Капитан мародеров Крючкова Ольга

– Отличный урожай! Держите, здесь ваша доля, – Ла Гир протянул Аделине увесистый мешок. Он хлопнул Шарля по плечу. – Не зря, капитан, вы взяли барона к себе в бриганд. Он сегодня герой!

В подтверждение его слов, Аньез повесила на шею Шарля толстенную серебряную цепь.

– Барон, вам подарок от отцов Гаттинары, – шутливо сказала она. – Победителю достаётся самое лучшее!

Неожиданно на площади появились люди виконта. Они кричали:

– Да здравствует победа! Слава бургундам! Давайте, выпьем вместе!

Наёмников долго уговаривать не пришлось. Туринцы не унимались:

– Виконт Понтремоли угощает всех! Отличное туринское вино! Присоединяйтесь!

– Нам тоже не мешает выпить, как вы считаете, капитан? – спросил Ксентрэй.

– Да, мы заслужили хорошую выпивку, – подтвердил де Флок.

– Странно всё это. Я бы не пошёл с людьми Понтремоли, – задумчиво произнёс Шарль. – Не нравится мне их внимание.

– Вы просто устали. Не так ли, барон? Слишком много впечатлений на первый раз, – ободрил его Ла Гир.

– Идём, повеселимся!

Вся компания потянулась за бесплатной выпивкой. Наёмники были довольны, они тащили поживу – кто мешками, а кто узлами. Вереница бургундов стекалась к городской ратуше. Никто и не заметил, как миновали ворота ратуши и оказались во внутреннем дворе. Наёмники были сосредоточены только на веселье и бесплатной выпивке. Но бесплатный сыр, как известно, бывает лишь в мышеловке. И мышеловка захлопнулась. В первый момент никто ничего понял, пока на балконе ратуши не появился Понтремоли.

– Я – хозяин своего слова: захотел – дал, захотел – взял обратно. Я приказываю вам сложить оружие и всю добычу. В противном случае вы будете уничтожены!

Для пущей убедительности лучники на стенах ратуши натянули тетивы, а германцы навели на бургундов аркебузы. Наёмники обомлели от такого предательства и вероломства. Взять город их руками и выкинуть потом ни с чем!

– Где граф Монферрай? Подать его сюда! – раздались крики обманутых.

– Монферрай вас предал! – с явным удовольствием сообщил Понтремоли. – Он получил от меня щедрые отступные и благополучно отбыл в свою Бургундию!

Такого наёмники не ожидали, их захлестнула волна возмущения. Де Кастельмар сразу понял, что Понтремоли не шутит и, если понадобится, откроет огонь. Словом, asta est fabula[30].

Кому нужны наёмники, кроме них самих? Кто будет их спасать? Вряд ли светлейший герцог Бургундский будет разбираться в случившемся, он получил немало золотых пистолей за то, что предоставил опытных воинов. Но остальное – воля Божья. Да, нужно поистине ангельское терпение, чтобы быть отцом христиан!..

Наёмники в отчаянии схватились за оружие. Понтремоли отдал приказ стрелять, и толпа перед ратушей резко поредела. Де Флока и его людей спасло лишь то, что они стояли почти у ворот, а германцы стреляли в середину толпы. Люси стало плохо, она схватилась за живот. Видимо, от испуга начались схватки.

– Мои люди откроют ворота с одним условием, – как ни в чём не бывало заявил виконт: – При выходе вы сложите оружие и добычу.

Де Флок, опершись на Кастельмара, Ла Гир и Ксентрэй, поддерживающие Люси с двух сторон, Аделина и Аньез вышли из ворот одними из первых. Их тщательно обыскали, сорвали все цепи и ожерелья, отобрали добычу и оружие, не оставив ничего, отпустили. И повозки, и лошадей также конфисковали. Люси становилось всё хуже, де Флок слабел на глазах, его лихорадило. В довершение кошмара начался проливной дождь. Было впечатление, что всё против них, и новый день не начнётся никогда. Недалеко от города возле дороги стоял разрушенный храм. Компания укрылась в его развалинах.

У Люси начались преждевременные роды. Она лежала мокрая на голой земле, нечего было даже подстелить. Аделина дала ей найденную в развалинах палочку и велела стиснуть зубами.

– Тужься, ну, давай, ещё!.. – командовала Аделина.

Люси рычала как раненый зверь. Наконец совсем ослабла.

– Тужься, я вижу головку ребёнка!

Люси из последних сил сделала то, что просила Аделина. Подруга приняла ребёнка. Это оказался мальчик, но он был мёртв.

– Почему я не слышу детский крик? Что с моим ребёнком? – прошептала Люси.

– Он родился мёртвым, Люси. Извини, но я ничего не могла сделать. Такой холод и сырость убьют кого угодно.

Аньез оторвала кусок нижней юбки и завернула младенца. Люси, потеряв много крови, совершенно обессилила. Она не могла даже рыдать, по её лицу вперемешку с дождём текли слёзы.

– Потон, ведь ты не бросишь его? – наконец вымолвила Люси.

– Мы его похороним, как положено.

Могилу для младенца вызвался вырыть Шарль. Он достал кинжал из голенища сапога. Проверить сапоги германцы не догадались. Выбрав место посредине развалин, он вонзил кинжал в землю. Сняв верхний слой земли с травой, Шарль начал рыть небольшую ямку – много ли надо младенцу? Вдруг кинжал наткнулся на что-то твёрдое. Шарль решил, что это камень и вонзил лезвие чуть левее. Опять то же самое. Тогда Шарль немного отступил и вновь вонзил кинжал в землю. Кинжал постоянно попадал в нечто, и это был явно не камень.

Рядом стояла Аньез, держа младенца.

– Ла Гир, помоги барону, – позвала она.

– Что случилось, Кастельмар? – поинтересовался тот.

– Граф! Здесь что-то есть, возможно, даже интересное, – откликнулся Шарль. – Прошу вас, помогите мне снять верхний слой земли.

Ла Гир начал руками отгребать землю, которую барон ловко поддевал кинжалом. Через некоторое время показалась надгробная плита. Ла Гир и Кастельмар переглянулись, действуя всё быстрее. Наконец они очистили её полностью.

Появилось надгробие.

– «Здесь похоронен доблестный рыцарь Танкред, защитник Иерусалимского королевства. В лето 6612 года»[31], – прочитал Шарль еле различимую надпись на камне.

– Простите моё невежество, барон, но кто такой Танкред? – поинтересовался Ла Гир.

– Если мне не изменяет память, он – племянник Боэмунда Тарентского, короля Иерусалима, героя Первого крестового похода. Танкреда называли идеальным рыцарем! Он один с оруженосцем противостоял семидесяти сарацинам и остался жив. Я что-то читал по этому поводу ещё в родовом замке. От отца осталось много книг, особенно о крестовых походах. Танкред хотел умереть на родине в Нормандии, но, видимо, судьба распорядилась по-своему.