Птица колибри зимы не боится Барская Мария

– Считаешь, на квартиру клюнут?

– Клюнуть должны на тебя, но квартира очень многое определяет.

– А вдруг только на квартиру?

– Вместо того чтобы сразу думать о плохом, лучше ищи такого кадра, чтобы запал на тебя.

– Ой, да не буду я ничего искать. Если судьба, сам найдется, и без всякой квартиры.

– Насчет квартиры ты не права, – гнула свое Гета. – За Ольгину квартиру ты должна бабе Гале памятник поставить. Представляешь, если бы твоя Ольга своего Ярика к тебе сюда жить привела. У тебя бы последние шансы улетучились.

– Бабе Гале за все надо огромный памятник поставить, и не только на могиле, там-то он давно стоит, а на Красной площади. Без нее мы бы с Ольгой не выжили.

Галина Матвеевна пришла мне на помощь в самый трагический момент жизни. Мы с мамой уже много лет жили вдвоем – одни, без отца. Папа мой был геологом и умер от перитонита во время одной из экспедиций. Мама замуж больше не вышла. Растила меня. Жили мы не слишком богато, но вполне счастливо. Окончив школу, я сама, без малейшей помощи, поступила в педагогический институт на факультет русского языка и литературы, чем мама очень гордилась.

Я училась на третьем курсе, когда мама впервые за много лет решилась, наконец, съездить отдохнуть. Одна. Без меня. Вернулась она счастливая и помолодевшая. Правда, счастливое ее состояние длилось недолго. Несколько раз я замечала маму плачущей. Такого прежде никогда не бывало, и я терялась в догадках.

В конце концов она мне открылась. Оказалось, мама беременна. Я испугалась.

– Хочешь выйти замуж?

Я уже мысленно представила себе, как наш уютный, много лет существовавший мирок разрушится и я буду вынуждена привыкать к жизни с совершенно посторонним человеком, да еще у которого родится собственный ребенок.

Но мать отвечала:

– Нет. Не хочу. Он вообще ни о чем не знает. Да и не может на мне жениться. У него семья.

– Тогда, по-моему, надо сделать аборт, – со свойственной молодости черствостью посоветовала я.

Мама посмотрела меня грустными глазами.

– Вообще-то уже поздновато. Да я и не хочу. Катя, ты уже взрослая. Может, как-нибудь вырастим? Совместными усилиями.

У меня были совершенно другие планы на жизнь. Я тогда как раз впервые по-настоящему полюбила и не мыслила дальнейшей жизни без этого человека. А тут такой стыд! Моя мама, казавшаяся мне тогда не просто взрослой, а почти пожилой женщиной (господи, ведь она была тогда всего на пару лет старше меня теперешней! Но я ведь чувствую себя еще совсем молодой!), будет ходить беременной, с огромным животом, и неизвестно от кого.

Одна мысль об этом повергала меня в дрожь. Все вокруг начнут перешептываться, тыкать пальцами, и не только в нее, но и в меня. Как она могла поставить меня в подобное положение! Ну, я понимаю, курортный роман. Приспичило, в конце концов. Хотя и физические отношения с мужчиной в столь солидном возрасте казались мне противоестественными и омерзительными. Ладно еще кто-то другой, посторонний. Но моя мама… моя любимая мама…

Ну случилось, ну получилось… Такое еще можно как-нибудь пережить. Но почему она не подумала о последствиях? Другие люди как-то предохраняются. Или, в крайнем случае, сделала бы вовремя по-тихому аборт, и никто ничего бы не узнал. Даже я. Зачем, скажите на милость, ей еще один ребенок? Меня с трудом вырастила, а она ведь тогда была молодой, здоровой, сильной. А если она сейчас родит, то когда девчонке исполнится восемнадцать (почему-то я была убеждена, что родится именно девочка), маме стукнет все шестьдесят. Красота! Мама молодой девушки в возрасте бабушки!

Все это, приблизительно в тех же выражениях, я высказала маме. Она рыдала три дня, повторяя сквозь слезы одно и то же: «Не ожидала от тебя такой жестокости». Ну и что? Я только еще сильнее злилась и возмущалась, ибо считала, что жестокость-то как раз проявила она ко мне. Всю жизнь мне сломала! Все мне испортила! И при этом рассчитывает на мою помощь, поддержку и сочувствие.

