Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник) Кристи Агата

Глава 9

Переминаясь с ноги на ногу, юный секретарь британского посольства, мистер Шрайвенхэм, смотрел вверх, на снижающийся самолет. На Багдадский аэродром налетела песчаная буря. Пальмы, дома, люди – все заволокло густой бурой дымкой. Буря нагрянула совершенно внезапно.

– Десять к одному, они не смогут здесь сесть, – уныло заметил Лайонел Шрайвенхэм.

– И что тогда будут делать? – спросил его друг Гарольд.

– Наверное, полетят в Басру. Там, я слышал, погода ясная и тихо.

– Тебе ведь нужно встретить какого-то важного гостя?

Юный мистер Шрайвенхэм застонал от отчаяния.

– Да уж, везет так везет… Новый посол еще не прибыл. Советник Лэнсдоун в Англии. Другой советник, Райс, слег с дизентерией. Плюс к тому у него очень высокая температура. Бест – в Тегеране, так что в строю остался я один. Из-за этого гостя столько шуму, уж и не знаю, в чем там дело… Даже парни из секретной службы и те засуетились. Этот тип – один из самых знаменитых путешественников, постоянно объявляется в самых недоступных местах верхом на верблюде. Чем он так важен, ума не приложу, но нос задирает выше некуда, и мне поручено исполнять малейшие его желания. Если самолет улетит в Басру, он точно взъярится. Даже не знаю, что ему тогда предложить… Вечерний поезд? Или отправить за ним завтра военный самолет?

Придавленный грузом обид и ответственности, мистер Шрайвенхэм снова вздохнул. С самого момента прибытия в Багдад три месяца назад ему постоянно не везло. Еще одна оплошность, и на перспективной, многообещающей карьере можно будет ставить крест.

Самолет снова устремился вниз.

– Похоже, решил, что сесть не сможет, – сказал Шрайвенхэм и тут же взволнованно добавил: – Эй, по-моему, все-таки садится!

Минуту-другую спустя самолет уже подкатил к своему месту в конце полосы, и Шрайвенхэм приготовился встречать важного гостя.

Прежде чем устремиться к пиратского вида особе в развевающемся плаще, он успел своим непрофессиональным взглядом выхватить из цепочки спускающихся по трапу пассажиров «весьма симпатичную девушку».

Вырядился, словно на маскарад собрался, неодобрительно подумал он, подходя к знаменитому путешественнику.

– Сэр Руперт Крофтон Ли? Я из посольства, моя фамилия Шрайвенхэм.

Сэр Руперт особой приветливости не выказал, что, в общем-то, было понятно, учитывая недавнее волнение, когда самолет кружил над аэродромом, а пассажиры пребывали в неведении относительно возможности посадки.

– Отвратительная погода, – продолжал Шрайвенхэм. – И в этом году таких дней особенно много. Вижу, сэр, у вас чемоданы. Пожалуйста, следуйте за мной. Ваш багаж погрузят на автомобиль.

Отъезжая от аэродрома, он заметил:

– Я уж подумал, что вас направят в какой-то другой аэропорт. Не всякий пилот решился бы садиться в таких условиях. Должен сказать, буря нагрянула совершенно неожиданно.

– Это была бы катастрофа, полнейшая катастрофа, – важно надув щеки, отозвался сэр Руперт. – Мой график оказался бы под угрозой срыва. Могу сказать вам, молодой человек, последствия были бы в высшей степени серьезные и далеко идущие.

Мнит себя невесть кем, раздраженно подумал Шрайвенхэм. Эти «шишки» считают, что весь мир только вокруг них и крутится.

– Полагаю, сэр, так оно и есть, – почтительно согласился он вслух.

– Вы хотя бы приблизительно знаете, когда посол прибудет в Багдад?

– Пока ничего определенного, сэр.

– Будет досадно, если я не смогу встретиться с ним. В последний раз мы виделись… дайте-ка подумать… да, в Индии, в тридцать восьмом.

Шрайвенхэм почтительно промолчал.

– Минутку… Райс ведь здесь?

– Да, сэр. Советник Восточного отдела.

– Способный малый. Много чего знает. Будет приятно встретиться с ним снова.

