ним, наверное, происходит то же самое.
Лишь в начале девятого, когда оба проспали от силы три-четыре часа, Радзянский услышал от Лены что-то вроде ругательства. Она тормошила его за плечо и горячо шептала в ухо:
– Блин!.. Вставай, слышишь? Отец ломится!
В своей жизни Араб выходил победителем из многих ситуаций, но эта показалась ему безвыходной. Он натягивал шорты и мысленно подсчитывал: «Восемнадцать и восемнадцать – тридцать шесть. Полста минус тридцать шесть получится четырнадцать. Я старше ее почти в три раза!»
– Куда мне? – Лев не попадал в майку руками, слыша настойчивый стук в дверь и нетерпеливый голос осетина.
– В ванную! – шепнула девушка, придавая второй подушке нетронутый вид.
Араб сидел на краешке ванны и обливался холодным потом. Сверху сорвалась давно зревшая капля воды и, как показалось Радзянскому, с оглушительным шлепком упала ему за воротник.
Он весь превратился в слух, даже сердце перешло в режим мерцательной аритмии, однако мысли перекрывали голоса отца и дочери, и он ровно ничего не понял из их разговора. «Вот старый дуралей! Угораздило же!.. Эй, Руслан, скоро ты там?»
«А девочке, наверное, не до смеха».
Завелся...
Естественно, он имел дело с молоденькими девушками, но ни одна из них не была так чиста и притягательна, как Лена. Он с первых же минут их знакомства на пляже почувствовал влечение к ней, не надеясь, впрочем, на близость. Может, это неординарное «искупление греха», когда вдруг из разряда обычной шлюхи она шагнула в иное качество? Радзянский не раз возвращался именно к этому моменту, упуская из виду то обстоятельство, что перемена состоялась раньше, когда он не мог оторвать взгляд от Лены, в одиночестве сидящей за столиком, не мог забыть ее свежести, окутавшей его, когда она прошла мимо. Уже тогда он подсознательно изменил свое мнение о девушке. А может, еще раньше, когда шел в отель кружным путем – мимо бассейна, в котором, как золотая рыбка в его аквариуме, плавала Лена.
Он вдруг успокоился и уже особо не переживал, что сюда может заглянуть Руслан. Радзянский вспоминал, как далеко за полночь закончился ужин в ресторане, как он, обнимая, вел Лену в номер. Его не обуревали сомнения, он жил той минутой, когда держал в объятиях податливое тело девушки.
Сгорел Радзянский, за считанные часы сгорел, сам себе удивляясь и сам же просил не удивляться. Его совсем не насторожило, что ему отвечают на поцелуй, распахивают дверь, позволяют обнажить грудь и уложить на кровать, видеть, как через неплотно прикрытые веки возбужденные глаза наблюдают за суетливыми движениями рук, снимающих одежду.
От воспоминаний отвлек тихий стук в дверь.
«Это не Руслан, – определился Радзянский, – тот вышиб бы дверь одним ударом своей больной ноги».
– Войдите, – официальным тоном разрешил он и тут же притянул Лену к себе.
– Честное слово, – произнесла она, принимая его ласки и прикрывая глаза, – это ради тебя. Стала бы я прятать, не будь у тебя с отцом деловых отношений. Что в противном случае? – спросила она и сама же ответила: – Конец всех отношений. Даже больше: знаешь, какой он мстительный?
– Больше чем ревнивый? – улыбнулся Лев.
– В сто раз!.. И еще одно... Ты не обидишься?
– Нет.
– Честное слово? Что бы я ни сказала?
– Клянусь! – Лев начертил в воздухе звезду Давида.
– Ну ладно. Его бы убило, что ты намного старше меня.
– Я даже старше твоего отца. Какая тут может быть обида?
– Ну все, тебе надо идти. Сделай вид, будто возвращаешься с моря. Возьми у себя в номере...
– Лена, – наставительно произнес Радзянский, приоткрывая часть тайны, – я не только торгую лягушками, еще я имею уникальную профессию планировщика. Я уже все спланировал. Вечером встретимся?
Она кивнула, выпроваживая его и оглядывая на всякий случай коридор:
– Ага. В баре.
