Страна великого дракона, или Командировка в Китай Скутин Александр

Глава 1. Были сборы не долги

А в понедельник в нашу комнату зашел заведующий лаборатории Владимир Павлович и говорит мне:

– Саша, зайди в международный отдел.

– Зачем?

– По поводу поездки в Китай. Помнишь, два года назад туда отправили систему для нашей установки, что вы с Андреем делали.

– О боже! Я уже и думать о ней забыл. Она еще нужна им?

– Нужна, конечно. Они смонтировали установку, запустили ее, и теперь нужно отладить вашу систему. Поедете втроем: ты, Слава, а старшим группы будет Алексей.

– Хорошо, иду, – я пожал плечами.

Новость впечатления на меня не произвела. По работе я часто езжу в командировки. В Китай так в Китай. Нам в Нижнем Новгороде или в Екатеринбурге тоже неплохо было. Правда, за границу еду впервые.

К любой поездке я привык готовиться основательно. По работе все ясно. Свою систему я знал, как свои пять пальцев. Сам ее разрабатывал, сам программировал, сам монтировал и отлаживал вместе с Андреем, так что особых проблем здесь быть не должно. (Блажен, кто верует – проблемы будут.)

Второй вопрос – что я знаю о Китае. Напрягши свою память, понял, что практически ничего. Что может знать о Китае средний инженер, выросший и получивший образование в советской стране? Во всяком случае, хорошего почти ничего. Советская пропаганда сделала свое черное дело. Газеты, программа «Время», документальные фильмы вроде «За стеной страха», анекдоты о голодных китайцах («оссень кусить хотсеться…») образовали в голове жуткий калейдоскоп. Если рассматривать отдельные кусочки этой мешанины, то увидишь: «русский и китаец – братья навек», китайские плащи, кеды, термосы, полотенца – это в начале, а потом – «большой скачок», «культурная революция», кустарные доменные печи в крестьянских дворах, связки убитых воробьев на бортах грузовиков, солдаты штурмуют дворец далай-ламы в Лхасе, хунвэйбины, дацзыбао, пианист Лю Ши Кунь с раздробленными пальцами, одержимые юноши и девушки размахивают красными цитатниками, синие френчи и кепи, «учеба у Лэй Фэна», «совершенствование стиля», бои на советско-китайской границе у острова Даманский, «банда четырех», четыре модернизации, расстрел демонстрации студентов на площади Тяньаньмэнь.

Правда, говорят, в последние годы они добились больших успехов. Не знаю, не знаю… Если судить по качеству китайских товаров, что мы покупаем на рынке…

Забегая вперед, скажу, что потом мне было очень стыдно за подобные настроения. Мое отношение к Китаю полностью переменилось, слетела этакая надменная спесивость «представителя супердержавы» (теперь уже бывшей). Это другой мир, другая цивилизация. Любому европейцу, приехавшему в Китай, следует помнить, это – великая страна, богатая своей древней историей, культурой и традициями. Европейцы часто выглядят в глазах китайцев варварами, вроде конкистадоров, встретившихся с могучей культурой майя, но не понявших ее и сокрушивших ее. Технический прогресс – это еще не культура! В то время, как дремучих лесах Европы косматые дикари в звериных шкурах бегали за дичью, а другие дикари сидели на ветках и ели нечищеные бананы с кожурой, в Китае уже были города, сложнейшие системы ирригации, письменность, наука, культура; китайские мастера поэзии и живописи достигли таких вершин утонченности и изысканности, какие не смогли превзойти даже гении эпохи Возрождения. За тысячи лет истории исчезли Вавилон, фараоны, античные греки-римляне и лишь Китай сохранил свою государственность, свой язык, свою культуру.

Необходимые пояснения.

1) «Русский – китаец: братья навек, крепнет единство народов и рас…» – популярная советская песня «Москва-Пекин» времен Великой Дружбы (50-е годы).

2) Китайские кеды, термосы, электрические фонарики и т. д. – очень популярные в советское время товары великолепного качества (не то, что сейчас). Китайские кеды с иероглифами на круглых резиновых боковинах носил и я, будучи первоклассником. В конце 60-х годов, с ухудшением советско-китайских отношений, эти товары стали исчезать, за китайскими термосами стали охотиться, как за желанным, но недоступным дефицитом, вроде чешского хрусталя или югославской мебели.

3) Большой скачок или «опора на собственные силы» (1958 г.) – великий кормчий Мао решил в одночасье обогнать Америку по выплавке чугуна. Все крестьяне были мобилизованы на строительство кустарных доменных печей в своих дворах, после чего приступили к «металлургическому процессу». Было израсходовано огромное количество железной руды и угля, но по валу Китай все же опередил Америку в тот год. Правда, выплавленные чугунные чушки были столь скверного качества, что годились лишь на… повторную переплавку.

4) Культурная революция (1966-1976 гг.) – даже не знаю, как об этом говорить. Она принесла столько горя китайскому народу, что любая ирония тут неуместна. По мнению некоторых историков за эти годы в Китае было репрессировано людей больше, чем в СССР во время сталинских репрессий. Интересующимся посоветую книгу: В.Н. Усов. "Культурная революция в Китае". Китай: история в лицах и событиях. М 1991, а также любую другую литературу на эту тему.

5) Истребление воробьев: общегосударственная кампания по уничтожению «вредителей, поедающих рис с крестьянских полей». Крестьяне, выйдя в поле, целый день издавали громкий шум трещотками, пугая воробьев и не давая им опуститься на землю. Когда обессиленные птицы падали на землю, их собирали, связывали гроздьями и уничтожали. В результате этой кампании на рисовых полях в изобилии стали размножаться вредители-насекомые (а воробьи питались в основном ими, а не рисом), уничтожая урожай. Воробьев стали завозить в Китай из-за границы, насколько я видел сам – безуспешно.

Китайский плакат об истреблении воробьев в Китае.

6) В Тибете монахи жили своим, независимым от пекинского правительства государством. Разумеется, Пекину это давно не давало покоя, и в 1949 году Тибет был оккупирован Китаем, а в 1959 году китайская армия штурмом взяла дворец далай-ламы, который с тех пор проживает в изгнании.

7) Хунвэйбины (красные смутьяны). При проведении культурной революции Мао решил опереться на молодежь, предоставив им возможность дать выход своей энергии, избивая представителей интеллигенции, администрации и т. д. Потом от хунвэйбинов надо было как-то избавиться и их отправили в села «на укрепление сельского хозяйства», как в свое время Хрущев отправлял молодежь на целину.

8) Дацзыбао: во времена культурной революции – стенгазеты с политическими лозунгами.

9) Лю Ши Кунь – всемирно известный пианист, которому хунвэйбины прикладами раздробили пальцы.

