Первая гастроль Серегин Михаил

– Проходите. Вы Данилова?

– Да, я смотрела вчера телевизор. Вы просили всех, кто сможет опознать Анну, прийти. – Дарья как вошла, так и встала.

– Садитесь, – предложил облаченный в форму широкоплечий брюнет с глубокими морщинами на лбу и давно зажившим большим шрамом под глазом. – Я начальник отдела, майор Гривин, Петр Александрович.

Именно его Дарья видела в передаче.

Она села. Будучи в длинных широких цветастых штанах, Дарья по привычке приняла удобную позу: закинула ногу на ногу выше колена, обхватив его руками (в мини подобная посадка была бы не то что вызывающей, а просто приглашающей к соитию...).

– Почему вы так уверены, что Анна – это Анна? Ведь ее лицо полностью изуродовано. Вы очень близко были знакомы с покойной?

– Нет, просто пару дней назад мы летали в Сочи.

– Да? Отдохнуть, что ли?

– Ага. Познакомились в самолете.

– И чем же был прерван ваш визит?

Пришлось рассказать все как есть. Она ничего не упустила, смачно описывая действия Генералова и Марата Мафиевича.

Майор слушал не перебивая. Выслушав девушку, встал, предложил водички – в кабинете было жарко. Дарья отказалась, и он осушил стакан в одиночку.

– Семь женщин пропало. Одну убили в Саратове, остальные – неизвестно где и как. Да и семь ли их? – Он снова сел. – Знаете, к нам больше никто не звонил, никто не приходил. В морг поедете?

– Ну, раз необходимо...

– Да. И еще... Фамилию Анны вы случайно не знаете?

– Нет. Она не говорила.

– По каким признакам вы поняли, что перед вами именно она?

– Я видела ее абсолютно голой. Видите ли, у меня наметанный глаз... К тому же она тоже была блондинка с голубыми глазами. Ровные белые зубы...

– Зубы? Зубы – это уже неплохо. То есть вы запомнили ровный ряд белых зубов?

– Да.

– И никаких шрамиков, родимых пятен?

– Она была безупречна. Немного широковата в кости, но это не было минусом.

– В общем, идеальная женщина. Высокая, красивая, здоровая. И эту идеальную женщину выпотрошили.

– Почему только женщины? Может, это маньяк?

Майор посмотрел на Дарью с укором:

– Давайте договоримся, что каждый будет заниматься своим делом. – Он снял телефонную трубку. – Ерохин, зайди ко мне.

Пришел небольшого роста мужичок, лет тридцати. Черные аккуратные усы придавали ему солидности. Без них он был бы просто мальчиком.

– Ерохин, езжай со свидетельницей в морг. Составишь протокол опознания. Кажется, мы наткнулись на очередную кучу дерьма.

В подвале Дарью и милиционера встретил пузатый дядя в мятом, но чистом халате и резиновом фартуке.

Прошли в холодильник.

– Она уже успела замерзнуть, но зрелище для непривычного глаза не очень живописное, – предупредил прозектор, выкатывая стол с телом.

Дарья еле держалась на ногах. Отвратительный запах, застоявшийся в выложенном белым кафелем помещении, так и подначивал желудок расстаться с завтраком. Она кое-как перенесла пару приступов тошноты. На третьем патологоанатом пожалел ее: достал из ящика стола бутылку водки, плеснул в стакан.

– Пейте, – скомандовал толстяк с круглыми лоснящимися щеками, щуря узкие глазки.

Традиционный русский напиток обжег горло, и, когда на дне стакана не осталось ничего, эксперт открыл простыню.

Раздался звон бьющегося стекла. Стакан выскользнул из онемевших пальцев.

Одно дело по телевизору, да еще метров с пяти, а здесь, наяву...

– Как видите, у нее очень сильные химические ожоги на лице, что делает опознание затруднительным.

– Покажите зубы, – попросил Ерохин.

– Без проблем. – Руки, защищенные резиновыми перчатками, приподняли складки плоти, которые раньше были прелестными губами. – Знаете, я проявил некоторую любознательность и обнаружил сперму у нее в глотке.

Дарья не могла больше смотреть и, развернувшись, быстро пошла к выходу.

Ерохин догнал ее уже на свежем воздухе.

– Это ваша знакомая?

– Да. – Чувствовала она себя прескверно.

– Простите, что пришлось вас подвергнуть этой процедуре, но нам необходимо знать абсолютно точно.

– Я понимаю. Можно мне идти?

– Послушай, сколько ты стоишь?

Она не стала возмущаться:

– Пятьсот долларов за ночь. Тебе не по карману, правда?