Шрайвенхэм негромко откашлялся.

– Вообще-то, сэр, Райса сейчас тоже нет. Его отвезли в больницу, на обследование. Острый приступ гастроэнтерита. Судя по всему, что-то похуже обычного расстройства желудка.

– Как это так? – Сэр Руперт резко тряхнул головой. – Гастроэнтерит? Хмм… И что, вот так, ни с того ни с сего?

– Сэр, он еще позавчера заболел.

Знаменитый путешественник нахмурился. Напускная помпезность слетела, как шелуха. Он как будто сдулся и стал проще. На лице его явственно проступило выражение озабоченности.

– Интересно, – пробормотал сэр Руперт. – Да, интересно…

Шрайвенхэм посмотрел на него с вежливым вниманием.

– Уж не зелень ли Шееле[10] виновата… – задумчиво добавил сэр Руперт.

Сбитый с толку, Шрайвенхэм предпочел промолчать.

Они уже приближались к мосту Фейсала, и машина свернула налево, в сторону британского посольства. Внезапно сэр Руперт подался вперед.

– Пожалуйста, остановите на минутку, – резко бросил он. – Да, с правой стороны. Там, где горшки.

Автомобиль замедлил ход, прижался к тротуару и остановился у лавчонки, заваленной нагроможденными друг на друга грубоватыми горшками из белой глины и кувшинами для воды.

Заметив машину, невысокий плотный европеец, разговаривавший дотоле с хозяином лавки, двинулся дальше. Шрайвенхэму показалось, что это был Кросби из «Ай-энд-Пи», которого он встречал пару раз.

Выйдя из автомобиля, сэр Руперт решительно направился к лавке, взял из горки горшок и заговорил с хозяином на арабском. Говорил он быстро, и Шрайвенхэм, чьи языковые познания и навыки оставались на невысоком уровне, ничего не понял.

Лавочник просиял, развел широко руками и принялся что-то объяснять. Сэр Руперт перебирал горшки и, похоже, о чем-то спрашивал. В конце концов он остановил выбор на кувшине с узким горлышком, бросил продавцу несколько монет и вернулся к машине.

– Интересная техника, – объяснил путешественник. – Точно такие же горшки уже тысячи лет делают в одном горном районе Армении.

Он просунул палец в узкое отверстие, покрутил влевовправо.

– Грубо сработано, – равнодушно пожал плечами Шрайвенхэм.

– Да, с художественной точки зрения никакой ценности не представляет, но с исторической – очень и очень интересен. Видите эти выступы? Самые простые вещи повседневного употребления могут дать немало информации внимательному наблюдателю. У меня таких вещей целая коллекция.

Машина въехала через открытые ворота на территорию британского посольства. Сэр Руперт потребовал, чтобы его сразу же препроводили в отведенную комнату. Примечательно, что, едва закончив лекцию о ценности примитивной керамики, он как будто разом утратил к кувшину всякий интерес и даже позабыл его в машине. Шрайвенхэм нарочно прихватил посудину с собой и, доставив в комнату наверху, демонстративно поставил на прикроватный столик.

– Ваша покупка, сэр.

– Что?.. А, спасибо, юноша.

Похоже, гость думал уже о чем-то другом. Шрайвенхэм постоял, потом еще раз повторил, что ланч вот-вот подадут, а напитки нужно заказать заранее.

Едва молодой человек вышел, как сэр Руперт подошел к окну и развернул клочок бумаги, который извлек из горлышка кувшина. Сообщение заняло всего лишь две строчки. Сэр Руперт внимательно его прочитал, чиркнул спичкой и поднес огонек к бумажке. Потом вызвал прислугу.

– Да, сэр? Хотите, чтобы я разобрал ваш багаж?

– Пока еще не надо. Мне нужен мистер Шрайвенхэм – пусть поднимется сюда.

Секретарь не заставил себя ждать.

– Чем могу помочь вам, сэр? – настороженно спросил он. – Что-то не так?

– Мистер Шрайвенхэм, ввиду новых обстоятельств мои планы радикальным образом изменились. Я ведь могу рассчитывать на вашу осмотрительность?

– Разумеется, сэр.

