Маятник Смерти. «Оборотни» Спецназа Таругин Олег

Глава 5

От машины, уже наверняка присутствующей во всех ориентировках, я избавился километров за сто с небольшим от Москвы. Просто аккуратно припарковал ее в приглянувшейся лесопосадке неподалеку от какого-то райцентра и остаток пути до городка протопал пешком. Результат меня вполне удовлетворил: с дороги машина не видна, а, зная менталитет нашего народа, я не сомневался, что, обнаружив ее, большинство местных жителей не побежит заявлять о находке в милицию. Вернее, может, и побежит, но сначала снимет с бесхозной тачки все более-менее ценное и понаставит где ни попадя своих «пальчиков». Что меня очень даже устраивало. Отпечатков будет много, а машины останется мало. Кроме того, стоя на закрытом железнодорожном переезде в нескольких километрах отсюда, я незаметно закинул свой выключенный мобильный в кузов проезжавшего мимо грузовика. Не знаю, может, и перестраховался, но рисковать после всех событий прошлой ночи мне почему-то не хотелось.

Небольшой уютный городок приятно порадовал меня провинциальной неспешностью, вполне приличной и недорогой кафешкой, расположившейся в стороне от трассы, и наличием стоянки транзитных водителей-дальнобойщиков. Значит, местный люд привык к незнакомцам, и оставался шанс, что мое появление тоже останется незамеченным. Перекусив в кафе, я несколько расслабился и, неторопливо потягивая пиво за столиком в самом углу небольшого зала, задумался, в который уже раз прокручивая в уме план дальнейших действий. Пока мне все еще везет, но везение, как известно, штука капризная и ненадежная.

Итак, первая половина моего плана прошла очень даже ничего. Я на некоторое время оторвался от преследователей и, что намного более важно, вырвался из города. Нет, не буду спорить, возможно, кому-то было бы гораздо проще затеряться в огромном мегаполисе, раствориться среди миллионов людей, сбить со следа идущих по пятам ищеек и залечь на дно. Но меня, к сожалению, готовили совсем к иным условиям боевого обитания: я диверсант, «пес войны», и мне нужен хотя бы минимальный оперативный простор. Нет, я тоже умею прятаться, и, пожалуй, легко дам в этом деле фору самому искусному представителю спецназа любого из соседних ведомств, но город – это не мое. Одно дело скрытно появиться в самом охраняемом населенном пункте мира, выполнить свои диверсионные обязанности и так же скрытно уйти или прорваться с боем, и совсем другое – прятаться в родной Москве, боясь взглянуть в глаза любому менту, которого, если он тебя вдруг узнает, придется тихо и безжалостно ликвидировать. Впрочем, это уже никому не нужная лирика…

А суровая проза жизни в том, что я вырвался на вожделенный оперативный простор и сижу, попивая пивко, в тихом провинциальном кафе. Теперь мне предстоит сменить средство передвижения и добраться до Винницы. Знать бы только, зачем мне это нужно и что я, собственно, хочу там найти?..

Ладно, на месте разберемся. Я встал с пластикового кресла и, расплатившись, вышел на улицу. Чем хорош город, так это тем, что в нем всегда можно разжиться транспортом. Здесь же с этим определенные проблемы. Все и вся на виду; да и не привык местный люд парковать авто на улице – у каждого свой двор, гараж или, на худой конец, какой-нибудь навес. Н-да, об этом я как-то не подумал. Плохо. Опять же, непрофессионально. Отпуска расслабляют…

Выход я бы все равно, конечно, нашел, но судьбе было угодно распорядиться иначе. По дороге неторопливо катила здоровенная фура с питерскими номерами, глядя на которую у меня моментально родилась неплохая на первый взгляд идея. Еще даже не решив, какой легенды буду придерживаться, я поднял руку и без особой, впрочем, надежды махнул водителю. К моему удивлению, машина притормозила, и из кабины высунулся молодой парень-шофер:

– Подвезти, дядя? Тебе куда?

Усмехнувшись «хорош дядя, да я всего-то лет на десять тебя старше!», я протянул ему свое фальшивое удостоверение. Пусть послужит в последний раз, все одно выбрасывать.

– Если вы не в сторону Москвы, то я с вами. Служебная необходимость! – важно и с соответствующим моменту выражением добавил я.

– Ну, садись. Раз надо. Жалко, конечно, что служебная…

– Почему ж жалко-то? – Я забросил в кабину сумку и кейс и забрался сам.

– Да думал просто так подвезти, потрепаться. Скучно мне, напарник после ночи дрыхнет, а мне че-то поболтать охота.

– А что, если я по служебной необходимости, так со мной и потрепаться нельзя?

– Можно, конечно. – Парень взглянул в боковое зеркало и прибавил скорость. – Только знаю я вас: то не спрашивай, это не спрашивай, государственная тайна… А я люблю, когда по душам. Дорога – она такая штука, майор, к откровенности располагает.

Обернувшись к водителю, я улыбнулся и пожал плечами:

– Со мной можно и по душам. У меня самого настроение такое… откровенное. А вы куда, кстати, едете-то?

– А тебе куда надо? – не отрываясь от дороги, вопросом на вопрос ответил он.

– Мне бы до любой железнодорожной станции, где проходят пассажирские поезда, – чуть помедлив, я все-таки добавил: – На Украину. Есть тут такая?

О том, что такая есть, я уже знал из найденной в бардачке брошенной машины карты.

– Ага, есть. Километров тридцать. Только нам не совсем по пути. Мы тебя высадим на развилке, а там или пешкарусом дотопаешь, или, может, подвезет кто. Идет?

Я кивнул и незаметно рассмотрел своего собеседника более внимательно. Молодой, лет двадцать пять, может, чуть старше; стандартная для дальнобойщика короткая стрижка и футболка без рукавов. В общем, ничего особенного. А вот наколка на плече – знак ВДВ и надпись «ДМБ-95» под ней – показалась мне куда более интересной. Так же, как и небольшой округлый шрам на бицепсе. Очень типичный шрам.

Перенимая его манеру обращения, я спросил:

– Где воевал, десант?

Парень бросил на меня быстрый оценивающий взгляд:

– Там, где ты и подумал. Первая чеченская. Из-под Грозного прямо в госпиталь. И на дембель.

– Ясно. Жарко там было. Хоть и зима…

– Тоже бывал?

– Бывал. – Я поудобнее устроился на сиденье и неожиданно подумал, что в нашем разговоре ощущается довольно явная напряженность. Или мне показалось? Пока я размышлял над этим, шофер неожиданно сказал:

– Короче, это, майор, хорош вежливость разводить! Видел я ориентировку на тебя – километрах в двадцати отсюда менты все машины останавливали, фотку твою показывали. Потому и тормознул. Понимаешь? И «ксиву» свою гэбэшную выкинь, в ориентировке ясно сказано, из каковских ты…

Я молча кивнул: а что тут скажешь? Значит, все-таки успел проскочить, как и рассчитывал. Хотя, конечно, быстро они среагировали.