Лев Радзянский не был бы планировщиком с изощренным умом, не подытожь он этот сумасшедший промежуток времени вопросом, который кольнул его в сердце: если Лена отдалась ему на второй вечер, то...
«Уподобляюсь Руслану», – посочувствовал отцу девушки Радзянский. Но все же она была чертовски хороша, свежа, чтобы не задать себе такой вопрос. И он задал его, не ответил и поспешил к себе в номер, чтобы принять душ и переодеться.
14
Радзянский позавтракал в центре города в уютном кафе на Тенистой улице, которое так и называлось: «На Тенистой». Правда, несколько подпортил настроение официант, попросивший не занимать столик, за которым расположился Радзянский. По привычке Лев выбрал лучшее место – в дальнем конце веранды, где лежала тень от кипариса и просматривался небольшой участок горизонта.
Пришлось пересесть ближе к каменным ступеням, круто уходившим вниз. По обе стороны, словно живые перила, до самой дороги протянулись аккуратно подстриженные по высоте человека среднего роста кусты маслины. Они представляли собой непроницаемую стену, за которой высились мускатные деревья и раскидистые дубы.
С соседнего столика на Радзянского обернулся пожилой мужчина.
– В это время здесь всегда завтракает начальник городской милиции, – пояснил он. – Большой человек! – Сосед на минуту умолк, затем снова подал голос: – Вам повезло, сейчас вы увидите начальника.
– Он что, местная достопримечательность? – съязвил Радзянский, однако невольно обратил взор на ступеньки.
В кафе, словно по зеленому тоннелю, поднималась поджарая, маленького роста, бесцветная, безукоризненно одетая личность. С долей брезгливости Лев смотрел, как эта пародия на человека усаживается на лучшее место, неторопливо берет со стола салфетку, уложенную треугольником, и затыкает за ворот рубашки.
Начальник ел много и, наверное, долго – Лев не любил бесплатные развлечения, быстро позавтракав, покинул кафе. Он взял такси, попросив водителя остановиться у самого края парковочной площадки отеля, чтобы его было видно завтракавшему в ресторане Хачирову. Если же Руслан что-то заподозрил и вызовет на откровенный разговор, Радзянский ничего утаивать не будет. В конце концов, это его личное дело. Если его отношения с Леной хоть как-то повлияли на их сотрудничество, Хачиров вправе отказаться, а Радзянский в этом случае не станет требовать с него компенсации за напрасно потерянное время. Он коснется двумя пальцами козырька своей бейсболки и отчалит восвояси.
Задача, поставленная перед Львом Радзянским, была не из легких. По сути, Хачиров имел к Радзянскому два предложения. Чисто теоретически можно предположить, что Араб согласится на весь объем работы, но вначале нужно выполнить одно задание, заодно проверив платежеспособность заказчика: если Руслан даст незначительный повод к сомнениям, Араб усложнит свою работу, и Хачирова с диагнозом «острая сердечная недостаточность» вынесут из дома вперед ногами. О чем, собственно, Лев Платонович не преминул сообщить осетину.
Вообще специалистов класса Араба в стане наемных убийц и беспредела практически не было. Они есть в специальных подразделениях, но Радзянский имел право усомниться в их использовании по назначению. За последние годы он, внимательно отслеживающий события криминальной хроники, три или четыре раза отмечал про себя, что вот тут мог сработать его коллега, отправив клиента на тот свет с диагнозом «обширный инфаркт».
Сейчас же Араб так или иначе отходил от сложившейся традиции: Руслану все равно, прострелит ли Радзянский клиенту голову или нашлет на него сердечную порчу.
Менять стиль – особенно сейчас – глупо, но справиться с заданием Хачирова легче, ликвидировав сбежавшего в Каир Белокурова, насолившего всем и вся, традиционным способом. Радзянскому это виделось более безопасным. И чем больше он об этом думал, тем четче представлял свои будущие действия.
Главная трудность – не просто ликвидировать названного Хачировым человека, а вначале найти его. В активе Араба кое-что было: имя клиента, страна пребывания, организация, которая предположительно дает ему «крышу». В приступе эйфории он подумал, что работа привалила интересная и старые контакты тут ему очень помогут.
