Фаберже для русской красавицы Жукова-Гладкова Мария
Именно на дочери директора этой компании недавно женился мой бывший муж, Николай Некрасов.
Другие сюжеты я уже не воспринимала, даже не заметила, как закончились криминальные новости, и очнулась, когда что-то заголосила недавно появившаяся группа очередных слащавых мальчиков, объявивших себя секс-символами. Я выключила телевизор и, покачиваясь, проследовала к бару. Я не могла не выпить чего-нибудь крепкого и взяла первую попавшуюся бутылку. Это оказался французский коньяк – из запасов, которыми Некрасов заполнил мой бар перед расставанием. Я хлебнула прямо из горлышка. Горло обожгло, закуски под рукой не нашлось, я выдохнула, сделала еще один глоток, бутылку закрыла и в бессилии опустилась в кресло.
Какой кошмар… Бедная девка. И каким же подонком надо быть, чтобы вот так убить человека?! Застрелить, конечно, тоже ужасно, но все равно… Распять на щите… Хорошо все-таки, что я редко смотрю телевизор. Или просто я такая впечатлительная?
Не знаю, сколько я так просидела. В следующий раз очнулась, когда позвонили в дверь. Нелегкая принесла Варвару Поликарповну.
– Ты телевизор сейчас случайно не смотрела, Наташа? – поинтересовалась соседка.
Я промычала что-то невразумительное.
– Так смотрела или нет?
– Да. Криминал. Девчонку распятую…
Я содрогнулась. Варвара на меня внимательно посмотрела, потом без приглашения проследовала в мою квартиру, в гостиную, изучила содержимое все еще открытого бара и попросила плеснуть ей какой-нибудь наливочки. Наливочки не оказалось, и Варвара согласилась на кофейный ликер.
– Щит, где девку распяли, у нас тут недалеко висит. Я поэтому к тебе и пришла. Пойдем взглянем, а? Я Костика хотела вытащить, как раз бы детей перед сном выгуляли, а он футбол смотрит. А Света еще с работы не вернулась. Наверное, заехала к кому-то, – Варвара махнула рукой, выражая свое отношение к матери правнуков. – Наташ, пошли посмотрим, а?
В первое мгновение я потеряла дар речи, потом заметила, что девушку уже должны были снять и отправить в морг. Неужели Варвара Поликарповна думает, что она там вечно висеть будет?
Но соседка гнула свою линию.
– А вы уверены, что это тот щит? Я сама их по городу видела несколько, в разных местах, где «Сфинкс» дома строит, – не унималась и я.
– Так ведь адрес же называли! Ты что, не слышала?! У нас это, совсем рядом. Там раньше садик был. Детская площадка. Скамейки стояли. Ты же знаешь, что у нас у подъездов нет скамеек, так мы туда ходили с бабульками. И молодежь там вечерами сидела, а сейчас им даже пойти некуда! А потом еще эти правители удивляются, откуда у нас разгул наркомании. Детям просто некуда приткнуться! Но ты садик уже не застала. А мы письма писали во все инстанции. Я сама к депутату ходила, но все без толку. Чиновничье дерьмо ведь уже свои взятки получило. Хотя по телевизору брешут, будто каждое дерево у нас в городе на учете и, чтобы его срубить, нужно кучу разрешений получить и четыре посадить. Брехня! Взятку надо дать кому следует – и руби хоть все, а потом строй дома для новых русских или супермаркеты, в которые мы, пенсионеры, можем только на экскурсию ходить!
Я решила, что пора прерывать эмоциональную речь Варвары Поликарповны. Она вроде забыла, что не на митинге и мне ничего доказывать не нужно, тем более я с ней была полностью согласна.
– А «Сфинкс» в вашем, то есть нашем, районе один дом строит? Или больше?
– Уже два построили, но туда на троллейбусе ехать нужно. Если хочешь, можем как-нибудь съездить. Но там пустырь был. Застроили – и ладно. А вот у нас тут…
– Хорошо, давайте сходим. Я только переоденусь.