– Видите ли, я уже давно не был в Багдаде, фактически со времен войны. Если не ошибаюсь, отели расположены в основном на другом берегу?

– Да, сэр. На улице Рашида.

– Вдоль Тигра?

– Да. Самый большой из них – «Вавилонский дворец». Его считают до некоторой степени официальным отелем.

– А что вам известно об отеле под названием «Тио»?

– Там многие останавливаются. Хорошая кухня. А управляет им любопытный тип по имени Маркус Тио. В Багдаде он – знаменитость.

– Я хочу, чтобы заказали для меня номер в «Тио».

– То есть… Значит, в посольстве вы не останетесь? – забеспокоился Шрайвенхэм. – Но, сэр, здесь ведь все уже приготовлено, распоряжения отданы…

– Значит, отмените! – рявкнул сэр Руперт.

– Конечно, сэр… да. Я не хотел…

Шрайвенхэм прикусил язык. Чутье подсказывало, что в любом случае виноватым окажется он.

– Мне предстоит провести довольно-таки деликатные переговоры. Сделать это на территории посольства не представляется возможным. Мне нужно, чтобы вы заказали для меня номер в отеле «Тио» и чтобы я смог выйти из посольства, по возможности не привлекая к себе внимания. Другими словами, я не хочу ехать в отель на посольской машине. Мне также нужно забронировать место на самолете, вылетающем послезавтра в Каир.

– Но я так понял, что вы намеревались провести здесь пять дней… – окончательно растерялся Шрайвенхэм.

– Прежние договоренности больше не действуют. Мне необходимо как можно скорее попасть в Каир после завершения здешних дел. Задерживаться здесь дольше будет небезопасно.

– Небезопасно?

Суровая усмешка полностью преобразила лицо сэра Руперта. Манеры и личина прусского сержанта вдруг растворились, а их место заняло неведомо откуда взявшееся обаяние.

– Вообще-то, безопасность никогда не была моим главным приоритетом, тут я с вами согласен, – сказал он. – Но в данной ситуации нужно принимать во внимание не только собственную безопасность – речь идет также о многих других людях. Так что приступайте к делу. Если с билетом на самолет возникнут трудности, используйте свои возможности. Оставшееся время я проведу в комнате. Официально я болен, – добавил он, заметив, что Шрайвенхэм открыл удивленно рот. – Малярия. – Секретарь кивнул. – Так что никакого ланча не нужно.

– Но мы можем прислать вам в комнату…

– Двадцатичетырехчасовой пост я как-нибудь переживу – не впервой. В некоторых путешествиях приходилось голодать и подольше. Вы только сделайте все так, как я сказал.

Внизу, где его окружили с расспросами коллеги, секретарь только развел в отчаянии руками:

– Шпионские игры в полном масштабе. Что-то я никак не разберусь в этом сэре Руперте Крофтоне Ли… Настоящий он или играет? Этот плащ вразлет, бандитская шляпа и все прочее… Один парень, прочитавший пару его книг, говорил, что да, он, конечно, себя прорекламировать не забывает, но при этом и впрямь побывал во всех местах, про которые пишет, и что все оно так и было на самом деле. Ну, не знаю… Как бы я хотел, чтобы всем занимался Томас Райс! Кстати, вспомнил… Что такое зелень Шееле?

– Зелень Шееле? – повторил, морща лоб, один из коллег. – А это не имеет отношения к обоям? По-моему, что-то ядовитое. Вроде мышьяка.

– Вот так дела! – удивился Шрайвенхэм. – А я подумал, какая-то болезнь. Типа амебной дизентерии.

– Нет-нет, это определенно по части химии. Этой штукой жены мужей травят. Или наоборот.

Шрайвенхэм надолго замолчал. И было отчего. Ему вдруг открылись весьма и весьма неприятные факты. Получалось, что своим брошенным вскользь намеком сэр Руперт давал понять: Томас Райс, секретарь Восточного отдела, слег не с гастроэнтеритом, а в результате отравления мышьяком. Плюс к тому он допустил, что опасность угрожает и ему самому. С учетом этого его решение не есть и не пить ничего из приготовленного в посольстве до основания потрясло благопристойную британскую душу молодого дипломата. Как это все понимать? Шрайвенхэм искал и не находил ответа.

Глава 10

Вдыхая горячую желтую пыль, Виктория все больше укреплялась во мнении, что Багдад ей не по вкусу. Пока они ехали из аэропорта в отель «Тио», в ее уши постоянно и нещадно врывался уличный шум. Пронзительные, сводящие с ума гудки автомобилей, крики, свист, оглушающий рев мотоциклов… И вдобавок ко сему этому шумному потоку – звенящий ручеек от миссис Гамильтон Клипп.

В отель Виктория приехала совершенно разбитая.

От гремящей улицы Рашида в направлении Тигра вел короткий переулок. Несколько ступенек вверх – и у входа гостей встречал полный молодой мужчина с сияющей улыбкой, готовый – выражаясь образно – принять их в свое сердце. Маркус, догадалась Виктория, точнее, мистер Тио, владелец одноименного отеля.

Приветственная речь несколько раз прерывалась громкими распоряжениями в адрес носильщиков, коим надлежало позаботиться о багаже дорогих гостей.

– Миссис Клипп, это снова вы! Но ваша рука, что случилось? (Дурачье, не тащите это за ремень! Пальто, идиоты, вы же возите им по полу!) Моя дорогая, какой день! Никогда бы не подумал, что самолет сядет. Он все кружил, кружил, кружил… Маркус, сказал я себе, ты никогда не полетишь на самолете – к чему такая спешка? Вижу, вы привезли с собой юную леди… Всегда приятно видеть свежее личико в нашем городе. А почему вас не встретил мистер Харрисон? О дорогая, вам нужно сейчас же выпить…

И вот теперь, слегка опешившая – да и голова еще кружилась после двойного виски, едва ли не влитого ей в рот не терпящим возражений Маркусом, – Виктория стояла в комнате с высоким потолком и оштукатуренными стенами, большой кроватью с медной спинкой, изящным туалетным столиком, сделанным по последней французской моде, старым викторианским гардеробом и двумя пестрыми креслами. Скромный багаж лежал у ее ног, и старичок с желтым лицом и белыми бакенбардами улыбался и кивал, развешивая в ванной полотенца и спрашивая, нужно ли нагреть воду для ванны.

– А это долго?

– Двадцать минут, полчаса. Я тогда пойду.

Отечески улыбаясь, он вышел из комнаты, а Виктория села на кровать и осторожно провела рукой по голове. Волосы слиплись, лицо покрылось коркой пыли и горело. Она посмотрела на себя в зеркало. Пыль превратила ее из брюнетку в шатенку с рыжеватым оттенком. Виктория отвела в сторону край шторы и выглянула на широкий, с видом на реку балкон – но увидела не Тигр, а только лишь густую желтую дымку. Депрессия взяла свое.

– Какое отвратительное место, – пробормотала она и, встряхнувшись, вышла на лестничную клетку и постучала в дверь номера миссис Клипп. Прежде чем заниматься собой, нужно исполнить обязанности, долгие и нелегкие, перед другими.

После ванны, ланча и продолжительного сна Виктория вышла из спальни на балкон и уже другими глазами посмотрела на Тигр. Пыльная буря стихла. Желтая дымка рассеялась, и над рекой появилось ясное бледное свечение. За водной лентой виднелись изящные силуэты пальм и разбросанных беспорядочно домиков.

Из сада под балконом доносились голоса. Виктория шагнула к краю балкона и, наклонившись, глянула вниз.

Миссис Гамильтон Клипп, женщина открытая и большая любительница поговорить, уже успела познакомиться с какой-то англичанкой, женщиной неопределенного возраста и неутомимой путешественницей из тех, которых можно всегда встретить в любом иностранном городе.

– …честное слово, уж и не знаю, что бы я без нее делала, – говорила миссис Клипп. – Милейшая девушка. И из приличной семьи. Племянница епископа Лэнгоу.

– Какого епископа?

– По-моему, Лэнгоу. А что?

– Ерунда, нет такого, – безапелляционно заявила ее собеседница.

Виктория нахмурилась. Она хорошо знала этот тип провинциальных англичанок – вымышленными епископами их не проведешь.

