Человек без башни Жмуриков Кондратий

Черепушин решил, не будет членов кружка, не будет танцев. Не будет танцев, помещение сдадут. Братки начали обработку пожилых танцовщиц, кому сулили деньги, кого пугали физическим воздействием, кого пристроили на работу. Ничего не получилось. Божьи одуванчики сбились в дружину, встречали провожали друг друга, записались в кружок самообороны (который находился тут же, в здании). Короче, ответили автопробегом по бездорожью. Самым страшным оказалось не это. Часть братков записалось в разнообразные кружки Дома Старпера, отказалось от братковской жизни и вступили на путь исправления. Черепушка понял, с эти надо завязывать, пока он сам не записался$7

Пришлось часть общака пустить на то, чтобы купить особняк побольше и поменяться со старперами. Так сказать обмен, с расширением. Таким образом в распоряжении Черепушина и его команды оказалось огромное здание. Правда, часть денег Черепушин вернул, ненужные помещения он быстренько сдал, под всякую ерунду, а сам вот уже месяц просиживал возле заветной стены, вслушиваясь во все, что происходит у Хрюкина. У этой стены был пост номер один. Днем и ночью бдительные братки, возглавляемые ушастым Рыбой, сменяя друг друга, бдили за всем, что происходит в офисе врага.

– Ну, Хрюк, какую свинью подложил, провел меня как пацана, как лоха, как… Пока мы за охранниками из «Богатыря» следили, он брюлики другой дорогой отправил, – метался по комнате Черепушка. Он подошел к огромному аквариуму, стоящему в углу комнаты, и зачерпнув, воды напился, выплюнул водоросли. Перевел дух и, обратившись к Рыбе, приказал:

– Значит так, звони Мальвине, пусть возьмет Громилу и Чебурека и дует сюда, за инструкциями. Потом поедете оформлять документы. К Бенедиктову нашего человечка приставь. Чтоб он за ним везде, даже в сортире ходил. Если что, смотри у меня…, – Черепушка помахал здоровенным кулаком перед носом, таращившего глаза, Рыбы.

– Шеф, усе будет в абажуре. Не сумлевайся… – Рыба поднялся с пола и бочком, по стеночке выбрался из комнаты, стараясь на напороться на кулак Черепушки.

Через час в кабинете Черепушки собралась вся команда. Лысая девушка, Мальвина, с которой читатель уже успел познакомиться, и еще два братка. Маленький, плюгавенький, в профессорских очечках и небольшой проплешиной, аккуратно покрытой нежным пушком, по прозвищу Громила. Второй, длиннющий, тощий, совсем зеленый пацан с огромными, оттопыренными ушами, по прозвищу Чебурек, производное от Чебурашки. Прозвище свое он получил за эти самые, оттопыренные уши. Но, посудите сами, кто может бояться и уважать бандита с таким мультяшным именем? Так из Чебуршаки получился Чебурек.

Из этой троицы самой опытной была Мальвина, она имела и приличный бандитский стаж и умную, хотя и бритую, голову и крутой нрав. Владела всеми видами оружия: от рогатки, до гранаты.

Черепушка с раздражением оглядел свое воинство, за бриллиантами посылать нужно крутых мужиков, а эти… Однако, на безлошадье и осел, арабский скакун. Все крутые пацаны были заняты. У Долбаря выставка поделок из глины, у Кастета – шефский концерт хора, Гроб – на конкурсе бальных танцев, в возрастной группе кому за 50. Да, раньше, раньше надо было этих старперов отселять, еще до того как братки всей этой дребеденью не увлеклись. А теперь…

– Значит так, дело вам предстоит трудное, но вознаграждение за него будет приличное. Во всем слушаться Мальвину, она у вас за бригадира будет. Понятно?

Громила и Чебурек согласно кивнули, они во все глаза смотрели на шефа, так близко они его никогда еще не видели. Громила и Чебурек были людьми новыми, необстрелянными, к Черепушке их не допускали. Сегодняшнее совещание делало их значимее в собственных глазах. Наконец-то им доверили важное дело, они смогут доказать чего стоят.

