Горький шоколад после любви Жукова-Гладкова Мария

Глава 6

Юля

– Юль, ты что делаешь? – раздался в трубке голос опера Андрюши. – Не спишь?

– Ты откуда звонишь? – спросила я.

– Мы на труп едем. В Невском районе. От тебя не очень далеко… Если хочешь…

– Давай адрес.

Я позвонила оператору Пашке, в надежде, что тот еще в состоянии подойти к телефону. Он, к счастью, оказался в состоянии. Я быстро собралась, прыгнула за руль, забрала оператора с телекамерой и пивом, и мы отправились. Андрей велел приезжать на пустырь.

На пустыре находились две несколько прибалдевшие особы женского пола. Не юные, но холеные. На вид им было лет по двадцать пять, значит, на самом деле года на два-три побольше. А ведь жутко холеные бабы. И пьяные.

Первой моей мыслью было: что эти холеные бабы в дорогих шмотках делали ночью на пустыре? Они не могли тут пить.

Оказалось, что подобная мысль посетила не меня одну.

– У вас есть собака? – спросил Андрей у дамочек.

Обе покачали головами.

Следователь Сан Саныч, появившийся после нас с Пашкой, легко толкнул меня локтем в бок. Мы давно знакомы и мыслим похоже. Дамочек попросили рассказать все в подробностях. Они мялись. Подозрения следственной бригады усиливались.

Дамочки нашли еще одну мертвую, зверски избитую девушку. Конечно, без документов и с сильно отличающимися от изначальных чертами лица. Даже если ее фотографию дать в «Криминальной хронике» или опубликовать в «Невских новостях», не думаю, что ее сразу опознают. Если вообще опознают. Отпечатков же ее пальцев, скорее всего, в милицейской картотеке нет. Правда, Андрей уже успел бросить мне через плечо, чтобы завтра с утра я привезла Арину на опознание.

Пашка сделал «панорамку» – завтра в «Криминальной хронике» я в очередной раз по просьбе правоохранительных органов напомню гражданам, чтобы они не шлялись по пустырям и собак своих выгуливали поближе к проезжей части. После «панорамки» оператор взял труп крупным планом, и то, что осталось от лица. Затем – дамочек, обнаруживших труп.

– Ой, меня не надо снимать! – вдруг заверещала одна из них, та, что казалась постарше.

– А я хотела вас попросить сказать несколько слов для «Криминальной хроники», – я обворожительно улыбнулась и сунула микрофон ей под нос. – Юлия Смирнова, «Криминальная хроника». Девушки, почему вы пошли на пустырь сегодня ночью?

Следственная бригада решила временно передать инициативу мне: а вдруг дамочки мне что-то откроют?

– Нельзя, чтобы меня муж тут видел, – старшая из двух закрыла лицо руками.

Так, дело становится все интереснее.

– Кто ваш муж? – не отставала я.

– Не надо снимать! Тогда я все скажу! – во взгляде дамочки, брошенном на меня, слились и лед, и пламень.

– Паша! – громко сказала я, и оператор все понял. Он отошел в сторонку, только дамочки не знали, что камера-то все равно работает. Знала бригада и покрывала Пашку.

– Девочки, что вы здесь делали? – устало спросил Сан Саныч, изображая заботливого папашу.

– Хотели похоронить фотографию моего бывшего любовника, – молвила вторая, с очень хорошей спортивной фигурой, и дыхнула на нас каким-то дорогим спиртным.

– Только черной мессы нам тут и не хватало, – пробурчал себе под нос Андрей, стоявший рядом. Я за своей спиной показала ему кулак.

Дамочки все-таки соизволили объяснить ситуацию. Ане ни в коем случае нельзя засвечиваться в «Криминальной хронике». Во-первых, у бабушки с дедушкой может случиться инфаркт, во-вторых, мужу это точно не понравится, в особенности потому, что криминальные новости смотрят все его приятели и партнеры, а репутация его жены должна быть безупречна. Как у жены Цезаря. Аня попросила лично меня и оператора в окрестностях ее постоянного места жительства не появляться. «Понятно, – подумала я. – Относится к тем, кто предпочитает видеться со мной только по телевизору».

