23 Лесев Игорь

Глава 10

ПОЕЗДКА

13 апреля. Четверг

Утро выдалось теплым и по-настоящему весенним. Меня даже не разбудили мои соседи. В кои-то веки я сделал зарядку, долго стоял перед зеркалом и зализывал непослушную челку, она все время ложилась не в ту сторону, куда я хотел. Настроение у меня было отличное. Я надел свои любимые голубые джинсы, белый пуловер, белые же кроссовки и вышел на улицу. Посмотрел на часы, было начало девятого, даже не помню, когда последний раз я так рано выходил куда-то. Но больше всего меня радовало то, что минувшую ночь я проспал отменно. Мне ничего не снилось, вернее, я совершенно не помню своих снов. Более того, спал я исключительно на спине, как будто это не я потерял работу и не я последние несколько дней думал исключительно о смерти. Именно в эти минуты все мною пережитое казалось надуманными фобиями, миражом богатого воображения, не больше. С такими мыслями я спустился к близлежащей дорожной развилке возле своего общежития и уже собирался повернуть во внутренние дворы, чтобы быстрее дойти до метро, как увидел то, что мне мигом испортило все утреннее настроение. Прямо посреди развилки стояла и смотрела в мою сторону та самая брюнетка в красном платье. Лицо ее было симпатичным, с правильными чертами, но глаза. – с ее глазами было что-то не то. Как будто она слишком переборщила с тенями. Я автоматически подошел чуть ближе и остановился. На меня смотрело лицо с пустыми глазницами. Да нет, она просто кареглазая, не может человек вот так, без глаз, ходить по городу. Тем не менее я не решился подойти ближе. Вырисовывалась интересная картина, мы смотрели друг на друга (если можно так выразиться о девушке без глаз), я стоял значительно выше ее, так как дорога круто шла вниз к развилке. Людей на улице не было совершенно, к чему я уже начал понемногу привыкать. В этот момент из-за поворота вынырнула черная «Волга» и совершенно бесшумно задним ходом подкатила прямо к девушке. Опять черная «Волга». Брюнетка открыла заднюю дверцу, села в машину, и та так же бесшумно и медленно направилась ко мне. Я отпрянул, но никуда бежать не стал. «Волга» остановилась напротив меня, и вновь открылась задняя дверца. Я вспомнил эту брюнетку на порнофотографии, вспомнил, какое у нее шикарное тело, мне чертовски захотелось увидеть ее обнаженную грудь, заняться прямо сейчас в машине с ней сексом. Я сделал движение по направлению к машине, из открытого проема меня обдал запах слащавого аромата.

В этот момент в голове у меня прогремел голос мамы: «Витя, стой на месте!»

Это меня отрезвило, я сначала остановился, а затем сделал два шага назад. С заднего сиденья «Волги» раздалось ядовитое шипение, старческая рука, облаченная в красный рукав, появилась на свет и закрыла дверцу изнутри. Машина тихо тронулась и поехала в направлении Львовской площади. Я посмотрел на номер «Волги»: 81-04А, странный номер. Никаких цифр 23 не было, это уже хорошо. Но тут же меня прошиб озноб. В 1981 году я родился, то есть, если к первым двум цифрам приписать 19, то получится год моего роджения, а 04 – это четвертый месяц, на что и указывает литера «А» – апрель. Но родился я в октябре, значит, апрель. это месяц смерти.

Я по-прежнему брел к метро. Настроение уже было паскудное, вся утренняя бравада куда-то подевалась. Под стать менялась и погода. Небо затягивали низкие грозовые тучи, в Столице явно намечался сильный дождь. Я спустился в метро и доехал до станции «Либидская», там сел на маршрутку и поехал на Теремки. Именно от Теремков следовало добираться на Васильков, ловить маршрутное такси или попутную машину. Уже на Либидской небо было значительно светлее, но над северной частью Столицы, пожалуй, уже шел дождь.

До Теремков я добрался быстро и так же быстро остановил маршрутку, которая ехала на Васильков. Маршрутка была почти пустая, люди в это время в основном ехали на работу в Столицу, вечером будет все наоборот. Я спросил у водителя:

– Сколько времени ехать до Василькова?