10) Лэй Фэн – хрестоматийный пример для подражания, китайский аналог Павки Корчагина. О нем был снят фильм, написаны книги, пьесы и т. п. Лэй Фэн – шофер китайской армии, погибший в автокатастрофе. Через полгода после его гибели, политорганы китайской армии «нашли» (или сами написали?) дневник Лэй Фэна, в котором он выражает свою беззаветную любовь к КПК и лично товарищу Мао, готовность отдать за них свою жизнь. Великий кормчий, прочитав дневник, изрек: «Учиться у Лэй Фэна!»

11) «Совершенствование стиля» – следующая, после культурной революции, кампания. То ли продолжение культурной революции, то ли исправление ее самых тяжких последствий – судить не мне.

12) В 1969 году разгорелись жаркие бои за спорный участок советско-китайской границы – остров Даманский. Не сумев сразу захватить этот остров в бою 2 марта, китайские войска уже 15 марта, после сильной артподготовки вновь перешли в наступление и пытались выбить советских пограничников с острова. В ответ наши провели еще более сокрушительную подготовку по китайскому берегу, впервые применив в боевой обстановке новейшую секретную установку РСЗО «Град» – реактивную систему залпового огня, отдаленный потомок легендарных «катюш» времен Великой Отечественной. После чего советские танки и БТРы, поддержанные автоматчиками, заняли остров, «зачистили» его. Обе стороны заявили о своей громкой победе: у наших остался остров, у китайцев – трофейный советский танк Т-62 (в то время еще секретный), подорвавшийся на мине и вытащенный ими из реки. После дипломатического урегулирования остров отдали китайцам. Сейчас там музей боевой славы китайских пограничников.

13) «банда четырех», четыре модернизации, события на площади Тяньаньмэнь – это уже события новейшего времени, многие о них слышали, или могут узнать об этом из книг и Интернета.

Пока жизнь продолжается, атаку не остановить!

Китайский плакат времен конфликта на острове Даманском.

«Мы не агрессоры, но если на нас нападут, мы достойно встретим врага!», КНР, плакат 1970 года.

Глава 2. Едем. (28 октября)

Точнее, летим. Лететь предстояло сначала из Санкт-Петербурга в Хельсинки на небольшом самолете компании «Финэйр», а оттуда на большом «МакДоннел-Дуглас-11» той же авиакомпании, до Пекина. В Пекине нас должны были встретить и отправить дальше, в провинцию Сычуань. За два часа до вылета мы втроем собрались в фойе аэропорта «Пулково-2». Заполнив таможенную декларацию, пошли проходить таможенный и паспортный контроль. Сотрудник в штатском сером костюме, но со строгой выправкой проницательно посмотрел мне в глаза и спросил:

– Вас не просили что-нибудь кому-нибудь передать в Китае.

– Да, просили.

И я достал сверток из сумки.

Он осторожно взял его в руки и спросил:

– А что там?

– Радиодетали и запчасти для другой группы наших сотрудников, которые уже больше месяца там работают, они факсом просили нас привезти это.

Он обречено вздохнул и отошел к столу поодаль, развернул сверток, но ничего криминального вроде адской машины там не нашел. Спрашивается, кто меня за язык тянул, мог бы и не говорить – дилетантская точка зрения. С таможней лучше не шутить. Там работают спецы своего дела, могли бы проверить – «А это что у вас? Ах, сами не знаете – интересно, интересно…» – и поимел бы себе проблемы с таможней. А кому они нужны, эти проблемы? Лучше заранее приготовить ответы на возможные вопросы. Никогда не обманывай (по возможности) – и никогда не попадешься! Впрочем, это лишь мое мнение.

Пройдя все возможные контроли, попали в зал ожидания, мельком взглянув на цены в магазине «дьюти-фри» (бутылка пива «Балтика-4» – два доллара, ни фига себе!). Как ни странно, но я совсем не волновался, хотя впервые в своей жизни должен был поехать заграницу. Не считая, конечно Украины, куда я регулярно езжу к своим родным. Обычная командировка: дорога, гостиница, много работы (практически всегда без выходных – успеть бы все сделать), мало свободного времени. Наконец, объявили посадку на наш рейс. Питерская погода напоследок «порадовала» нас хмурым серым октябрьским небом с мелким дождем. Для тех, кто не знает: в Петербурге плохой погоды не бывает. Она бывает или хорошая (в среднем – 52 дня в году), или обычная, как сейчас. Мы загрузились в небольшой MD-82 и, наконец, взлетели. Неприятно заложило в ушах на взлете, зато, поднявшись над темно-серыми облаками, увидели потрясающе красивое ослепительно-голубое небо и ярко сверкающее солнце. Из этих слов знающие люди смекнут, что на самолете я не летал уже давно, во всяком случае, днем. Знающие люди будут правы. Со мной сидели рядом два мужика: по виду и по разговорам – бизнесмены. Разглядывая журнал, что лежал в кармане кресла, один из них, не помню уже по какому поводу, снисходительно-покровительственным тоном сказал мне: «Вот сюда лучше своих детей сводите!», и показал на фотографию Золотой гостиной Эрмитажа.

В Хельсинкском международном аэропорту. Мы у шлюза № 22. За окном виден «Дуглас», на котором мы только что прилетели из Петербурга.

– Мои дети были там неоднократно, – ответил я. – Я работал в Эрмитаже раньше, инженером по охранной сигнализации.

– И много пропало за это время из Эрмитажа? – ухмыльнулся он.

Я отвернулся и больше с ним не разговаривал. По какому праву он считает возможным так глупо шутить с незнакомым человеком? В дальнейшем оказалось, что этот бизнесмен летел вместе с нами в Пекин, и обратно из Пекина он тоже летел в одном самолете с нами. Но общаться с ним больше не хотелось, от этого сноба за версту прет заносчивостью.

Через сорок минут мы приземлились в Финляндии. В Хельсинки мы могли находиться только в аэропорту. Выходить в город мы не могли, так как у нас не было финской визы. Цены в местных буфетах нас тоже не устроили, поэтому перекусили тем, что прихватили из дома. Через несколько часов, а точнее в 18.50 по местному времени, мы прошли через шлюз 25, сели в MD-11 компании «Финэйр» и полетели Пекин.