Я обещала Ане вырезать ее лицо. Однако следственная бригада координаты дамочек записала. Хотя что они могут знать? Одна только что приехала из Москвы, вторая вряд ли что-то знает о женской борьбе без правил. Но…

Арина Забродова опознала и эту убитую. На ее лице был написан неподдельный ужас.

– Вам, наверное, лучше уехать из города, – сказал Андрей. – Есть куда?

Арина покачала головой.

– И некуда, и не могу. Я же потеряю работу.

– Ты жизнь можешь потерять, идиотка! – не выдержала я и вспомнила о дальних Пашкиных родственниках в Новгородской области, куда он каждый год выбирается где-то на недельку в августе – походить за грибами.

– Сегодня вечером закажу разговор, – сказал он.

У его родственников в доме телефона нет, нужно звонить их соседям по деревне, причем только через телефонистку.

– Арина, сматывайся-ка ты из города, – сказала я. – За клюквой сходишь…

– Но вначале расскажи нам всю правду, только правду и ничего, кроме правды, – встрял Андрюша.

У Арины дрожали руки, стучали зубы, она вся побелела. Я вновь украдкой показала Андрею кулак.

Пашка извлек из кармана банку пива, открыл и вставил ее Арине в руку:

– Давай!

Она отпила глоток, немного расплескав.

Андрюша предложил нам всем загрузиться в мою машину и отправиться в Управление. Там, в теплой дружественной обстановке, где никто не помешает, Арина и расскажет нам, почему она все-таки решила обратиться ко мне за помощью.

Я села за руль, Арина разместилась на переднем месте пассажира, Пашка с Андреем – сзади. Арина молчала, тупо глядя на серую ленту шоссе, мы с Пашкой и Андреем обменивались репликами, в основном обсуждая прошлую ночь и двух дамочек. Андрюша сообщил нам, что Анечка из Москвы – хищница еще та. Секретаршам редко удается женить на себе босса, а она даже не была личной секретаршей, а сидела на приеме – при входе в головной офис, и переключала звонивших в фирму на нужные отделы.

– Мужик богатый? – уточнила я.

– По нашим меркам – немерено. Муженьку в самом деле очень не понравится, если его жена засветится в твоей программе, Юля.

– Вырежем, – пообещала я уже Андрюше.

Мы так увлеклись беседой, что совсем не обратили внимания на машины, проезжавшие справа от моей тачки. Я заметила нечто только в последнее мгновение, уголком глаза… Завопила истошным голосом, нажала на тормоз и, не знаю как, нырнула под торпеду.

В последовательности дальнейших событий я не уверена. Или все они происходили одновременно…

Прозвучал выстрел, Арина как-то странно пискнула, потом (или сразу?) послышался грохот удара – это врезались в зад моей машины. Загудели клаксоны, Андрей что-то орал. Я увидела Пашкины глаза напротив своих собственных – он каким-то образом просунулся между сиденьями, а я сама развернулась под торпедой… Андрей уже звонил по мобильному, в стекло моей машины стучали. На улице орали люди. Передо мной висела безжизненная рука Арины, а водительское сиденье было забрызгано какой-то гадостью…

Нет!!!

После встречи с Мастером женщина поняла, почему требовалось говорить только правду. Он погрузил ее в гипнотический сон. Она осознала, что спала, только когда очнулась, а как засыпала – не помнила. И что он делал с ней под гипнозом, она не знала. Наверное, проверял.

– Ты сказала правду, – произнес Мастер спокойно, глядя на нее красивыми глазами, в которых было что-то восточное. – И для тебя это очень важно. И ты права. Я помогу тебе.

Женщина смогла лишь кивнуть. В горле пересохло. И женщина поняла, что давно – да, пожалуй, никогда! – она так не хотела ни одного мужчину.

Глава 7

Аня и Ольга

– Ну и влипли, – вздохнула Аня, когда они вернулись в квартиру Веселко. Вернее, квартиру, найденную для Веселко Аниным мужем.

Девушки полностью протрезвели. Настроение было – хуже некуда.

– Выпивка еще есть? – спросила Ольга.