– Двадцять пять хвылын.

– А где вы останавливаетесь?

– Биля Центрального автовокзалу.

– А не знаете, улица Гагарина от него далеко?

– Хлопець, там спытаешь, я нэ знаю, я з Столыци. Ага, ты так же со Столицы, как я с Парижа.

– А кладбище Васильковское далеко?

– Будэм биля нього проезжать, побачыш. И не видволикай мэнэ, я не справочнэ бюро.

Водителя я достал изрядно, но мне нужно было хоть что-то выяснить. В конце концов, от него не убудет.

– Не ходи сегодня на кладбище.

Я обернулся, сзади сидела бабка, одетая во все черное. Как только я ее увидел, меня изнутри обдало холодком. Обычно украинские бабки и так страшненькие, особенно те, что из сел. Но эта была просто безобразна. Худосочное ссохшееся лицо, маленькие глазки и оттопыренная нижняя губа, которая постоянно дергалась. Но больше всего вызывал отвращение ее нос, вернее, его отсутствие. А там, где ему было положено находиться, была глубокая впадина и из нее торчала вата и какая-то деревянная палка, обозначающая контур носа. Зрелище было просто ужасное, да еще к тому же бабка находилась прямо за мною, в каком-то полуметре. При этом голос у нее был не под стать ее внешности, грудной, как будто ей было не за шестьдесят, а всего лишь лет тридцать. Она вновь повторила:

– Не ходи сегодня на кладбище. – И еще раз: – Не ходи сегодня на кладбище. Ха-ха-ха, ох ха-ха-ха! – Она начала заливисто смеяться, периодически повторяя одну и ту же фразу.

Я сидел бледный, не в силах пошевельнуться. Меня начало трясти, захотелось ударить эту тварь, остановить маршрутку и без остановки бежать обратно в Столицу, в свою общагу, зарыться там с головой в одеяло и никогда больше оттуда не высовываться.

– Так, всэ, прыихалы, – водитель остановил маршрутку и повернулся в мою сторону. Я посмотрел в окно, кругом было поле, мы стояли на оживленной южной трассе. – Всэ, кажу, вылазь. – Он обращался к бабке. – Я що тэбэ казав, щоб нормально сэбэ вэла. Вылазь, кажу.

На удивление, бабка его послушала и пошла к выходу, правда, все еще продолжала смеяться и смотрела исключительно на меня. Как только она открыла дверь, смех ее тут же прекратился. Она еще раз посмотрела на меня и сказала:

– Не ходи сегодня на кладбище, оно само придет к тебе, – и медленно закрыла дверь.

– Да йды вжэ, зовсим мэни хлопця запугала, – водитель нажал на газ. – Нэнормальная якась, зразу браты нэ хтив, так на тоби. – Он посмотрел через плечо на меня и добавил: – Да ты нэ бийся, зовсим, бачу, блидый сыдыш.

Просто старая идиотка, таких везде хватает. Погода тем временем продолжала портиться, на улице поднимался ветер, небо становилось черным. А мне еще предстояло искать эту чертову улицу Гагарина. При том, что еще не было даже полудня и мать Обухова, а также Соня скорее всего на работе. Я как раз стал думать, ехать ли сразу в Столицу, если никого не застану дома, или же подождать их в Василькове до вечера, как меня окликнул водитель:

– Ось воно!

Я сразу не сообразил и потому переспросил:

– Что?

– Кладовыщэ, ты ж запытував про нього.

Я посмотрел вправо и увидел надгробия и кресты. Кладбище было довольно-таки большим, оно начиналось за лесопосадкой и тянулось вдоль дороги, от чего его размеры казались еще большими. Где-то здесь похоронен Димка. Оказывается, та злополучная остановка автобуса произошла рядом с этим местом. Действительно, когда в это воскресенье остановился «Икарус» и я прочитал табличку «Васильков 6 км», это означало, что до Василькова шесть километров. Но кладбище начинается сразу перед Васильковом, значит, до него тогда еще ближе.

Мы ехали минут пять, а кладбище все не кончалось. Уже появилась табличка «Васильков», а кресты по правую сторону маршрутки все еще были видны. Наконец, появились первые дома, сначала частные одноэтажные, а затем и обычные панельные пятиэтажки. По лобовому стеклу маршрутки забили первые капли дождя. Они все усиливались и постепенно превратились в сплошной поток воды, начался ливень с сильными порывами ветра. Спереди показался автовокзал. Я приехал в Васильков.

Глава 11

ПОД ДОЖДЕМ

13 апреля. Четверг

Как я понял, автовокзал располагался почти в центре Василькова. Это было типичное совковое двухэтажное обветшалое здание с большими уродливыми окнами и грязно-синей крышей. Перед главным фасадом (если у этой руины вообще был фасад) стояли две коричневого цвета лавки, которые безжалостно заливало из-под дырявого карниза. Сидеть на них зимой холодно, летом жарко, в дождливую погоду просто невозможно, поэтому, для чего их тут поставили, не понятно. Зато когда я вошел внутрь автовокзала, то обнаружил в просторном зале всего лишь один ряд прибитых друг к другу пластиковых сидений. Все они были заняты (кто от дождя прятался, кто своего автобуса ждал, а кто и просто спал, и, похоже, именно не в первый раз в этом месте), а те, кому не хватило сидений, зябко жались по углам автовокзала. Так получилось, что в центре зала оказался я один (даже ряд с сиденьями был в стороне) и все присутствующие с любопытством уставились на меня. Помимо того что у меня не было никакого багажа, так я еще и одет был в полностью светлые тона, что весьма контрастировало с черно-серым одеянием остальной публики и все усиливающимся ливнем на улице. Ни одного приветливого лица я так и не увидел. Постояв нерешительно в центре, я направился к одному работающему окошку кассы. За ним сидела полная женщина лет 45–50.

– Добрый день! – Тетка подняла на меня глаза, но ничего в ответ не сказала. Ну и подавись, сволочь. – Вы не подскажете, как найти улицу Гагарина?

– По-пэршэ, я нэ справочна, а по-другэ, я не розумию росийськои мовы.

– Ну, во-первых, в украинском языке нет никакого слова «справочна», а есть «довидка», а во-вторых, чтобы понимать хоть один язык, нужно жрать поменьше, а то скоро с рабочего места на бульдозере будут вывозить, – с этими словами я развернулся и пошел прочь от окошка, и вообще с автовокзала.

За спиной начиналась вонь, кассирша явно заводила ее охотно поддержавшую и все слышавшую публику:

– Ты подывысь, гавно якэ знайшлось! «Нужно жрать поменьше»…

– Понавчалы на свою голову.

– Хамло такэ! И цэ ж надо, вырядылося в такый дощ!

– Да-а-а-а. Молодежь зараз нияка.

Дальнейших характеристик в свой адрес я не слышал, так как вышел на улицу. Ливень вроде бы превратился просто в сильный дождь, но прекращаться в самое ближайшее время он явно не собирался. Возвращаться обратно в зал автовокзала смысла теперь не было никакого, балаган моего имени там только начался и, похоже, еще не скоро закончится. И если кто-то из присутствующих и решится указать мне улицу Гагарина, то в одночасье станет там изгоем и вынужден будет выйти под дождь вместе со мной.

На небольшой площади перед автовокзалом не было ни одного такси, что само по себе странно, даже если учитывать такую непогоду. В какую сторону мне идти, я решительно не знал. Постояв еще несколько секунд, я двинулся в сторону пятиэтажек, по моему расчету, там должно быть больше прохожих, а потому можно будет у кого-то спросить улицу Гагарина. Хотя живут Обуховы, скорее всего, в частном доме, его дешевле купить, чем квартиру, а денег за ними больших вроде бы не водилось. Я прошел уже около километра, но ни одного прохожего мне так и не попалось. По городу даже машины редко ходили, не то что люди под дождем. К слову, вымок я основательно, с меня просто текло одним потоком, очень жалко было кроссовки, мама купила мне их всего лишь на прошлой неделе, как раз когда я возвращался из Г. в Столицу.

Из подъезда старого четырехэтажного дома выскочила девушка в плаще-накидке и с зонтиком и быстро пошла в моем направлении. Когда она поравнялась со мной, я спросил:

– Извините, вы. – но девушка быстро прошла мимо, даже не замедлив шаг. Я секунду помешкал и тут же ринулся за ней, крича на ходу: – Девушка, подождите! Мне нужна ваша помощь!

Девушка, тварь такая, напротив, только ускорила шаг, и я уже еле поспевал за ней. В конце концов, я не выдержал и побежал. Девушка оказалась весьма симпатичной, с черными короткими волосами и строгими чертами лица. Я схватил ее за локоть и тут же получил зонтиком по лицу. Я успел увернуться, но острие зонтика все равно задело щеку, которая тут же запылала жгучей болью.

– Отпустите меня, я буду кричать!

– Да я вас не держу, мне нужна улица Гагарина, где это?

– Я не знаю! – И она тут же с той же скоростью потопала дальше.

Я остался стоять под дождем, мокрый, с ободранной щекой. Васильков я уже ненавидел. Интересно, здесь все такие истерички? Я развернулся и пошел обратно к пятиэтажкам, только шел уже куда медленнее, от дождя прятаться смысла не было никакого, я промок до нитки. Как только я вновь поравнялся с четырехэтажным домом, из того же подъезда вышел человек, правда, это была уже женщина лет пятидесяти. В руках она тоже держала зонт (хотя чего удивляться, дождь на улице) и также двигалась в моем направлении. Ну что, еще раз рискнуть и получить зонтиком по морде? Я сразу представил свой внешний вид: мокрый, со взлохмаченными волосами и окровавленной щекой, и тут же передумал к ней подходить. Ну, вообще, к черту эту Гагарина, найду какую-то маршрутку и вернусь в Столицу.

Но неожиданно женщина первой обратилась ко мне:

– Молодой человек, у вас щека порезана. С вами все в порядке?

Надо же, может, она тоже неместная?

– Ничего страшного, расцарапал случайно. А вы не подскажите, где здесь улица Гагарина?

– Вы идете в противоположном направлении. Вам вон туда, – и она показала рукой в сторону, откуда я приехал со Столицы.

– Это недалеко от Васильковского кладбища?

– Да, там близко будет. Идите ко мне под зонтик, я проведу вас до магазина. – Я нагнулся к ней под зонтик, но предлагать его понести самому, хотя я был выше ее ростом, не стал, это было бы нагло. – А вы откуда к нам приехали?

– Я со Столицы, к маме своего друга приехал в гости, адрес есть, а города совсем не знаю, еще и под дождь попал.

– А почему к маме друга, а не к самому другу приехали?

– Он умер прошлым летом, вот решил его мать навестить.

– Какой ужас, а как друга звали, может, я знаю?

– Вряд ли, они переехали сюда сравнительно недавно, года два назад.

– И все же как? – Женщина-таки решила выяснить имя Димки. Я посмотрел ей в глаза и за внешне приятной и благовидной улыбкой уловил еле заметное напряжение. Губы женщины по-прежнему улыбались, но глаза, я эти глаза уже точно где то видел! И при этом совсем недавно! Но где?!

– Тимур Мамаев, – я соврал и не сводил глаз с ее лица.

Ее глаза потускнели, улыбка чуть дрогнула, но тут же лицо ее вновь приобрело прежнюю приветливость.

– Нет, этого мальчика я не знаю. Но помню, что прошлым летом на улице, которую вы назвали, умер сын моей знакомой. Подождите, как же его звали? – Она подняла брови кверху, на лбу ее образовались складки, женщина даже чуть замедлила шаг. – Кажется, Дима, а фамилия, О. О. – женщина с выжиданием посмотрела на меня, но я на уловку не поддался. – Обухов, точно! – И лицо ее просияло сначала в радостной улыбке, а затем, как бы вспомнив, что человек все-таки умер, она скорчила сострадательную гримасу.

Кто ты, черт подери, такая и что тебе от меня нужно?! Женщина тем временем взяла меня под локоть и еще ближе придвинулась ко мне.

– Ну и времена сейчас пошли, молодежь умирает. – последнее слово она чуть мелодично протянула, с такой интонацией можно говорить о любви к зефиру, но никак не о смерти молодежи.

– А как вас зовут? – при этом я специально нарочито приветливо улыбнулся.

Женщина тут же улыбнулась мне в ответ:

– О, у меня очень старинное имя. Я совершенно ненавижу отчеств, это старит, поэтому разрешаю всем называть меня просто по имени – Анилегна.

– Анилегна? Первый раз такое имя слышу, весьма странно звучит.

– Знаете, у древних это было весьма распространенное имя, такое же, как, например, сейчас Игорь или Витя – и она с улыбкой посмотрела на меня. Но в ее улыбке я прочитал скорее ухмылку. Игорь или Витя? Она случайно для примера назвала имена моего лучшего друга и мое? – А как вас зовут?

Врать и скрывать свое настоящее имя смысла не было, при этом я стал подозревать, что она про меня знает намного больше, чем могла бы знать просто случайная прохожая.

– У меня не такое редкое имя, как у вас, – Виктор.

– О, у вас старинное латинское имя, оно обозначает «победитель». Вы победитель по жизни?

– Не сказал бы, обычно победители столько проблем не собирают вокруг себя.

– У вас большие проблемы, Виктор, – последнюю фразу Анилегна сказала совсем тихо и явно не в форме вопроса.

В это время мы подошли к большому металлическому ларьку с надписью «Ритуальные услуги». Анилегна направилась к входной двери, при этом совершенно не отпуская мой локоть.

Я замялся:

– Вы, кажется, в магазин собирались.

– Мне, Виктор, нужно именно в этот магазин, извините, я вас не предупредила. Вы чего-то испугались?

– Да нет… Ну хорошо, я пойду, мне ведь нужна улица Гагарина.

– Виктор, я сейчас буду идти мимо нее и вам покажу, где это. Самому вам трудно будет ее найти по такой погоде. Мне только надо купить венок на могилку. И мне не будет страшно одной на кладбище идти, и вам там близко будет, хорошо?

Ничего хорошего я в этом не видел. Женщина, которая вначале мне так понравилась, сейчас стала сильно меня пугать. Помимо того что она знает Обухова, она еще и венок собирается по такой погоде тащить на кладбище. В придачу еще и меня пытается с собой взять «по дороге». С другой стороны, Васильков – городок маленький, и узнать здесь о смерти молодого парня не так уж и сложно. Правда, она сказала, что умер сын подруги, а Обуховы на момент смерти Димки прожили здесь не больше года, но разве за год не можно обрести подругу? А то, что Анилегна покупает венок, ну так что с того, сейчас ведь не ночь, чтобы ее поход на кладбище казался подозрительным. Может, в другой день она занята на работе или сегодня какая-то для нее знаменательная дата.

Анилегна мои раздумья оценила по-своему:

– Виктор, давайте так. Если вы боитесь зайти в ритуальный магазин, вот вам зонтик и подождите меня здесь. Я буду очень скоро. – И прежде чем я успел что-то возразить, она вручила мне зонтик, который я машинально взял. Анилегна скрылась за скрипучей дверью магазинчика, и тут же ее голова высунулась под дождь:

– Виктор, обязательно напомните мне, чтобы я вас напоила чаем, – она мне заговорщицки подмигнула и вновь скрылась в дверях ритуального магазина. Я остался стоять на улице с зонтиком в руках.

Что вообще происходит? Я посреди недели стою под дождем в Василькове возле входа в ритуальный магазин и собираюсь идти… В это время из за спины ко мне кто-то подбежал, резко схватил сзади за мокрый пуловер и потащил в сторону. Я подумал, что меня грабят, резко развернулся и при этом одновременно нагнулся, ожидая удара в голову.

Вместо удара мне закрыли рот маленькой ладонью и быстро с надрывом прошептали:

– Немедленно уходите отсюда! Сейчас же! – Передо мною стояла все та же ненормальная девушка, которая всего двадцать минут назад ударила меня зонтиком по щеке. Зонтик все еще был при ней, правда, в закрытом виде. Видя мое полное замешательство, девушка добавила: – Эта женщина – ведьма. Вам грозит страшная опасность! – с этими словами она взяла меня за руку и потащила быстрыми шагами прочь от ларька.

Я особо сопротивляться не стал, последние слова на меня подействовали, хотя, похоже, нормальных людей в Василькове точно нет. Мы завернули за первый дом и вошли в небольшой каштановый сквер. Только сейчас я заметил, что все еще держу в руках зонтик Анилегны.

– Постойте. Я должен вернуться и отдать этой женщине ее зонтик. И куда вы меня тащите?! – я потянул девушку за руку и заставил ее остановиться. Она посмотрела на меня, как будто я сказал какую-то несусветную глупость.

– Забудьте про зонтик. Если вы сейчас туда вернетесь, вы больше никогда не попадете домой, – девушка говорила весьма пафосно, но в ее словах, надо отдать ей должное, не было фальши, хотя довериться я ей все равно не мог. Она могла быть просто сумасшедшей, да ко всему же именно она еще совсем недавно ударила меня без явной причины зонтиком по лицу. Это доверия к ней не прибавляло. В любом случае, вместо того чтобы без проблем найти улицу Гагарина, я встретил двух ненормальных, да к тому же еще из одного подъезда.

– Идемте туда, – девушка указала рукой на беседку в скверике. Мы направились к беседке. Постепенно начало смеркаться.

Глава 12

БЕГСТВО

13 апреля. Четверг

Скамейки в беседке все были мокрые, ветер приносил через оконные отверстия капли дождя, потому на них мы садиться не стали – не столько из-за боязни еще больше промокнуть (в первую очередь это касалось меня), сколько из-за холода. Я только сейчас почувствовал, как продрог. С необычайной силой захотелось чая, который еще совсем недавно предлагала мне Анилегна.

– Слушайте меня внимательно. Вам грозит опасность, с вами должно произойти что-то страшное. Вы меня понимаете? Вам необходимо сегодня же вернуться домой и быть там как можно дольше, быть может, несколько недель.

Что подразумевала девушка под домом: мамину квартиру в Г. или мою общагу в столице, – я уточнять не стал. Меня интересовал сейчас ряд других вопросов.

– Девушка, вы меня извините, но вы в своем уме? Сначала вы меня бьете на улице зонтиком, затем тащите в эту беседку и рассказываете про некую опасность. Как вы прикажете на все это мне реагировать? Вы даже не сказали, как вас зовут.

– Меня зовут Алиса. – Еще одно колоритное имя, ну хоть не Анилегна, и то уже хорошо. – А верить мне или нет, это уже вам решать. Я только хочу помочь, так как знаю эту женщину. Она разрушает судьбы людей и сейчас на очереди вы.

– «На очереди»? К ней нужно предварительно записываться? – попытка шутки не удалась, Алиса даже не выдавила подобие улыбки.

– Ангелина Заварова – ужасная женщина. В Василькове ее знают исключительно как ведьму и гадалку. За последние пять лет в подъезде, в котором она живет, умерли три человека – две женщины и мужчина. Все они были убиты. Также развелись две семьи. У молодоженов родился неполноценный слепой ребенок. Еще двое детей тяжело заболели, у одного из них совсем недавно обнаружили малокровие. Четыре семьи за последние несколько лет продали свои квартиры и уехали отсюда. Еще одна квартира пустует, так как хозяева не могут продать ее, но и не желают жить в одном подъезде с этой женщиной. И это только в подъезде, где она живет, в остальном доме ситуация почти схожая. Наш дом как будто проклятый, родители запрещают ходить сюда в гости своим детям из других домов, все боятся встретить эту женщину на улице, она приносит людям горе и несчастье. Все, что она говорит, сбывается, а говорит она только чудовищные вещи… – Алиса говорила очень быстро, но, тем не менее, слова не глотала, произносила их четко, похоже, она боялась, что я сейчас плюну на все это и уйду. Я ее перебил:

– Послушайте, о ком вы говорите? Женщина, от которой вы меня только что оттащили, назвалась мне Анилегной, да и никаких особо страшных вещей она мне не рассказывала.

– Анилегна – это перевернутое имя Ангелина. На древнегреческом имя Ангелина обозначает «вестница». Анилегна – это проклятое имя, оно означает «вестница беды». Древние греки, а затем и славяне всегда скрывали настоящие имена своих детей от чужих людей, они боялись сглаза, поэтому у детей всегда было два имени, истинное и публичное. Истинное имя могли знать только посвященные, оно дается при крещении, в повседневной жизни люди пользуются только публичным именем.

– Интересно, а если человек некрещеный?

– Тогда его истинное имя одновременно является и публичным. У такого человека попросту одно имя. – Алиса строго посмотрела на меня. – Вы ведь, надеюсь, крещеный?

– Алиса, у меня дед коммунист. – я начал говорить какую-то ерунду о левых традициях в своей семье, о своей атеистической работе, но все это было не к месту. Лицо у Алисы осунулось и побледнело, она смотрела на меня немигающими глазами и, казалось, совершено не слушала, о чем я говорю.

– Анилегна спрашивала ваше имя?

– Что?

– Эта женщина спросила, как вас зовут?

– Ну, в отличие от вас, да.

– И вы ей сказали правду?

– А что я должен был сказать вежливой женщине, которая, к слову, не била меня зонтиком, а укрыла под ним и согласилась показать дорогу? – я не сдержался от маленького укола Алисе.

– Вы. вы не понимаете. Вы сказали проклятой женщине свое имя. Вы погубили себя. – последние слова Алиса выговорила с трудом, лицо ее начало содрогаться, на нем появились крупные слезы. Она попыталась вытереть слезы рукавом, но они текли не переставая, и она закрыла лицо ладонями.

Тут я не выдержал и вскипел:

– Девушка, а вам-то какого черта обо мне беспокоиться?! «Проклятая женщина», «погубили себя», – я стал откровенно ее передразнивать, – ну даже если вы не сумасшедшая, и эта Ангелина или как там ее, Анилегна, действительно ведьма, вам-то что? Я вообще в ваш городок по другому случаю заехал, у меня своих проблем полно, мне только еще ваших васильковских ведьм не хватает!

Алиса убрала руки от лица и посмотрела на меня заплаканными глазами.

– Я теперь тоже умру. Очень скоро, – сказала она это тихо, еле шевеля губами, но я все расслышал.

– Умрешь, деточка, умрешь, милая, – этот грудной красивый голос нельзя было спутать.

Я резко развернулся. У входа в беседку стояла Анилегна с черным венком и приветливо улыбалась. Ее приятный голос и милая улыбка контрастировали со смыслом сказанного и с теми искусственными цветами, которые она держала в руке.

Дождь немного стих, но все равно был достаточно плотным. И, что удивительно, Анилегна стояла перед нами совершенно с сухой головой, в то время как ее зонтик я держал сейчас в руке.

Алиса схватила меня за руку, и мы вдвоем попятились вглубь беседки. Девушку изрядно трясло, она жалась к моему плечу и никак не могла побороть дрожь. Честно говоря, мне тоже было страшно, но я все еще надеялся, что просто попал на васильковских сумасшедших. В конце концов, я сюда приехал встретиться с матерью Обухова, а не бегать от ведьм.

– Анилегна, извините, что я вас не дождался и забыл вернуть ваш зонтик. Возникли форс-мажорные обстоятельства, но зонтик, вот он, – я облокотил его о мокрую скамейку.

– Витенька, ну что ты. Я совершенно на тебя не сержусь, хотя этот зонтик для меня особенный. Дай мне его сюда, – и Анилегна протянула ко мне руку.

– Не иди к ней, – зашептала мне на ухо Алиса, – умоляю!

– Витенька, ты же видишь, что эта милая девушка больна. У нее глубокое психическое расстройство, я ведь ее знаю уже много лет. Подойди ко мне и дай мне зонтик, – Анилегна сделала шаг вперед и практически полностью закрыла выход из беседки.

– Нет! Не надо, не подходите! – Алиса уже почти кричала, эта женщина явно ее пугала.

– У этой девочки в прошлом году умерла мама, хорошая была женщина. Вот миленькая и не смогла нормально пережить это горе, совсем бедняжка умом тронулась, с этими словами Анилегна сделала еще один шаг вперед, практически уже войдя в беседку.

Глаза! Это те самые глаза! Я вспомнил, где я их видел. В это воскресенье на выходе из метро «Золотые ворота», в тот самый вечер, когда все это началось. Бабка с пустым ведром переходила мне дорогу. Анилегна выглядела намного моложе той древней бабки, но я готов был поклясться, что это был один и тот же человек! Я не знал, как это могло быть, но таких глаз я раньше не встречал. Ярко-серого цвета зрачки с по-старчески пожелтевшими белками.

– Зачем же вы ей говорите, что она скоро умрет? Как-то жестоко по отношению к сиротке, не находите?

Мой вопрос слегка озадачил Анилегну. Она загадочно заулыбалась, ища какое-то оправдание ранее сказанным словам. А я уже окончательно уверовал, что Анилегна если и не ведьма, то, по крайней мере, паршивый человек. И прежде, чем она успела что-либо сказать мне в ответ, я ногой подбросил к своей руке зонтик и со всей силы запустил его в лицо ведьмы. Анилегна, пусть и гадалка, но этого явно не предвидела и лишь в последний момент успела прикрыть лицо руками. Большой зонт плашмя ударил ее по рукам и отлетел на улицу.

Я подхватил за талию Алису и одновременно с ней выпрыгнул в оконный проем беседки. Приземлился я крайне неудачно, умудрившись подвернуть ногу с высоты не больше метра. Алиса совершенно не ожидала, что я выкину ее в окно, а потому и вовсе растянулась во весь рост на мокром асфальте. Как только мы оказались в парке на улице, я схватил Алису за руку, поднял ее с асфальта, и мы как можно быстрее побежали от беседки. У нас за спиной послышалось мерзкое шипение, точно такое же я слышал сегодня утром из черной «Волги», но оборачиваться побоялся.

Пробежав метров двести, я попросил Алису сбавить шаг, у меня сильно болела нога, к тому же я заметно хромал. В конце концов, не будет же пожилая женщина, пусть и ведьма, гнаться за нами через весь парк? Боль становилась все сильнее, и мы с бега перешли на ускоренный шаг.

– Алиса, откуда вы знаете эту женщину?

– Она моя соседка по площадке – живет напротив моей квартиры.

– А ваша мама, она действительно. – я не договорил, по лицу Алисы вновь потекли крупные слезы. – Извините.

Дальше мы шли молча. Дождь стал значительно слабее, на улице потемнело, был уже шестой час. Мы по-прежнему держались с Алисой за руки, но теперь мне было просто приятно. Я еще раз взглянул на нее: черные мокрые волосы прилипли к щеке, а глаза были широко раскрыты – девушка действительно весьма симпатична. Я нарушил молчание:

– Алиса, а куда мы идем? Мне вообще-то нужна улица Гагарина.

– Она предсказала ее смерть, – Алиса, казалось, не услышала моего вопроса, но я не стал ее перебивать. Похоже, ей необходимо было выговориться. – Эта женщина приехала в Васильков пятнадцать лет назад, но жила она до недавнего времени в частном доме. К нам, в нашу пятиэтажку, она переехала позапрошлым летом, с тех пор все эти беды и начались. Люди стали ссориться, семьи разводиться, дети болеть, а некоторые люди стали погибать. Мою маму убили прошлым летом, а эта женщина. – на глазах у Алисы вновь выступили слезы, и я крепче сжал ее ладонь, – эта женщина за неделю предсказала мне ее смерть.

– Каким образом? – голос получился у меня сиплым, и я тихо кашлянул.

– Она позвонила в дверь, хотя мама мне всегда говорила, чтобы я эту женщину никогда не впускала в дом, – Алиса вновь заплакала и уже зашмыгала носом, – а я, я просто не посмотрела в дверной глазок. – Я остановился и вытер своим мокрым рукавом сначала глаза девушки, а затем щеки и нос. Лишь после этого она смогла продолжить. – Я открыла дверь, а на пороге стояла она с пустым ведром.