Глава 3. Хельсинки-Пекин

В самолете я обратил внимание, что хотя мы и летим в Китай, самих китайцев почти не было. В основном в креслах сидели пассажиры европейского вида. Видно китайцы не любят путешествовать. Или не могут. Понятно, страна победившего социализма, сами на себе испытали в свое время. Слева от меня, через проход, сидели русские из Латвии, челноки. Вообще, как я убедился, челноков в Китай летает много. Я поглазел на журнал на английском языке, в основном рекламирующий непонятные и ненужные мне европейские товары, послушал немного в наушниках музыку, поглазел в самолетный монитор на непонятный мне фильм и заскучал. Но после ужина (была уже глубокая ночь), а особенно после того, как разнесли спиртные напитки, я воспрянул духом. Справа от меня сидели две пожилые женщины. Напрягши мозги, я оживил свои знания английского и разговорился с ними. Оказалось, что мои соседки из Норвегии, сейчас на пенсии, решили попутешествовать, посмотреть мир. Узнав, что я из России, они удивились, как будто увидели перед собой живого медведя. А узнав, что я инженер-электронщик и еду в Китай работать, они удивились еще больше. Наверное, они думали, что я охотник или оленевод, и должен был появиться перед ними в лаптях, рубахе-косоворотке и заячьем треухе. Они тоже жертвы своей пропаганды. В мире еще хватает наивных людей, которые считают Россию страной дремучих лесов, а медведи там бродят прямо по улице и отбирают у детей водку. Впрочем, однажды я действительно видел в Питере живого медведя, и не где-нибудь, а в Эрмитаже, на лестнице у директорского входа, но об этом как-нибудь в другой раз.

До чего все-таки СМИ (де)формируют людское сознание. О, журналюги! Как много вы сделали, чтобы люди разных стран как можно меньше знали друг о друге. Чтобы смотрели на мир только через очки пропаганды. Чтобы видели не людей, а стереотипы: русские – пьяницы, немцы – скупердяи, арабы – террористы, китайцы – голодные (а это вовсе не так, ну то есть совсем не так!). После часа оживленной болтовни мы пришли к мнению, что нужно немного отдохнуть и задремали в креслах.

Проснулся я примерно за час до приземления. Посмотрел в иллюминатор. Уже совсем рассвело и небо было ясное. Под нами были сплошные горы. Так разрушился мой первый стереотип о Китае. А со сколькими мне еще предстоит расстаться… Китай представлялся мне как страна бескрайних рисовых полей, на которых, согнувшись, копошатся как муравьи, китайцы в круглых соломенных шляпах. Китай – это прежде всего горы.

Ближе к Пекину мы увидели Великую китайскую стену. В Китае ее называют просто Великая Стена (Great Wall). Для пущей неприступности она проходила в основном по гребням хребтов. Даже сверху стена выглядела величественно. Никакой фотоснимок не передаст это впечатление. Говорят, ее видно даже из космоса.

Приземляемся! Здравствуй страна, о которой я слышал столько противоречивого. Пекин встретил нас ясной погодой и довольно прохладной температурой + 8 по Цельсию. Когда мы уже доставали вещи с багажных полок, ко мне обратилась одна девушка, из челноков.

– Простите, пожалуйста, можно у вас кое-что спросить.

– Да, пожалуйста.

– Я все время, пока летели, ломала себе голову – кем вы работаете? На челнока вы не похожи, на туриста или дипломата тоже.

– Я инженер, еду по работе, на наладку оборудования.

– Просто инженер? Не может быть!

– Ну почему же?

– Чтобы простой инженер так свободно болтал по-английски с иностранцами? Знаю я, как в наших институтах учат, мне не рассказывайте.

Я улыбнулся. Говорил я с норвежками по-английски просто чудовищно. Вернее, почти не говорил. Меня они понимали с трудом, а я их почти не понимал. Приходилось просить их писать свои вопросы на салфетке: «Write, please».

– Ну, не так уж и свободно, – я придал себе скромный вид. За такое владение языком на кафедре иняза нашего Политеха могли поставить лишь тройку с минусом, да и то если преподаватель в хорошем настроении.

– Я поняла, что у вас за работа. Вам, наверное, нельзя о себе рассказывать.

И она посмотрела на меня с немым восхищением в глазах, словно наяву увидела живого Штирлица. Все-таки женщины – неисправимые романтики. За что мы их и любим.

Глава 4. Встреча в Пекине. (29 октября)

Собственно, нас никто не встретил. Мы быстро прошли пограничный контроль и вышли в вестибюль аэровокзала. В Пекине два здания аэропорта – старое и новое. Нас привезли к старому. Я не ожидал слишком много и был прав. Здание напоминало областной аэропорт времен развитого социализма. Разве что почище, чем в России. Мимо нас проходили организованные группы интуристов, их встречали экскурсоводы с плакатиками в руках. Но только нас никто не встречал.

– Кого-нибудь предупредили здесь о нашем приезде? – спросил я у Алексея.

– Вчера отправили факс в компанию «Н. э.», в котором просили нас встретить этим рейсом.

– А они прислали подтверждение?

– Этого я не знаю.

Интересная ситуация. Мы не знаем в этом городе никого, мы не знаем, куда нам ехать, куда обратиться. Деньги у нас есть, но только доллары, а где поменять их на юани, чтобы позвонить, тоже не знаем. Мы даже не можем спросить кого-то, так как по-китайски мы не говорим, а китайцы в подавляющем большинстве не говорят ни по-английски, ни тем более по-русски. Простояли часа два. К нам так никто и не приехал. Мимо нас все время фланировал какой-то мужчина европейской внешности. Что-то подсказало мне, что он наш соотечественник.

– Hello! Are you from Russia? – спросил я, подойдя к нему.

– Yes, – ответил он.

– We are from Russia too, – сказал ему, затем подумал: а какого черта я продолжаю по-английски, и перешел на русский. – Вы господин К-н?

– Нет. А вы знаете господина К-на?

– Да, он должен был нас встретить, но что-то не состыковалось.

– Я хорошо знаю господина К-на, мы с ним рядом живем. Давайте позвоним ему. Что ему сказать о вас?

– Мы из Санкт-Петербурга. А вы?

– Я представитель Западно-Сибирского металлургического комбината. – И он назвал свою фамилию.

– Вы с Запсиба! – Оживился я. – А я родом из Прокопьевска, вы знаете, это ведь совсем рядом с Новокузнецком.

– Вот здорово – земляк!Никак не думал в Пекине встретить земляка из Кузбасса.

И мы сердечно обнялись.

Хорошо когда есть земляки! Даже на чужбине пропадешь.

Он достал мобильник и стал звонить. Но мобильный телефон г-на К-на не отвечал. Отключен или находится в метро. Решили звонить в компанию «Н. э.». Звонить с мобильного на городской телефон дороже, надо звонить с обычного телефона. На какие вот только шиши? Но земляк и это предусмотрел:

– У вас есть юашки? – спросил он.

– Только доллары, не подскажете, где поменять?

– Да бросьте вы, ходить – менять, только время потеряете. Вот 10 юаней, хватит позвонить куда угодно.

Я пытался вернуть ему в долларах, но он пресек эту попытку.

– Брось, земляк, это чуть больше доллара, стоит ли из-за этого беспокоиться.

Мы подошли к конторке с платным телефоном. Девушка за конторкой очень прилично говорила по-английски и быстро объяснила нам, что нужно сделать.

Заплатив юань, мы дозвонились в китайскую фирму. Как легко стали решаться все проблемы! Определенно, полоса нашего невезения закончилась.

