Радуга завтрашнего дня Смолл Бертрис

Глава 1

Шотландия

Позднее лето и осень 1650 года

Сидя у огня, она вспоминала каждое слово, каждую фразу того спора.

– Ты совершенно рехнулся, старик! – напустилась герцогиня Гленкирк на мужа, с которым прожила в любви тридцать пять лет. Жасмин Лесли не помнила себя. Да что там говорить, она никогда в жизни так не злилась! Бирюзовые глаза сверкали негодованием. – Что общего у тебя со Стюартами, черт побери? Ушам своим не верю! Как ты мог решиться на такую авантюру?!

– Молодой король нуждается в помощи всех преданных шотландцев, – упрямо твердил герцог, хотя жена знала, как терзают его угрызения совести из-за происходящего в стране.

– Но мы даже не знаем короля, – возразила тогда Жасмин, пытаясь взять себя в руки. Подведя мужа к диванчику у камина, она села рядом с ним и любовно взъерошила снежно-белые волосы. – Джемми, будь же разумным! Прошло свыше тридцати лет с того времени, когда мы в последний раз были при английском дворе. Тогда еще правил король Яков. Повсюду был мир. Потом он умер, и с тех пор бедный Карл Стюарт не уставал делать одну ошибку за другой. Это он вверг не только Англию, но и Шотландию в бесплодную рознь. Сколько невинных жизней принесено в жертву в этой религиозной битве! Если бы все можно было уладить, их гибель была бы оправданна, но эта свара никогда не разрешится! Сторонники англиканской церкви тянут в свою сторону. Пресвитерианцы – в свою, и Боже спаси нас от фанатиков-ковенантеров! Пойми, тут не будет победителей. Не лучше ли следовать главному закону Лесли из Гленкирка: никогда ни во что не вмешивайся? Самое главное – сохранить клан. Ты отвечаешь за своих людей.

– Но парламент в Эдинбурге объявил Карла Второго королем Шотландии, – настаивал герцог.

– Ха! – фыркнула Жасмин. – Слушай, Джемми Лесли, можно подумать, ты плохо знал короля Якова! Сколько лет был рядом с ним? Считай, с самого своего рождения. Недаром его называли мудрейшим глупцом во всем христианском королевстве, ибо он был хитрым умным человеком, умевшим стравить своих врагов и тем самым обеспечить себе полную безопасность и спокойную жизнь. Его сын, покойный король Карл, которого мы не видели с той поры, когда он был еще совсем молодым и неопытным юнцом, тогда еще находился в тени своего старшего брата Генриха. Тот Карл был упрямым, надменным, исполненным сознания собственной значимости и абсолютно уверенным в своей правоте. Именно он и обрушил на Англию гражданскую войну.

– Но и ковенантеры не пошли на компромисс, – напомнил жене Джеймс Лесли. – Чем они лучше короля?

– Согласна, – кивнула Жасмин, – но обязанностью короля было показать им путь к компромиссу, только он в своей гордыне ничего не желал знать. Право помазанника Божьего снова затмило в его глазах здравый смысл.

– Но ведь теперь над нами властвует совсем другой Карл Стюарт! – не уступал герцог.

– Да, старший сын Карла, чья мать – французская принцесса. Знаю, что после смерти герцога Бакингема между королем и женой воцарились мир и согласие. Их преданность друг другу прославилась по всей стране. Только, на беду, королева отнюдь не отличалась ни умом, ни сообразительностью. Этот Карл – дитя их любви. Весьма сомневаюсь в силе его характера и порядочности.

– Но почему? – удивился герцог.

– Потому что король подписал ковенант, хотя мы с тобой прекрасно понимаем, что ему и в голову не приходит следовать букве и духу этого постыдного документа, – откровенно заявила Жасмин. – Ему нужны союзники и поддержка в завоевании Англии, и он думает найти все это в Шотландии. Но ничего не выйдет. Не сейчас. И вряд ли когда-либо.

– А пока, – молвил герцог, – англичане готовятся ступить на священную землю Шотландии. Всех верных шотландцев призывают на битву за нашего короля и страну. Кровь Христова, Жасмин! Мои дальние родственники попросили меня собрать пехотинцев и кавалеристов! Как я могу им отказать? Это навлечет бесчестье на имя Лесли, и я на такое не пойду.

– Твои дальние родственники? Значит, Александр Лесли, граф Ливен, и его брат Дэвид? Те самые Лесли, которые выдали короля Карла Первого англичанам, когда тот искал убежища на родине? Разве это не бесчестье для рода Лесли? Позор! И почему ты вдруг стал слушать подобных негодяев? Кроме того, графство Гленкирк намного древнее графства Ливен. Если ищешь предлога отказаться, сошлись на свои годы. Ведь тебе, что ни говори, уже семьдесят два!

– Александр Лесли моложе всего на два года. Кроме того, не ему доверят вести армии ковенанта, а его брату, наместнику. Кстати, Дэвид Лесли не намного моложе.

– Ты безумец! – воскликнула Жасмин. – Думаешь, до меня не дошли слухи, что фанатики, которые правят бал в этой земле и называют себя партией церкви, очищают армию от тех, кого считают неугодными Господу?! Они вмешиваются в военные дела и ослабляют нашу оборону, прикрываясь именем Божьим! Имей они хоть каплю здравого смысла, поставили бы неугодных Господу в передние ряды и избавились бы на всю жизнь. Но нет! Теперь они ведут угодную Господу армию на войну. Что за вздор! Ты не можешь и не должен участвовать в этом, Джемми Лесли! Ты седой старик, но я не желаю терять тебя, черт возьми!

– Считаете, мадам, что годы превратили меня в дряхлую развалину? – неожиданно рассердился герцог. – Прошлой ночью, в постели, вы так не думали.

Герцогиня залилась краской, но не отступила.

– Мы годами не имели никаких дел с королевской ветвью Стюартов! И ничем им не обязаны. Весь этот глупый спор из-за религии просто смешон! Ханжество ведет к нетерпимости, милорд, и вы это знаете!

