Дорогая находка Валеева Анастасия

ГЛАВА 1

– Джемма, успокойся, ради бога! Ну что ты взялась, в самом-то деле? – посмеиваясь и умиляясь повадками своей любимицы, произнесла Яна Милославская и потянула рвущуюся к калитке собаку за ошейник.

Железная щеколда неугомонно прыгала вверх-вниз, и, естественно, воспитанная по всем правилам азиатская овчарка стерпеть этого не могла. Она во что бы то ни стало рвалась показать хозяйке свою преданность, а непрошеному гостю – умение защищаться. Собака оскалила зубы, угрожающе приподняла хвост, шерсть ее вздыбилась.

Гость, действительно, был непрошеный. Встав рано утром, Милославская отправилась на местный рынок. Всю неделю она была занята, и теперь ее холодильник был бессовестно пуст, так как запасы съестного в нем давно уже не пополнялись.

Вообще, Яна не была любительницей готовить и больше предпочитала меню какого-нибудь небольшого уютненького кафе или недорогого ресторанчика, чем свою стряпню, заниматься которой у нее никогда или почти никогда не было настроения. Однако бывали моменты, когда просто не было сил или желания выходить из дома в «поисках пищи», да и гости могли внезапно нагрянуть. Как-никак на такой случай какая-нибудь провизия в запасе все-таки должна была иметься.

Доверху набив продуктами две порядочные авоськи, Милославская, переваливаясь с боку на бок и периодически останавливаясь для передышки, добралась до дома. Разложив припасы по полкам и шкафам, Яна вдруг заметила, что в ее жилище как будто давно уже не наводился порядок, и под настроение, взяв ведро и тряпку, она энергично стала натирать все и вся.

Силы ее в итоге иссякли окончательно. Приняв прохладный душ и накормив собаку, она сварила себе кофе и собиралась, выпив чашечку-другую, немного поваляться в постели, а если получится, то и вздремнуть. Она накинула коротенький легкий шелковый халатик, подсушенные волосы повыше заколола крупными шпильками и, поджав под себя ноги, уселась в кресло с чашкой кофе напротив телевизора.

В этот самый момент щеколда и залязгала, да как-то озлобленно, громко, словно с перепугу.

– Кто это?! – удивленно воскликнула Милославская и вопросительно посмотрела на свою собаку, которая, до того вытянувшись у нее в ногах, вдруг поднялась на лапы и угрожающе зарычала.

Реплику хозяйки Джемма поняла как призыв и, не дожидаясь дополнительных указаний, неистово бросилась к двери, которую Яна не закрыла, а просто занавесила легкой тюлевой тканью, так как на улице уже около недели стояла тридцатиградусная жара.

В три прыжка преодолев пространство двора, собака достигла калитки и стала кидаться на нее, лая все громче и яростней.

– Ну, ну же! – теперь уже строго прикрикнула Милославская на Джемму, и та сразу замолчала, но готовой к прыжку позы не изменила.

Яна и сама не знала, встреча с кем сейчас ее ожидает, но она всегда всецело могла положиться на овчарку, поэтому действовала смело и уверенно.

Засов скрипнул, Милославская приподняла щеколду и потянула на себя ручку калитки.

– Э-кхе-хе-хе! У-ха-ха! – раздался ей в лицо радостный смех.

– О-о-о…. Какие люди! – с искренним удивлением и взаимной радостью протянула Яна.

– Не ожидала? – обхватив Милославскую пухлыми горячими руками и целуя ее в обе щеки, горделиво спросила Марина.

– Как же, ожидала она, – с шутливой привередливостью подхватил ее муж, – сидит тут, как затворница, халата не снимает!

– Да это я… Я только из душа, – невольно краснея, стыдливо пробормотала Яна и стала оправлять халат. – Проходите, проходите, – улыбаясь во весь рот, проговорила она, – Джемма, уйди, не мешайся под ногами!

– Скорее, ты у нее мешаешься! – смеясь, заметила Марина и осторожно покосилась на собаку.

Овчарка нехотя отошла в сторону.

Джемма была невероятно сообразительным животным. Эту чистопородную среднеазиатскую овчарку Яне некогда привезли из Туркмении. Теперь хозяйка и питомица души друг в друге не чаяли, и последняя выражала свою любовь постоянной готовностью защиты. Джемма, будучи очень крупной, вполне могла справиться со взрослым человеком, что неоднократно уже происходило.

– Подрос твой кутенок, подро-ос, – покачивая головой, протянул Саша, Маринин муж.

– Неужели! – с укором ответила Милославская. – Вы когда у меня последний раз были-то?

– А сама-то не могла приехать? – уперев руки в бока, парировала Марина.

Яна в ответ только виновато вздохнула.

– Забралась, понимаешь, в это Простоквашино, – почесывая в затылке и взглядом обводя двор, протянул Саша, – и еще хочет, чтобы светские люди ее регулярно навещали. Нет уж, моя дорогая, не бывает так, чтоб и волки были сыты и овцы целы…

Простоквашиным в городе называли все его окраины, и те, кто жил в центре или хотя бы поблизости от него, произносили это слово с каким-то особенным снобизмом и пренебрежением.

Милославская и на самом деле жила далеко не в самом престижном, зато тихом и спокойном районе города, называемом Агафоновкой. Она имела, конечно, возможность поселиться где-нибудь в центре, но в определенный момент своей жизни всем прелестям цивилизации предпочла небольшой домик, заслоненный огромными ветвями дуба, росшего под самыми его окнами.

Яна поселилась здесь не так давно. Дом во время покупки его Милославской не представлял из себя ничего особенного и, судя по всему, был значительно старше своей новой хозяйки, однако по сравнению с дубом и он казался младенцем. Возможно, именно дуб сыграл тогда решающую роль. Огромный, могучий, сильный, он словно обещал защиту и поддержку, в которой женщина тогда очень нуждалсь.

Теперь Яна, наверное, и не смогла бы объяснить, почему она выбрала для жилья именно это место. На момент его поиска она не располагала какими-либо внушительными средствами, но купить что-нибудь поприличнее все же было в ее возможностях. Старая скрипучая калитка на ржавой пружине, огромная металлическая щеколда – от всего этого веяло старыми добрыми временами, когда Яна была совсем еще девчонкой. Может быть, это тоже повлияло на ее выбор…

Теперь здесь, конечно, многое изменилось. Поселившись на новом месте и немного придя в себя, Милославская затеяла капитальный ремонт, наняла бригаду рабочих, и они в довольно короткие сроки изменили внутренность жилища до неузнаваемости. При своей патриархальности теперь оно было комфортно и не заставляло мечтать о лучшем. Лучшего, на самом деле, и пожелать было трудно.

– Хватит тебе, – с шутливой сердитостью тыкая мужа костяшками пальцев в затылок, произнесла Марина, – ворчишь, ворчишь… Старый, что ль, стал?

– Дед как-никак… – расплываясь в широкой улыбке, ответил Саша.

– Как?… – Яна всплеснула руками, не зная, шутят или правду говорят ее гости.

Марина в ответ часто закивала, закрыв глаза.

– Как же? Что? – затараторила Милославская, совершенно не ожидавшая услышать такую новость. – Ой, ну что же это мы все стоим тут?! Идемте, идемте в дом.

Она обняла руками обоих супругов и подтолкнула их ко входу в дом. Джемма, видя настроение свой хозяйки, вежливо освободила проход.

Перешагнув порог дома, Яна сразу проводила гостей в свой кабинет, обстановка которого, как ей казалось, наиболее располагала к подобным разговорам. Мало сказать, что интерьер кабинета был нестандартным, он приковывал внимание всякого, кто оказывался в нем, пусть даже и не впервые.

Милославская усадила Марину и Сашу на высокий диван, обитый дорогим зеленым бархатом. Напротив дивана величаво стояло старинное кресло со спинкой из темной бронзы. В него опустилась сама хозяйка. По-настоящему удивлял здесь изумрудного цвета ковер с вышитыми катренами Нострадамуса и очень дорогая и ценная статуэтка египетской кошки, которую иметь в свой коллекции мечтал, наверное, не один антиквар. Сама Яна, таинственная и загадочная для многих, смотрелась в окружении всего этого вполне гармонично.

– Ну как? Что? – нетерпеливо начала расспрашивать заинтригованная Милославская.

– О-ой, и не спрашивай, – с ложной усталостью ответила Марина и махнула рукой.

– Сынишка удивил, – подхватил Саша, – приходит однажды с улицы, поздно уж было, мы с Мариной спать легли, свет зажег, разбудил и спокойно так: «Женюсь, старики…»

– Как?! – ахнула Яна.

– Вот и наша такая реакция была! – заявила Марина, подальше откинувшись на спинку кресла. – Стали отговаривать: «Что ты, сынок?! Опомнись!» А он и слушать не хочет… – Марина смахнула слезу.

– Да ему лет-то сколько? – полная удивления, спросила Милославская. – Девятнадцать?

– Восемнадцать, – поправила Марина.

– С ума сошел… – Яна покачала головой.

– Женитьба-то чего-о! – снова вступил в разговор Саша. – Мы с матерью как заявили – не даем своего согласия, так он: «А она беременная!» С Маринкой аж плохо стало. Ну тут уж куда деваться? Сами всегда ему про порядочность втирали. Пришлось и здесь от позиций не отступать. Женили…

– А неделю назад внук у нас родился, – теперь уже со слезами гордости сказала Марина. – Данилка.

– Ну а она-то ничего? – осторожно спросила Милославская.

– Аня-то, сноха? – Саша высоко вскинул брови. – Да хорошая девчонка! Дите, правда, совсем…

– Ну, дай бог, дай бог, – вздохнув, произнесла Яна.

– Институт бросать не даем ни ей, ни ему, – деловито сказала Марина, – няньку наняли, да и сами помогаем. И ее родители молодцы, тоже не подводят. Потянем как-нибудь…

– Ну вот, – радуясь за приятелей, сказала Милославская, – все хорошо… И все же смешно: дед, бабка… Вам же ни одному сорока нет?

– Тридцать восемь, – опустив глаза, протянула Марина.

– А вы сами-то, мои дорогие, во сколько согрешили, а? – прищурившись, прошептала Яна.

Все трое звучно расхохотались. А Саша – до слез. Вспомнил, наверное, все очень живо.

– Сейчас я кофе соображу, – приподнимаясь и придерживая полу халата, сказала Яна, – Или чего покрепче?

– Не-не-не-не, – зачастил Саша, мотая головой, – у нас на это времени нет!

– Как? Неужели вот так и уйдете? – в голосе Милославской слышалась обида. – Столько не виделись…

– Мы уйдем вместе с тобой, – загадочно и теперь вдруг серьезно протянула Марина.

Милославская только непонимающе хлопала глазами.

– Мы ведь не случайно тут, – начал объяснять Саша, – проездом.

– А я-то думала, – обиженно протянула Яна.

– Нет, подожди, – замахала на нее руками Марина.

– Мы тут дачу купили, – продолжил ее супруг, – в этом направлении. За Багаевкой, знаешь? У Волги.

– Ну, – Милославская кивнула.

– Так вот. Едем сейчас туда и тебя берем с собой.

Марина с Сашей с надеждой смотрели на свою приятельницу.

– Возражений не принимаем, – предупредительно заявил Саша.

– А повод-то знаешь какой? – подморгнув, спросила Марина.

Милославская пожала плечами.

– Я же говорил! – воскликнул Саша, глядя на свою жену.

– Э-эх, – укорила она Яну, – сегодня же наш семейный юбилей!

– Елки-палки! – протяжно произнесла Милославская. – Ребята, простите ради бога!

– А мы ее еще в свидетельницы брали! – с шутливой обидой пробормотала Марина.

– Кстати, а эта свадьба имеет какое-нибудь название? – заинтересованно спросила Милославская. – Ну, деревянная, розовая, серебряная…

– Еще скажи – золотая, – прыснула Марина.

– Черт ее знает, как она называется, – сказал Саша, – не в этом дело. Собирайся, едем, – добавил он, глянув на Яну.

– Ну раз такое дело… – протянула она. – Отказаться нельзя. Еду!

Супруги засмеялись, а Милославская удалилась в другую комнату, чтобы переодеться. Облачившись в хлопковый летний спортивный костюм, она наскоро собрала сумку, покидав в нее все, что может понадобиться во время короткого загородного отдыха, и через двадцать минут предстала перед приятелями, которые по совету Милославской рассматривали ее последние фотографии.

– Готова? – спросил Саша.

Яна кивнула.

– Отлично, – ответил он. – Ну, девчонки, в дорогу.

– Я и Джемму беру, – немного виновато сказала Милославская, покосившись на любимицу.

– Прекрасно, будет кому нас охранять, – ответил Саша, – мы еще пса там не успели завести.

Яна бросила в сумку упаковку собачьего корма, взяла еще кое-какие Джеммины принадлежности и была готова. Супруги дожидались ее на крыльце.

– Идем? – спросила Милославская, заперев дверь.

– Угу, – буркнул Саша и кончиком ботинка затушил сигарету.

Все трое разместились в комфортном BMV-535, которым семейство обзавелось не более года назад.