Варвара Поликарповна кивнула и побежала к себе тоже переодеваться. У нее это получилось гораздо быстрее. В руке соседка держала довольно вместительную сумку, в которой явно что-то лежало. Варвара увидела направление моего взгляда, сумку раскрыла и извлекла оттуда бинокль довольно внушительного размера, пояснив, что он с сорокакратным увеличением и его из какой-то экспедиции привезли дочь с зятем – купили на иностранном базаре по дешевке. На бинокле было написано «Paris», и выглядел он древним. Линзы оказались не треснувшими и не замутненными: видно было все. Соседка предложила мне посмотреть в окно.
Я не удивилась, что Варвара записывала номера машин, приезжавших к Соне. Мне в голову ударила мысль о том, что нам нужно прихватить с собой и кое-что еще. Я сказала Варваре про фонарик. Соседка с невозмутимым видом извлекла из вместительной сумки и его.
– Ну неужели ты подумала, что у меня с собой нет такой нужной вещи?!
Да, плохо я еще знаю Варвару.
Тем временем она сказала мне, что мне самой неплохо было бы прихватить какую-нибудь вместительную сумку на тот случай, если по пути встретится то, что плохо лежит.
– Э… – промычала я.
– Ты про экспроприацию у экспроприаторов слышала? – с суровым видом спросила меня Варвара.
Я кивнула. Оказалось, что возмущенные граждане, недовольные вырубанием садика и отсутствием реакции властей на их обращения, решили провести акцию мести и, когда компания «Сфинкс» завезла на место строительства материалы (как я подозреваю, купленные у моего бывшего), с большими сумками отправились их экспроприировать – не потому, что материалы им требовались, а для того, чтобы нагадить вырубившему деревья «капиталисту». Часть материалов забрали и, насколько знала Варвара, какой-то Петька из первого подъезда их в ремонте своей квартиры использовал, кто-то что-то свез на дачу, а не унесенное с собой граждане испортили, после чего владелец «Сфинкса» выставил на стройплощадке охрану.
– Но неужели вы ничего больше не предпринимали? – спросила я, с трудом сдерживая хохот.
– Предпринимали, – кивнула Варвара Поликарповна. – Санька, внук Никитишны из пятнадцатого дома, идею подкинул. Сейчас выпускаются такие игрушки с краской… то есть не краской, а скорее слизью… Я не знаю, как объяснить, Наташа, но они специально предназначены для того, чтобы их бросать и кого-то пачкать. Американцы вроде их придумали для своего Хэллоуина. Или «зеленые» изобрели, или еще кто-то, кто за права животных борется и шубы из натурального меха пачкает.
– Это как шарики для пейтбола?
– Не знаю я никакой пейнтбол! В общем, у нас в городе эти «яйца» – а они выглядят как яйца – можно купить. Не знаю уж, официально у нас их производят или подпольно, но вещь хорошая.
– У вас есть?
– Есть, – призналась Варвара. – Всего два. На крайний случай. Но адрес, где продают, тоже есть. Я у Саньки спросила и записала, как доехать.
– И вы закидывали стройплощадку этими «яйцами»?
– Нет… мы посчитали, что «яйцами» будет дорого, и заменили их презервативами. Кто чем их наполнял. У кого краски не нашлось, те просто мочой. Знаешь, прекрасно летели. Охрана вся попряталась. Потом в округе долго какими-то химикатами воняло – дом-то отмывать пришлось.
– А в милицию владельцы «Сфинкса» не заявляли? – поинтересовалась я.
– Да на кого ж им заявлять-то? Думаешь, мы там дожидались, пока нас схватят? А никакие видеокамеры у них не установлены. Петр Игнатьевич, участковый, приходил на место. Как пришел – так и ушел.
Я задумалась: не мог ли кто-то девчонку распять на щите, чтобы опять же насолить Красавину и заставить его убраться с места бывшего садика. Конечно, я не думала на жителей нашего двора. Варвара и ее подружки с внуками, по-моему, не способны на такое. Но ведь Красавин наверняка кому-то мешает. Строительных компаний у нас в городе немало, тем более в последнее время еще и московские к нам потянулись. Район обжитой, коммуникации никакие проводить не надо, магазины рядом, до метро не так далеко и транспорта много. Да еще и жильцы акции протеста проводили…
Хотя, наверное, трупом девушки на рекламном щите компанию «Сфинкс» отсюда не прогонишь… Тем более раз они уже этажей восемь-девять возвели, как я сама видела по телевизору. Но неприятности явно создать можно.