– Король есть король, и он просил нас о помощи, – ответил жене Джеймс Лесли. – Вряд ли твой собственный отец потерпел бы подобное неуважение и неверность своих подданных.

– Мой отец, – спокойно возразила Жасмин, – ни в коем случае не подверг бы опасности себя или своих родственников. Могу я напомнить, милорд, что ваша первая жена, ее двое сыновей и нерожденный младенец погибли от рук ковенантеров, когда те напали на монастырь, в котором она гостила? Они насиловали, терзали, убивали и, наконец, подожгли строения, умертвив невинных женщин и их детей. А теперь, столько лет спустя, ты собираешься взять знамя Гленкирков и отправиться на войну за их дело?!

– Не за них. За Карла Стюарта. Король – мой родственник, – твердо объявил герцог. – Как насчет твоего сына от Стюарта? Он тоже удерет в кусты, покинув кузена? Вряд ли, мадам. Мы все обязаны собраться вокруг короля, чтобы те люди, которые пытаются провозгласить так называемую Английскую республику, поняли, что нам она не нужна. Этим гнусным республиканцам нужно преподать достойный урок. Научить почтительности перед теми, кто выше их по рождению и положению, дорогая Жасмин. Кроме того, здесь, в Гленкирке, нам придется принять ковенант – во имя целесообразности. Нужно показать правительству, что Лесли из Гленкирка лояльны и преданны делу ковенантеров. Тогда нас оставят в покое. А возможно, решат, что я неугоден Богу, и отошлют домой, – закончил он со смешком.

– Я тебе не «дорогая Жасмин»! – бросила разгневанная герцогиня. – Король не имеет никакого отношения к Лесли! И ты ничем ему не обязан! Не позволю вести Патрика на верную смерть! Слава Богу, Адам и Дункан в Ирландии, за много миль от этого сумасшествия!

– Вряд ли Ирландию можно назвать безопасным местом, – сухо заметил герцог. – Кроме того, и Адам, и Дункан искренне приняли ковенант, хотя, побьюсь об заклад, они все еще верны королю.

Жасмин устало покачала головой. Похоже, мужа ничем не разубедить.

– Ты должен помнить, – все же начала она в последней попытке растопить сердце мужа, – что каждый раз, когда Лесли из Гленкирка имеют дело с династией Стюартов, случается беда.

Ее взгляд был устремлен на висевший над камином портрет.

– Дженет Лесли была навеки потеряна для семьи, когда ее отец служил Стюартам. Он вернулся домой, чтобы скорбеть по ней всю оставшуюся жизнь.

– И все же Патрик Лесли получил титул графа на службе у короля Якова Четвертого, – отозвался герцог. – А когда Дженет Лесли много лет спустя вернулась домой, она получила для своего сына графство Ситеан.

– Ее брат, его наследник и он сам вместе со многими членами семьи погибли при Солуэй-Мосс, в битве за короля Якова Пятого, – тут же нашлась Жасмин. – И весь род бы прекратился, если бы Дженет, дожившая до весьма преклонного возраста, не сумела защитить остатки семьи. А как насчет твоей матери? Что как не похоть Стюарта изгнало ее из Шотландии? Бедняжка так и не смогла вернуться на родину и скончалась в Италии. Кто из родных был с ней рядом?! И ты забыл, как бесцеремонно вмешался король в нашу жизнь, когда, обручив нас, тут же передумал и пообещал меня своему тогдашнему фавориту, Пирсу Сен-Дени?! Страшно подумать, как долго мне пришлось скрывать детей от этого безумца и самой находиться в бегах много месяцев после рождения Патрика! Ничего этого не случилось бы, если бы не вмешательство короля!

– И все же, узнав о предательстве Сен-Дени, король пожаловал мне герцогство, – не сдавался Джеймс Лесли.

– Насколько я помню, – отпарировала Жасмин, – в то время он заявил, что это ничего ему не стоит, поскольку у тебя уже есть земли и богатство. Пустой титул, ничего более. И не стоит упиваться никчемным великодушием короля.

Они проспорили до глубокой ночи, но Жасмин так и не удалось одолеть мужа. В конце концов она неохотно согласилась с его решением, но так и не смогла примириться, зная, что он очертя голову бросается в море несчастий. И злилась, что может остановить его, только убив своими руками.

Герцог собрал пятьдесят всадников и сотню пехотинцев. Жена с отчаянной нежностью целовала его на прощание, безошибочным инстинктом чувствуя, что видит его в последний раз.

Вспоминая это теперь, в холодное октябрьское утро, Жасмин снова заплакала.

О том, что произошло потом, рассказал капитан ее личной стражи, Рыжий Хью, уехавший с герцогом. Джеймс Лесли, первый герцог и пятый граф Гленкирк, отправился на юг, послужить Богу, стране и королю. Однако его не отвергли, как неугодного Господу, ибо люди, правившие теперь Шотландией, слишком мало о нем знали. Вернее, знали самое необходимое. Он принял ковенант сразу, с первого же требования. Был верен жене, и даже самые злые языки ничего плохого не могли о нем сказать. Вырастил богобоязненных сыновей и дочерей.

Добравшись до места назначения, он немедленно представился наместнику Шотландии, своему дальнему родственнику сэру Дэвиду Лесли.

– Не знал, приедешь ли ты, – заметил тот. – Ты самый старший из Лесли и много лет не спускался со своих гор. Ты ведь старше моего брата, верно?

– Точно. В следующем году мне исполнится семьдесят три, – кивнул герцог. – Но я не привел своего наследника. Он еще не женат, и моя жена не допустила бы этого.

Дэвид Лесли кивнул.

– Мудрое решение, в котором нет ничего постыдного, милорд. Пойдем, я представлю тебя королю. Парламент не хотел видеть его здесь, но он все равно явился, чем снискал любовь простолюдинов.

