Такая, блин, вечная молодость Лютикова Люся
Ирина Львовна оторвалась от бумаг:
– Наверное, заболела, вчера она неважно себя чувствовала.
– А вдруг с ней случилось что-нибудь страшное? – напирала я.
– Ну тогда нам бы сообщили, – спокойно ответила она.
– А вдруг у нее нет возможности сообщить?
По лицу Ирины Львовны пробежала тень легкого раздражения.
– У тебя работы мало? Задаешь глупые вопросы. Уж нашла бы Светка какой-нибудь способ сообщить.
Вот Света и нашла. Обратилась ко мне, а я тут сижу и раздумываю, что бы предпринять. А мне бежать надо, бить тревогу! Вот что, поеду-ка я на Петровку к капитану Супроткину, он точно знает, что делать.
По-человечески поговорить с Русланом не удалось. Он выскочил на улицу к проходной, мы стояли на пронизывающем ветру.
– Мне сейчас некогда, допрос. Если у тебя что-то несрочное…
– У меня срочное! Очень! Девушку похитили и хотят убить!
Выражение его лица сразу изменилось.
– Кого похитили? Твою родственницу?
– Нет, коллегу.
Я рассказала о сегодняшнем происшествии.
– Я понимаю, странная ситуация, самой не верится. Но ведь надо что-то делать! Я решила посоветоваться с тобой. Хотя похитители велели никому не говорить.
Супроткин ни секунды не раздумывал:
– Эта Света, случаем, не употребляет наркотики?
– С чего ты взял?!
– Сегодня это не редкость. Сколько ей лет?
– Чуть больше двадцати.
– Ну вот, самый возраст. Ты замечала за ней что-нибудь подозрительное? У наркоманов периоды возбуждения сменяются периодами апатии.
– Да-да, – с жаром подхватила я, – временами она очень энергичная девушка.
– А зрачки у нее расширенные?
– Не присматривалась.
– А следы от уколов на локтевых сгибах есть?
– Не замечала.
– А зря. Кстати, в последнее время у вас в офисе пропадало что-нибудь? Кошельки? Мобильные телефоны? Может, оргтехника?
– Да, пропал дорогой мобильник и кошелек. Но насчет кошелька хозяйка не уверена, что именно в офисе сперли, могли и в метро.
– Если на работу взяли наркомана, то именно в офисе.
Я раздумывала над словами капитана. Возможно, он прав, я ведь абсолютно не знаю Свету, она может и колоться, и играть в казино, и подрабатывать по выходным на панели. С другой стороны, с такой же вероятностью Рзаева может иметь первый разряд по шахматам и в свободное время развозить по детским домам игрушки.
– Ну ладно, я пошел. – Руслан двинулся обратно в здание.
– Подожди! А как насчет выкупа?
– Не парься, ерунда все это. Света найдет дозу, придет в норму, сама объявится. Но из газеты ее лучше уволить, мой тебе совет.
Да, капитан Супроткин прав, надо выкинуть эту историю из головы. Только она почему-то не выкидывалась. Я пришла домой, налила себе чаю и завалилась с книжкой на диван. Но страдания героев меня мало трогали, перед глазами стоял парень с золотым зубом. Не он ли похитил Свету? Тьфу ты, Руслан же ясно сказал: никакого похищения не было! Почему же тогда я никак не могу успокоиться?
Раздался звонок в дверь. Я потащилась открывать и обнаружила за порогом Зойку.
– Ты что, еще не готова? – удивилась она.
– К чему?
– Забыла? Мы же идем покупать шмотки!
Совсем вылетело из головы! Вчера Зойка заявила: «Мне надо обновить гардероб, прикупить что-нибудь молодежное. Раз мне теперь тридцать, я должна соответствовать своему возрасту».
Я опрометчиво согласилась составить ей компанию, а теперь жутко жалела. Ненавижу ходить по магазинам, для меня это сплошное расстройство. Вещи моего размера – это чехлы для танков, причем бывает так, что эти чехлы мне местами маловаты.
А еще иные продавщицы – нарочно, что ли? – норовят насыпать соль на рану. Например, стою я, никого не трогаю, разглядываю милую блузочку сорок шестого размера, исключительно из любопытства. Так они подкрадываются и рявкают на ухо:
– Вашего размера НЕТ! В нашем магазине на вас вообще НИЧЕГО НЕТ!