– Все свободны, Мальвина останься, – приказал Черепушка. Он подождал пока закроется дверь:

– Значит так, кроме Бенедиктова, перевозчика в лицо никто не знает, сдается мне, что Бенедиктов каким-то образом может контролировать передвижения перевозчика. Он калач тертый, предусмотрительный. Как уж он это дело провернул, не знаю. Будешь рядом с Бенедиктовым, значит, выйдешь на перевозчика. Летит он на военном самолете, мы устроим так, чтобы вы с ним вместе…

Что хочешь делай: соблазни его, пытай его, шантажируй, а заставь его работать на вас, пока не узнаешь как выглядит этот лох и как Бенедиктов собирается его искать. Пока камешки не найдете за Бенедиктова головой отвечаешь.

Высадитесь на Острове, особо за Чебурека и Громилу не держись, они отвлекающий маневр, для шумового эффекта. Все равно они для организации балласт, от которого избавиться не жалко. Как только найдете перевозчика камушков сообщить мне. Ясно? С вами полетит парочка крепких ребятишек, из группировки Холодильника, он с нами в доле. Хрюкинские их не знают, а в вас большой угрозы они не увидят. Они нейтрализуют телохранителей Бенедиктова, прикроют ваше исчезновение. Иди, готовься…

– И все? – капризно спросила девушка.

– Некогда, сейчас не до любви, камешки могут уплыть в другие руки…

Мальвина обиженно надула губки и отвернулась к окну, чертя пальчиком какие-то буквы на стекле.

– Ладно, иди сюда, поцелую, – махнув рукой, произнес Черепушка.

Мальвина взвизгнула и бросилась в объятия шефа. Мужчина чмокнул ее в щеку, провел по гладкому бритому черепу и слегка шлепнув по заднице, выпроводил из комнаты.

– Да, жаль девчонку, если погибнет в этих джунглях, – произнес он, наливая себе коньячку. – Ладно, были бы камушки, а бабы найдутся, – добавил он, закусывая долькой лимона.

К вечеру Черепушка и его команда вышли на человечка, который свел их с теми, кто должен был организовать полет Бенедиктова и теми, кто имел выход на космические станции слежения. Хрюкин, считавший военных людьми неподкупными, заплативши им кругленькую сумму был спокоен, что Бенедиктова тихонько вывезут из страны, сбросят на парашюте там где нужно и все, ошибался. Черепнин узнал и квадрат высадки, разумеется, за отдельную плату.

В тот же вечер Черепушин заплатил какому-то мужичку в военной форме (из технического персонала) и на борт здоровенного не том бомбардировщика, не то истребителя переправили его людей. А к утру на борт самолета поднялся Бенедиктов в сопровождении охранников, совет-приказ Хрюкина не брать лишних людей, Бенедиктов проигнорировал.

Спал Аскольд Варлаамович плохо, всю ночь он обдумывал варианты своей дальнейшей судьбы. А что если прямо сейчас сбежать за границу? Нет, у Хрюкина длинные руки, он и там достанет. А что если сменить пол, лицо, биографию? А как же отказаться от всего нажитого, от связей, женщин, денег? Наложить на себя руки? Тогда уж точно Хрюкин не страшен. Только тогда Хрюкин будет и уже и вовсе не причем… Вот и выходило, что, как ни крути, а лететь придется.

Занятый своими думками, он не интересовался членами экипажа, не обратил никакого внимания на стюардессу с фиолетовыми волосами, в белом передничке, и двух нелепых стюардов. Ушастого, тощего, смахивающего на Чебурашку и плюгавого шпендика, типичного отличника-подлизу-ябеду. Зато охрану Бенедиктова эта троица заинтересовала, уж очень не вязался их облик с военным самолетом. Им вообще не нравилась ни идея клиента, ни средство передвижения, ни маршрут. При ближайшем рассмотрении стюарды и стюардесса большой опасности не представляли. Хиляк в профессорских очках, ушастый придурок с лицом деграданта, хрупкая женщина. Последив за ними минут тридцать, охранники оставили их в покое.