Герцог Гленкирк низко поклонился королю, но при ближайшем рассмотрении не нашел в нем знакомых черт Стюартов. Высокий рост – вот единственное, что унаследовал он от шотландцев. Во всем же остальном пошел в мать: черные, как смородина, глаза, темные волосы, смуглая кожа. Настоящий француз. Копия деда, Генриха IV Наваррского. Позже Рыжий Хью утверждал, что в нем не было ни единой знакомой черты.

И только тогда тревога охватила Джемми Лесли. Совесть вновь проснулась в нем, но уже по другому поводу. Зачем он здесь? Из старых полузабытых сантиментов? Из чувства долга? Почему пренебрег главным правилом семьи – не связываться со Стюартами? Ах, как была права Жасмин! Каждый раз, когда в их жизнь входят Стюарты, жди несчастья!

Но как только король заговорил, даже страхи Рыжего Хью исчезли. Он был очарован.

– Милорд герцог! – начал Карл глубоким бархатистым баритоном. – Ваша верность не пройдет незамеченной. – Вы много лет не бывали у двора, но мой кузен герцог Ланди говорит о вас и своей матери часто и с любовью. Пожалуйста, передайте герцогине мое нижайшее почтение.

– Скорблю о вашем отце, ваше величество, – ответил Джеймс Лесли. – Я знал его с рождения и молюсь за его добрую душу.

– По обрядам, предписанным шотландской церковью, надеюсь? – осведомился король, и только очень внимательный слушатель мог бы уловить иронические нотки в его вопросе.

– Совершенно верно, ваше величество, – ответил герцог, снова кланяясь и лукаво поблескивая глазами.

В течение всего августа англичане напрасно пытались прорвать линию обороны шотландцев. Дэвид Лесли сделал все, чтобы его войска удерживали оборону, и англичанам в конце концов пришлось отступить к побережью, чтобы пополнить убывающий провиант. Голод и болезни преследовали их. Число солдат уменьшилось до одиннадцати тысяч – против двадцати трех у противника. Кромвель ретировался в Данбар. Шотландцы преследовали его по пятам, пытаясь загнать в тупик.

Второго сентября шотландцы, вместо того чтобы удерживать выгодную позицию в холмах, окружавших Данбар, спустились на равнину и расположились лагерем прямо перед англичанами, планируя атаковать на рассвете. Но вместо этого англичане напали раньше и первыми. Последовал ужасающий разгром ковенантеров, решивших посадить на трон законного короля. В тот день было убито четырнадцать тысяч солдат. И среди них – Джеймс Лесли, первый герцог и пятый граф Гленкирк.

Увидев труп мужа, Жасмин Лесли словно окаменела. И не проронила ни слезинки, когда хоронила возлюбленного мужа, хотя лично позаботилась о том, чтобы тело обмыли и одели в лучшие одежды. Из деревенской церкви прибыл преподобный мистер Эди, чтобы прочитать над усопшим длинную импровизированную проповедь. После его ухода Жасмин привела англиканского священника, которому когда-то привольно жилось в Гленкирке. После прихода к власти ковенантеров беднягу пришлось изгнать ради безопасности его и Гленкирков. Отец Кеннет проводил Джеймса Лесли в последний путь прекрасными словами из молитвенника, подарка короля Якова, и отпел по обрядам англиканской церкви.

Следующие несколько дней Жасмин провела взаперти в своей комнате.

– Я хочу скорбеть в одиночестве, – объявила она сыну, но через неделю отправилась в Броккерн навестить семидесятисемилетнюю мать.

– Теперь мы обе вдовы, – заметила Велвет Гордон.

– Я приехала попрощаться, – спокойно ответила Жасмин. – Больше не могу оставаться в Гленкирке. Может, и вернусь когда-нибудь, но пока что не желаю здесь находиться.

– Неужели бросишь сына? – возмутилась мать. – Патрик нуждается в тебе. Ему пора найти невесту, жениться, родить наследников и управлять домом. Твой долг – проследить за всем этим.

– Патрику тридцать четыре, мама, и он вполне способен сам найти себе супругу. Он не нуждается в материнских наставлениях, а я должна избавиться от Гленкирка, пока не умерла от тоски. В каждой комнате, в каждом углу меня преследуют воспоминания о Джемми, и я не могу это вынести! Мне необходимо уехать! Вокруг тебя были дети и внуки, которые помогли пережить ужасное время после кончины Алекса. У меня же только Патрик. Патрику я ни к чему. Ему нужны жена и наследник, но он не обзаведется ими, пока я балую и нежу его. С собой возьму Адали, Рохану и Торамалли.

– Патрику давно было пора жениться, – раздраженно заметила вдовствующая графиня Броккерн. – Ты и Джемми разбаловали его и позволяли делать все, что в голову взбредет! Страшно подумать, что тут будет, когда ты уедешь. Советую, Жасмин, не убегай так поспешно!

Но Жасмин попрощалась с матерью, единокровными братьями и их семьями и вернулась в Гленкирк, так и не изменив своего решения. Созвав слуг, прослуживших у нее много лет, она рассказала о намерении покинуть Гленкирк.

– Хочу, чтобы вы отправились со мной.

– Куда же без вас, моя принцесса? – удивился ее управитель Адали. В свои лета он был еще весьма деятелен и твердой рукой правил хозяйством с того момента, как очутился в Гленкирке. – Мы вынянчили вас и вырастили. И останемся с вами, пока великий Бог не разлучит нас.

Жасмин сморгнула невольную слезу. Впервые со дня смерти мужа она ощутила что-то вроде подлинного чувства. До сих пор она казалась каменной статуей.

– Спасибо, Адали, – тихо вымолвила она и повернулась к своим таким же немолодым служанкам: – А как насчет вас, мои дражайшие Рохана и Торамалли?

– Мы поедем с вами, леди, – хором пропели близнецы. – Как и Адали, мы ваши до самой смерти.

Всю свою долгую жизнь Рохана прожила в девицах, а ее сестра вышла за одного из членов клана Лесли. Своих детей у них не было, но они вырастили племянницу.

– Торамалли, ты уверена? – спросила хозяйка. – Что, если Фергюс не захочет отправиться с нами? Ты должна посоветоваться с ним, прежде чем дашь ответ.

