Призрак Безымянного переулка Степанова Татьяна

– На чем ты поедешь?

– Такси вызову. – Катя беспечно тряхнула волосами.

– У меня машина на стоянке, на набережной.

– Ты хочешь поехать со мной?

– Я не могу допустить, чтобы ты ночью ехала одна смотреть какую-то могилу.

Катя подумала – рыцарство у Мещерского в крови. В этом его стержень – он рыцарь.

Но Мещерский тут же добавил:

– Вадька с меня шкуру спустит, если узнает, что я отпустил тебя куда-то ночью, одну, искать каких-то могильных приключений.

Муж – Вадим Кравченко, по домашнему прозвищу Драгоценный, – далеко. А тень его все тут! Рядышком!

Катя не стала спрашивать: он тебе звонит? О чем вы там с ним беседуете?

– Я тебе сейчас расскажу все по порядку. – Она завела свою прежнюю шарманку. – Чтобы ты был в курсе, как и я.

Мещерский пожал плечами. Сначала вяло и равнодушно. Но Катя начала рассказывать про погоню. И как патрульный крикнул из той дыры: тут черепа!

И мало-помалу черный сплин начал развеиваться, как пепел по ветру. Взгляд Мещерского оживился. В глазах снова засверкали знакомые зарницы.

Но Катя знала: с очередной порцией «Я вас любил, любовь еще быть может» она справится.

И сделает все возможное, чтобы ее верный друг не проваливался все глубже в собственную черную дыру отчаяния, одиночества, печали и разочарований. Она ему поможет. Она сделает все, чтобы хоть как-то его излечить.

Глава 6

Подсознательное

Александр Мельников закончил разговаривать по мобильному и убрал его в карман пиджака. Он смотрел в окно офиса на Безымянный переулок.

Звонила Лола – восемнадцатилетняя кокетка из танцевального клуба, спрашивала, ждать ли его сегодня. Мельников ответил, что не приедет. И чтобы она больше к нему не приставала. Девочка лишь хрипло засмеялась прокуренным тенорком, а потом начала всхлипывать. Он дал отбой.

А до Лолы звонил Виктор Ларионов. Он сказал, что полиция в старом цехе установила прожектор и начала работу в подвале. С ним разговаривал здешний участковый и просил подготовить для рапорта все документы на домовладение. Мельников раздраженно ответил, что пусть Ларионов об этом скажет его секретарше Светлане, а не теребит его по пустякам. На что Ларионов возразил: полиция – это не пустяки. Там эксгумация тел идет. Вот интересно только, как эти трупы очутились в замурованном подвале?

Мельников промолчал. Надеялся, что Ларионов оставит наконец его в покое. Но тот спросил, в офисе ли он. Надо потолковать. И тут Мельников просто нажал на кнопку отбоя. Да пошел ты, Витя!

И вот теперь стоял, смотрел на освещенный фонарями Безымянный переулок.

Этого еще только не хватало…

И так забот и неприятностей полно.

Так, пожалуйста, старая могила в фабричном цехе.

Это место – он почти ненавидел его. А ведь в этом старом районе Москвы прошло все его детство. И квартира его родителей недалеко. И в школу он ходил на Библиотечной улице, до которой рукой подать.

Они все ходили в эту школу. Школа славилась тем, что отлично преподавала математику и языки.

Он смотрел на свое отражение в стекле – сколько лет прошло с тех пор! Годы отделяют его такого, какой он сейчас, – тридцатипятилетнего мужчину, уверенного в себе, с хорошим образованием, с деньгами, не урода (Катя узнала бы в Мельникове того самого симпатичного высокого брюнета в плаще, которого она отметила в толпе). Да, годы отделяют его от того нескладного порывистого подростка, каким он, наверное, и запомнился Безымянному переулку и всем окрестным местам.

Тогда еще жизнь тут по инерции вращалась вокруг фабрики. Но ее не стало, а память о ней жива.

И вот через столько лет это место фактически принадлежит ему. И фактически, и практически – небольшой кусочек Москвы, вся эта недвижимость.

Это Алиса его уговорила вложить сюда деньги. У нее имелся собственный интерес, одна бы она все это не осилила.

Поэтому по старой памяти обратилась к нему.

А он по старой памяти не смог ей отказать.

Он никогда ни в чем ей не отказывал.

Александр Мельников вспомнил Лолу: юная, горячая как огонь, тело роскошное, и при всем этом она плебейка.