– Ну, не знаю, – с сомнением сказала миссис Клипп, – может, я неправильно расслышала фамилию… Но она определенно очень милая и компетентная девушка.

– Ха! – уклончиво отреагировала англичанка.

Пожалуй, от нее лучше держаться подальше, подумала Виктория. Что-то подсказывало, что убедить эту женщину в подлинности придуманных ею историй будет очень и очень нелегко.

Она вернулась в комнату, села на кровать и попыталась обдумать сложившуюся ситуацию.

Отель «Тио» определенно не относился к категории дешевых. В своем распоряжении Виктория имела четыре фунта и семнадцать шиллингов. За ланч – весьма, кстати, основательный – заплатила, хотя вовсе и не была обязана это делать, миссис Клипп. Согласно договоренности, она же обеспечивала проезд и дорожные расходы. Теперь они в Багдаде, и срок договора истекает. Миссис Клипп получила то, в чем нуждалась: внимание и квалифицированную помощь племянницы епископа, бывшей больничной сиделки и опытной секретарши. На этом взаимные обязательства и исчерпывались – к взаимному удовлетворению обеих сторон. Вечером миссис Клипп сядет на поезд до Киркука – и всё, конец. Может быть, с надеждой подумала Виктория, американка пожелает сделать ей прощальный подарок в форме наличных долларов? Хотя, скорее всего, нет. Ведь миссис Клипп и в голову не могло прийти, что ее компаньонка отчаянно нуждается в средствах.

И что же делать? Ответ на этот вопрос пришел молниеносно. Ну конечно, найти Эдварда.

Досадно только, что о самом Эдварде не известно почти ничего. Она даже фамилии его не знает. Эдвард – Багдад. Как много… Виктория подумала, что оказалась в положении той сарацинской девицы, которая прибыла в Англию, зная лишь имя возлюбленного, Гилберт. История, конечно, романтическая, но проку от нее никакого. Правда, в Англии эпохи Крестовых походов никаких фамилий ни у кого не было. С другой стороны, Англия все-таки побольше Багдада. Хоть и населена в то время была негусто…

Усилием воли оторвавшись от интересных размышлений, Виктория вернулась к суровой действительности. Ей нужно незамедлительно найти Эдварда, а Эдвард должен найти для нее работу. И тоже незамедлительно.

Пусть она не знает фамилии Эдварда, но зато ей известно другое: он отправился в Багдад в качестве секретаря некоего доктора Рэтбоуна, человека предположительно важного и влиятельного.

Виктория попудрила носик, поправила волосы и, спустившись по лестнице, отправилась на поиски информации.

Проходивший через вестибюль своего заведения Маркус приветствовал ее сияющей улыбкой:

– А, мисс Джонс! Позвольте вас угостить, моя дорогая. Вы ведь не откажетесь? Мне очень-очень нравятся английские леди. Все английские леди в Багдаде – мои хорошие друзья. В моем отеле все счастливы. Идемте же в бар.

Бесплатно предлагаемое радушие? Почему бы и нет!

Виктория с удовольствием согласилась.

Поиски информации она начала уже в баре, сидя на табурете и потягивая джин.

– Вы случайно не знаете доктора Рэтбоуна? Он недавно приехал в Багдад.

– В Багдаде я знаю всех, – радостно сообщил Маркус Тио. – И все знают Маркуса. Верьте мне, это чистая правда. О, у меня много-много друзей…

– Нисколько не сомневаюсь. А доктора Рэтбоуна вы знаете?

– На прошлой неделе я принимал маршала авиации, командующего всем Средним Востоком. «Маркус, негодник ты эдакий, – говорит он мне. – Я не видел тебя с сорок шестого года, и ты ничуточки не похудел!» Такой приятный человек… Очень-очень его люблю.

– А доктор Рэтбоун? Он – приятный человек?

– Мне, скажу я вам, нравятся люди, которые умеют веселиться. Не люблю кислые лица. Люблю, когда люди веселые, молодые, красивые. Такие, как вы. Маршал авиации, он мне говорит: «Маркус, ты слишком любишь женщин». А я ему отвечаю: «Нет, моя беда в том, что я слишком люблю Маркуса…» – Толстяк расхохотался, а потом вдруг воскликнул: – Иисус! Иисус!