Получая сдачу у китайской девушки, я лицемерно соврал:

– You are a very nice girl (вы очень красивая девушка), – хотя ничего красивого, по-моему, в ней не было.

Девушка улыбнулась в ответ на комплимент и в самом деле стала даже симпатичнее. А может просто наше настроение улучшилось. Кто его знает, откуда что берется.

Вскоре мы дозвонились до всех и стали ждать. К этому времени представитель Запсиба увидел в очередной толпе прилетевших пассажиров девушку из Сибири, которую он должен был встретить, и, пожелав удачи, распрощался с нами. Будь здоров, земляк, удачи тебе!

Глава 4 (продолжение). Здесь вам не тут!

Первой приехала представительница китайской компании, переводчица. Подойдя к нам, она первым делом спросила, кто у нас старший. Алексей ответил, что он. Она вежливо поздоровалась с ним, даже не взглянув на нас со Славой; представилась, спросила у Алексея, как зовут его, и дальше разговаривала только с ним. Мы со Славой удивленно переглянулись. С нами она не поздоровалась и нам не представлялась. Как зовут нас, ее не интересовало, и на нас она даже не смотрела. Не так нас обычно встречали в командировках!

Так мы получили первое впечатление о китайском этикете. Каждый сверчок знай свой шесток! Миссис В., как она представилась Алексею, считала свое общественное положение равным нашему руководителю, и уж всяко выше, чем у нас со Славой. А посему нечего с нами говорить, ронять свой авторитет. От подобного чванства мы просто охренели! Все-таки мы были гости этой фирмы, к тому же они получали немалые деньги за нас от нашего НИИ. С клиентами можно бы и полюбезнее.

Немного погодя приехал наш представитель в Пекине г-н К-н. Радушно, сердечно улыбаясь, он представился, поздоровался с каждым, поинтересовался – как долетели, хорошо ли себя чувствуем после восьмичасового перелета. После этого он стал обсуждать с нами деловые вопросы, обращаясь при этом ко всем нам, а не персонально к нашему руководителю. А дело состояло в следующем: надо было как можно скорее посадить нас на самолет до Ченду (административный центр провинции Сычуань). Там нас должны были встретить представители китайского НИИ и отвезти в город Мяньян, где, собственно нам и предстояло работать. Миссис В. и г-н К-н купили нам билеты до Ченду на самолет китайской авиалинии, дозвонились до НИИ в Мяньяне и договорились, чтобы нас встретили в аэропорту. После чего м-с В. уехала по-английски, не попрощавшись (во всяком случае, со мной и Славой).

– Ну, а теперь не хотите ли чего перекусить и выпить с дороги? – жестом радушном радушного хозяина предложил нам г-н К-н. – может быть, пройдем наверх, в кафе?

В кафе мы решили, что есть еще не хотим.

– Тогда, может быть, что-нибудь выпьете? Лимонад, пиво, по стошечке водки за встречу?

Пока мы пили пиво, которым угощал нас г-н К-н, я присмотрелся к нему внимательнее. Тип дипломата и бизнесмена старой школы: улыбчивое, приветливое лицо и при этом пристальный, чуточку настороженный взгляд. Чувствовалось, что при внешнем добродушии это – цепкий, хваткий бизнесмен, с жесткой деловой хваткой; не упускающий своего, да и чужого тоже. В общем, палец в рот не клади – с рукой отхватит. А впрочем, на то он и бизнесмен. При этом гораздо приятнее было иметь дело с ним, чем с мадам В. с ее откровенным пренебрежением ко всем, кто «ниже» ее. А ведь провела детство в нашей стране, маленькой девочкой ходила в советскую школу. Впрочем, чванства и у нас хватало раньше. Достаточно было посмотреть, как разговаривали начальник цеха с рабочим, офицер с солдатом, пожилой с молодым. И с тех пор не так уж многое изменилось.

До самолета было еще два часа. Г-н К-н, извинившись, спросил – не может ли он нас покинуть, а то у него сегодня еще много дел. Мы решили, что сможем улететь в Ченду сами.

– Пойдемте тогда, я покажу вам, где терминал местных авиарейсов. – И он повел нас к шлюзу под большим табло “Domestic lines».

По дороге я обратился к нему.

– Вы знаете, мы, конечно, впервые в Китае, и не знаем местного этикета. Но нас очень удивило, что миссис В. поздоровалась только с нашим руководителем, а остальных словно не заметила. Ведь мы гости ее фирмы. Это вызывает наше непонимание и недоумение.

(Этот вопрос мы просто так оставлять не хотели. Нужно высоко нести знамя российского инженера, российского гражданина, наконец. Дескать, она что, в натуре, – нас за падлу канает!)

– Ой, да вы не удивляйтесь, не обращайте на это внимание. Здесь совсем другие обычаи, другие отношения, поэтому поосмотритесь внимательнее, прежде чем удивляться. Когда китайцы приезжает в Россию, то всегда вежливы, всегда улыбаются, а потом возвращаются в Китай и говорят, что чуть не в обморок падают от нашего поведения.

Когда мы проходили досмотр сумок при посадке на самолет, полицейский попросил меня открыть сумку, говоря: «Knife, knife!» В сумке у меня лежал маленький складной ножик, тупой, слегка поржавевший, весь зазубренный. На работе обычно зачищал им провода. В командировку я всегда брал его с собой: мало ли там – хлеб, колбасу или огурцы порезать, не пальцем же. В Пулково с этим ножиком спокойно прошел досмотр, на контроле меня лишь попросили не доставать его в самолете. Но в Китае эти номера не проходят. Я достал ножик из сумки и передал его полицейскому. Полицейский строго покачал передо мной указательным пальцем и сказал: «No! Nо!». Да и черт с ним, не ножик и был, грош цена ему!

Я махнул рукой и сказал:

– OK! Keep it. This is a my present. (Оставьте себе, я вам дарю его.)

Полицейский громко, искренне рассмеялся и ответил:

– Thank you! (Спасибо!)

С юмором у китайцев все в порядке. Если так, то общий язык с ними найдем.

Рядом, на соседнем столе, из сумки китайца достали предмет, похожий на гранату Ф-1, в народе – лимонка. Граната в багаже?! Нет, это всего лишь зажигалка-сувенир в виде лимонки. Щелкнув ей пару раз, лже-лимонку вернули пассажиру. Чувствуется, что служба безопасности в Пекинском аэропорту работает хорошо, свои деньги не зря получает. После досмотра мы прошли по длинному переходу в круглый зал ожидания для улетающих пассажирах. По периметру зала расположились шлюзы с переходами-гармошками. По этим гармошкам, после того как объявят посадку на рейс, можно пройти прямо в самолет. Кто летал, тот знает. На табло над шлюзами были объявления о рейсе самолета на английском и на китайском языках. Мы стали искать на табло наш рейс, но безуспешно. Я обратился к полицейскому, стоящему в центре зала.