Алиса в два раза старше ее. Дважды была замужем, первый раз развелась, второго мужа похоронила. Годы наложили на нее отпечаток – она слегка раздобрела, обрюзгла, хотя и тщательно следит за собой. Она курит. Она пьет вино, даже порой злоупотребляет. Но все равно – поставь ее на одну доску с плебейкой Лолой и – дистанция огромного размера.

Вот что значит порода и стиль!

Алиса – королева.

Царица его жизни. И в один момент она почти сломала эту его жизнь пополам.

Но он тогда вырвался из ее прекрасных рук. И оправился, и повзрослел, достиг многого.

И вот теперь они с Алисой на равных.

Ну, почти на равных…

Факт в том, что он по-прежнему не может ей ни в чем отказать.

И порой страшится этого в себе. И боится Алисы.

Хотя, если взглянуть на все трезво, он имеет над ней власть. Но она тоже имеет над ним власть. Это связывает их больше, чем…

Нет, об этом лучше не вспоминать.

Александр Мельников достал телефон и хотел набрать номер Алисы. Она же обещала приехать – тут два шага от бизнес-центра на Золоторожском Валу! У нее там какая-то встреча после презентации. Она владеет в этом бизнес-центре небольшой частью акций и даже выступала в роли консультанта по дизайну, хотя никакого художественного образования не имеет. Эти витражи в бизнес-центре, так украсившие здание девятнадцатого века из числа бывших контор завода Гужона, ставшего позже заводом «Серп и Молот», – она горячо поддержала эту идею.

Там работали классные специалисты и художники.

Но здание на Золоторожском Валу для Алисы – лишь первый шаг в нужном направлении. Ее всегда интересовал Безымянный переулок, потому что…

Потому что тут она родилась – вон в том кирпичном доме.

Потому что здесь ей знаком каждый камень, каждая травинка, пробивающаяся сквозь асфальт.

Потому что здесь была фабрика. А вокруг фабрики вращалась жизнь всей семьи Алисы в нескольких поколениях.

Интересно, как Алиса отреагировала, когда Света – его секретарша и их бывшая одноклассница – сообщила ей, что в заброшенном цехе нашли старую могилу?

Александр Мельников пожалел, что не сам сообщил ей эту новость. По голосу можно многое понять. Но его тогда, днем, прямо рвали на части полицейские, поэтому он спихнул это на Светку-секретаршу.

В общем, Алиса уже в курсе. И рано или поздно она сюда доедет с Золоторожского Вала, тут пешком можно дойти за пять минут, но Алиса всегда на машине. И он дождется ее. И они вместе сходят туда, за ограждение полицейской ленты, и посмотрят, что же все-таки там такое на самом деле.

А потом… Ну, все зависит от реакции Алисы. Может, она под влиянием момента крепко возьмет его за руку и сожмет до боли, как в детстве. И он покорно зайдет вслед за ней в подъезд кирпичного дома, что напротив.

Не в ту квартиру они с Алисой пойдут, которую он помнит с детства. А этажом выше – огромную, пустую, перестроенную из коммуналки в пять комнат. И там она обовьет его шею руками, как в юности, и он ощутит сладость ее губ и…

Мельников ощутил сильнейшее, острейшее желание. Эрекция была настолько сильной и неожиданной, что он не удержался и начал мастурбировать.

И тут же устыдился, что ведет себя как тот самый глупый, возбужденный пацан с потными руками и прыщами на шее, каким он был много лет назад. Но желание не отпускало, разгоралось все жарче.

Телефон в кармане пиджака снова зазвонил, но Мельников уже не обращал на него внимания.

В Безымянный переулок въехала машина. Катя и Мещерский вышли.

На фоне ярко освещенного окна на втором этаже офисного здания, на фоне опущенных жалюзи странно дергался в рваном ритме темный силуэт. И вот – исчез.

Александр Мельников повалился в кожаное офисное кресло. Он дышал ртом, как рыба, выброшенная на лед.

Вот… вот оно… одно воспоминание о ней… это чисто подсознательное…

Никогда ни с кем так, как с ней, или при воспоминании о ней. Куда там плебейке Лоле! Куда там Светке-секретарше, влюбленной в него, как мартовская кошка!

Это чисто подсознательное.

При одной мысли о ней он испытал сейчас сильнейший оргазм, почти боль.

Если она, Алиса, узнает, догадается, прочтет по его лицу, то что она сделает с ним?

Это чисто подсознательное. Об этом ни одному чертову психоаналитику не расскажешь. Потому что это тайна.

После наслаждения наступила опустошенность. Затем все вроде бы вернулось на круги своя.

Но где-то глубоко внутри занозой засело желание все повторить. И уже по-настоящему.

А рядом с желанием гнездился страх.

Так было всегда, когда он думал об Алисе. С самых ранних лет юности.

Глава 7

Семейные заботы

Звонок мужа Виктора застал Елену Ларионову в магазине «ИКЕА» в Теплом Стане. Нет, не для дома она поехала туда выбирать светильники, мебель и постельные принадлежности. А для хостела, который они с мужем планировали открыть в помещениях старой фабрики в Безымянном переулке.

Идея о запрете хостелов в жилых квартирах и жилых домах витала в воздухе, а это означало одно: хостелы переместятся в другие помещения. Так вот, супругам Ларионовым и пришла в голову такая идея, но проект пока оставался лишь на уровне бизнес-плана, потому что Виктор Ларионов – компаньон Александра Мельникова – в кризис потерял две трети своего состояния и теперь испытывал серьезные финансовые затруднения.

Однако Елена Ларионова – Леночка, как звали ее те, кто знал давно, – женщина энергичная и деловая, решила не опускать руки, а действовать. Вот хотя бы прошвырнуться на такси до магазина «ИКЕА» и взглянуть, и прицениться-прикинуть, посчитать, во что обойдется меблировка хостела. Благо день такой в Безымянном переулке тихий выдался – Алисы нет на месте, она проводит встречи и презентации.

Однако насчет «тихого дня» Леночка Ларионова ошиблась. Ее разом отрезвил звонок мужа:

– Леночка, ты где?

– То есть как это где? В магазине. Я же тебе сказала.

– Я не смогу отвезти Егора в Битцу, ты сама забери его из школы и отвези.

Егор – восьмилетний сын Ларионовых – посещал в Битцевском парке школу верховой езды. Тогда как пятилетняя дочь Ксения коротала время дома вместе с няней.

– У него уроки через час закончатся, а я в «ИКЕЕ», это Теплый Стан, тут пробка стоит по всей Профсоюзной! – возмутилась Леночка Ларионова. – Витя, ты там в двух шагах, забирай и вези сам!

Егор ходил в школу на Библиотечной улице – ту самую, которую в свое время окончила Леночка. Она родилась и выросла недалеко от Безымянного переулка – в Большом Факельном переулке. Родители работали на фабрике, отец инженером-технологом, а мать вообще заведовала отделом кадров. Но все это в прошлом, как и сама фабрика. Родители умерли, от них осталась просторная трехкомнатная квартира в Факельном. Еще одну квартиру, четырехкомнатную, в новом жилом комплексе в Новогирееве в середине нулевых приобрел Виктор – муж и тогда еще очень успешный бизнесмен. Они и жили в Новогирееве. А когда началась вся эта эпопея с кластером в Безымянном переулке, где Виктор Ларионов имел свою долю акций и собственности, решили вернуться в Большой Факельный, потому что до офиса оттуда рукой подать. В квартире родителей шел большой ремонт.

Но затея с кластером обернулась в кризис крахом. Это Леночка понимала сейчас умом и сердцем. Ей вот только не хотелось совсем опускать руки. Она надеялась на мужа. Виктор придумает что-нибудь, они выкрутятся. Выкручивались же они и до этого, хотя и теряли деньги!

И за сыном должен ехать сейчас тоже он! Не ей же рваться через пробки из Теплого Стана до Библиотечной! Однако Виктор на этот раз был категоричен, хотя чаще жене уступал:

– Леночка, забрать Егора придется тебе, я не могу отлучиться. Тут такое – ты не поверишь!

– Да что там такое? – встревожилась Леночка. – Архнадзор? Комиссия опять?

– Нет. Тут была полицейская погоня. Ну прямо как в фильмах. Зарулили в переулок авто с мигалками. А там, на фабрике, они за ним гнались.

– За кем?

– Вроде какой-то убийца, говорят – по телевизору передавали в новостях, но я не слышал. Так они его и не смогли поймать.

– А ты тут при чем? Пусть ловят, им за это деньги платят. При чем тут поездка Егора в конный клуб?

– Он провалился в подвал в старом цехе. В том, где мы ремонт законсервировали, пока… Ну, в общем, пока все там не обследуем.

– Там что-то нашли? – резко спросила Леночка.

– Да… То есть нет, не то, что мы думали.

– А что?

– Могилу.

– Могилу?

– Что-то вроде склепа, и там скелеты. Мне полицейский сказал. Их тут полно. Эксперты приехали. Они требуют владельцев зданий и территории. Я тут с документами. Мельников все это мне поручил, точнее, спихнул. Они сказали, я должен присутствовать. Так что я никак не могу отлучиться. Забери Егора из школы сама.

– А что за могила? – Леночка, казалось, забыла о сыне.

– Я не знаю. Это все под полом старого цеха. Меня туда не пускают. Но и уйти пока не получится.

– Надо же… И там что, трупы?

– Вроде как скелеты, мне полицейский сказал.

– Да, невероятно… Просто невероятно… – голос Леночки как-то осел. – Слушай, Витя, это просто невероятно!

– Это дополнительные хлопоты, затраты и неприятности нам.

– Да, конечно, однако… Нет, это просто невероятно! Алиса об этом знает?

– Наверное, Мельников ей позвонил или Света. Я не в курсе.

– Я ей сама сейчас позвоню, – объявила Леночка. – Ладно, насчет Егора не парься. Я отсюда никак не доеду, он Битцу сегодня пропустит. А из школы его няня заберет. Я ей тоже сейчас позвоню, они с Ксюшей пусть проедутся на такси до Библиотечной.

Успокоив мужа, она рухнула на диван-образец в смотровом зале. Позвонила няне и предупредила ее насчет сына.

А потом сидела довольно долго, словно собираясь с духом, рассеянно разглядывая покупателей «Икеи», проходивших через залы, заставленные мебелью. Она вспоминала. Она размышляла. И все повторяла про себя: надо же, невероятно… Это просто невероятно… Нет, не может быть таких совпадений.

Леночка набрала номер своей подруги, бывшей одноклассницы и нынешнего компаньона в бизнесе Алисы Астаховой, чтобы сообщить ей удивительную новость. Но номер Алисы был недоступен. Она отключила свой телефон.

Глава 8

Про любовь

Она хотела задержаться, но он сказал: Света, иди домой. Она хотела возразить, но он уже повернулся спиной и захлопнул дверь своего офиса.

Нет, не возразить она хотела, а попросить.

Но, собственно, о чем? Саша, можно я с тобой побуду пока…

Пока что?

Пока ты будешь ждать ее?

Светлана Колганова – секретарша Александра Мельникова – плелась по знакомой с детства Волочаевской улице. Вечер, час пик, когда весь усталый народ понуро влачится с работы домой. Но на Волочаевской, почти как в спальном районе, тихо. Лишь изредка прогрохочет трамвай, которого не дождешься. Народ от метро «Римская» шагает пешком – но это с другой стороны. А со стороны Андроньевского проезда – никого. Одна лишь Светлана Колганова – толстая, нескладная, в тесном, но дорогом офисном костюме, в плаще, с сумкой – кожаным мешком на плече – топает: раз-два, раз-два – горе не беда…

Вон тот дом на углу – серенький, страшненький, в нем полвека не было ремонта. Там она и живет. А когда-то давно, в школьные годы, когда она девчонкой тут гайкала в школу, в булочную, в Дом культуры, дом считался образцовым. Отец Светланы, когда она еще под стол пешком ходила, трудился на фабрике и был передовиком производства. Он получил двухкомнатную квартиру в этом доме – потолки высокие, но вот санузел совмещенный. А потом в девяностых фабрику настиг полный крах. Отец мыкался со случайными заработками, работал в ЧОПе, запил горькую. И однажды сгинул в метро. Через неделю его нашли в морге уже мертвого, всего избитого. И так и не дозналась мать Светланы, кто его прикончил – то ли хулиганы в метро, то ли менты, когда задерживали пьяного и били дубинкой, чтобы не орал матом в переходе. Так и умер бывший передовик соцтруда фабрики, и прах его захоронен в могиле дальних родственников на Рогожском кладбище.

Отца Светлана скоро забыла, а о больной артритом матери заботилась, как могла, до самой ее кончины. Замуж в свои тридцать пять так и не вышла.

Детей не име…

Нет, вот тут не совсем точно.

Три года назад Саша Мельников – ее бывший одноклассник, а ныне преуспевающий бизнесмен, взявший Светлану к себе в секретарши после ее отчаянного ночного звонка к нему на мобильный, – сделал ей ребенка.

Светлану тогда уволили из фирмы, в которой она проработала десять лет. А она выплачивала кредиты – деньги брала в банке на отдых и на дорогие наряды, на сумки, на туфли. Она, конечно, от голода не умирала и побираться на улицу идти не планировала, но давняя страсть заставила ее обратиться за помощью именно к Мельникову.

Сашу Мельникова она обожала еще в школе. Да и потом, когда они встречались уже взрослыми, чувствовала такой жар в сердце – поднеси спичку, все вспыхнет. И такая любовь захлестнет, что мало не покажется.

Потеряв работу, она позвонила ему ночью – знала, что не женат, что гуляет направо и налево с молодыми телками, может, и сейчас в постели под боком какая-то вертится голышом, однако…

Мельников был любезен и добр. Посочувствовал в потере работы. Сказал – я подумаю, набери меня в конце недели.

В конце недели она снова набрала его номер. И он предложил: хочешь секретаршей ко мне? Зарплату большую, правда, предложить не могу, но если надумаешь…

Конечно, она согласилась.

В вопросе зарплаты он обошелся с ней как чистый капиталист. Светлана теперь получала вдвое меньше, чем в прежней фирме. Но она как на крыльях летала рядом с Мельниковым. Ходила за ним хвостом.

И однажды так получилось. Он находился в меланхолии. Светлана знала причину. Они как раз начали эту эпопею с кластером недвижимости в Безымянном переулке. Это была идея Алисы. И Светлана Колганова, с одной стороны, была ей благодарна за то, что Алиса своей волей собрала и вернула их всех сюда, в родные места, а с другой…

Слишком много всего. И плохих, ужасных воспоминаний в том числе.

И еще самое главное. Мельников снова подпал под чары Алисы. Она им вертела, как куклой.

А он впадал то в эйфорию, как прежде, в юные годы, то в жестокую депрессию.

И в один из таких депрессивных дней просто попросил Светлану Колганову его по-женски пожалеть.

Они провели вместе ночь. Светлана об этом всю жизнь мечтала. Она сгорела вся в этой постели, под его ленивыми настойчивыми ласками. Наверное, поэтому и забеременела сразу.

Ребенка от Мельникова она решила оставить. И поэтому сначала ничего ему не говорила. Второй месяц колебалась – сказать или нет.

В начале третьего месяца призналась, что беременна. Он сидел в офисе, просматривал на ноутбуке какие-то договоры на приобретение фабричных строений. А она вошла и прямо так брякнула: вот такие пироги, у нас будет ребенок.

Мельников откинулся на спинку кресла, скользнул оценивающим взглядом по толстой фигуре своей секретарши. А та стояла с пылающими щеками, красная как рак, но ужасно решительная и…

– Рожай, – сказал он, – Свет, давай, рожай, если хочешь. Материально я тебе помогу.

Вот так – и ни слова о браке. Но Светлана на это и не надеялась. Счастье захлестнуло ее волной. И это ощущение счастья, полета над землей лишь усилилось, когда на следующий день Мельников подарил ей букет красных роз.

А еще через неделю он взял ее с собой на выходные в подмосквный спа-отель в Дорохове. Они протрахались всю ночь, а потом нежились в джакузи, плавали в бассейне, сидели в баре. И он не разрешал ей пить, да и она сама не хотела спиртного. Живший в ней ребенок подчинял всю ее себе.

Светлана и сейчас, широко шагая по Волочаевской улице к родному невзрачному дому, вспоминала вкус поцелуев Сашки Мельникова на своих губах в те их недолгие звездные воробьиные ночи близости.

В следующие выходные она ребенка потеряла.

Выкидыш случился прямо в туалете в офисе. Мельников тогда ездил по каким-то делам. В офисе были лишь Алиса и Лена Ларионова. Они-то и вызвали «Скорую». И поехали вместе со Светланой в больницу.

Мельников заявился туда вечером, заплатил деньги, и Светлану перевели в коммерческое отделение. На следующий день ее навестила Алиса. И Светлана поняла: та уже в курсе.

Возможно, Мельников сам ей сообщил. Не скрыл.

Впрочем, Алиса тогда ничего ей не сказала, лишь просила не плакать и держаться. Она всегда умела уговаривать и внушать. А в детстве рассказывала им сказки. Страшные безумные сказки.

Светлана горевала о потере ребенка. Мельников смотрел на нее сочувственно и как-то выжидающе. Но затем все сочувствие пропало. Грянул кризис. Дела в кластере на Безымянном пошли вкривь и вкось. Компаньон Мельникова – муж Лены Виктор Ларионов – прогорел на каких-то махинациях с акциями на стороне и по уши оказался в долгах. С Мельниковым у них начались споры. С Алисой у Мельникова тоже начались споры, порой доходило до крика. И каждый раз он ей уступал. Только ей, потому что она имела над ним великую власть.

И все это клубилось, ссорилось и мирилось, и порой заканчивалось бурными ночами, страстными свиданиями. А Светлане оставалось лишь наблюдать и глотать непрошеные слезы обиды и ревности, сидя за своим компьютером.

Она вспоминала их общие школьные годы. Так было всегда. Но неужто весь ее жизненный удел, весь смысл в этом?

Ревность порой вскипала с такой силой, что ей хотелось убить.

А потом она сникала и снова превращалась в толстую верную послушную секретаршу, влюбленную в своего босса. Помани он пальцем, и она кинется к нему, раскрыв объятия, и все простит. Ну, точно такая же ситуация, как у него с Алисой. Говорят, весь мир полон такой долбаной симметрии.

Вот и сегодня вечером было такое настроение: ну скажи мне, чтобы я осталась! Ведь такое ЧП, такое дело небывалое – на старой фабрике нашли могилу…

Саша, ты помнишь сказки детства? Помнишь все эти страшные сказки, которые мы слышали?

Вот верь и не верь.

А могилу-то нашли. И теперь там полно полиции.

Ты, конечно, помнишь эти сказки детства, Саша. Так же, как и я. И ты специально велел именно мне позвонить Алисе и сообщить ей. Потом ты, естественно, позвонил ей сам и сказал. Но первой твоей реакцией все же был не испуг… Нет, нельзя назвать это испугом… Боялись-то мы в детстве другого, а это была просто сказка… кошмар Безымянного переулка…

И вот он нашел свое подтверждение.

Могилу нашли.

Интересно, что там?

Если то самое, о чем сказки страшные вещали, то вообще, конечно…

Хотя это дело столь давних дней.

Однако вон голос у Алисы как мгновенно охрип, когда она спросила: а что там, в этой могиле?

А я откуда знаю, дорогуша? Это ведь не мои были сказки, я в детстве была лишь покорным слушателем.

Но речь-то сейчас не об этом! Самое главное, что Сашка Мельников – отец ребенка – не захотел, чтобы я осталась с ним сегодня, в день такого ЧП. Он предпочел ждать тебя, Алиса, маяться там, в офисе, как горошина в стручке, и ждать. А меня – мать своего нерожденного ребенка – прогнал домой, как надоевшую собаку.

Светлана Колганова сглотнула непрошеные слезы.

Вот и дом.

Мрачный подъезд.

Отсюда она в давние годы выскакивала пулей и летела в школу, потому что там, в классе, учился с ней Саша Мельников, за которого она готова была тогда умереть.

А сейчас так хочет его убить.

Алиса, наверное, уже явилась не запылилась. Они поцелуются при закрытых дверях. А затем пойдут туда, в сторону старого цеха, к полицейским, облепившим там все, как назойливые муравьи.

И Алиса начнет интересоваться, задавать вопросы.

Полиции бы самой поинтересоваться, хотя…

Там ведь все давно умерли…

Это страшная сказка из прошлого. И там давно обрублены все концы. Остались лишь семейные истории да детские байки.

Но какие еще страшные сказки могут всплыть – вот это вопрос. Надо будет поинтересоваться завтра утром у Саши Мельникова, а помнит ли он другие страшные сказки? Надо посмотреть, изменится ли у него лицо при этом ее вопросе. Надо испортить ему утром настроение. А то он, возможно, ощутит себя на седьмом небе после того, как они с Алисой удовлетворят законное любопытство у полицейских в цехе и отправятся удовлетворяться телесно в постель. На всю ночь.

Светлана дернула что есть силы на себя дверь подъезда, забыв, что не набрала код. И дверь распахнулась. То ли она кодовый замок сломала, то ли еще что…

Светлана вся кипела от ревности. Когда ехал лифт, она размышляла, а не вернуться ли назад. И не прикончить ли их обоих – его и ее.

Нет, там сейчас полно полиции.

Что толку вести себя опять как сумасшедшая дура?

Глава 9

Московская готика

Сергей Мещерский вез Катю в Безымянный переулок с Яузской набережной каким-то другим маршрутом, не тем, каким такси доставило Катю к нему домой. Время – половина восьмого, самый час пик, и, зависая в потоке машин, Катя на этот раз внимательно глядела по сторонам. Этот район Москвы еще предстояло изучить для будущей статьи о таинственном захоронении.

– А где именно в Безымянном нашли могилу? – спросил Мещерский.

– Посредине переулка проход между зданиями старой постройки, явно фабричными, из красного кирпича. На территории не сплошь развалины, но все очень старое. Ремонт и реставрация затронули лишь те здания, что у проезжей части, а те, что в глубине, нет. Могилу нашли под одним из старых цехов. Я вот что подумала, может, там старинное кладбище под этим цехом?

– Андроньевский погост близко, но не совсем рядом, – ответил Мещерский. – Это действительно древнее кладбище, на его месте простроили дворец культуры «Серп и Молот». Если только мертвецы ходы под землей прорыли. – Он усмехнулся. – А дворец культуры тоже пуст и заброшен. Решетки на окнах, внутри пыль, запустение и темные тени-фантомы. До железной дороги и дальше на территории «Серпа и Молота» много таких вот заброшенных мест. Ночью там не очень приятно. Но я бывал.

– Я знаю твою слабость к заброшенным промзонам, ко всем этим жутким складам, цехам.

– Это места силы. – Мещерский снова усмехнулся. – У каждого – своя история и тайна.

– Где мы сейчас едем? – спросила Катя.

– Андроньевская площадь, а дальше – улица Сергия Радонежского.

И Катя увидела странное место – может, ей в тот момент лишь померещилось, но она внезапно подумала: московская готика… Вот именно, московская готика. И это не темные готические фасады, крепостные башни и шпили, а вот это…

В желтом свете фонарей тополя в церковном сквере – как метлы, торчком воткнутые в землю. На дорожках полно палой, мокрой от прошлых дождей листвы. Мерцает подсветка, и стены церкви отливают в ее лучах собственным светом – мертвенно-зеленым, могильным (кто догадался выбрать такую краску?). На фоне желтых фонарей кружат вороны, и тополя полны черных куч в кронах – вороньих гнезд. А дальше – улица, заполненная транспортом.

Улица, лишенная симметрии, словно приплюснутая на один бок, где с одной стороны – пустота и простор, а с другой – ряд кривых купеческих домишек, выкрашенных в яркие цвета, с маленькими витринами – что-то вроде кафе или баров, но таких скособоченных, отреставрированных наспех и аляповато. И все это окутано теплым влажным сентябрьским ночным туманом, источающим запах бензина и прели, запах поганок, растущих в церковном сквере на древесных стволах, запах кофе из открытых дверей маленького кафе слева на углу.

А впереди над улицей словно парит в небесах гигантское современное здание, воздвигнутое как бы в пустоте над этой асимметричной, уродливой, сплющенной улицей. Здание высотное, формой своей напоминающее перевернутую в другую сторону букву «Г» и одновременно «А», сложенное как небрежный конструктор и облицованное серым и черным мрамором.

И этот полунебоскреб ступает по уродливой улице, как великан в болотных сапогах, и кажется, вот-вот разгонит всех этих докучливых ворон, что кружатся в свете фонарей и орут на бесконечный поток машин, следующий из центра – куда?

Туда…

Кате не понравились эта улица и эта площадь до чрезвычайности. Но места еще более странные и мрачные были впереди.

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

К премьере фильма «БОГИ ЕГИПТА» – главного голливудского блокбастера этой весны!Бог тьмы Сет идет во...
У каждого в жизни бывают моменты, когда «на сердце тяжесть и холодно в груди», когда проблемы захлес...
Найдан, по прозвищу Тедди, выходит на свободу после восьми лет пребывания за решеткой. Он решил навс...
«Езда на санях давно ушла в историю, да и место проведения охоты неоднократно менялось, – но охотили...
И вечный бой… Это про них. Про основателей «Андреевского братства» и тех, кто поверил и пошел за ним...
Легкомысленный граф Стивен Уэстморленд и независимая американка Шеридан Бромлей даже и не подозревал...