Чем больше проходило времени и чем сильнее рос живот матери, тем мне становилось хуже. Теперь я старалась как можно меньше бывать дома. Убегала рано утром и возвращалась по возможности позже, только переночевать. С мамой мы почти не разговаривали, а крайне редкие разговоры неизменно оканчивались скандалами и моими истериками.

Но как бы ни протестовало все мое существо против рождения сестры, сделать было ничего нельзя. Да мама и не собиралась. И ей, в отличие от меня, совсем не было стыдно. Она гордо носила свой драгоценный груз.

Закончилось все в одночасье. Судьба даже не предоставила мне возможности попрощаться с мамой и попросить у нее прощения. Впрочем, молить о прощении мне захотелось гораздо позже. Когда она умерла, меня раздирали горе и одновременно ярость.

Мама умерла во время родов. Доктор долго и терпеливо объяснял мне про неправильное предлежание, плаценту и маточное кровотечение, будто подробности играли какую-то роль. Но мамы-то уже не было. Какая разница, от чего! Ее уже не было, но была теперь Ольга, которой в тот момент, впрочем, еще только предстояло дать имя и которую у меня изо всех сил старались отобрать.

Все вокруг меня уговаривали не ломать себе жизнь и отказаться от Ольги. Мол, такого хорошенького здорового ребенка моментально удочерят. Подберут ей хорошую семью, она будет счастлива, и я свою жизнь смогу спокойно строить. Выйду замуж, рожу своего ребенка и тоже буду счастлива.

Словом, мир ополчился против меня. Исключение составляли лишь Гета, тогда еще Жанетта, и Галина Матвеевна – ближайшая наша с мамой соседка по лестничной площадке. Они меня полностью поддерживали. А я не могла бросить Ольгу. Она ведь была теперь единственным, что мне осталось от мамы, которая так хотела ее родить.

Я назвала девочку в честь мамы, а отчество и фамилию дала ей своего папы, и стала она Ольгой Васильевной Митрохиной. И насколько я не хотела прежде, чтобы моя сестра рождалась на свет, настолько теперь желала, чтобы она осталась со мной. Ради этого я была готова на все.

Чтобы получить опеку над сестрой, я, не раздумывая, перевелась на вечернее отделение в институте и устроилась на работу в школу рядом с домом. Но, конечно, и это меня не спасло бы, не будь рядом нашего ангела-хранителя Галины Матвеевны – бабы Гали. Она помогла мне похоронить маму и не дала сломаться, когда я билась за свое право воспитывать Ольгу.

– Твоя мама, царствие ей небесное, давала мне приют, когда мой Геннадий Перфильевич лютовал, царствие и ему небесное. Так уж мне помогала, а теперь я ей должна добро вернуть.

Муж бабы Гали, Геннадий Перфильевич, отличался тяжелым характером и тяжелой рукой и в довершение ко всему периодически уходил в краткосрочные, но глубокие запои. Мучилась с ним баба Галя страшно. Когда же совсем становилось невмоготу, сбегала к нам, ибо Перфильевич, согласно каким-то своим сложным моральным установкам, позволял себе бушевать лишь на территории собственной квартиры. А у нас с мамой баба Галя всегда могла и переночевать, и денег перехватить до получки.

Теперь добро, которое сделала мама, сторицей возвратилось ко мне и к Ольге. Баба Галя решительно объявила:

– Забирай девчонку, иначе вовек себе не простишь. Вырастим ее уж как-нибудь. Справимся не хуже других. И мама твоя там будет спокойна. – Баба Галя перекрестилась. После внезапной кончины мужа она зачастила в церковь. – Главное – доучись. Я с девчонкой посижу. Силы, слава богу, пока есть, а от семьи все одно ничего не осталось. Вот мы друг дружку и подопрем. И насчет денег не волнуйся. Сдам свою квартиру, переселюсь к вам. Вот и считай: моя пенсия, твоя зарплата, деньги за квартиру, Ольгино пособие. На троих хватит. – Я не знала, как ее благодарить, а она лишь отмахивалась: – Это я тебя, Катька, должна благодарить. На старости лет вместо одиночества, считай, сразу и дочку, и внучку обрела.

Сказано – сделано. Жизнь, конечно, была не сахар и по-разному складывалась. И Ольга болела. И мне пришлось всю себя переломать, ведь я фактически стала главой семьи, и ответственность за сестру сразу сделала меня взрослой.

Когда подросла Ольга, начала болеть баба Галя, настала очередь нам с младшей сестрой за ней ухаживать. Все-все у нас случалось, но то, в чем я поклялась на могиле матери, мне оказалось по силам. Ольгу я вырастила и воспитала. Неплохо, по-моему, воспитала.

А бабы Гали уже два года как нет в живых. Почти перед самой кончиной она оставила мне завещание, по которому ее однокомнатная квартира отходила Ольге.

– Так у каждой из вас своя жилплощадь будет. Девчонка-то уж почти взрослая. Она выйдет замуж – хоть ты для себя поживешь. А то из-за нас с Ольгой всех мужиков от себя гнала.

– Да что вы говорите, баба Галя! При чем тут вы? Просто того, единственного, не встретила.

– Ох, да где ж они, эти единственные? – Галина Матвеевна вздохнула. – Принцев-то мало, а нас, баб, много. На всех не хватит. Эдак всю жизнь прождешь. А у тебя уж бабий срок проходит. Попомни мои слова: как встретишь кого хорошего, выходи, не привередничай.

И вот бабы Гали не было, а она продолжала нам помогать.

Глава III

– Я тебе, между прочим, теперь даже завидую, – продолжала тем временем Гета. – Надо же, как повезло: без всяких со своей стороны усилий будешь жить одна в отдельной двухкомнатной квартире практически в центре Москвы.

– Проспект Вернадского – не центр, – напомнила я.

– Был не центр, когда ваш дом строили, – сказала Гета. – А сейчас, считай, центр. Это же тебе не какое-нибудь Бутово, а престижный освоенный район.

– Положим, ты-то совсем в центре живешь. В Замоскворечье.

– С той лишь разницей, что у меня коммуналка.

– Ну, вас в результате расселят. Сама мне говорила: вот-вот.

– Во-первых, ты знаешь, это «вот-вот» длится уже три года. А во-вторых, когда оно настанет, меня расселят именно в какое-нибудь Бутово, никак не ближе к центру. А тебя уже никуда отсюда не расселят. И сестра твоя любимая совсем рядом будет жить. Значит, вы с ней вроде бы не расстаетесь и мешать друг другу не будете.

– Боюсь, это не надолго. – Мне снова сделалось не только грустно, но и неприятно, ибо я вспомнила, как Ольга и Ярик строили свои далеко идущие квартирные планы. – Понимаешь, Гета, я совсем не уверена, что сестра станет всегда жить рядом со мной. Они даже решили в бабе-Галиной квартире серьезного ремонта не делать. Собираются продавать ее и расширяться. Тесно им в однокомнатной.

– Ничего себе аппетиты у молодых! – взвилась от возмущения Гета. – Им к свадьбе, можно сказать, на полную халяву квартира обломилась, а они уже недовольны. Конечно, они не то что мы в их возрасте. Для нас отдельная однушка пределом мечтаний была. Любая. Пусть даже в хрущобе малогабаритной, хоть у черта на рогах. Мы ж ничего не видели! Большинство чуть не до старости с мужем, детьми и родителями на одной территории ютились. А уж если что удавалось свое получить или кооператив построить, так полное счастье. Как в раю себя чувствовали. А эти, конечно, в другое время живут, по сторонам смотрят и понимают, что по-другому можно. И не в однокомнатной, а целый этаж занимать, и не с совмещенным санузлом, а со всякими джакузи. А еще бы лучше особнячок. Только они хотят все и сразу. Не понимают, что сперва ох как попахать надо, да и то не каждому достанется.

– Это они как раз, Гета, понимают, – встала я на защиту Ольги и Ярика. – Потому и хотят, пока есть возможность, превратить однокомнатную в двухкомнатную, а после самим постараться заработать на еще большую. Но ведь для меня бабы-Галина квартира – не просто жилплощадь, а память о ней. Никогда бы не поднялась рука продать ее, разве только совсем жизнь бы приперла. А так – никогда. Но Ольга… Когда они с Яриком об этом говорили, я вдруг убедилась: она все забыла. Забыла, что значила для нее баба Галя!

Мне стало еще сильнее не по себе, и я вновь почувствовала, как что-то чрезвычайно важное безвозвратно уходит из моей жизни.

– Ну вот. Опять слезы. – Затянувшись тонкой сигаретой и выпустив дым из ноздрей, моя подруга осуждающе покачала головой. – Пойми: твоя Ольга не может жить твоим прошлым…

– Но это ведь и ее прошлое, – перебила я.

– Ничего подобного. Она его совершенно по-другому воспринимает. Да, она очень любит тебя, любила бабу Галю, но она не должна жить всю оставшуюся жизнь, руководствуясь лишь чувством благодарности к вам. Она имеет право быть счастливой. К тому же квартира – это жилплощадь, а не душа бабы Гали. Кстати, она для того ее Ольге в наследство и оставила, чтобы вы могли жить по-человечески. Поверь, она была бы только счастлива, узнав, что Ольга с любимым мужем живут в двух– или трехкомнатной квартире или в отдельном особняке.

– Гета, я снова никак не пойму: то ты их осуждаешь, что им мало своей однокомнатной квартиры, то, наоборот, доказываешь мне, что они молодцы.

– Никого я не осуждаю! – Она яростно ткнула окурком в пепельницу. – Я им завидую! Надо же, могут мечтать, о чем хотят! У них жизнь другая и время другое.

А мы точно знали: об этом мечтать можно, а о другом – бесполезно. Вот у нас никогда ничего и не было. Теперь вот мечтай – не хочу, а толку? Поезд уже ушел, и не светит нам никогда ничего такого, что светит твоим Ольге с Яриком! Да слава богу, что хоть им светит. Я, с одной стороны, завидую, а с другой – за них радуюсь. Но я и за тебя хочу порадоваться. Хочу, чтобы ты, по свойственной тебе душевной доброте и дурости, свой последний шанс не упустила!

– Гетка, мне страшно тебя слушать. Этот твой «последний шанс» звучит почти как «последний путь».

– А мне плевать, как звучит. Главное, чтобы ты до своего последнего пути успела побыть неодинокой. Перестань жалеть, что твой птенчик отправился в самостоятельный полет, и займись собой. Думаешь, я не помню, от скольких шансов ты уже отказалась из-за своего сестринства-материнства. Такие мужики попадались! И, главное, ради тебя были готовы на все.

– Не преувеличивай. Например, Александр не был готов на все.

– А что тебе еще надо было? – Даже сейчас, по прошествии стольких лет, Гета убеждена, что я повела себя непростительно, лишившись счастья и солидного достатка. – Мужик видный, жениться тебе предлагал, через полгода бы за границу увез. Долгосрочная командировка ему предстояла в капстрану! По тем временам – фантастика. И сейчас бы с ним не пропала, еще богаче бы жили. Он, между прочим, теперь крупный бизнесмен. Каталась бы как сыр в масле.

– А ты не помнишь, что именно Ольга и не входила в условия этого контракта?

Страницы: «« 12

Читать бесплатно другие книги:

Нет на земле более мучительного горя, чем сиротство… Тем более, сиротство при живых родителях. Боль ...
Многие произведения из этого сборника – полностью или частично – были включены в следующие романы, в...
Узнайте правду о смерти, о загробном мире, о богатстве, о золоте и о том, что вы называете современн...
В далекие-далекие времена, в самом начале двадцатого века – эту эпоху называют еще «ноль-ноль», когд...
Ольге казалось, она довольна своей размеренной семейной жизнью с Борисом. Но все изменила случайная ...
В небольшом городе на Иртыше неожиданно взрывается установка на нефтезаводе. Полковник милиции Лев С...