А шофер продолжил, неожиданно сменив тему. Точнее, вернувшись к старой:

– Мы тогда, зимой, в окружение попали. Почти все наши там и полегли, а кто остался – в подвал забились, на той площади, ну, ты в курсе, и оборону держали. Думали – все, звездец котятам. Уже отходную себе готовили, чтоб в плен не сдаваться. И если бы не ваши, не разговаривали мы б сейчас с тобой, майор! Они уже под вечер к нам пробились да и вывели всех, кто остался. Так что я вашим жизнью обязан…

Я вновь кивнул. Историю этого ДШБ, попавшего в окружение в Грозном, я знал не понаслышке. Немногих оставшихся в живых вывел из окружения грушный спецназ, с боем пробившийся на площадь. Правда, сам я в той операции не участвовал, выполняя другое задание на противоположном краю чеченской столицы.

– Меня Толик зовут! – неожиданно представился парень, протягивая ладонь для рукопожатия. – Будем знакомы.

Я протянул руку в ответ.

– Юрий.

– Вот и познакомились, – резюмировал шофер. – А ты тоже там был? Вроде бы лицо знакомое?

– Был… Только не с теми, кто вас из окружения выводил. Хотя и недалеко.

– Ясно… Ты это, что там натворил? В Москве, в смысле? Ищут тебя конкретно.

– Да так, – я пожал плечами, еще не решив, стоит ли посвящать хорошего парня Толика в опасные подробности моих приключений. Он истолковал это по-своему и обиделся:

– Да не, не хочешь говорить – не говори. Я ж понимаю…

– Не обижайся! – я улыбнулся ему. – Ничего ты не понимаешь. Да и нет никакой тайны, просто иногда лучше не знать лишнего. Подставили меня, крепко подставили – и ни за что, в общем-то. За одно дело шестидесятилетней давности. И теперь на мне четыре трупа. Три я сам сработал, а четвертый, мой товарищ, из-за меня погиб. И все сотрудники госбеза – понимаешь, какое дерьмо?

– Да уж! – Толик глянул на меня с сожалением. – Попал ты, конечно! Слушай, мы, кстати, в Украину груз гоним – в принципе, можем подбросить, только вот наверняка менты на каждой развилке проверять станут. Если б тебя спрятать как-нибудь…

– Спасибо, десант, только я твое предложение принять не могу, извини. – Я решительно покачал головой. – Слишком опасно. На мне уже и так чужая кровь. Высадишь меня там, где вначале хотел.

Дальнобойщик обиженно засопел: похоже, решил, что я не поверил в искренность его предложения. Пришлось объясниться:

– Не обижайся, Толян, я, правда, благодарен тебе за помощь, только, понимаешь… это не твоя война. Вон у тебя и семья есть, вижу. – Я кивнул на обручальное кольцо на его пальце. – Ты о них думай в первую очередь. Сейчас они тебе важнее всего. И о напарнике своем думай. Крепко он у тебя дрыхнет, кстати. Что, ночь тяжелая выдалась? – перевел я разговор.

– Ладно, – вздохнул шофер. – Уломал, майор. А ночь… была там проблемка небольшая, переволновались мы с ним малехо. В дороге всякое случается. Вот он в лечебных целях стаканчик успокоительного пропустил, и на боковую.

– Разрулили?

– Ага. Мы, дальнобойщики, народ серьезный! – с гордостью подтвердил Толик. – Сами кого хошь напугаем! – Он полез куда-то под сиденье и вытащил видавший виды «ТТ».

– Во, классная пушка, любой «броник» пробьет! Не то что «макар»!

– Ну, положим, не любой, – я повертел «тэтэшник» в руках. – С рук брал? Или оттуда привез?

Толян меня понял:

– Не, не оттуда. Я ж через госпиталь комиссовался, все отобрали. Да и не до того было… после Грозного. В Питере взял, недорого совсем, а что?

– Паленый ствол, за ним, скорее всего, хвост будь здоров тянется, вот что! Потому и недорого. Смотри, не влипни с ним в историю. Будешь потом доказывать, что не верблюд.

Тут мне в голову пришла интересная идея.

– А давай махнемся? – я полез в сумку и вытащил дедов «вальтер». – Вот, раритет, но совсем новый. И абсолютно чистый, из него с самой войны никто не шмалял.

– Классная машинка! – У Толика аж глаза заблестели: пистолет ему понравился. – Только где ж я к нему патроны достану?

Я довольно ухмыльнулся и протянул ему запасную обойму и упаковки с патронами.

– Владей, только осторожно.

– Ну, спасибо, майор, мужики сдохнут от зависти! А ты с моим стволом не боишься?

– Да мне теперь, в принципе, все равно. На мне и без твоей паленой «тэтэхи» много чего висит. – Я проверил наличие патронов в обойме (пять штук, три Толян где-то растратил) и спрятал пистолет. – Так что не переживай, десант. Где мне выходить, скажешь?

– Угу. – Дальнобойщик обогнал междугородний автобус и немного сбросил скорость. Некоторое время мы ехали молча, затем перекурили, и Толик вновь заговорил:

– Скоро уже… Высаживать на дороге я тебя не буду, подвезу поближе. Правда, на саму станцию не поеду, там на въезде пост гаишный стоит, могут машину проверить, так что пойдешь сам. Ты там поосторожнее, – и тут же добавил с улыбкой: – Хотя не мне тебя учить, спецназ!

– Спасибо, Толик! – искренне поблагодарил я его. – Выручил ты меня. Я, честно говоря, думал, что у меня чуть больше времени было. Так что очень к месту ты со своей «Вольвой» оказался. Спасибо!

– Да ладно, – засмущался водитель. – Вон она, развилка, сейчас свернем и минут через пять будем на месте. Удачи, майор! И – спасибо! Увидишь кого из своих, кто там был, скажи, что мы их помним… Ну, ты понял.

До железнодорожной станции, спасибо советам дальнобойщика, я добрался без проблем. Мимо поста ГАИ, конечно, не пошел. Свернув с шоссе, протопал с километр по шпалам и оказался на станции. Стараясь не встречаться с милицейским патрулем, неясно с какой целью барражирующим по перрону (вряд ли, конечно, из-за меня – слишком много чести), я прошел в здание небольшого вокзала и, изучив расписание транзитных поездов, нашел то, что мне было нужно: скорый поезд «Калининград – Киев». Мило поболтав со скучающей девочкой-кассиршей, выяснил, что этот состав еще и украинский, обслуживающийся бригадой из киевского депо: на такую удачу я, пожалуй, даже не рассчитывал.

Предложив милой кассирше Леночке «посидеть где-нибудь после смены» – девчушка сменялась в пять, а поезд прибывал на станцию только в половине двенадцатого ночи – и получив согласие, я ненавязчиво подвел ее к необходимости покупки мной билета в вагон люкс без паспорта. «Да вот, представляешь, мой-то в паспортном столе лежит, фотографию менять пора, а меня срочно в командировку отправили, да еще и на Украину. Как с таможней договариваться, ума ни приложу… И не ехать нельзя: бизнес – есть бизнес, киевские партнеры прямо на шею сели!»