Виктория даже вздрогнула от неожиданности, но тут выяснилось, что Иисусом зовут бармена. Ну и странное же это место, Восток, не в первый уже раз подумала она.

– Еще один джин с апельсиновым соком и виски, – распорядился Маркус.

– Думаю, с меня достаточно…

– Нет-нет, выпейте – они очень-очень слабенькие.

– Я спрашивала про доктора Рэтбоуна, – напомнила Виктория.

– Эта миссис Гамильтон Клипп – какая чудная фамилия! – с которой вы приехали, она ведь американка, да? Американцы мне тоже нравятся, но англичане нравятся больше. Американцы, они всегда такие озабоченные… Но не все, да. Вот мистер Саммерс – знаете его? – когда приезжает в Багдад, напивается так, что спит потом три дня кряду. Это слишком. Это некрасиво.

– Пожалуйста, помогите мне, – попросила Виктория.

Маркус даже удивился:

– Ну конечно же, я вам помогу. Я всегда помогаю друзьям. Вы только скажите, чего хотите, и все будет тотчас же исполнено. Особый стейк или индейка, приготовленная с рисом, изюмом и травами, или цыпленок…

– Не хочу цыпленка. По крайней мере, сейчас, – предусмотрительно добавила Виктория. – Я хочу найти доктора Рэтбоуна. Доктора Рэтбоуна. Он лишь недавно прибыл в Багдад. С… э… с секретарем.

– Не знаю. В «Тио» такой не останавливался.

Понимать это следовало так, что тот, кто не останавливается в его отеле, для Маркуса как будто и не существует вовсе.

– Но есть же другие отели, – упорствовала Виктория. – Или, может, у него здесь дом?

– Да, другие отели есть. «Вавилонский дворец», «Сеннахериб», «Зобейда». Хорошие отели, да, но с «Тио» им не сравниться.

– Ничуть не сомневаюсь, – заверила его Виктория. – Но, может быть, вы знаете, в каком из них остановился доктор Рэтбоун? Он – главный в каком-то обществе, имеющем отношение к культуре. И к книгам.

Услышав слово «культура», Маркус посерьезнел.

– Это как раз то, что нам нужно, – сказал он. – Культуры должно быть много. Искусство, музыка – это очень-очень хорошо. Я сам очень люблю скрипичные сонаты, если они не слишком долгие.

Полностью соглашаясь с ним – в особенности в отношении последнего заявления, – Виктория поняла, что никак не приближается к своей цели. Общаться с Маркусом было интересно и забавно – он такой милый с этой его чисто детской восторженностью, – но разговор с ним напомнил Виктории Алису в Стране чудес и ее попытки найти тропинку, ведущую к холму. Какую тему ни начни, рано или поздно все равно вернешься к исходному пункту – самому Маркусу!

Отказавшись от очередного угощения, она с печальным вздохом поднялась. И ее тут же повело в сторону. Слабыми коктейли уж точно не были. Она вышла из бара на террасу и, остановившись у перил, смотрела через реку, когда за спиной у нее раздался голос:

– Извините, но вам бы стоило накинуть на себя что-то. После Англии может показаться, что здесь лето, но к заходу солнца обычно сильно холодает.

Виктория оглянулась. Англичанка. Та, что разговаривала с миссис Клипп. Голос грубоватый, как у собаковода-инструктора. На плечах меховая накидка, на коленях коврик, в руке стакан виски с содовой.

– О… спасибо, – поблагодарила Виктория и уже собралась улизнуть, но ее намерениям не суждено было сбыться.

– Позвольте представиться. Я – миссис Кардью-Тренч. – Понимать это следовало так – из тех самых Кардью-Тренчей. – Вы ведь прибыли с миссис… как ее… Гамильтон Клипп?

– Да. С ней.

– Она сказала, что вы – племянница епископа Лэнгоу.

Виктория собралась с мыслями.

– Вот как? – осведомилась она с легкой ироничностью.

– Наверное, что-то перепутала?