Саша с Мариной были прекрасной семейной парой, и их совместной жизни можно было только позавидовать. Яна познакомилась с ними давно, еще девчонкой, сдружилась с Мариной и оказалась приглашенной на свадьбу молодых в качестве свидетельницы, хотя и была на несколько лет моложе своих приятелей.

Федотовы окончили один институт. Марина и по сей день работала по специальности, а Саша довольно скоро разочаровался в выбранной профессии и решил заняться бизнесом. Поначалу у него не очень-то это получалось, были и провалы, и довольно крупные потери. Но в этих ситуациях парня всегда поддерживала Марина. Лаской, добрым словом. Не было денег – не жаловалась, крутилась, как могла, выходила из положения.

Потом, наконец, фортуна улыбнулась Саше, и на одной не очень обнадеживающей поначалу сделке он сорвал крупный куш. Молодые купили дом и переехали от Марининых родителей, совместно с которыми проживали. Кстати сказать, не очень дружно. Дальше было всякое, но в целом семья крепла, а благосостояние ее росло.

Теперь Саша был преуспевающим бизнесменом, владел крупным ночным клубом и пользовался в своем кругу завидным авторитетом. Марина бросить работу отказывалась, так как была в нее просто влюблена.

Этой семейной паре был чужд снобизм, столь свойственный людям их среды, поэтому, наверное, они были так легки в общении и имели много друзей. Милославская на протяжении долгих лет поддерживала с Мариной и Сашей отношения, хотя в последнее время, без всякой видимой причины, их встречи случались гораздо реже, чем раньше.

ГЛАВА 2

– Чудное местечко! – протянула Милославская, втягивая ноздрями свежесть хвои и недалекую речную влагу.

– И Волга совсем рядом, – указывая вперед рукой, гордо заявила Марина, – пять минут ходьбы. Пляж песчаный…

– Чудесно, чудесно, – повторила Яна, поднимая с земли маленькую шишку.

– Ну, пойдем, пойдем, – подтолкнула подругу Марина, – гараж мы еще не выстроили – у прежних хозяев его не было. Поэтому Саша оставит машину здесь, на стоянке. А что? – женщина пожала плечами, – Охраняется, под присмотром… А мы с тобой немного пешочком пройдемся, тут недалеко, полюбуешься заодно местными достопримечательностями.

– Да-а, многозначительно протянула Яна, – тут есть на что посмотреть, – Милославская окинула взглядом двух-трехэтажные дачные постройки, обнесенные высокими заборами.

– Тут вот депутат свой досуг проводит, Бабуша, – Марина кивнула влево. – Знаешь такого?

– Нет.

– Ладно, не имеет значения. Тут вот, – женщина обернулась назад, – главврач второго роддома обосновался. Как думаешь, миллион стоит такая хижина?

– Стоит. Что и говорить, бедные родственники… – заключила Милославская иронично.

– А сноха вот рожала, так все свое в роддом притащили, вплоть до ваты и шприцов одноразовых, – пожаловалась Марина. – Ну идем, идем.

Подруги не спеша направились по неширокой наезженной дорожке, любуясь теперь не особняками, которые были один богаче другого, а прелестями пейзажа. Из-за верхушек домов выглядывали размашистые еловые и сосновые лапы, кое-где просматривались липы, дубы. Кукушка кому-то отсчитывала свое… Края дорожки густо заросли трын-травой и подорожником, еще незрелым и липким. Небо было безоблачное и пронзительно голубое. Милославская с наслаждением впитывала в себя излучение, даруемое всей этой красотой.

– А вот и наше приобретение, – вздохнув, сказала наконец Марина и повернула к кованой красивой калитке.

– Недурно, – восхищенно покачивая головой, заметила Милославская.

Марина отперла калитку и пропустила Яну вперед. Посреди двух густо засаженных разными цветами клуб проходила бетонированная узкая дорожка, ведущая к двухэтажному дому из красного кирпича. Милославская неспешно зашагала по ней.

Пригласив гостью в дом, Марина провела ее по всем комнатам, решив похвалиться их интерьером. Она с гордостью рассказывала, где и по какой цене приобрела ту или иную мебель, страдальчески закатив глаза говорила о многотрудных походах по магазинам в поисках подходящих аксессуаров и прочего. Яне ничего не оставалось, как, слушая подругу, делать комплименты ее вкусу, который она на самом деле ценила.

Потом женщины прошли на кухню и сразу принялись за приготовление обеда. Холодильник был набит до отказа, поэтому им оставалось только соревноваться в кулинарном мастерстве. Яна решила взяться за судака под маринадом, Марина – за мясо по-французски. Саша обещал сообразить необыкновенное барбекю. В общем, присовокупив к этому ряд салатов и нарезок, которые были куплены семейством в в полуфабрикатном виде, предстоящий обед можно было назвать настоящим пиром, разумеется, не забывая о горячительных напитках, коих в дачном погребе тоже был широкий ассортимент.

– О-о-о! – войдя, протянул Саша, закрывая глаза, – Как я обожаю, когда на кухне все фырчит, парит, кипит!

– Федотов, – игриво заметила Милославская, – а ты, между прочим, отлыниваешь! Давай включайся в производственный процесс!

– Виноват, виноват, – разведя руками, ответил Саша. – Мамуль, а где у нас все для барбекю? – обратился он к Марине. – В погребе?

– Уф-му, – промычала она, жуя что-то из наскоро перехваченного.

Прошло не менее часа до тех пор, когда собравшиеся уселись наконец вокруг стола, выставленного на террасу, обвитую виноградом, грозди которого, к сожалению, совсем еще не вызрели. Было пока светло, но в траве уже начинали потрескивать сверчки, заявляя всем остальным о наступлении своего времени. Джемма легла на ступеньках и, прикрыв глаза, все же предупреждающе помахивала хвостом.

– Комаров тут почти нет. Это тоже плюс, – заявил Саша, открывая бутылку белого вина.

Первый тост был за «молодых», а потом, как обычно – за любовь, за дружбу, за здоровье и прочее. От вина приятно зашумело в голове, разговор становился все оживленнее, воспоминания лились рекой. Саша преподнес Марине корзину роз, которую предусмотрительно спрятал где-то в подвале, и маленький флакон ее любимых духов «KENZO». Марина, конечно, была растрогана и даже пустила слезу. Саше едва не пришлось успокаивать обеих женщин, потому что и Яна не смогла сдержаться, ибо, глядя на счастливых супругов, она не смогла не вспомнить о своей семейной жизни, история которой была, увы, трагична.

Несколько лет назад семья Милославских – Яна, ее муж и сын – попала в серьезную автомобильную катастрофу, после которой в живых осталась только сама женщина. Тогда она не благодарила бога за свое спасение, она проклинала его. Ее супруг, Саша, и единственный сын, Андрей, погибли. Жить не хотелось, видеть никого не хотелось. Дни шли за днями, а становилось только больнее и больнее. Каждая вещь в доме напоминала об ушедших, так любивших Яну и так любимых ею. Не раз у нее возникала мысль о самоубийстве, но рука не поднималсь переступить заповедь «Не убий». Милославской стало казаться, что она сходит с ума, и тогда она решила сменить место жительства, забраться подальше, где поглуше, существовать тихо и незаметно. Под руку ей Агафоновка и подвернулась.

– А ну, хватит мне сырость разводить, – прикрикнул на женщин Саша и взял в руки гитару. Ударил по струнам и затянул их общую, любимую с юных лет, но только теперь окончательно понятую песню «Мы эхо друг друга», которую некогда блистательно исполняла Анна Герман.

Потом были «Изгиб гитары желтой…», «Маленький плот» и многое другое, традиционное в таких случаях.

– Ну, а теперь барбекю, – разведя руками и встав из-за стола, произнес Саша.

Все отправились на небольшую лужайку позади дома, где мужчина довел до ума блюдо, к которому он неоднократно отлучался из-за стола. Янина собака попыталась затеять игру со своей хозяйкой и притащила откуда-то ей здоровенную толстую палку, но Милославская строгим жестом пресекла все претензии Джеммы на такие развлечения.

Женщины отведали по кусочку барбекю и не смогли удержаться от искренних комплиментов, которые Саша терпеть не мог, почему и поспешил перевести разговор на другую тему.

Когда совсем стемнело, друзья отправились к Волге. Собрав все усилия воли, окунулись в ее по-ночному прохладные воды. Плескались, визжали, как дети. Джемма лаяла на всякий случай, толком не понимая, что происходит. Потом компания, чтобы согреться, разожгла костер. Долго разговаривали в новой, еще более располагающей к воспоминаниям обстановке. Потом тихонько побрели назад к дому.

Местные собаки встретили их появление в начале улицы дружным лаем. Яна предусмотрительно придерживала свою любимицу за поводок, боясь, что она перемахнет в каком-нибудь месте невысокий забор и покажет себя во всей красе, в чем, собственно, не было никакой необходимости.

– Тихо! – вдруг воскликнул Саша, когда приятели свернули на улицу, где располагалась их дача. – Посмотрите, кажется, кто-то у калитки.

Уже совсем рассвело, да и фонари еще горели, поэтому женщины легко различили у дома мужской силуэт, а чуть позже увидели, что мужчина старательно жмет на кнопку звонка. Не видя их и, очевидно, потеряв всякую надежду дозвониться, он стал неистово колотить по металлу кулаками, подняв лязг и грохот, наполнившие весь проулок.

– Э! Э-э! – прикрикнул Саша.

Джемма приняла боевую позу и зарычала, а Милославская на всякий случай чуть ослабила поводок.

– Да это Витька! Витька Ермаков, – воскликнула Марина, взяв Сашу за руку. – Вон и мотороллер его за деревом.

– А чего это он? – недоуменно произнес Федотов.

– Вить! – закричала Марина.

Мужчина у калитки сразу обернулся.

– Ну, точно он! – заключила Сашина супруга.

Милославская, будучи уже давно знакомой с Федотовыми, знала практически всех их родственников. Немного наслышана она была и об этом Витьке. Он являлся каким-то тро– или четвероюродным братом Саши и жил в селе Багаевка, до которого от дач было не более пяти километров.

Приятели ускорили шаг. Витька бегом кинулся им навстречу.

– Что-то случилось! – тревожно предположила Марина.

– Наверное, – поддержал Саша супругу, – Витька знал, что мы этот месяц будем жить на даче. Прибежал за помощью? – предположил он в заключение.

Не добежав до Федотовых нескольких шагов – Яна шла немного позади – мужчина остановился и, потрясая перед собой руками, закричал в лицо Саше:

– Саня! Мать… Саня! Мать…

Витька брызгал слюной и тряс головой, зажмурив глаза, из которых бежали слезы. Из слов его толком ничего понять было невозможно, разве только догадываться.

– Да говори ты толком! – зло закричал Саша, встряхнув худосочного Витьку своими здоровенными ручищами.

– Только что… Только что… – по-прежнему всхлипывая, начал тот, – я нашел свою мать, Евдокию Федоровну-у-у, – Витька снова зажмурился и завыл, – повесившейся.

– Что-о?! – в один голос воскликнули Федотовы.

Судя по Витькиному возрасту, его матери должно было быть никак не меньше семидесяти, поэтому здесь можно было ожидать что угодно: инфаркт, инсульт, – но никак не повешение. Яна тоже не могла сдержать своего удивления.

Но это она так мыслила, несколько детективно. Федотовым, судя по всему, было вовсе не до этих мелочей. Сам факт смерти, хотя эта Евдокия Федоровна и была в преклонном возрасте, просто обескуражил их.

– Евдокия… Федоровна… Повесилась?… – в ужасе бормотала Марина.

Саша просто нервно топтался у калитки, не в силах так сразу собраться мыслями. Витька весь трясся и беспомощно смотрел на Сашу.

– Саня… Что… что делать? – тихо выл он.

– Нужно идти туда, – вмешалась Милославская.

Все посмотрели на нее.

– Милицию вызвали? – спросила она, глядя на Ермакова.

– Угу, – утираясь рукавом, промычал Витька, – и скорую. Может, спасут еще, – тихо добавил он, хотя сам понимал, что это просто нереально.

– Да, в самом деле, – торопливо проговорил Саша, – надо скорее ехать туда.

Федотовы и Милославская быстро зашли в дом, переоделись и почти бегом двинулись к дачной автостоянке. Витька же сразу оседлал свой мотороллер и, дернув ногой педаль, заявил:

– Поеду к трассе, ментов и скорую буду встречать. Мать ведь на самом отшибе живет. А то будут искать полдня. Да уедут еще. Кто им в такую-то рань подскажет?

Саша в ответ только молчаливо согласился. Через десять минут он уже выезжал из ворот автостоянки на своей машине, на заднем сиденье которой разместились Яна с Мариной.

ГЛАВА 3

– Вон тот дом, – сказал Саша, указывая рукой немного влево.

– Да-да, – торопливо поддержала его жена.

Несколько поодаль всей деревни стояло два-три дома, на один из них и указали Федотовы. Когда подъехали ближе, Милославская рассмотрела невысокое деревянное строение, давно не крашенное, с резными ставенками, неровной завалинкой, покосившимся забором и такой же покосившейся, рассохшейся калиткой. На самой макушке дома, на высокой круглой палке торчал скворечник. Одинокая молодая береза была, пожалуй, единственным украшением степного пейзажа, который окружал это место. Извилистая тропинка среди невысокой лебеды вела к калитке. Калитка оказалась открытой настежь. Видно, Витька себя не помнил, когда вылетал отсюда. У самого забора трава была примята колесами мотороллера.

Саша первый вышел из машины и, не дожидаясь Марины, направился во двор. Женщины торопливо засеменили за ним. Джемма, выбравшись из автомобиля, как-то съежилась и даже немного попятилась назад. Почувствовала недоброе. В метре от невысокого кривого крыльца Марина остановилась, закрыла лицо руками и заплакала.

– Ну, ну, что ты?! – попыталась успокоить ее Яна, хотя у нее и самой на душе кошки скребли.

Милославская опередила подругу и стала подниматься по ступенькам. Она тут же заметила, что крыльцо было совсем недавно тщательно вымыто, и только незначительное количество земляной пыли на ступеньках свидетельствовало об оставленных человеком следах. «Витька», – подумала про себя Милославская, давно привыкнув сразу во всем увиденном устанавливать логическую последовательность.

– М-м-м, – послышался из передней комнаты приглушенный сдавленный звук, когда Милославская уже стояла в дверях дома.

Саша стоял посреди комнаты, сморщив лицо и потерянно глядя в одну точку.

На высокую железную кровать, стеганое одеяло на которой было откинуто, а подушка лежала невысоко, так, чтобы спать было удобно, была заботливо уложена худощавая, среднего роста пожилая женщина. Она была одета в длинную хлопковую ночную рубаху, старенькую, выцветшую. Из-под рубахи выглядывали две костлявые мертвенно-белые ступни с желтыми толстыми ногтями на пальцах. Руки покойной, обтянутые сухой, прозрачной старческой кожей, безжизненно лежали вдоль тела; кисти скривила предсмертная судорога, а лицо имело не только то страшное выражение, отпечаток какого обыкновенно оставляет смерть, но и было обезображено в результате мгновенного удушья. На шее ярко просматривался след толстой веревки, которая болталась посреди комнаты и была прикреплена к люстре тугим двойным узлом.

«Приготовилась ко сну, а потом передумала? – тут же заключила про себя Яна. – Или Витька постель разобрал, когда мать мертвую укладывал?… Хотел, чтоб на белом на всем лежала?..» Милославская заметила, что рядом с кроватью стоял невысокий деревянный табурет, на котором аккуратно было свернуто темное гобеленовое покрывало и тюлевая накидка с подушек. «Нет, – подумала тогда женщина, – Ермаков в его состоянии, скорее, раскидал бы все в разные стороны. Это она сама…»

Яна велела Джемме сидеть в углу и оглядела комнату: ничего особенного, так же, как у любого старика, доживающего свой век на невеликую пенсию. Как и положено – небольшая иконка в углу, обложенная искусственными цветами. На стене приютилось старенькое радио, рядом с ним – пухлый перекидной календарь. Круглый деревянный стол, накрытый клетчатой клеенкой, нашел свое место между окнами, выходящими не во двор, а на улицу; под ним вплотную встали две табуретки. Черно-белый телевизор «Рекорд» на дубовой невысокой тумбе, красивое старинное трюмо, массивный шкаф с большим зеркалом посередине, на окнах цветастые выцветшие занавески, в углу – сундук, накрытый связанной крючком скатертью – вот и весь нехитрый интерьер жилища Евдокии Федоровны.

Полосатый половик, размещенный посередине комнаты, был небрежно сбит в кучу. «А вот это уже Витька, – подумала Милославская. – Хотя чего это он так расстарался?»

– А-ах! Господи! – в дверях появилась Марина.

Саша стоял в прежней позе, не меняя своего положения. Марина подошла ближе к покойнице и, плача, бережно стала расправлять на ней рубаху.

– Что же? Что же это? Зачем? – приговаривала она.

Милославская не пыталась успокоить своих приятелей, зная, что в такой ситуации вряд ли можно найти какие-то по-настоящему утешительные слова. Она продолжала осматривать помещение. Подняла голову кверху – пыльный пластмассовый абажур. Потолок непривычно для такого домишки высокий… «Да… – заключила она про себя, – старухе, судя по тому, что в доме у нее чистота и порядок, наверное, хотелось абажур этот отдраить, только вот дотянуться до него не было возможности или сил… А помощников, видно, днем с огнем…»

– Стоп! – вслух воскликнула вдруг Яна. – Но если она не могла… Абажур… То как же… Веревка… Такой у-узел?

Милославская еще раз оценила расстояние от пола до потолка, потом глянула на Евдокию Федоровну, взглядом измерила ее рост, посмотрела на ослабшие худые руки. Под веревкой валялся высокий табурет. Милославская и его мысленно представила стоящим под намеревающейся покончить собой женщиной.

– Все равно бы не достала! – снова вслух заключила женщина.

Марина с Сашей еще после первой фразы разом удивленно посмотрели на Милославскую, а теперь их глаза молчаливо требовали немедленных объяснений.

– Сколько ей? – серьезно спросила Яна, кивнув на покойницу.

– Что? – не поняли супруги.

– Лет Евдокии Федоровне сколько? – повторила Милославская.

– Семьдесят, кажется…. – растерянно пробормотал Саша, – С чем-то… Может, семьдесят четыре-семьдесят пять…

– Понятно, – Милославская вздохнула. – Она бодренькая была? – Яна еще более серьезно посмотрела на Федотовых.

– Н-ну… – непонимающе протянула Марина. – Живая… Для своих лет живая… Дом в чистоте содержала… Огородишко кое-какой…

– Му-гу, – Милославская многозначительно кивнула. – Даже если так, даже если живая… – сама с собой рассуждала она, глядя в пол. – Можно, конечно, подпрыгнуть до люстры со стула… Хотя вряд ли. Это даже смешно. Можно максимально встать на цыпочки… Но и это в ее возрасте возможно с большим трудом. Подтянуться, держась за веревку, чтобы влезть в петлю… Но это тоже в моем возрасте можно… Хотя и я уже, наверное… – Яна снова подняла взгляд в потолок, – Нет, нет, чепуха какая-то! Невозможно, невозможно…

Ход ее мыслей в целом был понятен Федотовым, но они отказывались верить своим догадкам, а потому, как только Яна замолчала, Саша требовательно заявил:

– Яна Борисовна, объясни наконец! Что же это мы как дураки?! Стоим, понять ничего не можем… – он ударил кулаком в стену.

– Минуту, – спокойно ответила Милославская, потом пристально посмотрела на покойницу, словно хотела о чем-то ее спросить, затем немного помолчала, задумавшись, и только после этого произнесла:

– Евдокия Федоровна в таком солидном возрасте вряд ли могла забраться на столь высокий табурет… Это во-первых. Во-вторых, даже если такой акробатический трюк после определенного количества попыток ей и удался, то сохранить равновесие пожилая женщина, наверняка с давлениями и головокружениями, дольше пары секунд определенно не сумела бы. Далее. – Милославская на мгновенье деловито поджала губы и кулаком подперла свой подбородок, что придавало ей вид настоящего античного мыслителя.

– Допустим, – продолжала она, – что Евдокия Федоровна уже на табурете. Как она смогла дотянуться до основания люстры? Это первый вопрос. Как она могла завязать такой крепкий узел, закрепляя веревку? Разве это в ее силах? Веревка достаточно толстая… И все это следовало делать стоя на табурете. Это второй вопрос.

– И? – выпучив глаза, произнес Саша, боясь согласиться с собственными соображениями.

Марина, окончательно поняв, на что намекает Яна, в ужасе ахнула и закрыла рот ладонями.

– Да-да, – хладнокровно подтвердила Милославская, глядя в лицо Федотову.

– Ну, конечно… Да, это так, – шепотом проговорил он, соглашаясь с Яной.

– Й…ей помогли? – несмело и также тихо произнесла Марина.

– Думаю, да, – нахмурившись, ответила Милославская.

– Боже мой! – покачивая головой, еле слышно выговорила та. – Уби-ийство!

Страницы: 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

Язва – грозное заболевание, которое может повлечь за собой ряд опасных последствий. Но и с ним можно...
Сахарный диабет. Наверное, многие из вас слышали об этом заболевании, а возможно, вы и сами страдает...
Ишемическая болезнь сердца – одно из самых распространенных и серьезных заболеваний сердечно-сосудис...
В предлагаемой вашему вниманию книге вы сможете узнать о работе здорового глаза, о предупреждении зр...
Каких-нибудь 30?40 лет назад аллергические заболевания казались неактуальными и малоопасными. Теперь...
Гарантия хорошего праздника – это не сбор большого количества людей и вкусное угощение. Главное блюд...