– Фергюс поедет, – решительно заявила Торамалли. – У нас нет ни детей, ни внуков, нам не о ком жалеть, а Лили уже в Англии, с леди Отем. Наша маленькая семья состоит из моей сестры и нашего доброго Адали. Мы слишком долго были вместе, чтобы разлучаться теперь.

– Я благодарна всем вам, – кивнула вдовствующая герцогиня Гленкирк. – Завтра начнем собираться.

Днем она поднялась на крышу замка, взобравшись по лестнице, ведущей к парапетам западной башни. Она посмотрела на темнеющее небо. На востоке холодным блеском сверкала вечерняя звезда. Но на западе садилось солнце во всем великолепии неистовых красок. Красно-оранжевые полосы перемежались с резкими мазками пурпурного. Над ними переливалась глубокая синева, испещренная розовыми облаками с золотистыми краями, плывущими к горизонту.

Жасмин вздохнула, обозревая поросшие лесом холмы вокруг Гленкирка. Она была истинно счастлива здесь. Много-много лет. И прожила тут дольше, чем где бы то ни было. Только рядом был Джемми!

И с его смертью Гленкирк вдруг показался чужим. Она осознала, что настала пора уезжать. Неизвестно, вернется ли она когда-нибудь и какие доводы приведет родным, но Гленкирк без Джеймса Лесли уже никогда не будет тем же.

Жасмин снова тяжело вздохнула и повернулась к дверце люка. Если она промедлит, бедняга Адали попытается подняться сюда, чтобы поискать ее.

Бросив последний взгляд на великолепную картину, развернувшуюся перед ней, Жасмин стала спускаться. Нужно еще потолковать с Патриком.

Она нашла сына в парадном зале, у одного из каминов.

– Я решила, что делать. Уеду из Гленкирка, как только соберу вещи, – объявила она, садясь напротив на стул с высокой спинкой.

Патрик Лесли поднял глаза на мать, и та с болью подумала, до чего же он похож на отца. Те же темные волосы и зеленые глаза.

– Куда ты поедешь? – удивился он. – Я не хочу расставаться с тобой, мама! Понимаю, что я уже взрослый, но мы только что потеряли отца. Не желаю и тебя терять!

Он поднес к губам ее руку и нежно поцеловал. Герцогиня проглотила слезы, угрожавшие хлынуть потоком. Ей нужно быть сильной – за себя и за сына.

– У меня есть вдовий дом в Кэдби, – пояснила она. – Там и буду жить. Вспомни, я, кроме всего прочего, еще и вдовствующая маркиза Уэстли. Я люблю Англию, и Богу известно, что климат в Кэдби куда полезнее для моих старых костей, чем в Гленкирке.

– А война, мама? Трудно представить, сколько опасностей там тебя подстерегает!

– Твой брат, маркиз Уэстли, оказался достаточно мудр, чтобы не принимать ничью сторону. Он верен тому правительству, которое сейчас у власти. Кроме того, как все мы, он старается держаться подальше от двора. Да и кто потревожит скорбящую старую вдову?!

– Но ты вовсе не старуха! – воскликнул сын и, улыбнувшись, добавил: – И все больше походишь на нашу грозную мадам Скай.

Жасмин, слегка сжав его пальцы, рассмеялась:

– Мне уже шестьдесят, так что молодость давно миновала. Патрик, ты единственный из моих детей, кто остался в Шотландии. Двое твоих братьев – англичане. Остальные, можно сказать, затерялись в Ирландии. Индия и Отем в Англии, но Фортейн навеки разлучена с нами. Тебе давно пора остепениться. Ответственность за Гленкирк пала совершенно внезапно, но не столь уж неожиданно на твои широкие плечи. Тебе давно следовало жениться. Тебе необходимы жена и наследник.

– Но больше всего мне необходима мать, – заупрямился Патрик. Однако Жасмин, нахмурившись, отняла руку.

– Нет, Патрик. Ты герцог Гленкирк и должен исполнять свой долг. Попытайся понять. Мне нужно ехать в Англию по нескольким причинам. Прежде всего Шотландия для меня слишком грустное место. Во-вторых, я должна быть абсолютно уверена, что Генри Деверелл, муж Индии и мои внуки не ввяжутся в политические и религиозные распри. Знаю, что Чарли, мой Стюарт-с-другой-стороны-одеяла, колеблется, решая, стоит ли встать под знамена своего кузена-короля. Я должна разубедить его, если сумею. И есть еще кое-что, о чем я должна сказать тебе. Никогда – слышишь? – никогда и ни при каких обстоятельствах не связывайся с династией Стюартов. Они опасны, даже когда не желают этого. Ты и без меня прекрасно знаешь историю отношений Лесли и королевской ветви Стюартов. Послушай меня твой отец – сейчас был бы жив. Мы намеренно избегали двора, чтобы защитить тебя и Гленкирк. Ты не знаешь, каковы они, эти Стюарты. Очаровательны, но вероломны. Ты же должен быть верен Богу и своему клану. Делай все, что можешь и должен, для них и для своей семьи. Стюарты обладают невероятным обаянием, но при этом считаются только со своими желаниями и капризами. Оставайся в Гленкирке, здесь ты будешь в безопасности.

– Но что я буду делать без тебя, мама? – тоскливо прошептал Патрик.

Он останется один! За всю жизнь такого с ним никогда не случалось.

– Тебе следует искать жену, Патрик. Гленкирк нуждается в новой, молодой герцогине, – вздохнула Жасмин. – Найди невесту, но прежде убедись, что любишь ее. Возможно, в один прекрасный день я вернусь домой, к тебе.

– Мне не нравится твое решение, мама, – возразил он.

– Жаль. Потому что, дорогой Патрик, тут ничего не поделаешь. Я всегда буду жить своей жизнью, идти своим путем, ни под кого не подлаживаясь. Ты не сумеешь меня остановить, впрочем, и пытаться не будешь. Настало время, сын мой, исполнить менее приятные обязанности, которые приходят с возрастом. Почему ты до сих пор не привел в дом женщину, на которой хотел бы жениться? Сам знаешь, их в твоей жизни было более чем достаточно. Не стану допытываться, сколько бастардов Лесли бегает по округе, – с легкой улыбкой заметила Жасмин.

– До сих пор в женитьбе не было необходимости, – откровенно признался Патрик. – Женщины могут быть до ужаса надоедливы. От них нечего ждать, кроме неприятностей.

– По-своему ты прав. Особенно когда наши мужчины бывают такими упрямыми дурнями, – серьезно ответила мать. – Мир был бы куда более безопасным и уютным местом, если бы мужчины почаще прислушивались к своим женам, чем к собственным громким хвастливым голосам. Ах, если бы только твой отец послушался меня… вместо того, чтобы упрямиться… Но что сейчас об этом толковать! Я покидаю Гленкирк. Женись, начни новую жизнь. И любой ценой избегай Стюартов! Если я не ошибаюсь, сын покойного короля недолго сможет выносить узколобых лицемеров и ханжей, которые пытаются им управлять. Знаю, что он хотел только хорошего. И пришел в Шотландию, чтобы обрести почву под ногами и получить армию, с которой можно было бы прийти в Англию и отомстить за гибель отца. Вернуть свой шаткий трон. Но ему это не удастся. По крайней мере, не сейчас. Эти фанатичные идиоты вцепятся что есть сил в украденное, уничтожая или пытаясь уничтожить всех, кто стоит на пути. Берегись и их. Будь мудрым и не принимай ничью сторону. Поддерживай законное правительство тем, что не станешь интриговать и поднимать восстания, но никогда не выражай своего мнения публично. Лучшего совета я тебе дать не могу. Самое умное, что ты можешь сделать, – последовать ему.

Неделю спустя вдовствующая герцогиня покинула Гленкирк в сопровождении верных слуг, включая Фергюса Мор-Лесли, доброго человека, не пожелавшего оставить жену.

И Патрик Лесли впервые в жизни оказался в одиночестве, без родных и друзей. Без любимых родителей. Без братьев и сестер, рассеянных по свету. Такого с ним еще не бывало, и черная тоска охватила его. Усевшись перед камином на стуле с высокой спинкой и вышитым сиденьем, он размышлял о том, что ждет его впереди.

Тишину в зале прерывало только потрескивание огня в камине да стук мокрого снега в окна. Пламя свечей колебалось и дрожало от сквозняков, проникавших сквозь крохотные щели в каменных стенах. У ног Патрика мирно посапывали две собаки – серо-голубая короткошерстая гончая и черный с рыжим шелковистый сеттер. А на коленях растянулся большой пушистый оранжевый кот, отпрыск Фу-фу, любимицы матери, и бродячего рыжего кота. Животное щурило золотистые глаза и тихо мурлыкало, нежась под ласками хозяина, задумчиво чесавшего ему спинку. В другой руке Патрик держал богато украшенный серебряный кубок, который он время от времени подносил к губам. Пахнувшее торфяным дымком виски скользило по горлу лентой горящего шелка, опускаясь в желудок нагретым камешком и разливая по телу тепло.

Мать права. Ему следует обзавестись женой и наследниками. Именно этого от него и ожидают. На его памяти Гленкирк всегда звенел голосами детей – не только Лесли, но и Гордонов из Броккерна, родственников со стороны матери. В те дни друзья и родные постоянно ездили друг к другу в гости, договаривались о помолвках между детьми, едва сделавшими первые шаги, тем самым позволяя им подольше побыть в обществе друг друга, так что к тому времени, когда приходила пора праздновать свадьбу, между новобрачными уже зарождалась если не любовь, то по крайней мере дружба. Теперь же все стало по-иному.

Прежде всего многие благородные шотландские семьи перебрались на юг, когда король Яков унаследовал трон после великой Елизаветы. Многие так там и остались, получив или увеличив состояния. Остальные вернулись в полном разочаровании. После смерти первой жены и детей Джеймс Лесли и впрямь служил королю, в делах, связанных с процветающей торговлей Англии. Не хотел оставаться в Гленкирке наедине со своими горькими воспоминаниями.

К недовольству всей своей родни, он оставался неженатым много лет, пока король Яков лично не выбрал мать Патрика ему в жены. Богатая и к тому времени дважды овдовевшая Жасмин противилась насильственному браку, но Джеймс Лесли смог убедить ее покориться повелению монарха. Однако брак, начавшийся по приказу, превратился в союз по любви. Один за другим появились три сына и две дочери, из которых выжили четверо. И все это время они прожили в Гленкирке, ни разу не покидая Шотландию, если не считать летних поездок в Королевский Молверн, поместье бабушки.

Патрик Лесли понял, что мать права. Он обязан жениться. «Долг» – это слово, которое прекрасно понимал каждый Лесли. Но долг по отношению к кому? Мать считала, что человек прежде всего обязан Господу, а потом уже семье, и была абсолютно права. Патрик про себя поклялся, что сделает все для Гленкирков. В конце концов, он в глаза не видел короля, и не все ли равно, что с ним станется?

Герцог взглянул на висевший над камином портрет дочери первого графа Гленкирка, леди Дженет Лесли. Их история была хорошо ему знакома. Именно Дженет получила графство Ситеан для своих потомков. Та самая Дженет, обладавшая сильным чувством долга, спасла Лесли из Гленкирка и Лесли из Ситеана после рокового поражения шотландцев в битве с англичанами при Солуэй-Мосс в 1542 году. Все взрослые мужчины этих семейств погибли, но Дженет Лесли в своем преклонном возрасте собрала вокруг себя их сыновей и дочерей, растила, пока они не смогли занять подобающие им места, научила управлять их маленькими владениями и заключила для всех самые выгодные брачные контракты. На беду, слишком многие потомки Лесли растранжирили свое богатство, и успех отвернулся от них. И все потому, что забыли основное правило семьи и пострадали за это.

– Но я не забуду, – пообещал себе второй герцог и шестой граф Гленкирк, сжимая кулаки. – Не забуду. И пропади пропадом королевские Стюарты и весь их род!

За окном поднялся ветер, назойливо дребезжа стеклами. Герцог осушил кубок, продолжая гладить огромного оранжевого кота, чье мурлыканье становилось все громче. Неожиданно зверюшка открыла глаза и взглянула на герцога. Патрик улыбнулся капризному созданию, довольно тершемуся о его бедра.

– Придется остаться на ночь в замке, Султан, – заметил он, – но уверен, что ты и здесь найдешь жирную мышку или крысу и сможешь вдоволь позабавиться. Что же до меня… – Он поднялся и осторожно поставил кота на пол. – Я иду спать, дружище. Если погода к утру прояснится, поеду охотиться. Неплохо бы повесить в кладовой оленя-другого.

Кот встряхнулся, немного посидел, рассматривая спящих псов, хлопотливо умылся и с достоинством направился в темный угол. Герцог смешливо фыркнул. Он с детства любил кошек больше, чем собак, хотя и знал, что такое мужчине не подобает. Собаки, да возлюбит их Господь, верны всякому, кто их кормит. Кошка же подружится с вами только в том случае, если вы ей действительно нравитесь.

Как только он стал подниматься к себе, гончая и сеттер немедленно двинулись следом. До чего же тихо в замке! Словно, кроме него, тут нет ни души.

Он отослал слуг раньше обычного, ибо был вполне способен сам позаботиться о себе. Натянув ночную рубашку, Патрик Лесли лег на большую кровать в герцогской спальне. Всего несколько месяцев назад здесь были покои его родителей и их кровать. После похорон отца мать настояла на том, чтобы он перебрался сюда. И до сих пор ему было здесь неуютно. Все же он скоро заснул и спал без сновидений.

Глава 2

Проснувшись, Патрик сразу приоткрыл окно. День выдался пасмурным. Небо заволокло тучами, хотя ни снега, ни дождя не было. Зато ветер улегся.

– Скажи на конюшне, что я сегодня охочусь, – велел он своему слуге и дальнему родственнику Доналу, с которым дружил едва ли не с пеленок. Семейство Донала, Мор-Лесли, служило многим поколениям Гленкирков.

– Хорошо, что догадались выехать пораньше, милорд, – кивнул Донал. – В зале вас ждет плотный завтрак. Не хотите взять еду с собой? Вряд ли вы вернетесь до заката. Охота на оленей – дело долгое.

– Верно, – кивнул герцог. – Нам понадобятся овсяные лепешки, сыр и сидр. Передай остальным – пусть наберут припасов на кухне.

– Будет сделано, милорд, – ответил Донал, вручая Патрику сначала подштанники и штаны, потом белую рубашку с широкими рукавами и вырезом на сборке. Пока Патрик натягивал штаны поверх толстых темных вязаных чулок, он держал наготове кожаную куртку с пуговицами из рога. Штаны тоже были шерстяными, выкрашенными в ореховый цвет. Завязав тесемки на рубашке, Патрик сел и принялся надевать коричневые кожаные сапоги до колен, и только потом настала очередь куртки. Взяв подбитые мехом плащ и кожаные перчатки, он спустился в зал, где уже был накрыт стол.

Одиночество отнюдь не повлияло на его аппетит. Он мигом умял овсянку с медом, несколько яиц пашот в сливочном соусе, сдобренном марсалой, три ломтя ветчины и целый деревенский каравай с маслом и твердым сыром. Служанка принесла кружку с дымящимся чаем, напитком родной страны его матери, к которому он пристрастился. Младшие братья часто подшучивали над его привычкой пить горячий чай по утрам, поскольку сами они, как и отец, больше любили темный эль.

При воспоминании об их проделках Патрик улыбнулся. Каково приходится Дункану и Адаму в Ирландии, которая всегда напоминала кипящий котел своими постоянными рознями и мятежами? Они еще тоже пока холостые.

Патрик обреченно вздохнул. Что ж, он обязан подавать хороший пример.

Закончив завтракать, он с грустью заметил, что повар быстро привык готовить на одного. И это почему-то его тревожило. Поднявшись из-за стола, он оглядел зал, заметив тонкий слой пыли на древней дубовой мебели. Слуги совсем обленились без постоянного присмотра Адали, мажордома матери! Да и что тут скажешь! За ними просто некому следить. Ему действительно нужна жена, но где, черт возьми, ее взять?..

Гленкирк – место глухое и со всех сторон окружен холмами восточного нагорья. Ближе всех жили Лесли ветви Ситеан и Гордоны из Броккерна. Он был в хороших отношениях с обеими семьями, что давало всем дополнительную гарантию безопасности. Семья бабки со стороны отца продала земли в Грейхевне лордам Гленкирк и отправилась с королем Яковом в Англию искать счастья. Их старый дом, и без того находившийся в плохом состоянии, был снесен.

Теперь Патрик редко видел родственников и не мог вспомнить, были ли среди них девушки, достигшие брачного возраста. Интересно, как же поступает мужчина, желающий жениться? Может, летом отправиться на игры и выбрать девицу попригляднее? Правда, перед этим стоит удостовериться, что она умеет вести хозяйство. Почти каждую девчонку можно заманить в постель, но если она не сможет командовать слугами или по крайней мере пользоваться их уважением, на что нужна такая?!

Хотя во времена, подобные этим, уединенность более предпочтительна, все же и она имеет некоторые недостатки. Патрик снова перебрал в памяти родственников. Есть ли среди них невесты? Похоже, нет. В их поколении рождались одни мальчики, и все уже женаты. Где, к дьяволу, они отыскали подходящих женщин? Может, попросить кого-нибудь проводить его на игры и дать совет в таком деликатном деле?

Он наверняка станет предметом многочисленных шуток и подковырок, но что поделать? Ему нужна помощь.

