Медная перчатка Клэр Кассандра

Глава 1

Колл снял со своего куска пиццы маслянистый кружок пепперони и сунул руку под стол. В тот же миг он ощутил прикосновение влажного языка Хэвока – Охваченный хаосом волк в одно движение проглотил угощение.

– Не подкармливай эту штуку, – рассердился отец. – Он когда-нибудь точно оттяпает тебе руку.

Колл, проигнорировав слова отца, погладил Хэвока по голове. В последнее время Аластер был недоволен сыном. Он не желал слушать его рассказы о времени, проведенном в Магистериуме. Его злило, что Колла взял себе в ученики Руфус, в прошлом мастер Аластера. И он был готов выдрать себе все волосы, когда сын вернулся домой с Охваченным хаосом волком.

Всю свою жизнь Колл прожил вдвоем с отцом, и всю свою жизнь он слушал его рассказы о том, как ужасна его бывшая школа – та самая, в которой сейчас учился Колл, несмотря на все его упорные попытки провалить поступление. Колл предполагал, что после его возвращения после первого года обучения в Магистериуме отец будет зол, но он оказался не готов мириться с этой злостью. Они с отцом всегда так хорошо ладили. Теперь же их отношения были… натянутыми.

Колл надеялся, что дело было в Магистериуме. Потому что иначе это означало бы, что Аластер знал о таившемся внутри Колла зле.

Это тайное-внутреннее-зло тоже нервировало Колла. Причем сильно. Он даже начал составлять в голове особый список: любые подтверждения его принадлежности к Вселенскому Злу шли в одну колонку, а все аргументы против – в другую. Теперь, прежде чем принять какое-либо решение, он обращался к этому списку. Стало бы Вселенское Зло выпивать остатки кофе в кофейнике? Какую книгу в библиотеке выбрало бы Вселенское Зло? Одеться во все черное – это определенно признак Вселенского Зла, или сработает оправдание, что выбор чистой одежды в день стирки ограничен? Хуже всего то, что Колл был уверен: его отец играет в ту же игру, при каждом взгляде на сына прибавляя или отнимая у того баллы.

Но Аластер мог лишь подозревать. Он не мог быть уверенным на сто процентов. Кое-что было известно одному лишь Коллу.

Колл не мог перестать думать о том, что ему сказал мастер Джозеф: что его, Коллама Ханта, душа принадлежит Врагу Смерти. Что он и есть Враг Смерти, и потому ему предназначено быть злым. Даже сидя в уютной желтой кухне, где они тысячи раз принимали с отцом пищу, эти слова гремели в ушах Колла.

Душа Коллама Ханта мертва. Насильно покинув тело, она иссохла и погибла. Душа же Константина Мэддена срослась с телом и, переродившись, продолжила жить. С тех пор его последователи делали все возможное, чтобы создать видимость, будто он никогда не покидал этот мир, и все ради твоей безопасности.

– Колл? – позвал отец, как-то странно глядя на него.

Не смотри на меня, хотел сказать Колл. И одновременно с этим он сгорал от желания спросить: что ты видишь во мне?

Они с Аластером ели любимую пиццу Колла, с пепперони и ананасами, и при обычных обстоятельствах они бы обсуждали под нее последнюю выходку Колла или детали починки очередной развалюхи в гараже Аластера, но сейчас Аластер молчал, а Колл не мог придумать ничего дельного, что можно было бы сказать. Он тосковал без своих лучших друзей, Аарона и Тамары, но не смел упоминать о них при отце, так как они были частью мира магии, который Аластер ненавидел.

Колл соскользнул со стула:

– Можно я выйду на задний двор с Хэвоком?

Аластер хмуро посмотрел на волка. Когда-то умильный щенок, тот успел превратиться в поджарого молодого волка, занимающего большую часть пространства под столом. Волк, вывалив язык, поднял свои измененные хаосом глаза-воронки на отца Колла и тихо заскулил.

– Хорошо, – протяжно вздохнув, сказал Аластер. – Но недолго. И держитесь подальше от людей. Мы должны контролировать ситуацию и не допустить, чтобы соседи увидели Хэвока и подняли шум.

Хэвок подпрыгнул и, клацая когтями по линолеуму, потрусил к двери. Колл усмехнулся. Он понимал, что содержание Охваченного хаосом чудовища добавляет баллов в колонку Вселенского Зла, но ни капельки об этом не сожалел.

Разумеется, это в свою очередь тоже нужно засчитывать в пользу Вселенского Зла. Будучи им, тебя не волнует, правильно ли ты поступаешь.

Выходя на улицу, Колл постарался отмести эти мысли. Стоял теплый летний полдень. Задний двор успел густо зарасти высокой сочной травой: Аластер никогда особо не следил за его состоянием и относился к тому типу людей, которые предпочитают держаться от соседей подальше, чем обмениваться с ними советами по уходу за лужайками. Какое-то время Колл развлекался, бросая Хэвоку палку и ожидая, пока тот, сверкая глазами и виляя хвостом, принесет ее назад. Если бы он мог, он бы побегал вместе с волком, но больная нога этого ему не позволяла. Хэвок в свою очередь, точно понимая это, никогда не убегал слишком далеко.

Покончив с палкой, они перешли через улицу в парк, и Хэвок с энтузиазмом ринулся в кусты. Колл проверил, не забыл ли он положить в карман пластиковые пакеты. Вселенское Зло определенно не стало бы убирать за своими собаками, так что каждая прогулка заносилась в колонку добрых дел.

– Колл?

Колл от удивления резко развернулся и удивился еще сильнее, увидев, кто с ним заговорил. На светлых волосах Кайли Майлз красовались две заколки с единорогами, а в руке девочка сжимала розовый поводок. На другом его конце было нечто похожее на небольшой белый парик, хотя, возможно, то была и собака.

– Ты э-э… – запнулся Колл. – Ты знаешь, как меня зовут?

– Я совсем не вижу тебя в последнее время. – Кайли явно решила проигнорировать его недоумение. Она понизила голос: – Ты перевелся? В балетную школу?

Колл растерялся. Кайли была вместе с ним на Железном испытании – вступительном экзамене в Магистериум, но в отличие от него она провалилась, после чего маги увели ее в другую комнату и больше они не виделись. Было очевидно, что она помнила Колла, судя по недоуменному выражению на ее лице, но, кто знает, как именно она объясняла себе все случившееся тогда. Прежде чем вернуть ее в обычный мир, память Кайли должны были «подчистить».

На секунду Колла охватило безумное желание открыть ей правду: что они пробовались в школу магии, а не балета, и что мастер Руфус отобрал его себе в ученики, хотя он и получил куда меньше баллов, чем она. Поверит ли она ему, если он расскажет о школе и о том, каково это – разжигать пламя прямо в руках или парить в воздухе? Его подмывало поведать ей об Аароне, своем лучшем друге и творце, последнее было особенно важно, так как во всем мире можно было по пальцам пересчитать магов, умеющих управлять хаосом.

– В школе все хорошо, – пожав плечами, буркнул он, не зная, что еще сказать.

– Не ожидала, что ты поступишь. – Она покосилась на его ногу, и в воздухе повисло неловкое молчание.

На Колла накатило знакомое раздражение, и он тут же вспомнил, каково ему приходилось в его старой школе, где никто не верил, что он мог быть хорош в какой-либо физической активности. Сколько Колл себя помнил, его левая нога была короче и слабее правой. Каждый шаг сопровождался болью, и ни одна из бесчисленных операций не принесла заметного облегчения. Отец всегда говорил, что он таким родился, но мастер Джозеф утверждал иное.

– Главное – это сильная верхняя часть тела, – надменно бросил Колл, сам точно не зная, что хотел этим сказать.

Кайли, широко распахнув глаза, кивнула:

– Как там все? В балетной школе?

– Тяжело, – ответил он. – Все танцуют, пока не падают без сил. Мы едим лишь сырые взбитые яйца и пшеничный протеин. Каждую пятницу у нас танцевальный марафон, и последний оставшийся на ногах награждается плиткой шоколада. А еще мы постоянно смотрим танцевальные фильмы.

Кайли хотела что-то сказать, но ее прервал продирающийся сквозь кусты Хэвок. В зубах он тащил палку, а на месте его глаз вращались большие воронки из оранжевых, желтых и ярко-красных искр. Кайли вытаращилась на него, а Колл подумал про себя, что Хэвок слишком большой, чтобы она смогла отнести его к собаке, да и вообще к любому другому обычному домашнему питомцу.

Кайли закричала. Прежде чем Колл сумел вставить хоть слово, она бросилась прочь по улице. Белый меховой комок едва поспевал за ней.

Вот вам и налаживание отношений с соседями.

По дороге домой Колл пришел к неутешительному выводу, что тот факт, что он наврал и напугал Кайли, списал ему все баллы, полученные за уборку за Хэвоком.

Сегодня победа осталась за колонкой Вселенского Зла.

– Все в порядке? – спросил отец, вглядываясь в лицо Колла, когда тот закрыл за собой входную дверь.

– Нормально, – уныло отозвался Колл.

– Хорошо. – Аластер откашлялся. – Я подумал: может, выберемся куда-нибудь этим вечером? Например, в кино?

Колл от неожиданности замер. После его возвращения этим летом они почти ничего не делали вместе. Аластер, становясь мрачнее день ото дня, проводил время у телевизора либо в гараже, где чинил и возвращал презентабельный вид старым автомобилям, которые он потом продавал коллекционерам. Иногда Колл брал скейтборд и без энтузиазма катался по городу, но никакие развлечения не шли в сравнение с теми, что он испытал в Магистериуме.

Он даже стал тосковать по лишайнику.

– Что ты хочешь посмотреть? – спросил Колл, решив, что Вселенскому Злу едва ли есть дело до чужих предпочтений. Это точно должно было пойти ему в плюс.

– Вышел один новый. Про космические корабли, – ответил отец, и Колл про себя удивился его выбору. – И как насчет сдать по дороге этого монстра в приют для животных? Обменяем его на симпатичного пуделя. Или даже на питбуля. Все, что угодно, лишь бы без бешенства.

Хэвок бросил на Аластера злой взгляд своих жутких глаз-воронок. Колл вспомнил пушистую собачку Кайли.

– Он не бешеный, – сказал Колл, потрепав Хэвока по шее. Волк опустился на пол и, вывалив язык, перевернулся на спину, подставляя Коллу живот. – А ему нельзя с нами? Оставим его в машине с открытым окном.

Нахмурившись, Аластер покачал головой:

– Ни за что. Привяжешь это в гараже.

– Он не это. И готов поспорить, ему понравится попкорн. И желейные червячки.

Аластер посмотрел на часы и указал на гараж:

– Ну, угостишь это потом.

– Его! – Тяжело вздохнув, Колл отвел Хэвока в гараж, служивший Аластеру рабочей мастерской. Это было просторное, больше любой комнаты в доме, помещение, пропахшее маслом, бензином и старым деревом. Посередине стоял старый «Ситроен» без шин и сидений. На старинных табуретках возвышались стопки пожелтевших руководств по ремонту, а со стропил свисали мощные прожекторы. Поверх строя разнокалиберных гаечных ключей лежал моток веревки. Колл обернул ее вокруг ошейника волка и проверил, чтобы она не жала ему шею.

После чего присел перед Хэвоком на колени.

– Скоро мы вернемся в школу, – зашептал он. – К Тамаре и Аарону. И все опять будет нормально.

Волк заскулил, точно понимая его. Точно он скучал по Магистериуму так же сильно, как Колл.

Коллу с трудом удавалось удерживать внимание на фильме, несмотря на обилие космических кораблей, пришельцев и взрывов. Он все думал о том, как они смотрели кино в Магистериуме, где изображение с помощью магии воздуха проецировали на стену пещеры. Из-за того что показ контролировался магами, сюжет мог кардинально меняться. Колл просмотрел «Звездные войны» с шестью разными концовками и не раз видел фильмы, в которых дети из Магистериума сражались на экране с монстрами, летали на машинах по воздуху и превращались в супергероев.

В сравнении с ними этот фильм явно проигрывал. Колл прикидывал, что и в каких местах он бы сделал по-другому, попутно опустошая два больших ведерка попкорна и запивая это кислой яблочной содовой. Аластер с выражением легкого ужаса на лице не отрывался от экрана и не обернулся, даже когда Колл предложил ему орешков в шоколаде. Как итог, к тому моменту, когда они вернулись в машину, Колла, умявшего в одиночку все сладости, потряхивало от переизбытка сахара в организме.

– Тебе понравилось? – спросил Аластер.

– Очень даже ничего, – ответил Колл, не желая, чтобы Аластер подумал, будто сын не оценил его порыв сходить вместе на фильм, который в одиночку он бы точно никогда не решился посмотреть. – Момент с взрывающейся космической станцией классно получился.

Повисло молчание, но Аластер нарушил его прежде, чем оно затянулось достаточно надолго, чтобы стать неуютным:

– Знаешь, тебе нет нужды возвращаться в Магистериум. Ты изучил основы и можешь практиковаться здесь, со мной.

Настроение Колла резко упало. Аластер, наверное, уже с сотню раз начинал этот разговор в разных его вариациях, и никогда это хорошо не заканчивалось.

– Думаю, мне стоит вернуться, – отозвался Колл, стараясь говорить как можно более нейтрально. – Я уже прошел через Первые Врата, так что должен завершить начатое.

Лицо Аластера помрачнело:

– Детям вредно находиться под землей. Торчать в темноте словно червяки. Кожа бледнеет, становится серой. Уровень витамина Д падает. Жизненные силы уходят…

– Я что, выгляжу серым? – Колл мало внимания уделял собственной внешности, за исключением самых основ – чтобы штаны не были надеты наизнанку и волосы не торчали, но быть серым звучало и вправду нехорошо. Он тайком посмотрел на свою руку, но, на его взгляд, она была привычного розово-бежевого цвета.

Аластер в расстройстве вцепился в руль. Они как раз свернули на их улицу.

– Что тебе нравится в этой школе?

– А что нравилось тебе? – вопросом на вопрос ответил Колл. – Ты же учился там, и я знаю, что тебе не могло не нравиться там все время. Ты встретил там маму…

– Да, – отозвался Аластер. – Я встретил там друзей. Вот что мне там нравилось.

Впервые на памяти Колла его отец признал, что ему что-то нравилось в школе магов.

– У меня тоже там друзья, – сказал Колл. – Здесь у меня нет ни одного, а там есть.

– Все друзья, с которыми я вместе ходил в школу, Колл, сейчас мертвы, – вздохнул Аластер, и Колл ощутил, как волосы на затылке встали дыбом. Он представил Аарона, Тамару, Селию… и приказал себе не думать об этом. Воображение рисовало слишком страшные картины.

Не только образы их смерти.

А и то, как они умирают из-за него.

Из-за его тайны.

Из-за зла внутри его.

«Прекрати», – сказал себе Колл. Они уже подъехали к дому, но что-то было не так. Что-то было неправильно. Колл с минуту смотрел по сторонам, пока до него наконец не дошло. Он оставил дверь гаража, внутри которого был привязан Хэвок, закрытой, но сейчас она стояла нараспашку.

– Хэвок! – Колл схватился за ручку двери и едва не вывалился на тротуар. Больная нога взвыла от боли. Он слышал, как отец зовет его, но ему было все равно.

Прихрамывая, он бегом бросился внутрь гаража. Веревка была на месте, но ее конец был измочален, точно перепиленный ножом – или перекушенный волчьими зубами. Колл попытался представить Хэвока, сидящего в одиночестве в темноте гаража. Лающего и ожидающего, что Колл придет на зов. У Колла похолодело в груди. После приезда домой Хэвока редко сажали на привязь, и он наверняка перепугался. Видимо, он разорвал клыками веревку и принялся биться о дверь, пока она не открылась.

– Хэвок! – еще громче позвал Колл. – Хэвок, мы дома! Можешь возвращаться!

Он развернулся, но волк не показывался ни из-за кустов, ни из теней, густеющих между деревьями.

Приближался вечер.

К Коллу подошел отец. Он посмотрел на обрывок веревки, затем на распахнутую дверь и вздохнул, проведя пальцами по черным с проседью волосам.

– Колл, – мягко сказал он. – Колл, его нет. Твой волк убежал.

– Ты этого не знаешь! – крикнул Колл, повернувшись лицом к Аластеру.

– Колл…

– Ты всегда ненавидел Хэвока! – сорвался Колл. – Ты наверняка рад, что его нет!

Лицевые мускулы Аластера напряглись:

– Я не рад, что ты так расстроен, Колл. Но да, этот волк никак не подходил на роль домашнего питомца. Он мог кого-нибудь убить или покалечить. Кого-нибудь из твоих друзей или, упаси бог, тебя самого. Я лишь надеюсь, что он убежал в лес, а не направился в город, чтобы закусить нашими соседями.

– Замолчи! – не выдержал Колл, хотя мысль, что Хэвок может кого-нибудь съесть, была в своем роде обнадеживающей, так как в этом случае поднявшаяся буря поможет ему отыскать волка. Но Колл заставил себя забыть об этой идее, так как она шла в колонку Вселенского Зла.

В любом случае подобные мысли ничем бы ему не помогли. Ему необходимо было найти Хэвока прежде, чем что-нибудь случится.

– Хэвок никогда и никому не причинил вреда, – твердо заявил он.

– Мне жаль, Колл, – сказал Аластер. К удивлению Колла, голос его звучал искренне. – Я знаю, ты уже давно хотел завести кого-нибудь дома. Может, мне стоило разрешить тебе оставить того грызуна… – Он еще раз вздохнул. Колл подумал: что, если отец не разрешал ему заводить питомцев, потому что Вселенскому Злу они не положены? Потому что Вселенское Зло никого не любит, особенного невинных созданий, таких как животные? Таких, как Хэвок.

Колл представил, как, должно быть, сейчас Хэвоку страшно, – он ни разу не оставался один с того самого дня, когда Колл нашел его.

– Пожалуйста! – взмолился Колл. – Пожалуйста, помоги мне поискать его!

Аластер коротко мотнул головой:

– Залезай в машину. Покружим вокруг квартала, позовем его. Может, он не успел убежать далеко.

– Давай, – согласился Колл. Он бросил взгляд на гараж, словно надеясь увидеть внутри что-то новое, будто если он будет всматриваться достаточно упорно, то сможет разглядеть волка.

Но сколько кругов вокруг квартала они ни совершили, сколько ни звали – Хэвок не объявлялся. Когда стало совсем темно, они вернулись домой. Аластер приготовил на ужин спагетти, но Колл к ним даже не притронулся. Он заставил отца пообещать, что завтра они вместе займутся расклейкой объявлений о пропаже собаки, хотя Аластер и намекнул, что фотография Хэвока скорее вызовет панику, чем поможет его найти.

– Охваченные хаосом животные не должны жить в доме с человеком, Коллам, – сказал он, убирая за Коллом полную тарелку. – Они не испытывают привязанности к людям. Они просто не могут.

Колл ничего на это не ответил, но спать он отправился с комком в горле и дурным предчувствием.

Колла разбудил от беспокойного сна пронзительный скулеж. Он резко сел на кровати, сжав пальцы на Мири – кинжале, который он всегда клал на тумбочку перед тем, как лечь в постель. Свесив ноги с кровати, он вздрогнул, ощутив стопами прикосновение холодного пола.

– Хэвок? – прошептал он.

Ему показалось, что издалека вновь донесся скулеж. Колл выглянул в окно, но увидел лишь окутанные тенями деревья и ночную тьму.

Тогда он крадучись вышел в коридор. Дверь в отцовскую спальню была закрыта, и щель между ней и полом была темна. Хотя, как было известно Коллу, он мог и не спать. Иногда Аластер ночь напролет проводил в своей мастерской внизу, чиня что-то.

– Хэвок? – еще раз шепотом позвал Колл.

Все было тихо, но по рукам Колла побежали мурашки. Он каким-то образом чувствовал, что волк где-то близко и что Хэвок возбужден и напуган. Колл двинулся навстречу этому ощущению, хотя и не мог его объяснить. Его путь лежал на первый этаж и дальше, к началу лестницы в подвал. Колл с трудом сглотнул, покрепче перехватил Мири и начал спуск.

Его всегда немного пугал этот цокольный этаж, захламленный деталями автомобилей, сломанной мебелью, кукольными домами, нуждающимися в починке куклами и старинными оловянными игрушками, которые иногда вдруг оживали.

Из-под двери в еще одну комнату, где копился почти совсем откровенный хлам, до которого у Аластера никак не доходили руки, пробивался желтый луч света. Собравшись с духом, Колл проковылял к двери и толкнул ее.

Она даже не вздрогнула. Отец ее запер.

Сердце Колла учащенно забилось.

Какой был смысл запирать кучу старого, наполовину починенного хлама? Никакого.

– Пап? – позвал Колл, решив, что Аластер за дверью.

Но услышал он нечто совершенно иное.

В груди, разрастаясь и мешая дышать, вскипела ярость. Он попытался просунуть в щель лезвие кинжала и отодвинуть им язычок замка. Пришлось немного повозиться, но наконец кончик Мири нажал в правильном месте, и замок щелкнул. Дверь открылась.

Задняя комната подвала выглядела совсем не так, как помнил Колл. Весь хлам был вынесен, освободив пространство для оборудования самого настоящего рабочего места мага. В одном углу стоял стол, заставленный стопками старых и новых книг. В другом – койка. А в центре прикованный кандалами к полу и в жутком на вид кожаном наморднике томился Хэвок.

Волк, скуля, бросился к Коллу, но цепи рванули его назад. Колл опустился на колени и заскользил пальцами по меху Хэвока, нащупывая замок ошейника. Он был так счастлив его видеть и так зол на отца за то, что тот сделал, что на секунду упустил самую важную деталь.

Но осмотрев комнату в поисках места, где Аластер мог хранить ключ, он наконец обратил внимание на то, что должно было насторожить его в первую очередь.

Койка у дальней стены тоже была оборудована кандалами.

Размеров их было как раз достаточно для того, чтобы сковать мальчика на пороге тринадцатилетия.

Глава 2

Колл не мог отвести взгляда от кандалов. Сердцу, казалось, вдруг стало тесно в груди, оно бестолково трепыхалось, но кровь в венах будто остановилась. Кандалы, вделанные глубоко в стену за койкой, были железными, с начертанными на них алхимическими символами – налицо работа мага. Окажешься закованным в них – и высвободиться будет уже невозможно…

Хэвок заскулил. Колл заставил себя обернуться к нему и сконцентрироваться на освобождении волка. Намордник снялся легко, но в ту же секунду Хэвок дико залаял, словно пытался рассказать Коллу, как он оказался прикованным в подвале.

– Тс-с-с! – зашипел Колл, в панике хватая Хэвока за нос, чтобы тот замолчал. – Ты разбудишь папу!

Хэвок опять заскулил, а Колл попытался собраться с мыслями. Пол в подвале был цементный, и Колл мысленно потянулся вниз, в надежде призвать магию земли, чтобы разломать сковывающие волка цепи. Магия земли откликнулась, но едва-едва: внимание Колла было рассеянно, и он сам это понимал. Он все вспоминал, как отец делал вид, будто ему жаль, что Хэвок пропал, и как он возил его по округе, слышал, как сын зовет Хэвока, – и все это время прекрасно знал, где тот на самом деле, знал, что волк скован цепями в подвале.

Вот только сам он этого сделать не мог – ведь Аластер все время был с Коллом. Значит, это сделал кто-то другой. Кто-то из друзей отца? Мозги Колла кипели. У Аластера не было друзей.

Сердцебиение участилось от этих размышлений, и мощная комбинация страха и магии разломала цепи – Хэвок был свободен. Колл бросился к столу Аластера и зашуршал бумагами. Все они были исписаны знакомым мелким отцовским почерком: бессчетные страницы заметок и рисунков. Среди них нашлись наброски врат в Магистериум, незнакомого Коллу здания с колоннами и ангара для самолетов, того самого, где проходило Железное испытание. Но на большей части рисунков была изображена странная механическая штуковина, похожая на старинную латную перчатку, исписанную таинственными символами. При обычных обстоятельствах она выглядела бы круто, но что-то в ней было такое, из-за чего по спине Колла пробежал неприятный холодок.

Стопка рисунков лежала рядом с книгой, описывающей странный и пугающий ритуал. Толстый том был обит потрескавшейся черной кожей, а его содержание по-настоящему ужасало. В нем говорилось о том, что магия хаоса может быть сконцентрирована и подвластна любому, не только творцу, но для этого необходимо все еще бьющееся сердце, извлеченное из охваченного хаосом живого существа. Маг, в чьем распоряжении будут перчатка и сердце, сможет изгнать магию хаоса из творца, тем самым уничтожив его.

Но если это будут не маги хаоса, не творцы, то они выживут.

Глядя на кандалы на койке, Колл мог догадаться, на ком планировался эксперимент. Аластер хотел с помощью магии хаоса провести нечто вроде подпольной магической операции на Колле, которая, будь он на самом деле Врагом Смерти и владей он его способностями творца, должна была его убить.

Колл предполагал, что Аластер его подозревает, но, судя по всему, просто подозрения успели перевалить порог уверенности. Даже если бы Колл пережил магическую операцию, он понимал, что все было бы кончено. Его душа принадлежала Константину Мэддену, и из-за этого его родной отец желал ему смерти.

Рядом с книгой лежал лист бумаги с пометкой, сделанной рукой Аластера: «Это должно сработать. Должно. Должно!» Последнее «Должно!» было подчеркнуто несколько раз, а следом шла дата в сентябре.

В этот день Колл должен был вернуться в Магистериум. В их городе знали, что он вернулся домой на летние каникулы, и наверняка решат, что, когда все остальные местные дети пойдут в обычную школу, Колл отправится назад в балетную. То есть если он вдруг в сентябре исчезнет, никого это не насторожит.

Колл, обернувшись, еще раз посмотрел на кандалы. Его замутило. До сентября оставалось всего две недели.

– Колл.

Колл резко развернулся. Отец, полностью одетый, точно он и не собирался ложиться спать, стоял на пороге. Очки съехали на самый кончик носа. Он выглядел совершенно нормально, только казался немного грустным. Колл в изумлении смотрел, как отец протягивает к нему руку.

– Колл, это не то, что ты думаешь…

– Скажи мне, что ты не запирал Хэвока здесь, – тихим голосом произнес Колл. – Скажи мне, что все это не твое.

– Хэвока запер не я. – Впервые Аластер произнес имя волка, а не «это» или обезличенное «он». – Но я должен воплотить свой план в жизнь, Колл. Ради твоего же блага. В мире полно ужасных людей, и они придут за тобой, чтобы тобой воспользоваться. Я не могу этого допустить.

– То есть ты решил опередить их и сам сотворить со мной нечто ужасное?

– Это ради тебя самого!

– Ложь! – закричал Колл. Он отпустил Хэвока, и тот зарычал. Его уши были плотно прижаты к голове, а разноцветные глаза-воронки с яростью смотрели на Аластера. – Все, что ты мне говорил, было ложью. Ты лгал про Магистериум…

– Я не сказал ни слова лжи про Магистериум! – сорвался Аластер. – Отправиться туда было худшее, что могло с тобой случиться! Это худшее место на земле!

– Потому что ты думаешь, что я Константин Мэдден! Ты думаешь, что я Враг Смерти!

Он словно оказался в эпицентре урагана – в подвале повисло накаленное, страшное молчание. Даже Хэвок ни производил ни звука. Лицо Аластера осунулось, и он, точно разом лишившись сил, оперся о косяк. Когда он заговорил, его голос звучал очень тихо. Что было намного хуже, чем если бы он орал от злости.

– Ты Константин Мэдден, – сказал он. – Ты – это он, так?

– Я не знаю! – Коллу было уже все равно. – Я не помню ничего, кроме моей собственной жизни. Но даже если я правда он, ты должен был помочь мне понять, что со всем этим делать. А вместо этого ты запер моего волка и…

Колл глянул на кандалы, идеально подходящие для запястий мальчика-подростка, и конец фразы застрял у него в горле.

– Когда я увидел волка, я все понял, – произнес Аластер тем же тихим тоном. – Я предполагал такую возможность, но убеждал себя, что ты просто не можешь быть таким, как он. Но у Константина, когда он был в твоем возрасте, тоже был такой же волк, как Хэвок. Он постоянно ходил за ним по пятам. Точно так же, как Хэвок за тобой.

По коже Колла побежали мурашки.

– Ты говорил, что Константин был твоим другом.

– Мы были в одной группе учеников. Нашим мастером был Руфус. – Еще никогда Аластер не рассказывал Коллу подробности своей учебы в Магистериуме. – На моем Железном испытании Руфус выбрал пятерых. Твою мать. Ее брата, Деклана. Константина Мэддена. Брата Константина, Джерико. И меня. – Ему было больно говорить об этом, Колл ясно это видел. – К концу нашего Серебряного года в живых остались лишь четверо. Спустя еще пять лет все, кроме Константина и меня, погибли. После Холодной резни он почти не показывается и всегда носит маску.

В ходе Холодной резни была убита мама Колла. Тогда же он сломал ногу. И тогда же Константин Мэдден изгнал душу из ребенка по имени Коллам Хант и поместил на ее место свою. Но это было еще не самое худшее. Худшая часть включала в себя правду о матери Колла, которую ему поведал мастер Джозеф.

– Я знаю, что она написала в снегу, – решился сказать Колл. – Она написала «Убей ребенка». Она имела в виду меня.

Возражений не последовало.

– Почему ты меня не убил?

– Колл, я бы никогда не причинил…

– Серьезно? – Колл схватил один из рисунков перчатки. – Тогда что это? Что ты собирался с ней делать? Грядки полоть?

Лицо Аластера посуровело.

– Колл, отдай это мне.

– Ты собирался приковать меня, чтобы я не помешал тебе вырезать сердце Хэвока? – Колл ткнул пальцем в койку. – Или чтобы я не помешал тебе применить ее на мне?

– Не говори глупостей!

Аластер сделал шаг вперед, и в этот момент Хэвок, зарычав, прыгнул на него. Колл закричал, и волк попытался в воздухе извернуться, чтобы не задеть Аластера, но все равно врезался в него боком. Аластера занесло назад, и он ударился о небольшой столик, который под его весом развалился. Мужчина и волк рухнули на пол.

– Хэвок! – позвал Колл. Волк скатился с Аластера и, не переставая рычать, занял место сбоку от мальчика. Аластер встал на колени, после чего медленно, с трудом сохраняя равновесие, поднялся на ноги.

Колл на автомате бросился к отцу, но поймал на себе его взгляд. На лице Аластера было написано нечто такое, чего Колл никак не ожидал увидеть.

Страх.

Это лишь разъярило Колла.

– Я ухожу, – резко бросил он. – Мы с Хэвоком уходим, и больше никогда сюда не вернемся. Ты упустил свой шанс убить нас.

– Колл, – Аластер предупреждающе вскинул руку, – я не могу тебя отпустить.

Колл подумал, что, возможно, всякий раз, когда Аластер смотрел на него, он ощущал некую ужасающую неправильность. Колл всегда считал Аластера своим отцом, даже после всего, что рассказал ему мастер Джозеф, но, вполне вероятно, Аластер более не считал Колла своим сыном.

Колл опустил взгляд на кинжал в своей руке и вспомнил день Испытания. Может, Аластер бросил тогда Мири не ему, а в него? Убей ребенка. На ум пришло письмо отца мастеру Руфусу, в котором он просил его лишить Колла магии. Вдруг все поступки Аластера обрели страшный смысл.

– Пошли, – сказал Колл Хэвоку, поворачивая его голову к двери, ведущей в основную захламленную часть подвала. – Мы уходим.

Хэвок развернулся и потрусил к выходу. Колл начал осторожно отступать следом за волком.

– Нет! Ты не можешь уйти! – Аластер подскочил к Коллу и схватил его за руку. Отец не был крупным мужчиной, но он был жилистым, высоким и гибким. Колл поскользнулся и повалился на пол, приземлившись точно на больную ногу. Тело прошила острая боль, так что у него все поплыло перед глазами. Сквозь лай Хэвока Колл различил голос отца:

– Ты не можешь вернуться в Магистериум. Я должен все исправить. Обещаю тебе, я все исправлю, и…

Он хочет сказать, что убьет меня, – подумал Колл. – Он все исправит, убив меня.

Его накрыла злость, злость на всю ту ложь, которую Аластер скармливал ему все эти годы и продолжал твердить сейчас, на крошечный ледяной сгусток ужаса, который он носил в сердце после встречи с мастером Джозефом, на страх, что все, кто ему дорог, могут возненавидеть его, узнав, кто он на самом деле.

Ярость затопила его и вырвалась наружу. Стена позади Аластера вдруг хрустнула, и сбоку по ней пролегла глубокая трещина. Все в комнате пришло в движение. Стол Аластера швырнуло об стену. Койка подлетела и врезалась в потолок. Аластер в шоке завертел головой, и в этот момент магия, выпущенная Коллом, попала в него. Аластера отбросило в сторону, и его голова с жутким звуком ударилась об стену.

Колл с трудом поднялся. Его всего трясло. Отец лежал на полу неподвижно, глаза были закрыты. Колл подкрался поближе и присмотрелся внимательнее. Грудь отца ритмично вздымалась и опадала. Он еще дышал.

Позволить себе потерять голову из-за вспышки ярости и вырубить магией родного отца определенно шло в колонку, подтверждающую твою принадлежность к Вселенскому Злу.

Колл понимал: необходимо было покинуть дом прежде, чем отец очнется. Прихрамывая, он поспешил вон из комнаты – Хэвок не отставал ни на шаг – и захлопнул дверь.

В основном помещении подвала сбоку от опасного нагромождения сломанных стульев стоял деревянный ящик, полный пазлов и старых настольных игр с недостающими деталями. Колл подвинул его к двери. По крайней мере, подумал он, это хоть немного задержит Аластера на его пути наверх.

Колл на всех парах ринулся в свою комнату. Там он надел куртку прямо на пижаму и сунул босые ноги в кроссовки. Хэвок, тихо тявкая, возбужденно кружил вокруг, пока Колл набивал брезентовую спортивную сумку первой попавшейся под руку одеждой, а после на кухне побросал сверху несколько пакетов с чипсами и печеньем. Следом он опустошил жестяную коробку, стоящую на холодильнике, где Аластер хранил деньги на мелкие расходы, – всего там оказалось около сорока долларов смятыми однодолларовыми и пятидолларовыми купюрами. Сунув их в сумку, он зачехлил Мири, добавил кинжал к вещам, застегнул молнию и закинул ремень на плечо.

Нога болела, и его потряхивало после падения и отдачи от магического выброса. Лунные лучи, падающие из окон, заливали все вокруг молочным светом. Колл оглянулся по сторонам, гадая, доведется ли ему еще раз увидеть эту кухню, или этот дом, или своего отца.

Хэвок, навострив уши, заскулил. Колл ничего не слышал, но это вовсе не означало, что Аластер еще не очнулся. Выбросив из головы лишние размышления, Колл схватил Хэвока за загривок и на цыпочках выскользнул из дома.

В столь ранний час улицы города были безлюдны, но Колл все равно старался держаться теней на случай, если отец решит отправиться за ним на машине. Солнце должно было вскоре взойти.

Минут через двадцать после ухода его телефон зазвонил. Колл едва сознания не лишился, прежде чем ему наконец удалось выключить звук.

Судя по определившемуся номеру, звонили из дома. Аластер явно успел прийти в себя и выбраться из подвала. Облегчение, накатившее на Колла, быстро сменилось новым приступом страха. Отец позвонил еще раз. И еще.

Колл выключил телефон и выбросил его, побоявшись, что Аластер каким-то образом сможет выследить его, как это делают полицейские в сериалах.

Необходимо было решить, куда направиться, причем быстро. Занятия в Магистериуме начнутся лишь через две недели, но там наверняка кто-то есть. Колл был уверен, что мастер Руфус позволит ему убить время в его комнате, пока не вернутся Тамара и Аарон, и что он защитит его от отца, если потребуется.

Затем Колл представил себя в компании Хэвока и мастера Руфуса, бродящих без дела по гулким пещерам школы. Картина выходила нерадостной. Кроме того, он сомневался, что сможет самостоятельно добраться до разветвленной системы подземных пещер в штате Виржиния. Чтобы добраться до дома в Северной Каролине в начале лета, им пришлось провести немало часов в старом «Роллс-Ройсе» Аластера, и Колл понятия не имел, как повторить этот путь в обратную сторону.

Время от времени он переписывался с друзьями, но так и не узнал, где проводил каникулы Аарон – тот хранил на этот счет упорное молчание. А вот семья Тамары жила сразу за границей федерального округа Колумбия, и что-то подсказывало Коллу, что от них до федерального округа ходило куда больше автобусов, чем до Магистериума.

Теперь ему ужасно не хватало своего телефона.

Тамара прислала ему подарок на приближающийся день рождения – кожаный ошейник и поводок для Хэвока – и указала свой адрес. Он запомнил его, потому что у ее особняка было название «Щипцы», Аластер еще расхохотался и сказал, что лишь по-настоящему богатые люди дают своим домам имена.

Колл мог поехать туда.

Впервые за последние недели у него появилась определенная цель. Колл с новыми силами направился к автобусной остановке, маленькой постройке с двумя скамейками снаружи и кондиционированной комнаткой, в которой сидела пожилая женщина, продающая через стеклянное окошко билеты. На одной из скамеек уже сидел, клюя в полудреме носом, какой-то старик.

В воздухе жужжали москиты. Колл подошел к окошку.