Радзянскому словно развязали руки – он буквально ожил, да еще дочь Руслана способствовала этому, как он шутливо говорил, реанимировала его. Он как мог удерживал себя в курортном городке рядом с девушкой. «Хачиров либо слепой, – думал Радзянский, – либо знает все и махнул на мои отношения с дочерью рукой». Ведь только с самолета можно было не заметить Радзянского и Елену, которые не отходили друг от друга.
Они провели вместе две ночи, а обоим, во всяком случае Радзянскому, казалось, что две недели, а порой – всего два коротких часа. Эти крайности говорили о многом, например, о том, что Араб потерял голову. Девушка отвечала ему взаимностью, была чиста и... чуточку влюблена в Радзянского. Это-то и усыпило бдительность некогда опытного оперуполномоченного внешней разведки, который упорно не хотел вспомнить первое правило разведчика: «Никогда, нигде, никому не доверяй до конца». И он наслаждался обществом юной красавицы.
Истина: не нужно быть опытным мужчиной, чтобы понять, насколько опытна партнерша. Лена знала и умела многое. Со стороны казалось, что она либо очень умело контролирует себя, либо все это глубокое естество дано ей от природы. Во время близости она не улыбалась, как откровенная дура, которую можно рассмешить, показав палец, не кривила безобразно губы и не кусала их, не кричала во время оргазма. Она натурально дрожала, долго не отпуская от себя партнера – Араба, потом благодарила его несколькими горячими поцелуями пересохших губ.
Они простились на парковочной площадке отеля, где Льва поджидало такси. Чернобровый таксист завистливо щелкал языком, глядя на красивую девушку, которая как-то не по-родственному прощалась с седоватым мужчиной. А когда тот сел в машину, его спутница, наклонившись к дверце, нарисовала на стекле какой-то знак и подышала на него. Под ее дыханием на стекле проступило сердечко.
Лена провожала желтую «Волгу», пока та взбиралась по горной дороге, иногда теряясь из виду. После этого девушка вернулась в номер и, усталая, опустилась на кровать. Ей хотелось плакать. Сполоснув лицо холодной водой и скрыв покрасневшие глаза за солнцезащитными очками, она спустилась в ресторан, где в это время по обыкновению обедал Руслан Хачиров. Она присоединилась к нему, отказавшись от вина, и на его вопрос, уехал ли Радзянский, ответила утвердительно:
– Да, Руслан.
Глава 4
Миссия в «Вечный город»
15
До отъезда из Каира оставались считанные дни, резидент вызвал к себе Радзянского и дал указание, касающееся оперативного контакта: «Сворачивай работу с Историком, он неперспективен. Дело сдай в архив».
Настоящее имя Историка было Халед Валили. Он был молод и доверчив. Лев часто встречался с ним, и последняя встреча могла стать переломной, поскольку Историк сообщил, что накатал письменный отчет на двух страницах о каких-то группировках, ориентированных на западные страны. Осталось только указать место, где он может оставить документ.
– Друг мой Халед, – Лев увлек Историка подальше от мечети Аль-Азхар, где произошла встреча, – лучше расскажи про состав резидентуры ЦРУ и их деловые связи среди местного населения.
Халед округлил глаза.
– Да где же я возьму такие сведения?!
– А-а! – многозначительно произнес Араб. – Вот когда достанешь, мы и поговорим. Сроку тебе – два дня. Ладно, ладно, шучу. Я тебе скажу только одно: мой шеф зажрался, назвал тебя техническим курьезом.
Впоследствии этот «курьез» стал внештатным сотрудником египетской разведки «Мабахис», активно сотрудничающей с советской разведкой. Историк представлял некоторый, чисто закулисный, интерес, но давнее решение каирского резидента никто не отменял; и, кроме души и тела, частично Халед Валили пребывал в ипостаси печатных страниц в пыльной папке архива.
Следующая встреча с Историком состоялась спустя тринадцать лет. Халед выглядел опытным, знающим и... напуганным.
– Как ты нашел меня? – искренне удивился он.