– Ченду! Ченду!

– No Chengdu, Chengdoa! – поправил меня полицейский с видом превосходства.

Он решил, что иностранец просто неправильно произносит название города. Замечательно, конечно, что в Китае есть город Чендоа, но нам нужен именно Ченду. В общем, не поняли друг друга. Да и как тут поймешь – языковой барьер! Учите языки, детишки, не транжирьте молодость по кабакам.

Но тут с кресла вскочила немолодая женщина и громко причитая: «Ченду, Ченду!» потащила меня за рукав к одному из шлюзов и стала тыкать в него, потом она стала показывать на свои часы и на пальцах объяснять, сколько еще времени нам осталось до рейса.

– Кажется, не пропадем, – обратился я к своим товарищам.

– Мы видим, барышня взяла тебя под свое покровительство.

Вскоре объявили посадку на наш рейс. Та же женщина, словно она несла личную ответственность за то, чтобы мы благополучно сели на рейс и улетели, опять подбежала к нам с возгласами «Ченду, Ченду!», проводила нас до входа в шлюз, и успокоилась только, когда мы предъявили на контроле посадочные талоны и вошли в гармошку.

Вообще, по моим впечатлениям, китайцы очень отзывчивы, доброжелательны, приветливы, всегда готовы помочь вам выйти из затруднительной ситуации. Чем-то они напоминают мне наших соотечественников, но не теперешних, а прежних, годов шестидесятых, когда еще «…человек человеку – брат». В Китае я увидел именно такую же обстановку братства, коллективизма, взаимовыручки. И при этом они общительны, жизнерадостны, оптимистичны. Что ж, у них есть все основания для оптимизма. Хотя их средний жизненный уровень, по моим наблюдениям, еще немного отстает от России, но наш жизненный уровень уже давно топчется на месте, а в Китае он растет с каждым годом небывалыми темпами. Китай – одно из самых быстро развивающихся государств. По многим показателям промышленного производства они уже обогнали нас. Китайцы – прагматики, их оптимизм твердо стоит на темпах промышленного прироста и росте благосостояния, а не на туманных обещаниях грядущего пришествия коммунизма, которыми в прошлом пичкали нас партийные руководители.

Глава 5. Пекин-Ченду

Мы уселись в самолет «Боинг-757» китайской авиакомпании. Лететь предстояло около двух часов в юго-восточном направлении. Мне опять досталось место не возле иллюминатора, а у прохода. Для любителей поглазеть на стройные ножки стюардесс это может и хорошо, но мне очень хотелось получше посмотреть на Китай с высоты полета. Когда еще смогу увидеть такое!

Наш «Боинг» вырулил на взлетку и стал разгоняться. Опять неприятно подкатило к горлу при крутом наборе высоты и – Пекин остался внизу. Сверху, кстати, мы его почти не видели, аэропорт находится за городом. Уже третий взлет за последние 24 часа, становлюсь заправским авиапутешественником.

На самолетных мониторах стали крутить фильм для пассажиров – «Римские каникулы» с Грегори Пеком и Одри Хепберн. Разумеется, дублирован на китайский язык, но с английскими субтитрами. По проходу прошла стюардесса, предлагая пассажирам газеты и журналы, естественно – с иероглифами. Мне она предложила китайскую газету на английском. Спасибо, милая. Кстати, мы были единственными европейцами, летящими этим рейсом. Сидящий рядом со мной сухощавый седоватый китаец тоже стал читать газету. Я мельком взглянул на нее и взгляд мой вдруг остановился. Среди колонок иероглифов – фотография…

Сидящие на БМП молодые российские ребята. «Калашниковы» с подствольниками, бронежилеты, стальные каски, разгрузки-патронташи. Чечня, наша боль. Тем, кто не служил в армии, не понять.

Примерный маршрут перелета Пекин – Ченду.

Официальный Китай, кстати, полностью поддерживает позицию Россию по вопросу Чечни. У китайцев – свои сепаратисты, своя чечня: Синьцзян-уйгурский автономный округ. Насколько я знаю, военные действия там не ведутся, но теракты случаются регулярно. В годы 2-й мировой войны там даже существовало никем непризнанное самопровозглашенное государство. СССР, в пику Чан Кай Ши, даже поддерживал его. Гоминьдановскому правительству приходилось мириться с этим, так как в это время шла кровопролитная война с Японией, к тому же Советский Союз оказывал военную помощь гоминьдану в этой войне. И к тому же в центре Китая был другой район, не контролируемый гоминьданом – Особый район Китая, управляемый Китайской Коммунистической партией, со своими вооруженными формированиями – 8-я и Новая 4 армии. После победы народной китайской революции в 1949 году сепаратистское уйгурское государство уже стало не нужно ни Сталину, ни тем более Мао Цзе Дуну. Начиналась эра Великой Дружбы. Руководителя (жаль, не помню его имени) этого уйгурского анклава вызвали в Москву для консультаций и переговоров. Чем они закончились – теперь уже никто не узнает. На обратном пути самолет с этим руководителем рухнул в горах Памира.

Вытянув шею, я через газету соседа стал смотреть через иллюминатор вниз.

В Китае очень красивая природа – хочешь, сверху на нее любуйся, хочешь снизу, от этого ее прелести не убывает. Внизу под нами снова были горы, но выглядели они уже по-другому, не так как у Великой Стены. Теперь я безошибочно отличаю горы северного Китая, так называемой Внутренней Монголии, от любых других. Длинные складки хребтов, тянущиеся в одном направлении, покрытые скудной растительностью. Но сейчас под нами были горы центрального Китая. Круглые вершины, обильно заросшие невысокими (с высоты полета) курчавыми деревьями. Вскоре землю под нами затянуло сплошной облачностью.

В самолете стали разносить обед. Да, почифанить (чи фань – кушать) сейчас бы не мешало. Миловидная стюардесса спросила меня о чем-то на английском.

– What do you want? – переспросил я.

Она еще раз вежливо повторила свою просьбу (как в том армейском анекдоте: для тупых повторяем: рация – не на лампах и не на транзисторах, рация – на бронепоезде). А я ей опять:

– What?

Я много слышал о том, что лица восточных людей непроницаемы, невозможно по их вазомоторным реакциям узнать, о чем они думают. Мои наблюдения это не подтверждают. Видимо, к китайцам это не относится. С видимой досадой она, тщательно выговаривая английские слова, повторила еще раз («для тупых повторяем…»). Отдельные слова мне вроде бы понятны, а смысл ускользает. Ну просто тормоз по жизни! Граждане суверенной России, заклинаю вас – учите языки! Мне ее стало жалко, и я объяснил ей:

– No speak English, I’m Russian (Не говорю по-английски, я русский).