Виктория улыбнулась:

– Американцы часто путаются в наших именах. Звучит действительно почти как Лэнгоу. Вообще-то, мой дядя, – добавила она, импровизируя на ходу, – епископ Лангуао.

– Лангуао?

– Да. Это на островах Тихоокеанского архипелага. Он – колониальный епископ.

– О, колониальный епископ. – Голос миссис Кардью-Тренч упал по меньшей мере на три полутона. Как и следовало ожидать, укротительница псов пребывала в полном неведении относительно существования колониальных епископов. – Тогда понятно, – добавила она.

Виктория с гордостью подумала, что выкрутилась, учитывая ситуацию, очень даже удачно.

– А вы что здесь будете делать? – спросила миссис Кардью-Тренч с той непоколебимой сердечностью, за которой часто скрывается обычное природное любопытство.

Признаться, что она ищет молодого человека, с которым познакомилась в парке и поговорила всего лишь несколько минут, Виктория не могла, а потому воспользовалась версией, навеянной заметкой в газете и опробованной на миссис Клипп.

– Собираюсь присоединиться к дяде, доктору Понсфуту Джонсу.

– А, так вот вы кто! – Миссис Кардью-Тренч даже обрадовалась, наконец-то определив «правильное» местоположение собеседницы. – Такой приятный человечек, хотя и немного рассеянный… Ну, это, впрочем, вполне понятно. В прошлом году я слушала его лекцию в Лондоне – прекрасное выступление! – хоть и совершенно ничего не поняла… Да, он проезжал через Багдад пару недель назад. И, по-моему, говорил что-то насчет девушек, которые должны приехать позднее, к началу раскопок.

Закрепив свой статус, Виктория поспешила перейти к интересующей ее теме:

– Вы не знаете, доктор Рэтбоун здесь?

– Недавно уехал. По-моему, его попросили прочитать лекцию в институте, в следующий четверг. «Мировые отношения и братство народов», что-то вроде этого. Полная ерунда, на мой взгляд. Чем сильнее вы стараетесь сблизить людей, тем с большей подозрительностью они друг к другу относятся. Вся эта поэзия, музыка, переводы Шекспира и Вордсворта на арабский, китайский и индийский… «Первоцвет у края реки…» Какое дело до первоцвета тем, кто никогда его не видел?

– Вы не знаете, где он остановился?

– Кажется, в «Вавилонском дворце». Но вообще-то его офис находится возле музея. «Оливковая ветвь» – смешное название. Там всегда полно девиц в слаксах, с очками на носу и немытой шеей.

– Я немного знакома с его секретарем…

– А, да, как же его там… Эдвард Что-то там. Милый юноша. Отличился на войне, как я слышала… Не стоило бы ему водить компанию с этими длинноволосыми умниками. С другой стороны, работа есть работа. Симпатичный мальчик – эти серьезные девушки совершенно от него без ума.

Стрела ревности пронзила сердце Виктории.

– «Оливковая ветвь»… Где это, вы сказали?

– Сразу за поворотом ко второму мосту, если идти по улице Рашида. Неподалеку от базара медников. Место довольно укромное, – объяснила миссис Кардью-Тренч и тут же спросила: – А как сейчас миссис Понсфут Джонс? Скоро выходит? Я слышала, у нее со здоровьем не ладилось.

Но Виктория, получив необходимую информацию, рисковать больше не хотела и отдаваться на волю фантазии не стала.

– О боже! – воскликнула она, бросив взгляд на часики. – Я же обещала миссис Клипп разбудить ее в половине седьмого и помочь приготовиться к путешествию! Мне нужно бежать.

Предлог был достаточно благовидный, и единственное, что ей пришлось сделать, это сдвинуть время с семи на половину седьмого. Наверх Виктория поднималась в приподнятом настроении. Завтра она отыщет Эдварда в «Оливковой ветви». Серьезные девушки с немытыми шеями – вот еще! Даже представить неприятно. С другой стороны, с тревогой подумала Виктория, мужчины не столь критичны в отношении грязных шей, как немолодые, благовоспитанные английские дамы, особенно если обладательницы вышеуказанных шей взирают на представителей противоположного пола большими глазами, полными восхищения и обожания.