Или в лучшем случае тащат мне очередной чехол для танка. Спрашивается, а какое ваше дело? Может, я не для себя вещь выбираю, а для худосочной племянницы? Зачем тыкать в нос моей полнотой? Я и без вас прекрасно знаю свои объемы.
– Нет, – вздохнула я, – пока не похудею, не буду покупать одежду.
– Ну ладно, – сжалилась Зойка, – тогда пойдем за обувью, она мне тоже нужна. Тут как раз рядом большой обувной магазин.
На подходе к магазину мы увидели огромный красный плакат:
«Распродажа! – 30 % – 40 % – 50 % – 100 %».
– Ура! – закричала подруга. – На распродажу попали, повезло! Смотри, что-то можно вообще бесплатно получить!
Мы прибавили ходу. В магазине толпились покупательницы всех возрастов. Взмыленные продавцы таскали туда-сюда коробки с обувью. Протиснувшись к полкам, мы увидели, что на туфлях прилеплены загадочные ярлычки: «30 %», «40 %», «50 %». Мне удалось отловить одну продавщицу:
– Скажите, пожалуйста, что означают эти цифры?
– Это размер скидки, которую можно получить за данную пару. Но учтите, что скидка тридцать процентов дается только на вторую пару, сорок процентов – на третью, пятьдесят процентов – на четвертую, ну а пятую пару вы получаете бесплатно.
– Любую пятую? – уточнила Зойка.
– Нет, только ту, на которой висит ярлык «сто процентов».
И продавщица умчалась за очередной коробкой.
– Какая-то сложная система, – недовольно сказала я Зойке.
– Ничего, разберемся! Скидки-то какие огромные, надо брать!
Ассортимент магазина составляли странные модели. Сапоги были сплошь замшевые, на шпильках и с вышивкой, кроссовки – почему-то с открытыми пятками, босоножки являли собой три тоненьких ремешка, украшенных стразами. У меня создалось впечатление, что эта обувь создана для девушек, которых возит на машине личный шофер. Да и потом, выйдя из автомобиля, дамы не ступают на грязную московскую землю, а шествуют исключительно по ковровым дорожкам.
– Какие непрактичные модели, – заметила я. – Ну как можно осенью в Москве носить замшу? Через два дня выбросишь сапоги на помойку.
– Ты рассуждаешь как старуха, – припечатала Зойка.
– Да, мне нужна основательная обувь, чтобы, когда в метро наступят на ногу, она не была безнадежно испорчена.
– Ну а меня интересуют модные модели. Погляди, их покупают как раз молоденькие девчонки!
Наконец мне повезло. Я нашла чудо какие замечательные ботинки: кожаные внутри и снаружи, очень практичные, на удобном каблуке, и на ноге сидят как влитые. Цена, правда, кусается – семь тысяч рублей, зато прикреплен ярлычок «50 %». Значит, куплю за половину стоимости.
– Да, – подтвердила продавщица, – вы получите на них скидку пятьдесят процентов, но только если купите еще три пары обуви.
– Какие еще три пары? – обалдела я.
– Дело в том, что пятидесятипроцентная скидка дается только на четвертую пару, – скороговоркой зачастила девушка. – Вам надо купить еще три. Но это безумно выгодно, они ведь тоже идут со скидкой: тридцать процентов – на вторую пару, сорок процентов – на третью!
– А первую пару я, выходит, покупаю по полной стоимости?
– Да, – радостно закивала продавщица, – но к ней вам подарят дисконтную карту, по которой вы и сможете потом получить все скидки. Это безумно выгодно!
Кажется, я поняла. Чтобы купить нужную обувь со скидкой, надо также приобрести много ненужной обуви. Правда, на ненужную обувь тоже дают некоторую скидку, но ведь ее я вообще не хочу покупать и, возможно, никогда не буду носить! То есть, если разобраться, я куплю одну пару обуви по цене четырех!
Я поделилась открытием с Зойкой, но она не стала меня слушать.
– Ты ничего не понимаешь, это безумно выгодно! – твердила она, явно позаимствовав фразу у продавщиц.
В результате подруга купила полусапожки с вышивкой, лодочки безумного фиолетового цвета, мокасины под змеиную кожу и босоножки с огромной красной бусиной. Бесплатно она получила тапочки с беличьей опушкой – только на них во всем магазине висел ярлычок «100 %».
Мы вернулись ко мне домой, Зойка изможденно упала на диван и выдохнула:
– Уф, день прошел не зря! Столько обуви купила, и практически даром! А ты меня еще отговаривала!