Бедная девушка, перед кем она бисер метала! Облегченно вздохнув, она поставила передо мной поднос с едой и покатила свою тележку дальше. Как я потом сообразил, она спрашивала, желаю ли я блюдо с макаронами или с рисом. А нам, татарам – лишь бы даром. Что водка, что пулемет – лишь бы с ног валило.

Приступив к трапезе, я отметил, что кормят в китайском самолете намного вкуснее, чем в финском. (Еще бы, китайская кухня – лучшая в мире!) К обеду прилагался пакетик с каким-то остро перченным салатом. К моему удовольствию, китайцы любят готовить острые блюда. В Пекине г-н К-н рассказывал, что китайская кухня вообще, а в провинции Сычуань в особенности, очень острая. Он говорил, как просил повара в Мяньяне не класть перец в блюда. «Но я и так почти не кладу». «А ты совсем не клади!» «Но как же это можно – совсем без перца?».

Спиртного не предлагали – это не международный рейс. Впрочем, и ни к чему, скоро встреча с сотрудниками НИИ из Мяньяна.

После обеда (простите за пикантную подробность), захотелось пойти, облегчить совесть, так сказать – снять груз с души. Пиво, выпитое в Пекинском аэропорту, подпирало. Русский философ Зиновьев сказал, что уровень культуры в обществе точнее всего определяется состоянием отхожих мест. После сортира в финском самолете я думал, что подобный уровень уже трудно превзойти. Чистота, как в операционной, все сверкает. Китайцы превзошли! В их заведении, разумеется, тоже безукоризненно чистом, стояли живые цветы, флаконы с одеколоном, духами, дезодорантами. И это самолет на внутренней авиалинии, для самих китайцев.

Через какое-то время стали разносить напитки. Я заметил, что кофе выбрали только мы, русские. Китайцы брали соки, лимонады, а больше всего – зеленый чай, во всем мире его так и называют: китайский (Chinese tee). По проходу подошел член экипажа в форме, молодой совсем парень. Он небрежно взял бутылку Кока-колы с подноса у стюардессы. Та повернулась, чтобы посмотреть: кто это, не спросив, тащит у нее с подноса, и повернувшись, увидела молодого пилота. Тот посмотрел на нее с неприкрытым превосходством: «Имею право! На кого баллоны катишь?» – так и сквозило в его взгляде. А мог бы и вежливо попросить, между прочим.

Я читал, что еще Конфуций считал характерной особенностью китайского народа заносчивость, надменность. Китаец не упустит возможность продемонстрировать высоту своего положения. Спору нет, пилот – очень важная фигура в самолете. Но, может, все же не надо так, парень? Все-таки – девушка, к тому же вы работаете вместе, один экипаж. Впрочем, как я потом убедился, у китайцев не принято галантное обращение с женщинами. Как это там у некоторых народностей: «Малчи, женьшына, мужчина гаварит! Твой дэнь – васмое марта.»

Под нами по-прежнему все было затянуто облаками, но над сплошным их покровом часто поднимались горные вершины, иногда целые кряжи. К счастью, мы летели намного выше.

Когда полет почти подошел к концу, по бортовой ретрансляции раздалось несколько музыкальных аккордов. Сразу же все стюардессы встали вдоль прохода цепочкой лицом к пассажирам. По ретрансляции на китайском и английском языках объявили, что мы благополучно прибываем в Ченду, авиакомпания желает пассажирам всех благ и благодарит их за то, что они воспользовались ее услугами. При этих словах стюардессы почтительно поклонились пассажирам. Это мне понравилось! Уважительно, и с привкусом китайской экзотики. Это тебе не холодный, стандартно-вежливый западный сервис. Хочу летать на самолетах китайских авиалиний!

Вдруг я почувствовал, что звук турбин изменил свою тональность. Ушам стало заметно легче. Мы снижались. Куда? Под нами по-прежнему была сплошная облачность. Я, как инженер, конечно знаю о радионавигации, системах слепой посадки, но как-то боязно, когда не видишь, куда садишься. Над Ченду практически всегда сплошной облачный покров. Люди месяцами не видят солнца и синего неба. Кстати, неплохая маскировка для различных военно-стратегических объектов от аэрокосмической фотосъемки. Мы уже почти приземлились, когда за стеклом стала различаться взлетно-посадочная полоса. Мы еще катились по ВПП, когда почувствовалось, как заметно изменился воздух в самолете. Он стал более теплым, душным, липким, как в остывающей парилке. Рубашка на мне сразу промокла, я стащил с себя свитер и убрал его в сумку.

Отступление 1 (героическое)

Советский фильм 70-х годов о Китае документалисты назвали «За стеной страха». Имелась в виду Великая стена. Я бы назвал тогдашнюю непроницаемую пропагандистскую стену молчания о Китае стеной лжи. Спросите кого-нибудь: что он знает об участии Китая во Второй Мировой войне? Или, скажем, о Великом походе Красной армии Китая 1934 года. Многие думают, что Китай вообще не воевал тогда, некоторые даже думают, что Чан Кай Ши воевал против нас на стороне Японии. А ведь Китай вступил в войну еще в 1937 году, когда японцы вторглись в Шанхай. И до 1949 года, пока не победила народная революция, над Китаем грохотали сражения. Свыше 5 миллионов китайцев было убито или ранено. Причем, в небе Китая сражались наши летчики, в китайской армии были наши военные советники, через границу шел поток советского оружия. Но и об этом – забыто. А вот в Китае почему-то помнят о советской помощи. В городе Ухань есть парк «Освобождение», в нем могилы советских летчиков-добровольцев, за которыми бережно ухаживают китайцы (http://www.airforce.ru/memorial/china/uhan.htm). Есть также мемориалы советским лётчикам в городах Чанчунь (провинция Цзилинь) (http://www.airforce.ru/memorial/china/changchun.htm) и Ваньсянь (Сычуань) (http://www.airforce.ru/memorial/china/kulishenko.htm). Кто-нибудь у нас знает об этом?

(По крайней мере, знает М. Калашников, который написал об этом в книге «Битва за небеса».)

В небе Китая против японских захватчиков сражались также американские добровольцы из экспедиционного корпуса «Летающие тигры» на истребителях P-40 “Tomahawk”

Все это я подвожу к тому, что мы прибыли в Ченду, город с героическим военным прошлым. В те годы здесь было несколько крупных военных аэродромов, может даже быть, что на один из них мы сейчас приземлились.

Приведу отрывки из книги японского ветерана той войны Масатакэ Окумия «Зеро!».

«4 октября <1940 года> лейтенанты Йокояма и Сиранэ повели 8 «Зеро», которые должны были сопровождать 27 «Неллов» 13-го авиакорпуса, выделенных для первого налета на Ченду. Две группы самолетов пробили густую облачность над городом в 14.30. (И тогда над Ченду была сплошная облачность! – Автор.)