Наконец мы с Варварой вышли из дома и отправились к месту бывшего садика. По пути она рассказывала мне про местные достопримечательности. За время этой прогулки я узнала о нашем микрорайоне больше, чем за предыдущие два месяца проживания здесь. Мне объяснили, почему у нас асфальт, вроде недавно положенный, уже весь в колдобинах и в некоторых местах на нем поднимаются какие-то бугорки: его просто клали зимой. А клумбы у «Пятерочки» разбивали в декабре, когда сдавали объект с прилегающей территорией. Жильцы ходили на экскурсию, когда увидели, как привезли чернозем, – никак не могли понять, зачем, пока не увидели процесс разбивания клумб под снегопадом…
Самой интересной оказалась тумба, то есть постамент, используемый одним твердокаменным ленинцем и членом Коммунистической партии чуть ли не со времени ее основания. Убежденный коммунист вначале долго возмущался снятием памятников Ленину в нашем городе, писал и ходил в многочисленные инстанции. Потом вознегодовал на отсутствие памятника Ленину в нашем районе, существующем уже лет тридцать. То есть он начал строиться при коммунистах, но они почему-то Владимира Ильича у нас не поставили. И дедок решил сам восстановить справедливость.
Он имел отдаленное сходство с Владимиром Ильичем, правда, недостаточное, чтобы работать «памятником», поэтому отправился на Ленфильм. Там нашел какого-то старого гримера, тоже верного идеям революции семнадцатого года, который бесплатно помог ему изменить внешность и приблизить ее к ленинской. А тумба в районе стояла с тех пор, как Варвара Поликарповна с мужем и дочерью (зятя еще даже в проекте не было, не то что внука и правнуков) сюда переехали из коммуналки в центре. Для чего предназначался постамент, никто не знал и не знает, но за все годы его никто не удосужился убрать. В праздничные дни здесь иногда испражняются граждане, много раз за годы проживания Варвары Поликарповны на тумбе писали всякие слова – как русские народные, так и нечто типа «Вася + Маша».
А потом в один прекрасный день на возвышение влез Семен Петрович и протянул руку вдаль.
Услышав это, я потеряла дар речи. Варвара Поликарповна тем временем продолжала рассказывать, что Семен Петрович стоит здесь в жару и в холод и приспособил у ног специальную, расписанную под хохлому емкость для мелочи. Вначале была простая тарелка, но разбилась, и кто-то сердобольный презентовал «Владимиру Ильичу» деревянную чашу.
– И народ подает?
– Еще как! Из других районов даже приезжают взглянуть. Иностранцев какие-то гиды привозили! И демонстранты Седьмого ноября и Первого мая, как, впрочем, и в другие дни, вокруг собираются, митинги проводят. Причем разные течения – тут и коммунисты, и баркашовцы, и лимоновцы, и даже члены партии любителей пива.
Варвара также рассказала, что вначале милиция пыталась Семена Петровича забирать, но потом махнула рукой. Стоит дед и стоит, никому не мешает, наоборот, забавляет. Восточные люди быстренько ларек рядом воздвигли, торгующий пивом в розлив. Деду наливают бесплатно, поэтому к концу дня он иногда уже стоит, покачиваясь. Очень интересно смотрится памятник на постаменте с кружкой пива в руке. Он тогда обычно и речи произносит, и стихи читает. Все довольны.
Однако сейчас постамент пустовал. Правда, было уже поздно. До стройплощадки оказалось метров двести пятьдесят. Она была окружена сборным щитовым забором, довольно высоким – где-то метра три. Я насчитала девять отстроенных этажей дома и начатый десятый. Внешне дом получался симпатичным, с многочисленными балкончиками «лесенкой».
Варвара уверенно повела меня к рекламному щиту, у которого, несмотря на поздний час, толпился народ. Соседка встретила кого-то из знакомых, и они стали бурно обсуждать новость. В толпе оказался репортер, который ко всему прислушивался и всем задавал вопросы. Девушки, конечно, на щите уже не было, правда, он очень ярко освещался специально направленным на него фонарем. Компания «Сфинкс» предлагала купить квартиры в строящемся доме. Это объявление я сегодня уже видела по телевизору. Никаких представителей органов поблизости не наблюдалось.