– Давай-ка подсчитаем, во сколько тебе обошлась каждая пара, – предложила я.
Зойка достала чеки, я взяла калькулятор.
– Так, сначала складываем, потом делим… Ага, получается, что каждая пара, включая тапки, стоит девяносто три доллара. За такие деньги ты можешь купить обувь в любом магазине, безо всякой распродажи и в нужном тебе количестве.
У подруги округлились глаза.
– Как же так? Ничего не понимаю! Это же должно быть очень выгодно!
– Это и правда очень выгодно, только не для тебя, а для магазина.
Зойка вскочила на ноги:
– Я немедленно иду сдавать обувь обратно! Пусть вернут мои деньги!
– Увы, не получится. Она ведь продавалась со скидкой, значит, вернуть ее ты не имеешь права. Разве только тапки с беличьей опушкой. Но их глупо возвращать, тебе же их подарили.
Зойка плюхнулась на диван и протянула:
– Люська, я, кажется, лоханулась…
Ничего удивительного. Судя по рекламным акциям и ценам в московских магазинах, слово «скидка» произошло от глагола «кидать».
Глава 7
Зойка продолжала охать и причитать, когда у меня зазвонил телефон. Я сняла трубку:
– Слушаю.
– Люсенька, умоляю, не бросай трубку! – завизжал голос.
Я с трудом узнала Свету Рзаеву.
– Отдай им сто тысяч долларов, иначе они меня убьют! А-а-а, перестаньте, мне больно! Больно! А-а-а!!!
– Немедленно прекратите ее мучить! – закричала я.
– Конфетка, – услышала я знакомый мужской голос, – мы охотно перестанем ее мучить, только верни деньги.
– Но я ничего не брала! Где я возьму сто тысяч?
– Где хочешь, это не мое дело. Я человек маленький, у меня приказ. Если денег не будет, твоя подружка умрет в мучениях. А чтобы ты нам поверила, прямо сейчас мы сломаем ей руку. Левую.
Послышался ужасный хруст, потом дикий, нечеловеческий вопль.
От ужаса я выронила телефон. Зойка смотрела на меня во все глаза:
– Что случилось?
Я молчала, пытаясь собраться с мыслями.
– Да что случилось-то?!
– Случилось страшное. Не знаешь, где можно раздобыть сто тысяч долларов? Нужны позарез.
– Зачем тебе?
Я рассказала про похищение, требование выкупа и сломанную руку.
– Бред какой-то! – отреагировала подруга. – Слушай, а может, у нынешней молодежи такие шуточки? Может, это модный прикол, а мы, старые клячи, не в курсе?
– Да не похоже на розыгрыш. Уж очень этот мужчина убедителен. А ты слышала крик?
Она передернула плечами.
– Да, просто жуткий.
– Надо где-то достать деньги, – медленно сказала я.
– Не понимаю, чего это ты так о ней беспокоишься, – ревниво заметила Зойка. – Разве она твоя лучшая подруга?
– Да нет, мы просто коллеги. Наверное, это у меня чувство вины.
– Ага, – оживилась Зоя, – значит, ты и вправду взяла ее деньги?
– Да не брала я никаких денег! В том-то и дело. Это такое чувство вины, когда ты ничего плохого не делала, но все окружающие убеждены в обратном и навязывают тебе чувство вины. Понимаешь?
– Нет, не понимаю.
На меня неожиданно нахлынули детские воспоминания. Однажды, когда мне было лет пять, я пришла в гости к подружке. Мы с ней беззаботно играли до тех пор, пока ее бабушка не сообщила, что со стола на кухне исчезли двадцать копеек. Она, мол, пришла из магазина и сдачу – бумажный рубль и монету в двадцать копеек – положила на стол. Рубль на месте, а монета пропала. И как раз пять минут назад я заходила на кухню попить воды…
В то время на двадцать копеек можно было купить пломбир в вафельном стаканчике или, если добавить еще две копейки, пирожное «корзиночку». Они обе – подружка и ее бабушка – уставились на меня, ожидая, что я признаюсь. Я не признавалась, а только лепетала, что даже не подходила к столу и не видела, что там лежит. Бабка добрых полчаса увещевала отдать монету, обещая, что мне ничего за это не будет. Я стояла на своем: денег не брала.
Сейчас-то я понимаю, что подружка сама стащила у бабки денежку или, может, бабка была в маразме, но то ощущение полнейшего бессилия что-либо доказать я помню до сих пор. Естественно, таких слов, как «презумпция невиновности», я тогда не знала.