Японские истребители A6M «Зеро»

Бомбардировщики нанесли мощный удар по назначенным целям. Истребители, не встретив сопротивления в воздухе, атаковали соседний аэродром Тапинцзу, сбив 5 истребителей И-16 и 1 бомбардировщик Туполев СБ-2 «Катюша». После этого наши пилоты обстреляли самолеты и аэродромные сооружения. Пока горели аэродромные постройки, а китайцы в панике разбегались прочь от аэродрома, старшина Хигасияма и унтер-офицеры Хагири, Накасэ и Оиси сели прямо на летное поле. Остальные истребители прикрывали их. Оставив самолеты с работающими моторами, 4 пилота пытались поджечь последний уцелевший китайский самолет. Однако яростная стрельба китайских солдат вынудила их бросить это занятие. Они благополучно взлетели».

Японский бомбардировщик G3M «Нелл»

«На следующий день, 5 октября, лейтенант Иида Фусата повел 7 „Зеро“ к аэродрому Фенхуаньшань возле Ченду. Наши пилоты сожгли 6 больших и 4 маленьких самолета и повредили еще 2 больших самолета… В результате этих атак становой хребет китайской авиации в районах Чунцина и Ченду был сломан».

«26 октября 8 «Зеро» перехватили большую группу китайских самолетов над Ченду, уничтожив 5 вражеских истребителей, 1 транспортный самолет и 4 машины других типов. 30 декабря 8 «Зеро» вернулись в Ченду для четвертой атаки. Они обстреляли аэродромы Феньшуан, Тайпинцзу, Шуанлинь и Веншан. Были сожжены 18 вражеских самолетов, а 15 были уничтожены пушечным огнем. Был также сожжен большой склад топлива и уничтожены различные постройки. Только 2 наших истребителя были повреждены зенитным огнем.»

«В мае 1941 года несколько подразделений бомбардировщиков «Нелл» и «Бетти» вернулись в Китай, чтобы возобновить бомбардировки. Они дополнили налеты «Зеро». 20 мая «Зеро», которые не смогли поймать китайские истребители над Ченду, обстреляли и подожгли бензохранилища и уничтожили 2 самолета на аэродромах Тайпингсу и Шуанлинь.

Однако этот рейд знаменовал окончание бесконечных удач «Зеро». Зенитный огонь изрешетил самолет унтер-офицера Кимуры, который потом разбился. Это был первый «Зеро», потерянный в боях. Остальные самолеты получили повреждения от огня с земли».

Японский бомбардировщик G4M1 «Бетти»

«22 мая «Зеро» атаковали Ченду, сбили 2 вражеских самолета и сожгли еще 10 на земле.

…22 июня 9 наших истребителей атаковали Ченду, сожгли 1 самолет и 1 повредили на земле.

…11 августа 16 «Зеро» сопровождали 7 бомбардировщиков «Бетти» в Ченду и были атакованы большой группой китайских истребителей, которые впервые за много недель попытались встретить наши бомбардировщики. 3 вражеских самолета были сожжены пушками «Зеро», еще 2 уничтожили бомбардировщики. Наша атака оказалась успешной. Бомбардировщики уничтожили на земле 7 самолетов и повредили еще 9».

Думаю, этих отрывков достаточно. Даже если японский автор, как это часто бывает, преувеличивает успехи своей стороны и преуменьшает победы китайцев, то все равно очевидно – этот город вовсе не был тихим тыловым местечком, через Ченду проходила передовая линия воздушной войны. Потом прибыли американские «Летающие тигры» и стало немного полегче. Позже в Ченду разместились самолеты американской 14 воздушной армии, еще позже бомбардировщики B-29 «Superfortress» 20 бомбардировочного командования. Отсюда «Суперкрепости» летали бомбить Японию.

Американские истребители P-40 “Tomahawk” из добровольческого корпуса «Летающие тигры».

Глава 6. Ченду. (29 октября)

У-у-х! Долетели. А ведь еще добираться от Ченду до Мяньяна. Этому путешествию конца не будет. Мы стали пробираться к выходу. Едва мы вышли, в самолет стала заходить стайка молодежи в оранжевых комбинезонах, с ведрами и щетками. То есть убирают здесь сразу, как только вышел последний пассажир. Полицейские на выходе с летного поля, увидев нас, европейцев, приветливо замахали руками.

– Нас встречают!

– Может, сразу в отделение доставят?

Полицейские провели нас мимо общей очереди прибывших прямо в зал ожидания, где нас уже ждали двое мужчин с плакатиком, на котором были написаны наши фамилии латинскими буквами.

Сцена теплой, дружеской встречи. Приветствия, улыбки, обмен рукопожатиями, расспросы – как долетели, как самочувствие, какие первые впечатления от Китая. Хорошие впечатления. Жарковато только у вас. Они рассмеялись в ответ. Сегодня было около +19, для конца октября довольно прохладно по здешним меркам. Общались пока без переводчика, на английском. Тут же и снялись на память.

Прибыли в Ченду. Слева виден «Ауди», на котором сейчас поедем в Мяньян.

Г-н К-н говорил, что у китайцев очень своеобразный этикет, поэтому не следует делать поспешных выводов. Если так, то, по-видимому, манеры встречать гостей в Пекине и в провинции Сычуань значительно отличаются друг от друга, и не в пользу Пекина.

Перекурили, подышали – и в машину. До города Мяньян еще предстояло ехать около ста километров в северо-западном направлении. Положив сумки в багажник, мы втроем уселись на заднее сиденье вместительного черного «Ауди» китайской сборки. Я знал, что «Ауди» в Китае – это официальная партийная машина, как в свое время у нас – черная «Волга». Предмет жгучей зависти простых обывателей. Впереди сели коротко стриженный рослый водитель плотной комплекции и с физиономией «ну чиста ка-анкретного пацана» и мистер Ли, старший. Я видел его два года назад, когда он в составе делегации приезжал к нам в НИИ, тогда я демонстрировал им работу установки на объекте. Не удивляйтесь, что многие китайские фамилии у вас на слуху, во всем миллиардном Китае всего лишь около двухсот фамилий. Как они разбираются, не знаю.

Тронулись. Движение в Ченду довольно плотное. Правостороннее, как и у нас, вот только справа от основной полосы движения еще одна полоса – для велосипедистов. Вообще велосипедов на улицах очень много, причем самых разных. Двухколесные, трехколесные, полугрузовые, с тентом и закрытой кабиной, рикши; со звонками, счетчиками километража и электрическими фонарями. Все в хорошем техническом состоянии и почти ни одного… нового. Позже мы видели в китайских магазинах огромный выбор самых разнообразных велосипедов. Новенькие, с разными «прибамбасами» и наворотами, они радовали глаз свежей краской и сверкающим хромом. Вот только на улице новые велосипеды почти не встречались. Зато иной раз встречались совсем уже антикварные модели, бережно подкрашенные и починенные. Казалось, что старые велосипеды китайцы вообще не выбрасывают, а передают из поколения в поколение, от деда – к внуку. Что ж, может это говорит лишь о том, что китайцы умеют бережно относится к старым вещам.