Впрочем, Леночка, в мыслях уже витающая где-то очень далеко отсюда, надо полагать – в районе единственного в городке «приличного ресторана», о котором она уже успела мне рассказать и где она «никогда-никогда еще не была», и не собиралась особо интересоваться документами. Ей, видимо, вполне хватило моих честных глаз преуспевающего бизнесмена. Получив вожделенный проездной документ на непонятно откуда взявшуюся в голове фамилию «Коваленков», я еще немного поболтал и распрощался до вечера, договорившись встретиться с ней в пять на привокзальной площади возле памятника Ленину. Отойдя от окошка и шутливо раскланявшись со словами «Ленусик, так до вечера, да?» (последнее – специально для зашедшего в билетный зал милицейского патруля: «свой я, мужики, свой, с Ленкой вон встречаюсь, даже женюсь, глядишь!»), я двинул в сторону камеры хранения. Таскаться и дальше с такой кучей вещей было глупо. Арендовав у древней, наверняка помнящей еще гудки паровозов первой пятилетки, бабульки ячейку, я переложил самые ценные, но ненужные в ближайшем будущем вещи в кейс и задвинул его под самую стенку. Остаток пути я предполагал совершить почти налегке, только со спортивной сумкой в руках. Ну а вещи? Останусь в живых, вернусь за ними, а нет – значит, такая судьба!

Оставив сумку в той же ячейке, я вежливо поблагодарил бабульку и вышел на улицу: до встречи с юной железнодорожницей еще оставалось время и мне предстояло чем-то его занять. В принципе, возможно, мне и не стоило идти на это свидание. Общение со мной стало в последнее время не самым безопасным занятием: расстрелянный на московской улице Петька испытал это на собственной шкуре. С другой стороны, бесцельно бродить по городу несколько часов или торчать в каком-нибудь баре, постепенно наливаясь пивом и каждую секунду ожидая неприятностей – тоже, согласитесь, не лучший выход. Несмотря на все мое везение, искушать судьбу понапрасну не хотелось. Да и не могли они меня так быстро вычислить, даже если уже нашли машину и увязали ее со мной.

В конце концов, мимо того райцентра, где меня подобрал дальнобойщик Толик, проходила не одна трасса – мы ехали, кажется, по «тройке» и несколько раз срезали углы по одному ему известным проселкам. И то, что я должен был оказаться именно на этой станции, совсем не факт. Так что, пусть ищут: Московская область большая, да и соседние немаленькие…

И еще кое-что: когда меня учили (а учили меня хорошо!), намертво вбили в голову одно из основополагающих правил диверсанта – если тебя обложили и, словно зверя, гонят в нужном загонщикам направлении, сделай то, чего от тебя ожидают меньше всего. Думаете, я постараюсь инкогнито пробраться в любой идущий на Украину поезд, договориться, заплатить проводникам? Ничего подобного, я совершенно открыто сяду в вагон люкс с билетом в кармане и буду вести себя как в меру нахальный и слегка подвыпивший пассажир! Ждете, что я буду прятаться по углам, боясь лишний раз появиться на улице или в людном месте? Ага, сейчас! Нет, я с красивой девушкой сначала завалюсь в ресторан, а затем, как истинный кавалер, еще и пойду ее провожать! Если вы этого от меня НЕ ждете, значит, я уже победил. И даже неважно, найду ли я что-то в том проклятом бункере – главное, я переиграю вас, готовых на все ради пачки старых, пожелтевших бумажек!

Успокоив себя таким образом и отбросив в сторону ненужные эмоции, я пришел к выводу, что риск для Леночки настолько мал, что им смело можно пренебречь. Да и вообще: «предупрежден – значит, вооружен», помните? Случись что, я сумею защитить ее – второй раз я свою московскую ошибку повторять не намерен.

Расходуя оставшееся до свидания время, я зашел в несколько привокзальных магазинчиков, приобрел себе бритвенные принадлежности, кое-что из еды в дорогу и перекусил в кафе с гордым именем «Династия» (интересно, чья? Вероятно, хозяина сего пункта общественного питания).

За десять минут до назначенного срока я уже стоял у памятника с огромным букетом самых приличных цветов, какие мне удалось обнаружить в радиусе километра от вокзала, и размышлял, что уже и не помню, когда в последний раз приглашал кого-то на свидание. И еще о том, что я, в общем-то, совсем неплохо провожу время, находясь вне закона.

Леночка примчалась ровно в пять и, не увидев меня сразу, разочарованно застыла на месте – похоже, решила, что залетный ухажер просто решил пошутить с ней таким образом. Дав ей поволноваться несколько секунд, я подошел сзади и протянул цветы:

– Привет, красавица.

– Привет, – ошарашенно глядя на огромный букет алых роз, ответила девушка. – Ух ты, какие розы!

– Полгорода обошел, пока отыскал что-то, хоть отдаленно столь же прекрасное, как ты! – витиевато приврал я. «Приврал» – это насчет долгих поисков: красотой Лена отнюдь не была обижена. Одетая по гражданке, без великоватого форменного кителя, она была очень даже ничего.

– Ну, что, пойдем? Веди, прекрасная незнакомка, я в полной твоей власти.

Пребывание во власти железнодорожницы Леночки пришлось мне по вкусу. Мы неплохо посидели в ресторане, где я слегка посорил дедовскими долларами, чем окончательно убедил ее в своей принадлежности к клану преуспевающих молодых бизнесменов, затем, благо время еще оставалось, прогулялись по тихим ночным улицам городка. Я даже сумел по-настоящему расслабиться – лучшей маскировки все-таки и придумать было нельзя. Ну, кому, скажите, придет в голову искать беглого спецназовца-убийцу в компании милой девушки, глядящей в лицо своему спутнику уже почти влюбленными глазами?! Не знаю, как им, а мне бы не пришло. Конечно, некоторое неудобство перед Леночкой я все-таки испытывал: как ни крути, а мое приглашение на свидание было, ну, скажем так, не совсем искренним. Хотя, с другой стороны, девушка мне действительно понравилась, и в иных обстоятельствах я с удовольствием завязал бы с ней более тесные контакты…

Проводив Лену до дома (идти пришлось через небольшой темный парк, где выяснилось, что она очень даже здорово целуется) и взяв у нее номера телефонов на все случаи жизни, я распрощался и отбыл на вокзал. Конечно же, пообещав обязательно заехать на обратном пути и, вообще, ни в коем случае не теряться из виду.

От предложения проводить меня до самого вагона – «ну, чего ты волнуешься, это же не ваша Москва, здесь со мной ничего не случится, даже ночью» – я категорически отказался. Это, по моему мнению, был уже пусть и небольшой, но риск, а рисковать девушкой я не мог. Кроме того, оставшиеся до поезда полчаса времени я собирался провести с максимальной пользой, не посвящая ее ни в какие подробности: еще не так поймет. Забрав в камере хранения сумку, я купил в ларьке бутылку пива и, усевшись на невидимую с перрона скамейку за углом вокзального здания, неторопливо высосал ее, готовясь к маленькому представлению при посадке, для которого обязательно требовался ощутимый алкогольный «выхлоп». Убедившись, что напиток вступил в необходимую реакцию с выпитой в ресторане водкой, я закурил и стал ожидать прибытия состава.

Российская железная дорога не подвела, поезд пришел минута в минуту. Вокзальный динамик сонным женским голосом объявил о прибытии и, добавив: «Стоянка – три минуты», отключился. Вычислив свой вагон, я приготовился к операции «посадка» и, сжимая в кулаке предварительно изрядно помятый билет, замер в ожидании. Наконец тот же голос Леночкиной сослуживицы уведомил единичных перекуривающих пассажиров об отправлении и, спустя еще десяток секунд, состав тронулся, медленно набирая ход. Пора!

Выскочив из-за угла здания, я рванул вслед за своим седьмым вагоном и вскочил на подножку, изрядно напугав уже собирающуюся закрывать дверь проводницу. Забросив в тамбур сумку, я поднялся сам и, сделав страшные глаза, прохрипел, якобы задыхаясь и щедро обдавая перепуганную проводницу перегаром:

– Седьмой? Седьмой вагон? Уф, блин, еле успел, думал – все, капец! – Я протянул ей помятый и чуть влажный от пота билет. Нет, все-таки в моем лице современное искусство потеряло великого актера!

– Вот билет…

– А, – беря билет, попыталась что-то сказать сбитая с толку моим псевдопьяным напором девушка. Нет, извини, красавица, пока тебе еще рано включаться в мой монолог.

– Чуть, блин, не опоздал! Друзья провожали, никак отпустить, блин, не могли! Едва с их «посошком» тут, блин, не остался! Вот прикол был бы. – Я довольно естественно покачнулся в унисон с рывком набирающего ход вагона и ухватился за поручень.

– Бл-л-лин…

Спустя минуту я, «пьяно» покачиваясь, уже шел к своему купе. Напуганная моим неожиданным появлением проводница успокоилась и занялась регистрацией нового пассажира. Про паспорт она, как я и надеялся, так и не вспомнила. Расплатившись за постель и «перепутав» при этом пятидесятирублевую купюру с долларовой бумажкой аналогичного номинала, я завалился на постель и, попросив разбудить меня пораньше, «уснул». Согласен, нехорошо искушать, но и выхода у меня другого не было; да и кто, собственно, ей мешал обратить внимание пьяненького пассажира на его случайную ошибку? Проводница тихо испарилась, отправившись, видимо, радоваться своей случайной удаче в служебное купе, а я облегченно выдохнул и поудобнее вытянулся на мягкой полке.

Что ж, пожалуй, теперь уже можно считать, что они меня точно потеряли, по крайней мере, до пересечения границы вряд ли что-либо произойдет. А на таможне… Нет, наши-то погранцы, конечно, предупреждены насчет моей персоны, а вот их украинские коллеги – не уверен. Уж больно неординарная сложилась вокруг меня ситуация: одна спецслужба, охотясь за жутко ценными документами, решилась на ликвидацию штатного сотрудника другой, в результате чего потеряла четырех своих людей и, по сути, подставилась перед моей «конторой». А ежели теперь еще и посвятить в это, пусть и дружественное, но все же иностранное государство? Ну, не знаю, не знаю…

Сомневаюсь, чтобы моему давешнему телефонному собеседнику – точнее, тем, кто реально за ним стоял, – сильно хотелось посвящать украинских коллег в любые подробности этого дела. В настоящие подробности, которые наверняка всплывут, попади я в руки украинской госбезопасности: мои охотники прекрасно понимают, что мне не будет никакого смысла скрывать от СБУ истинную причину своих бед, скорее наоборот.

Впрочем, все это только досужие домыслы – они могут и рискнуть. Или вообще пойти ва-банк и просто-напросто перехватить меня из рук украинских коллег. Им будет гораздо проще уладить очередной небольшой украинско-российский скандальчик, нежели безвозвратно потерять документы. Вот такие дела, и…

И я не заметил, как уснул. Сказалось-таки нервное напряжение последних суток.

Спал я, правда, недолго, минут сорок, но проснулся выспавшимся, посвежевшим и абсолютно трезвым: чему-чему, а тому, как и сколько правильно спать, меня в спецназе обучили неплохо. Тихонько пробравшись в тамбур, я перекурил и обдумал до конца прерванный сном план дальнейших действий. Рисковать на границе мне все-таки не хотелось. Жаль, значит, пересечь ее с комфортом не удастся. Ладно, не привыкать: границы переходить я умею, это – мое! Надо только выбрать место, где сойти, лишние километры наматывать ни к чему, да и сроки поджимают. Чем быстрее доберусь до бункера, тем лучше.

А пока можно еще немного вздремнуть и ближе к утру совершить вояж в служебное купе: назрела необходимость получить у проводников кое-какую дополнительную информацию.

Дождавшись начала четвертого, я выполз из купе и осторожно заглянул к проводникам, пробормотав голосом страдающего от похмелья человека:

– Доброе утро, девочки. Я там вчера выпивши был – ничего лишнего не наболтал? Все красиво было? А то стыдно как-то: с друзьями перебрал, еле на поезд успел… Нормально все?

«Девочки», одной из которых оказалось далеко за сорок, вполне приветливо заулыбались:

– Нет-нет, что вы, все нормально! Вот и билетик на месте, и за постельку заплачено. Бывает, не волнуйтесь, все в порядке!

– Матом не ругался? – морща лоб якобы от воспоминаний, уточнил я. – Не приставал?

Проводницы засмеялись: «Нет-нет, все культурно было, не волнуйтесь», и я, «с облегчением» вздохнув, поинтересовался:

– У вас… э… пива нету?

– Головка болит? – с искренним сочувствием осведомилась старшая, доставая из портативного холодильника бутылку. – Одну?

– Две, – раскрывая портмоне, ответил я. – Одна не поможет. Граница-то скоро? – задал я вопрос, из-за которого, собственно, и потревожил невыспавшихся проводниц.

– Часика полтора еще, – ответила моя ночная знакомая, бросив взгляд на висящее на стене расписание. – Еще две остановки, и граница.

– Ясно, – притворно зевнул я. – Извините. Пойду еще отдохну…

– Ага, идите, – понимающе захихикали «девочки». – Мы, если что, вас разбудим, не волнуйтесь.

Вернувшись в купе, я откупорил бутылку. Нет, не подумайте чего дурного, просто пить мне больше-то и нечего было – ну, не идти же к проводникам за чайком после столь старательно разыгранной роли страдающего похмельем пассажира?! – и задумался. Полтора часа – это есть не очень хорошо в том смысле, что мне придется покидать сей гостеприимный вагон в светлое время суток – летом светает рано. Никаких проблем, конечно, просто для таких мероприятий я все-таки предпочитаю ночь. Хотя какая разница? Я плюхнулся обратно на полку и прикрыл глаза. День так день. Будем работать при свете…

Глава 6

Проблем и в самом деле не возникло: миновав последнюю перед границей станцию и отъехав от нее подальше, я переоделся в извлеченные из сумки старые джинсы и футболку. Прыжок с несущегося со скоростью восемьдесят кэмэ в час поезда – это, конечно, элементарный навык, получаемый на первом году обучения, только вот одежда об этом почему-то не знает, оказываясь зачастую куда менее прочной субстанцией, нежели тренированное спецназовское тело. В принципе, можно было просто сойти на стоянке, но я решил еще немного прокатиться и спрыгнуть на ходу: так в любом случае будет меньше любопытных глаз. Да и к границе ближе.

Переупаковав сумку с учетом возможных динамических нагрузок, я убедился, что в тамбуре нет страждущих от нехватки никотина, и одним рывком преодолел пространство на опасном участке «купе – точка десантирования» (вот это я сказанул!).

Повозившись пару секунд, я отомкнул дверь и вылез наружу. Утвердившись ногами на нижней ступеньке и держась за черный от грязи поручень, я закинул за спину сумку и аккуратно запер за собой дверь. Порядок должен быть во всем…

Несколько секунд просто стоял, привыкая к скорости и наслаждаясь бьющим в лицо упругим потоком теплого летнего ветра, спрессованного несущимся вперед составом. Дождавшись, пока поезд несколько сбросит ход на повороте, я перехватил сумку рукой и отправил ее в свободный полет. Приготовился – не такая уж, честно говоря, это и пустячная процедура, как я вам рассказывал, так что пробовать очень не советую! – и отпустил поручень.

Откос рванулся навстречу с пугающей быстротой, однако приземлился я правильно, даже пробежал несколько метров параллельно вагону – до тех пор, пока ноги, как и положено, не отстали от туловища, и я, спружинив руками и сгруппировавшись, не кувыркнулся в какие-то заросли. Поезд прогрохотал мимо и, приветливо махнув мне кормой последнего вагона, умчался прочь, унося с собой очередной маленький эпизод моего гениального плана.

Сам переход границы описывать не стану: как я и ожидал, российско-украинский государственный «кордон» оказался понятием скорее политическим, нежели военным. По крайней мере, на избранном мной участке. Честно говоря, я и не заметил, когда это произошло. Удалившись от границы на достаточное по моим меркам расстояние, я вышел на автомагистраль и, с удовлетворением заметив на номерных знаках проезжающих мимо машин желто-синий украинский флажок, тормознул первую попавшуюся легковушку. Еще через час я был уже в более-менее крупном поселке, где, не долго думая, взял билет на рейсовый автобус до местного областного центра, города Сумы.

Вообще, на территории суверенной Украины я чувствовал себя почти спокойно: искать и ловить меня здесь, в чужом государстве, они вряд ли станут. Скорее будут ждать около бункера или в самой Виннице. Так что пока я в относительной безопасности.

Без приключений добравшись до города и немного отойдя от четырехчасовой поездки в старом раздолбанном «ЛАЗе», наверняка произведенном еще в социалистические времена, я снова двинулся к кассам – не хотелось терять остаток дня попусту. Выяснив, что прямого автобуса до Винницы нет, я приобрел билет до Киева, и уже спустя час вновь сидел в салоне, правда, на сей раз комфортабельного «Мицубиси».

До столицы Украины я доехал уже поздним вечером, однако решил все-таки на ночь не оставаться и продолжить путешествие, тем более что в половине первого ночи отходил автобус до Винницы. В очередной раз обилетившись, я расположился на мягком сиденье, на сей раз принадлежавшем творению японского концерна «Тойота», и задремал.

Итак, если все пойдет, как задумано мной и владельцами автобусной компании, рано утром мое путешествие благополучно завершится. А дальше? Дальше будет видно.

С этой мыслью я и отбыл в царство Морфея (это такой древний властитель снов – не путайте с Морфеусом из «Матрицы»), проведя остаток пути в блаженном полусне, поскольку заснуть крепче мне не позволяло слишком узкое пространство между коленями и спинкой кресла впередисидящего пассажира. Ростом и сложением я, видимо, несколько превосходил среднестатистического японца, на коего был рассчитан этот автобус. Проснувшись ровно за час до прибытия, я заказал у курсирующей по салону стюардессы кофе и остаток пути с любопытством наблюдал через окно проносящийся мимо пейзаж. Вышел, не доезжая пару кварталов до автовокзала – решил все же не рисковать.

Таким образом, к исходу всего лишь вторых суток мое путешествие благополучно завершилось.

В Виннице я решил немного задержаться. Во-первых, спешить уже не имело смысла – если супротивник верно просчитал конечный пункт моего вояжа, то группа захвата уже на месте. А во-вторых, мне необходимо было немного прибарахлиться: экстренно собираясь в дорогу, я не взял с собой даже самого простейшего фонарика. А там, куда я намереваюсь спуститься, без света, боюсь, будет несколько проблематично и, гм, некомфортно. Наплевав на конспирацию, я немного погулял по утренней Виннице и основательно перекусил в неизменном «Макдоналдсе» поблизости от нужного мне магазина, открытия которого я дожидался.

Наконец часы на руке пикнули девять, и металлические жалюзи, закрывавшие окна магазина «Охота-Рыболовство-Туризм», медленно поползли вверх. Выждав еще несколько минут и смирившись с тем, что все-таки придется стать первым покупателем, я неспешно двинулся в сторону магазина. Ассортимент предлагаемых товаров оказался неплох, и вскоре я стал обладателем двух американских фонариков, комплекта запасных аккумуляторов к ним и, после некоторых раздумий, еще и налобного светодиодного фонаря. Прикупив еще пару пачек охотничьих спичек, я хотел закруглиться, но не тут-то было. Почувствовав перспективного и денежного клиента, оба продавца вцепились в меня мертвой хваткой, всячески рекламируя свой товар и убеждая, что я, по сути, еще и не начинал по-настоящему экипироваться. Спорить с ними не хотелось, а возможно, мне просто понравилось тратить дедовы доллары. Зарплата у меня хотя и приличная, но не настолько, чтобы я мог вот так запросто зайти в какой-нибудь настоящий мужской магазин и накупить всякой фигни, совершенно, в общем-то, ненужной.

В итоге из «настоящего мужского магазина» я ушел, унося с собой какой-то сверхпрочный туристический топорик с эргономической рукоятью и ножовкой, небольшую складную лопатку и охотничий нож. На который, как уверял продавец, «даже не требуется разрешение милиции, можете носить совершенно спокойно». Последнее приобретение, в принципе, было нелишним. Нож-то у меня, конечно, был, мой, привычный и проверенный в бою, но у настоящего профессионала их всегда должно быть минимум два. Плоскую пол-литровую фляжку и отличную поддельную Sippo в непромокаемом чехольчике я получил в качестве подарка за покупки. Полагаю, даже с учетом сего нежданного бонуса, я и так устроил им неплохой выторг.

Впрочем, ушел я вполне довольным: общаясь с молодыми ребятами-продавцами, я узнал кучу свежих сплетен о «Вервольфе», большую часть которых я уже знал из своих интернетовских изысканий. Никаких сомнений о том, куда я направляюсь, у ребят не осталось еще с момента покупки фонарей. Полученные сведения сводились к тому, что «искать там, в общем-то, нечего, все давно завалено и затоплено», но «место интересное, побывать стоит обязательно» – последнее было сказано, надо понимать, дабы я не отказался от купленного барахла. Короче говоря, расстались мы практически друзьями – настолько, что я даже пообещал всенепременно заглянуть в их магазинчик на обратном пути и рассказать о результатах своих исследований.

С дорогой до бункера тоже никаких проблем не возникло: на первой же попавшейся стоянке такси я выбрал самого несчастного частника на убитой «копейке», оттесненного более успешными коллегами в самый дальний и непрестижный угол, и, подойдя к машине, просто сообщил, куда мне надо. Мужик, обалдев от моего выбора, даже позабыл поторговаться, так что цену в двадцать долларов я назвал сам. Едва ли не разинув рот от нежданно свалившегося счастья, явно превышающего местные тарифы, водила только молча кивнул и распахнул передо мной скрипящую дверцу.

В тот момент я еще не знал, насколько верным окажется сделанный мной случайный выбор…

Разговорились мы почти сразу. Пребывающий в прекрасном настроении водила оказался не винничанином, вместе с семьей проживая… где бы вы думали? В той самой Стрижавке, рядом с которой и был отстроен бункер. Вот такое совпадение! Естественно, с этого самого момента наш разговор автоматически переключился на «Вервольф», и я, что называется, из первых уст узнал множество весьма и весьма интересных подробностей, о которых не упоминала ни одна из известных мне «официальных» теорий и которых лишь вскользь касался в своем письме дед.

Что такого он рассказал? Пространный рассказ о непонятных свойствах этого страшного места, которое «прокляла одна ведьма, когда ее на костре сжигали» (версия местных старожилов, которым об этом «еще их прадеды рассказывали»), или куда перед революцией упал загадочный светящийся метеорит (более свежая версия, навеянная жанром научной фантастики), я, пожалуй, опущу. Но вот о наблюдениях самого таксиста расскажу поподробней. А дело все в том, что, если верить его словам – а не делать этого у меня не было ни малейшего повода: ну, не похож был мой новый знакомый на желающего потешить богатенького туриста пустой брехней деревенского мужика, никак не похож, – странностей у этого места было и вправду хоть отбавляй. Про загадочное поведение то отстающих, то забегающих вперед часов и упоминать не буду. Заинтересовало меня другое. Вывороченные взрывом железобетонные глыбы, о которых рассказывал дед, действительно периодически меняли свое местоположение!

– Представь, – возбужденно жестикулируя, рассказывал он. – Там, прямо у дороги, каменюка одна есть приметная, метра четыре высотой, как подъедем, покажу. Так один раз мимо идешь – она обычно стоит, почти вертикально. Ну, как ее взрывом в землю и воткнуло. А вечером или там через пару дней глянешь – е-мое! – она уже наклоненная и не такая высокая. И мох по-другому растет. Мы с пацанами еще в детстве эту тему просекли, проверить решили – краской масляной на ней здоровый знак динамовский намалевали. И что ты думаешь? Как она наклонилась, так знак и исчез! А потом обратно появился. Веришь?

– Верю! – как можно тверже ответил я, боясь пропустить хоть что-то из его рассказа. – И что дальше-то?

– А дальше, – водитель помолчал. – А дальше и того круче. Когда глыбища эта наклонялась, очень плохо там становилось.

– Плохо? – не понял я.

– Ага. Ну… страх какой-то накатывал, бежать хотелось с того места. И оглянуться страшно было. У нас даже испытание такое было, кто дольше выдержит. Больше десяти минут никто из пацанов не выдерживал…

– И что? – Я даже слегка напрягся, ощутив, как рассказ случайного знакомого по имени Володя неведомым образом переплетается с моими данными.

– Что-что… Дальше – больше, как говорится. Когда я уже из армии вернулся, про это место слухи всякие поползли, вроде радиация там. Не то гранит радиоактивный был, не то немцы чего-то в подземельях намутили. Ну, мы с кумом и решили проверить: он в химвойсках служил, дозиметр – или как там его? Радиометр? – имел. Пошли, замерили – не, чисто все, нормально. Естественный фон, так сказать. А потом решили перемерить – ну, когда каменюка та снова наклонится. Почти месяц ждали – она иногда и пару раз в неделю свое положение меняла, а иногда по нескольку месяцев ничего не происходило. Но дождались все-таки, перемеряли, а там фон повышен, ненамного, правда, тоже в пределах нормы, но повышен. Думали, ошиблись, несколько раз перепроверяли – нет, точно все. Как глыба вертикально стоит – один фон, а как наклонится – другой. Вроде как в разных местах измеряешь. Вот такая загадка!

– А ученые? Приезжали, исследовали что-нибудь? – на всякий случай спросил я – вдруг он и по этому поводу что-то новое, мне неизвестное знает? Оказалось, нет.

– Люди говорили – приезжали, вроде замеры какие-то делали. Только я об этом мало что знаю, я тогда как раз на заработках был, в Сибири. Это вроде уже под конец Союза было, в начале девяностых. А сам я, как ты понимаешь, о таких вещах особо не распространялся. Хотя теперь-то обо всем уже можно говорить, не то что об этом…

– Ясно, – я задумчиво помолчал, не собираясь рассказывать ему, как раз об этом лучше даже сейчас никому и ничего не говорить. – Ты не поверишь, но кое-что я об этом тоже слышал, не из газет, конечно…

– Чего ж не поверить, – хмыкнул тот, – очень даже поверю. Я тоже не вчера родился – вижу, что никакой ты не турист. Просто лишнего спрашивать не привык. Хотя и чувствую, что рассказ мой тебе сильно интересный.

Я кивнул, соглашаясь, и, чтобы не зацикливать мужика на своей персоне, спросил:

– А еще чего-нибудь… эдакого не было?

– Да вроде нет. Наш-то народ, местные, в смысле, туда не сильно ходят. Это в основном приезжие… интересуются, – после небольшой паузы, подобрал он подходящее слово. – Я-то еще в детстве насмотрелся. Да и ну его в задницу, место это – мистика сплошная, себе дороже! Кстати, мы уже почти приехали, – он кивнул головой вправо, туда, где между деревьями начинали проглядывать темные очертания каких-то построек.

– Вон он, бункер-то. Сейчас поближе подъедем, и я тебе покажу каменюку эту, – пообещал он, сворачивая на вымощенную старыми бетонными плитами, явно оставшимися еще от прежних хозяев, подъездную дорогу. Машину немного потрясло – время не пощадило когда-то идеально ровную поверхность из подогнанных друг к другу аэродромных плит, затем «копейка» чуть притормозила.

– Вон она. – Володя показал на торчащую из травы в нескольких десятках метров от дороги высокую «каменюку» – вывороченную взрывом половинку железобетонного перекрытия какого-то капонира или ДОТа. – Это она правильно стоит, так чаще бывает. Вон и знак наш еще остался! – обратил он мое внимание на едва различимые следы белой краски на покрытой мхом поверхности.

– Хочешь – пошли, я тебе поближе покажу?

– Нет, – довольно резко ответил я, настороженно оглядываясь. – Спасибо тебе, Володя, ты мне, правда, очень помог (в тот момент я еще не знал, насколько), а сейчас… – я вытащил две стодолларовые купюры и протянул ему. – А сейчас я тебя очень прошу, езжай домой, к жене, и пару дней не таксуй. Никакого криминала, не бойся, просто… у меня нет сейчас времени тебе объяснять. Прощай! – Я выбрался из машины, забрал с заднего сиденья сумку и, захлопнув дверь, махнул рукой: «не тормози, мол, езжай».

Хороший мужик Володя тормозить не стал – даже несмотря на огромную по местным меркам сумму в своих руках. Газанул, ухитрившись развернуться на довольно узкой бетонке, и рванул назад. Вслед я, на случай, если за мной наблюдают, смотреть не стал. Какое мне дело до местного «кастрюльщика», доставившего меня до оговоренного места?!

Неторопливо огляделся, перекурил – вроде и не спешу никуда! – и, наклонившись к сумке, незаметно вытащил доставшийся мне в наследство от дальнобойщика «ТТ». Трофейный «Глок» я решил пока не задействовать, пусть в сумке полежит. Скрываться и вилять теперь уже не имеет смысла, скорее наоборот: если меня здесь не ждут, значит, я чего-то недопонимаю и что-то идет неправильно. Закинув сумку за спину, я медленно пошел по территории бывшей гитлеровской Ставки.

«Волк-оборотень», как и положено любому порядочному оборотню, встретил меня обманчивым молчанием и полным отсутствием не только двуногих, но, похоже, и четвероногих, и крылатых созданий. Пустота и тишина… Только ветер тихонько шелестит высокой, по-летнему пожухлой травой, да уцелевшие после взрыва бетонные сооружения настороженно взирают на посмевшего потревожить их полувековой покой человека темными провалами входов и узких смотровых щелей. Нда, мрачноватое местечко. Хотя ни обещанного дедом «психологического давления», ни заставляющего бежать без оглядки страха я пока не испытывал. Ладно, подождем. Пока не начали убивать, у меня еще есть время…

Ориентировался я на территории Ставки на удивление легко – то ли немецкие карты в память запали, то ли скачанные из Интернета фотографии помогли, но куда идти, я знал совершенно точно. Вот сейчас надо обогнуть пятнадцатиметровый куб электроподстанции, по одной из стен которой в два ряда идут проржавевшие металлические поручни, затем пройти мимо приземистого, похожего на ДОТы нормандской линии обороны, железобетонного сооружения, на стене которого до сих пор четко различается черный на желтом фоне номер «22». Миновать заглубленный в землю орудийный дворик одного из зенитных 88-мм орудий – основательный такой капонирчик, с отдельным входом в общую сеть подземных казематов, защищенной позицией для наблюдателя и даже двумя лифтами для подъема наверх снарядов. И, пройдя еще полсотни метров, выйти на ту самую, описанную в дедовом письме полянку.

Впрочем, это я уже разогнался. Мимо всего этого сначала еще надо суметь пройти: чего-чего, а позиций для засады здесь более чем достаточно. И в каждом из многочисленных разрушенных помещений меня может ждать группа захвата; из каждого окна может целиться снайпер. Хотя последнее как раз вряд ли. Если б меня хотели просто ликвидировать, уже сделали бы это. Теперь-то я им точно нужен живым.

Внешне я оставался абсолютно спокойным – не разыгрывал, конечно, скучающего туриста, праздно разгуливающего по «Вервольфу» с пистолетом в руке, но и не передвигался короткими перебежками. Однако это спокойствие было обманчивым: я был готов действовать в любую секунду. Действовать жестко и решительно, «как учили», одним словом. Тем удивительней было то, что этого не потребовалось. Спустя минут пятнадцать я благополучно вышел за территорию основного комплекса Ставки. Это было странно и не совсем понятно.

Опустившись на колено, я позволил сумке сползти на землю и замер, держа пистолет перед собой на вытянутых, чуть опущенных руках. Максимально расслабившись, прислушался, стараясь вычленить из окружающего звукового фона малейшее чужеродное вкрапление и одновременно осматриваясь сквозь слегка прищуренные глаза. Да нет, тишина и все та же, что и раньше, пустота кругом. Как ни дико это звучит, но здесь, похоже, и никого нет – отчего-то я был в этом уже почти точно уверен. И это мне все больше и больше не нравилось…

Найти резервный вход оказалось несложно, даже упоминавшийся в схеме немецкого диверсанта знак – двухметровый бетонный столб с порядковым номером «57», от которого надо было пройти еще двадцать метров строго на север, присутствовал. Правда, он стал раза в полтора ниже и основательно покосился, однако заветный номер все еще просматривался на шероховатом, выщербленном временем боку.

Бросив быстрый взгляд на наручный компас, я едва не вздрогнул от неожиданности – стрелка неторопливо вращалась, делая полный оборот секунды за три и даже не собираясь останавливаться. Отошел на пару метров в сторону – то же самое. Ладно, будем считать это первой весточкой. Вспомнив кое о чем, посмотрел на часы. А вот хронометр работал как обычно. Или время второй «весточки» еще не настало, или электронные «Касио» обладают устойчивой резистентностью к геомагнитным аномалиям.

Впрочем, считать метры и искать север, ориентируясь по особенностям разрастания мха на окрестных деревьях, мне не пришлось. Полянка обнаружилась многократно проверенным и безотказным методом научного тыка именно там, где я и предполагал. На месте оказался и заветный пригорочек, и вросший в землю замшелый валун, глядя на который даже мне, знающему истинное положение дел, было трудно представить, что под ним может что-то скрываться. Еще раз осмотревшись – не исключено, что они решили не трогать меня именно для того, чтобы узнать, куда я направлюсь – это было бы самое логичное объяснение происходящему, я решился. В три прыжка преодолел остаток расстояния и присел у камня. Привалившись к шершавой поверхности спиной, настороженно обернулся в сторону чахлых, довольно реденьких зарослей, спрятаться в которых мог бы только очень неслабый профессионал. Никого. Ну и ладно, не хотите – как хотите…

Вытащив из сумки приобретенную утром лопатку, я разгреб землю слева от камня и, стараясь все же не выпускать из виду окружающий периметр, с внутренним содроганием просунул руку под холодный и влажный бок валуна. И на удивление сразу же нащупал небольшую металлическую скобу, которую, если верить давно покойному немецкому спецназовцу, следовало дернуть на себя. Старый механизм сработал лишь с третьей попытки: и на том спасибо, я, честно говоря, вообще сомневался на его счет. Под камнем что-то металлически щелкнуло, и стопорная скоба немного выдвинулась вверх. Упершись в бок валуна плечом, я навалился на неподъемный с виду камень – и без особого усилия сдвинул его с места. Приминая траву, валун мягко отъехал вправо, открывая моему удивленному взору потемневшие от времени металлические полозья, по которым и двигалась его многосоткилограммовая туша. Максимально сдвинув камень в сторону, я осмотрел расположенный под ним вход в бункер, двухстворчатый люк размером примерно метр на метр. На металлических, весьма внушительного вида горизонтальных створках еще сохранились остатки темно-серой краски и даже белый трафаретный номер «три». Последнее, вероятно, означало наличие еще как минимум двух аналогичных входов-выходов, о которых я ничего не знал. Что ж, отлично, полдела сделано! Теперь осталось только открыть люк… надеюсь, плененный дедом диверсант ничего важного от него не утаил? Например, наличие какой-нибудь хитрой мины-ловушки против таких вот охотников за чужими тайнами? Очень надеюсь, что нет.

Внимательно осмотрев люк, я без труда обнаружил замочную скважину, узкую прямоугольную щель точно посередине между створками, размерами точь-в-точь соответствующую висящему у меня на шее ключу. От проникающей под камень воды и грязи ее защищала небольшая сдвигающаяся в сторону металлическая пластинка, на удивление плотно прилегающая к поверхности люка.

Хм, интересно… Еще раз осмотревшись кругом (если меня все-таки пасут, то сейчас самый идеальный момент для захвата: я нашел вход в бункер и собираюсь его открыть), я снял с шеи ключ и, отодвинув ножом защитную панельку, не без волнения поднес его к замку. Ну, сейчас или никогда! Вставив металлический прямоугольник в паз, нажал на него ладонью, вгоняя до упора – «до щелчка», как описывал это дед. Внутри запора и на самом деле что-то негромко щелкнуло и ничего не произошло. А дед, помнится, писал: «дальше все механизм замка сделает сам» – это, интересно, что значит? Может, надо подождать? Или хитрая немецкая механика все-таки не пережила шести десятков прошедших лет? Обидно, если так…

Расстроившись, я со злостью стукнул кулаком по поверхности отказывающегося впускать меня люка – и едва не загремел прямо в его внезапно распахнувшуюся метровую пасть. Все оказалось до смешного просто: немецкие инженеры надежно защитили сам запорный механизм, но в крошечный зазор между верхней и нижней створками попадала влага, и они просто-напросто приржавели друг к другу. Собственно, никакого особого механизма-то и не было. Введенный ключ только разблокировал запор, а тяжеленные, сантиметра в три толщиной подпружиненные створки раскрывались под своим весом, вот и вся хитрость.

Сам по себе вход в таинственный «Вервольф» представлял собой четырехметровую вертикальную шахту круглого сечения, по стене которой шел ряд толстых металлических скоб-ступеней. Простенько и со вкусом.

Вдоволь налюбовавшись разверзнутым люком и убедившись, что вокруг по-прежнему никого нет (да что ж это такое-то?! Неужто все мои ухищрения по пути сюда оказались ненужными? Да нет, не может такого быть: на дорогах-то меня точно искали), я вытащил из сумки фонарик и, глубоко вздохнув, ступил на верхнюю из десятка ведущих вниз скоб…

Глава 7

Первый сюрприз ожидал меня уже на пятой по счету ступени: скоба внезапно просела под ногой, и, прежде чем я успел испугаться, над головой раздался негромкий скрежет закрывающегося люка. Мило!

Вернувшись на ступень выше, я дождался, пока «пятый номер» вернется в исходное положение, и вновь перенес на него вес. Ага, разогнался: скоба послушно опустилась, однако створки и не подумали раскрываться. Открывался люк явно иначе, нежели закрывался…

Подсвечивая себе фонариком, я поднялся на самый верх и осмотрел внутреннюю поверхность люка – абсолютно гладкий металл и покрытый легким налетом ржавчины пружинный механизм. Все ясно как день: открываясь, подпружиненные створки взводят захлопывающий механизм, спускаемый нажатием на упомянутую выше скобу! Открывается люк как-то по-другому, явно не с помощью пластины-ключа – ни малейшего намека на замочную скважину я не обнаружил. Ладно, после разберемся. В конце концов, это не смертоносная «волчья яма» в каком-нибудь средневековом рыцарском замке: заминировать вход – еще куда ни шло, но не устраивали же здесь фрицы целую сеть хитроумных ловушек?! Хотя, конечно, аналогия «волчья яма» – «волк-оборотень» мне не слишком понравилась. Ну, замнем для ясности. Никуда этот люк от меня не денется: надо будет, откроется как миленький. Так что вперед!

С подобными мыслями я, наконец, спустился вниз и осмотрелся. Первое впечатление от гитлеровской Ставки, слегка подпорченное захлопнувшимся люком, было в целом неплохим. Выкрашенные веселенькой белой краской стены, небольшое пятно засохшей грязи прямо под люком, уже знакомая цифирь «три» на стене и короткий, метров в десять, коридор, горизонтально ответвляющийся от шахты. И ни малейших признаков сырости или затопления, все чисто и красиво. Разве что небольшие трещины на стенах и потолке коридора, как я понимаю – следы взрыва на поверхности тех самых пресловутых «двух вагонов взрывчатки»…

Пожав плечами, я двинул вперед по коридорчику, на всякий случай внимательно освещая пол перед собой: если и есть смысл где-то минировать, то только здесь. Ушел я, впрочем, недалеко: коридор закончился массивной бронированной дверью с винтовым запором и цифровым механическим кодовым замком. Это не страшно, об этом нас фриц предупреждал. Не испытывая ни малейших сомнений, я накрутил на панельке семизначный буквенно-цифровой код – сначала первые буквы латинского алфавита «А, В, С», затем жутко сложная цифровая комбинация «3-2-1-0» – и крутанул влево штурвальчик, расположенный прямо посередине двери. Внутри что-то сочно клацнуло, и штурвал, сделав два полных оборота, застопорился. Бросив взгляд на настенную надпись «с этой стороны – на себя», я покрепче ухватился за пачкающий руки ржавчиной металл и потянул, вкладывая в это движение всю свою силу, однако…

Однако десятисантиметровая бронированная дверь, навскидку весящая никак не меньше тонны, открылась на удивление легко, мягко и без малейшего скрипа провернувшись на мощных петлях, покрытых толстым слоем солидола. Я уважительно хмыкнул и, посветив перед собой, шагнул через порог. Закрывать дверь, конечно, не стал, лишь осмотрел ее изнутри, убедившись, что «Вервольф» немцы все-таки успели законсервировать: все движущиеся узлы на ее внутренней поверхности были покрыты аккуратным слоем смазки. Со временем ее поверхность затвердела, превратившись в хрупкую корку, но глубже смазка сохранила все свои скользящие и водоотталкивающие свойства: если так пойдет и дальше, проблем с механической начинкой бункера можно не опасаться. А так же можно больше не опасаться мин: минировать столь тщательно законсервированный бункер не имело никакого смысла. Если уж останавливать непрошеных гостей, то возле самого входа, взорвав пройденный мной «предбанник» и завалив их тоннами перемолотого взрывом железобетона. Тем более сия дверца, как я понимаю, с легкостью выдержит удар взрывной волны, надежно защитив внутренности бункера от любых последствий непредвиденного вторжения…

Итак, хочу я того или нет – здесь, под землей, я уже ни в чем не был уверен, – но я на месте. Почти на месте: вход-то все-таки резервный, значит, до основного бункера еще предстоит пройти какое-то расстояние, по моим подсчетам, метров пятьдесят.

Я осмотрелся: ничего особенного, просто длинный коридор, выкрашенный в верхней трети все той же белой краской, ниже – темно-серой. На потолке небольшие, забранные решеткой лампы, покрытые толстым слоем полувековой пыли. Несколько каких-то ящиков вдоль стены – трогать я их на всякий случай не стал: к чему зря рисковать? Нетронутый слой пыли на полу, и, что удивительно, довольно свежий и сухой воздух. То ли строили немцы на совесть, то ли естественная вентиляция до сих пор работает. Ладно, пошли потихоньку.

Метров через двадцать коридор, как и ожидалось, свернул налево. Ага, значит, я не ошибся, и с ориентацией у меня все в порядке даже под землей. Не с половой, в смысле, ориентацией, с топологической. За поворотом тоже ничего интересного не обнаружилось, просто еще один длиннющий глухой «аппендикс», заканчивающийся очередной бронированной дверью, точной копией оставшейся за спиной. Процедуру ее открывания описывать не стану. Немцы явно не утруждали себя выдумыванием новых кодов или просто не успели сменить их на более сложные: открылась она при помощи все той же комбинации. Ничего интересного. Зато за дверью…