Зойка решительно тряхнула головой.
– Ерунда, забудь. Там было двадцать копеек, а тут сто тысяч долларов. Какое еще чувство вины?
Я молчала, и она раздраженно продолжила:
– Ну ладно, допустим, эту Свету похитили и даже руку сломали. Но ты-то тут при чем? С какой это радости тебе за нее выкуп платить? У нее что, родственников нет? Муж, родители? Должна же быть родня!
Ох, ну и дура же я! Ну конечно – родственники! Мужа у Светы точно нет, а вот про родителей она как-то раз обмолвилась. Сказала, что ее отец – генерал, а мать – доцент в техническом вузе, преподает сопротивление материалов или что-то в этом роде. Надо им все рассказать, пусть спасают свою дочь!
Странно только, почему Света позвонила мне, а не родителям? Возможно, от шока она забыла домашний телефон, а мой номер нашелся в записной книжке. Мы однажды обменялись с ней номерами домашних телефонов, вернее, это я дала ей свой. Да, вероятно, так оно и было. Ведь не каждый же день человека похищают с целью выкупа, есть от чего потерять голову.
На следующее утро я первым делом узнала адрес Светы. Позвонила в наш отдел кадров и сообщила:
– Рзаева второй день отсутствует на рабочем месте, по телефону не отвечает.
– А вдруг это прогул? – всполошилась менеджер по персоналу Юля.
– А вдруг больничный? Дайте мне ее адрес, я съезжу и все узнаю.
– Люся, ты ангел! – услышала я сквозь шорох бумаг. – Вот адрес: улица Рабочая, дом семнадцать, квартира четыре.
Я полезла в карту Москвы, чтобы узнать, где это находится, и обнаружила, что практически в центре. Впрочем, если папа – генерал, то ничего удивительного.
Дом номер 17 оказался дряхлой пятиэтажкой, со всех сторон окруженной элитными новостройками, как бледная поганка – боровиками. Я сверилась с листком – все правильно, я пришла по адресу. Наверное, в скором будущем «хрущевку» снесут, но сейчас жизнь в ней бурлила. Старушки точили лясы на лавочке у подъезда, мамаши с детьми сгруппировались около песочницы.
Четвертая квартира располагалась на первом этаже. Дверь была железная, но простенькая и довольно старая. Я нажала на кнопку звонка. Никакой реакции. Я нажала опять. Прошло минуты две, и я уже собралась уходить, как дверь с диким скрипом открылась. На пороге стояла очень полная женщина, вид у нее был заспанный.
– Ой, простите, я вас, кажется, разбудила…
Я сама, бывает, в одиннадцать часов утра еще сплю сном младенца. Эта дама, видимо, такая же «сова», как и я.
– Чего вам? – равнодушно поинтересовалась женщина.
– Я ищу Светлану Рзаеву, мы с ней вместе работаем. Она здесь живет?
– Нет, она уже давно здесь не живет.
– А где я могу ее найти?
– Не знаю, – бесцветно ответила дама, явно намереваясь закрыть дверь.
Я ухватилась за дверную ручку:
– Подождите! Мне нужно найти Светиных родителей! Это очень важно!
– Ну я ее мать, а в чем дело?
– Ой, – обрадовалась я, – вы-то мне как раз и нужны! Только, знаете, это разговор не для посторонних ушей. Можно войти?
Женщина нехотя впустила меня внутрь.
Квартира оказалась очень загаженной. Не могу сказать, что являюсь ярой поборницей чистоты, но до такого состояния я жилье не довожу. В маленькой прихожей полы, похоже, никогда не мыли, линолеум покрылся коркой грязи. Я вознамерилась снять сапоги, но потом передумала и прошла за хозяйкой на кухню прямо в них. И правильно сделала, здесь было еще грязнее. При нашем появлении тараканы в мойке даже не попытались скрыться, только озабоченно засуетились по тарелкам.
Я огляделась в поисках пустых бутылок, их не было. Даже окурков не наблюдалось. Значит, это не алкоголизм, а обыкновенная неряшливость.
При дневном свете я смогла хорошо рассмотреть хозяйку. Она была очень полной, причем болезненно полной. Одним только обжорством невозможно «наесть» три подбородка и огромный живот, смахивающий на пуховую подушку. Лицо одутловатое, красное, глаза припухшие.
Женщина продолжала стоять и как-то отстраненно на меня смотрела. Я заговорила первой:
– Простите, не знаю вашего имени-отчества…
– Елена Андреевна.
– Очень приятно, а я Люся. Так вот, Елена Андреевна, нам лучше сесть, разговор будет не из легких.
Она послушно села на табуретку, я устроилась на другой.
Я раздумывала, с чего начать, и все-таки решила не говорить всей правды.
– Понимаете, в чем дело. Я работаю с вашей дочерью, несколько дней назад она пропала, и мы не можем с ней связаться. А у нее остались важные документы. Я подумала, может, Света заболела, вот и пришла навестить…
– Она здесь не живет, только прописана, – сказала Елена Андреевна. – У нас однокомнатная квартира, вдвоем здесь тяжело ужиться, Света давно уже снимает угол.
– А где?
– Понятия не имею.
– Но она к вам приходит, звонит? У вас есть ее телефон?
Хозяйка покачала головой:
– Мы не поддерживаем отношения. Дочь приходит, только чтобы забрать из ящика квитанции по оплате за квартиру. Несколько лет назад она разделила лицевые счета, теперь оплачивает свою долю. Когда наш дом снесут, мы получим отдельные квартиры.
– Может, ее отец знает, где она?
– Свету я вырастила одна, – с нажимом сказала женщина.
Я уже заметила, что Елена Андреевна мало похожа на доцента. Значит, и про отца-генерала Рзаева наврала.
– Вы понимаете, я боюсь, как бы со Светой не случилось чего-нибудь плохого. Она так неожиданно пропала…
В ответ Елена Андреевна едва заметно пожала плечами.
Я решила надавить посильнее:
– Однажды я видела ее в компании людей криминального вида. Вдруг она попала в переплет?
Елена Андреевна по-прежнему молчала.
У меня было такое ощущение, что я разговариваю с замороженной рыбой. Слышит ли она меня? Вызывают ли мои слова у нее какие-либо эмоции? По внешнему виду это понять невозможно.
– А у Светы есть подруги? – допытывалась я. – Кто-нибудь, кто знает, где она может сейчас находиться?
Собеседница наконец открыла рот:
– Когда-то у нее была подруга, Милена Немудряк, они дружили со школы. Не знаю, дружат ли теперь.
– Адрес знаете? Или телефон?
– Пойду поищу.
Елена Андреевна тяжело поднялась и ушла. Через пять минут она вернулась с пыльной записной книжкой и продиктовала мне номер телефона.
Я поняла, что больше мне здесь делать нечего, попрощалась с хозяйкой и направилась к выходу. Елена Андреевна открыла мне дверь и неожиданно спросила:
– А где Света сейчас работает?
– В газете по трудоустройству «Работа».
– Кем?
– Корреспонденткой.
Впервые ее лицо оживилось:
– Надо же, как высоко дочка взлетела!
– А вы где работаете? – полюбопытствовала я.
– Я на инвалидности, – буркнула она и захлопнула дверь.
Почему-то меня совсем не удивляет, что Света придумала себе других родителей. Зачем коллегам знать правду? И кажется, я понимаю, почему в трудную минуту она обратилась за помощью не к матери, а ко мне.
Глава 8
Добравшись до дома, я первым делом кинулась к телефону и набрала номер Милены.
Ответил приятный старушечий голос.
– Мне нужна Милена Немудряк, – сказала я.
– А у нее теперь другая фамилия, – жизнерадостно поведала старушка, – Разумная.
– Надо же, как удачно сменила фамилию! – не удержалась я.
– Да-да, – словоохотливо подхватила собеседница, – Миленочка очень удачно вышла замуж. Впрочем, чего же тут удивляться, она у нас такая красавица! И вообще, моя внучка просто золото, каждый день звонит: «Чем тебе помочь, бабуль? Каких продуктов купить?» Дай бог всем таких детей!..
Я еще пару минут слушала дифирамбы в адрес Милены, а когда их поток начал иссякать, вклинилась:
– Значит, внучка с вами не живет? А какой у нее сейчас телефон?
Бабулька пропустила последний вопрос мимо ушей:
– Милена живет с мужем, у них отличная квартира, просто замечательная, чудесный ремонт, кухня в итальянском стиле. Впрочем, чего же тут удивляться, у Миленочки замечательный вкус…
Я испугалась, что она пойдет по второму кругу, и перебила:
– Будьте добры, дайте ее номер телефона.
Неожиданно собеседница насторожилась:
– А зачем вам?
– Я… мы вместе учились в школе.
Читать бесплатно другие книги:
