На пороге Никитин Юрий
Бутербродов два, один гигантский, хлеба две тонкие полоски, а между ними кусок мяса размером с плиту Баальбекского храма. Второй с рыбой, это явно какой-то намек, но я не стал гадать, рыба красная, то ли семга, то ли форель, до сих пор не разбираюсь, а все потому, что мужчинам все равно, а кто разбирается – тот уже не мужчина.
Она перехватила мой взгляд на бутерброд в ее пальцах.
– Что?.. Надо есть здоровую пищу. Например, здоровый кусок телятины.
Кофе она отпивала лошадиными глотками, что значит, мелко и осторожно, кони именно так пьют, зато бутерброд поглощает с таким аппетитом, что вот-вот закажет еще один. Или два.
– Что? – спросила она снова, перехватив мой взгляд. – Бутерброд. С телятиной. Не какое-то сахарное печенье для ваших фифочек.
– Прошу прощения, – сказал я смиренно. – Сплоховал. В следующий раз для вас закажу не здоровый кусок телятины, а здоровенный.
– Следующего раза не будет, – отрезала она. – В тюрьме кормят баландой.
– Ой, – сказал я с сочувствием, – может быть, еще и не попадетесь?
– Вас, – уточнила она, – будут кормить баландой.
Прихлебывая кофе, другой рукой я раскрыл айпад, пусть эта полицейская огриха думает, что в самом деле что-то ищу по инету, на самом деле поиск провел еще по дороге в кафе, но тогда ничего не дало, а сейчас, когда выясняется насчет двух хищений, одинаковых по сути, это другое дело, теперь вот шарю и подбираю слова, как осторожно направить на тот след, который кажется мне самым вероятным, хоть и предельно туманным.
Официантка принесла два пирожных, это детективщица заказала для меня, какой-то намек, на беззубость или еще что-то, мне по фигу, а пирожное просто тает во рту, обожаю сладости.
Ингрид заглянула мне через плечо.
– Это в чем шарите, подозреваемый?
– Новый браузер, – ответил я. – У вас в полиции знают только Интернет Эксплорер?..
– Угадали. Каким образом?
– Вспомнил самое древнее, – пояснил я. – О нем в детстве забыл. Каждый месяц появляются новые, более быстрые и мощные… Этот работает с такой скоростью, что… ага, вот еще один.
– Кто?
– Подозреваемый, – сказал я с нездоровым оживлением. – Наверное, интересно быть полицейским?.. Заподозрил кого-то, догнал – убил. Заподозрил другого, догнал – убил. Если не того, отмазаться всегда можно. Не за того принял, не так посмотрел, не так свистит, слишком низко летает…
Она нахмурилась, голос прозвучал резко:
– Это не шуточки. Что смотрите? Что-то нашли?
– У меня лицо такое?
– Такое, – согласилась она.
– Давайте, – сказал я, – посмотрим заодно, что у вас собрано. Может быть, есть зацепки?
Она прищурилась.
– Думаете, мы не заметили бы? Профессионалы?
– Вы профессионалы полиции, – уточнил я скромно, – я же профессионал всего лишь интеллекта, если вы о таком слышали. Это… да ладно, зачем вам знать про интеллект? Интеллект, да еще развитый, помешает быстро бегать, бить ногой в челюсть и стрелять в пока что живого человека.
Она сказала холодно:
– Допивайте кофе, там посмотрим. Если выдадите всех подельников, на суде будет скидка.
Она сделала официантке знак подойти, а когда та приблизилась, сказала так властно, словно поднимает роту в контратаку:
– Счет! И кофе с собой.
– Кофе бесплатно, – предупредила официантка.
Она изумилась.
– Правда? Почему?
– Вы заказали наше фирменное пирожное, – пояснила девушка. – А в этом случае кофе за счет заведения.
– Мило, – сказала она. – Тем более что и пирожное просто прелесть. Спасибо!
Полицейский участок, как и положено в современном мире, огорожен бортиком из бетонных блоков, а ко входу ведут высокие ступеньки, так что террорист-смертник даже при отсутствии заграждения не сумеет выбить дверь начиненным взрывчаткой автомобилем.
К тому же вход бронирован, еще и с вертушкой, если заблокируют, не вырваться, но моей конвоирше уступают дорогу, то ли уважают, то ли побаиваются, а на меня поглядывают с непонятным, хотя и вообще-то понятным сочувствием.
Я, правда, привык к таким взглядам, но сейчас чувствую всего лишь некоторую слабость, голова не кружится, тошноты нет и близко, а мозг работает, как андронный коллайдер.
В огромной комнате с массой всевозможных экранов на стене, от крохотных и до исполинских, расположились с десяток столов. Полицейских за ними я бы даже не назвал полицейскими, хоть и в форме, выглядят почти как люди.
Она сказала весомо:
– Это наш отдел криптозащиты. Здешние ребята собаку съели на ловле всяких прохиндеев. Выкладывайте им свои соображения, а они вас поймают на брехне.
– Можно взглянуть на записи с камер? – поинтересовался я. – Те, что у вас установлены в женских душевых, меня пока не интересуют, хотя там наверняка высшее разрешение и самое мощное оборудование, а вот те, на которых все входящие в наш корпус и выходящие…
– Эти уже смотрят, – ответила она с милостивым пренебрежением. – Можете присоединиться.
– Мне лучше сначала, – сообщил я.
Она подошла к одному, опустила ладонь на плечо. Я заметил, как бедный парень дернулся и оглянулся с таким испугом, словно она сунула ему за шиворот гранату.
– Прогони сначала, – сказала она голосом повелительницы варваров, – этот вот подозреваемый должен посмотреть до того, как ему предъявим серьезное обвинение и отправим за решетку.
– Как скажешь, – ответил он поспешно. – Могу хоть с начала года!
– Не умничай, – велела она.
Я проговорил мирно:
– Можно мне слово? Всего лишь со вчерашнего дня. Начиная с утра, когда начали являться самые ранние пташки на работу. Вообще-то им премию за такое рвение нужно выдавать, а мы их в подозреваемые… Вот так всегда в жизни, не находите? Хотя откуда вам знать, у вас же не жизнь, а эта, как ее… погоня, погоня, погоня в крови!
Она посмотрела с предостережением, дескать, еще слово, и за решетку, я договорил:
– Если лица не видно, то сразу на запись с другой камеры. Там их вообще-то три, еще две захватывают от здания через дорогу.
Она посмотрела на меня косо.
– Что, так заметны?
– Заметны, – ответил я, не вдаваясь в подробности. – Побыстрее можно? Я о прокрутке. Что у вас за аппаратура?.. При авторитарных режимах силовые структуры должны получать лучшее оборудование! Чтобы успешнее угнетать… э-э… угнетенные массы. В интересах угнетателей.
Техник пробурчал:
– Аппаратура у нас вполне! Если сличают программы, то все мелькает, но сейчас же надо глазами?
– А кто смотрит? – спросил я. – Вы или я?
Он ответил хмуро:
– А вы что… можете быстрее?
– Я ученый, – ответил я с надлежащим высокомерием. – У меня натренирован мозг, а не!.. Вы знаете, о чем я намекиваю.
Она кивнула технику.
– Дай быстрее. Пусть он подавится.
Я посмотрел на мелькающие фигурки, поинтересовался:
– А быстрее может?
Техник буркнул:
– Наша техника может. А ваша?
– Мозг пока что круче компа, – заявил я. – Еще быстрее… Еще… Стоп! Отмотай чуть назад…
Техник, с недоверием поглядывая то на меня, то на детективщицу, вернул изображение, я сделал вид, что всматриваюсь, указал пальцем.
– Вот этот посторонний.
Она сказал быстро и властно:
– Узнать о нем все!
Я проговорил мирно:
– Давай дальше. Только не тяни, крути быстрее.
Она поглядывает на меня с сомнением, я подумал, что может что-то заподозрить, но отбрешусь. Вообще-то я еще по дороге просмотрел записи всех камер, отыскал пятерых посторонних, проверил по всем базам, у всех дела в институте, кто прибыл по командировке, кто по обмену опытом, так что надо проверять теперь еще их связи.
Подошел настолько грузный полицейский, что я сразу же представив, как он гонится по улице за убегающим преступником, невольно заулыбался.
Он протянул Ингрид несколько фотографий голого мужика на железном столе морга.
– Вот он. Еще свеженький. Ты его уложила точно. Камеры засняли, как он в тебя стрелял, так что вопросов не будет.
Она быстро перебрала фотографии, кивнула, лицо оставалось холодным и безразличным.
– Он вел активную жизнь, – произнесла таким тоном, в котором я бы выделил одобрение. – Три пулевых ранения, вон шрамы от ножа, причем не столового… Думаю, патологоанатом найдет старые переломы и ушибы.
Техник поднял на меня взгляд и шепнул пугливо:
– Видите, что такое для нашей воинственной Зены активная жизнь?
– А что, – пробормотал я тихонько, – кто-то при виде ее может подумать о другом понимании активной жизни?.. Я теперь на неделю забуду точно.
Ингрид услышала или не услышала, но метнула на меня такой взгляд, после которого о близости с женщиной можно забыть и на месяц.
Я продолжал смотреть на экран, а когда решил, что достаточно, сказал с видом человека, выкопавшего яму под Черное море:
– Есть еще два. Вышли то ли вместе, то ли просто совпало, но вот они…
Она кивнула техникам, но те уже и без напоминания поставили метку, погнали записи дальше.
Когда я назвал всех пятерых, она сказала неумолимо:
– Шмендрик, продолжай искать. Возможно, этот тип кого-то скрывает. Могу предположить, что есть и шестой, которого он якобы не заметил!
Шмендрик буркнул:
– При такой скорости не заметить легко. Потом можно отбрехаться.
– Да, – сказал я, – проверяйте. А я бы предложил проверить всех друзей и даже контактеров этих пятерых. Это может дать нужную ниточку.
Она кивнула.
– Это мы и собираемся сделать. Но, Шмендрик, все равно ищи шестого.
Я указал на экран.
– Я бы посоветовал начать с этого. Видите, короткая такая стрижка…
Она посмотрела на меня с подозрением.
– Почему?
– Чутье, – сказал я скромно. – Да и не нравится мне такая прическа. Не одобряю. Я интеллигент, а так стригутся только в армии и полиции.
Глава 10
Толстый полицейский недовольно всхрюкнул и поворошил толстой пятерней битловскую прическу.
Она подумала, кивнула.
– Мне кажется… Да что там кажется, вы точно знаете гораздо больше, чем говорите! Это ваш подельник, да?.. Он вас где-то подставил, и хотите ему отомстить?.. Учтите, будем брать его живым!.. Уверены, что вас не выдаст? Почему?.. Убьете его раньше?.. Или как-то связан с вами еще и теперь будет все равно молчать?
Я сказал в восторге:
– Ингрид, простите, что по имени, после этой операции переходите к нам в лабораторию! Общение с вами – чистое счастье. Будем платить, как доценту. Уверен, общаясь с вами, все наши сотрудники будут получать такое же удовольствие, как вот получаю я… А это благоприятно скажется на результатах работы. И даже дома в общении с домашними животными.
Она посмотрела на меня исподлобья.
– Это почему же?
– Вы такая умная, – сказал я счастливо. – Просто не могу налюбоваться! И такие люди всего лишь в полиции? Я бы вас рекомендовал сразу в правительство! Там таких много, но можно еще…
Она отрезала:
– Мы на страже закона. Без полиции и вы, яйцеголовые, не смогли бы ни работать, ни ходить в булочную. Мы вас стережем и сдуваем!.. Хорошо, подозреваемого берем на учет. Поинтересуемся, кто он и что он. Обвинять его ни в чем не обвиняем, всего лишь как бы предосторожничаем. Во избежание. Ибо.
Я сказал:
– Настораживают разве что его частые зарубежные поездки. Сейчас только полные идиоты ездят за рубеж на отдых да смотреть на пирамиды. Нормальные их видят в инете, там с любого ракурса, а этот ездит и ездит…
Она спросила резко:
– Откуда это знаете?
– Вам ехать, – ответил я. – Или шашечки?
Она прожгла меня взглядом, в глазах заблистали опасные огоньки.
– Рискованно играете, – произнесла она ледяным голосом. – Теперь знаю точно, попадетесь. Пойдемте в мой кабинет, поговорим более предметно.
– Пальцы ломать будете? – полюбопытствовал я. – Или дубинкой по ребрам?
Она прищурилась.
– А вы предпочитаете что-то особенное?
– Да, – ответил я с вдохновением. – Надеюсь, вы лично подвергнете меня сексуальному насилию!
К ее кабинету прошли без помех, небольшая, даже тесная комната, где стол с большим экраном в столешнице и три на стене напротив, не самые новые, но все же качество выше среднего.
Она кивнула на стул у стола.
– Смотрите, наш яйцеголовый друг. Покажите превосходство интеллекта над профессиональным умением тренированных людей на выполнение конкретных задач.
Я опустился на мягкое женское сиденье, экран тут же засветился заставкой и пошел листать в браузере страницы.
Она за моей спиной пробормотала с подозрением:
– Это… как? Я еще не сказала пароль!
– Комп был включен, – пояснил я, – так что все в порядке. Вы просто забыли выйти из системы, такое с женщинами бывает… С ними вообще-то и не то бывает. Интересно, интересно… Хорошую работу проделали, учитывая, что и оборудование старое, и специалисты вы… гм… очень крутые. И стреляете, наверное, без промаха. В живых людей. Которые ведут активную жизнь.
Она все еще посматривала больше на меня, чем на экран, а я старательно листаю, хотя просмотрел все это еще по дороге к этому кабинету, но сейчас делаю вид, что вижу впервые, качаю головой, хмыкаю, похрюкиваю.
В комнату заглянул один из работников, бросил на меня беглый взгляд, а Ингрид сказала бодро:
– Вот все материалы. Можешь посмотреть, но не стоит. Капитан велел сбросить в архив.
Он небрежно бросил на стол три листка с принтерной распечаткой, Ингрид отмахнулась.
– В архив так в архив. Дело закрыто, чего еще?
Он кивнул, засмотрелся на экран, где в мелькании хрен что разберешь, а я полюбопытствовал:
– Что-то с нашим хищением?
– Нет, – ответила она, – это идеальный случай, побольше бы таких. Мелкое хулиганство. К счастью, совсем пустяки. Хотя подрались байкеры и готы, могло быть ого-го, но все обошлось. Пара выбитых зубов, два разбитых мотоцикла, порваны куртки… взаимных претензий нет, так что дело закрыли. А за разбитое окно возместили.
– Всегда бы так, – сказал я. – Возместили бы эти двенадцать миллионов… и все в ажуре. И полиция не нужна.
Полицейский нахмурился, бросил на меня короткий оценивающий взгляд, сразу определив, что я выше на два сантиметра, живота нет вовсе, там у меня вообще провал, нижняя челюсть выступает вперед, при моей худобе это почти вызывающе, а у него так называемая женская, хотя у женщин как раз в тренде мужского типа лица.
Как всякий самец, он не любит превосходство другого самца, это у нас в крови, обычно возникает даже легкая враждебность, а проходит только в случае, если сбиваемся в стаю, где победа зависит от общих усилий.
Но мы в стаю точно не собьемся, потому он смотрел почти как на противника.
– Но-но, – сказал он резко, – полиция всегда нужна. Причем такая, чтобы одного вида боялись всякие… да-да, всякие.
Я посмотрел на детективщицу, он тоже посмотрел на нее, она нахмурилась.
– Да-да, голубчики, – подтвердила она, хотя обращается явно только ко мне. – Чтобы боялись и не преступничали!
Я все еще смотрел в экран, но что-то зудит в каких-то фибрах, раздражает, я ж ученый, тонкая натура, это полиционеры люди прямые и четкие, у них если дело закрыто, то закрыто. А у меня все не так, а когда понял, что именно беспокоит, встрепенулся как гончий пес, услышавший хлопанье крыльев пролетевшей утки.
Двенадцать миллионов долларов исчезли, и эта драка между байкерами и готами, как догадываюсь и вижу сейчас там, где не видит эта Ингрид, все произошло в одно и то же время. В полиции на это не обратили внимания, да и как обратить, если хищения расследует особый отдел по крупным хищениям, он так и называется, а драки и хулиганство – самый низовой сектор полиции, и нигде друг с другом не соприкасаются, даже презирают друг друга.
Я, правда, тоже не могу представить, как могут соприкасаться сравнительные интеллектуалы и самые что ни есть простые из полицейских, однако же такое совпадение… К тому же эта драка произошла в соседнем квартале, хотя Москва за последние два месяца стала еще на треть шире.
– А что за разбитое окно? – спросил я.
Она отмахнулась.
– Когда дрались, кто-то промахнулся и разбил окна в доме, под стенами которого шла схватка. Пустяки, уже все застеклили. А что?
– Да как-то, – признался я. – Я не религиозник, даже в совпадения не слишком верю, потому проверяю. Хищение и драка в один день, ладно. Но если в тот же час?
Она посмотрела на меня исподлобья.
– Говорите так, словно знаете, что то и другое случилось действительно в тот же час.
– Хорошо бы проверить, – сказал и пояснил торопливо, – знаю-знаю, никакой связи, но если нет других версий?
Она отрезала холодно:
– Это не версия! Или у вас там пустые выдумки называют так? Знаете, сколько в Москве ежедневных драк?.. Обязательно какие-то совпадут. Наложатся или накладутся на ваше хищение. А еще в Индонезии самолет упал… Он как, тоже с этим связан?
– Если в ту же минуту, – ответил я, – то следует им тоже заняться.
Она фыркнула.
– К счастью, такие умные в полиции не работают. Иначе у нас вообще бы кошмар был.
– Как изволите, – сказал я. – Но я бы на вашем высоком месте полиционера проверил насчет той драки. Уточнил бы время. В каком часу? Желательно, до минут.
Она ответила с презрением:
– К счастью, вы не на моем месте, подозреваемый!
Я взглянул на часы, охнул.
– Ого!.. А мне надо кота кормить.
Она посмотрела на меня с сомнением.
– Кота? Вы не похожи на кошатника. Разве что пса… Но и собаки у вас, как мне кажется, нет.
– Вот видите, – сказал я горько, – у меня даже собаки нет. Никого нет, кто бы встречал меня и махал хвостиком!.. Никто не радуется, что я есть. Такова жизнь современного ученого.
Она наморщила нос.
– Тогда кого собираетесь кормить?
– У меня целое стадо гусей, – признался я, – индюков, есть утки и куры… правда, все виртуальное, но если не покормить, заболеют. Но получу голды на аренду замка.
Она сказала саркастически:
– Ну да, конечно, это так важно. Отпускаю под виртуальную подписку о невыезде. Завтра еще будут вопросы.
– А сегодня нельзя?
Она отрезала:
– Нет. Вопросы появляются по мере появления ответов.
– Понятно, – сказал я. – Тугодумность – это наше все. Достояние, добытое в кровавых лишениях и трудных битвах за самобытность. Запрягаете вы тоже медленно?
Она смотрела исподлобья, как я поднялся, в лице что-то изменилось, я с изумлением увидел некий слабый намек на сочувствие.
– Прошу прощения, – сказал я и вышел из-за стола, придвинув стул обратно.
Она указала на боковой дисплей на стене.
– Извините, гражданин, но вы подозреваемый, и мне пришлось покопаться в ваших данных. Понимаю, это не совсем этично, но мы… полиция.
Я ощутил неприятное чувство не опасности, а так, просто неловкость, словно о тебе узнают какой-то постыдный грешок, который ты стараешься забыть.
– Вэлкам, – пробормотал я. – Я человек, а человеку ничто свинское не чуждо.
– Это понятно, – сказала она, не сводя с меня взгляда. – Я о том, что касается нашего дела. Или может касаться.
– Ну-ну?
Она понизила голос.
– Прошу простить за жестокий вопрос, но… это касается нейродегенерации. Лечение существует?
– Нет, – ответил я честно.
Она продолжала сверлить меня взглядом.
– Мне очень неприятно это говорить, но вынуждена сказать правду. Ваше физическое состояние ставит вас в число самых вероятных похитителей.
– Каким образом? – спросил я. – Ах да, позвольте догадаться… Мне осталось немного, потому ворую гигантскую сумму… мне все равно терять нечего, верно?.. для того, чтобы уговорить ведущих хирургов мира попытаться сделать мне операцию первому, как только будет найден способ…
Угадал?
Она наклонила голову, все еще не сводя с меня взгляда.
– Медицина развивается стремительно, – обронила она, – лечение будет найдено обязательно. Вы просто хотите успеть раньше, чем болезнь добьет вас. Не так ли?
– Все логично, – признал я. – Вас бы к нам, яйцеголовым…
– Значит, признаетесь?
Я вздохнул, развел руками.
– Насколько я слышал, даже если признаюсь, вам все равно нужно собрать все улики. Иначе могу оказаться человеком, что взял вину на себя, чтобы выгородить настоящего преступника. Не так ли?
– Признание смягчает вину, – сообщила она, – и позволяет надеяться на снижение наказания. А если расскажете подробно, как все сделали, и вернете похищенное, вам могут даже снизить срок.
– Хорошая система, – одобрил я. – Практичная.
– Так как?
Я поднялся.
Читать бесплатно другие книги:
