Гидроудар Зверев Сергей

Глава 4

– Какие люди, и без охраны! Лавров, ты, что ли? – Андрей не успел опомниться, как оказался в медвежьих объятиях розовощекого великана, так и пышущего здоровьем. – Ну, надо же, какая встреча! А я уж думал, что здесь от тоски один сдохну.

В любую другую минуту Батяня ни на мгновение не позволил бы кому-либо подобной фамильярности, но сейчас он даже обрадовался неожиданной встрече. В темном коридорчике медсанчасти, насквозь пропахшем запахами хлорки, йода и немытых тел, да еще перед тем, что ожидало его впереди, встретить старого знакомого было просто удачей. Тем более такого!

– Саныч, здорово! – Легкий толчок кулаком в грудь, означавший одновременно и приветствие, и предостережение – мол, хорош обниматься, – мог бы, пожалуй, сбить с ног и быка, но великан даже не шелохнулся. – И ты здесь?

– Думал, один за все ВДВ отдуваться будешь? Не боись, десантура своих в беде не бросает! – Здоровяк явно не мог успокоиться, радость так и светилась в его глазах. – Как же славно, Андрюха, что и тебя к этому делу припахали. Помнишь, как в той рекламе – вместе веселее...

– Еще бы!

За годы службы Лавров, как и многие другие российские офицеры, не только заразился изрядной долей пофигизма, без чего в вечном армейском бардаке просто не выживешь, но и научился отменно управлять внешними проявлениями своих эмоций. Потому стороннему наблюдателю могло показаться странным, с какой холодностью отнесся майор к внезапному явлению старого товарища. Но в душе он здорово обрадовался этой встрече – Саныча Лавров знал как облупленного уже много лет. Вместе они попадали в разные передряги, и не было сердца добрее, а плеча надежнее, чем у этого великана.

– Постой, Саныч, так что ты здесь все-таки делаешь? – чуть отстранился от товарища Лавров. – Насколько я помню, тебя же в Псков перевели. Ротным, да?

– Так точно. Там и служу. А здесь... – здоровяк внезапно помрачнел. – Есть у меня подозрение, что мы с тобой на одно дело подписались. Ты же, как я помню, тоже не в Подмосковье лямку тянешь. В Поволжском, верно?

– Помнишь.

– Значит, и ты в добровольцы записался, – Саныч горестно вздохнул. – Я, грешным делом, подозревал, что, кроме меня, дураков в войсках больше и не найдется. Так нет – вот он, Батяня, собственной персоной. Еще один известный на всю десантуру умник.

– Ну, чего так мрачно?

– Да пошли они! – выругался капитан. – Расписывали все красиво – эксперимент, новые технологии, выплаты за особые условия... Да и в столице давно не был. Дай, думаю, по московским-то улицам прогуляюсь. Может, найду какую красавицу, согласную разделить со мной все тяготы и лишения. А тут... Я же вчера еще прибыл. Пока в общагу заселили, пока документы оформили – уже и отбой сыграли. Какая уж тут Москва! А с утра – и на процедуру.

– Что за процедура-то? Я ж только сейчас с поезда. Документы в штаб сдал – сразу сюда отправили.

– Сейчас увидишь, – отмахнулся капитан. – Разукрасят, как девку на выданье. Третья дверь слева, «Перевязочная». Тебе туда. А я на крыльце подожду. Это недолго.

– Ладно.

– И не бойся, – усмехнулся Саныч. – Больно не будет. Пока, по крайней мере...

Пройдя по коридору, Лавров толкнул указанные двери и решительно шагнул внутрь:

– Разрешите?

Перевязочная оказалась комнатой просторной и очень светлой за счет облицованных белым кафелем стен. По центру возвышалось кресло наподобие того, что внушает людям ужас в стоматологических кабинетах. Вдоль стен – застекленные шкафы с какими-то баночками да скляночками. У окна – большой, явно чужой в этом помещении, письменный стол. За столом человек в белом халате, которого Лавров с первого взгляда принял за доктора, что-то с азартом набирал на клавиатуре ноутбука, не отрывая глаз от экрана.

Голос вошедшего заставил доктора поднять голову, и его тонкие губы тут же расплылись в противной улыбке:

– О, кого я вижу! Наш знаменитый спорщик собственной персоной пожаловал!

Майор только крякнул в ответ – а кого ж еще он ожидал здесь увидеть? Доказывать сейчас что-то этому чокнутому изобретателю было совершенно бесполезно, в этом Батяня убедился еще при первой встрече. А потому решил держаться подчеркнуто сухо, четким движением вскинув правую руку к виску:

– Майор Лавров прибыл в ваше распоряжение.

– Очень приятно, – жизнерадостно проблеял ученый, выискивая папку с его фамилией в стопке, лежавшей слева от его ноутбука. – Проходите, майор, устраивайтесь в кресле, сейчас приступим.

С интересом пролистав несколько страниц личного дела «пациента», пока Андрей, стащив с головы берет, усаживался на не слишком удобном сооружении, профессор с азартом потер руки:

– Что ж, вы получили от своего руководства самые лестные характеристики. Мне рекомендовали вас как, возможно, самого опытного и умелого специалиста.

– У нас все такие, – буркнул Лавров, мечтая, чтобы этот разговор побыстрее закончился.

– Не скажите. Я очень рад, что вы согласились принять участие в нашем эксперименте. Ваши навыки, помноженные на великолепную реакцию и отменную физическую форму, могут принести очень интересные результаты.

– Рад за вас, – не стал скрывать раздражения Андрей. – Не пора ли нам начинать, господин профессор?

– Конечно, конечно! – ничуть не смутился холодностью десантника ученый. – Я только хотел подчеркнуть, что для меня будет большой честью ваше участие в эксперименте. Поверьте, вы и сами, когда все закончится, отнесетесь к нашей работе совершенно иначе.

– Посмотрим.

– Танюша! – кликнул ученый помощницу, и из соседней комнаты вышла девушка в белом халате. В ее руках никелем отливал довольно компактный инструмент, по форме напоминающий пистолет. Батяне, предплечья которого доктора уже не раз «простреливали» самыми разнообразными прививками, особенно накануне спецопераций в жарких странах, этот «шприц» оказался не в диковинку. Но когда девушка приблизилась к нему, взяв свой «пистолет» на изготовку, майор все-таки беспокойно заерзал в кресле:

– Погодите секунду.

– Да? – быстро подошел к нему ученый.

– Я запамятовал, как вас...

– Виктор Сергеевич.

– Виктор Сергеевич, хотел спросить, – Батяня с какой-то опаской покосился на никелированный инструмент. – Вот сейчас Татьяна щелкнет – и я полностью в вашем распоряжении? Стоит вам нажать кнопочку на вашем ноутбуке...

– Ну что вы, майор! – всплеснул руками ученый, умильно глядя на десантника сверху вниз. – Можете не волноваться, я вам даю честное слово, что этот чип абсолютно безопасен. Вы его даже чувствовать через пару часов не будете.

– Я не о том...

– Понимаю, – перебил Лаврова Виктор Сергеевич. – Никакого вмешательства ни в вашу психику, ни в ваши желания без предупреждения не будет. Мы вам обязательно сообщим, когда начнется эксперимент. А пока чип просто будет висеть у вас на мочке уха.

– Точно предупредите?

– Обязательно. Да вы и сами почувствуете – в момент активации на несколько секунд в мочке уха вы ощутите легкое жжение и покалывание. Это объясняется тем, что ваши нервные окончания воспримут сигналы от нового источника – процессора компьютера, которые будут переданы этим чипом. Тут же произойдет бурная и очень быстрая реакция на уровне нейронов, за счет чего этот процесс вы не сможете не ощутить...

– Спасибо, – оборвал словоохотливого изобретателя Батяня. – Мне все ясно. Действуйте, Таня.

И через секунду у его уха коротко лязгнул никелированный «пистолет»...

– Ну, как, Лавров? Украсили боевого командира сережкой? – Настроение Саныча, нервно курившего на крыльце, за минуты ожидания друга явно не улучшилось. – Тебе в какое ухо впендюрили – левое или правое?

– Тебе-то что?

– Да где-то читал, что у педиков есть целая система сигналов, в том числе с помощью сережек. Мол, если в левом ухе – активный, в правом – пассивный. Только не запомнил точно, у кого в каком.

– Да пошел ты! – потер проколотое ухо Батяня. – И без твоих шуточек на душе черт знает что творится.

– И я про то же, – грустно согласился Санаев. И тут же повеселел: – Но именно поэтому у меня родилось предложение...

– Догадываюсь.

– Не, ты послушай! – забежал на полшага вперед Саныч, заглядывая майору в глаза: – Я ж тебе не хухры-мухры предложить хочу. Дело очень конкретное.

– Знаю я твое дело, – Батяня и не хотел, да улыбнулся – не меняется Саныч с годами! – Небось разворот на сорок градусов.

– Ты же сам знаешь, когда десанту хреново, надо принимать меры, – растопырил два пальца капитан, приготовившись их тут же загибать для пущей убедительности. – А мер всего две – или выброс адреналина обеспечить, что в наших условиях пока проблематично и чего нам еще вполне обеспечат в будущем. Либо...

– Зарядиться.

– Так точно!

– Саныч, пойми, я же не против. Но мы же с тобой не в отпуске, – с сомнением покачал головой Андрей. – А если эти кадры что-то на сегодня спланировали?

– А тебя что, этот глист с ноутбуком не предупредил ни о чем?

– А о чем он должен был предупредить?

– Да у нас именно что отпуск начался! – рассмеялся капитан. – Майор, расслабься. Двое суток минимум нас трогать не будут – нанесенные нашим ушам раны обязаны зажить. Иначе вместо активации всяких там центров получится сплошное неудовольствие для организма. Ясно? А потому ничто не мешает двум доблестным офицерам Российской армии как следует отдохнуть.

Батяня вздохнул – аргумент, конечно, железный. Но...

– Саныч, как представлю себе местное кафе офицерское, так твоя затея мне сразу нравиться перестает.

– А кто про кафе сказал? Идем ко мне.

– В общагу?

– Конечно. Заодно и тебе заселиться надо. Кстати, обеспечивают по высшему разряду – отдельную комнатушку каждому.

– А где продукт стратегический возьмем? – Батяня уже понял, что «отдых» сегодня столь же неизбежен, как победа коммунизма.

– Так все заготовлено давно! – всплеснул руками капитан. – И стаканы помыты даже. Осталось только шпроты открыть да хлеб нарезать. Идем, майор!

В открытое окно комнаты в офицерском общежитии вливался тихий летний вечер. Где-то на плацу горланили строевые песни роты, выведенные на вечернюю прогулку и поверку. Во дворе шумела детвора, еще не призванная бдительными матерями ко сну – в военном городке за безопасность детей можно было особо не волноваться. Из окон общежития то тут, то там доносилась музыка, смех, звон посуды – в части только вчера выдавали денежное содержание, а потому свободные от службы и собственных квартир офицеры развлекались как могли.

В комнате Саныча дым стоял коромыслом – выпив, здоровяк просто не расставался с сигаретой. Но, надо отдать капитану должное, хозяином он оказался гостеприимным и изобретательным. Вытащив в проход между двумя койками прикроватные тумбочки и сдвинув их, капитан соорудил вполне приличное подобие стола, накрытого старой газетой. Упомянутые уже шпроты, колбаса, хлеб, маринованные огурчики в красивой пузатой банке да здоровая бутылка минералки занимали на этом столе место видное, но не почетное – главным продуктом все-таки была водка. Уже две бутылки опустели и спрятались под подоконником, третья потеряла половину своего содержимого, но, судя по блеску глаз капитана, явно была не последней в его закромах.

Парни успели наговориться. И о службе, и о личном. Третий тост, по традиции, выпили не чокаясь. Произнесли здравицу и в честь десанта. И за любовь. И за дружбу. За успехи в боевой и политической. Вспомнили не только ушедших, но и старых товарищей – кто сейчас чем занимается. Поснимали кителя, оставшись в одних тельняшках. В общем, с головой погрузились в нормальную офицерскую пьянку, когда водка пьется не пития ради, а чтобы отдохнуть, забыться, переключиться от реальности к миру спокойному, тихому и размеренному.

Вот только одной темы они, не сговариваясь, почему-то до поры до времени тщательно избегали – повода, по которому довелось им сегодня встретиться. Наверное, чтобы перейти к ней, офицерам нужно было достичь определенной кондиции. И первым не выдержал Саныч.

Ткнув сигарету в пустую банку из-под шпротов, служившую ему пепельницей, капитан откинулся спиной к стенке и пристально посмотрел на Лаврова.

– Не, ты мне скажи, Андрюха, на кой черт ты согласился участвовать в этом эксперименте, если он, судя по всему, абсолютно тебе не нравится? Я чего-то не понимаю.

Лавров усмехнулся:

– А ты сам про себя ответить сможешь?

– Смогу!

– И почему ты здесь, в таком случае?

– Да потому, Батяня, что нас так воспитывали когда-то, – капитан долго без сигареты продержаться не мог – потянулся за пачкой, закурил. – Принцип наш, десантуры, главный какой? Делай, как я! Вот и делаю.

– Ну... – неопределенно протянул Лавров. – Ты же не обязан кому-то что-то доказывать.

– Не, я не про то, – энергично замотал головой Саныч. – Я как представил себе, что пацанва, которая только из Рязанского училища поприходила, на приманку клюнет – страшно стало. Они ж безголовые. У них же только гормоны играют да яйца в штанах жмут. Они же ни пороху не нюхали, ни жизни не видели.

– И что? – слегка подначил друга Батяня.

– Как что! Я – за чистоту эксперимента. Легко этому чипу летехами командовать – пусть мной, старым хреном, поуправлять попробует. Тогда и станет понятно, на что он годится.

– Логично, – согласился Батяня.

– Ну, а ты? – Очередная сигарета, затухая, смачно зашипела в масле, в котором недавно еще плавали шпроты.

– Понимаешь, мне сама идея не нравится, – опустил голову Батяня. – Я всегда считал, что настоящий солдат – с выдумкой, с инициативой. Нестандартные ходы – вот что в бою самое ценное. А не целеуказание, переданное с какого-то компьютера.

– Не вижу связи с твоим согласием, – помотал головой капитан, пытаясь сосредоточиться.

– Да все просто – я хочу доказать, что управляемый воин в современном, напряженном и скоротечном бою – бред собачий.

– И каким таким образом ты собрался это доказывать?

Батяня слегка помолчал, будто раздумывая, стоит ли делиться своими соображениями, а потом перегнулся через стол, подвинувшись ближе к капитану:

– Есть у меня подозрение, что чипы эти не на полигоне будут испытывать.

– Ну?

– Вот тебе и «ну». Проверить и человека, и технику можно только в деле. В бою. Я уверен, что нашу группу, которая из добровольцев соберется, куда-то забросят.

– Куда? – округлились глаза у Саныча.

– Туда, где будет жарко. И где не пейнтбольными шариками стреляют, а настоящие пули летают. А вот тогда-то я и докажу, что чипы эти все – бред сивой кобылы.

Майор откинулся назад, с победным видом глядя на товарища – будто миссия уже выполнена, и он сполна доказал свою правоту.

– Стой, Лавров, как же ты сможешь что-нибудь доказать, если у самого ухо пробито?

Батяня улыбнулся с самым загадочным видом:

– Собственно, именно на это я и рассчитываю... Ладно, хватит перетирать. Наливай, а то водка стынет!

Глава 5

Спасательная операция в устье Ганга продолжалась уже несколько часов. Власти Дакки мобилизовали на помощь полиции армию, и теперь на реке работало больше десяти тысяч человек. Усиленные вооруженные патрули прочесывали берега, а по воде стайками шныряли сотни весельных и моторных лодок. И это были лодки не только полиции и армии – к Гангу устремились сотни мародеров. Они вылавливали трупы, обыскивали карманы их одежды, снимали золотые украшения, выбивали зубы, сделанные из благородного металла... Они не брезговали одеждой и обувью погибших людей, раздевая трупы и сбрасывая их обратно в воду. Даже дорогое белье, которое было на утонувших женщинах, становилось объектом охоты этих мерзавцев.

Надо отдать должное силовикам Бангладеша – с мародерами, застигнутыми на месте преступления, разговор был коротким: пуля в голову – и в городском морге Дакки появлялся еще один труп. Выстрелы эхом разносились по всей реке, но желающих «сделать деньги» на чужой беде от этого меньше не становилось.

К трупам с европейской внешностью и к богато одетым отношение со стороны властей было особым. Для них выделили место в морге крупнейшей частной клиники Дакки. Каждого «привилегированного» утопленника укладывали в отдельный пластиковый мешок, а на ногу вешали бирку с указанием времени, когда он был вытащен из воды. Именно в этом морге сейчас работали трое сотрудников российской дипломатической миссии, пытаясь установить личность каждого погибшего россиянина. И хотя восемнадцать человек из списка пропавших без вести уже было вычеркнуто, судьба еще примерно пятнадцати наших специалистов, отправившихся на тот злополучный концерт, была еще неизвестна...

В зале совещаний дирекции «Сиддирганча» еще никогда не было так многолюдно. Здесь сейчас работал оперативный штаб, созданный правительством Бангладеш сразу же после катастрофы. В него вошли руководители силовых структур этой страны, министры энергетики, внешних экономических связей, иностранных дел. Естественно, здесь же было все начальство электростанции с бенгальской стороны, а также наши специалисты – главный инженер, директор строительства, главный энергетик... Из России вызвали даже директора института, в котором был разработан проект плотины.

Раздражение бенгальцев можно было понять – это не воды Ганга вытекали сейчас в разлом, образовавшийся в плотине, а миллионы и миллионы долларов, потраченные этой страной на строительство. «Сиддирганч», вместо того, чтобы приносить прибыль, в одночасье стал для Бангладеш проблемой номер один. Как восстанавливать плотину? Браться ли за вторую и третью очередь, вводить ли в строй новые блоки? Кому, в конце концов, доверить эту работу?

Не мудрено, что российский посол, оказавшийся на острие бенгальского недовольства, буквально на глазах осунулся и похудел – с такими проблемами он не сталкивался еще ни разу за всю свою долгую и успешную дипломатическую карьеру. На карту был поставлен не только выгодный для России контракт, но и престиж страны в Юго-Восточной Азии, а может быть, и во всем мире.

Своих специалистов, которые были бы в состоянии внятно ответить на все вопросы правительства, у бенгальцев не было. А потому за эти несколько часов, прошедших с момента катастрофы, в страну были вызваны международные эксперты – представители крупных компаний, занимающиеся постройкой и эксплуатацией гидротехнических сооружений.

Эксперты уже успели осмотреть разрушения, и сейчас, собравшись за круглым столом в зале заседаний, пытались прийти к единому мнению о причинах, вызвавших катастрофу.

– Могу лишь повторить уважаемым членам правительственной комиссии, что для точного определения причины произошедшей аварии нам потребуется время, – российский посол говорил, стараясь сохранять спокойствие. – Пока нельзя исключать ни одной версии...

– Позвольте, я не согласен! – перебил его представитель какой-то тайваньской фирмы. – По крайней мере, теракт мы можем исключить уже сейчас.

– На каком основании?

– Взрыв или серия взрывов, будь они причиной разрушения плотины, вызвали бы в структуре бетона изменения. Мы бы нашли микротрещины...

– Но трещины есть! – возразил директор института, проектировавшего станцию. – Мы все видели...

– Три-четыре крупные трещины ни о чем не говорят, – оборвал его китаец. – Они могли образоваться в момент разрушения бетона. Мелких трещин нет, а это значит, что мы можем сделать уже определенные выводы. Вы позволите?

Посол России скрипнул зубами – ох, и вредный же этот китаец! А как дотошно осматривал он плотину! А как вежливо склонил голову перед председателем госкомиссии!

– Прошу вас, объясните вашу точку зрения, – председатель комиссии, вице-премьер бенгальского правительства, заинтересовано взглянул на китайца. – Возможно, вы что-то сможете нам прояснить.

– Я постараюсь объяснить свою версию наглядно, чтобы все собравшиеся поняли, что произошло, – залопотал по-английски китаец с легким сюсюкающим акцентом. – Представим себе, что этот лист бумаги – плотина. Если бы был взрыв, по всей плотине обязательно пошли бы микротрещины, которые мы бы, конечно, нашли...

Китаец скомкал лист, затем распрямил его и показал всем присутствующим:

– Эти складки – как трещины.

Потом он взял в руки другой лист и аккуратно оторвал от него кусочек – прямо по центру длинной стороны. И снова показал всем собравшимся:

– Если же произошло разрушение части плотины, то трещин в остальной части может и не быть. Если, конечно, соблюдались все технологии.

– Подробнее, пожалуйста, – вице-премьер явно заинтересовался версией китайца.

– Представим себе, что строители четко и безошибочно соблюдали все технологии при строительстве плотины. Метр сделали, два, десять, двадцать... Эти кубометры бетона, залитого с соблюдением правил, и сегодня стоят не шелохнувшись, – китаец снова потряс своим листиком перед лицами членов комиссии. – Но в определенный момент строителям надоело быть столь дотошными или у них был очередной праздник...

По лицам членов комиссии пробежали невольные улыбки – так, как русские умеют отмечать свои праздники, они уже убедились. Столько нормальные люди выпить просто не в состоянии!

– ... и в этот день они нарушили технологию. Не так связали арматуру, не так уплотнили бетон. Я не знаю, все это надо еще тщательно изучить...

– А может, раствор был не того качества? – подал голос директор строительства с российской стороны. – Уж сколько мы намучились с местными поставщиками...

– Но это обязанность строителей – проверять качество раствора, – бесцеремонно оборвал китаец российского специалиста. – Если в укладку пошел некондиционный раствор – это в любом случае вина строительной фирмы. Если в вашей стране не так, прошу извинить. Но весь мир строит только по таким правилам. И менять их не собирается и впредь... В общем, проанализировав данные, которые есть у нас на текущий момент, я склоняюсь к тому, что причиной аварии стала ошибка при выполнении строительных работ. Но не исключено, что были и недочеты на стадии проектирования плотины. На точное выяснение причин ужасной трагедии, с которой столкнулся многострадальный бенгальский народ, потребуется время.

Китаец наконец-то закончил свою речь и сел, скромно опустив глаза. А за столом повисло тяжелое молчание.

– Мы считаем... – попытался нарушить тишину российский директор строительства, но вице-премьер тут же остановил его одним движением руки:

– Мы уже выслушали вашу позицию. На сегодня работу нашей комиссии считаю законченной. Министр строительства нашего правительства назначается ответственным за проведение международной экспертизы разрушений. На основании этой экспертизы будем принимать дальнейшие решения.

И вице-премьер поднялся, давая понять, что разговор закончен.

Посол скрипнул зубами – дело принимало совсем уж неблагоприятный оборот. Мало того, что Россия могла потерять контракт на работы в Дакке. При таком раскладе можно было попасть на огромные деньги – неустойка будет астрономической. Но даже не это самое страшное – просто с Россией в деле строительства больше никто в мире связываться не будет. А уж бойкот товаров и технологий с клеймом «мэйд ин Раша», который может прокатиться после этой катастрофы не только по Бангладешу, но и по всей Азии, принесет еще большие потери...

«Господи, ну за что мне все это?!» – вздохнул дипломат и вытащил из кармана мобильник. Кроме решения политических проблем, нужно было срочно браться и за вопросы более приземленные, но от того не менее важные – все россияне, значившиеся как без вести пропавшие, должны быть найдены. И если человек погиб, его тело должно быть отправлено на родину. Именно поэтому трех своих сотрудников он отправил сейчас работать в морге.

– Ну, что у вас слышно? Сколько уже? – спросил он, набрав номер своего помощника.

– Восемнадцать, Александр Семенович.

– Ясно. А Разгуляев?

– Пока нет.

Дипломат нажал кнопку отбоя и опять вздохнул – ну почему все неприятности, все беды сваливаются на его голову одновременно?! Ох, права была жена – кто-то его проклял с этим назначением. Женщины эти вещи тонко чувствуют...

Глава 6

Отыскать здесь, в пригороде Дакки, отель «Сиреневый лотос» самостоятельно, без помощи местных, – задача абсолютно нереальная. Во-первых, только человек, родившийся и выросший здесь, сможет безошибочно ориентироваться в бесчисленном количестве притоков, рукавов и искусственных каналов, которыми знаменито устье великого Ганга. Во-вторых, дорог в привычном нам понимании здесь практически нет – роль «улиц» исполняет река, а все движение – и перевозка людей, и трафик грузов – осуществляется только на лодках. Наконец, опознать гостиницу в бесконечной череде легких двух-трехэтажных домишек на сваях, стоящих буквально над водой, тоже сумел бы далеко не каждый. Не мудрено, что Боб Хиу, коренной тайбэец с американским именем, на встречу с всевластным Чжангом Воу, назначенную в отеле «Сиреневый лотос», отправился на «водном рикше». Моторная лодка с тремя рядами лавок и «водителем-таксистом» на корме, ловко выруливая среди тысяч и тысяч других суденышек, снующих по всему Гангу, уже через полчаса, деловито лопоча маломощным двигателем, подкатила к причалу отеля.

Боб взбежал по ступенькам крыльца и оказался в прохладном вестибюле гостиницы. Он, выросший в бетонных коробках Тайбэя, не переставал удивляться местному колориту – даже в этом хлипком домишке, будто наспех сколоченном из досок и фанеры, работали мощные кондиционеры, спасая постояльцев от адской жары бенгальского лета. Правда, с влажностью справиться не могли даже они...

– Господин ждет вас, – приветствовал Боба охранник в вестибюле и проводил в кабинет на втором этаже отеля, где дожидался гостя Чжанг. – Проходите.

В комнате царил полумрак – хозяин кабинета пытался спастись от жары в том числе и с помощью опущенных бамбуковых жалюзи. Боб, нахватавшись «зайчиков» от бликующей поверхности реки, не сразу рассмотрел Чжанга, развалившегося в низком кресле.

– Заходи, не стесняйся, – подбодрил его голос хозяина. – Чего стал на пороге?

Боб вошел в комнату, и охранник закрыл за ним дверь. Чжанг махнул рукой в сторону второго кресла, которое стояло рядом с невысоким журнальным столиком:

– Садись. Привез?

Глаза Боба Хиу уже немного привыкли к темноте комнаты, и он уверенно прошел вглубь, поставив небольшой чемоданчик на журнальный столик. Несколько театральным движением он щелкнул замками и открыл крышку, повернув чемодан так, чтобы хозяин мог оценить его содержимое – в несколько рядов уложенные аккуратные пачки долларов в банковских упаковках.

– Хорошо, – удовлетворенно, но без особого азарта кивнул Воу. Если бы Боб не знал, как умеет владеть собой этот человек, он бы мог даже решить, что хозяин кабинета вовсе уж равнодушен к деньгам. Но это было совсем не так. – Что торчишь посреди комнаты? Садись!

Боб опустился в кресло. Теперь он мог как следует рассмотреть Чжанга. Это был тот самый китаец, который с таким интересом присматривался к празднику русских с заднего дивана своего «Мерседеса». Дорогой европейский костюм, великолепные модельные туфли, замечательная, словно струящаяся по телу, шелковая рубашка... Он был бы почти элегантен, если бы не массивная золотая цепь на толстой шее, куча золотых печаток на коротких пальцах да обрюзгшее, заплывшее жиром лицо с узенькими щелочками цепких и холодных глаз. «Элегантен, как рояль», – вспомнил Боб где-то услышанное сравнение и чуть не рассмеялся, но постарался вовремя скрыть улыбку. В конце концов, Воу выглядел так, как и следовало выглядеть уважаемому и процветающему в своей сфере деятельности бандиту.

Чжанг раскурил сигару и пытливо взглянул на гостя:

– Ну что, ты не передумал?

– Нет. Я взвесил все «за» и «против» и решил, что эта работа не по мне, – покачал головой Боб. – «Белый воротничок» на большом предприятии, работающий даже за большие деньги, – все равно раб. Как те бедняги, что трудились на постройке Стены в эпоху династии Тан. Я бы просто не выдержал.

– Ну, за те деньги, что я мог бы тебе заплатить, выдержал бы, – противно захихикал Чжанг. – Но это твое дело, соглашаться или нет. Могу только отметить, что мне ты бы оказался весьма полезен в этой роли.

– Мне жаль, но... – Хиу примирительно развел руками. – Но я предвидел вашу реакцию, мистер Чжанг, и поэтому просчитал все возможные варианты. Для вашего успокоения скажу, что я встречался уже сегодня кое с кем из местных чиновников. Самое главное – русские полностью признали свою вину. Сейчас они пытаются спасти положение – пообещали прислать в Дакку большой груз гуманитарной помощи, но, по некоторым сведениям, это вряд ли им поможет.

– Прекрасная новость, – кивнул Воу. – Я думаю, тебе неплохо было бы войти с кем-то из русских в контакт, чтобы держать руку на пульсе событий. Попытайся через местных. Мне кажется, это не составит труда, особенно если не жалеть купюр...

– Безусловно. Деньги – страшная сила.

Хиу лишь на мгновение взглянул на чемоданчик, полный свежеотпечатанных долларов, и тут же отвел глаза, упрекая себя за неосторожность, – мафиози мог запросто истолковать этот взгляд как некий намек, а этого Бобу страх как не хотелось бы. Поэтому он поспешил перевести разговор на другую тему:

– Кстати, мистер Чжанг, я слышал, у русских появилась еще одна проблема. Они ищут какого-то своего артиста, уже все морги в городе перевернули вверх дном...

– Да, я в курсе, – пыхнул сигарой хозяин кабинета, и в узких глазках его сверкнул какой-то огонек. – Я тебе даже больше скажу: раз уж мы так хорошо понимаем друг друга, тебе не помешает кое-что узнать...

Жестом предложив гостю придвинуться поближе, Чжанг понизил голос...

Хиу пробыл в «Сиреневом лотосе» не более часа. Когда он вышел из отеля и сел в поджидавшую его лодку, красивого чемоданчика у него в руках уже не было, зато по лицу блуждала чуть заметная, но очень довольная улыбка.

«Водный рикша» помог клиенту удобно устроиться в носу лодки и тут же завел двигатель. Выплюнув облачко синеватого дыма, старенький мотор громко залопотал, заглушая все звуки вокруг. Не мудрено, что Боб не услышал, как ровно через минуту после его отплытия от причала водного отеля отошла еще одна моторка – шикарный закрытый катер с двумя быстроходными японскими движками. Даже самый внимательный наблюдатель не смог бы рассмотреть, кто покинул «Сиреневый лотос» на этой мини-яхте – катер вышел из закрытого гостиничного бокса-гаража, позволявшего особо почетным посетителям этого отеля не «светиться» лишний раз на этой людной в любое время суток улице-реке.

А еще через пару секунд грохнул оглушительной силы взрыв. Очевидцы потом красочно живописали, как сначала зеркальные стекла окон «Сиреневого лотоса» брызнули во все стороны мелкими осколками, выдавленные из рам чудовищной силой объемного взрыва. Потом отель будто подпрыгнул, содрогнувшись на поддерживающих его сваях, и в одну секунду исчез, превратившись в горящую кучу обломков. Стены его сложились, как карточный домик, а пламя стало жадно и жарко пожирать все, что осталось от гостиницы и не успело упасть в воду. Видимо, при строительстве отеля о негорючести и безопасности материалов хозяева заботились менее всего – густой черный дым тут же затянул всю протоку, кусками жирной сажи оплевывая мутные воды великого Ганга.

На следующий день городская пресса сообщила, что причиной трагедии в отеле «Сиреневый лотос», по версии полиции, стал взрыв баллонов бытового газа, использовавшихся на гостиничной кухне. Назвать точное количество погибших представитель полиции отказался, сославшись на то, что взрывом многих постояльцев просто разорвало на части, а огонь, почти полсуток бушевавший на пожарище, превратил многие фрагменты тел просто в пепел. Кроме того, часть погибших могла унести река, а средств на поисковые водолазные работы у города просто нет...

Глава 7

Огромная туша грузового «Ила» мягко коснулась взлетно-посадочной полосы аэропорта Дакки и, подрагивая на стыках не слишком ровной бетонки, покатилась, замедляя бег, к дальним грузовым терминалам. Именно туда направил диспетчер аэропорта борт, прибывший из России с гуманитарной помощью.

Ведомство Шойгу быстро отреагировало на катастрофу, произошедшую в Бангладеш. У российского МЧС опыта действий в самых сложных условиях не занимать – в самолет быстро загрузили и медицинское оборудование, и лекарства, и палатки, и одеяла, и тонны продовольствия, и чистой питьевой воды в двадцатилитровых пластиковых бочонках. В общем, стандартный набор «первой помощи» при любых природных или техногенных катастрофах. Взяли на борт, конечно же, и гробы – тела всех погибших россиян, согласно поставленной перед спасателями задаче, должны в любом случае быть доставлены на родину. А экипажи «авиации катастроф» к вылету всегда готовы в любой момент. В общем, не удивительно, что на все сборы спасателям потребовалось менее суток.

Как это обычно бывает, груз сопровождала довольно представительная делегация спасателей. Во-первых, две бригады медиков, способных как оказать первую помощь пострадавшим гражданам своей страны, так и вызвать, в случае необходимости, специальный самолет «медицины катастроф». Во-вторых, полтора десятка бойцов, готовых разгрузить и сопроводить «гуманитарку». Этим же ребятам, конечно, предстояло и доставить на родину «груз 200» – с Афгана, со сленга кодировок, именно так принято обозначать погибших. Что в армии, что в МЧС...

Среди спасателей выделялась небольшая группа, шесть бойцов, которые весь полет держались несколько особняком. Ребята – как на подбор: высокие, плечистые. Даже форменные куртки с шевронами МЧС не могли скрыть рельефную мускулатуру на их предплечьях и груди. Правда, шестой из них был полной противоположностью – невысокий, худенький, в очках. А в руках – портфельчик, из тех, в которых продвинутая молодежь обычно носит ноутбуки.

– Виктор Сергеевич, да не нервничайте вы так! – с улыбкой обратился к нему парень, мирно продремавший на своем месте почти всю долгую дорогу до Дакки. – А то, не дай бог, свой компьютер уроните, все данные потеряете. Мы уже приземлились, скоро пойдем дышать воздухом Юго-Восточной Азии.

– Хорошо вам, майор, – живо обернулся к нему очкарик, перекрикивая шум двигателей. – Сами проспали всю дорогу. Небось налетали за свою жизнь ого сколько!

– Хватило, профессор, – лаконично ответил тот.

Оказалось, Батяня был абсолютно прав – долго ждать задания, в котором командование на практике решило опробовать систему, придуманную Виктором Сергеевичем, не пришлось. Трагедия в Бангладеш и странные обстоятельства этой аварии заинтересовали представителей ФСБ, работавших в Дакке, и те запросили помощи. Послать было решено группу офицеров-спецназовцев.

Батяня – самый опытный и по званию, и по опыту – был назначен старшим группы. За два дня, проверив вызванных на сборы офицеров, майор Лавров отобрал четверых. Во-первых, Саныча, капитана Санаева, – того самого здоровяка, которого Батяня знал как самого себя. Во-вторых, доктора Юрия Чернышова, военврача-майора, с гордостью и особым шиком носившего в петлицах парадного костюма эмблемы ВДВ. Поговаривали, что эту привилегию ему когда-то «выписал» сам Павел Грачев. Немолодой, совершивший более двух сотен прыжков, побывавший и в Афгане, и на обеих чеченских войнах, делавший операции и ампутации в траншеях и под бомбежками, Чернышов – он же Пластырь – слыл живой легендой десанта. Поэтому с его кандидатурой Батяня не колебался ни секунды. Наконец, майор отобрал еще двух молодых парней, старших лейтенантов, о которых он слышал еще в Чечне.

Первый, Сергей Чижов по кличке Чиж, несмотря на относительную молодость, был одним из лучших разведчиков десантных войск. Начав карьеру военного со срочной службы в ВДВ, Чиж вскоре стал контрактником, затем окончил Рязанское училище. Он умел все, что должен уметь разведчик, и даже немножко больше. А еще имел четыре боевых командировки на Кавказ, кучу благодарностей от командования и наград – от президента.

Второй офицер – Василий Габрышев, или Грош, как называли его боевые товарищи, – отличался не слишком высоким ростом, но огромной силой, выносливостью и мастерским владением всеми видами оружия и рукопашного боя. Грош был, в принципе, идеальным диверсантом. Он мог, почти не запыхавшись, пробежать пятьдесят километров с выкладкой, а потом проплыть еще с десяток километров против течения, знал четыре языка и отличался феноменальной памятью. Поговаривали, что спецназ ГРУ его уже не раз пытался заполучить к себе, но Грош сам сопротивлялся изо всех сил – просто ему нравилось быть в десанте.

Кроме этого в группе присутствовало еще трое десантников – Баринов, Забелин, Клюев. Все они были бойцами надежными и проверенными в деле.

Последним членом группы, и от этого было никуда не деться, стал сам Виктор Сергеевич Беляев. Батяне очень не хотелось брать его с собой на задание, но было понятно, что от разработчика хитрой системы им никуда не деться – автор должен был и управлять ею, и контролировать работу своего компьютера. А затем, по возвращении в Москву, отчитаться перед руководством Министерства обороны.

Самолет остановился, и экипаж выключил двигатели. После стольких часов непрерывного гула наступила, наконец, тишина, принесшая бойцам почти физическое облегчение.

Батяня сделал своим знак придвинуться поближе и понизил голос:

– Напоминаю, что для всех местных, включая сотрудников российского посольства, мы – офицеры МЧС. Поэтому делать будем все то же самое, что и эти ребята, – майор кивнул в сторону спасателей. – Но не забывайте, что у нас здесь будет и другая работа, поэтому ухо держать востро. И еще раз напомню – имена и звания, вас, профессор, касается, остались в России, здесь – только позывные. Вопросы?

– Нет.

– Мы поможем обследовать плотину, если кто-то попытается нашим спецам помешать. Потом разберемся с трупами. Пластырь внимательно глянет, все ли там чисто. И, наконец, есть у нас еще одно дельце... – Батяня окинул взглядом своих орлов. – Ряд наших людей числится после катастрофы без вести пропавшими.

– Так мы их искать, что ли, будем? – Чиж недоуменно пожал плечами. – Это полиции забота. Или там водолазов, если кто утонул. Мы то здесь при чем?

– В принципе, ни при чем, ты прав, – кивнул Батяня. – Просто среди пропавших есть один человек, которого найти нам надо было бы обязательно. Нам за это многие в России спасибо сказали бы.

– Кто? – У Саныча округлились глаза. – Неужели...

– Разгуляев.

– Это какой Разгуляев? Василий, что ли?

– Он.