На следующий день я специально отправилась за газетами в ближайший киоск «Роспечати» и опять купила несколько – как желтую прессу, так и серьезные издания. На первых полосах рекламировалась компания «Сфинкс».
«А не в рекламных ли целях убили девушку?» – подумала я.
Новость о краже английской коллекции отошла на второй план. У нас в городе уже много чего крали, а вот публичное распятие оказалось первым. Жаль только, что убили простую девчонку, вот если бы кого-то из депутатов или чиновников… например, распять на щите, на котором перечислены принятые ими законы и постановления… Или предвыборные обещания…
На следующий день лорд с герцогом напились уже вместе.
– По-моему, все прошло просто прекрасно, – заметил лорд. – Никто ничего не заметил.
– Жаль, нас не будет там, когда…
– Да, жаль, – лорд позволил себе легкую улыбку.
– Один русский вызывает у меня большие подозрения, – сообщил англичанин своему начальству. – Он не похож ни на кого из остальных членов Общества.
– Ты считаешь, что он из КГБ, мой мальчик? – уточнил шеф.
– Нет. Не похоже. Все сотрудники КГБ, которых я встречал, были другими… И он не похож на остальных русских, с которыми мне уже довелось здесь встретиться – и в Обществе, и среди соседей. Он – нормальный!
– И ты считаешь это странным, мой мальчик? – Англичанин представил, как у шефа слегка приподнялись брови.
– После того, чего я насмотрелся в России, – да.
– Присмотрись к нему получше, мой мальчик. Потом будем решать. А что с женщинами?
– Ищу подходящую. У одного «царя» есть весьма перспективная падчерица – для наших целей.
Глава 7
Во второй половине дня у меня в квартире нарисовался Ильич. Я пригласила его на кухню, налила чаю.
– Вы про вчерашнее убийство у вас в районе слышали, Наталья Петровна? – поинтересовался Ильич Юрьевич.
Я ответила, что слышала и что Варвара Поликарповна меня даже вечером на место вытягивала. Ильич спросил, что я по этому поводу думаю. Я сказала про рекламу строительной компании «Сфинкс» – хотя бы для того, чтобы сделать маленькую гадость господину Красавину, новому тестю моего бывшего.
– Возможно… – протянул следователь. – А вы знаете, кого распяли?
Может, фамилия девушки и указывалась в газетах, но я не обратила внимания. Нет, вчера ее просили опознать! Я же сама слышала в выпуске то ли новостей, то ли криминальной хроники, а скорее и там и там, о чем и сказала Ильичу.
– Мне первой позвонила ваша Соня, – сообщил Ильич Юрьевич. – Она телевизор в больнице смотрела.
– Соня ее знает?!
– Это Людмила Борисова, которая приезжала сюда к раненой Романовой и приняла ее за мертвую.
– Э-э-э… – промычала я. – Вы думаете, она видела убийцу?
– Не исключено.
– Но почему такой изощренный способ убийства? Хорошо, пусть она видела, кто покушался на Соню, но неужели нельзя было просто… застрелить? В конце концов, ножом пырнуть?! Кстати, а как ее убили? Она умерла на щите?
– Ножевой удар в область сердца. Вы, наверное, вчера невнимательно телевизор смотрели, а в газетах мелко напечатано. Дайте-ка мне любую.
Ильич достал из портфеля лупу и показал мне рукоятку ножа, торчавшего из раны под левой грудью несчастной девушки.
– Но почему?! – опять воскликнула я.
– Возможно, чтобы убить двух зайцев. И от ненужной свидетельницы избавиться, и весьма своеобразную рекламу дать. Я поэтому и пришел.
Я непонимающе посмотрела на Ильича.
– Владелец «Сфинкса» – новый тесть вашего бывшего мужа.
– И что? Я его видела несколько раз – на каких-то приемах, куда сопровождала Некрасова, но знакома шапочно, и уж, конечно, не могу вам ничего сказать насчет…
– А с мужем вашим бывшим можете связаться? – спросил Ильич.
Я подумала, потом покачала головой.
– Он не поймет моего любопытства и не поверит в него. А разве вы не можете вызвать его к себе в прокуратуру?
– Он у меня на сегодня вызван. Хотя, предполагаю, это ничего не даст…
В половине десятого вечера раздался звонок в дверь. «Опять Варвару нелегкая принесла?» – направляясь к входу, подумала я.