Аня кивнула, погруженная в свои мысли. Может, не стоило вызывать милицию? Зря, наверное, они это сделали… Не из-за милиции – из-за журналистки. Но кто же мог подумать, что она ночью принесется на пустырь, да еще и с оператором? Пожалуй, ее вызвала следственная бригада. Они все знакомы. Ну и стервозная девка! Аня женщин вообще никогда не любила. Пожалуй, единственная, с кем она могла быть откровенной, это Ольга. Да и то не во всем… Планом, который уже давно зреет в Анином мозгу, с Ольгой не поделишься. По крайней мере, пока. Но без помощницы ей не обойтись. Причем без рисковой помощницы.

Аня опять вспомнила журналистку. Похоже, эту Юлию Смирнову из «Криминальной хроники» ничем не удивишь и не испугаешь. Труп изуродованный – в порядке вещей. Где она бывала? О чем говорила со следственной бригадой? Что-то там упоминалось о Бюро судебно-медицинской экспертизы. Какие там ужасы ей санитар показывал? Но для Юли Смирновой это, похоже, совсем и не ужасы, а обычная каждодневная работа.

Но вот можно ли ей доверять? Можно ли идти с ней на дело? Не побежит ли она сразу же к знакомым милиционерам? А что у Юли Смирновой таких полно, Аня видела своими глазами.

Раньше Аня «Криминальную хронику» не смотрела и «Невские новости», для которых, как она поняла, Смирнова также пишет, не читала. Нужно будет ознакомиться с ее творчеством. Прошлые-то передачи посмотреть негде, а вот подшивку «Невских новостей»… Есть же библиотеки в Санкт-Петербурге? И Интернет. Должен этот еженедельник быть в Интернете? А потом надо как-то пообщаться со Смирновой лично… Без трупа и членов следственной бригады поблизости. И выяснить, что ей нужно.

Аня собиралась предложить ей деньги. Сколько запросит Смирнова? Но главное – выяснить: станет журналистка ее потом шантажировать или нет? Что она собой представляет? Что ей нужно по жизни? Судя по роже – это прожженная стерва, которая видела все. Такая как раз и требовалась Ане. Хотя лучше бы подключить Ольгу. Ольга-то ее точно не продаст… Но потянет ли?

– Ань, что они там говорили про какую-то женскую борьбу? – Ольга оторвала сестру от размышлений. – Ты поняла?

– Вроде убитая – боксерша, или как там это называется? Но сами они ее не знали. Собираются кого-то завтра приглашать на опознание.

– А почему ее убили здесь?

– Оля, я понятия не имею! Позвони завтра в «Криминальную хронику» или в «Невские новости», где эта Смирнова работает, и спроси у нее. Или телевизор посмотри. Есть у тебя программка? Ах, да, конечно, нет. Не сообразила. Я сама завтра посмотрю. Только бы она меня вырезала! Ты представляешь, что будет, если Тихонов меня в «Криминале» увидит?!

Ольга вздохнула.

– Неудачно все началось. Дурной знак.

– Брось! – рявкнула Аня. – Сколько раз я тебе повторяла, что день принятия решения о переезде оказался самым счастливым в моей жизни? И у тебя все будет отлично. Вначале все кажется просто ужасным! Конечно, страшно. Любые перемены страшны. Но ведь кто не рискует – тот не пьет шампанского! Кстати, давай-ка откроем бутылочку. Нам надо выпить. И обязательно шампанского! За успех!

Хотя Аня и пыталась уверить Ольгу Веселко, что в Петербурге она счастлива, это было не так. Вначале она в самом деле так думала, теперь несколько изменила свое мнение. Да, день переезда стал самым значительным, самым судьбоносным. Как она тогда мучилась… Как взвешивала все «за» и «против»! Да, она уже многое получила. То, чего хотела раньше. Но теперь она хотела другого! И Аня была уверена: она своего добьется. Всего добьется, раз уже выполнила план номер один. Но пока следовало успокоить Ольгу. А то вдруг она сорвется обратно в Москву? Этого нельзя допустить ни в коем случае!

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, – призналась Аня Ольге. – Я пережила это два года назад. А тут еще этот труп… Но все уладится, уверяю тебя. И не забывай, что у тебя здесь есть отец и я, да и, наверное, какие-то старые знакомые найдутся. Я-то никого не знала, ехала к бабушке с дедушкой.

Веселко молча пила шампанское.

– Злорадствовать, конечно, нехорошо, – продолжала Аня, – но знаешь, что меня больше всего радует?

Веселко приподняла брови в немом вопросе.

– То, что я, наконец, утерла нос своей драгоценной мамочке. Ей никогда не нравились мои мужчины, но против Геры и она ничего не смогла бы возразить.

Алла Даниловна искала для дочери сына кого-нибудь из людей, с которыми сама имела общие дела, пытаясь закрепить нужные связи.

Девушки были уже довольно-таки сильно пьяны: к концу подходила вторая бутылка шампанского.

– Я так рада, что ты все-таки приехала, – призналась Аня. – Я боялась, что ты передумаешь… не рискнешь… Я на седьмом небе! Только, пожалуйста, не уезжай из-за этого трупа! Какое нам до него дело? Олечка, родная, я тебе помогу во всем! Мне так тебя не хватало!

Ольга улыбнулась: решение далось ей нелегко.

– Гера обещал поговорить с друзьями и быстро подыскать тебе работу, – продолжала Аня.

– Не забывай, дорогая, что я приехала сюда в первую очередь для того, чтобы устроить свою личную жизнь. Работа приходит и уходит, а мужчину хочется всегда. В принципе, работу не так-то трудно найти, а вот Тихоновых – гораздо сложнее. Пусть лучше представит меня своим друзьям-приятелям. Холостым.

Девушки молчали какое-то время, потом Ольга заговорила вновь:

– Ты, конечно, права: работу нужно искать, не откладывая дело в долгий ящик – я же не жду никаких поступлений. Пока. Жаль, конечно, что я не закончила институт или хотя бы курсы машинисток или секретарей-референтов. Мне всегда было так скучно сидеть за партой: хотелось двигаться, действовать, перемещаться с места на место. В результате я даже печатать не умею. То есть, в фирму меня ни в какую не возьмут.

– А зачем тебе в фирму? – удивилась Аня.

– А где ты мужика нашла? Где они все бывают? На работе! А я со своими способностями только и могу, что вести аэробику да шейпинг. Женщинам! Где ты видела мужиков на аэробике?

– Вообще-то, Тихонов ходит куда-то на тренажерах качаться… – протянула Аня. – Они тоже как-то занимаются. Мужчины, в смысле.

– Вот и узнай, куда он ходит.

Аня помолчала и заметила:

– А вообще-то, ты и сейчас можешь научиться печатать. Еще не поздно. Компьютер – машина для идиотов. За один день азы освоишь. Я тебя обучу. Потом быстро наберешь скорость печати… Поверь: это несложно.

– Нет, Анька, – Веселко покачала головой. – Это я чушь несла про фирму: не смогу я восемь часов сидеть на одном месте. Нет, я могу танцевать восемь и даже десять и двенадцать часов подряд, ногами, руками крутить и все в таком роде – но не сидеть в конторе. Этого я не выдержу. Ни ради какого мужика, – Ольга усмехнулась. – Я – беговая лошадь, я хочу участвовать в скачках, срываться со старта и нестись к финишной черте, а не быть привязанной к секретарскому или какому-то еще столу, компьютеру, факсу. Это не для меня.

– По крайней мере, ты знаешь, чего ты хочешь, – заметила Аня.

– А ты разве не знаешь? – поразилась Ольга.

– Теперь нет, – Аня грустно вздохнула и разлила остатки шампанского из второй бутылки по бокалам.

– То есть?