Маленький служитель закона покраснел от ярости.

– Но все можно поправить.

– И что ты хочешь?

– Мне нужны копии всех документов по этому делу.

– Неужели хочешь найти убийц?

– Да или нет?

– Ничего сложного. Ведь именно это расследование мне и поручено вести. Капитан Ерохин Алексей Дмитриевич, к вашим услугам.

Они договорились вместе поехать к нему на дачу, где, по его словам, были все условия.

На месте оказалось, что весь комфорт обеспечивала одноэтажная избушка и сортир на другом конце участка.

В общем-то, кровать была ничего, но как Ерохин ни елозил... Бывало и получше.

Утром следующего дня Дарья звонила из дома по межгороду в Мурманск. У нее со Строповым хватило ума обменяться телефонами, и теперь пришло время возобновить переговоры насчет оплаты.

– Дарья? – Слышимость была отвратительная. – Узнаю. Что, соскучилась?

Разговор продолжался минут десять. В результате Коля пообещал приехать. Он сетовал на то, что жена покойного Евгения взвалила всю вину на него и даже намеревалась подать в суд, затем успокоилась, но все равно продолжает считать, что Николай виноват во всем случившемся.

– Я не могу оставить все как есть, – горячо делился с ней Стропов, – жена Евгения забрала всю его долю из предприятия деньгами и жаждет найти убийцу. Она прилетит в Саратов вместе со мной.

– Может, вы просто перешлете деньги? Только на один перелет сколько уйдет. Я буду работать здесь, пока что-нибудь не выясню.

– Тариф прежний?

Самый интересный вопрос, ради которого, собственно, и был сделан звонок.

– Да, ничего менять не надо.

– Я очень надеюсь на вас.

Дарья усмехнулась: и она на себя надеется. Кушать-то хочется всегда...

Отзвонившись, она оделась и поехала к Алексею Дмитриевичу за документами.

– Тебе понравилось вчера? – Он не сводил глаз с ее груди, обтянутой беленькой маечкой.

– Пойдет, – небрежно ответила она. – Где мои бумаги?

Он передал ей папку, руки у него слегка тряслись.

– Не бойся, никто не узнает. К тому же мы в одной команде. Мне необходимо довести это дело до конца.

– Вместе хорошо. – Он похотливо улыбнулся и, так как в кабинете никого не было, спокойно положил руки на Дарьины груди.

– У тебя есть чем отработать? – Она не сопротивлялась, продолжая помахивать в воздухе папочкой.

– Конечно. – Он оставил ее и вышел ненадолго в коридор. Обратно вместе с ним вошли еще трое мужчин в штатском его же возраста.

Благими намерениями здесь не пахло. Убежать она не могла, а сопротивляться было бесполезно.

– Что вы собираетесь делать? – Она не скрывала тревоги. Двое ловко закрутили ей руки за спиной и загнули прямо над столом.

Трусики слетели с нее в одно мгновение, и первый из четверых принялся за дело.

Ерохин прошел и сел на свое место.

– Ты, шлюха, решила, что можешь за трах купить офицера милиции? Сколько мы сейчас будем тебе должны?

Тот, кто ее охаживал сзади, знал свое дело. Сфокусировать взгляд на капитане она не могла, так как голова шла кругом и в прямом и в переносном смысле. Ее и раньше брали несколько человек подряд, но так, чтобы прямо в здании МВД!..

– Ты чего не отвечаешь? Тебе не нравится, как тебя трахают наши сотрудники?

Первый быстренько отвалил, и за дело принялся второй.

– Такое не забывается... – прошипела она.

– Очень хорошо, гражданочка. Скоро сеанс закончится, и вы наденете трусики и пойдете домой, не подмывшись.

– Скотина! – Она попыталась дотянуться до лица, но ничего не вышло. Ее крепко держали.

– Ребята, – обратился он к козлам, – работаем два круга. – Он приблизил к Дарье свою усатую физиономию: – Бедняжка, ты уже вспотела. Знаешь, я тут подумал отдать тебя омоновцам. Там есть настоящие звери. Они тебя просто раздерут...

Когда все закончилось, она, обессиленная, сползла на пол.

– Иди отсюда, шалава, – разрешил капитан под вжик застегивающейся ширинки. – И никому не вздумай рассказывать о том, как ведет опрос свидетелей капитан Ерохин.

Когда она оделась, в кабинете никого уже не было. Она даже лиц толком не запомнила, но капитана ей не забыть!..

Вышла в коридор и поплелась к лестнице. Что же, теперь снова звонить в Мурманск и говорить, что у нее ничего нет?.. Просить прощения за беспокойство? Сослаться на трудности? Какая она все-таки еще наивная! Пыталась договориться с Ерохиным, не взяв его за задницу... Человек поддается дрессировке, только когда к нему применяют шантаж или угрозу. По-доброму не получается.

Дарья шла как в тумане, с единственным желанием свалить отсюда. Ей было наплевать на тех, кто попадался навстречу. Казалось, будто все эти мужики, слоняющиеся по коридорам, тоже только что кого-то отодрали, но им мало, и они слащаво пялятся на нее...

– Что вы здесь делаете?

Она очнулась. Перед ней стоял Генералов. На этот раз во рту у него был потухший огрызок сигары. Видимо, курить в управлении он не решался.

Дарья никак не могла взять в толк, как оказался здесь житель города Сочи.

– Да так, приходила на свидание к капитану Ерохину и его людям. А вы тут как? По делам?

– В служебной командировке.

– Правда? А у меня трусы мокрые... Как и обещал Ерохин. – Она схватила его за рукав пиджака и заплакала.

Слезы для коридоров МВД дело обычное. Сотрудники, кто в погонах, кто без, шли мимо.

– Я всякой херни в жизни навидался, – сплюнул Генералов, отводя ее к стене. – Знаешь, девочка, почему я не стал полковником?

Дарья потихоньку хныкала. Ей было насрать на его признания. Лишь бы он только стоял рядом. Ведь никого же больше, е... вашу мать, нету! Всем ведь по херу!

– Я тотально честный человек.

Она перестала хлюздить.

– А я нет, – сквозь слезы, застилавшие глаза, призналась она.

– Вы могли бы мне этого и не говорить. Поехали к доктору...

– Вы считаете?

– Да. Свои дела я оставлю на потом.

– Нет. Я сама. Лучше скажите, вы здесь из-за той истории, что случилась на побережье?

– Я здесь из-за вас. Вы же пришли и опознали труп?

– Я. Я хотела сама вести расследование.

– Вы заинтересованы в раскрытии преступления? – Капитан прищурился.

– Не буду скрывать. Мне заплатят.

– Вы что же, занимаетесь частным сыском?

– Время от времени, но никакого специального разрешения у меня нет.

– А будь оно, и ничего бы не случилось. Ей захотелось послать его, но Генералов опередил события:

– С чисто деловой точки зрения это не имеет никакого значения. Завтра я познакомлю вас со всеми фактами по делу, а вы покажете мне город. Договорились?

– Хорошо. – Дарья подумала, что нет худа без добра.

– Тогда подходите завтра к центральному входу в десять утра. Устроит?

– Да.

– И вытрите нос. Киснуть вам совсем не идет.

Отоспавшись, она вышла на кухню и нашла там маман, чистившую картошку.

– Ты где это так успела наработаться, что дрыхнешь без задних ног?

Дочь ничего не ответила и напилась из-под крана холодной воды.

– Ходили с девчонками по магазинам.

– Не понимаю, откуда у тебя на это деньги? Работать ты не работаешь, а деньги не кончаются!..

– Таксую время от времени.

– Смотри машину не расколоти, а то потом ничего не восстановишь.

Дочь проигнорировала маманины наставления.

– Я пошла гулять.

На то, чтобы отучить маман задавать вопросы насчет того, куда и зачем она отправляется, ушло не меньше десятка скандалов, но зато после наступила тишь да благодать. «Я ушла» – и все. Сказала и пошла.

Усевшись в вишневую «девятку», Дарья поймала «Русское радио» и отправилась в облюбованный ею бар-ресторан «Марципан». Он находился в самом центре и работал до двух ночи. Самое то.

– Дада! Иди к нам! – Это Лизочка. Маленькая попкастая Лизочка. Она вслед за Дарьей оставила учебу в медицинском институте и теперь живет вольной жизнью. Иногда у нее очень даже неплохо получается.

Лизочка сидела в дальнем углу зала вместе с еще одной девчонкой, которую Дарья раньше никогда не видела. Кобылка была здоровенькая, что несколько задевало Данилову. Но уж какая уродилась, такая и уродилась.

«Прикид у меня круче, мордашка симпатичнее, а уж про фигуру и говорить нечего», – сразу же успокоила она себя.

– Привет, – поздоровалась она и села на стул.

– Познакомьтесь. Это Вера, а это Дарья или просто Дада. – Девушки вяло кивнули друг другу. – Что-то ты быстро вернулась с юга. Очень жарко?

Сплетни Лизочке необходимы были как воздух. Она просто-таки специализировалась на последних новостях и не видела ничего зазорного в том, чтобы расколоть человека на откровенность, причем способы могли быть самыми разными: от прямого вопроса в лоб, как сейчас, до выражения сочувствия и проливания слез над проблемой, которая, в общем-то, ей до фени.

– Жарко, – согласилась Дарья. – В Саратове, правда, тоже не слишком, но там просто под сорок, и влажность...

Дарья видела, как они с завистью рассматривают золотой браслет на руке и цепочку на ее шее.

– Это не бижутерия? – спросила Вера – крашеная сивая кобылица с обведенными темным контурным карандашом губами.

– Нет, – спокойно ответила Дада. – Кто-нибудь смотрел на днях телевизор?

– Ты о чем? – Лиза вся подалась вперед.

– Девчонку одну выпотрошили, такой ужас, – поделилась Дада впечатлениями. – Никогда такого не видела. Какие же ублюдки есть!

– И что с ней сделали? – абсолютно равнодушно брякнула Вера.

Получалось, что вопрос задан ради самого вопроса. – Вынули все внутренности и плеснули в лицо кислотой или наоборот, не знаю. Кроме того, во рту у нее нашли сперму.

– Мужики – скоты, – изрекла сивая и прильнула к бокалу белого вина.

Лиза подняла вверх брови, показывая, что для ее собеседницы это обычный стиль «базара».

– У нас во дворе жила-была девка... – Вера поставила на стол опустевший хрусталь. – Никому не давала, – при этом она ухмыльнулась, – была очень скромная, папина и мамина дочка. Однажды вечером возвращалась из своей консерватории (она там на скрипачку училась), и тут – надо же случиться такому! – подъехала машина, и увезли ее на дачу. Трахали там, трахали. Потом отпустили. Самое интересное, что я там тоже была. Но я-то и так давала, а она кочевряжилась. Порвали всю. Мораль... – Вера икнула. – Не хочешь потерять здоровье – ляг и расслабься. Просто так бабе никто кислотой в лицо не плеснет.

Для Лизочки подобные разговоры были словно бальзам.

– Но все равно надо сечь вокруг. – Бывшая однокурсница Дарьи в свою очередь приложилась к вину. – Если у тебя нет мозгов, вакуум заполнится кашей, а ты попадешь в дерьмо.

Дарья знала, что у Анны соображалка работала куда лучше, чем у нее, не говоря уже о всяких там простушках Лизочках и шалашовках Верочках. И тем не менее ее убили.

Получалось, что Анна как бы добровольно прилетела обратно в Саратов и уже здесь с ней и разобрались. В каком именно месте нашли труп, в передаче ничего сказано не было. Телевизионщики ограничились, или их ограничили, общей фразой: «на окраине города». Не исключено, что место имеет какое-то значение для следствия, или просто нежелательно, чтобы какой-то адрес или объект были упомянуты.

Генералов вышел на крыльцо ровно в десять. Он попытался не позавидовать, что у Дарьи есть машина, но у него ничего не вышло.

– Вы комфортно существуете. – Он уселся рядом с ней.

– Доброе утро.

– Доброе. Ну-с, вы хотели начать расследование. Едем на место преступления, а по дороге я познакомлю вас с фактами. Кстати, вы были у врача?

– Нет. У меня все в порядке. Спасибо за заботу.

– Ерохин из всей этой истории выйдет из воды сухим, но, если вы захотите ему отомстить, посоветуйтесь со мной, идет?

– Давайте оставим эту тему. – Она быстренько снялась со стоянки. – Куда?

– Знаете поселок для очень богатых между Елшанкой и Красным Октябрем?

– Да. Он еще стеной обнесен из красного кирпича.

– Наверное, туда. Нам нужен трехэтажный особняк с коваными решетками на окнах и посаженными перед фасадом молоденькими елями. Он стоит на углу поселка. Как раз по внешней стороне забора, на углу, и нашли Анну.

– Доктор нашел у нее во рту сперму. Группу крови смогли определить?

– А вы разбираетесь в медицине.

– Я кое-как закончила три курса медицинского.

– Тогда понятно. – Генералов открыл папочку, которую прихватил с собой. – Первая положительная, и это нам ничего не дает. Далее, патологоанатом не обнаружил никаких повреждений на теле, кроме, разумеется, ожога лица. Соответственно, ее не били. Как она была убита, сказать невозможно, так как все внутренние органы удалены. Но точно, что не отравлена. В крови и тканях ядов не обнаружено. Работа, по мнению эксперта, выполнена профессионально. Цель всего этого неясна, но вероятность того, что в деле замешан человек с медицинским образованием, очень велика.

– А у вас на побережье были такие случаи?

– Нет. У нас просто исчезают молодые женщины. Не исключено, что их везут к вам, сюда. Кто и зачем это делает, предстоит выяснить.

– Но ведь это довольно сложно – переправить человека. Совершенно непонятно, зачем похищать где-то, а затем привозить сюда. Можно же и на месте орудовать.

– Это сейчас отрабатывается. Смотрят данные за последний год. Но велика вероятность отсутствия вообще какой бы то ни было информации. Тогда, в последнем нашем разговоре в Сочи, я упустил одну деталь. Все похищенные женщины постоянно или время от времени занимались проституцией.

– Мстит проституткам? Отлавливает, трахает и убивает?

– Но тогда зачем лезть в номер, где поселился мужчина? Пока не очень понятно. Сейчас проверяем всех женщин с именем Анна, которые летели из Сочи в Саратов за двое суток перед смертью Анны. Может быть, одна из них окажется нашей. Тогда проработаем всех пассажиров, летевших с ней. Может, за что-нибудь и зацепимся.

– А если ее везли на машине?

– В этом случае с ней не церемонились бы. Через восемь часов после приезда в Саратов она должна была быть мертва. Иначе получается нестыковка по времени.

– Может, убили в дороге?

– Вряд ли... Представь: маньяк, стоя посреди трейлера, переоборудованного под живодерню, режет мягкое, нежное женское, еще не успевшее остыть тело. Вынимает внутренности, затем профессионально сшивает и, проезжая мимо какого-то поселка, выбрасывает бездыханную оболочку... Тоже, конечно, версия, но не слишком это все замотивировано.

– Ваши исчезающие шлюшки и убийство Анны могут быть и не связаны.

– Могут. Но, честно говоря, меня достало мое руководство, и я просто вынужден напрягаться.

– А как вы узнаете об исчезновении?

– Как и всегда. Приходят родственники. Начинаешь проверять места, где их дочка проводила время, и узнаешь, что девочка пользовалась популярностью у мальчиков... Продолжим. Труп обнаружил охранник в восемь часов вечера. Служба безопасности обходит поселок по внешнему периметру два раза в сутки. Она сразу же вызвала милицию. Естественно, жители всех восемнадцати коттеджей были оповещены о случившемся. Как и следовало ожидать, никто с милицией разговаривать не стал. «Ничего не видел, ничего не знаю. До свидания» – вот и весь разговор.

Они приехали на место. Коттеджик нашли сразу. Угловой, с елочками, трехэтажный, и решетки на окнах. Для того чтобы добраться на место, им пришлось перепрыгнуть небольшую канавку, пройти по тропинке вдоль двухметрового забора. И вот он, роковой угол.

Капитан достал фотографии. Одну из карточек он положил на траву, ориентируясь по фрагменту стены, попавшей в кадр.

– Судя по всему, лежала она вот так.

Дарья не могла не согласиться.

– Бедная Анна, – прошептала она. – За что?

– К нам гости, – предупредил Генералов и полез за удостоверением.

Накачанный охранник, облаченный в черные берцы, защитного цвета штаны и пятнистую маечку в обтяжку, неслышно ступал по тропинке.

– Что вам здесь нужно? – начал он метров с десяти.

– Я капитан милиции Генералов. – Антон Борисович развернул и предъявил удостоверение. – Можно побеседовать с тем, кто обнаружил труп?

– Нет. Он будет дежурить сегодня в ночную.

– Понятно. Придется побеседовать с вашими жильцами.

– Я бы вам не советовал...

– Ты мне советы не давай. – Капитан ткнул охранника пальцем в грудь. Тот был вынужден отойти с тропинки в сторону и пропустить капитана и Дарью.

Они прошли на территорию поселка и направились к ближайшему от входа коттеджу.

Генералов поднялся на крыльцо и позвонил в дверь.

Где-то через минуту на пороге появился пацан лет тринадцати, в майке и спортивных трусах.

– Батька нет, – сообщил он под грохот музыкального центра. – Ждать буем?

Типичную совковую мамашу в таком ребенке раздражало бы абсолютно все. Во-первых, манера говорить: глотает окончания, будто захлебывается. Во-вторых, поза: руки в боки. В-третьих, кольцо в ухе и прическа. Кольцо маленькое, но, судя по доходам «батька», золотое. Прическа отсутствует. Косматая голова не встречалась с расческой дня три. В-четвертых, одеяние: майка рваная, хоть и чистая; на ногах расписанные обычной шариковой ручкой кроссовки – в основном нецензурная брань на английском языке; на коленках и запястьях смывающиеся татуировки с чертями и... обнаженными девочками.

Генералов развернул красную книжечку.