Лев приехал в Каир, чтобы встряхнуться после тяжелой работы в подразделении «Набат», и развлечения ради, вспоминая оперативную молодость, без труда отыскал «технический курьез». Раньше Халед жил в живописном и шумном квартале с узкими улочками, неподалеку от мрачного кладбища Баб-Аль-Вазир. Пара вопросов отощавшему представителю душного квартала, зеленоватая бумажка в десять американских долларов, и Радзянский едва отбился от счастливца, который схватил Араба за руку, намереваясь таким вот образом отбуксировать благодетеля к порогу дома Халеда.
– Тебя расконсервировали, – снова пошутил Лев, умело надевая маску мрачности. – Надеюсь, за двенадцать лет ты определил деловые связи ЦРУ. Да, нет? – он продолжил давление, но быстро сдался. – Я снова пошутил, друг мой Халед. Пойдем выпьем. Ты по-прежнему предпочитаешь виски?..
В течение последних лет Радзянский трижды встречался с Историком и все время видел его обеспокоенные глаза. Его забавляла эта игра, от которой отказаться он не мог. Он держал Халеда Валили в напряжении. Один раз попросил заехать за ним к российскому посольству, спросив, какая у него машина. Историк уже давно выяснил, что его давний вербовщик не работает в посольстве, но отказаться от встречи не мог.
У Радзянского была открытая виза, но он воспользовался услугами туристической компании «Москва-тур» и вместе с группой вылетел в Каир. Настроение было превосходным, он почти с жадностью вдыхал раскаленный воздух Египта, страны, которую полюбил и навещал как минимум раз в два года; именно навещал, одухотворяя древнее государство, думая о нем как о живом существе.
На следующий день, отдохнув от перелета и традиционного общения между членами туристической группы, Лев созвонился с Халедом, наведался в фирму проката автомобилей и заплатил за «Опель Омегу» вишневого цвета.
С 1997 года Халед Валили перешел на спокойную и прибыльную работу – возглавил отдел по охране древних монументов Гизы. Основная работа подчиненных Халеда противоречила коренным задачам и состояла в том, чтобы незаконно взимать с туристов деньги за восхождение в предутренние часы на пирамиды. Разовый пропуск стоил порядка ста американских долларов.
Радзянский оставил машину в километре от основного монумента и остальной путь проделал пешком, обходя дамбу, нависшую над поселком Назлет-эль-Самаан.
Халед уже поджидал старого знакомого. Радзянский отметил и изменившийся взгляд, и сам облик «технического курьеза». Форменная рубашка с блестящими пуговицами туго обтягивала выпуклый живот, усы с проседью обостряли снисходительную ухмылку, а пот, проступивший на благостном лице араба, казался елеем. Радзянский улыбнулся, ибо Халед напомнил ему великого комбинатора, шарахнувшегося от рукопожатия компаньона: «Нет, нет, не обнимайте меня. Я теперь гордый... Теперь я командую парадом! Чувствую себя отлично».
– Халед, старина! – Лев похлопал его по плечу. – Годы идут тебе на пользу. Скажи честно, это пирамиды так действуют на тебя?
– Они, они, – правдиво ответил Историк. – Давно приехал?
– Мог бы и не спрашивать. Сразу к тебе. Как здоровье, Халед?
– Благодаря всевышнему. – Валили обратил пылкий взор к вершине золотоносной пирамиды и вежливо осведомился о самочувствии собеседника.
– Отлично! «Два неба идут ко мне», – ответил Араб «мертвым» текстом. – Знаешь, Халед, ведь я привез тебе денег.
– Хочешь забраться на пирамиду? – Валили принял деловой вид.
Лев рассмеялся:
– Вот уж действительно: у кого чего болит. Да я там каждый камень знаю! Нет, мне от тебя потребуется услуга иного рода. Нужно найти одного человека, русского, здесь проживает нелегально.
Последнее слово особо не понравилось стражу. Он насупился и покачал головой:
– Нет, Лев, я уже давно не занимаюсь такими вещами.
– Сначала спроси, сколько я тебе заплачу.
– Сколько? – сорвалось с языка араба.
– Три тысячи долларов.
– Хм... – Валили потеребил ус. Он жил в стране, где торг был едва ли не основой существования. Но прежде чем продолжить, осведомился: – Могу я спросить, на кого ты работаешь?
– Тебе ли не знать ответа... Но я скажу: это частное дело.
Капитан с сомнением покачал головой, зная, однако, что большего не добьется.
– Пятнадцать, – заявил он.
– Пятнадцать чего, – спросил Лев, ничуть не удивившись, – египетских фунтов? – Не дав собеседнику ответить, ибо прекрасно знал курс на рынке иностранных валют, продолжил: – Окончательная цена четыре тысячи... Десять?! Побойся бога, Халед! Он слышит тебя. Четыре с половиной.
– Пять, – завершил торги Валили.
– По рукам.
– Но я ничего не обещаю, – предупредил араб.
– Вот это здорово! – снова рассмеялся Радзянский.
– Заметь, Лев, я не спросил, кто этот человек и зачем он тебе понадобился.
– Я это заметил. Ты сразу перешел к денежному вопросу. Даже не спросил о сроках.
Историк нахмурился еще больше.
– Ладно, я попробую. У меня есть нужные люди. Но, – он выдержал паузу, – придется раскошелиться и на них. Как насчет дополнительной суммы?
На курсах разведчиков посвятили в непреложную истину: «За деньги можно завербовать любого человека, дело только в количестве». В случае с Халедом, которого Лев решил держать в определенных рамках, ни о какой дополнительной сумме речи быть не могло. Разве что премиальные. О них придется сказать, что, в общем-то, будет походить на послабление.
– Это твои проблемы, – ответил Радзянский. – Сделаешь работу, отчитаешься – кому и сколько. Может быть – повторяю: может быть, – я соглашусь поделиться расходами. В разумных пределах, естественно. Теперь о сроках. Человек мне нужен максимум через семь дней.
– Хорошо, я согласен. – Халед, часто кивая головой, выслушал все, что было известно Радзянскому об Игоре Белокурове. Работа сложная, прикинул он, хотя за неделю рассчитывал справиться. Пожалуй, опорной точкой может послужить счет о переводе полутора миллионов долларов в один из коммерческих банков Египта и номер факса, с которого по неосторожности, а скорее по причине злобы на партнеров беглец так или иначе дал знать о себе. Факс мог оказаться общедоступным, например, Белокуров мог дать его с телеграфа, в этом случае работа Халеда усложнялась.
Для Радзянского этот момент также был важен. Данные, полученные им от Левина и Хачирова, были известны не только ему, но и частному сыскному агентству, которое занималось установкой местонахождения Игоря Белокурова, и в них отсутствовала важная деталь: с одного ли факса были посланы сообщения на имя Кургаева и Иванова, представляющие две противоборствующих стороны. Хотя... С другой стороны, этот момент был не так уж и важен, все по своим местам расставит время.
Лев вручил капитану задаток – две тысячи долларов, и они распрощались.
Халед действительно уложился в неделю. При очередной встрече араб выглядел заметно осунувшимся. А может, искусно напустил на лицо усталость, уже своим видом рассчитывая на премиальные.
– Ну и работу ты мне задал, – посетовал Валили, облаченный на этот раз в цивильный костюм: серую рубашку с короткими рукавами и кармашками на груди и брюки такого же цвета. – Начну с главного и обрадую тебя: нашел я человека, которым ты интересуешься. Во-первых, поначалу он жил в Луксоре. Установили по оплате за факс, телефонным счетам местного телеграфа и гостиницы. Кстати, он до сей поры пользуется отелями.
– Сейчас он в Каире?
– Да, проживает в гостинице «Карбункул», номер комнаты 418.
– Я знаю этот отель. Если мне не изменяет память, он находится неподалеку от посольства Италии.
– Да, в паре кварталов от него. – Халед Валили надел загадочную улыбку. – Тебе нужна фотография этого молодого человека?
– Не бесплатно, разумеется, – усмехнулся Радзянский, подумав, что на лишнюю тысячу капитан может рассчитывать.
– Дарю, – самодовольно отозвался Халед, вынимая из нагрудного кармашка фотографию молодого человека со стрижкой, наполовину закрывающей уши, и черной короткой бородой. На снимке Белокуров был запечатлен выходящим из дверей отеля: одна рука на взлете, другая держит кейс; смотрит в сторону, густые брови нахмурены. – Снимок сделан с расстояния примерно в двадцать метров, – пояснил Валили.
Лев внимательно рассмотрел деформировавшуюся от влаги пропотевшей рубашки Халеда фотографию, но в руки не взял.
– Комната с телефоном? – спросил он.
– 339-44-19. Еще какие-нибудь подробности интересуют? Могу сказать, что он связан с немецкой строительной компанией – что-то вроде посредника. Делает пожертвования в местную организацию религиозного толка.
– Что за организация? Расскажи подробно.
Лев слушал, поигрывая брелоком-отмычкой, разработанной для секретных агентов, и думал, что этот Белокуров не так уж и глуп – не беря в расчет его бездарную выходку с факсом. Впрочем, его можно было найти и без этого, просто поиски заняли бы больше времени. Организация, куда делал пожертвования беглец, называлась «Спутники РаАтума», или, более правильно, – «Апостолы РаАтума», божества, которое вначале создало само себя, а затем стало царем над царями и богами. Последний перевод, сделанный Радзянским, по смыслу был ближе этому движению. Оно не было очень влиятельным и большим, но его члены ревностно относились к людям, за чей счет они существовали.
Когда Валили закончил, Радзянский вручил ему четыре тысячи и еще раз поблагодарил:
– Хорошая работа, Халед. С меня еще и ужин в ресторане.
16
Прежде чем открыть замок в гостиничном номере Игоря Белокурова, Радзянский тщательно обследовал дверь. Порой между дверью и косяком прикрепляют метки-сторожки в виде волоса или тонкой нитки, первоначальное положение которых нарушается при открывании двери. Вряд ли Белокуров пользуется таким способом, однако Араб учел все. Не обнаружив ничего подозрительного, он вошел внутрь.
Гостиничный номер претендовал на полулюкс: гостиная с бордовым ковром в центре, спальня, душевая кабинка, отделанная песочного цвета кафелем, крохотный балкончик по ширине двери, встроенные платяные шкафы. В середине гостиной, но ближе к балконной двери, – массивный стол, у одной стены два кресла, разделенные торшером и узким журнальным столиком, на котором стоял телефонный аппарат. Спальня оказалась небольшой; кроме кровати, заправленной зеленым покрывалом, тумбы и пары стульев, там ничего не было. Окно выходило на ту же сторону, что и балкон в гостиной.
Обследовав номер, Радзянский устроился в кресле и пододвинул к себе телефонный аппарат фирмы «Панасоник». Разобрав его, Араб присоединил к печатной плате базовую электрическую схему. На ней, в отличие от телефона, не стояла марка страны изготовителя, поскольку не в привычке Радзянского было клеймить собственные творения. Однако этому произведению он дал имя собственное – «Черная пелена», имеется в виду – перед глазами, которой предшествуют чрезмерные перегрузки. По сути, эта схема представляла собой определитель номера, но несла в себе и другие функции и была укомплектована миниатюрным импульсным взрывателем и комочком пластиковой взрывчатки; а сама схема после срабатывания взрывателя переходила в режим самоуничтожения. Этим разработчик «Черной пелены» преследовал две цели: невозможность определить истинный тип взрывного устройства, и второе, вытекающее из первого: невозможность определить номер абонента, с которого был послан сигнал.
Кроме всего прочего, плата с одной стороны имела стандартный разъем для слота к материнской плате лэптопа или ноутбука и, будучи установленной в свободный слот, казалась неотъемлемой частью компьютера – для того, чтобы это взрывное устройство можно было безо всякого риска пронести, например, на борт самолета и без проблем доставить к месту назначения.
На «пелене» Радзянский заранее поставил перемычки таким образом, что они давали цифру 3421195 – номер телефона в баре, находящегося в квартале от гостиницы. Запитав схему, Лев собрал аппарат и принялся за телефонную трубку. Собственно, там нужно было только прилепить рядом с динамиком кусочек пластита и воткнуть в него импульсный взрыватель. Что Араб и сделал.
Читать бесплатно другие книги:
