Сокровище призраков Жукова-Гладкова Мария

Глава 6

Дети и коты очень устали. Дети заявили, что ложатся спать, а свои вещи разберут на неделе или следующих выходных. Я подозревала, что большая часть будет долго лежать нераспакованной по углам, а то и посередине комнат – до тех пор, пока что-то не понадобится. Но я не собиралась в это лезть. Каждый из них получил по своей комнате. Они об этом и мечтать не могли! Поэтому я заявила: теперь свои комнаты убираете сами и делаете там все, что хотите. Пусть там хоть змеи ползают. Но в остальных частях квартиры я попросила не устраивать свалку. Дети обещали.

Поскольку я привыкла ложиться поздно, то решила все сделать сегодня – в смысле разобрать свою одежду, которой было не так много, и посуду. Зайдя на кухню, поняла, что мне придется еще и зарабатывать на посуду и кастрюли. Мое добро тут точно будет смотреться некрасиво – после Сониного…

Все-таки расставив привезенное из старой квартиры (другого все равно пока не было), я решила выпить чаю, а уже потом приступать к развешиванию и раскладыванию одежды и обуви. Стоило мне сесть за стол, как появились коты. Значит, немного отдохнули. И вообще, когда у нас кто-то садится есть, они сразу же появляются на кухне. И здесь очень быстро определились с «адресом».

Котам нарезала колбасы с плавленым сыром (как они любят), себе тоже сделала бутерброд, надкусила – и чуть не подавилась.

Из трубы послышался жалобный вой.

Как я уже говорила, в кухне была установлена печка. Соня утверждала, что она – единственная рабочая из трех. То есть я бы сказала, что в комнатах у меня два камина, а в кухне именно печь. Она смотрелась как печь, а не как камин. В комнатах кто-то из предыдущих жильцов делал соответствующий ремонт. Стены однозначно закрывали панелями в наше время. В комнатах на стенах над каминами не было плиток, от каминной плиты до потолка шли стеновые панели, а эта печь до потолка была покрыта изразцами.

В трубе тем временем стонали и плакали. Коты выгнули спины и зашипели. Но это не могла быть случайно свалившаяся в трубу кошка! Кошки не издают таких звуков! Я сидела неподвижно с бутербродом в руке. Звуки прекратились минут через пятнадцать. Коты принялись осматривать и обнюхивать печку. Я открыла заслонку, заглянула внутрь, но ничего, кроме пыли, там не увидела. Или это была зола? Или пыль с золой?

Я доела бутерброд, допила оставшийся чай и отправилась разбирать вещи. Но не дошла.

Мне показалось, что в коридоре кто-то ходит.

Направляясь из кухни в комнату, я не включала свет (привычка, въевшаяся в кровь в нашей предыдущей квартире). Услышав шаги, я на мгновение застыла на месте, потом прыгнула к выключателю и ударила по нему рукой.

В коридоре никого не было. Шаги продолжались.

Я попыталась определить, откуда они могут доноситься, и решила, что из моей мастерской. Я еще послушала, приказала себе взять себя в руки и отправилась туда, правда, по пути прихватила швабру, так пока и не нашедшую постоянного пристанища в этой квартире.

Я резко распахнула дверь в мастерскую, включила свет левой рукой, в правой держала оружие.

Мастерская была пуста – если не считать всего моего добра.

Но шаги все-таки слышались… Паркет поскрипывал.

Я бросила взгляд на камин, но из него не доносилось никаких звуков. Я неподвижно стояла какое-то время, пытаясь определить, откуда все-таки идет звук. У меня создалось впечатление, что он идет… отовсюду. Какое-то стереозвучание, право слово!

Я поставила швабру в угол и решила пока остаться в мастерской. Мне и тут еще было что разбирать. Коты пришли за мной, но звук шагов их не беспокоил, как стоны и плачь из камина. Оба зверя устроились на тахте и заснули. Шаги продолжались примерно полчаса, потом стихли. Я снова вышла в коридор, постояла, послушала. Сходила в кухню, потом отправилась в свою новую спальню, разобрала вещи. Коты последовали за мной.

Больше никаких звуков я не слышала. Коты устроились спать на новом огромном ложе. Я поняла, что могу устроить в квартире питомник. Места хватит всем.

Утром спросила у детей, как им спалось на новом месте. Им спалось прекрасно, как, впрочем, и везде. Они ничего подозрительного не слышали. А я не стала их пугать. Я опять занялась квартирой, ожидая Ларису, которая собиралась приехать поближе к вечеру, чтобы мне помочь.

Дети и коты отправились в кладовку. С одной стороны, я не хотела, чтобы они пачкались и копались во всяком хламе, с другой – понимала, что их, во-первых, все равно не удержать, во-вторых, они облегчат мне задачу. Пусть разбирают. Им – интересно, мне – нет. Я только выдала им большой плотный бумажный мешок для мусора, которыми меня снабдил Петя. Петя меня вообще много чем снабжает. Хороший у меня все-таки работодатель…

Зазвонил мобильный. Тут я вспомнила, что должна еще всех знакомых оповестить о смене домашнего телефона и адреса. Слава богу, теперь мобильные есть, и как мы раньше-то без них жили? По мобильнику знакомые и работодатели позвонят.

Это был знакомый прораб. Он меня материалами обеспечивает по выгодной и для него, и для меня цене. Откуда он их все берет – не знаю, вопросов, естественно, не задаю. Не мое дело. Но все равно иногда задумываюсь. Цемент, глина, гипс могут использоваться на стройках, а современные пластмассы? Но без масс и паст, которые я, так сказать, в готовом виде пускаю в обжиг, я зарабатывала бы гораздо меньше денег. Все материалы я покупаю впрок, потому что если покупать только когда мне надо, то будет дорого или не будет вообще. Я беру тогда, когда прорабу удается материал скоммуниздить (его любимое словечко). Он подвозит мне мешки к подъезду, ну а дальше я уже сама доставляю их до квартиры. Прораб обычно куда-то торопится. Ну а я уже готова к выступлению на соревнованиях по тяжелой атлетике. Правда, моей тренировки в этом доме еще никто не видел.

Я сказала прорабу, куда теперь везти материалы, и извинилась за то, что не успела предупредить о смене адреса. Он совсем недавно доставлял мне предыдущую партию.

– А чего это ты вдруг? – родил поставщик моего рабочего материала.

– Просто повезло, – ответила я и вкратце рассказала историю переезда.

Примерно минут через сорок прораб был у парадного входа, сказал, что зайдет посмотреть квартиру в следующий раз (то есть никогда), выгрузил четыре мешка и укатил.

Я по очереди затащила их в подъезд, а потом по одному стала подтаскивать к лифту. Во время этого моего занятия открылась дверь подъезда и вошел солидный мужчина лет сорока в кашемировом пальто и с борсеткой, со мной вежливо поздоровался и направился к лифту, у которого уже стояли три мешка. Мне оставалось подтащить последний. Естественно, я не ожидала, что такой представительный господин поможет мне в моем трудном занятии. Я сама была одета в старый спортивный костюм и кроссовки. Верхнюю одежду не надевала. Зачем? Прораб позвонил из машины, что подъехал, я выскочила, быстро затащила мешки. И вообще мне обычно жарко, когда я их таскаю!

Но мужчина решил со мной пообщаться. Или правильнее будет сказать: снизойти до меня?

– Скажите, пожалуйста, вы из какой квартиры?

Я назвала номер.

– О! – воскликнул мужчина. Я не поняла, что он хотел выразить этим междометием. – А какие ремонтные работы вы будете производить?

– Никакие, – ответила я, продолжая подтягивать четвертый мешок к лифту.

– Простите, а что вы собираетесь делать в той квартире?

– Жить, – пожала плечами я. – Вы на лифте поедете? Или я буду мешки загружать.

Мужик молчал и внимательно меня рассматривал. Мне в жизни не доводилось встречать богатых людей. Конечно, можно вспомнить Соню и представителя агентства недвижимости. Но они были… другие. Лариса сказала мне, что в этом доме мне придется столкнуться с публикой, с которой мне никогда раньше не приходилось общаться. Лариса говорила, что я сразу же должна себя поставить соответствующим образом. Я являюсь владелицей квартиры в этом доме – как и они. Как она мне досталась – другой вопрос. Но я никого не обворовывала, не подсиживала. Я ничем не хуже, чем они.

– Вы мешки в квартиру везете? – спросил мужчина.

«Он что, идиот? Думает, что на крышу?»

– Да. Так вы поедете или нет?

Наш спор закончился, так как лифт увели у нас из-под носа. Он пошел наверх. Мужчина продолжал меня внимательно рассматривать. Мне что – пусть смотрит. Я, в свою очередь, рассматривала его.

Лифт остановился на первом этаже, из него вышел Николай, увидел нас вместе, чуть-чуть удивился, вежливо поздоровался со мной, назвав по имени и отчеству, потом пожал руку мужчине, которого именовал Юрой. Взгляд Николая упал на мешки с исходными материалами.

– На памятнички, да? А сколько за памятник берете?

– Зависит от массы факторов. Будет конкретный заказ – приходите. И если подарок кому-то захотите заказать. Я и сувениры делаю, и копилки. Вы же сами видели.

– Слышал, Юра? – обратился к другому соседу Николай. – Какая у нас мастерица теперь на лестнице поселилась! Марина Владиславовна, а вы мешки сами таскаете?

– Сама, – ответила я, затаскивая первый в лифт.

Мужики продолжали общение, я затаскивала мешки в лифт, потом с ними уехала.

Юрий добрался до своего этажа, когда я еще не затащила мешки в квартиру. Оказалось, что он проживает строго подо мной. Значит, это – один из совладельцев «Колобка»? Тот, которому почему-то страшно хотелось купить квартиру в этом доме?

Юра поднялся на мой этаж и смотрел, как я затаскиваю мешки в квартиру. В зоопарке давно не был? Вообще-то зоопарк тут в пешей досягаемости.

– Скажите, а ремонт вы собираетесь делать? – спросил он.

Он же уже спрашивал! Или ранний склероз?

– Вы хотите предложить помощь? – посмотрела я на него.

– Нет, то есть…

– А почему вас это интересует?

– Шум, – пожал плечами он. – Кстати, вы шумно работаете над памятниками и… всем остальным?

– Нет. Я не использую ни дрель, ни болгарку, ни лобзик. Я леплю, иногда обжигаю, раскрашиваю. Еще какие вопросы будут?

– То есть ремонта у вас вообще не будет?

– Зачем? Квартира в прекрасном состоянии. До меня все сделали.

– Простите, а можно посмотреть?

– Что?

– То, что вы делаете.

– Заходите, – пожала плечами я.

Первым делом взгляд Юры упал на четыре гранитные плиты, которые так и стояли в коридоре. Он издал какой-то непонятный звук. Из кладовки высунули носы дети. Там слышался шум и грохот – явно веселились коты, которые тоже скоро выскочили, сменив цвет на серый, и понеслись куда-то в глубь квартиры.

– Здрасте! – сказали дети и сообщили, что нашли кучу интересных вещей.

– А что там у вас? – кивнул Юра на кладовку и сунул в нее нос.

– А у вас разве квартира не такой планировки? – удивилась я.

Оказалось, что у него в кладовке было пробито окно (кем-то из предыдущих жильцов), и она являлась пятой комнатой. Дети тем временем демонстрировали мне какую-то старую шляпу с перьями, которая произвела большое впечатление и на них, и на котов. Также их заинтересовала лампа с абажуром необычной формы, нестандартные, вытянутые вверх банки совершенно непривычной формы. Вроде бы в советские времена в них из какой-то бывшей союзной республики привозили сок. Я поняла, что в ближайшее время детям будет чем заняться. Только бы об уроках не забывали. Ведь им теперь предстояло не ходить, а ездить в школу, правда, метро от этого дома было в пешей досягаемости. Мы с ними договорились, что они поездят до конца учебного года, а там посмотрим, переводить их в новую школу или не переводить. Сын сказал, что провожать их не надо (что меня очень устраивало). Я в самом деле считала, что они справятся, тем более в нашем городе сейчас много детей ездят в удаленные от дома школы, на различные курсы и занятия. Некоторых возят на машинах обеспеченные родители. Я сама в свое время ездила на лепку, правда, тогда времена были другие. Но меня мама проводила один раз – и я стала добираться сама. Мне это нравилось! Мне, наоборот, не хотелось бы, чтобы меня водили за ручку. А сын даже на год старше, чем тогда была я. Дочь, правда, на два младше… Но с ней рядом будет брат! Хотя, возможно, я – плохая мать. И другая бы после бессонной ночи отправилась бы еще утром провожать детей в школу, а потом… Нет, это не для меня.

Сосед Юра после внимательного осмотра кладовки, которая его почему-то поразила, заглянул в мою мастерскую, с большим интересом осмотрел астрологических зверей и прочие мои творения, потом заглянул в другие комнаты и наконец отбыл. К себе не приглашал.

Вечером приехала Лариса, я рассказала ей про еще одного соседа, она пожала плечами и заявила, чтобы я не обращала на него внимания. Ну любопытно было мужику!

Мы попили чаю и отправились в кладовку, временно покинутую детьми ради компьютера. Кроме заинтересовавших детей вещей, там стояла сломанная мебель, лежали старые журналы еще советских времен (значит, их не повезли с собой обитатели коммуналки, а никто из богатеньких буратин не удосужился выбросить) и имелась масса старой одежды, сваленной кучей в одном углу. Хоть обувь лежала в двух коробках. Вся была ношеной, кое-какая целой, но по большей части или со сломанной «молнией», или с оторванным ремешком, или с отвалившимся каблуком. Конечно, нашлись и банки с засохшей краской и клеем (от многочисленных ремонтов), куски различных обоев (которые я пока решила оставить), банки с засохшим кремом для обуви, какие-то растворители, пластмассовые коробки и прочая дрянь.

– Это все на помойку, – однозначно заявила Лариса. – Давай прямо сейчас и вынесем. Тащи мешок, в который упакуем одежду. Мебель по частям оттащим. Или тебе какие-нибудь деревяшки могут понадобиться? Кстати, дай-ка мне резиновые перчатки и сама надень. Мало ли тут вши какие-нибудь или блохи водятся…

Я хмыкнула, но перчатки принесла. В кладовке на самом деле было грязно. Я также принесла две большие мокрые тряпки. Лариса стала засовывать вещи в мешок. Среди них были и мужские, и женские. И почему их никто раньше не вынес на помойку?! Зачем оставлять сломанную мебель? Зачем держать старую обувь и одежду, которую совершенно точно не будешь носить никогда?!

Кстати, эту кладовку на самом деле потом надо будет обработать какой-нибудь химией. А вдруг в самом деле тут живут какие-нибудь жучки, клопы или я не знаю кто? Вообще-то в таких старых домах должны жить мыши. Или с ними тут организованно борются? И вообще у меня коты есть. Правда, коты живую мышь никогда в жизни не видели и вполне могут испугаться. Хотя их запах должен отпугнуть и мышей, и крыс… Ладно, поживем – увидим.

– Слушай, чем тут так мерзко пахнет? – спросила родственница.

– А я откуда знаю? Ты же сама видишь, сколько здесь хлама. Когда мимо помойки проходишь, ведь тоже ощущаешь вонь, а не аромат роз.

– У меня такое впечатление, что здесь что-то гниет, – продолжала Лариса.

– Вполне может, – пожала плечами я. – Какая-нибудь дохлая крыса. Или старый растворитель воняет. Вон здесь сколько старой химии. Разберем тут все – и прекратит пахнуть.

– По квартире этот запах не распространяется? Или ты уже принюхалась?

Я задумалась.

– Пожалуй, нет. Дверь в кладовку плотно закрывается. И каждый раз, когда я ее открываю, тоже чувствую эту мерзость.

– Надо побыстрее тут все расчистить.

– Знаешь что? – сказала я Ларисе. – Ты пока упаковывай по мешкам, а я мебель буду выносить. Чего мы с тобой тут вдвоем толкаться будем? И так дышать нечем.

Лариса кивнула, я прихватила два сломанных стула и сделала первую ходку к помойке, воспользовавшись ключом от черного хода, который мне с остальными ключами отдала Соня. После второй ходки (с обувью) я столкнулась у лифта с молодой парой, оказавшейся жильцами пятого этажа. Молодые люди куда-то уходили, при виде меня затормозили, спросили, не я ли новая жительница подъезда, представились и отбыли в неизвестном мне направлении. В дети они мне не годились, но были представителями другого поколения. Несмотря на существенную разницу в возрасте, молодой человек оглядел меня очень заинтересованно, как мужчина женщину. Девушка этого не заметила.

Я считаю, что следует знать всех соседей в лицо, а еще лучше – по имени. Наверное, будет лучше, если я побыстрее перезнакомлюсь здесь с народом. Правда, идти по квартирам с представлениями я не собиралась. И так познакомимся. Я не сомневалась, что про доставшуюся мне квартиру (то есть ее предыдущих жильцов) и про очередную смену хозяев здесь все и так знают. Или узнают в самое ближайшее время.

На этот раз Лариса открыла, как только я позвонила в дверь (от квартиры ключи я не брала). Выражение ее лица мне не понравилось.

– Ну? – посмотрела я на нее.

– Я нашла куртку с документами. С паспортом, водительским удостоверением, документами на машину и бумажником. С деньгами. И маленький пузырек с какими-то крошечными таблетками без маркировки, без надписей.

– Может, по пьяному делу… Выбросили, забыли, потом искали и…

– Марина, куртка приличная – не такая, как все остальное. Здесь еще джинсы, футболка и ботинки. Это все было свернуто комом и лежало в середине кучи. То есть свернули и засунули. Мне это не нравится.

Я предложила посмотреть документы. Все они были на имя Святослава Васильевича Ковалева, тридцати двух лет от роду, уроженца города Ленинграда, прописанного в Санкт-Петербурге, в Московском районе, причем прописанного давно, еще с советских времен. Возможно, он даже родился в той квартире.

– То есть он не жил в этой квартире, – сделала вывод Лариса.

– Можно быть прописанным в одном месте, а жить в другом, – заметила я. – Он мог тут жить у женщины.

– Коммуналку когда расселили? Сколько после нее уже жильцов поменялось? И сколько ему тогда было лет? У кого из последних он мог жить? И ты на вещи посмотри! Хорошо посмотри! И сравни с остальным барахлом! Они куплены в дорогих магазинах! И не десять, и не двадцать лет назад!

– Может, у Сони был любовник?

– И что?

Я пожала плечами и на всякий случай решила Соне позвонить и уточнить, не знает ли она Святослава Ковалева, не поясняя, зачем мне это потребовалось. Соня никаких Святославов не знала, про Николая (о котором я тоже спросила) сказала, что он тоже предлагал ей починить камины и вообще предлагал работу по дому. Чем он занимается, она никогда не интересовалась. Николай живет один. Соня не знала, есть у него какая-то женщина или нет. Николай очень спортивный – бегает по утрам, а зимой купается в проруби у Петропавловской крепости. У него двухкомнатная квартира. Юра из квартиры под нами на самом деле являлся совладельцем сети «Колобок», после переезда приходил знакомиться, несколько раз выпивал с ее покойным мужем. Вроде бы живет один, но Соня не особо интересовалась соседями. Над Соней (а теперь надо мной) жила семья – мать, старший сын, младшая дочь. У всех периодически появлялись сожители. Я поблагодарила за информацию и распрощалась.

– Вообще я бы вернула документы этому Святославу, – сказала Лариса.

– Может, в милицию?

– Тебе охота связываться с милицией? И у этого Святослава потом могут возникнуть лишние проблемы. Кто его знает, что с ним случилось. А по адресу можно телефон выяснить. Уверена, что твой сын может.

Я отправилась в комнату старшего ребенка и дала задание. Вскоре телефон был у нас.

– Послушай, Лариса, у современного человека еще должен быть мобильный телефон… Если в куртке лежали документы… Даже у владельца дешевой куртки теперь есть мобильник!

– Марина, давай позвоним по домашнему номеру и сообщим, что мы нашли куртку с документами. И послушаем, что нам там скажут. Может, он потерял мобильник в другом месте! Может, мобильник для него важнее документов, и он с ним ни на секунду не расстается, поэтому не потерял. Я не знаю! Давай звонить.

Звонила Лариса. К телефону подошел мужчина, и она попросила Святослава Васильевича. Это он и оказался. Лариса сказала, что нашла куртку с документами и бумажником и готова их передать Святославу Васильевичу.

На другом конце провода повисло молчание.

– А… где вы ее нашли? – наконец спросил мужчина.

– А где вы ее потеряли?

– У меня несколько вариантов. Простите, как вас зовут?

– Лариса Федоровна.

– Лариса Федоровна, я потерял документы, или, правильнее будет сказать, лишился их, больше года назад. Да, полтора года назад! У меня была амнезия. То есть я до сих пор не помню, что со мной произошло. Всего не помню, только какие-то обрывки. Моя мама подавала в розыск. Меня не было три месяца. В общем, это долгая история, и вам она, вероятно, неинтересна. Лариса Федоровна, сегодня уже поздно, но завтра вечером я готов с вами встретиться в любом месте и в любое время. Или во вторник, среду, четверг, на следующих выходных. Как вам удобно. У меня не горит, так как у меня уже новые документы. Но и эти я хотел бы получить назад.

– Пусть сюда приезжает завтра вечером, – прошептала я. – Или когда ты тоже сможешь подъехать.

Лариса назвала адрес и предложила приехать завтра после девяти вечера. Лавка, в которой трудится Лариса, работает до восьми.

На другом конце опять воцарилось молчание.

– Вы на машине или общественным транспортом? Вам объяснить, как доехать?

– Нет, этот адрес мне отлично знаком. А вы, простите, там теперь живете?

– Живет моя родственница. Вчера переехала. Мы разбирали хлам, оставшийся от предыдущих жильцов, и нашли ваши вещи. Тут еще джинсы, футболка и ботинки. Подозреваем, что ваши. Нам чужого не надо.

– А больше ничего не нашли?

Лариса стала перечислять все, что осталось в кладовке от предыдущих жильцов. Святослав Васильевич попросил до его приезда больше ничего не выбрасывать. Лариса ответила, что за двумя сломанными стульями и коробкой с обувью, отправленными на помойку, мы уже не пойдем, но все остальное пока подержим в квартире. Святослав Васильевич вежливо поблагодарил Ларису, записал ее мобильный телефон, уточнил мой новый домашний (который помнил наизусть!) и распрощался до завтра.

– Кто тут жил полтора года назад? – посмотрела на меня Лариса после того, как повесила трубку.

– Совладелец сети «Колобок», – ответила я.

– Может, они были собутыльниками? – задумчиво произнесла Лариса.

– И что из того?

Я лично думала о том, что этого самого совладельца сети «Колобок» (Олега Галушко, если не ошибаюсь) убили как раз полтора года назад. Или сам убился в автомобильной аварии. Выяснить, сам или не сам, не удалось. А теперь появляется еще и этот Святослав…

– Давай для начала его выслушаем, а потом будем версии строить, – предложила Лариса.

Я согласно кивнула.

Глава 7

Разборку кладовки мы прекратили и дверь плотно закрыли, чтобы неприятный запах не распространялся на всю квартиру. Пусть завтра Святослав изучает хлам, если ему так хочется. А я могу не торопиться. Мы с Ларисой лучше чайку выпьем на моей новой роскошной кухне.

Дети были отправлены спать, так как им в понедельник в школу вставать, а теперь еще вставать раньше привычного времени. Ларисе на работу к одиннадцати, ну а я вообще человек свободной профессии, поэтому мы могли пообщаться подольше.

Но были вынуждены слушать странные звуки из печной трубы, которые я уже прослушала предыдущей ночью.

– Домовой, – однозначно сказала Лариса. – Надо покормить. Да, забыли мы. Ты должна была при въезде в новую квартиру с ним поздороваться, представиться, спросить разрешения жить здесь, а вчера вечером выставить теплого молочка, хлебца, конфетку, рюмку водки… Ты, конечно, ничего этого не сделала.

– Лариса, ты серьезно?

– Ну ты же слышишь?! – Родственница кивнула на печку. – Кто это еще может быть? Давай собирай ужин домовому. Хоть сегодня проставишься. И прощения попроси. Только искренне!

Я сделала все, как велела родственница, мы еще выпили чаю. Она отправилась в мою спальню, а я в мастерскую работать. Посплю на тахте.

Однако до сна было еще очень далеко. Я несколько раз выскакивала в коридор, так как мне опять слышались шаги, к которым теперь добавились еще и вздохи. Это были мужские шаги и мужские вздохи.

Утром я не слышала, как уходили дети и Лариса, а встав с постели, обнаружила пустое блюдце с молоком и отсутствие всех остальных даров домовому. Хотя это мои коты могли постараться в компании с детьми. Но ведь и водка исчезла! Или дети проявили необычное рвение к наведению порядка?

Я поставила вариться суп, потом решила сварить картошку и яйца на салат. Ведь сегодня вечером намечается гость. Нужно будет его чем-то угостить. Латка с тушеным мясом была полна наполовину. Хотя, может, он просто чаю попьет?

Я как раз закончила приготовление обеда, когда появились дети.

– Там внизу дядя Петя, – сообщили мои сокровища.

– Что он там делает? – удивилась я.

Мне пояснили, что дядя Петя привез какого-то своего приятеля для тест-драйва на машине бывшего хозяина нашей квартиры.

– Это какого хозяина? – не поняла я. – Тут их много было.

Мне пояснили, что мужа тети Сони, которая тоже находится неподалеку от нашего дома. Я решила, что и мне следует спуститься вниз и разведать обстановку. Детки пообедают сами.

Я спустилась и в дополнение к трем упомянутым лицам увидела еще одного мужчину, оказавшегося представителем автосервиса. Ключи от машины Сониного мужа были потеряны, и представитель автосервиса как раз занимался ее вскрытием. Оказалось, что Соня сама спросила у Пети, с которым познакомилась у меня, не хочет ли он купить машину. Самому Пете дорогая иностранная легковушка не требовалась (пусть ее и отдавали дешево), а вот один его приятель давно мечтал о чем-то подобном. Договорились о встрече. Мне не звонили, так как не исключали, что я еще сплю.

– Как вам на новом месте? – спросила Соня, пока мы наблюдали за работой автослесаря.

– Мне-то нравится, но вот, похоже, домовой не очень доволен.

Петя с приятелем как-то странно посмотрели на меня. Соня же восприняла мои слова серьезно.

– Я тоже считала, что это домовой, – заявила бывшая хозяйка квартиры. – И его ничем не ублажить! Может, у вас получится?

Автослесарь тем временем справился с задачей, и они на пару с потенциальным покупателем сели в салон и отправились в путь.

Правда, если бы не мастерство автослесаря, который сел за руль для проверки покупаемой машины, они могли бы закончить путешествие в лучшем случае в больнице, а в худшем – на кладбище. Так пострадала только машина.

Пришлось вызывать милицию. Автослесарь сам определил причину такого неудачного заезда: кто-то специально поработал над тормозами.

Только возникал вопрос: когда?

Машину все-таки увезли для проведения какой-то там специальной экспертизы, у Сони тряслись руки, и она была на грани истерики, Петр с приятелем тут же приняли на грудь, представители органов пытались допрашивать всех присутствующих.

Но ведь не присутствующие «играли» с тормозами.

В милиции и прокуратуре, представители которой тоже прибыли на место, помнили и Сонино дело (то есть убийство ее мужа), и историю нашей квартиры. Сотрудники органов пришли к выводу, что с тормозами поработали, пока Сонин муж был еще жив или сразу же после его смерти. Ведь с тех пор на машине никто не ездил. Ее не угнали. Значит, она все это время стояла с испорченными тормозами.

– Но ведь мой муж в ту ночь как-то доехал домой! – воскликнула Соня.

– Его зарезали в подъезде, а те, кто работал с тормозами, не могли предположить такого развития событий. Возможно, ему было суждено умереть в тот день – тем или иным способом. Если бы его ночью не зарезали в подъезде, он утром разбился бы на машине. Хотя мог и не разбиться…

– То есть у вашего мужа были как минимум двое недругов, – сказал уже пьяненький Петя.

– Не факт, – покачал головой следователь. – С машиной, конечно, работали преднамеренно, а в подъезде могла быть и случайность. Хотя, конечно, тот, кто работал с тормозами, не стал бы поджидать его с ножичком в подъезде.

Соня разрыдалась, я повела ее к себе. За нами потянулись Петя с приятелем. Представители органов стали разъезжаться. Собравшиеся зеваки тоже пошли в разные стороны. Из нашего дома я узнала девушку с пятого этажа, которую видела с молодым человеком, рассматривавшим меня как женщину. Но на этот раз девушка была одна. Ко мне не подходила.

У меня на площадке мы встретили Николая, который явно ждал нас у своей открытой двери. Он поздоровался с нами со всеми и поинтересовался, что произошло на улице. Как я поняла, он не видел все с самого начала. Пришлось пригласить его в квартиру и рассказать о случившемся. То есть рассказывал Петя, а я поставила на кухне оставшуюся после новоселья водку и порезала бутерброды. Николай тоже пил водку, но не такими темпами, как Петя с приятелем. И Соня пила и плакала. Я отказалась. Вскоре Соня попросилась прилечь. Я отвела ее в спальню.

Когда вернулась на кухню, Петя спрашивал у Николая про домового. Сосед ответил, что у него никто не живет, никаких звуков он по ночам не слышит, но если я хочу, он может мне разобрать, а потом снова собрать печку. Возможно, где-то образовалась щель или дыра, и там задувает ветер.

Я твердо ответила: нет. Я не хотела ремонта в кухне и вообще где-либо в квартире. Это что же здесь будет-то, если разбирать печку?! Из двух зол я выбирала меньшее. Или, по крайней мере, мне так казалось.

– А вы можете показать точное место, из которого слышится вой? – посмотрел на меня сосед. – В самом верху, посередине, в районе заслонки?

– Пожалуй, сверху, – ответила я.

– Стремянка есть?

Стремянка имелась в кладовке, оставшаяся от кого-то из предыдущих жильцов. Николай сам притащил ее в кухню, мой друг и работодатель Петя, сидевший у самой печи, подвинулся, и они с приятелем, я сама и коты стали наблюдать за Николаем. Дети из своих комнат не появлялись.

Николай принялся простукивать плитки. У него было очень серьезное и напряженное выражение лица. Каждую плитку он простукивал определенным образом – сначала держась на расстоянии от нее, потом прикладывал ухо. Похоже, он знал, что делал. Может, он у себя в квартире так клад нашел? И хочет в моей?! А как мы тогда его будем делить?

Но пока звук у всех плиток был одинаковый – или, по крайней мере, так казалось мне. Приятель моего друга Пети снова разлил водку, но Николай отказался, увлекшись работой.

Наконец одна плитка издала отличный от предыдущих звук, и это поняли все. Николай проверил ее еще раз, потом простучал соседние и объявил, что отправляется за инструментом.

– Но вы же испортите мне вид! – попробовала возмутиться я.

– Зато избавит тебя от домового, – заметил Петя, закусывая очередную рюмку водки.

– Я аккуратно ее выну, потом вы сами можете зацементировать полость, а я вам точно такую же плитку поставлю. Или сами поставите. Главное – умело вынуть, а уж это я как-нибудь сделаю. Подождите две минуты.

Николай на самом деле вскоре вернулся с сумкой на ремне, которую повесил на шею. Сумка была потрепанной и с множеством карманчиков. Вероятно, он часто ею пользовался и точно знал, что где лежит. По крайней мере, стоя на стремянке, инструменты доставал не глядя.

Он на самом деле очень аккуратно вырезал плитку, издававшую отличный от других звук. И замер на месте, тупо глядя в открывшуюся полость.

Я сказала бы, что это был тайник, правда, пустой.

– Ну чего там? – оторвались от водки Петя с приятелем.

Они оба встали, немного отошли от стола, чтобы видеть нужное место, потом Петя сказал, что я могу держать в этом тайнике драгоценности. Я заметила, что у меня нет такого количество драгоценностей, которые можно было бы держать в каком-либо тайнике, да и не стоят мои драгоценности того, чтобы убирать их в тайник. В любом случае все, кроме обручального кольца, которое я никогда не носила даже в период брака, было на мне.

– У вас что, больше ничего нет? – очнулся Николай, оглядывая мои серьги и цепочку с крестиком.

– Мамины серьги и цепочку носит дочь, – пожала плечами я. – С моей работой ни о каких кольцах не может быть и речи.

Я продемонстрировала Николаю свои руки, при виде которых какая-нибудь маникюрша вполне могла бы грохнуться в обморок.

– Да и денег лишних никогда не было на покупку драгоценностей.

Николай в задумчивости почесал голову, потом спросил, что делать с полостью.

– Как вы считаете, это она свистит?

– Не думаю, – покачал головой он. – Это маленький тайничок. Здесь даже никакой трещины нет. До нутра печки тут еще стеночка. Сами взгляните.

Николай засунул руку в полость и постучал.