Но никак не ожидала увидеть бывшего.
Он вручил мне букет роз с длинными стеблями, как я всегда любила, потом пакет с разнообразной снедью из какого-то супермаркета. Некрасов прошелся по квартире, увидел, сколько незаконченных нарядов висит в моей мастерской, хмыкнул и устроился в гостиной. Я стала метать яства на стол.
Я не знала, зачем он пришел, и не спрашивала. Мы говорили на ничего не значащие темы. Меня удивило, что он не спросил про пятно на потолке, которое, конечно, заметил. Мне показалось, что он даже ожидал его увидеть, потому что, войдя в гостиную, поднял голову и посмотрел куда нужно. Однако Некрасов не заострял на нем внимания, словно засохшее кровавое пятно вокруг люстры – это нормально.
Когда мы наконец уселись друг напротив друга и Некрасов разлил вино, я посмотрела на него вопросительно.
– Ты, конечно, не поверишь, что я просто так решил тебя проведать, – поднимая бокал, сказал Коля.
Я молчала.
– Я только что из прокуратуры.
– И тебе там… рекомендовали навестить меня?
Некрасов хмыкнул.
– Нет, мне просто рассказали, что ты тоже замешана в дело.
– Каким это образом я замешана?! – взвилась я. – Что мне не посчастливилось жить под квартирой Сони Романовой, на жизнь которой покушались? И что именно я ее нашла, потому что не могла допустить, чтобы человек погиб?! Или потому, что на рекламном щите компании, с которой объединился мой бывший муж, находят распятую девушку?
– Тебя таскают в прокуратуру? – спросил Некрасов абсолютно спокойно.
– Нет, следователь сам приезжал, – ответила я спокойно. – Коля, ты замешан в это дело?
– В какое? – устало спросил Некрасов. – В покушение на какую-то Соню, о существовании которой я сегодня впервые услышал? В убийство некой Людмилы Борисовой, о существовании которой я тоже сегодня услышал впервые? Нет, Наташа.
– А почему тебя вызывали в прокуратуру?
– А почему тебя допрашивает следователь? Да потому, что им не за что зацепиться! Поэтому они и таскают всех подряд! Всех, кто может быть хоть как-то связан с убитыми, то есть раненой и убитой. Со мной и с тобой связь вообще очень отдаленная, но менты ведь как прицепятся… – Коля одним залпом допил вино. – И всегда так! Мало мне проблем в жизни!
– Так ты не знаешь, почему эту Людмилу Борисову…
– Я же говорю тебе: я до сегодняшнего дня ни про нее, ни про твою соседку не слышал! А версия про рекламу… Да, согласен, это реклама. Весь город услышал про компанию «Сфинкс», но, знаешь ли, если бы все компании себя таким образом рекламировали, у нас бы девушек не осталось.
– А твой тестюшка мог на такое пойти?
– Мог, – кивнул Некрасов. – Но попозже.
Я непонимающе на него посмотрела.
– Да дом еще строить где-то полгода! Я бы на его месте немного повременил.
Некрасов говорил спокойно, а меня поражал его цинизм. Хотя… Я не первый день знакома со своим бывшим мужем.
– Но квартиры ведь уже сейчас можно купить?
Он кивнул.
– Так почему бы и нет?
– Я думаю, он выбрал бы какую-то приезжую девчонку – из Украины, Молдавии, – которую бы никто не опознал и не стал искать. А эта – ленинградка, с пропиской, с родственниками, широким кругом знакомых, с работой, пусть и в стриптизе. И менты нам на голову совсем не нужны. А они сейчас будут рыскать по двум компаниям, искать связь… Мне это надо?! И Красавину тоже совсем нет.
– Ты считаешь: конкуренты?
– Не знаю. В самом деле не знаю. Может, вообще убийство этой Борисовой со «Сфинксом» не связано никаким боком, а ее так прикрепили, например, чтобы запутать следствие. Люди, про которых мы с Красавиным вообще никогда не слышали и не услышим, хотели отвести подозрения от себя.
Некрасов опять разлил вино, зацепил вилкой копченую рыбку.
– Но я вообще не за этим пришел, Наташа…
Я внимательно на него посмотрела. В глазах стояла печаль… Некрасов не очень походил на себя обычного. Значит, что-то в самом деле случилось, пусть и не связанное с убийством Людмилы Борисовой?
– Я составил завещание, – сказал он.
Я смотрела на него, не произнося ни звука.
– Я все оставил тебе.
Я аж поперхнулась.
– За-зачем?
– Потому что мне некому оставлять свое добро. Детей у меня нет. И, наверное, хорошо, что у нас с тобой детей не было. – Его взгляд вдруг стал жестким. – А ты… Я уверен, что ты сможешь всем распорядиться.
– А… Лида?
– Лида обойдется.
– Но ведь, кажется, по закону… Она же – жена и…
– Я советовался с толковыми юристами. Мне объяснили, какие документы следует подготовить. Брак с Лидой – не настоящий брак. Но, Наташа, зачем тебе детали? Ты просто знай: все имущество переходит к тебе после моей смерти.
– Коля, я не хочу, чтобы ты умирал! Ты вообще о чем? Тебе угрожают? У тебя есть подозрения, что кто-то…
– Все мы смертны, – отрезал Некрасов. – На Западе правильно делают, что еще молодыми составляют завещания. Разве принцесса Диана собиралась умирать? А оставила все своим сыновьям. Я – тебе. Точка. Обещай, что не дашь пропасть делу моей жизни. Обещай, что…
– Коля, я ничего не знаю про строительные материалы!
– Да не надо тебе про них знать! У тебя будут толковые помощники. Я оставил распоряжения. У меня есть верные люди. Они тебе окажут любое содействие.
Я откинулась на спинку кресла.
– Так ты обещаешь мне?
– Обещаю… – медленно произнесла я. Я не знала, что и думать.
Но, значит, Некрасов до сих пор любит меня?! И ему эта Лидка на фиг не нужна?!
Но когда он попросил разрешения остаться, я сказала, что спать он будет на диванчике в гостиной. Почему не возвращается домой и что скажет Лидке, я не спрашивала. Не мое дело. Но всегда приятно, когда твоей сопернице кто-то делает гадость. А уж такой плевок от нашего общего мужа… На душе стало хорошо.
Некрасов кивнул, я достала ему комплект постельного белья, повесила в ванной полотенце. Когда он отправился почистить зубы, раздался звонок в дверь.
Коля выглянул из ванной уже по пояс голый.
– Ты кого-то ждешь? – спросил он.
Я покачала головой, почти уверенная, что ко мне опять заявилась Варвара. Вероятно, ей будет полезно посмотреть на полуголого мужчину у меня в квартире, а то она во время нашей прогулки к месту преступления пыталась меня воспитывать – в смысле, что надо замуж выходить. Женщине плохо одной: гвоздь некому забить и кран починить. Я ответила, что в состоянии сама забить гвоздь, а для починки крана имеются сантехники. Но для профилактики соседкиного воспитательного зуда Некрасова ей продемонстрировать следует. У него же на лбу не стоит штамп, что он – мой бывший муж.
Я посмотрела в глазок. На площадке стояла какая-то незнакомая баба.
– Открывай, открывай, шалава! Я знаю, что ты дома! – заорала она. – Я свет в твоих окнах видела и слышала, как ты к двери подошла! А не откроешь – дверь выбью! Я знаю, как нужно разговаривать с такими, как ты!
Мы ошалело переглянулись с Некрасовым. Дверь открыл он.
При виде полуголого мужика баба заткнулась на полуслове. Назвать ее женщиной у меня язык не поворачивается. Это было создание непонятного возраста, очень сильно накрашенное (как индеец на тропе войны) и облаченное в пальто фасона «колокол», которое скорее напоминало плащ-палатку, причем какого-то странного сиреневатого цвета. Помню, ездила я по зверосовхозам Ленинградской области, чтобы купить шкурки норки для шубы: продававшиеся в наших меховых салонах мне не нравились. Там предлагали купить мех, при покраске которого ошиблись в цвете. Иногда такое случается. Шуба, конечно, будет единственной в своем роде, но я хотела натуральную коричневую норку, а не бежево-голубоватую. Песец там тоже был грязно-сиреневого цвета… Видимо, при покраске «плащ-палатки» кто-то тоже сильно ошибся в колорите.
– Что вы хотели, мадам? – вежливо спросил Некрасов.
Баба переводила взгляд с Некрасова на меня и обратно.
– Нет, старовата, – внимательно меня осмотрев, наконец выдала она.
– Моя жена старовата?! – воскликнул Некрасов. – Знаете ли, мадам, мне так совсем не кажется.
– Она для моего мужа старовата, – выдала непрошеная гостья, которую мы в квартиру не приглашали, разговаривая через порог.
– А какое отношение я могу иметь к вашему мужу? – подала голос я.
– Вы не можете, – сказала баба. – Он молоденьких любит. Значит, меня неправильно информировали…
С этими словами она развернулась и, не прощаясь, отправилась к лифту. Мы с Некрасовым переглянулись, ничего не понимая, он запер дверь и вернулся в ванную.
В эту ночь мы вели себя целомудренно. Каждый спал в своей постели, хотя, признаться, я не исключала, что он придет ко мне. Спала я плохо, ворочалась. И Некрасов, как я слышала, тоже не спал, вставал, ходил то ли на кухню, то ли в ванную… Вроде бы вода лилась. Может, теплый душ принимал? Говорят, помогает заснуть. Или помогает теплая ванна, желательно с ароматическими маслами? Но ко мне он все-таки не пришел.
Завтракали мы, как брат с сестрой. На прощание Некрасов чмокнул меня в щечку и уехал.
– Все пропало! – воскликнул лорд.
– Но как?! Ты же говоришь, что она уходила с пустыми руками. И как она могла что-то найти? Ты бы услышал, если бы она… Или не услышал?
– Я не знаю. Но даже если она нашла, как бы она это… Нет, не может быть! Но где все?!
Тогда же
Солдат исключительно плодотворно провел время в Лондоне. Уши и глаза у него постоянно были открыты, он многое увидел и многое услышал. Кусочки картинки-загадки вставали на место.
– Что думаешь делать теперь? – спросил бизнесмен, с которым они встречались всего два раза и не в особняке, чтобы не привлекать лишнего внимания. На этот раз солдата в Англию отправили русские, не зная, на кого он работает на самом деле.
– Возвращаюсь в Россию. Теперь события будут развиваться там. Мне самому интересно, как.
Глава 8
В пятницу я решила вначале заглянуть в больницу, а уже оттуда направиться в Общество потомков царской семьи. Как раз получу от Сони последние указания. Да и надо бы поговорить с ней без присутствия следователей.
Соня была рада меня видеть и явно пошла на поправку. Она уже не выглядела такой бледненькой, в глазах появились огоньки. Оказалось, что ее начальник из клуба привозил к ней пластического хирурга, который осмотрел бок и сказал, что все можно исправить. После пластики немного макияжа – и никто не заметит, что ей его прострелили, а потом зашивали.
«Неужели в ночных клубах так беспокоятся о сотрудницах?» – подумала я.
Соня словно прочитала мои мысли.
– У нас любовь была с Веней… – мечтательно сказала она. – Он меня очень поддержал после того, как Витю – Рябого – убили. Если бы не Веня… Он и на работу меня устроил. Чувствует ответственность за всех своих женщин.
– Такие мужики – редкость, – заметила я.
Соня кивнула, из левого глаза капнула одна слезинка. Соня быстро смахнула ее тыльной стороной руки.
– Знаешь, Веня мне – как подружка. Я ему все рассказать могу, посоветоваться. Разобраться с мужчинами он мне помогает. Ему, например, никогда не нравился Юра… И сейчас он мне сказал, что ожидал чего-то подобного…
– То есть Веня знаком с Юрой?
– А как же?! Юра же в наш клуб часто ходит. И отец Богдан ходит.
– Поп?! К вам?!
– А что такого? Он что, не человек? – воскликнула Соня. – И вообще он в зале обычно не сидит… – задумчиво добавила она. – Или редко… Он все больше в служебных помещениях. С людьми разговаривает. Он людям помогает, Наташа! Наши все говорили, что после разговора с ним на душе легче становится. Он знает практически всех посетителей. Он им машины и дома освящает.
Хотя чему удивляться, если теперь прозревшие чиновники (любого пола) во время службы в православном храме в алтарь залезают, где молятся перед телекамерами, и их оттуда попы не только не сгоняют, а еще и цветы вручают перед всей паствой в религиозный праздник, во время службы. При виде этого зрелища я, помнится, задумалась, что бы было, если бы какой-нибудь нормальный священник засадил кадилом по наглой чиновничьей морде вместо того, чтобы публично лизать чиновничий зад? Сомневаюсь я что-то, что была бы подставлена вторая щека…
«Может, отец Богдан все-таки благое дело делает? – подумала я. – Если с людьми разговаривает и помогает хотя бы словом?»
– И грехи отпускает? – спросила я вслух.
– Да, конечно, – как само собой разумеющееся, сказала Соня. – И благословения дает тем, кто попросит.
Против отца Богдана Вениамин Левкович, как выяснилось, не только не возражал, а, так сказать, передал ему Соню с рук на руки. «С ним тебе будет хорошо», – сказал он девушке.
Но меня на этот раз интересовала Людмила Борисова, с которой Соня вместе работала. Есть ли у Сони какие-то версии? Почему убили Людмилу? Потому что она заезжала к раненой и могла – пусть только теоретически – видеть убийцу?
– Она НЕ могла видеть убийцу, – сказала Романова. – Она же приехала самой последней – из всех, кто тогда у меня появлялся. Убийца давно ушел. Если его вообще кто-то и видел, то только Юрик. Больше некому. А Юрик на мужика внимания бы просто не обратил. И какое ему вообще дело до того, кто выходит из моего подъезда и кто в него входит?
– Но у тебя есть хоть какие-то версии, почему убили Людмилу?! Ты только подумай, что сделали с твоей подругой! Или, считаешь, все произошло случайно и дело в рекламе компании «Сфинкс»?
– Я не знаю, что и думать, – вздохнула Соня. – А Людку мне очень жаль…
Тут дверь в палату открылась и появился Ильич Юрьевич Человеков с потрепанным портфельчиком. Вид у следователя был очень усталый.
– Здравствуйте, девочки! Как хорошо, что я застал вас вместе! Как самочувствие, София Алексеевна?
Приехавший Ильич выдал информацию, от которой у нас обеих глаза полезли на лоб. Как выяснилось, он сегодня вел допросы в ночном клубе, где работает Соня, и там узнал, что покойная Людмила Борисова, как и Соня Романова, являлась любовницей бизнесмена Юрия Сергеевича Самохвалова.
– Что?! – Соня аж села на кровати. – Людка с Юрой?! Не может быть. Не верю!!!
Ильич посмотрел на нее грустными глазами, почему-то напомнившими мне оленьи. Именно так из клетки в зоопарке смотрел олень, когда меня туда еще девочкой водила мама.
– Мне очень жаль, София Алексеевна, – вздохнул он. – Но, как говорится, жена всегда узнает последней. И любовница про другую любовницу тоже… Вы уж меня извините…
– А тот, кто вам сказал… не мог ошибиться? – спросила я.
– Мне сказали трое, по отдельности. Я же беседовал с людьми за закрытыми дверями и вызывал по одному за раз. И какой смысл врать? Все сказали, что жалели вас, Соня, и поэтому старались, чтобы вы не узнали.
– И Веня мне все время говорил, что нужно остановиться на отце Богдане и бросать Юрика… – У Сони на глаза навернулись слезы. – Значит, он не хотел меня расстраивать… Но Людка-то! – У Сони сжались кулаки. – Нет, о мертвых надо только хорошо… Юрик – кобелина! Гад ползучий!
Ильич дал Соне выговориться, я налила ей стакан сока, она жадно выпила. По-моему, ей лучше подошла бы водка. Но водки не было, да и ей сейчас, наверное, нежелательно спиртное.
– Но это еще не все, – продолжал Ильич. – К вам, вероятно, вскоре опять наведается старший следователь Иванов из городской прокуратуры.
Я вставила, что прямо из больницы собираюсь в Общество потомков царской семьи – сегодня же пятница.
– Сходите, сходите, Наталья Петровна. Расскажете потом. Но я о другом говорю. Знаете, чья фирма перевозила сокровища царской семьи из Англии в Россию?
– Неужели Юрика? – прошептала Соня.
– Она самая – «Транспорт-Сервис». У них же есть лицензия на международные перевозки.
Читать бесплатно другие книги:
