Демоны райского сада Грановский Антон

– Милый, если бы Сергей Зверев это увидел, он бы повесился на собственных подтяжках. Тут еще, конечно, нужно кое-что подправить, но это уже завтра.

Денис с трудом отвел взгляд от преображенной Лизы и взглянул на циферблат наручных часов.

– Лиза, – негромко позвал он, – подождите меня, пожалуйста, в коридоре.

– Хорошо!

Лиза поднялась с кресла, кивнула Але и вышла из комнаты. Денис посмотрел на Алю:

– Аля, надеюсь, ты понимаешь, что должна хранить этот секрет?

– Разумеется! Ты мне все рассказал, и я дала свое согласие. К чему эти вопросы?

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Денис отвел взгляд первым.

– Что ж, будем надеяться, что ты об этом не забудешь.

Денис достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его Але.

– Здесь десять тысяч долларов.

Аля взглянула на конверт и нахмурилась:

– Зачем это?

– Ты знаешь, я верю в существование порядочных людей. Но Ольга не раз говорила мне, что порядочность всегда нужно стимулировать. И главный стимул здесь – деньги.

Аля взяла конверт.

– Князева – жестокая стерва, – сказала она. – Но в уме ей не откажешь.

Она небрежно швырнула конверт на столик и снова повернулась к Люблинскому:

– Денис, можно тебя спросить?

– Спрашивай.

– Во что ты меня впутал? От это дела дурно пахнет.

– Аля, если дурно пахнет – отвернись или заткни нос. Завтра, после того как работа будет доделана, ты получишь еще один конверт. И денег в нем будет больше, чем в первом. Это я тебе обещаю.

Когда Денис вышел в коридор, Лиза вскочила с кресла.

– Ну, что? – с воодушевлением спросила она. – Куда теперь?

– Черт, – тихо пробормотал Люблинский, разглядывая ее лицо. – Вас и впрямь не отличить.

Лиза кокетливо поправила рукою прядь волос и повторила свой вопрос:

– Так куда теперь?

– Теперь? В постель и спать до утра.

– А может, покатаемся по ночной Москве?

Денис удивленно поднял брови и поправил пальцем очки.

– Лиза, завтра будет тяжелый день, и вам надо выспаться, – назидательно проговорил он.

– Да, я знаю. Но я никогда раньше не была в Москве. Хотя бы часик, а?

– У нас только на дорогу уйдет час – мы ведь живем за городом.

– Час на дорогу, час – в Москве. К двум часам ночи будем дома.

Люблинский колебался. Тогда Лиза сложила ладони лодочкой и трогательно проворковала, глядя ему в глаза:

– Ну, пожалуйста!

Он вздохнул:

– Ладно. Но мы просто прокатимся по Москве, и все. Никаких клубов-ресторанов.

– Конечно!

Лиза быстро подошла к Денису вплотную, привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он смущенно кашлянул и глухо проговорил:

– Я попрошу водителя подать машину к крыльцу.

Прогулка по ночной Москве, как и обещал Денис, оказалась недолгой. Но и этого хватило, чтобы Лиза пришла в полный восторг. Сам Люблинский говорил мало и все время о чем-то напряженно размышлял, время от времени бросая на Лизу задумчивые взгляды. Было видно, что ему до сих пор немного не по себе от поразительного сходства сестер – Ольги и Лизы. В этом было что-то сюрреалистичное. Похожим было все – манера держаться, улыбка, движения бровей и губ.

Денис не хотел выходить из машины, но для Красной площади (по настоятельной просьбе Лизы) сделал исключение.

– Значит, это и есть Кремль? – сказала Лиза, стоя возле Лобного места и с восторгом рассматривая Спасскую башню.

– Да.

– Красивый! – Она обернулась. – А это что за дом?

– Это ГУМ. Главный универмаг страны.

– Похож на сказочный дворец.

Денис посмотрел на украшенный неоновыми узорами фасад здания и согласился:

– Да, есть немного. – Затем посмотрел на лицо Лизы. Девушка выглядела уставшей. – У тебя под глазами тени, – сказал Люблинский, неожиданно переходя на «ты». – Пойдем в машину?

– Пошли, – кивнула Лиза.

Едва машина тронулась с места, как Лиза блаженно откинулась на спинку сиденья и проговорила:

– Уф-ф… Находилась, аж ноги гудят. А ваши?

– Что? Ноги? Нет, ноги не гудят. Голова немного побаливает.

Денис достал из кармана пластиковую баночку с аспирином.

– Вы что, будете их пить?

– Конечно.

– Это же яд!

Денис слабо улыбнулся:

– Это аспирин. Лекарство.

– Я и говорю – химия. Есть же куча народных средств!

Люблинский вздохнул:

– Боюсь, у меня нет возможности искать народные средства. На дворе ночь.

Лиза на несколько секунд задумалась, а затем сказала:

– Снимите пиджак.

– Что?

– Пиджак свой снимите!

– Зачем?

– Боже, сколько вопросов! Вы можете просто снять пиджак?

Денис пожал плечами и стянул пиджак.

– А теперь повернитесь ко мне спиной, – потребовала Лиза.

Люблинский подчинился. Она положила руки ему на плечи.

– Главное, не пугайтесь – сначала будет немного больно, а потом пройдет.

Лиза стала осторожно массировать ему плечи, позвоночник и шею.

– Ну? – спросила она через минуту. – Как голова? Проходит?

– Пока нет, – честно признался Денис. – Может, я лучше выпью пару таблеток аспирина?

– Нет. Таблетки – это яд.

– Лиза, я пью их почти каждый день, и…

– Такими темпами к сорока годам от вашего желудка останется решето. Знаете что… дайте-ка сюда ваши таблетки!

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Ох, мужчины, вечно вас приходится уговаривать! Давайте их сюда, говорю!

Лиза, проявив недюжинную силу при хрупкой комплекции, вырвала из пальцев Люблинского баночку, открыла окно машины и выбросила таблетки прямо на дорогу.

– Вот так, – удовлетворенно сказала она. – Теперь продолжим. А чтобы было не скучно, давайте о чем-нибудь поговорим.

– Ладно, – смирился Денис. – Как вам Москва? Как первое впечатление?

– Очень красивый город, – объявила Лиза, массируя Денису плечи. – Только слишком шумный.

– Многие приезжие чувствуют себя не в своей тарелке.

– Правда? Почему?

– Не знаю. Наверное, не выдерживают темпа здешней жизни.

– Вот этого я понять не могу, – сказала Лиза. – По всей Москве машины стоят в пробках, а все говорят о каком-то «темпе». В центре города, на Манежке, слоняется куча бездельников. Кафе и рестораны забиты до отказа. Все пьют и едят круглыми сутками. А те, кто не сидит в кафе и не бьет баклуши, стоят в пробках. И где же этот ваш хваленый «темп»?

Денис озадаченно нахмурился. Пока он подыскивал ответ, Лиза продолжила:

– Я за день успеваю в трех местах поработать, покормить больную соседку да еще посидеть с ее внуками, сказки им порассказывать. Так ведь и о себе не забываю. И гулять хожу, и с подругами встречаюсь. И мужчины в моей жизни бывают. Но мне и в голову не придет болтать о каком-то там «темпе».

– Вероятно, вы – уникум.

– Кто?

– Уникальная личность.

– Глупости! И все у нас так живут! – Лиза сдвинула брови. – Я вам так скажу: главное – никуда не спешить. И тогда все успеется. И работа сработается, и личная жизнь сложится.

– Но у вас она не сложилась, – напомнил Денис. – Вашу личную жизнь не назовешь счастливой.

– Мне просто не повезло.

Некоторое время они молчали.

– Как голова? – спросила вдруг Лиза.

– Что? – не понял Денис.

– Голова все еще болит?

Люблинский прислушался к себе и с удивлением проговорил:

– Нет. Прошла.

– Вот и отлично. – Лиза убрала руки с его плеч и устало перевела дух. – Видите, – с улыбкой сказала она, – и никакая химия не понадобилась.

– Вы просто волшебница, – искренне восхитился Денис.

Лиза протянула ему пиджак и сдержанно проговорила:

– Завтрашний день покажет. – Она вздохнула и добавила: – Я немного боюсь возвращаться в дом. Даже не представляю, как я буду жить в таких хоромах.

– Вы быстро привыкнете. Примете ванну с морской солью. Выспитесь как следует. Завтра вам предстоит быть хозяйкой благотворительного бала.

– Я боюсь до чертиков!

– Ничего. Вы справитесь!

Громоздкий серый трехэтажный дом, стоявший на границе леса и обширных лугов, был огорожен четырехметровым бетонным забором. Двор – от кирпичных стен до забора – был ярко освещен прожекторами.

На неприметной серой табличке, привинченной к воротам, значилось:

ЧАСТНАЯ ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ КЛИНИКА «ДУБРАВА»

На третьем этаже здания, в особом «отсеке», куда не было хода ни пациентам, ни рядовым врачам, располагалась просторная палата, отгороженная от коридора белой стальной решеткой. В палате обитал всего один постоялец (ибо назвать его «пациентом» как-то не поворачивался язык).

В то время когда Лиза и Денис катались по Москве, постоялец эксклюзивной палаты стоял перед мольбертом с кистью в руке и заканчивал пейзаж, который он рисовал, что называется, «из головы». Это был невысокий, грузный, стареющий человек. Седые волосы его были коротко острижены. Гладко выбритое лицо было изборождено глубокими, резкими морщинами.

Рядом с пожилым художником стоял белый журнальный столик, а на нем – раскрытый компьютер-ноутбук и шахматная доска с расставленными фигурами.

В нескольких метрах от столика стояла большая кровать, а над ней висел, пришпиленный к стене обыкновенными кнопками, старый, пожелтевший от времени детский рисунок. На листке бумаги была нарисована светловолосая девочка. Она смотрела на долговязого человека, похожего на черного ферзя, и кричала от ужаса, потому что человек этот тянул к ней длинные, черные, похожие на ветки дерева, руки. Из груди человека торчала пика, торс был измазан бурой кровью.

Пожилой художник сделал несколько мазков и опустил кисть. В этот момент раскрытый компьютер-ноутбук, стоявший на белом журнальном столике, издал призывный звук.

Пожилой пациент положил кисть на палитру, вытер руки полотенцем и повернулся к ноутбуку. Секунду помедлив, он клацнул пальцем по кнопке.

На экране ноутбука появилось худощавое мужское лицо.

– Говори, – потребовал старик.

Собеседник разомкнул губы и коротко проговорил:

– Она жива.

На морщинистом лице пациента психиатрической клиники не отразилось ровным счетом ничего.

– Ты уверен? – уточнил он.

– Да, – ответил собеседник. – Я видел ее.

– Как она выглядит?

– Здоровой. Ни синяков, ни ссадин.

Старик чуть прищурил блеклые голубые глаза.

– Как ты это объяснишь?

– Не знаю.

– Разберись. Если это чудо – найди «волшебника», который это устроил. И выясни, для чего ему это понадобилось. Я хочу знать все. Ты меня понял?

– Да.

Старик вздохнул – тяжело и хрипло, а затем сказал:

– Началось!

– Что? – не понял собеседник.

Старик мрачно усмехнулся:

– Он сделал свой ход.

– Он? – Собеседник на экране компьютера нахмурился. – Думаете, это он?

– Да. В этом нет никаких сомнений. Я чую его след, как собака чует след волка. Он вступил в игру.

– Вы хорошо к ней подготовились, – заметил собеседник.

– Верно. – Старик чуть прищурил воспаленные глаза. – Я сыграю в его игру и доведу ее до конца. Даже если финал будет кровавее, чем мне бы хотелось. Держи меня в курсе.

– Хорошо.

Лицо собеседника исчезло с экрана. Старик задумался. Размышляя о чем-то, он не сразу заметил санитара, остановившегося возле решетки. Санитар был рослый и крепкий, однако в присутствии старика он держался смиренно и даже как будто слегка смущенно.

– Простите, – негромко окликнул санитар.

Старик повернул голову и внимательно взглянул на него.

– Я принес вам лекарство, – сказал санитар.

Он выдвинул из решетки буферную полочку, положил в нее горсть таблеток и поставил пластиковый стакан с водой, а потом задвинул полочку обратно. Старик подошел к решетке, выгреб таблетки, взял стакан с водой.

Глядя на то, как старик пьет лекарства, медбрат сказал:

– Завтра к нам придет новый врач. Могут возникнуть сложности.

– Спасибо, что предупредил. – Старик поставил стакан обратно на полку. – Не беспокойся на этот счет.

И отвернулся, давая понять, что беседа закончена.

Санитар ушел. По пути он встретил своего коллегу, такого же рослого, но худого и жилистого, и между ними состоялся короткий, но интересный разговор.

Жилистый санитар посмотрел на поднос из-под лекарств и понимающе проговорил:

– Пациент номер один?

– Да, – кивнул санитар-здоровяк. – Сколько лет его знаю, а каждый раз, когда говорю с ним, меня пробирает озноб.

– Он знает, что мы его уважаем, – возразил жилистый санитар. – Нам с тобой не о чем волноваться.

Между тем седовласый затворник в палате прошел к столику, на котором стояла шахматная доска. Несколько секунд он рассматривал доску с расставленными на ней фигурами, затем перевел взгляд на картинку, висевшую на стене.

Девочка… Черный человек… Кровавое пятно…

Чем дольше старик разглядывал картинку, тем суровее и мрачнее становилось его лицо. Через минуту престарелый пациент с видимым трудом отвел взгляд от картинки и снова посмотрел на шахматную доску.

– Станет ли пешка королевой? – тихо и задумчиво проговорил он.

Затем протянул руку к белой пешке и двинул ее вперед сразу на две клетки.

– Я волнуюсь, – сказала Лиза.

Денис Люблинский кивнул:

– Понимаю. Думаю, вам еще не приходилось быть хозяйкой благотворительного бала.

– И еще эта пресс-конференция, – кусая губы, пробормотала Лиза.

– Пресс-конференция займет всего пять минут. Вы помните, что говорить?

– Да. – Лиза посмотрела в окно, где суетились охранники и водители. – Денис, можно вас кое о чем попросить?

– Да. О чем?

Она снова посмотрела на Люблинского увлажнившимися и блестящими от волнения глазами.

– Давайте перейдем на «ты». Так ведь будет удобнее?

– Пожалуй, да, – ответил Денис.

Он поднес к глазам мобильник и продолжил просматривать электронную почту.

– Как там Ольга? – спросила Лиза.

– Она уже приходила в себя, но пока еще слишком слаба для разговоров.

– Когда мне можно будет ее навестить?

– Когда разрешат врачи, – резонно ответил Денис.

Он переложил мобильник в левую руку, а правую ладонь вытер о брюки. Лиза посмотрела на него с пониманием.

– Ты тоже волнуешься, да?

– Есть немного.

Лиза накрыла его руку своей узкой ладонью и слегка сжала пальцами.

– Денис, я справлюсь.

Он вымученно улыбнулся и сказал:

– Я не сомневаюсь.

На улице послышались мужские голоса. Лиза выглянула в окно. Охранники в темных костюмах стояли возле машин, и какой-то мужчина что-то назидательно им выговаривал. Он был высок и грузен. Лицо с тяжелой челюстью, могучие плечи атлета, обтянутые темной курткой.

– Что за колоритный парень? – спросила Лиза.

– Начальник службы безопасности нашей компании – Семен Скряба. Он был в отъезде, но сегодня вернулся.

– А куда уезжал?

– По делам.

Лиза слегка прищурилась.

– Уехал как раз тогда, когда на Ольгу покушались? – задумчиво произнесла она. – Разве это не подозрительно?

Люблинский покачал головой:

– Нет. Он выполнял поручение Ольги. Скряба – преданный пес.

Лиза снова взглянула на верзилу в черной куртке.

На ее взгляд, ему было около сорока. Коротко стриженные темные волосы, высушенная солнцем кожа и резкие черты, как будто вырубленные из гранита.

– Он похож на медведя, – сказала Лиза.

– Да, определенное сходство есть.

Она перевела взгляд на Дениса:

– Я должна с ним поговорить?

Люблинский покачал головой:

– Нет.