Патрик устало покачал головой и, накинув плащ, вышел во двор, где уже ждал оседланный жеребец. Гигантский серый зверь рыл копытом землю, готовый сорваться с места. С полдюжины членов клана уже сидели в седлах. Кавалькада прогромыхала по тяжелому дубовому подъемному мосту и углубилась в лес, сопровождаемая возбужденным собачьим лаем. Ветер так и не поднялся, и клочья тумана по-прежнему висели между горными вершинами и на деревьях. Все же среди темной зелени елей иногда проглядывали и другие, правда стертые, довольно блеклые цвета. К середине утра они сумели выманить из укрытия большого оленя-самца. Грациозное животное с ветвистыми рогами вылетело на открытое пространство и принялось вилять и метаться между деревьями с искусством, рожденным долгим опытом. Собаки бросились за ним. Проведя их сквозь весь лес, олень наконец добрался до небольшого озера, прыгнул в воду и пропал в тумане, чем сбил погоню со следа. Разочарованный вой гончих прокатился по округе. Охотники натянули поводья. Собаки шныряли у конских ног, повизгивая и жалобно тявкая. На гладкой воде озера виднелась полоса, указывающая путь оленя, но сама добыча, увы, пропала из виду.

– Проклятие! – воскликнул герцог, спешиваясь. – Половина утра потрачена зря! С таким трудом его выманили – и вот все потеряно. Что ж, раз все равно остановились, давайте хотя бы поедим. Я умираю от голода, парни, но, кроме лепешек и сыра, ничего нет.

– А кролики, которых мы поймали по пути, милорд? – напомнил главный егерь, брат Донала, Колин Мор-Лесли. – Освежуем их и поджарим!

После сытного обеда герцог лениво оглянулся.

– Где это мы? – спросил он, ни к кому в особенности не обращаясь.

– Это Лох-Брей, милорд, – пояснил Колин. – Посмотрите туда, в сторону острова. Там еще сохранился старый замок. Только он заброшен. Последняя наследница Гордонов из Брея вышла за Броуди много лет назад и уехала с мужем в Килликерн.

– Эти земли примыкают к владениям Гленкирков, – задумчиво протянул Патрик. – Если никто здесь не живет и замок разрушен, может, стоит купить его у Броуди? Не нравится мне, что рядом с Гленкирком находится заброшенная земля.

– Вы не знакомы с Броуди? – удивился Колин. – Старый грешник скуп, как ростовщик, и хитер, как лис. Все же у него шестеро сыновей, и он всегда рад лишней монете. По крайней мере, я так слышал.

– Почему же он не отдал Брей одному из своих парней? – удивился герцог.

– Их матерью была его первая жена. Леди Гордон – вторая. Она была намного его младше и умерла лет десять назад. Старому Броуди, должно быть, уже за восемьдесят. Его мальчишки старше вас, милорд, а вот леди Гордон родила ему девочку. Похоже, Брей – это ее приданое.

– Девушке куда больше пригодится кошель с золотом, чем груда старых камней, – заметил герцог. – Поедем, посмотрим хорошенько на замок Брей.

Они поехали берегом озера к тому месту, где гниющий деревянный мостик соединял сушу с островом. Оставив лошадей из опасения, что они могут провалиться, мужчины, осторожно ступая, побрели к острову, скалистой глыбе с двумя-тремя деревьями. Легкий ветерок прогнал туман, и бледно-желтое солнце, проглянув между свинцовыми облаками, неярко осветило местность.

Остров не казался особенно гостеприимным. Даже по краю воды вместо песка валялись булыжники. Земля между замком и мостиком представляла собой голое поле и, очевидно, была оставлена в таком виде как первая линия обороны. Сам замок, с несколькими башнями, круглыми и квадратными, был выстроен из темно-серого камня. На острых крышах, крытых сланцевым шифером, возвышались дымовые трубы. При ближайшем рассмотрении оказалось, что замок отнюдь не был в таком уж безнадежном состоянии. Все же Патрика больше интересовали земли.

– Какого дьявола! – неожиданно прошипел он, вскакивая и изумленно уставясь на стрелу, вонзившуюся в землю у самых его ног.

– Вы нарушаете границы чужих владений, сэр, – прозвенел чей-то голосок. Из замка выступила молодая женщина, держа наготове большой, ростом с нее, лук.

– Как и вы, полагаю, – холодно бросил герцог, ни в малейшей степени не озадаченный. Его зелено-золотистые глаза оценивающе оглядели незнакомку. Она показалась ему самой высокой из всех когда-либо виденных женщин и к тому же была весьма странно одета: в мужские штаны и сапоги, куртку из оленьей кожи, под которой виднелась белая рубашка. Через плечо был небрежно перекинут плед в красную, черную и желтую клетку. На голове залихватски сидела маленькая шапочка из голубого бархата с орлиным пером. Но не это приковало его внимание. Волосы. Рыжие. Но совершенно поразительного оттенка. Яркое червонное золото рассыпалось по плечам и спине массой крутых локонов.

– Кто ты? – наконец догадался он спросить.

– Вы первый, сэр, – дерзко бросила она.

– Патрик Лесли, герцог Гленкирк, – ответил он с легким поклоном, напряженно гадая, мягки ли ее волосы.

– Фланна Броуди, наследница Брея.

Мало того что она не присела, как полагалось при встрече с герцогом, так еще и дерзко таращилась на него, как на нечто невиданное.

– Что вам нужно на моих землях, милорд? У вас нет прав здесь находиться.

– А у тебя есть?

Что за наглая особа!

– Это мои земли, милорд. По-моему, я уже об этом упоминала, – сухо пояснила Фланна Броуди.

– Я хочу купить их, – сообщил герцог.

– Брей не продается, – отрезала Фланна.

– Ваши земли примыкают к моим, леди. И если не ошибаюсь, предназначены вам в приданое. Если только вы не выйдете за безземельного дворянина, чего, я уверен, ваши отец и братья никогда не допустят, окажется, что Брей ему также ни к чему, как и вашему папе. Однако золото сделает вас завидной невестой. Назовите цену, и я не стану торговаться.

Девушка стояла, широко расставив ноги и сверля его злобным взглядом.

– Я уже сказала, милорд, что Брей не продается! Я вообще не собираюсь выходить замуж. Здесь будет мой дом. А теперь берите своих людей и убирайтесь прочь! Вам здесь не рады!

Патрик Лесли шагнул к Фланне, но та, отскочив, пустила вторую стрелу, воткнувшуюся в землю у его ног, и потянулась в колчан за третьей. Но не успела. Герцог метнулся вперед, вырвал лук, отшвырнул в сторону и, бесцеремонно зажав голову Фланны под мышкой, отвесил несколько увесистых шлепков.

– Ты плохо воспитана, девчонка, – проворчал он. – Странно, куда смотрел твой отец?

Люди герцога покатывались со смеху, а разъяренная девушка, вывернувшись, ударила его с такой силой, что он едва не упал.

– Спесивый ублюдок! – прошипела она. – Как ты смеешь касаться меня своими грязными лапами?!

За первой оплеухой последовала вторая, и девушка, отскочив, схватилась за рукоять кинжала. Хохот мгновенно смолк. Люди герцога пораженно переглядывались, не зная, что предпринять. И решили не вмешиваться. Герцог сам за себя постоит!

– Ах ты, маленькая дьяволица! – взвыл он, стиснув ее запястья одной рукой и отнимая кинжал другой. Фланна принялась отбиваться.

– Ты первым меня ударил! – завопила она.

– Ты дважды выстрелила в меня! – отпарировал он.

– Убирайся с моей земли!

– С меня довольно! – произнес герцог и, подняв девушку, перекинул через плечо. – Я везу тебя домой, к твоему родителю, девчонка, и не потерплю больше неповиновения! Пусть он решает, продавать ли Брей! Ты тут ни при чем! Я готов поставить на кон золотую монету, что он согласится!

– Отпусти меня, ублюдок несчастный!

Девушка извивалась, лягалась, пытаясь удрать от него, но сделать это в положении вниз головой оказалось весьма затруднительно. В конце концов ей пришлось успокоиться – хотя бы потому, что переход через полуразрушенный мостик был довольно опасен. Если она шлепнется в воду, утонет вместе с этим негодяем. А тут еще и его спутники громко хихикают, не скрывая злорадства.

– Колли, свяжи ее по рукам и ногам, – приказал герцог. – Я повезу ее в седле перед собой. Далеко ли до Килликерна?

– Миль десять, милорд. Придется ехать через Хэй-Глен. По другую сторону холма начинаются земли Броуди. Но не собираетесь же вы всю дорогу держать девочку головой вниз? Пусть сядет как следует, а я свяжу ей ноги под брюхом лошади. Вряд ли старому Броуди понравится, как вы обращаетесь с его дочерью.

Герцог кивнул, но добавил:

– В таком случае ему следовало бы научить дочь хорошим манерам, Колли. В жизни не видел такой невоспитанной девицы.

Руки Фланны стянули веревкой, а ее саму усадили на герцогского жеребца.

– Ее прозвали Пламенной Фланной, милорд, – пояснил Колин Мор-Лесли, наклоняясь, чтобы спутать ей ноги, и ловко уклоняясь от пинка.

Патрик прыгнул в седло и потянулся за поводьями, невольно обняв девушку. Та попыталась уклониться, но только откинулась ему на грудь и, смутившись, затаила дыхание.

Патрик пришпорил жеребца, и всадники в сопровождении собачьей своры понеслись вперед. Фланна уныло подумала, что на этот раз попала в настоящую передрягу. Когда она научится сдерживать свой чертов нрав? Все, что нужно сделать герцогу, – потрясти перед носами отца и братьев толстым кошельком. И у нее отберут Брей, а тогда она останется ни с чем, учитывая болезненную скупость отца. Как часто она твердила, что не хочет мужа! Теперь ее поймают на слове и загребут себе все золото. А ее оставят нищей. После кончины отца она попадет в полную зависимость от старшего брата, Олея. Если тот захочет, то лишит сестру даже куска хлеба. И что всего хуже, не в ее силах что-то сделать. Даже если она согласится продать землю, все равно потребуется одобрение отца и деньги передадут ему.

– Какого черта вам потребовались мои владения? – неожиданно взорвалась она.

– Я уже сказал. Они примыкают к моим.

– Но раньше вам они были ни к чему.

– Гленкирк перешел ко мне недавно, после того как отец был убит при Данбаре, – пояснил Патрик. – В Англии война, в Шотландии беспорядки, в Ирландии и Уэльсе постоянные мятежи. Вот мне и хотелось бы по возможности обезопасить Гленкирк от безумия нынешнего мира. Я желаю одного – чтобы меня оставили в покое. А для этого нужно приобрести как можно больше земли.

– Я ничем вас не потревожу, если буду жить в Брее, – с надеждой пробормотала Фланна. – Я хочу того же, что и вы. Чтобы меня не трогали.

– Но кто знает, чего потребует твой муж? – заметил герцог.

– У меня нет и не будет мужа. Я ни с кем не обручена, да и не собираюсь, милорд. Не нахожу мужчин особенно привлекательными и терпеть не могу их приказов. Моему отцу было уже за шестьдесят, когда я родилась. У меня шестеро единокровных братьев, сыновей его первой жены, уже немолодых людей. Старшему пятьдесят шесть, младшему сорок восемь. Большинство моих племянников и племянниц тоже старше меня. И все живут в Килликерне. Огромное количество шумных, хвастливых, громкоголосых мужчин, обожающих запугивать и изводить своих жен. Мне это не по душе. И поскольку у меня есть свои земли, я решила уехать и жить в Брее.

– Одна? – удивился герцог. – А твой отец согласен?

– У меня есть служанка Эгги, побочная дочь одного из моих братьев. Я взяла ее к себе, когда она была совсем ребенком, ибо жена моего брата жестоко обращалась с ней. Вечно искала предлога побить Эгги.

– Две девушки, одни, в уединенном полуразрушенном замке! – презрительно бросил Патрик. – Так ты не ответила – отец согласен?