И Аня объяснила, что еще год назад главной целью было женить на себе Тихонова, она этой цели добилась, а сейчас… Тихонову не нужно, чтобы она работала целый день: он хочет, чтобы она утром готовила ему завтрак и подавала его в постель, днем успевала позаниматься собой, убрать квартиру, сходить по магазинам, приготовить ужин, встречала его после работы отдохнувшей, выспавшейся, веселой. Он против домработниц, считает, что жена должна быть хозяйкой в своем доме, а когда родится ребенок, она должна посвящать себя и ему. Какая тут работа? Но ведь жена может быть партнером, считала Аня. Не секретаршей, а, например, замом генерального. Ведь у Ани – прекрасное образование, никто никогда не считал ее дурой. Да, она начинала в фирме Геры секретаршей на приеме, но так получилось. Почему бы теперь не поставить ее на более высокую должность? Вторую в фирме? Однако Тихонов об этом даже слышать не желает.

– Мне уже так скучно, – призналась Аня сестре. – Вначале после увольнения я была занята приготовлениями к свадьбе, потом что-то переставляла и переделывала в квартире, а теперь… Начались будни: супермаркет, рынок, кухня. И хозяйство не отнимает много времени: я на машине, в очередях стоять не надо, дома всякой техники навалом.

– Но не это главное, – поняла Веселко.

– Нет… Гера считает, что купил меня, что я – его собственность… Я ограничена в общении. И это еще не все, Оля! Нервишки у него пошаливают. На работе, на людях он сдерживает свою агрессивность, а на мне можно сорваться, в полной мере продемонстрировать свои худшие качества… Но в то же время он хочет, чтобы я ему постоянно твердила, какой он умный, сильный, талантливый…

– Рожай скорее, – сказала Ольга.

– Пока не получается.

Аня грустно вздохнула и посмотрела в окно.

– Что-нибудь не так? – тут же догадалась Веселко и взяла руку подруги в свою.

– Я заловила его на этом, поняв, что его слабое место – наследник. В первый раз притворилась девочкой…

– Что?! Как? Ты операцию делала? Восстанавливала девственность?

– Есть и другие способы, – усмехнулась Аня. – Научу на досуге. Я уже десяти мужикам девочкой прикидывалась. И все верили.

– Но возраст…

– Теперь придется с этим делом заканчивать… Но они, сволочи, это любят. Человек легче верит в то, во что хочет поверить. Тихонов и поверил. А потом я сама захотела ребенка. Мы живем, не предохраняясь, – призналась Аня. – Я ходила проверяться: со мной все в порядке. И он сам, гад, меня проверяться к какой-то купленной им бабе водил.

– Значит…

– Думаю, да… Но я не могу ему сказать, чтобы он отправился к врачу! – воскликнула Аня. – Ты представляешь, какой это будет ему удар по самолюбию! Он, мужчина, а не в состоянии… А всю злость опять сорвет на мне.

– Но ты все-таки считаешь, что он не в состоянии. Так?

Аня кивнула.

– Он жил с первой женой почти пять лет. Детей не было. Теперь она снова замужем – и у нее уже родилась девочка.

– Но неужели он сам?..

– Пока я не хочу поднимать эту тему, – призналась Аня. – Может, через год…

Ольга поняла, что лучше перевести разговор в другое русло.

– Вот что, Анька, – заявила она. – Как только я устроюсь на работу, ты придешь ко мне в группу на аэробику, шейпинг или что там еще я буду вести. Ко мне он тебя отпустит. Идет?

Аня улыбнулась.

– Идет, – кивнула она.

Но Аня думала о другом. Может ли она обратиться к Ольге за помощью? Сумеет ли Ольга ей помочь? Смирнова – сможет, но Аня ей не может доверять. А Ольге доверяет. Вот дилемма!

Потом женщина и Мастер встречались снова, чтобы обговорить детали. Женщина поставляла нужную информацию. Ей было нетрудно ее раздобыть. С ее-то связями и клиентурой! Она давно оказывала своим клиентам подобные услуги. Узнавала что-то у одних для других. Теперь узнавала для себя. Да и на что ей тратить деньги? Раньше она вкладывала их в свою внешность. Теперь… На лечение тратиться уже бессмысленно. Она все равно обречена. Она будет вкладывать в Месть!

Глава 8

Юля

Расстрел Арины Забродовой в моей машине произвел на меня удручающее впечатление. В общем, хреново мне было. Да, за время журналистской работы мне довелось повидать немало трупов, причем в самых различных состояниях и местах, но когда рядом с тобой убивают твою знакомую… И понимаешь, что пуля также могла достаться и тебе…

После всех формальностей мы с Пашкой посетили родной холдинг. Мы не забыли об основной работе и сделали репортаж о событии, в котором без малейшего желания приняли непосредственное участие. Потом я заехала в автосервис к знакомым ребятам. Те обещали сразу же заняться моей машиной, понимая, что если волка кормят ноги, то журналистку колеса, и мне без тачки никак.

Вечером я снимала стресс в компании с любимой соседкой Татьяной. Татьяна мне и подруга, и старшая сестра (хотя мы не родственницы), и подушка для выплакивания слезок, и первый рецензент в одном лице.

– Юлька, успокойся! – повторила она мне несколько раз. – Может, работу сменишь?

– Что-о?! – взревела я.

Татьяна широко улыбнулась:

– Вот давно бы так.

Соседка немного помолчала, мы выпили еще водочки, и она продолжила меня успокаивать:

– Пожалуйста, только не считай себя виноватой в смерти Арины. Ты в ней НЕ виновата! Совсем. Если кто-то и виноват, то сама Арина.

Я кивнула: думала точно так же. Да, моя бывшая одноклассница чего-то боялась, но не решилась рассказать мне в с е.

– Займешься расследованием? – соседка произнесла эти слова совсем не вопросительным тоном. Она не сомневалась в моих дальнейших планах.

Я кивнула.

– Что думаешь делать?

– Борьбу и бокс я всегда терпеть не могла, – призналась я соседке. – Мне неприятно смотреть на мордобой, даже мужской. Женского я никогда не видела и желания смотреть не испытываю. Но надо бы сходить.

– В один из таких спортзалов, о которых говорила Забродова?

– Если бы знать, когда там проводятся турниры… Как я поняла, их «фирма» – я не знаю, как их иначе назвать, – арендует несколько спортивных залов по очереди, или в каком-то другом порядке. Адреса спортзалов у меня есть. Их Арина мне написала.

– Школа?! – воскликнула пораженная Татьяна. – Обычная общеобразовательная школа?!

– А почему нет? Директор делает деньги. Я не уверена, что он полностью в курсе, что именно там происходит ночью. А если и в курсе? Ему ведь хорошо платят. В этом я не сомневаюсь. И мне он ничего не скажет, даже если я и прорвусь к нему, чтобы взять интервью или просто поговорить без камеры и диктофона. Если Андрей или кто-то из его коллег туда отправится с вопросами, им тоже ничего не скажут. Директор сделает круглые глаза. Никому ничего не сдаю! Что вы! Явно же оплата идет черным налом. А сам он позвонит арендаторам, сообщит, что запахло жареным. И потом там хоть какую экспертизу проводи. Уверена: никаких следов крови ни в каком спортзале не найдут, как и закопанных в подвале трупов. Трупы они скидывают в разных частях города.

Я задумалась. Татьяна спросила, как проходят бои – по моему мнению, по мнению опера Андрюши, с которым она была знакома лично, и его коллег. До того, как одна из соперниц умрет?

– Нет, – твердо ответила я. – Мы решили, что это несчастные случаи. Но организаторы их не исключают. Идет бой без правил. Сколько времени? А шут их знает. Может, это зависит от реакции зрителей. Кто платит деньги, тот и заказывает музыку. Хотят, чтобы дрались до потери сознания – дерутся. Левочкина Рита сама домой вернулась. Или не сама. Она же с кем-то еще в квартире продолжала драться. Просто кому-то из девчонок не повезло.

– Иногородним, – напомнила Татьяна.

– Возможно, наши, питерские – а из спортсменок, как я поняла, все местные, путанки же по большей части иногородние, дерутся до первой крови. Или… Не знаю, Таня. Но совершенно уверена: до смертоубийства доходит далеко не каждый бой. Кто на это согласится? Девчонки живут дома или на съемных квартирах… Если бы их держали где-то взаперти и выигрыш боя был средством для продления жизни…

Я вдруг осеклась. Мы встретились взглядами с Татьяной.

– Ты не исключаешь такой вариант?

– Мне это только что пришло в голову, – честно призналась я. – А вдруг кого-то из них на самом деле изолировали и держали насильно? Иногородних? И, может, Левочкину Риту? По какой-то причине. А Рита сбежала… Поэтому девчонки и пропадали. Ведь нашли тела не всех, названных Ариной. Хотя их ведь могли и в воду сбросить, и в асфальт закатать… Да и теперь, наверное, организаторы боев будут поосторожнее. И Арины больше нет…

– Я пойду с тобой на эту чертову борьбу, – твердо заявила Татьяна. – Одну тебя не отпущу.

– Ты уверена, что нас с тобой туда пустят, даже если мы выясним место и время проведения очередного турнира? В особенности меня – с моей физиономией, которая регулярно мелькает на телеэкране?

– Загримируешься, – невозмутимо сказала Татьяна. – Не в первый раз. Сколько у тебя париков? Три? Рожу намажешь. Или сама, или с кем-то из гримеров посоветуешься. У вас же есть в холдинге. А то ты в тех париках уже выходила в злачные места. А на этих шоу могут оказаться знакомые тебе люди.

В словах Татьяны было разумное зерно, и не одно. Но я считала, что на эти ночные шоу пускают только по рекомендации. Надо идти с кем-то из своих, а следовательно, прикинуть, с кем. Кто может на них бывать?

Ну, во-первых, крестный папа – Иван Захарович Сухоруков, мой давний знакомый по одному делу.

Он провел много лет в местах со строгой изоляцией, в перерывах успел приложить свои многочисленные таланты в различных сферах. По-моему, он мог делать деньги из воздуха. И он вполне может развлекаться на подобных турнирах… А если Иван Захарович, его соратники и верные оруженосцы и не посещают данных мероприятий, то вполне могут знать тех, кто там бывает, и обеспечить проход мне. Или сопроводить меня лично.

Я совсем не исключала, что прибыль с данного «шоу» идет как раз в карман Ивану Захаровичу. Даже если это была и не его идея, он вполне мог взять ее под свое крылышко, развить, углубить, усовершенствовать. В таком случае, за мой интерес по головке меня не погладят. В лучшем случае, вежливо попросят не совать свой любопытный нос, куда не просили.

Если же Ивану Захаровичу прибыль с таких шоу не идет, он, узнав от меня о них (может и не знать, у Сухорукова полно других дел и интересов), явно захочет ее получать. Безобразие! Что-то в городе происходит без ведома Ивана Захаровича! И Иван Захарович подберет эти бои под себя. Мне, в принципе, плевать, кто их организует. Я понимаю: есть спрос – должно быть предложение. И при нашем рынке, то есть, базаре, оно будет. Но я не хочу, чтобы убивали девчонок. Ведь ни за что!

Да, девчонки добровольно занялись борьбой. Это их личное дело. Не исключаю, что среди них есть и садистки, и психически ненормальные, но основная масса, думаю, пошла, потому что это – единственный способ заработать большие деньги. Надеются отложить на черный день. Но ведь они явно не желают, чтобы он стал последним!

Иван же Захарович будет проводить бои до последней капли крови, если это даст прибыль. Да и вполне может посчитать эти мероприятия «развлекаловом», как он любит выражаться. Ему ведь скучно. А тут такое дело – бабский мордобой! И верным оруженосцам должно понравиться. Нет, Ивана Захаровича нельзя подключать вообще.

Никто из знакомых мне сотрудников органов не подходит, однозначно. Подозреваю, что их к таким мероприятиям и близко не подпускают. Специальные люди поставлены, которые сотрудников органов чуют, как дрессированный спаниель – наркотики. С кем же мне идти? О том, как узнаю время и место, я пока не думала. Узнаю. В этом я почему-то не сомневалась.

Оператора Пашку я исключила сразу. Даже брать с собой его нельзя. На такие турниры явно ходят герои моих репортажей, и часть из них знает Пашку. Можно его, конечно, загримировать… Но из Пашки защитник – никакой. Хотя сила в нем есть, как и в любом операторе: целый день профессиональную камеру таскать – работа не из легких. Но никаких приемов Пашка не знает, да и рисковать любимым оператором не хочется.