Водитель, несмотря на внешность «чиста братана», оказался веселым и улыбчивым, машину вел легко и без напряга. Несколько раз, правда, откровенно лихачил – подрезал других и не уступал дорогу. Ну что ж, на черном «Ауди» здесь это, наверное, можно. Машины на дорогах встречались тоже самые разные, но в основном новые. Видимо у дедушек не было столько денег, чтобы оставить внукам свои машины в наследство. Я ожидал увидеть наши древние грузовые ЗиС-150, которые, как я видел в старой кинохронике, китайцы выпускали у себя в Чанчуне. На таком, если верить книге, еще легендарный Лэй Фэн ездил. Но единственный такой ЗиС я видел в Китае… по телевизору, в художественном фильме. Зато на дорогах часто попадались «газики» китайского производства. Их прообразом стал наш старый колхозно-армейский джип ГАЗ-69 (помните такой – с брезентовым верхом, еще до «уазиков» выпускался). Китайцы значительно обновили и улучшили его, поставили современный двигатель, немного изменили внешний вид, выпускают его в Пекине на фирме BAW в разных вариантах (в том числе упрощенная версия 4х2) и даже продают на экспорт, в том числе в США(!).

Я впервые увидел китайский город вблизи. В Пекине мы практически ничего не видели кроме сооружений аэропорта. К тому же, как я убедился потом, не лучшей, старой его части.

Итак, Ченду, центр самой развитой населенной провинции Китая, крупный индустриальный и научный центр. Вся эта поездка для меня явилась сплошным разрушением заблуждений о Китае. Города Китая я представлял как смешение древних храмов, построек колониального стиля и бетонных коробок времен Мао, вроде наших хрущоб.

Увиденное потрясло меня! Самые современные, самые фантастические постройки, которые я ожидал увидеть лишь в фильмах о будущем. Самые футуристические изыски причудливо смешаны с экзотическими азиатскими мотивами. И при том все это красиво вписано в пейзаж. Преобладают плавно закругленные линии, это уже дань китайским традициям. Никаких уныло прямолинейных, бетонно-прямоугольных, безликих однотонных объемов, как в советских постройках. На одной из площадей я увидел памятник космонавту с явно азиатскими чертами лица. Насколько я знаю, в 1999 году китайцы еще не запускали пилотируемые корабли в космос, на орбиту взлетали лишь беспилотные спутники с носителями «Великий поход». Но статуя космонавта стояла на площади не зря, в Ченду находятся крупнейшие предприятия аэрокосмического комплекса и вскоре китайцы собираются запустить на орбиту своего космонавта.

И еще о заблуждениях. Почему-то кое-кто из побывавших в Китае говорил мне о грязи на городских улицах. Помню, как-то корейцы долго убеждали меня в том, что все китайцы – грязнули. Не согласен! Как говорится, не скажу за всю Одессу, но я лично нигде грязи не видел, улицы тщательно убираются. Это видно даже на снимках. И сами китайцы показались мне очень чистоплотными, но об этом как-нибудь попозже. Также я считал, что в китайских городах всюду развешены портреты Мао Цзе Дуна и огромные политические плакаты, этакие гигантские дацзыбао. Единственный виденный мной портрет Мао в Китае – на площади Тяньаньмэнь в Пекине, напротив его мавзолея. А единственный плакат, который с большой натяжкой можно считать политическим, призывал каждую китайскую семью иметь только одного ребенка. О демографических проблемах и детях я еще расскажу. Но зато на улицах много рекламы, как и во всех развитых странах. Внешне коммунистический Китай имеет вполне капиталистический облик.

Мы миновали центр города с его витринным великолепием и теперь ехали через окраины. Улицы стали попроще и… поуютнее, что ли. В каждом дворе, перед каждым домом стояли деревянные столики и скамейки вокруг них. Что-то трогательно провинциальное, родом из детства, было в этом для меня. По вечерам почти все жители провинции Сычуань, если позволяет погода (а в Сычуани большую часть года тепло), не сидят в квартирах у телевизора, а усевшись за столиками на улицах, играют в карты и еще какие-то неведомые мне игры вроде нардов, курят, ведут беседы, общаются, вобщем. Тут же, рядом со столиками, играют дети под присмотром родителей. Точно также, как в 60-х годах это было в моем детстве, в районном сибирском городе. После этого китайцы стали мне еще ближе, понятнее. Хотелось воскликнуть подобно итальянскому путешественнику Андреа Корсали, впервые попавшему в Китай в 1515 году: «Да они такие же, как мы!» Только вот мы изменились…

И еще. На улицах города очень много всевозможных ресторанчиков, кафе, закусочных, в общем чифаловок, где можно прилично почифанить, при этом они вовсе не пустуют! Как правило, перед чифаловкой огорожен небольшой участок, где рядами расставлены прямоугольные, а не круглые, как у нас, деревянные столы с лавками, между столиками девушки разносят блюда посетителям. Я впервые увидел, как едят палочками. Через пару дней я уже сам сноровисто чифанил рис палочками, как заправский китаец.

Такой вот взгляд на китайскую действительность из салона «Ауди». Постепенно отходила напряженность и настороженность в душе после Пекина. В общем-то, и наша Москва – не лучший город для знакомства с Россией. Уж Питер-то точно получше. (Москвичи – не бейте меня ногами, во всяком случае, не по голове!)

Наконец, мы выехали за город. Как сказал нам мистер Ли, от Ченду до Мяньяна две дороги: одна хорошая, платная, и другая похуже, общедоступная. Гостей из России повезли по хорошей дороге.

Мы проехали ворота, где собирали плату за проезд и выехали на трассу. Чувствовалось, что нашему водителю с внешностью нормального бандита было невтерпеж на улицах города и он решил, наконец, оторваться на автотрассе. Наш «Ауди», собранный руками китайских рабочих на предприятии “FAW VW” в городе Чанчунь, развил очень приличную скорость, водитель явно упивался скоростью и управлением отличной машиной, со свистом обгоняя попутный транспорт. Как водитель, я его понимал. Благо встречных машин не было, противоположный поток машин был отделен бетонным барьером, перекрестков тоже не было, только боковые съезды. Словом, нормальная автострада. Если китайцы хотели показать нам, что у них могут собирать современные машины и строить отличные дороги, то это им удалось на все сто процентов. По дороге мы часто обгоняли груженые лесовозы, я по давней привычке на глаз оценивал кубатуру стволов. Получалось, что деревья были не маленькие. Так рассеялось еще одно мое заблуждение: якобы китайцы вырубили у себя все леса, и будто бы во всем мире лес остался только в России, ну, в крайнем случае, в Канаде еще немножко.