Расчет Черепушки оказался верным, Мальвина, Чебурек и Громила оказались вне подозрения. Охранники Бенедиктова проверили салон самолета, все чисто. Только бравые солдатики мотались туда-сюда, таская ящики, бидоны. Солдатики были как на подбор, здоровенные, мордастые, накаченные, со зверскими рожами. Читатель, наверняка догадался, что это были люди Холодильника, но телохранители Бенедиктова об этом не догадывались.

Бенедиктов, мрачный от недосыпу и перспективы высадки на необитаемом острове, плюхнулся в кресло у иллюминатора, демонстративно отвернувшись от всех. Он то и дело вытаскивал из кармана приборчик слежения, который успели починить перед самым отлетом. Если кулибины с закрытого военного предприятия не соврали, то прибор заработает уже в небе над Островом. Пока на экране никаких изменений не предвиделось. Бенедиктов спрятал прибор в футлярчик и засунул в потайной карман.

– Кхе, кхе, Аскольд Варлаамович, выпить не желаете, – произнес приятный женский голос за его спиной.

Бенедиктов повернулся, едва не опрокинув поднос на котором стояла рюмка с темной густой жидкостью и блюдечко с кусочками лимона.

– Нет, – буркнул он, – Хотя… что у вас там? Коньяк?

Стюардесса кивнула головой и улыбнулась еще шире.

– Небось дерьмо дешевое, – пробурчал Бенедиктов, пойло для лохов? – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес он.

– Ну что вы, качественный.

– Ладно. Валяй, – сказал он, опрокидывая рюмку. Взял с блюдечка дольку лимона, обмакнул в сахар и зажевал. Живительное тепло побежало по жилам, разгоняя кровь. – Так, а почему одна? Не по-русски это, неси, бутылку всю. И рюмку вторую. Я тебе не алкаш в одного пить.

– Аскольд Варлаамович, я это… я не могу, я на работе… – пролепетала девушка.

– Ты? А при чем тут ты? Я, кажется, только вторую рюмку попросил…

Девушка покраснела и метнулась по проходу. Через пару секунд она уже стояла перед Бенедиктовым с початой бутылкой коньяку и второй рюмкой. Бенедиктов разлил коньяк по рюмкам, чокнулся и опрокинул одну за другой. Не закусывая, разлил по новой, снова выпил и только тогда зажевал лимончиком.

Через полчаса полета Бенедиктов почувствовал симпатию к фиолетововолосой девушке, через сорок минут объяснился ей в любви, а через час сделал предложение. Стюардесса благосклонно отнеслась к его ухаживаниям. Еще бы. Кто мог устоять против такого мужчины. Бенедиктов самодовольно полагал, что он еще ого-го во всех смыслах: и как мужчина, и как спонсор, и как супруг. Стюардесса не пыталась переубедить его в обратном. Она не только садилась к нему на коленки, но и расстегнула пару пуговичек на своей форменной курточки.

Охрана Бенедиктова в первые полчаса полета еще проявлял какую-то бдительность, а затем предалась чревоугодию. Они заказали себе первое, второе, третье и компот. Попросили все это повторить, потребовали десерт. Двое стюардов уже сбились с ног, милые и корректные вначале они начали дерзить и огрызаться. Еще немного и на борту самолета возникла бы нешуточная драка. Но сморенные обильной едой (пить, сами понимаете, на службе не положено) могучие парни Бенедиктова захрапели в своих креслах.

Мальвина выглянула в иллюминатор, под ними простиралась огромная синяя гладь, а дальше виднелась волнистая-темно зеленая поверхность тропического леса. Прошло часов шесть, судя по времени полета до нужного места оставалось совсем немного. Мальвина кивнула мальчикам, собрала свои вещи и, приобняв за плечи захмелевшего Бенедиктова, жарко прошептала ему на ушко:

– Милый, хочешь, я покажу тебе полет любви и страсти. Пойдем со мной…

Бенедиктов, хотя уже порядком захмелевший, проявил остатки бдительности:

– Куда? У меня инструкции, мне от своих хлопцев нельзя отлучаться…

Мальвина была готова к такому повороту, она наклонилась над Бенедиктовым так, что полушария ее грудей скользнули прямо к носу подозрительного любовничка. Согласитесь, что такой аргумент для большинства мужчин весьма и весьма действенен.

– Глупышка… там нам никто не помешает порезвиться как следует… – страстно прошептала она, увлекая мужчину за собой.

Бенедиктов на ватных ногах, поддерживаемый девушкой, вышел в коридор. Шествие замыкал Чебурек, он оглянулся. В салоне все было спокойно, переодетые солдатики сгруппировались возле дремлющих телохранителе. Никто из непосвященных не заметил их перемещений. Ну и славно! Охранники, сожравшие не только весь представительский обед, но и солидную дозу снотворного, очнутся теперь не скоро. Пилоты будут молчать. За такие-то бабки, каждый сделается немым и слепым, тем более, что люди Холодильника проследят за ними. Пока Бенедиктова хватятся, пока найдут в здании аэродрома связанную стюардессу и ее помощников, пока разберутся в чем дело, они будут уже у цели.

В узком коридоре тащить Бенедиктова было неудобно, его конечности до и дело зацеплялись за какие-то ручки, выступы. Задремавший было в объятиях красотки, Аскольд Варлаамович открыл глаза и совершенно трезвым голосом произнес:

– П-позвольте, куда вы меня тащите?

Мальвина среагировала мгновенно, она со всей силы долбанула Бенедиктова подносом, который держала под мышкой. Бенедиктов с тихим стоном отключился.

– Ты что, убила его? – испуганно произнес Чебурек, подхвативший оседающее на пол тело.

Мальвина презрительно скривилась:

– Хлюпик! Он бы всех сейчас переполошил. Я говорила больше порошка надо было сыпать, а все ты: «Отравишь, отравишь, может, у него сердце слабое», – Мальвина обидно передразнила Чебурека. – Сравнил свою массу и его. Тебе нюхнуть достаточно, а этого борова жирного такой долой не усыпишь.

У выхода появился Громила, он раздал рюкзачки-парашюты Мальвине и Чебуреку. Те молча надели, застегнули, проверили крепления. Мальвина кивнула головой и произнесла:

– Давай, Громила, с богом! Пошел.

Громила открыл дверь, в салон с шумом ворвался ветер, выталкивающий наружу, будто гигантский пылесос, пытающийся всосать их в свое чрево.

Растерявшийся Громила вцепился в переборки руками так, что побелели пальцы. Его стошнило от ужаса. Земля с высоты полета казалась крошечной, негостеприимной.

– Ну же, прыгай, – приказала девушка.

Громила закрыл глаза, вжал голову в плечи и заголосил:

– Мальвиночка я не могу, я боюсь, я высоты боюсь. Я никогда не прыгала с парашютом…

– Твою мать! – выругалась девушка, стараясь перекричать шум ветра и двигателей, – Ты же в анкете писал, что прыгал.

– Я просто хотел, чтоб меня в банду взя-аааали, – зарыдал Громила, – Я думал в кружок записаться, парашютный, не успе-ееел!

– Вот урод! Придурок, задушу своими руками!

– Пусть, лучше задушишь, чем разобьюсь, – с новой силой зарыдал Громила.

Мальвина перестал ругаться и корчить страшные гримасы.

– Тебя мамка дома как звала-то, – решила сменить тактику Мальвина, выбрав роль доброго полицейского.

От неожиданного вопроса Громила как-то успокоился и даже слегка улыбнулся:

– Давидкой. Мамка, мне нельзя разбиваться, я у нее один такой.

Мальвина подумала: «Это уж точно, второго такого придурка поискать», а вслух сказала:

– Ну почему разобьешься… По статистике, Давидка, только каждый сто десятый парашют не раскрывается…

– А мой и есть сто десятый, я знаю… – с новой силой заскулил Громила.

– Раскроется, раскроется, – ласково сказала Мальвина, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не пнуть его ногой. – Здесь, Давидка, ничего сложного нет. Сейчас ты подойдешь к краю, закроешь глаза, прыгнешь и полетишь. Про себя посчитаешь 22, 23, 24, 25, дернешь кольцо, вон оно у тебя на пузе болтается, и все… Понял – терпеливо, как идиоту, объясняла девушка.

– Не-еет, я не смогу, я не смогу, лучше убейте меня… – еще сильнее цепляясь за переборки, произнес Громила.

Мальвина повернулась к Чебуреку и кивнув головой на Громилу приказала:

– Пихни эту гниду, у меня руки заняты. Нам с ним возиться некогда, а то нас далеко от нужного квадрата унесет. Живей!

Чебурек, готовый выслужиться, держась одной рукой за поручень, обогнул Мальвину с Бенедиктовым на руках, приблизился к Громиле. Наклонился к его уху и что-то прошептал, из-за свиста ветра, рева моторов девушка ничего не услышала. Но в ту же секунду Громила разжал пальцы и встал в стойку футболиста, защищающего ворота при штрафном ударе, Чебурек пихнул его к выходу и через пару секунд Громила с диким воплем, раскинув руки, полете вниз.

– Кольцо, кольцо дерни… – крикнул вслед ему Чебурек.

– Второй пошел, дала команду Мальвина и Чебурек вывалился из салона. Он летел как птица покачивая руками и ушами, кувыркаясь и планируя в воздухе. Вот через пару секунд над его головой раскрылся купол парашюта и он чуть затормозил стремительный полет вниз.

Мальвина пристегнула к себе Бенедиктова и тяжело вывалилась из самолета. Парик, сорванный ветром устремился к земле, обгоняя свою владелицу. Девушка любила прыгать, на ее счету было больше десятка прыжков, это ни с чем не сравнимое ощущение полета приносило радость. Но не сегодня. Полету мешал дополнительный груз в лице Варлаама Аскольдовича, который пришел в себя в самый неподходящий момент. Он открыл глаза и взглянул на девушка. Появившаяся было улыбка мгновенно погасла и сменилась гримасой ужаса и воплем, по силе равным хорошей сирене. Как бы вы почувствовали себя, очутившись в объятиях лысой девушки, да еще болтающейся вместе с вами в воздухе?

– Заткнись, а то брошу, – пригрозила девушка, так как вой Бенедиктова был просто невыносимым.

Угроза подействовала, Аскольд закрыл рот так быстро, что чуть не прикусил язык. Вот так, сплетенные в крепких объятьях, как любовники, они и встретили землю. Удар был довольно ощутимый, Бенедиктову показалось, что его ноги по пояс вошли в землю. Мальвина резво вскочила отстегнула стропы парашюта, отвязала пленника и поискала глазами ребят. Громилу отнесло далековато, Чебурек приводнился недалеко от берега. Все живы, все целы.

Аскольд Варлаамович, отрезвевший, пришедший в себя, требовал объяснений.

– Я важный государственный служащий, я известный в узких кругах политический деятель. Да вам за мое похищение такое будет, такое… – бесновался он, волчком крутясь возле Мальвины, изрыгая угрозы одну страшнее другой.

Мальвина совершенно не обращала на него внимания, складывая парашют, но как только он попытался наброситься на нее с кулаками, отпихнула его ногой. Аскольд не ожидал такого отпора, он плюхнулся на пятую точку, совершив таким образом второе приземление за последние пять минут. Это его немножко отрезвило.

– Если вы требуете денег за меня, должен вас предупредить. У моей семьи нет денег. Вам за меня ничего не заплатят, – произнес он, следя за реакцией девушки. Реакции не было. – У меня нет таких денег, я кормлю трех бывших жен, у меня четверо детей от разных женщин, у меня на руках старушка мать и четыре тещи пенсионного возраста. У меня нет денег.

Откровения Бенедиктова никаких результатов не принесли. Девушка, убрав парашют, принялась приводить себя в божеский вид. Она сняла с себя всю одежду, оставшись в узеньких трусиках-танго, обнажив великолепную грудь и плоский живот, и, не оборачиваясь, спустилась к воде.

Увиденное несколько вышибло Бенедиктова из колеи. Он принялся скидывать с себя одежду и только когда снял брюки, взгляд его упал на семейные трусы до колен. Трусы были не обычными. Это был подарок всем членам актива «тропистов» от вождя Хрюкина. По синему полю был отпечатаны лозунги: «Долой пепси, даешь квас», «Картошка лучше ананасов», «Идеям Героев верны» и прочая идеологическая мура. Только сейчас узрев напоминание о том, зачем он собственно отправился в эту поездку, Бенедиктов понял, что его похитили не для выкупа. А для чего? От этого стало неуютно и холодно. Аскольд начал лихорадочно одеваться, пока девушка не вернулась. Согласитесь, глупо предстать голым перед собственными похитителями, вероятными идейными противниками.

Оделся Бенедиктов вовремя. Так как минут через пять вся троица была в сборе. Маленький тощий шибздик где-то потерял очки, длинный ушастый разбил коленку, но все они были настроены решительно и по-боевому. Похитители уселись в вокруг Бенедиктова.

«Вот сейчас начнется, – тоскливо подумал Бенедиктов, – наверное, бить будут, пытать. Может, сбежать?»

Аскольд огляделся по сторонам. Бежать было некуда, да и далеко не убежишь.

Девушка оделась, тряхнула головой, достала из сумки карту, компас, сверилась с чем-то и произнесла:

– Ну что, Бенедиктов, ты уже понял, что мы тебя похитили? Вник?

Аскольд кивнул головой.

– Деньги нам твои на фиг не нужны, а нужен нам от тебя портрет человечка твоего. Надеюсь, понятно какого?

Предчувствие Аскольда не обмануло. На душе стало тоскливо-тоскливо. Да, если не убьют эти, пришибет Хрюкин. Расклад один – писец котенку! А пожить так хочется, внуков… Нет до внуков еще далеко… Для себя пожить, по полной программе. Слабая надежда зашевелилась в бенедиктовской душе: пока Тюфякова не найдем, я им живым нужен. Они меня будут беречь. Пока мы здесь, Хрюкин далеко, а там что-нибудь придумаю… Надо соглашаться на их условия.

Мальвина, которой надоело затянувшееся молчание, спросила:

– Ну, согласен с нами сотрудничать?

– А гарантии – нагло потребовал Бенедиктов, – Где гарантии, что вы оставите мне жизнь.

Чебурек вскочил с места, демонстрирую Мальвине, страстное желание накостылять, этому гаду. Девушка жестом приказала Чебуреку сесть.

– А зачем нам твоя жизнь, тебя Хрюк и без нас прикончит, мы за него не в ответе…

Бенедиктов вздохнул, делать не чего:

– Согласен.

– Только смотри, Аскольдик, надумаешь финтить, Чебурек из тебя отбивную сделает, – произнесла девушка, указывая на длинного, ждавшего сигнала к началу активных физических воздействий.

Бенедиктов поежился, рожа у Чебурека была неприятная, садистская. Небось в детстве мухам крылышки отрывал, а паучкам лапки. Перспектива занять место паучка или мушки, Аскольда Варлаамовича не устраивала, он решил – пусть все идет как идет, а там посмотрим.

– Вот и ладненько, люблю людей, который идут на консенсус, – произнесла девушка.

– А где это? – удивился Чебурек, – в смысле куда пойдем. Юг знаю, север, запада, восток. А консенсус не знаю. У нас географичка все время в декрете была, я в географии не петрю ни фига.

Громила покачал головой, тупость товарища иногда ставила его в тупик:

– Консенсус – это не часть света, ничего общего с географией не имеет. Консенсус это…

– Захлопни варежку, профессор. Скажи спасибо, что я тебя из самолета выпихнула…

Громила покраснел, виновато опустив голову.

– Кстати, Чебурек, а что ты ему в самолете сказал, чтоб он руки разжал? – поинтересовалась Мальвина.